Коллинз Джеки. Рок-звезда

   – Думаю, Рафаэлла знает, что делает, – сказал один из служащих компании и бросил на Труди неодобрительный взгляд.
   Правило номер один: никогда не критикуй то, что делает знаменитость.
   – Это неприятно, – сказала Рафаэлла, чувствуя, что должна объясниться, – когда чужой человек трогает твое лицо.
   – С таким лицом, как у вас, это и не нужно, – завистливо заметила Труди. – Мое же лучше прикрыть полотенцем!
   Рафаэлла слабо улыбнулась. Хотелось очутиться где-нибудь в другом месте.
   Спид не собирался связываться с мексиканской шлюхой в тесных красных брюках и майке, но она так приставала, что отделаться не хватило сил.
   Женщина несколько раз прошла мимо лимузина, виляя задницей, грудью, и, наконец, сказала:
   – Эй, красавчик! Слишком душно, а ты сидишь в машине. Действительно, стояла невыносимая жара. Спид облюбовал тихую улочку неподалеку от Сан-Висенте. Частные домики. Никто не беспокоит. Сначала он съел цыпленка, а потом принялся за изучение «Плейбоя» и «Пентхауза».
   Да, душновато. Когда появилась мексиканка на огромных каблуках, он не мог не заметить ее, а женщина явно положила на него глаз. Спид не сомневался, что возбуждает слабый пол. В нем есть привлекательность Берта Рейнольдза, но без его красоты.
   Хотя Спид не мог пожаловаться на свою внешность. Кто-то сказал ему, что он напоминает Роя Шейдера.
   Спид не употреблял наркотиков. Может, очень редко, всего несколько таблеток. И кокаинчик, если неважно чувствовал себя. Сегодня не помешало бы нюхнуть, да и от толстой задницы мексиканки он бы не отказался. «Плейбой» и «Пентхауз» достаточно возбудили Спида.
   Он взглянул на часы и обнаружил, что еще полно времени. Мексиканка торчала у окна, словно ожидая сигнала. Спид знал, что женщины находят его неотразимым. Хотя эта, конечно, шлюха. Как она появилась в таком районе днем?
   – Сколько? – спросил Спид, еще не решив, займется ли с ней любовью.
   – Надолго или на раз? – скалилась женщина и призывно теребила свои соски.
   – Минет.
   – Что?
   – Минет, говорю.
   – О, – она приложила палец к губам и лизнула его языком. – Двадцать долларов.
   – Забудь об этом.
   – Пятнадцать, – сквозь майку виднелись твердые соски.
   Спид хмыкнул от предвкушения удовольствия. Он обожал большую грудь.
   – Залазь на заднее сиденье, – хрипло сказал он и открыл дверь.
   – Ты не пожалеешь.
   Спид вышел из машины и осмотрел улицу. Никого. Готовый к действию, Спид залез на заднее сиденье.
   – Деньги, – сказала она и протянула ладошку.
   Он достал из кармана пятнадцать долларов тремя пятерками и сунул их в жадную руку.
   – Департамент по борьбе с проституцией, – заявила она, мексиканский акцент моментально исчез и, как по мановению волшебной палочки, появилось полицейское удостоверение. – Вы арестованы.
   Наконец-то лимузин с Бобби Манделлой подъехал к первому пропускному пункту огромного имения. Охранник поговорил с шофером и заглянул внутрь.
   – Что происходит? – спросил Бобби. Он ненавидел свою беспомощность и то, что приходилось расспрашивать о любой мелочи.
   Стараясь успокоить, Сара коснулась его рукой.
   – Просто охрана.
   – Зачем?
   – Не знаю. Наверное, на таких приемах требуется особая осторожность.
   – Конечно, – съязвил Бобби. – Кто-нибудь может подложить бомбу под задницу Маркуса Ситроэна. Думаю, этот человек будет прав.
   – Бобби! Не говори так.
   Что Сара знает? Ничего. Она даже не может предположить, какое зло несет Маркус Ситроэн.
   Машина мягко тронулась, поехала вверх, а потом двинулась по узкой частной дороге, ведущей к Новароэну.
   Бобби глубоко вздохнул и вспомнил Нову Ситроэн. Сука всех времен!
   «Никакая я не служанка», – так и хотела заорать Вики Фокс грозной экономке, вообразившей себя новой Джоан Крофорд. Но сейчас надо молчать. Вики работала прислугой, точнее, играла эту роль. Так что она произнесла:
   – Да, миссис Айвоз. Как только закончу чистить серебряные ведра для шампанского, их нужно отнести в дом для гостей.
   – Миссис Ситроэн зовет тебя немедленно, – огрызнулась женщина. – Эти ведра надо было почистить давным-давно, непонятно, чем вы здесь занимаетесь.
   Вики промолчала. Слава Богу, сегодня последний день, когда приходится мириться с унижениями.
   – Иди к миссис Ситроэн, и тотчас же, – скомандовала миссис Айвоз. – Возвращайся, как только она отошлет тебя. Не смей кокетничать с охранниками, ты слишком фамильярна с ними. Придется поговорить об этом, если ты хочешь сохранить работу.
   Вики так и подмывало сказать: «Отвали, глупая, старая корова. Можешь засунуть эту работу себе в задницу». Но она спокойно улыбнулась и произнесла:
   – Да, миссис Айвоз, я сразу же вернусь, как только позволит мадам.
   Мадам! Ну и стерва! Но миссис Айвоз заткнулась. Вики поднялась на второй этаж в комнату хозяйки. Всю дорогу она напевала под нос. Через несколько часов все закончится. Скорей бы!
   – Добрый день, мистер Ситроэн.
   – Здравствуйте, мистер Ситроэн.
   – Рад видеть вас, мистер Ситроэн.
   Ничтожества. Абсолютно все. Рабочие муравьи. Охранники. Садовники. Слуги. Они полностью задействованы. Но, будь на то воля Маркуса, он бы ни в коем случае не позволил открыть ворота в имении даже по случаю такого события.
   – Это не наш дом, – напомнила ему Нова, когда Ситроэн пытался возражать. – Просто шалаш, где мы проводим выходные. А поскольку прием организовываю я, то позволь мне поступать так, как нужно.
   Иногда жена посягала на его власть. Но не часто. Нова знала, насколько далеко может зайти. Все делалось с его позволения. Если она выходила за рамки, Маркус наказывал супругу.
   И никто не умел принимать наказание так, как Нова, никто…
   С точки зрения Маркуса Ситроэна, между ними сложились отличные отношения. Но на мгновение он опять подумал о Рафаэлле. Такой молодой… и такой волнующей.
   Он уже давно так долго не ждал женщину. Однако Рафаэлла стоила того. В этом он не сомневался.
   Нова Ситроэн посмотрела на служанку, которая, скромно постучав, вошла в комнату.
   – Почему ты так задержалась? – раздраженно спросила Нова.
   – Миссис Айвоз сказала, что вам нужна…
   – Да, – грубо прервала Нова. – Становись на четвереньки и поищи мое кольцо. Оно закатилось под кровать.
   «Ищи сама, гнилая стерва», – подумала про себя Вики, но тут же согнулась и принялась искать под семейным ложем миссис и мистера Ситроэн. Она мгновенно заметила кольцо с огромным бриллиантом. Что бы произошло, если бы Вики опустила его в декольте и сказала, что не нашла? Но это была шальная мысль, в такой день рисковать не стоило.
   – Вот оно, миссис Ситроэн, – радостно произнесла она и протянула кольцо.
   Нова взяла его и надела на палец.
   Эта служанка бесстыдно разглядывает ее, а Нова ненавидела пристальные взгляды. Она отлично выглядела на расстоянии, но при близком рассмотрении виднелись недостатки.
   – Можешь идти, – бросила она. Глупое существо. «Перестань смотреть на меня! Боже!»
   Нова слишком похудела, именно поэтому кольцо и свалилось с пальца. С возрастом хрупкое телосложение грозит превратиться в мощи, а когда кольца начинают спадать, нужно что-нибудь предпринимать.
   – Благодарю, миссис Ситроэн, – Вики сделала реверанс. Она наслаждалась ролью.
   Как только девушка ушла, Нова опять принялась ходить по комнате. Она крутила на пальце кольцо с великолепным бриллиантом и вспоминала, как оно досталось ей. Эту красоту купил Маркус. Взамен за кровь. Только Нова знала о поводе для столь драгоценного подарка.

Крис Феникс, 1975

   В зале стоял невероятный шум. Какофония звука.
   – Крис! Крис! Крис!
   – Базз! Базз! Базз!
   Одна из молодок сказала Крису, что в зале, где они выступали, не было ни одного сухого места. То же происходило на концертах «Битлз».
   Они явились все вместе: «Дикари», окруженные помощниками, – гримером, парикмахером, мистером Теренсом, парой охранников и неизменной Флауа.
   Базз глотнул виски и протянул бутылку Крису. Тот отпил свою долю, прежде чем передать посудину Олли и Раста.
   – Хотим услышать «Дикарей», – кричала толпа, – немедленно «Дикарей»!
   – Да, – пробормотал Крис. – Вы их получите.
   Перед выходом на сцену Флауа протянула Баззу самокрутку с марихуаной. Он пару раз глубоко затянулся, потом автоматически передал папиросу Крису. Тот последовал примеру друга. – Мистер Теренс притворился, что ничего не заметил.
   Крис поднял самокрутку и помахал Олли и Раста.
   – Хотите?
   – Нет, – ответил Раста. – Я и так на взводе.
   – Тогда пошли к ним! – закричал Крис, поправляя гитару. – Время рок-н-ролла!
   – Мы их сейчас уложим! – завопил Базз.
   Все четверо быстро выскочили на сцену под истеричные крики публики.
   – Крис, мы любим тебя!
   – Базз! Базз! Базз!
   – Крис!
   Подобное происходило с тех пор, как «Дикари» опять вышли на сцену. За полтора года они стали суперзвездами на радио, и никто не мог остановить их на пути к славе.
   «Дикари». Всегда готовые к выступлению. Сексуальные. Талантливые. Четыре лучших претендента на высшую лигу рок-н-ролла.
   Хотя Олли и Раста нравились публике и были необходимы группе, основное внимание привлекали Крис с Баззом.
   Крис Феникс. Как его обожала молодежь! Девушки сходили с ума по его небрежной внешности, грязноватым светлым волосам, холодным голубым глазам и гибкому телу. Последнее им нравилось больше всего.
   Базз привлекал поклонниц постарше. Загар давно сошел, и он опять выглядел бледнее бледного. С длинными, растрепанными черными волосами, непроницаемым лицом и узкими бедрами, он был похож на змею и обладал чем-то сатанинским во внешности, а этого страшно боялись родители подростков. Последние боготворили его.
   Крис Феникс и Базз Дарк. Они стали национальными героями Англии семидесятых. Это был триумф над музыкой панков, страшно модной тогда. Такие группы, как «Секс пистолс», «Джем» и «Дэмд», были очень популярны.
   Панки ничуть не повлияли на «Дикарей». Все четверо ненавидели немелодичную музыку, которой увлекались панки. Напротив, Бадди Холли, Чак Берри, Сэм Кук и Отис Рэддинг сильно сказались на «Дикарях». Они также немного подражали «Роллинг стоунз», заимствовали мелодичность у «Битлз», стремились петь, как Джо Кокер, и играть на гитаре, как гениальный Эрик Клэптон.
   Все, что исполняли ребята, написали они сами, а поэтому музыка казалась оригинальной.
   За полтора года они добились своего. Музыкальная пресса считала, что они произвели фурор за один вечер.
   – Тоже мне, за один вечер! – скулил Базз. – А куда же подевались годы, когда никто даже не хотел нас слушать? Где же они были, когда мы болтались по Англии в проклятом «фольксвагене»?
   Это были справедливые слова. Но теперь они стали звездами. В Англии. Но еще не завоевали Америку, потому что не пытались.
   Вспышки фотоаппаратов. Репортеры запечатлели сумасшедшее начало концерта, когда группа запела свой первый хит – «Грязная мисс Мэри». Крис написал стихи на мелодию Базза. Она была довольно сложной и чем-то напоминала «Элеонору Ригби» «Битлз».
   Крис с Баззом вместе пели эту песню, по очереди подходя к центральному микрофону. Сменяя друг друга, они исполняли насмешливый текст.
   Крис чувствовал, как его охватывает возбуждение, сознание обостряется, появляется готовность ко всему. Боже! Нет ничего лучше выступлений перед визжащей обожающей аудиторией поклонников. Это точно.
   А ведь триумфа могло и не случиться. Базз не хотел уезжать с острова, где он целый день балдел от наркотиков, окруженный обнаженными девушками, готовыми удовлетворить любое желание. Убеждать его пришлось довольно жестко. Они чуть не рассорились. Крис обзывал друга всеми ругательствами. Нужно же было выместить на ком-то злость. Как только он отправил Уиллоу и ребенка в Англию, то сразу же принялся за Базза. Они сражались пять недель, не переставая ссориться, и Базз наконец-то сдался.
   – Черт подери, – с горечью сказал он. – Ты ведь не оставишь меня в покое, если я не поеду.
   – Абсолютно верно, – согласился Крис.
   После отъезда Уиллоу он переспал с Ингой, Чики и Чик, а также с множеством других женщин. Здесь Крис впервые принял участие в оргии, хотя она ему не понравилась.
   – Слишком шумно, – отказал он Флауа, когда та пригласила его на вторую.
   – Не глупи! – слегка съязвила она. – Это так весело!
   Но Крис понимал веселье по-другому. Что может быть хорошего, когда приходится трахаться на полу с потными, возможно, больными незнакомками? Однако Базз с Флауа ходили на такие оргии как минимум дважды в неделю. Крис не мог понять зачем им это вообще нужно.
   Ужасно неприятно, что он застал «сверхпорядочную» Уиллоу с немцем Клаусом. Крис еще никогда не был в такой ярости. Он вытащил ее из комнаты, влепил пощечину и приказал собираться. Потом заказал билет, отвез жену с ребенком в аэропорт и посадил на самолет, летевший в Лондон.
   Уиллоу всю дорогу рыдала.
   – Поедем с нами, – умоляла она.
   – Я вернусь, когда захочу, – спокойно ответил Крис.
   – Мне очень жаль, – выла она.
   Ей жаль, что ее поймали? Или жаль, что она это сделала? Крис не знал. Это его больше не беспокоило. Он чувствовал себя обманутым. Но не собирался портить себе из-за этого жизнь.
   Перепалки с Баззом помогли ему не сойти с ума, а женщины восстановили «эго». К приезду в Англию он решил простить Уиллоу во имя ребенка. Теперь они квиты.
   Но Крис опоздал. Жена уехала. Убежала к мамочке и папочке и забрала с собой Бо. Его ожидали бумаги о разводе.
   Криса это не очень беспокоило, но он все же нанял адвоката, чтобы обеспечить себе возможность регулярно видеться с сыном.
   С этого момента он посвятил себя только работе. После репетиций группа отправилась на гастроли. Старый «фольксваген» опять повез их на север.
   – Черт подери! – ворчал Базз. – Ради чего вы меня вытянули? Публика прекрасно реагировала на их выступления. Когда ребята добрались до Шотландии, приехал мистер Теренс. Ему так понравился их концерт, что он послал за известным агентом, тот прилетел на следующий день.
   Через неделю они подписали контракт на участие в концерте вместе с Делом Делгардо и «Найтмеаз», известной американской группой, которая приезжала на двухнедельные гастроли в Англию.
   Вечер за вечером «Дикари» воровали успех у мистера Делгардо и его «Найтмеаз». Это вызвало трения, и через неделю от них избавились. Но Крису было плевать. Делгардо – дерьмо. Кроме того, служащий «Фордз рекордз» видел их выступление и подписал контракт на запись альбома. Разумные действия приносили плоды. Крис подспудно понимал, что на этот раз у них все выгорит.
   Компания «Фордз рекордз» умела дергать за нужные веревочки, и «Дикари» сначала выпустили мини-диск. Были организованы интервью, встречи с репортерами, реклама и выступления на радио. Когда «Грязная мисс Мэри» начала завоевывать английскую аудиторию и стала хитом, они сделали шоу на телевидении. Через несколько недель песня заняла первое место. «Дикари» были наверху!
   Крис часто вспоминал лицо матери, когда он сказал ей об этом. Она побледнела и схватила его за рукав рубашки:
   – Значит, ваша песня продается лучше других?
   – Да.
   – Лучше, чем Джонни Рей?
   – Мама, Джонни Рея давно нет. Она расцвела:
   – Я горжусь тобой. Мы все гордимся.
   Все, кроме Брайана, который относился к Крису как к сопливому младшему брату.
   – Ты должен отложить деньги, – поучал Брайан. – Это долго не продлится.
   Но это продлилось долго. «Дикари» выпустили еще два мини-диска, тоже ставшие хитами, а потом весьма удачный альбом. Теперь они заканчивали турне по Европе. Следующая остановка в Лондоне. После этого Крис планировал обсудить с ребятами, как покорить Америку.
   Америка – это новый мир. И он жаждал познать его.

Рафаэлла, 1977

   Мать решила, что Рафаэлле необходимо закончить школу благородных девиц, желательно в Швейцарии. Она остановилась на заведении в Л'Эвере, дорогой школе для девочек, расположенной в лесной провинции.
   – Зачем это? – жаловалась Рафаэлла. – Мне почти семнадцать. Я уже стара для учебы.
   – Еще год, а потом поступишь в подходящий колледж в Америке. Ты ведь этого хочешь?
   – Если я выживу в Швейцарии, – стонала Рафаэлла. Мать легонько дотронулась до щеки дочери и улыбнулась.
   – Ты обязательно выживешь, дорогая. Ты пошла в папу.
   Рафаэлле было приятно, когда мать говорила об отце. Любое воспоминание о нем оставалось драгоценным. Когда Люсьен погиб, она была маленькой девочкой, но навсегда сохранила о нем яркие воспоминания.
   Рафаэлла часто раздумывала, насколько иной была бы жизнь, останься он жив. Никакой Англии. Никакого замка в провинции. Никакого отчима. Никакого Руперта.
   О… Руперт. Он стал Рафаэлле родным братом, и девушка очень любила его. Сейчас он путешествовал по Америке с рюкзаком и дочерью графа. Все надеялись, что они поженятся. Только не Рафаэлла: она берегла его для Одиль.
   Школа благородных девиц оказалась настоящей тюрьмой: свет выключали в десять, всем правила невыносимая директриса. Рафаэлла занималась английским, итальянским, испанским, училась готовить, петь, вести себя в обществе и немного познавала историю искусства.
   Пребывание там было ненавистным. К какой жизни ее готовят? Рафаэлла не собиралась выходить замуж за титулованного богача и проводить жизнь в роскоши, участвуя в благотворительности.
   Она позвонила Одиль в Париж, чтобы пожаловаться:
   – Я как в застенках.
   – Тогда уезжай, – запросто предложила Одиль. – Колледж для дизайнеров, в котором я учусь, – самый лучший. Попроси маму, чтобы она разрешила тебе учиться вместе со мной. Здесь многому не научишься, зато полно талантливых мужчин.
   – Она никогда не позволит. Я сделала ошибку, рассказав ей о том, что сделал на юге Франции этот старикашка из Нью-Йорка.
   – Маркус Ситроэн – дурак. Он поступает так со всеми, даже с прислугой. Не нужно было говорить маме.
   – Это понятно. Теперь она думает, что вас окружают одни извращенцы.
   – Какая глупость. Может, мне попросить мою маму позвонить твоей?
   – А это возможно?
   – А почему бы и нет?
   Изабелла Роне и леди Анна Эгертон проговорили долго. В результате Рафаэлла осталась в Швейцарии. Обе матери решили, что девочки не всегда влияют друг на друга благоприятно, хотя и дружат всю жизнь.
   Так Рафаэлла промучилась в школе благородных девиц, ненавидя ее все больше с каждым днем. Ей нравились только уроки пения и хор. У девушки прорезался сильный голос, явно унаследованный ею от отца.
   Некоторые ученицы оказались настоящими снобами и не хотели общаться с Рафаэллой лишь потому, что у нее темная кожа.
   – Что, гуталином мазалась, дорогая? – однажды спросила Фенелла Стефенсон, одна из заводил, когда Рафаэлла выходила из душа.
   – Что ты сказала? – переспросила Рафаэлла. Она потянулась за полотенцем и обвязалась им.
   – Я думала, здесь строгие правила, – издевалась Фенелла. – Никаких негров!
   Рафаэлла почувствовала, как кровь прилила к лицу. Фенелла была толстушкой.
   – А я не знала другого, – сказала Рафаэлла приятным тоном. – Мне казалось, сюда не принимают жирных.
   И тут разразилась драка. Они так яростно набросились друг на друга, что забыли о скромности. Полотенца упали, и дуэлянтки покатились по холодному каменному полу.
   – Черная сука, – орала Фенелла.
   – Толстая белая шлюха! – огрызалась Рафаэлла. Они бились, царапались и хватали друг друга за волосы.
   Собралась толпа, криками подзадоривая девушек. Ничто так не нарушает монотонность существования, как драка.
   – В чем дело? – пронзительно взвизгнула директриса, появившись на месте преступления.
   Рафаэлла быстро схватила полотенце.
   – Простите, мадам, – сказала она. У девушки была рассечена губа, и уже виднелся синяк под глазом. – Я упала на кафеле, а Фенелла помогла мне подняться.
   – Это правда, Фенелла? – бушевала директриса, не веря ни единому слову.
   – Конечно, мадам, – подтвердила Фенелла, прикрываясь полотенцем. Ее обрадовала скрытность Рафаэллы.
   – Боже! – воскликнула та и невинно расширила глаза. – Этот кафель невыносимо скользкий. Ведь кто-нибудь может подать на школу в суд?
   Директриса не отрывала взгляд от Рафаэллы и только поджала губы. Эта девушка не нравилась ей с самого начала. Она напоминала другую ученицу по имени Лаки Сант, а точнее, Сантанжело, как оказалось впоследствии, дочь гангстера и забияку. Им пришлось поставить новые задвижки на окна, чтобы Лаки не удирала.
   Да. Рафаэлла таит в себе ту же опасность. В конце концов, придется исключить ее, как Лаки, несмотря на то, что это приемная дочь лорда Эгертона.
   Но Рафаэлла продержалась. И даже получила высшие оценки по языкам и английской литературе, а также по пению, что весьма удивило девушку. Они подружились с Фенеллой, и Рафаэлла помогла подруге похудеть при помощи диеты. Вскоре после драки они выяснили, что имеют общих знакомых, которые живут рядом в английской провинции. Когда предрассудки были отброшены, девочки поладили, хотя Фенелла так и не смогла полностью заменить Одиль.
   Когда наступили каникулы, Фенелла пригласила Рафаэллу в имение родителей в Оксфордшаэ. Ее отец был крупным землевладельцем, а мать – беззаботной светской дамой. Рафаэлла чуть сдержала хохот, когда познакомилась с леди Стефенсон. Выглядела эта женщина невероятно: на ней было больше рюшечек и оборочек, чем на старой королеве!
   В субботу вечером леди Стефенсон устраивала маскарад для пятисот самых близких друзей.
   – Мама дает такие приемы два раза в год, – объяснила Фенелла. – Она считает, что люди иначе проявляются, когда надевают маскарадные костюмы.
   Рафаэлла нарядилась, как чикагский гангстер, одолжив костюм у брата Фенеллы. Он был велик на несколько размеров. Черная рубашка, белый галстук и бежевая кепка, под которую Рафаэлла спрятала длинные черные волосы, составляли ее наряд. Без косметики она стала похожа на красивого и немного жесткого молодого парня.
   Когда появился Эдди Мейфэа в костюме пирата, Рафаэлла глубоко вздохнула. Она не сомневалась, что он ее не узнает.
   Но произошло совсем иное. Один взгляд – и он тотчас очутился рядом.
   – Как здесь скучно, – пробормотал Эдди. – Может, сбежим пораньше?
   Рафаэлла не могла поверить своему счастью.
   – Хорошо, – быстро ответила она. Эдди оглянулся вокруг и сказал:
   – Встретимся через час. Нужно покрутиться здесь, хотя не хочется попусту тратить вечер.
   Странный разговор, по меньшей мере. Он даже не сказал «Рад встрече» и не спросил «Как дела?».
   Рафаэлла мучительно отсчитывала секунды, поминутно глядя на часы. Ей показалось, что прошла вечность. В назначенное время она ждала Эдди.
   Мейфэа опоздал на двадцать минут, но даже не извинился. Он взял Рафаэллу за руку и повел к открытой спортивной машине, стоявшей на дороге. Он сел за руль и даже не открыл девушке дверь.
   Рафаэлла сама забралась в автомобиль, раздумывая, не сказать ли Фенелле о своем приключении. Наверное, они будут беспокоиться, когда не обнаружат ее после приема.
   Черт с ними! Рафаэлла не беспокоилась, она мечтала об Эдди Мейфэа почти три года, и, наконец, ей повезло. Ничто не может испортить этого.
   Эдди одной рукой завел машину, а другой потянулся за сигаретой.
   – Итон или Херол?
   – Что ты сказал?
   – В какую школу ты ходишь?
   – Л'Эвер в Швейцарии.
   Он внезапно нажал на тормоза и удивленно спросил:
   – Но это же школа для девушек?
   – Конечно, – Рафаэлла сорвала кепку и волосы рассыпались по плечам.
   – Боже! – воскликнул он.
   – Что?
   Он поперхнулся сигаретой и выдавил:
   – Ничего, ничего.
   – Но ты узнал меня? – подозрительно спросила Рафаэлла. Эдди справился с изумлением и возмущенно заявил:
   – Конечно.
   – Меня зовут Рафаэлла, – напомнила она.
   – Знаю, – обиженно ответил он.
   Эдди Мейфэа – такой странный. Чем быстрее она сделает ему минет и завладеет вниманием этого молодого человека, тем лучше.
   Через два часа они голые лежали под простынями в доме Эдди Мейфэа в Челси.
   Поездка заняла час, он ехал с бешеной скоростью. Стакан водки, пластинка Билли Джоэла «Да, ты такая», а потом секс. Никаких поцелуев. Никаких ласк. Сразу за дело.
   Хотя Рафаэлла не имела никакого опыта, но вскоре поняла, что с Эдди что-то не то. У него даже не было эрекции, а этого человека Одиль называла «Огромным членом-динамитом». Ничего подобного.
   Но Рафаэлла не растерялась и решила помочь Эдди выйти из положения. Женским чутьем она угадала, что он хочет услышать от нее.
   – Я девственница и никогда раньше не была с мужчиной. Ее слова попали в точку.
   Рафаэлла действительно никогда не была в постели с мужчиной. На пляже – да. В лесу – да. И во многих других местах. Но в кровати – никогда.
   – Ты такой мужественный, – сказала она. – Мне так приятно с тобой.
   Это сработало. Эдди Мейфэа повел себя как настоящий мужчина, чего не случалось уже давно. А Рафаэлла перестала думать о том, как сохранить девственность для мужа. Все ее мысли были заняты Эдди. Она любила его. Так что все было просто.

Бобби Манделла, 1977

   – Черный шелк, – сказала Нова Ситроэн. Портной кивнул.
   – И белый. Абсолютно. Прилегающий.