Коллинз Джеки. Рок-звезда

   Уже подростком она вечно мешала, а в двадцать четыре стала невозможной. Ничего не может быть хуже богатой поклонницы с обширными связями.
   – Я отлично знаю Маркуса Ситроэна, президента «Блю кадиллак», – сказала Микки, словно читая мысли Доктора Хеда. – И могу договориться о встрече.
   – Ни в коем случае, – грозно заявил Доктор Хед. – Я все могу устроить сам.
   – Если она знает Маркуса Ситроэна… – начал Крис. – Кстати, я тоже видел его однажды.
   – Забудь об этом, – огрызнулся Доктор Хед, и его лицо задергалось еще сильнее. – Ты думаешь, я только что свалился с пальмы? Я могу устроить встречу с Маркусом Ситроэном в любое время. Сейчас мы работаем с «Хит Сити». Ваша пластинка стала номером один, и ничего другого не нужно, – он злобно посмотрел на Микки, которая ответила ему таким же взглядом. – Еще одно. Не забудь, что ты обещал показать свое уродливое лицо на свадьбе Николза завтра. Я заказал тебе билет на самолет на утро.
   – Микки тоже?
   – Но ты же связан с этой хиппи, – саркастично сказал Доктор Хед. – Что же я могу поделать?
   – А Базз?
   – Он не поедет.
   – Почему?
   – Спроси его.
   – А ты поедешь?
   – Вы вернетесь через двадцать четыре часа. Ты хочешь, чтобы я все время держал тебя за руку? Мне лучше остаться здесь и заняться делами.
   – Мне плевать. Можешь запускать воздушных змеев.
   В самолете Микки наконец-то заговорила. Она давно собиралась это сделать.
   – Почему ты позволяешь менеджеру приказывать себе? Крис пожал плечами:
   – Он ведь для этого и существует.
   – Менеджер должен исполнять твои желания.
   – Дело не только во мне. Это касается и остальных членов группы.
   – О, да. Я забыла, – ехидно сказала она. – Все, что ты зарабатываешь, делится на четверых. Это так умно.
   – Зато справедливо.
   – По отношению к кому? Ты ведь самый талантливый.
   – Я работаю в группе.
   – Послушай меня, Крис. Ты звезда. Ты сочиняешь лучшие песни, поешь их. Ваша группа должна называться «Крис Феникс и „Дикари“».
   Крис ухмыльнулся. Эта мысль ему понравилась, но нет сомнения, что все возмутятся.
   – Базз это не скушает. Ничего подобного он не допустит. Но Микки не собиралась отступать:
   – Вспомни Дайану Росс. Она ведь пела в группе «Сьюприм». Тедди Пендеграст выступал в «Блю ноутс». Род Стюард – в «Смол фейс», а Дэвид Раффин – в «Темптейшен». Понимаешь? Или еще продолжить?
   Крис отлично все уловил и к тому моменту, когда они приехали на гастроли в Лос-Анджелес, понял, что Микки права. «Крис Феникс и „Дикари“» звучит отлично, и он это заслужил. Крис знал, что работает больше всех и получает самую обильную почту от поклонников. Базз большую часть времени находился под действием наркотиков и ничто серьезно не воспринимал. Раста играл на барабане без особого таланта. Самой лучшей оказалась Фингаз, но публика не боготворила ее. Так что Микки права. По возвращении в Нью-Йорк Крис решил настоять на изменении названия группы.
   – Если тебя что-нибудь не устроит, сможешь уйти и выступать один, – разумно предложила Микки.
   Об этом Крис никогда не думал.
   На свадьбе Николза Клайна Бобби Манделла вселил в Криса веру в себя. Бобби считался лучшим из лучших. У них было много общего, и хотя работали они в разных жанрах, можно вместе записать пластинку.
   – Где ты живешь? – спросил Крис.
   – Здесь, в Лос-Анджелесе, – ответил Бобби. – У меня тут небольшая хижина. Может, зайдешь позже со своей дамой?
   – С удовольствием, – согласился Крис и поискал глазами Микки, но ее нигде не было.
   – Она разговаривает с Делом Делгардо, – сказала Зелла. – Привести ее?
   Дел Делгардо. Враг. Недавно он ушел из «Найтмеаз» и добился успеха один. Прыщавый наркоман! Крис почувствовал, что слова Зеллы его задели. А ведь обещал себе, что после Уиллоу не будет ревновать ни одну женщину.
   Слишком поздно. Микки завоевала частицу его сердца, стала своеобразным допингом.
   Интересно, был ли в ее прошлом Дел Делгардо? А может, она строит планы на будущее? Черт подери!
   Зелла подняла свое роскошное тело со стула.
   – Я скажу ей, что мы уходим.
   – Не беспокойся, – быстро отреагировал Крис. Он не собирался бегать за Микки. – Если захочет, сама появится.
   – Но откуда ей знать, что мы уходим? – логично спросила Зелла.
   – Догадается, – ответил Крис и поднялся. В этот момент Памми Бузер-Клайн схватила его сзади.
   – Крис Феникс, – промурлыкала она и потерлась о него. – Подарите один танец невесте?
   – Я медленные танцы не танцую.
   – Ну только один, – настояла она, и не дав возможности высвободиться, потащила на танцевальную площадку. Здесь новоиспеченная жена прижалась к его ширинке и призывно зашептала на ухо:
   – Я всегда была влюблена в тебя.
   Крис попытался отстраниться, но дамочка не позволила.
   – Прекрати, дорогуша, – твердо заявил он. – Ты только что вышла замуж. Что, забыла?
   Вот шлюха! Он несколько раз провальсировал с ней и удрал. Потом попрощался с Николзом и за столом обнаружил Микки.
   – Развлекаешься? – обыденно спросил он, ожидая, что она сама попытается оправдаться.
   – Да, – ответила она и сжала Крису руку. – Зелла сказала, что мы идем к Бобби.
   Почему он увлекся девушкой, которая переспала со всеми рок-звездами?
   «Таково мое жидовское счастье», – мрачно подумал Крис. Дом Бобби Манделлы поразил Криса.
   – Неужели люди действительно так шикарно живут? – спросил он после экскурсии по особняку.
   – Напомни мне, чтобы я никогда не водила тебя к своим родителям, – таинственно улыбнулась Микки.
   – Да, парень, – ответил Бобби. – В мире рок-звезд мечты становятся реальностью. Тебе тоже нужно купить дом с бассейном и несколько машин. Полный ассортимент. Без этого не обойдешься.
   – Я еще живу в Англии, – мрачно напомнил Крис. – После уплаты налогов, трат на жизнь и помощи семье у меня ничего не остается.
   – Ты, наверное, шутишь?
   – Не забывай, что все делится между ребятами и Фингаз. А с учетом юристов, бывшей жены, сына, бухгалтеров и нашего менеджера… – Крис замолк. – Жизнь – стервозная штука.
   – И скоро мы умрем! – хором пропели Микки с Зеллой, а Бобби рассмеялся.
   Весь вечер они слушали блюзы и курили самокрутки. Сэм Кук и Отис Реддинг, Чак Берри и Джеки Уилсон. Старые великие имена. Крис давно уже так хорошо не проводил время.
   – Я рада, что ты расслабился, – сказала Микки, когда они в лимузине возвращались в отель.
   – Кто, я? – рассмеялся Крис. – Я никогда не бываю закомплексованным.
   – Неправда, – мягко возразила она. – Ты все время о чем-то беспокоишься. Либо о Баззе, либо о сыне, либо о том месте, которое заняла пластинка, либо о датах концертов, либо о музыкантах…
   – Значит, по-твоему, я неврастеник?
   – Да, конечно.
   – Нет.
   – А вот и да.
   – Микки?
   – Что, Крис?
   – Почему бы тебе не заткнуться? Лучше стань на колени и сделай то, что положено.
   Она захихикала.
   – Обожаю сексуально озабоченных мужчин.
   – На колени.
   – А как же шофер?
   – К черту шофера! Ему сделают минет позже!
   В девять утра им нужно было вылетать в Нью-Йорк, а оттуда на автомобиле добираться до Филадельфии, где вечером намечался концерт. Без десяти девять Микки нанесла предательский удар.
   – Я не еду, – сказала она и сморщила хорошенький носик.
   – Что ты говоришь? – разозлился он. Девушка отвела глаза.
   – Мне нужно заняться делами, – туманно объяснила она.
   – Какими к черту делами?
   – Семейными. Недвижимостью, фондами. Поскольку я здесь, то это необходимо.
   Крис с отвращением посмотрел на Микки:
   – Я в эту ерунду не верю. Она оправила юбку и сказала:
   – Встретимся в Вашингтоне.
   Крис сразу же догадался, что она уходит к Делу Делгардо, но решил не произносить его имя вслух. Зачем доставлять ей удовольствие?
   – Как хочешь, – сказал он, избирая наплевательскую тактику. Женщины.
   Черт их возьми!
   Можно обойтись и без этого дерьма.
   Крис вернулся в Нью-Йорк один. Выступил в Филадельфии, переспал с грудастыми близнецами, застал Базза за нюханьем кокаина, сказал Доктору Хеду, что группа впредь будет называться «Крис Феникс и „Дикари“». Гастроли в Америке завершились в Вашингтоне, куда Микки не явилась. Крис улетел обратно в Англию.
   Зрели перемены. Подсознательно он уже ощущал их.

Рафаэлла, 1981

   Через шесть месяцев Рафаэлле уже казалось, что она прожила в Рио-де-Жанейро целую жизнь.
   – Мне здесь нравится, – сказала она Одиль. – Очень-очень! Я не хочу уезжать.
   Одиль мудро улыбнулась. Она ждала первого ребенка и была счастлива.
   – Послушай, если бы вокруг не было такой нищеты, мне бы тоже не хотелось уезжать.
   Рафаэлла понимающе кивнула. Справедливые слова. Богачи обитали в невероятно красивом городе, а рядом громоздились трущобы «фавелаз». Грязные холмы и невероятное количество убогих хижин. В них жили многие поколения. Рядом с канавами, полными бесчисленных крыс.
   – Знаю, – согласилась Рафаэлла. – Это невероятно.
   – Но нас сие не касается, – вздохнула Одиль. – Поэтому не стоит беспокоиться.
   – Наверное, так, – неуверенно произнесла Рафаэлла, хотя в душе считала, что делать что-то нужно.
   В Рио они с Джон-Джоном поселились в удобном доме Одили и Руперта, но через шесть недель Рафаэлла принялась искать собственную квартиру. Она позвонила матери в Англию и сказала, что остается. Юристы начали дело о разводе с Эдди.
   Анна почувствовала облегчение.
   – Я подозревала, что между вами что-то не то, дорогая, – с симпатией сказала она. – Но зачем убегать так далеко? Ты ведь могла переехать к нам в провинцию.
   Рафаэлле не хотелось объяснять, что ей нужны передышка и свежий воздух. Впервые в жизни она решила стать независимой.
   С деньгами проблемы не было. В двадцать пять она получит большое наследство отца. Рафаэлле недавно исполнилось двадцать три, но адвокаты в Англии добились, чтобы ей выплатили часть этой суммы.
   Она нашла современную квартирку с потрясающим видом на море рядом с пляжем Копакабана. Они переехали вместе с Джон-Джоном и строгой няней Анной, которую прислали из Англии.
   Наконец-то свободна! Эдди не пытался связаться с женой, и это ее не удивляло. Что он мог сказать? Она застала его на месте преступления, значит нет смысла обсуждать совместное будущее.
   – Что же произошло? – не переставала допытываться Одиль. Рафаэлла просто отмахнулась:
   – Это не имеет значения. Я больше не хочу видеть Эдди.
   – Хм… – ответила Одиль. – Он потребует встреч с Джон-Джоном.
   Рафаэлла знала, что не позволит этого.
   – Поживем – увидим, – таинственно сказала она.
   Рафаэлла никому не рассказала, что ее муж – гомосексуалист. Это секрет. И пока он не беспокоит ее, пусть так и останется. Муж молчал уже шесть месяцев. Приготовления к разводу шли благополучно.
   В Рио Рафаэлла завела много новых друзей. Сначала она везде ходила с Одиль и Рупертом и их друзьями, в основном молодоженами. Рафаэлла отвергала приставания всех холостяков, которых не переставала поставлять Одиль. Вскоре ей все наскучило, и она нашла работу в художественной галерее. Это было именно то, чем хотелось заняться в Лондоне. Так она встретилась с другими людьми: художниками, дизайнерами и коллекционерами. Некоторые из них казались интересными, и Рафаэлла пару раз сходила на свидания. Но когда мужчине требовалось нечто большее, чем разговоры, все заканчивалось.
   Владелица галереи, разведенная сорокалетняя женщина, предложила ей встречаться с более зрелыми мужчинами:
   – Ты получишь большее удовольствие, моя дорогая. Мужчины в годах знают, как ухаживать за женщиной.
   Рафаэлла неохотно согласилась на свидание с Джорджем Марако, который по возрасту годился ей в отцы. На этот раз ей повезло. Он не пытался затащить ее в постель в конце вечера. Они интересно беседовали, и Марако показался ей по-своему привлекательным.
   Они встретились еще раз. Рафаэлла узнала, что этот человек – миллиардер. Его жена покончила жизнь самоубийством четыре года назад после восемнадцати лет совместной жизни.
   – Мне очень жаль, – тихо сказала Рафаэлла. – Такое пережить трудно.
   Через шесть недель Джордж сделал ей предложение.
   – Пора начинать жизнь заново, – заявил он. – И ты, Рафаэлла, как раз та женщина, которая мне нужна.
   Ее отказ удивил Марако, прежде он всегда добивался своего. Он начал по-настоящему ухаживать за Рафаэллой и забросал ее дорогими подарками, но она не приняла ни одного. Кроме того, он посылал ей дюжину красных роз ежедневно. Квартира все время выглядела празднично.
   – Что происходит? – спросила Одиль, ожидая подробного отчета. – Он очень известный человек. Ты же это знаешь.
   – И очень приятный, – откровенно ответила Рафаэлла, – но он не для меня.
   – Наверное, слишком стар? Говорят, у него дочь твоего возраста.
   – Дело не в возрасте.
   – Конечно, в нем. Через неделю Одиль родила толстенькую девочку с голубыми глазками, но совершенно без волос. Рафаэлла ринулась в госпиталь. Руперту нужна была помощь, он переживал нервный стресс. Кроме того, когда ребенка привезли домой, обнаружилось, что у служанки, нанятой для ухода за ребенком, абсолютно нет опыта.
   – Что нам делать? – выла Одиль.
   – Не беспокойся, – ответила Рафаэлла. – Няня Джон-Джона будет работать у тебя, а я возьму к себе эту девушку. Джон-Джон большую часть дня проводит в детском саду, так что няня ему не очень нужна.
   Разумное решение. Всем оно понравилось, кроме Джорджа.
   – Как можно взять в дом незнакомку без опыта и надлежащих рекомендаций! – недоумевал он.
   – С ней все в порядке, – настаивала Рафаэлла. – Ее тетя работает у партнера Руперта.
   – Этого недостаточно, – заупрямился Марако.
   Девушку звали Джоана. Маленького роста, худенькая, очень тихая, она честно трудилась, убирала квартиру и ухаживала за Джон-Джоном, который сразу привязался к ней. В будние дни она жила у Рафаэллы, а на выходные уходила домой, чтобы вернуться в понедельник утром. Рафаэллу все устраивало. Она любила побыть с ребенком, ходить с ним на пляж, купаться и просто играть.
   Джордж Марако остался в ее жизни, терпеливо ожидая, когда станет не просто кавалером. Рафаэлла познакомилась с его дочерью Кристиной и ее друзьями. Она проводила много времени в его великолепном, строго охраняемом особняке. Джордж безумно боялся похищений. С ним было приятно и спокойно. Этот человек защищал Рафаэллу от мира. Может, стоит выйти за него замуж, когда их окончательно разведут с Эдди. Почему бы и нет?
   Она с ним не спала, и Джордж не настаивал. Этот терпеливый мужчина приготовился ждать.
   Одиль и Руперт страшно возражали.
   – Он стар для тебя, – настаивали оба. – Ты что, рехнулась? Зачем тебе его деньги? Что тебя так привлекает в нем, любовь?
   Ха-ха. Любовь. Это чувство было у нее к Эдди. И что же вышло?
   В один из понедельников Джоана не явилась. К среде Рафаэлла забеспокоилась, потому что не знала, как связаться с девушкой. Правда, та говорила, что ее семья живет в «фавелаз».
   – Слава Богу, что она исчезла, – как всезнайка, заявил Джордж. – Что она украла?
   – Ничего, – огрызнулась Рафаэлла. – Нельзя так поспешно судить.
   – Моя дорогая, ты не понимаешь, – напыщенно заговорил он. – Люди трущоб живут за счет воровства. Для них оно ничего не значит.
   – Откуда тебе-то знать?
   – Я прожил рядом с этими крестьянами всю жизнь.
   – Тогда стыдись, что не помог им деньгами и властью. Разница между богатыми и бедными в этой стране отвратительна.
   – А ты, милая, ты-то понимаешь, о чем говоришь?
   – Я знаю то, что вижу.
   – Мне кажется, что ты видишь то, что хочешь.
   Разговор закончился ссорой, и Джордж ушел. Рафаэлла приготовила Джон-Джону ужин, вымыла его и уложила спать. Маленького, кучерявого мальчика с ярко-голубыми глазами. В нем ее жизнь, ее будущее. Она сделает все, чтобы сыну жилось лучше.
   Мысли Рафаэллы вернулись в Лондон на четыре года назад, в тот холодный вечер. Крис Феникс, грубый и сексуальный, типичный повеса, которого ничто не волнует. Поездка по Бекерли-сквер в лимузине. Поспешный секс, изменивший все…
   Может, не стоит выходить замуж за Джорджа Марако? Рафаэлла решила, что еще не жила.
   В дверь позвонили. Подумав, Рафаэлла решила, что вернулся раскаявшийся Джордж, она не посмотрела в глазок.
   Открыв дверь, Рафаэлла впервые оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивым мужчиной. Это был бразилец, приблизительно ее возраста, с длинными черными вьющимися волосами, зелеными глазами и ртом, до которого хотелось дотронуться. На нем были голубые джинсы, рабочая рубашка и шлепанцы. Рафаэлла удивленно заметила, что одеты они одинаково.
   Какое-то время оба молчали, разглядывая друг друга. Мужчину, видимо, также поразила внешность Рафаэллы. Она инстинктивно дотронулась до волос, завязанных в хвостик.
   – Простите, вы миссис Ле Серре? – наконец, спросил он. Рафаэлла взяла себя в руки и кивнула. Ее давно уже не называли миссис Мейфэа.
   Он улыбнулся. Белые ровные зубы. Пьянящая улыбка.
   Когда-то Рафаэлла считала Эдди красавцем, но он не шел ни в какое сравнение с этим мужчиной.
   – Чем могу быть полезна? – сказала Рафаэлла, стараясь не пялиться.
   – Я брат Джоаны.
   – Кого?
   – Джоаны, вашей служанки, она работала у вас.
   – А, Джоаны, – как в тумане произнесла она.
   – Вы, наверное, беспокоитесь, что она не пришла.
   – Она заболела?
   – Отравилась едой.
   – Ужасно.
   – Креветки, она поела их и раздулась, как шар.
   Они вели обыденную беседу о Джоане и ее проблемах, но глаза сами разговаривали на каком-то таинственном языке.
   Рафаэллу бросило в жар. Она посмотрела на мужчину и увидела, что он чувствует то же.
   – Хотите выпить чего-нибудь холодненького? – быстро предложила Рафаэлла.
   – Может быть, пива – согласился он. – А потом мне надо идти на работу.
   – Чем вы занимаетесь?
   – Я музыкант.
   – Как интересно. На чем вы играете?
   – На многом. Гитара, барабан, флейта. А кроме того, я пою. Рафаэлла ухмыльнулась:
   – У вас так много талантов?
   Он улыбнулся в ответ:
   – Наверное, так.
   – Я принесу пива, – сказала Рафаэлла, не понимая, почему так бешено бьется сердце. – Пожалуйста, входите.
   Мужчина пошел за ней в квартиру, огляделся и присвистнул:
   – Здорово!
   – Мне здесь нравится, – сказала она и пошла к холодильнику. – Американское подойдет?
   Мужчина кивнул и приблизился к высокому бару, который отделял кухню от гостиной.
   Рафаэлла неловно открыла банку, и пиво тут же пролилось. Оба схватились за салфетки. Их словно обожгло от взаимного прикосновения. Она быстро отпрянула, налила пива в стакан и передала мужчине.
   – Знаете, я не ожидал, что вы такая, – сказал он и сделал глоток.
   – А чего вы ожидали?
   – Джоана всегда рассказывала о прекрасной английской леди, у которой работает. Я думал, вы старше. И, кроме того, совсем не похожи на англичанку.
   – Моя мать наполовину англичанка, наполовину француженка. А отец – наполовину американец, наполовину эфиоп. Он погиб, когда мне было семь. Мы жили в Париже, а потом в Лондоне.
   Зачем рассказывать незнакомцу семейную историю? Мужчина посмотрел на нее ясными зелеными глазами и сказал:
   – Джоана придет в следующий понедельник. Вас это устроит? Рафаэлла кивнула и не удержалась от замечания:
   – Вы хорошо говорите по-английски.
   – Неплохо. Я учился сам.
   – Это трудно.
   Он пожал плечами:
   – Иногда. Хорошее легко не достается. Так ведь? – он закончил пиво и направился к двери. – До свидания, миссис Ле Серре.
   – До свидания, – сказала она и внезапно покраснела.
   Когда он ушел, Рафаэлла поняла, что даже не знает, как зовут этого мужчину.
   – Боже! – воскликнула Одиль. – Что за суета! И зачем нам идти в этот маленький клуб? Ты ведь сама там не была.
   – Перестань корчить из себя сноба, – ответила Рафаэлла. – Говорят, там хорошо.
   – Кто говорит? – поинтересовался Руперт. – Могу поспорить, что не Джордж.
   «Слава Богу, она отложила Марако на запасную полку, – заметила про себя Одиль. – Ее квартира напоминает цветочную лавку».
   – Бедняга не находит себе места, – сказала она вслух.
   – Значит, теперь ты называешь его беднягой? – кисло заметила Рафаэлла. – Определись наконец-то. На прошлой неделе ты считала, что Марако мне вообще не подходит.
   – Он один из самых богатых людей в Латинской Америке, – заметил Руперт.
   – Ну и что? – дерзко ответила Рафаэлла. – Вы мне оба надоели. То он плох, то хорош. Вы же говорили, что мне не нужны его деньги.
   – Это так, – согласилась Одиль.
   – Вот именно, – поддержал Руперт.
   – Теперь мы можем идти? – беспокойно спросила Рафаэлла. Она узнала, как зовут брата Джоаны – Луиз Оливейра и название клуба, в котором он работал, – «Пасси Сатин».^[1] Сия помойка соответствовала вывеске. Там часто бывали туристы, танцевали нагие танцовщицы, а в боковых комнатах погружались в азартные игры. Джорджа Марако туда не поведешь. Именно поэтому Рафаэлла уговорила родственников на этот культпоход.
   Клуб был весьма не примечателен. Прокуренный, темный, многолюдный. Официантки в ярких прилегающих нарядах больше походили на женщин легкого поведения. Здесь были огромный переполненный бар, столики и маленькая сцена, на которой музыканты играли быструю самбу. На танцплощадке исступленно дергались пары.
   – Боже сохрани! – воскликнул Руперт. – Ну и дыра!
   – Привет, милый, – поздоровалась женщина в красных рюшах и тюрбане. Ниже лифа виднелась загорелая полоска кожи. – Нужен столик?
   – Должно быть, так, – ворчливо ответил Руперт.
   – На троих, – добавила Одиль, стараясь не смотреть на толстяка, призывно подмигивавшего ей.
   Женщина в красном передала их заботам крошечного молодого официанта. Он отвел их к столику, вперед потребовал чаевые и спросил Руперта, не нужна ли ему подружка.
   – Конечно, нет, – возмутился благочестивый Руперт. Официант безразлично пожал плечами. Ему было плевать на все, пока платили хорошие чаевые.
   – Шампанского? – автоматически спросил он.
   – Нет, – сказал Руперт.
   – Да, – возразила Одиль, повернувшись с обезоруживающей улыбкой к мужу. – Давай повеселимся, коль мы здесь. Хотя бы для разнообразия. Так осточертели скучные деловые приемы, на которые ты меня водишь.
   – Хорошо, – уступил Руперт. – Принесите бутылку «Дом Пери-нон».
   – У нас только местное шампанское, невозмутимо сказал официант.
   – Все равно, принесите, – приказала Одиль.
   Рафаэлла, словно невзначай, взглянула на сцену, надеясь рассмотреть музыкантов. Их было пять. Но Луиза среди них не было. Стараясь скрыть разочарование, она повернулась к Одиль.
   – Я же говорила, что здесь по-другому, – она изо всех сил старалась изобразить веселость.
   – Меня не нужно уговаривать, – ответила Одиль. – Мне это место нравится. Какая-то особая атмосфера, и музыка прекрасная.
   – Хочешь потанцевать, красавчик? – на Руперта наседала потрепанная девушка с шестимесячной завивкой и в голубом платье.
   Он презрительно сжал губы:
   – Нет, спасибо.
   – Да ладно, развлекайся вовсю, – рассмеялась Одиль.
   – Да, давай, – подзадоривала Рафаэлла. – Ты ведь так давно не веселился. Ты становишься похожим на старого зануду!
   – Большое спасибо, сестричка!
   – Ну же, ну! – настаивала Одиль.
   – Побоишься, – ехидно добавила Рафаэлла.
   – Посмотрим, – Руперт подскочил. – Вы сами напросились, нюни.
   Женщина в голубом платье расплылась в улыбке, обнажив кривые зубы и золотую фиксу.
   – Пошли, миленький, – она призывно покачивала толстой задницей. – Сбацаем шейк!
   Уже не колеблясь, Руперт отправился на танцевальную площадку. Куда делись добропорядочные английские манеры, когда он исполнял соло самбу!
   – Пошли, – захихикала Одиль и вскочила на ноги. – Давай станцуем, а то он без нас во что-нибудь вляпается!
   Подчиняясь чувственному ритму, Рафаэлла встала и пошла танцевать. Неважно, что не было партнера. Музыки достаточно, бразильская мелодия вскоре полностью захватила ее.
   Еще несколько бокалов шампанского, и все были навеселе. Руперт по очереди танцевал со всеми девушками из заведения, по пять долларов за танец, а Одиль и Рафаэлла с трудом отбивались от любвеобильных мужчин, которые не отходили от их стола. Когда мадам в красном объявила начало кабаре, никому не хотелось отдыхать.
   – Я давно так не веселился! – вопил Руперт. – Надо всех приводить сюда.
   Рафаэлла в изнеможении свалилась на стул, обмахиваясь меню, как веером. Когда она подняла глаза, Луиз уже сидел на стуле возле сцены и настраивал гитару.
   – А теперь, дамы и господа, мы рады представить вам лучшую девочку заведения «Пасси Сатин» – несравненную Еву!
   Из подвешенной к потолку клетки вышла высокая, сильно накрашенная женщина. На ней было серебристое одеяние, прикрывавшее ее с ног до головы, крошечная шляпка и туфли на очень высоких каблуках.
   Луиз заиграл на гитаре «Девушку из Ипанема», а Ева принялась медленно раздеваться. Сначала шляпка, потом серебристый парик, и, наконец, остались только туфли на высоких каблуках, крошечные трусики и блестки, прикрывавшие грудь.
   – Ничего себе штучка, – искренне залюбовался Руперт.
   – Заткнись, – огрызнулась Одиль. – Это все парафиновые инъекции.