Клименко Анна. Лабиринт Сумерек

И отнеси меня в Лабиринт Сумерек.
   – Моя дражайшая Эристо-Вет.
   Альбрус отвесил церемонный поклон.
   – Надо сказать, я не обманулся в своих ожиданиях, и ты привела меня туда, куда надо. Ты была талантливой девочкой, Эристо. Не самой лучшей, но и далеко не худшей.
   «Впору сгореть со стыда». – Эристо-Вет кисло улыбнулась.
   Она-то считала, что разрушит планы Альбруса, а получилось как раз наоборот… И ведь чувствовал, ящерица, просто был уверен – синеволосая ийлура не остановится, пока не достигнет Лабиринта Сумерек…
   Эристо-Вет спросила:
   – Почему вы пришли только теперь, учитель?
   Синх нервно передернул плечами:
   – Ты что, полагаешь, у меня было так много времени? Помилуй, Эристо-Вет, я даже на пару дней не могу отлучиться из башни. А теперь твоими стараниями осталось совсем недолго… В Лабиринте каждая дорога приведет в Сад.
   – Вы хотите стать богом? – Эристо-Вет быстро задала следующий вопрос.
   В этом и было ее спасение – заговорить старика, успеть дотянуться до кинжала…
   – Зачем мне это? Быть богом… – метхе говорил искренне, – но, сама понимаешь, слишком много охотников получить Око Сумерек, но мне и самому не помешает… А теперь, когда твое любопытство удовлетворено – прощай.
   Ийлура рванула из ножен кинжал. Метнуть его в старого и медлительного синха было делом одного мгновения, но Лабиринт уже подернулся пеплом.
   – Молот Фэнтара!
   Сердце пропустило один удар – тот самый, единственный, который разделял Эристо-Вет и катящуюся волну смерти.
   А крик… Это был не ее вопль, не ее боевой клич.
   Полыхнул мятной зеленью портал, скрытый в медальоне, отчего серебряный квадрат взорвался брызгами металла. Солнечный свет заслонила плечистая фигура.
   – Дар-Теен! – выдохнула ийлура, не веря собственным глазам.
   Он, казалось, подмигнул ей – а в следующее мгновение добрый меч северянина развалил метхе Альбруса надвое.
   Но то единственное мгновение, когда взгляды Эристо-Вет и Дар-Теена встретились, стоило целого мира.
   Синх рванул катящееся Покрывало Шейниры обратно к себе, и серая шаль с головой накрыла ийлура. Как раз в тот миг, когда сам Альбрус перестал существовать. Когда сама Эристо-Вет уже готова была покинуть Эртинойс и отправиться тайными тропами к Фэнтару Пресветлому…
   – Дар-Теен!..
   И ее шепот увяз в мертвой тишине Лабиринта.
   В бессильной злобе опало смертоносное Покрывало Шейниры. Плюхнулось на горячие камни разрубленное тело старого синха.
   – Дар-Теен!!!
   Эристо-Вет подняла глаза к неправильному, фальшивому небу. Солнце было серым, как зола давно погасшего костра.
   «Нет, нет, погоди… что-то не так…»
   Шаря безумным взглядом по останкам метхе Альбруса, стиснув на груди руки, Эристо-Вет все еще пыталась понять. Покровители! От ее ийлура, ее Дар-Теена, не осталось ничего… Даже напоминания. И в этом чувствовался подвох. Ведь Покрывалу не нужны ни оружие, ни одежда; серую завесу интересует только живое и разумное, все то, что воля Шейниры может обратить в горсти праха.
   «Ничего не осталось», – повторила про себя Эристо-Вет.
   Ее колотил озноб.
   Ни одежды, ни оружия. Но чем это объяснить?
   …Только тем, что в последний момент ийлур успел перескочить через Границу.
   Встрепенувшись, ийлура зажмурилась. Где она, эта невидимая взгляду простых смертных грань? Повсюду, ходит за тобой, как сама смерть.
   На кромке рассудка дрогнула, выгибаясь, радужная пленка.
   «Ага, вот и ты, моя хорошая!»
   Эристо-Вет уже тянулась к ней, слыша, как хрустят суставы. Всего-то и надо, что коснуться хотя бы кончиками пальцев.
   А щель, затянутая многоцветной мыльной мембраной, уже летела навстречу, раскрываясь и принимая в себя; ийлура успела только захватить побольше воздуха, перед тем как вломилась в упругий водораздел двух миров – и, ловко перекатившись через плечо, вскочила на ноги уже по ту сторону.
   – Дар-Теен!
   – Его здесь нет, – проскрипел метхе Альбрус.
   Вернее, уже его тень.
   Эристо-Вет развернулась; меч с пением рассек неживой, застоявшийся воздух потустороннего Лабиринта.
   – Не… не приближайтесь, метхе. Лучше стойте там, где стоите.
   Синх величественным жестом поправил капюшон альсунеи и вздернул коричневый подбородок. Он замер как раз там, где в живом Лабиринте осталось лежать его разрубленное тело, но здесь конечно же никаких останков не было. Только тень.
   Эристо-Вет еще раз быстро огляделась – никаких признаков Дар-Теена.
   – Где он?
   Метхе покачал головой. А затем, мстительно ухмыляясь, прошипел:
   – Понятия не имею.
   – Отвечай. Я, как смотрящая, как видящая и хранящая, приказываю. Отвечай же!..
   Альбрус молчал. Стоял неподвижно и смотрел на свою пока что живую ученицу. А ей вдруг захотелось подойти и вытрясти из этой ящерицы всю правду.
   «Нет, стой, стой… Нельзя… Ты не знаешь, какая власть осталась в руках этой тени».
   – Метхе, – она откашлялась, – не я убила вас. Но вы не можете не ответить на вопрос Хранителя Границы.
   – Я уже ответил, – прошелестел Альбрус, – понятия не имею, где тот, кто меня убил. Пораскинь мозгами, девочка.
   Разрыв Границы и Покрывало Шейниры перехлестнулись…
   – И что? – Ее меч все еще глядел в тощую грудь синха.
   – А то, что это привело к мгновенной флюктуации, – ехидно прошипел метхе. – Дар-Теен, конечно, меня обошел. Ухитрился влезть в портал следом за мной, но свое получил сполна. Здесь, по ту сторону Границы,его нет.

Глава 19
ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ СУМЕРЕК

   День сменился ночью. Над головой рассыпались яркие звезды, нехотя выглянула круглобокая луна и припудрила Лабиринт Сумерек блестящей пыльцой. Тени от базальтовых гигантов загустели, словно патока, и застыли, растекшись по гладкому полу пещеры.
   – Может, передохнем? – предложил Лан-Ар.
   Собственно, мог бы и не спрашивать: все равно последние часы он нес жрицу на руках. Все из-за ее дурацкого упрямства! Нитар-Лисс вначале пыталась бодро вышагивать впереди, но ровно до тех пор, пока не споткнулась на ровном месте и не повредила лодыжку.
   – Давай, – неожиданно согласилась она и добавила: – Странно, что до сих пор мы никого не встретили.
   – Ну… – Лан-Ар шутливо подмигнул ей, – либо войско закончилось, либо…
   – Либо он выжидает. Даже если я перебила все проклятое племя мохнатых элеанов, наверняка у Шатоэла осталось что-нибудь в запасе… Что-нибудь этакое, чего мы от него не ждем.
   – Он мог призвать элеанов защитить Око Сумерек. Хотя бы здесь.
   Нитар-Лисс фыркнула:
   – Ох, Лан-Ар, уверяю тебя, здесь Шатоэл хочет видеть элеанов не более чем нас с тобой. Думается мне, нас ждет что-то иное, похлеще обычных детей Санаула.
   Лан-Ар осторожно поставил ее на ноги, и жрица, доковыляв до ближайшего черного монолита, тут же уселась.
   – Перекусить бы…
   Ийлур только пожал плечами. Он и сам был не прочь положить что-нибудь на зуб, а еще лучше – сесть и основательно отобедать. Но падение в озерцо лишило их даже скудного ужина: завернутые в тряпицу лепешки превратились в густую массу, которая при этом ухитрилась размазаться по содержимому мешка. Оставались еще ломтики сушеного мяса, но Лан-Ар попробовал один и тут же, не удержавшись, выплюнул, до того горькими они были. Виноватой оказалась вода, которую не то что пить, в рот было взять невозможно.
   «Так всегда, – усмехнулась Нитар-Лисс, – чем ближе к цели герой, тем в более бедственном положении он оказывается».
   «Так то ж в легендах», – возразил тогда Лан-Ар, на что получил терпеливое разъяснение:
   «И в жизни тоже. Разница лишь в том, что в легендах герой побеждает и живет потом долго и счастливо, а под небом Эртинойса такое бывает вообще редко. Чаще герой побеждает зло, а затем, всеми забытый, гибнет нелепо и глупо».
   Сидя бок о бок с темной жрицей, Лан-Ар смотрел на далекие звезды. Отчего-то ему казалось, что здесь, в Лабиринте Сумерек, время течет совсем не так, как в Эртинойсе. Хотя небо выглядело так, как и должно выглядеть небо над Эртинойсом; Лан-Ар мало что понимал в созвездиях, но к самым крупным и ярким звездам привык и знал, где они располагаются. Выходило, что своды пещеры, в которой был спрятан Лабиринт, прозрачные изнутри?..
   – Я вот все думаю, – подала голос Нитар-Лисс, – если этот Лабиринт должен быть сокрыт от глаз смертных, зачем были сооружены врата?
   «И это она меняспрашивает!»
   Лан-Ар покосился на ийлуру. Сонно моргая, она тоже смотрела вверх. Луна отражалась в черных глазах, придавая им выражение печали.
   «О чем она может грустить? О том, что было – или о том, что только грядет?»
   – Верующие должны восславлять своего Покровителя, – брякнул ийлур.
   – И делать это в Саду Бога? – Тонкие коричневые брови Нитар-Лисс надменно вскинулись. – Не говори чепухи. Никто так и не ответил на этот вопрос – ни Ин-Шатур (да упокоится его душа рядом с Фэнтаром), ни Элхадж…
   – Великий синх знает о Лабиринте? – как можно более равнодушно поинтересовался Лан-Ар. Похоже, слишком много игроков предпочитало до поры до времени оставаться в тени.
   – Разумеется. Именно поэтому мы и поссорились – я хотела идти сюда, Верховный запретил мне это делать.
   – И ему совсем неинтересно, что скрывает Лабиринт Сумерек? – Лан-Ар пристально вглядывался в безмятежное лицо ийлуры, надеясь увидеть хотя бы слабый отблеск ее мыслей. Покровители! Да разве можно верить в то, что говорит сейчас темная жрица? И это после того, как был убит Ин-Шатур, – «Не забывай, Лан-Ар, убит этой женщиной!» – и после того, как позади осталось столько препятствий…
   – Ему-то, может, и любопытно, – задумчиво протянула Нитар-Лисс, – но вряд ли бы он воспользовался тем плодом, что здесь растет. Место Элхаджа – при Матери синхов. И нигде больше.
   Она замолчала и положила голову на плечо Лан-Ару. Им было удобно так сидеть – опираясь спиной о нагретый за долгий и солнечный день камень, а боками прижавшись друг к дружке. Не прошло и получаса, как Нитар-Лисс засопела, и Лан-Ар понял, что жрица спит.
   «Покровители! Зачем я здесь, зачем я с ней?!!»
   Ийлур вздохнул, прислонился затылком к гладкой поверхности скола. Зачем он идет с Нитар-Лисс? Вопрос, которым он уже себя извел, но ответа так и не придумал. Действительно зачем?..
   «Если она может меня убить… В конце концов, мы уже почти пришли. Не настало ли время разделиться и искать Око Сумерек только для себя?»
   Нитар-Лисс шевельнулась во сне. Тонкая рука в ажурном браслете тяжело легла на локоть Лан-Ара, а тот, замерев, боялся дохнуть. Слишком простым оказалось внезапно сделанное открытие: да провались все к Шейнире, он может идти дальше один!
   «Но ты не знаешь, что еще ждет впереди».
   – И правда, – выдохнул в темноту Лан-Ар.
   Он наклонил голову вбок, почувствовал щекой мягкие волосы спящей Нитар-Лисс. Похоже, им предстояло еще немного побыть вместе. И Лан-Ар почему-то не заметил, как задремал, а когда проснулся, темной жрицы и след простыл. Ее дорожный мешок тоже исчез.

* * *

   В первое мгновение Лан-Ар струхнул. Ну да, да! Он сам подумывал о том, не бросить ли жрицу, но никак не ожидал, что первой это сделает именно она. Побери ее Шейнира! Нитар-Лисс оказалась самой великой лгуньей из всех, кого ему доводилось встречать. Ее «больше не могу» и «моя нога, моя нога» были умело разыгранной комедией. А дальше… Вдруг дальше его ждут сотни, тысячи крылатых и мохнатых чудовищ, в крови которых захлебнется его меч и с которыми не сладить даже Настоятелю Храма, не говоря уже о невольнике?
   Лан-Ар без особой надежды обошел вокруг аспидного тороса, рядом с которым они ночевали. Никаких следов. Жрица Шейниры не оставила даже намека, в какую сторону двигаться дальше. А вокруг… В затылок дохнул неприятным холодком страх – вокруг, сколько хватало взгляда, вздымались к утреннему небу черные кости мира, цепляясь друг за дружку, выстраиваясь цепочками, складываясь в причудливой формы коридоры. Проклятие! Нитар-Лисс удрала, прихватив карту с рисунком звездного неба, а ведь наверняка это и была последняя подсказка, куда идти.
   «А не повернуть ли назад?» – шепнул в ухо бестелесный голос здравого смысла.
   Ийлур только хмыкнул. Обратно, как же… Теперь уже не найти дороги, как ни старайся. Нитар-Лисс, может, и нашла бы – опять-таки водя точеным пальчиком по карте, высматривая созвездия, которые для Лан-Ара были бессмысленными скоплениями светящихся точек на небосводе. Но ийлуры больше не было рядом, он остался совсем один посреди Лабиринта Сумерек…
   – А, пропади оно все пропадом!
   Лан-Ар зло плюнул под ноги. Еще раз осмотрелся. Стыдно признаться, но в глубине души он все еще надеялся увидеть темную ийлуру… И даже не потому, что у нее были карта и знания. Просто… на губах все еще жило ощущение ее мягкой и гладкой, словно шелк, кожи, пальцы помнили каждую застежку на ее одежде. А к запаху ее тела всегда примешивался аромат золотых роз, и оттого рядом с Нитар-Лисс Лан-Ар никогда не чувствовал себя в полной безопасности. Вот этого-то и не хватало теперь, когда ийлур остался один.
   И Лан-Ар, на всякий случай помолившись Фэнтару, двинулся дальше куда глаза глядят. Как обмолвилась Нитар-Лисс – «Куда бы они ни пошли теперь, обязательно найдут Сад Бога». Ему очень хотелось, чтобы слова эти, оброненные случайно, не оказались очередной насмешкой темной жрицы.
   …К полудню в Лабиринте стало жарко. Дохнули зноем базальтовые плиты под ногами, раскалились гигантские каменные клыки, лезущие отовсюду, вздымающиеся к прозрачному, чистому небу. Даже тени стали короткими, словно высохли на солнце… Это было так похоже на Черные пески! Сколько они провели там дней, посвященный Ин-Шатур и его личный раб?..
   Остановившись, ийлур сделал большой глоток из фляги. Вода оказалась теплой, с противным железистым привкусом – но это была последняя вода. Нитар-Лисс предусмотрительно прихватила с собой полупустой бурдюк. А сколько еще идти неведомо куда?..
   Лан-Ар вытер пот, заливающий глаза, привязал флягу обратно к поясу. Проклятая жрица, вот уж действительно – истинная тварь Шейниры… Черные гиганты снисходительно поглядывали на него, блестя на солнце сколами.
   «А ведь и правда, совсем как Черные пески», – усмехнулся ийлур.
   Он повязал голову тряпкой; так и пот не досаждал, и казалось, что солнце печет меньше. Где-то глубоко, в самых потаенных уголках памяти, шевельнулось воспоминание, мутный, почти забытый образ, связанный со смертоносной пустыней… И вдруг, устремившись на поверхность, серебристой рыбкой ярко сверкнуло на солнце.
   …На границе Черных песков и Диких земель стоит маленький город – невзирая на жаркие ветры, то и дело дующие из пустыни, стоит, крепко цепляясь за мысок зелени, закрыв лицо грубыми ладонями-стенами.
   На удивление, в том городе, названия которого Лан-Ар так и не запомнил, жило немало ийлуров. Посвященный частенько беседовал с ними за обедом в крошечной таверне, где окна были всегда прикрыты грязными занавесками – «от пыли», как сказал хозяин-кэльчу. Там посвященный и его раб прожили никак не меньше лунного круга, Ин-Шатур все ждал чего-то, но Лан-Ару, естественно, не считал нужным объяснить.
   Потом, видать, дождался: отпустил раба на всю ночь, еще и монет отсыпал – мол, иди, повеселись. Лан-Ар немного поломал голову над тем, что такого надумал хозяин, но потом махнул рукой и отправился гулять по городу.
   Позже, когда стемнело, он завернул в одно уютное местечко, где подавали брад. Напиток этот местные готовили из плюща, которого было предостаточно на окраинах Диких земель, Лан-Ару доводилось его пробовать в Храме, совсем немного, на праздник Сошествия Фэнтара.
   …Он вернулся чуть раньше, чем его ожидали. Дернул на себя дверную ручку – ведь и в голову не пришло, что надо бы постучать сперва – и остолбенел от увиденного. За столом сидел Ин-Шатур и держал за руку… женщину! Она была укутана с головы до ног в черное, даже лицо было скрыто под густой вуалью. Только вскочила, неловко опрокинув стул, бросила в сторону Лан-Ара недовольный, но отнюдь не смущенный или перепуганный взгляд. Словно две черные молнии сверкнули в полумраке.
   – Ты же говорил, что никто не помешает! – Ее голос прозвучал глухо. – Теперь я ухожу.
   – Но…
   Лан-Ар еще ни разу не видел Ин-Шатура таким… растерянным и смущенным.
   – Доброго тебе дня, посвященный, – процедила ийлура и, едва не задев Лан-Ара плечом, выскользнула в коридор.
   – Десять плетей, – спокойно известил Ин-Шатур своего раба, – десять, и не меньше.
   А в маленькой душной комнате витал странный аромат – чересчур сладкий, чтобы быть приятным.
   …Лан-Ар горько усмехнулся. Надо же! Он не узнал ее сразу, не узнал ее на базарной площади Альдохьена. Ведь в ту ночь посвященный встречался с Нитар-Лисс, сомнений не оставалось. Но что она делала в забытом всеми богами городе?!! Неужто специально приехала, чтобы повидать Ин-Шатура? Или занималась своими темными делами?
   Еще глоток из фляги. И еще одна безнадежно горькая мысль о том, что, верно, придется бродить по Лабиринту до самой смерти. Без воды, без пищи, без веры в то, что он выйдет к Саду Бога.
   «Но даже если и выйду, что дальше? Нитар-Лисс наверняка уже там и взяла Око Сумерек… Проклятие. Ну и пусть. Неужели оно мне нужно, это Око?..»
   Лан-Ар вздрогнул. Даже не сразу понял, что его испугало среди стеклянной тишины Лабиринта – все так же в знойном мареве плавали базальтовые торосы, над головой издевательски ухмылялось солнце, мохнатый клубок огня…
   И внезапно крик повторился. Вопль, полный такой безнадежной тоски, что по коже побежали мурашки. Выругавшись, Лан-Ар выхватил меч, рванулся вперед, на звук – он узнал голос темной жрицы. Нитар-Лисс была где-то совсем рядом и звала на помощь.

* * *

   Посреди истекающей жаром черной пустыни нашелся зеленый оазис, словно Бог-Покровитель вырезал ножом кусочек Диких земель и пристроил его меж базальтовых великанов. Зеленые щупальца плюща тянулись к черному камню, цепляясь усиками за выступы – и тут же, увядая, опадали желтой шелухой. Лабиринт Сумерек не собирался уступать жизни ни дюйма из пространства поверх того, что было даровано богами.
   Лан-Ар врубился в упругую зелень, точно маленький смерч, кроша сочные побеги, срывая и разбрасывая листья. Дыхание сбилось; он рубил и рубил, прокладывая себе путь сквозь непроходимые заросли, и даже не задался вопросом, как туда попала темная жрица.
   Снова крик. Теперь уже рядом, где-то справа – меч Лан-Ара очертил сияющий круг, сбрасывая в траву изумрудный занавес. В зеленой губке открылось свободное от деревьев пространство, и он кинулся туда.
   – …и-ите! – простонала, задыхаясь, Нитар-Лисс.
   Где-то близко и – снизу. Голос ийлуры как будто стлался по земле, запутываясь в ярких стеблях невесть откуда взявшейся осоки.
   Ийлур, озираясь по сторонам, шагнул вперед. Мысли прыгали, словно цветные мячики, и перед взором Лан-Ара то и дело возникали картины одна страшнее другой: то растерзанная жрица в зубах хищника, то мохнатые элеаны, вонзающие в ее совершенное тело ритуальные ножи…
   «Да что за чушь!» – Он рассердился на самого себя. И вдруг:
   – Лан-Ар!!!
   Его имя Нитар-Лисс уже не выкрикнула, прохрипела из последних сил, захлебываясь слезами. А через мгновение…
   – Осторожнее!.. Прошу…
   Опустив глаза, он вскрикнул. Превеликие Покровители! Ну откуда, откуда в Лабиринте Сумерек, посреди каменной плиты, взялось болото? – «Но ты ведь не задаешься вопросом, откуда появился оазис!»
   Расплескивая болотную жижу, в осоке билась жрица Шейниры. Если бы не голос, Лан-Ар никогда не узнал бы ее; все было черным-черно – и лицо, застывшее маской ужаса, и рыжие волосы в мокром глянце, и даже всегда белые руки, которыми она изо всех сил колотила по трясине, с каждой минутой погружаясь все глубже и глубже… Туда, откуда уже нет возврата.
   – Лан-Ар! – завизжала она. – Вытащи меня! Скорее!
   А смерть, воспользовавшись судорожным движением жрицы, подобралась к подбородку. Над поверхностью топи оставались голова и руки.
   …Он не раздумывал долго. Вообще не думал, расстегивая пояс и бросая его на обманчиво надежный ковер из нежной зелени. Потом осторожно тащил Нитар-Лисс на твердую почву, уговаривая ее держаться крепче и не разжимать пальцы. А когда ийлура наконец выползла к его ногам и замерла, скорчившись, в голове Лан-Ара что-то щелкнуло и перевернулось.
   – Ты сбежала! Почему?!!
   Нитар-Лисс подняла к нему лицо – и тогда Лан-Ар ударил ее. Впервые и наверняка в последний раз, потому что жрица Шейниры ничего и никогда не прощала. Из разбитой губы брызнула кровь, а затем потекла к подбородку, смешиваясь с жидкой грязью.
   – Почему ты сбежала?.. – выдохнул ийлур.
   Упав рядом с ней на колени, он прижал к себе худое, содрогающееся в рыданиях тело. Ненависть и любовь сидели в петле из плюща и, держась за руки, наблюдали за ними.
   – Ты хотела… сама найти Око Сумерек? – прошептал он в мокрые, пахнущие тиной и гнилью волосы Нитар-Лисс.
   Жрица всхлипнула и вцепилась зубами ему в рукав. Ее трясло от только что пережитого, и, похоже, она даже не осознала, насколько ее только что унизил бывший храмовый раб.
   – Боги, что… что ты говоришь? Ты же… ты сам ушел!!! Сам…
   – Но…
   И ему вдруг стало все понятно. Ох, какой же ты дурень, Лан-Ар! Вы вошли в Лабиринт Сумерек, где властвуют Санаул и его сын, Шатоэл. Неужели ты думал, что все будет гладко? Сумерки, полусвет, полутень, недосказанная правда и надуманная ложь… Чего еще следовало ожидать от этого места?
   Лан-Ар еще крепче прижал к себе трясущуюся ийлуру.
   – Ну все. Успокойся. Я же успел… Успел!
   Нитар-Лисс продолжала судорожно цепляться за него, как будто боялась – отпусти она руки ийлура – и снова попадет в ледяные объятия топи.
   – Прости, – совсем тихо прошептал он, – я не хотел…
   – Я проснулась и поняла, что ты ушел, – на одном дыхании, словно оправдываясь, выпалила жрица, – проклятье! Какая же я дура! Надо было сидеть и ждать, и никуда не идти… А теперь…
   – А теперь мы идем дальше, – шепнул ей Лан-Ар.
   Отчего-то ему хотелось плакать, но слезы, не найдя выхода, так и застыли твердым комком в груди. Казалось бы, что тебе еще надо? Ты нашел жрицу, и теперь вы отправитесь дальше вдвоем. Но вместе с Нитар-Лисс к Лан-Ару вернулось и колкое, леденящее душу чувство опасности.
   «Все это – игра, – вдруг подумалось ему, – жрица Шейниры не настолько глупа, чтобы вот так запросто попасть в болото!»
   – Я увидела родник и пошла к нему, – прорыдала на ухо Нитар-Лисс, – проклятье, Лан-Ар… Ты же унес бурдюк с водой!

* * *

   Зной укатился прочь, смываемый фиолетовой волной сумерек. Одна за другой загорались звезды, точно большие светляки; здесь, в Лабиринте, они казались особенно большими и чистыми, да и само небо, как чудилось Лан-Ару, выглядело куда ярче и сочнее, чем над остальным Эртинойсом. Оазис не отставал от небосвода: все в нем было «немного чересчур» – слишком сочные побеги плюща, слишком зеленая, свежая трава без изъяна, слишком мощные деревья… Пожалуй, только родничок, звонкой струйкой вытекающий из-под коричневого, похожего на картофелину валуна, был самым обычным, с холодной и вкусной водой. С тихим журчанием маленький ручей огибал болото, а затем исчезал, скатываясь в бездонный провал. Лан-Ар сонно слушал пение воды, и ему мерещилось в ее переливах – «не простит, не простит»…
   Ведь адепты Шейниры, как и их Темная хозяйка, не прощают. Никогда и ничего. Так стоит ли ждать, что жрица простит презренному рабу оплеуху, от которой распухла и до сих пор кровоточила губа? Нет, Нитар-Лисс ничего ему не сказала, только выразительно посмотрела, когда отмывалась в ручейке от грязи и тины – и тогда уже Лан-Ар все понял. Умолять, валяться в ногах было бессмысленно.
   …Он повернул голову, наслаждаясь прикосновением мягкой травы к щеке, и встретил взгляд темной ийлуры.
   – Нам пора, – тускло напомнила она, – до ночи успеем немного пройти.
   – Действительно пора, – согласился Лан-Ар.
   Он мог бы и промолчать, но надо было говорить, чтобы не повисала между ними настороженная, враждебная тишина.
   Нитар-Лисс потянулась, затем села и снова уставилась на него.
   «Чего она ждет?»
   – Жаль, бурдюка больше нет, – проворчал Лан-Ар, – ты правда его не брала?
   Жрица беззлобно выругалась, да так, что у ийлура моментально покраснели уши.
   – Я же говорила, что ты его забрал. Но если не брал, значит, нас обоих обвели вокруг пальца.
   И, разминая запястья, добавила:
   – Хотела бы я встретиться один на один с этим Шатоэлом…
   – Не стоит искушать судьбу. – Он, заведя руку за спину, начертил в воздухе оберегающий знак Фэнтара.
   – Ох, я тебя умоляю, – хихикнула Нитар-Лисс.
   Казалось, мир и согласие были восстановлены.
   …Потом они снова брели меж черных молчаливых гигантов. Лан-Ар уже не прятал оружия; ему в каждой тени мерещились чудовища Лабиринта, а Нитар-Лисс, наоборот, беззаботно вышагивала впереди.
   – Я гляжу, ты исцелила ногу? – поинтересовался он.
   Жрица обернулась, и в ее улыбке Лан-Ару почудился зловещий оскал шейнировой твари.
   – Мать синхов меня исцелила.
   Вот так. Изволь теперь гадать, Лан-Ар, то ли с самого начала растянутые сухожилия были обманом, то ли вправду Шейнира помогала своей верной слуге…
   – Проклятие, все бы отдала за кусок щерова окорока! – Ийлура тряхнула гривой грязных, спутанных волос.
   – Я бы тоже, – усмехнулся Лан-Ар, – клянусь Покровителями.