Страница:
Я следовал за носильщиками на довольно приличном расстоянии. Они лениво брели по улицам, останавливались на каждом перекрестке, где жгли чучела и, наконец, сделали весьма продолжительный привал в небольшой грязноватой таверне под вывеской «Великий Кан». Так как на вывеске был изображен смуглолицый восточный владыка, восседавший на довольно хилом слоне, я догадался, что странное слово «кан», по всей видимости, должно было означать «хан». Улицы были еще полны народа, и я с тем большим удовольствием окунулся в царившую везде атмосферу веселья, что ощущал свою прямую причастность к событиям, вызвавшим это торжество. Я, однако, ощущал, как настроение людей постепенно меняется. Огромное количество выпитого спиртного уже начинало сказываться. В глазах многих уже сверкала злоба, и я был уверен, что до наступления утра многие лавки, принадлежавшие католикам будут разгромлены и прольется кровь. Разумеется такие настроения царили далеко не везде и не среди всех. Когда я проходил мимо какого-то скромного вида здания, дверь его отворилась, и я услыхал хор голосов, поющих прекрасный гимн «В этот день зажжем мы свечи». Я понял, что поют пуритане или даже браунисты, и они тоже возносят свои смиренные благодарения Господу за одержанную над неприятелем победу.
Я не остановился у «Кабаньей Головы» как посоветовал мне сэр Сигизмунд, но продолжал осторожно следовать за носильщиками дальше. Я решил дойти с ними до самого Денмарк Хауза и взглянуть на дворец, в котором теперь жила Кэти. За столь долгий срок я впервые находился так близко от нее.
30
31
Я не остановился у «Кабаньей Головы» как посоветовал мне сэр Сигизмунд, но продолжал осторожно следовать за носильщиками дальше. Я решил дойти с ними до самого Денмарк Хауза и взглянуть на дворец, в котором теперь жила Кэти. За столь долгий срок я впервые находился так близко от нее.
30
Денмарк Хауз заставил меня вспомнить о Париже, так как вид у дворца был совсем не английский. Высокие округлые каминные трубы на крыше напоминали дамские пальчики, да и все украшения кирпичного фасада носили следы иноземного происхождения.
У ворот стояли два бездельничающих стража, но войти внутрь было делом вовсе не трудным. Туда и обратно сновало множество народу, и я решил, что коль скоро я уж пришел сюда, мне тоже следует войти и осмотреть дворец. С деловым видом я быстрой походкой миновал прямоугольный портал и очутился в переполненном людьми зале. Как я подозревал, значительная часть посетителей имела права находиться здесь не больше, чем я. Некоторые зашли сюда лишь для того, чтобы воспользоваться уборными. В одном углу какой-то пожилой мужчина с котомкой на спине чистил рукав весьма подозрительного вида нечесанному молодцу; двое каких-то субъектов внимательно разглядывали образцы отличного бархата стоимостью по крайней мере три фута за ярд и при этом оживленно торговались; группа слуг в дворцовых ливреях окружили лекаря, который собирался выдрать зуб одному из их компании.
Никто не обращал на меня внимания, и я прошел к выходу из помещения, откуда были видны главные строения дворцового ансамбля, расположенные по другую сторону четырехугольного двора. Где-то там в этих красивых палатах находилась Кэти. Возможно она в числе других фрейлин присутствовала на каком-нибудь приеме королевы, или, быть может, королева уже отпустила ее, и она удалилась в свою комнату. Я нашел взглядом освещенное свечой окно и представил себе, что это ее окошко. Вот она сидит за своим рабочим столиком и пишет письмо (но не мне). Ее волосы были высоко приподняты и причесаны на новый лад, как ей это теперь нравилось. Мне казалось, я вижу, как она хмурит свой лоб, сочиняя послание (я уже упоминал, что Кэти отнюдь не отличалась ученостью); как крепко сжимает гусиное перо и даже слегка высунула язычок от усердия, а глаза ее сияют от счастья, при мысли о том, кому она пишет это письмо. А может быть она готовится лечь спать и уже наклонилась, чтобы задуть свечу. Потом, однако, я решил, что еще слишком рано, и она вряд ли собирается спать, тем более что и огонек в облюбованном мною окошке продолжал гореть.
Я увидел, как какой-то джентльмен с брюзгливым выражением лица принял товары, которые принесли носильщики. Очевидно он был важной персоной, так как на нем висела цепь с орденом Святого Георгия. Он, однако, не очень следил за своей внешностью, ибо символ его высокого звания свисал на засаленный камзол черного бархата. Дама с напудренными волосами, похожая на куклу в своих широких фижмах, заговорила с ним о подарках, и они шептались с минуту. Похоже, они были чем-то озабочены, но мне и в голову не приходило, что их заинтересовала моя скромная персона, до тех пор, пока джентльмен не ткнул в мою сторону пальцем.
— Молодой человек, вы сопровождаете подарки для Ее Величества?
— Нет, милорд, — судя по ордену Святого Георгия, он явно принадлежал к сословию пэров.
— Но вы прибыли вместе с носильщиками, — проворчал он, — и я вижу, что вы моряк. Признайтесь, вы только что вернулись с Востока.
— Я только что вернулся из морского путешествия, милорд.
Дама подошла к нему сзади и сказала.
— Я думаю, стоит попробовать, Джеральд. Ее Величество сегодня вечером явно скучает.
Это замечание, казалось, вызвало еще большее раздражение лорда.
— Всегда одно и то же. Вечно я должен думать о развлечении женщин, у которых в голове ни одной мысли… — он неожиданно замолчал и принялся не особенно любезно разглядывать меня. Наконец он принял какое-то решение и повелительным тоном произнес.
— Не понимаю, почему вы отрицаете свою принадлежность к компании. Что же вы в таком случае делаете здесь? Я отведу вас к Ее Величеству, молодой человек. Быть может истории о приключениях на Востоке развлекут ее.
Я понял, как глупо поступил, придя сюда.
— Милорд, — попробовал я возражать. — Прошу вас проявить снисходительность… Я — простой моряк и…
— Вы несомненно благородного происхождения, — он взмахнул рукой, будто отметая мое возражение. Я рискну. Следуйте за мной молодой человек.
— Но сэр…
— Вы меня не поняли. Это приказ.
Разумеется, мне нужно было тут же повернуться и уйти, но что-то остановило меня. Что именно, мне сказать трудно. Разумеется, я надеялся увидеть Кэти, в тоже время я не мог не понимать, что риск был неоправданно велик. Так или иначе, последовал за своим проводником и вскоре мы вошли в просторное, изысканно убранное помещение. По тишине, царившей здесь, я сразу понял, что нахожусь в присутствии королевской особы. Я увидел королеву, восседавшую на кресле с высокой спинкой в окружении общества придворных дам. Пути назад теперь уже не было. Наши каблуки громко цокали о мраморные плиты пола, и этот звук почему-то очень смущал меня. Я смутно видел висевшие на стенах гобелены на библейские сюжеты.
— Ваше Величество, — услышал я голос своего спутника, который склонился перед королевой в таком низком поклоне, что орден Святого Георгия описал широкую дугу, прежде чем вновь коснулся его груди, — осмелюсь представить вам молодого моряка, только что вернувшегося из дальних странствий. Быть может, Ваше Величество найдет любопытными истории, которые он может рассказать. Его имя… как ваше имя, сэр?
— Роджер Близ, Ваше Величество, — ответил я, с трудом сглотнув слюну.
Кресло королевы было расположено неподалеку от огромного камина, в котором полыхал целый ствол дерева. Королева находилась совсем близко, и я мог убедиться в том, что она намного красивее чем об этом говорила молва. Черты лица у нее были правильные, волосы, когда-то цвета льна, были все еще хороши, живые карие глаза ободряюще улыбались мне.
— Великолепная идея, милорд, — произнесла она с легким иностранным акцентом, — мы очень скучаем сегодня вечером. Вы служите в Компании Леванта, юный джентльмен?
— Нет, Ваше Величество.
Я не осмеливался взглянуть на дам, окружавших королеву, но теперь я сумел бросить на них быстрый взгляд. Я заметил Кэти сразу же. Скрестив ноги, она сидела на пуфике возле самого кресла королевы, из чего я сделал вывод о том, что она пользуется ее явным расположением. Она была еще краше, чем я воображал. Я сразу же отвел от нее глаза и скользнул взглядом по другим фрейлинам. Некоторые из них были молоды, многие хороши собой, все богато и изысканно одеты, но ни одна из них, по моему глубокому убеждению, даже сравниться не могли с моим кумиром. С этого мгновения я все время ощущал, что глаза Кэти неотрывно устремлены на меня. Она смотрела на меня с удивлением и тревогой. Смотрела как на cовершенно незнакомого человека.
— Но вы несомненно прибыли с Востока на последнем корабле?
— Нет, Ваше Величество. Я только что прибыл с юга. Но я плавал в восточных водах.
Сановник нахмурился и раздраженным тоном произнес.
— Мне, Ваше Величество, он со всей определенностью заявил, что прибыл с Востока.
Королева снова улыбнулась мне и сказала.
— Это неважно, милорд. Молодой человек несомненно знает какие-нибудь истории, которые помогут развеять нашу скуку.
Наступила неловкая пауза. И тут как и прежде, когда я неожиданно сам для себя последовал за придворным кавалером, что-то будто щелкнуло у меня внутри. Голова у меня стала ясной, я больше не испытывал ни страха, ни волнения. Я понял, что мне предоставляется редкая возможность, Все что я скажу здесь, рано или поздно станет известно всей стране.
— Если Ваше Величество позволит, я бы хотел отступить от принятых обычно тем. Я мог бы рассказать вам об очень смелом человеке. Но он не был ни капитаном, ни человеком благородного происхождения. Он был простым моряком.
Королева оправила свои широкие юбки так, что из под них высунулись кончики ее маленьких башмачков, стоявших на изящной подставке. Впоследствии я узнал, что это был ее характерный жест.
— Мы слушаем вас, сэр. Думаю это будет интересно. Мы никогда еще не слышали историй о простых моряках.
— Его звали Клим-Балбес, — сказал я. Свой рассказ я начал с того дня, когда мы захватили «Санта Катерину». Не называя имен, чтобы не выдать себя, я самым подробным образом рассказал о его роли в битве. Я видел, как все слушают меня. Украдкой взглянул на Кэти. Она сидела выпрямившись и смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Ее Величество слушала меня столь же внимательно, как и ее дамы, время от времени делая небольшой глоток из украшенного драгоценными камнями кубка. Я искоса наблюдал за странными манипуляциями лакея около пылающего камина. Перед ним в ряд стояло пять бутылок вина, и через равные промежутки времени одну убирали, а на другой конец ряда ставили другую бутылку. Сначала я не понял смысла этой таинственной операции, но потом понял — это делалось для того, чтобы вино, которое королева отпивала, всегда было бы подогрето по ее вкусу.
Я продолжал рассказывать одиссею своего несчастного друга, коснувшись истории его свадьбы, участия в бунте Дэнни О'Доннела и, наконец, мучительной смерти в «Корзине». Когда я дошел до того места в истории, когда веревка была перерезана и клетка рухнула в море, в глазах большинства дам и самой королевы я увидел слезы.
— Бедняга! — произнесла королева, — до самого конца вашего повествования мы надеялись, что что-нибудь произойдет, и он будет спасен. Он был мужественным человеком. Как вы сказали было его имя?
— Клим-Балбес, Ваше Величество.
Она улыбнулась, приложив платочек, края которого были украшены жемчугом, к губам.
— Клим-Балбес, — повторила она, как будто была не совсем уверена в значении этого слова. — Его следовало бы звать Клим-Мужественное Сердце. Ну, а теперь я надеюсь, у вас в запасе найдутся более веселые истории. На сегодня трагедий уже достаточно.
— Слушаюсь, Ваше Величество. Я мог бы рассказать Вам о морском сражении, в котором моя роль была весьма незначительна, но которое было выиграно благодаря отваге и мужеству наших моряков.
Королева кивнула в знак согласия, и я повел рассказ о нашей замечательной победе при мысе Пассер. Я рассказывал со всеми подробностями, часто кровавыми и страшными. Я описывал битву так, как видел ее сначала через орудийный люк, а потом с палубы корабля. Я рассказал обо всем: о смерти Генри Оджа и о том, как я увидел его оторванную, покрытую пороховой копотью голову; о гибели корабля, взорванного по приказу Слита со всеми людьми, находившимися на его борту; о той ужасной картине, которую я застал на нижней палубе, где лежали раненые, и, наконец, о том великолепном утре, когда мы, проснувшись, не увидели на горизонте ни одного вражеского паруса. И в ходе всего моего повествования на переднем плане неизменно присутствовал Джон Уорд, хотя я и не называл его по имени. Думается, мне удалось показать им его таким, каким я его видел в тот день сам — выдающимся флотоводцем и отважным джентльменом. Я был уверен, что преуспел в этом. И тут королева сказала.
— Вы чересчур скромны сами и не все рассказываете о смельчаках, которые бились вместе с вами. Вы не назвали нам ни одного имени. Кто был тот отважный воин, который командовал вашими кораблями?
— Его имя Джон Уорд, Ваше Величество,
Я почувствовал, как между моими слушательницами будто пробежала искра. Королева так резко выпрямилась в своем кресле, что скамеечка для ног опрокинулась. Несколько слуг бросились на помощь. Когда она вновь была водружена на свое место, возбуждение вызванное моим сообщением, несколько улеглось.
— Да, сэр, — произнесла королева, — вы очень нас удивили. Неужели вы хотите нам сказать, что входите в эту банду, которая пренебрегает приказами короля?
— Я прослужил год под командой Джона Уорда, Ваше Величество.
— В это трудно поверить, — королева повернулась к пожилой даме, сидевшей справа от нее. — Сьюзен, как на ваш взгляд, этот молодой человек похож на пирата?
— Я плохой судья в этих вопросах, Ваше Величество, но мне кажется, у этого юноши вовсе не злодейская внешность, какая должна быть у пирата.
В разговор вступила другая дама.
— Не могу представить себе пирата без бороды, Ваше Величество.
Королева пригубила свой кубок, пока ее дамы продолжали обмениваться мнениями по этому вопросу. Они обсуждали меня так, будто я был неодушевленным предметом, однако все были достаточно добры ко мне и выразили мнение, что я слишком молод и судя по моей внешности, вряд ли способен совершать деяния, которые можно назвать пиратскими. Кэти не принимала участия в этой дискуссии.
— Возможно вы правы, леди, — сказала королева, когда обсуждение закончилось, — но мы ясно помним один случай, который произошел, когда мы были еще маленькой девочкой и жили при дворе нашего отца в Дании. Была поймана банда пиратов. Они плавали по Балтике. Города Ганзейского Союза часто жаловались на их набеги. Мы видели, как их уводят после суда. Среди них был один очень молодой человек с нежным лицом и длинными золотистыми волосами до плеч. Мы пошли к королю и попросили его пощадить жизнь молодого человека. Король отказал нам. Он был добрый человек, но эти пираты несколько лет не давали королевству спокойно жить, и он заявил, что о помиловании не может быть и речи. И их всех повесили, включая и того красивого молодого человека.
— Ваше Величество, — обратился я к ней, — могу я сказать в свое оправданье несколько слов?
Она кивнула.
— Разумеется. Мы слишком хорошо помним, что произошло в тот раз… говорите, сэр.
— Ваше Величество, жизнь северян-англичан, датчан, норвежцев испокон веку связана с морем. Теперь, когда известно, что земля — шар (а викинги знали об этом задолго до Колумба) нет никаких сомнений в том, что нас еще ждут неисследованные моря и континенты. Неужели наши корабли должны гнить в портах лишь потому, что испанский король провел линию по глобусу и решил, что только его суда могут плавать по этим новым морям? Неужели мы должны сидеть и ждать, пока испанцы захватят всю торговлю и с Востоком и с Западом? Разве это пиратство бороться против владычества Испании на морях?
— Нет-нет, — невольно вырвалось у кого-то из дам. Правда она тут же испуганно замолчала.
Я сделал короткую паузу. Столь явная критика политики короля могла иметь для меня самые серьезные последствия, но теперь уже останавливаться на полпути было нельзя.
— Джон Уорд ведет войну против испанцев на море, потому, что они первыми объявили ее нам. Лишь благодаря его усилиям наши купцы сегодня могут ничего не боясь свободно торговать с Востоком. Он продолжает дело, которое начали Дрейк, Кавендиш и Фробишер. Он не пират, Ваше Величество, а патриот, и его единственная цель сделать нашу страну самой могущественной в мире.
Королева наклонилась вперед и смотрела на меня так пристально, что я бы не удивился, если бы она тут же приказала страже арестовать меня. Но вместо этого она рассмеялась.
— Вы очень смелы, сэр. Наверное этого и следовало ожидать, и мы на вас не сердимся. Жаль, что Его Величество не присутствовал тут и не слышал вашу речь.
— Ваше Величество, я думаю мне повезло, что Его Величества тут нет.
Она снова рассмеялась,
— Возможно, вы правы. Король не очень-то жалует таких строптивых подданных как ваш Джон Уорд. Но у меня, признаюсь, этот человек вызывает любопытство. Он в самом деле так красив, как говорят?
— В описаниях его внешности нет преувеличения.
— Мы слышали, что у него любовницы в каждом порту.
— Я уверен, что это не так, Ваше Величество. Я знаю, что он настоящий джентльмен.
— Ну, а вы сами, сэр? Должно быть в своих странствиях вы видели немало прекрасных дам. Говорят, восточные женщины необычайно соблазнительны. Это действительно так?
— Я так не считаю.
— Но ведь вы наверняка влюблены в кого-нибудь. Все молодые люди влюблены.
— Да, Ваше Величество. Я люблю одну английскую девушку.
Я не отрывал глаз от гобеленов, не смея взглянуть в сторону Кэти. Королева одобрительно улыбнулась.
— Вы вернулись в Англию для того, чтобы увидеть ее?
— Это была одна из причин моего возвращения, Ваше Величество.
— Но как вы попали сюда?
— Молю Ваше Величество о снисхождении. Всему виной мое любопытство. Я хотел взглянуть на жилище королевы Англии. Милорд заметил меня и решил, что я имею какое-то отношение к подаркам, которые были доставлены сюда для Вашего Величества.
Она милостиво улыбнулась.
— Мы не гневаемся на вас за ваше любопытство, сэр Пират. Сотни людей ежедневно приходят сюда с этой же целью.
Она поднесла украшенную драгоценностями руку к губам, чтобы подавить зевок и я почувствовал, как мой спутник потянул меня за локоть. Я наклонился и стал пятиться к выходу.
— Примите нашу благодарность за удовольствие, которое вы нам доставили, — произнесла королева, поднявшись со своего кресла. Она продолжала улыбаться, и я почувствовал, что какой бы оборот не приняли дальнейшие события, я могу рассчитывать на ее поддержку. — Сегодня вечером мы ужасно скучали. Некоторые дамы даже предлагали скоротать время за игрой, которую мы очень любили в детстве. Но, разумеется, ваше общество доставило нам гораздо большее удовольствие.
— Рад, что сумел развлечь Ваше Величество.
— С вашей стороны было довольно смело рассказывать здесь подобные истории. Надеемся, что Его Величество король отнесется к вам с таким же снисхождением, как и мы. — Она снова улыбнулась. — А теперь, сэр Пират, разрешаем вам удалиться.
У ворот стояли два бездельничающих стража, но войти внутрь было делом вовсе не трудным. Туда и обратно сновало множество народу, и я решил, что коль скоро я уж пришел сюда, мне тоже следует войти и осмотреть дворец. С деловым видом я быстрой походкой миновал прямоугольный портал и очутился в переполненном людьми зале. Как я подозревал, значительная часть посетителей имела права находиться здесь не больше, чем я. Некоторые зашли сюда лишь для того, чтобы воспользоваться уборными. В одном углу какой-то пожилой мужчина с котомкой на спине чистил рукав весьма подозрительного вида нечесанному молодцу; двое каких-то субъектов внимательно разглядывали образцы отличного бархата стоимостью по крайней мере три фута за ярд и при этом оживленно торговались; группа слуг в дворцовых ливреях окружили лекаря, который собирался выдрать зуб одному из их компании.
Никто не обращал на меня внимания, и я прошел к выходу из помещения, откуда были видны главные строения дворцового ансамбля, расположенные по другую сторону четырехугольного двора. Где-то там в этих красивых палатах находилась Кэти. Возможно она в числе других фрейлин присутствовала на каком-нибудь приеме королевы, или, быть может, королева уже отпустила ее, и она удалилась в свою комнату. Я нашел взглядом освещенное свечой окно и представил себе, что это ее окошко. Вот она сидит за своим рабочим столиком и пишет письмо (но не мне). Ее волосы были высоко приподняты и причесаны на новый лад, как ей это теперь нравилось. Мне казалось, я вижу, как она хмурит свой лоб, сочиняя послание (я уже упоминал, что Кэти отнюдь не отличалась ученостью); как крепко сжимает гусиное перо и даже слегка высунула язычок от усердия, а глаза ее сияют от счастья, при мысли о том, кому она пишет это письмо. А может быть она готовится лечь спать и уже наклонилась, чтобы задуть свечу. Потом, однако, я решил, что еще слишком рано, и она вряд ли собирается спать, тем более что и огонек в облюбованном мною окошке продолжал гореть.
Я увидел, как какой-то джентльмен с брюзгливым выражением лица принял товары, которые принесли носильщики. Очевидно он был важной персоной, так как на нем висела цепь с орденом Святого Георгия. Он, однако, не очень следил за своей внешностью, ибо символ его высокого звания свисал на засаленный камзол черного бархата. Дама с напудренными волосами, похожая на куклу в своих широких фижмах, заговорила с ним о подарках, и они шептались с минуту. Похоже, они были чем-то озабочены, но мне и в голову не приходило, что их заинтересовала моя скромная персона, до тех пор, пока джентльмен не ткнул в мою сторону пальцем.
— Молодой человек, вы сопровождаете подарки для Ее Величества?
— Нет, милорд, — судя по ордену Святого Георгия, он явно принадлежал к сословию пэров.
— Но вы прибыли вместе с носильщиками, — проворчал он, — и я вижу, что вы моряк. Признайтесь, вы только что вернулись с Востока.
— Я только что вернулся из морского путешествия, милорд.
Дама подошла к нему сзади и сказала.
— Я думаю, стоит попробовать, Джеральд. Ее Величество сегодня вечером явно скучает.
Это замечание, казалось, вызвало еще большее раздражение лорда.
— Всегда одно и то же. Вечно я должен думать о развлечении женщин, у которых в голове ни одной мысли… — он неожиданно замолчал и принялся не особенно любезно разглядывать меня. Наконец он принял какое-то решение и повелительным тоном произнес.
— Не понимаю, почему вы отрицаете свою принадлежность к компании. Что же вы в таком случае делаете здесь? Я отведу вас к Ее Величеству, молодой человек. Быть может истории о приключениях на Востоке развлекут ее.
Я понял, как глупо поступил, придя сюда.
— Милорд, — попробовал я возражать. — Прошу вас проявить снисходительность… Я — простой моряк и…
— Вы несомненно благородного происхождения, — он взмахнул рукой, будто отметая мое возражение. Я рискну. Следуйте за мной молодой человек.
— Но сэр…
— Вы меня не поняли. Это приказ.
Разумеется, мне нужно было тут же повернуться и уйти, но что-то остановило меня. Что именно, мне сказать трудно. Разумеется, я надеялся увидеть Кэти, в тоже время я не мог не понимать, что риск был неоправданно велик. Так или иначе, последовал за своим проводником и вскоре мы вошли в просторное, изысканно убранное помещение. По тишине, царившей здесь, я сразу понял, что нахожусь в присутствии королевской особы. Я увидел королеву, восседавшую на кресле с высокой спинкой в окружении общества придворных дам. Пути назад теперь уже не было. Наши каблуки громко цокали о мраморные плиты пола, и этот звук почему-то очень смущал меня. Я смутно видел висевшие на стенах гобелены на библейские сюжеты.
— Ваше Величество, — услышал я голос своего спутника, который склонился перед королевой в таком низком поклоне, что орден Святого Георгия описал широкую дугу, прежде чем вновь коснулся его груди, — осмелюсь представить вам молодого моряка, только что вернувшегося из дальних странствий. Быть может, Ваше Величество найдет любопытными истории, которые он может рассказать. Его имя… как ваше имя, сэр?
— Роджер Близ, Ваше Величество, — ответил я, с трудом сглотнув слюну.
Кресло королевы было расположено неподалеку от огромного камина, в котором полыхал целый ствол дерева. Королева находилась совсем близко, и я мог убедиться в том, что она намного красивее чем об этом говорила молва. Черты лица у нее были правильные, волосы, когда-то цвета льна, были все еще хороши, живые карие глаза ободряюще улыбались мне.
— Великолепная идея, милорд, — произнесла она с легким иностранным акцентом, — мы очень скучаем сегодня вечером. Вы служите в Компании Леванта, юный джентльмен?
— Нет, Ваше Величество.
Я не осмеливался взглянуть на дам, окружавших королеву, но теперь я сумел бросить на них быстрый взгляд. Я заметил Кэти сразу же. Скрестив ноги, она сидела на пуфике возле самого кресла королевы, из чего я сделал вывод о том, что она пользуется ее явным расположением. Она была еще краше, чем я воображал. Я сразу же отвел от нее глаза и скользнул взглядом по другим фрейлинам. Некоторые из них были молоды, многие хороши собой, все богато и изысканно одеты, но ни одна из них, по моему глубокому убеждению, даже сравниться не могли с моим кумиром. С этого мгновения я все время ощущал, что глаза Кэти неотрывно устремлены на меня. Она смотрела на меня с удивлением и тревогой. Смотрела как на cовершенно незнакомого человека.
— Но вы несомненно прибыли с Востока на последнем корабле?
— Нет, Ваше Величество. Я только что прибыл с юга. Но я плавал в восточных водах.
Сановник нахмурился и раздраженным тоном произнес.
— Мне, Ваше Величество, он со всей определенностью заявил, что прибыл с Востока.
Королева снова улыбнулась мне и сказала.
— Это неважно, милорд. Молодой человек несомненно знает какие-нибудь истории, которые помогут развеять нашу скуку.
Наступила неловкая пауза. И тут как и прежде, когда я неожиданно сам для себя последовал за придворным кавалером, что-то будто щелкнуло у меня внутри. Голова у меня стала ясной, я больше не испытывал ни страха, ни волнения. Я понял, что мне предоставляется редкая возможность, Все что я скажу здесь, рано или поздно станет известно всей стране.
— Если Ваше Величество позволит, я бы хотел отступить от принятых обычно тем. Я мог бы рассказать вам об очень смелом человеке. Но он не был ни капитаном, ни человеком благородного происхождения. Он был простым моряком.
Королева оправила свои широкие юбки так, что из под них высунулись кончики ее маленьких башмачков, стоявших на изящной подставке. Впоследствии я узнал, что это был ее характерный жест.
— Мы слушаем вас, сэр. Думаю это будет интересно. Мы никогда еще не слышали историй о простых моряках.
— Его звали Клим-Балбес, — сказал я. Свой рассказ я начал с того дня, когда мы захватили «Санта Катерину». Не называя имен, чтобы не выдать себя, я самым подробным образом рассказал о его роли в битве. Я видел, как все слушают меня. Украдкой взглянул на Кэти. Она сидела выпрямившись и смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Ее Величество слушала меня столь же внимательно, как и ее дамы, время от времени делая небольшой глоток из украшенного драгоценными камнями кубка. Я искоса наблюдал за странными манипуляциями лакея около пылающего камина. Перед ним в ряд стояло пять бутылок вина, и через равные промежутки времени одну убирали, а на другой конец ряда ставили другую бутылку. Сначала я не понял смысла этой таинственной операции, но потом понял — это делалось для того, чтобы вино, которое королева отпивала, всегда было бы подогрето по ее вкусу.
Я продолжал рассказывать одиссею своего несчастного друга, коснувшись истории его свадьбы, участия в бунте Дэнни О'Доннела и, наконец, мучительной смерти в «Корзине». Когда я дошел до того места в истории, когда веревка была перерезана и клетка рухнула в море, в глазах большинства дам и самой королевы я увидел слезы.
— Бедняга! — произнесла королева, — до самого конца вашего повествования мы надеялись, что что-нибудь произойдет, и он будет спасен. Он был мужественным человеком. Как вы сказали было его имя?
— Клим-Балбес, Ваше Величество.
Она улыбнулась, приложив платочек, края которого были украшены жемчугом, к губам.
— Клим-Балбес, — повторила она, как будто была не совсем уверена в значении этого слова. — Его следовало бы звать Клим-Мужественное Сердце. Ну, а теперь я надеюсь, у вас в запасе найдутся более веселые истории. На сегодня трагедий уже достаточно.
— Слушаюсь, Ваше Величество. Я мог бы рассказать Вам о морском сражении, в котором моя роль была весьма незначительна, но которое было выиграно благодаря отваге и мужеству наших моряков.
Королева кивнула в знак согласия, и я повел рассказ о нашей замечательной победе при мысе Пассер. Я рассказывал со всеми подробностями, часто кровавыми и страшными. Я описывал битву так, как видел ее сначала через орудийный люк, а потом с палубы корабля. Я рассказал обо всем: о смерти Генри Оджа и о том, как я увидел его оторванную, покрытую пороховой копотью голову; о гибели корабля, взорванного по приказу Слита со всеми людьми, находившимися на его борту; о той ужасной картине, которую я застал на нижней палубе, где лежали раненые, и, наконец, о том великолепном утре, когда мы, проснувшись, не увидели на горизонте ни одного вражеского паруса. И в ходе всего моего повествования на переднем плане неизменно присутствовал Джон Уорд, хотя я и не называл его по имени. Думается, мне удалось показать им его таким, каким я его видел в тот день сам — выдающимся флотоводцем и отважным джентльменом. Я был уверен, что преуспел в этом. И тут королева сказала.
— Вы чересчур скромны сами и не все рассказываете о смельчаках, которые бились вместе с вами. Вы не назвали нам ни одного имени. Кто был тот отважный воин, который командовал вашими кораблями?
— Его имя Джон Уорд, Ваше Величество,
Я почувствовал, как между моими слушательницами будто пробежала искра. Королева так резко выпрямилась в своем кресле, что скамеечка для ног опрокинулась. Несколько слуг бросились на помощь. Когда она вновь была водружена на свое место, возбуждение вызванное моим сообщением, несколько улеглось.
— Да, сэр, — произнесла королева, — вы очень нас удивили. Неужели вы хотите нам сказать, что входите в эту банду, которая пренебрегает приказами короля?
— Я прослужил год под командой Джона Уорда, Ваше Величество.
— В это трудно поверить, — королева повернулась к пожилой даме, сидевшей справа от нее. — Сьюзен, как на ваш взгляд, этот молодой человек похож на пирата?
— Я плохой судья в этих вопросах, Ваше Величество, но мне кажется, у этого юноши вовсе не злодейская внешность, какая должна быть у пирата.
В разговор вступила другая дама.
— Не могу представить себе пирата без бороды, Ваше Величество.
Королева пригубила свой кубок, пока ее дамы продолжали обмениваться мнениями по этому вопросу. Они обсуждали меня так, будто я был неодушевленным предметом, однако все были достаточно добры ко мне и выразили мнение, что я слишком молод и судя по моей внешности, вряд ли способен совершать деяния, которые можно назвать пиратскими. Кэти не принимала участия в этой дискуссии.
— Возможно вы правы, леди, — сказала королева, когда обсуждение закончилось, — но мы ясно помним один случай, который произошел, когда мы были еще маленькой девочкой и жили при дворе нашего отца в Дании. Была поймана банда пиратов. Они плавали по Балтике. Города Ганзейского Союза часто жаловались на их набеги. Мы видели, как их уводят после суда. Среди них был один очень молодой человек с нежным лицом и длинными золотистыми волосами до плеч. Мы пошли к королю и попросили его пощадить жизнь молодого человека. Король отказал нам. Он был добрый человек, но эти пираты несколько лет не давали королевству спокойно жить, и он заявил, что о помиловании не может быть и речи. И их всех повесили, включая и того красивого молодого человека.
— Ваше Величество, — обратился я к ней, — могу я сказать в свое оправданье несколько слов?
Она кивнула.
— Разумеется. Мы слишком хорошо помним, что произошло в тот раз… говорите, сэр.
— Ваше Величество, жизнь северян-англичан, датчан, норвежцев испокон веку связана с морем. Теперь, когда известно, что земля — шар (а викинги знали об этом задолго до Колумба) нет никаких сомнений в том, что нас еще ждут неисследованные моря и континенты. Неужели наши корабли должны гнить в портах лишь потому, что испанский король провел линию по глобусу и решил, что только его суда могут плавать по этим новым морям? Неужели мы должны сидеть и ждать, пока испанцы захватят всю торговлю и с Востоком и с Западом? Разве это пиратство бороться против владычества Испании на морях?
— Нет-нет, — невольно вырвалось у кого-то из дам. Правда она тут же испуганно замолчала.
Я сделал короткую паузу. Столь явная критика политики короля могла иметь для меня самые серьезные последствия, но теперь уже останавливаться на полпути было нельзя.
— Джон Уорд ведет войну против испанцев на море, потому, что они первыми объявили ее нам. Лишь благодаря его усилиям наши купцы сегодня могут ничего не боясь свободно торговать с Востоком. Он продолжает дело, которое начали Дрейк, Кавендиш и Фробишер. Он не пират, Ваше Величество, а патриот, и его единственная цель сделать нашу страну самой могущественной в мире.
Королева наклонилась вперед и смотрела на меня так пристально, что я бы не удивился, если бы она тут же приказала страже арестовать меня. Но вместо этого она рассмеялась.
— Вы очень смелы, сэр. Наверное этого и следовало ожидать, и мы на вас не сердимся. Жаль, что Его Величество не присутствовал тут и не слышал вашу речь.
— Ваше Величество, я думаю мне повезло, что Его Величества тут нет.
Она снова рассмеялась,
— Возможно, вы правы. Король не очень-то жалует таких строптивых подданных как ваш Джон Уорд. Но у меня, признаюсь, этот человек вызывает любопытство. Он в самом деле так красив, как говорят?
— В описаниях его внешности нет преувеличения.
— Мы слышали, что у него любовницы в каждом порту.
— Я уверен, что это не так, Ваше Величество. Я знаю, что он настоящий джентльмен.
— Ну, а вы сами, сэр? Должно быть в своих странствиях вы видели немало прекрасных дам. Говорят, восточные женщины необычайно соблазнительны. Это действительно так?
— Я так не считаю.
— Но ведь вы наверняка влюблены в кого-нибудь. Все молодые люди влюблены.
— Да, Ваше Величество. Я люблю одну английскую девушку.
Я не отрывал глаз от гобеленов, не смея взглянуть в сторону Кэти. Королева одобрительно улыбнулась.
— Вы вернулись в Англию для того, чтобы увидеть ее?
— Это была одна из причин моего возвращения, Ваше Величество.
— Но как вы попали сюда?
— Молю Ваше Величество о снисхождении. Всему виной мое любопытство. Я хотел взглянуть на жилище королевы Англии. Милорд заметил меня и решил, что я имею какое-то отношение к подаркам, которые были доставлены сюда для Вашего Величества.
Она милостиво улыбнулась.
— Мы не гневаемся на вас за ваше любопытство, сэр Пират. Сотни людей ежедневно приходят сюда с этой же целью.
Она поднесла украшенную драгоценностями руку к губам, чтобы подавить зевок и я почувствовал, как мой спутник потянул меня за локоть. Я наклонился и стал пятиться к выходу.
— Примите нашу благодарность за удовольствие, которое вы нам доставили, — произнесла королева, поднявшись со своего кресла. Она продолжала улыбаться, и я почувствовал, что какой бы оборот не приняли дальнейшие события, я могу рассчитывать на ее поддержку. — Сегодня вечером мы ужасно скучали. Некоторые дамы даже предлагали скоротать время за игрой, которую мы очень любили в детстве. Но, разумеется, ваше общество доставило нам гораздо большее удовольствие.
— Рад, что сумел развлечь Ваше Величество.
— С вашей стороны было довольно смело рассказывать здесь подобные истории. Надеемся, что Его Величество король отнесется к вам с таким же снисхождением, как и мы. — Она снова улыбнулась. — А теперь, сэр Пират, разрешаем вам удалиться.
31
В коридоре придворный, который с сердитым видом шагал впереди меня обернулся и раздраженно произнес.
— Тоже мне храбрец! Ваша глупость и наглость всем нам выйдет боком. Даже Ее Величество может пострадать. Боже Всевышний! Зачем вам понадобилось все это говорить? Если бы я только знал, что вы из людей Уорда, я бы сразу же передал вас страже!
Было ясно, что он и сейчас бы с удовольствием так поступил и не решался это сделать лишь потому, что королева столь милостиво обошлась со мной.
— Надеюсь, мне не придется присутствовать при вашем допросе на заседании Тайного Совета. Ведь все может закончиться именно так. Боже, в каком положении я из-за вас очутился!
Он явно не хотел, чтобы его и дальше видели в моем обществе, поэтому я оставил его и в одиночестве направился через темный квадратный двор. Вдруг позади себя из темноты я услышал чей-то голос.
— Прошу вас, подождите, сэр. Я должна вам кое-что сказать.
Я остановился. Ко мне приблизилась служанка и присела в неглубоком реверансе.
— От мисс Лэдланд, сэр. Она желает поговорить с вами. Вы не откажетесь следовать за мной?
Она повела меня назад к дворцовому крылу, выходившему к реке. Мы вошли в темную дверь в самом конце здания и оказались в бедной комнатушке без камина с высокой ширмой, загораживавшей угол. Полагаю, это было караульное помещение. Над ширмой висел роговой светильник. Под столом кем-то были небрежно брошены высокие измазанные грязью сапоги.
Служанка зажгла еще одну свечу и вышла. Через несколько минут в комнату задыхаясь вбежала Кэти. Несколько мгновений мы стояли молча, глядя друг на друга.
Я не буду описывать ее. Скажу лишь, что за год, который мы не виделись, она подросла и стала еще красивее.
— Роджер, — произнесла она. — Я была так горда за тебя! Но я очень боюсь. Тебе нужно уходить через несколько минут.
— Не думаю, что так скоро.
— Но тебе угрожает серьезная опасность. Тебе вообще не нужно было сюда приходить. Королеве очень понравились твои истории и сам ты ей понравился, но весть о том, что ты был здесь очень скоро дойдет до дворца короля! Я дрожу при мысли о том, что может случиться! Одна из дам рассказывала мне, что король был страшно разгневан, когда узнал об этом сражении.
— Он сейчас здесь?
— Нет, конечно же, нет. Они с королевой живут отдельно. У каждого свой собственный двор. Разве ты этого не знал? Видятся они редко. И я этому рада, потому что мне не очень нравится двор короля. Если ты захочешь послать мне весточку, попроси передать ее через восточную калитку. Адресуй ее Элси Уиндиярд. Это моя служанка. Ей можно доверять. Я слышала, Роджер, как Ее Величество шепнула одной даме, что по ее мнению ты красив. Я тоже так считаю. Ты теперь такой высокий, почти как капитан Уорд. Тебе, конечно, нельзя оставаться в Лондоне.
— Придется, на какое-то время. Меня поселили в очень безопасное место. Меня там никто не найдет.
— Зачем ты пришел сюда, Роджер? Я глазам не поверила, когда увидела тебя. — Она заметила маленький шрам у меня на лбу. — Ты был ранен? Ты не сообщил нам об этом.
— Ничего серьезного. Осколок. Но вначале побаливало здорово. Джон тоже был ранен в шею, к счастью легко. Нам обоим повезло. Восемь человек из нашего города погибли,
— Значит капитан Уорд здоров? — спросила она после мгновенного замешательства.
— Да. Мы с ним много говорили о тебе. Мы получили твои письма в Тунисе.
— Но ты совсем не писал мне. — В ее голосе звучал упрек. — Я не получила от тебя ни одного письма, и была этим очень расстроена.
— Я послал тебе три письма. Должно быть они пропали.
Мы стояли друг против друга, и она смотрела мне прямо в глаза. — Роджер, — спросила она, — ты тогда имел в виду меня?
— Когда сказал, что люблю английскую девушку? Конечно, тебя. Но мне не следовало этого говорить. Это ведь нечестно. Я воспользовался представившимся мне случаем…
Она с недоумением посмотрела на меня.
— Нечестно? Я не понимаю.
— Ведь Джона здесь нет. Я бы не признался, но я знаю, что для тебя не тайна, как я к тебе отношусь.
Она вздохнула.
— Мне не следовало тебя об этом спрашивать. Ведь сейчас все изменилось.
Я не стал задавать вопросов. Я и там слишком хорошо понимал, что она имеет в виду.
— Ты сама изменилась, Кэти, — сказал я. — Стала еще краше, чем была, когда я уезжал. Ну вот, я опять сделал то, чего не следовало. Это нечестно по отношению к Джону.
— Нет ничего нечестного в том, что ты делаешь мне комплименты. Если хочешь знать, так поступают многие мужчины.
— Я был уверен, что ты будешь пользоваться большим успехом при дворе. Помнишь, я говорил, что у тебя отбоя не будет от женихов?
Она снова взглянула на меня и улыбнулась.
— Я не могу пожаловаться, что меня здесь… не замечают. Мужчины делают мне комплименты. Один даже сделал мне предложение. — Правда, — поспешно добавила она, видимо желая быть честной до конца, — он мне не очень нравится. Он на год младше меня и говорит только о лошадях. Он ими буквально бредит. Иногда он еще говорит о собаках. Один раз он прислал мне стихи. По-моему они не очень хорошие. Потом я узнала, что это не его стихи, ему их кто-то написал.
— Тебе здесь хорошо?
Она восторженно закивала головой.
— О-о, здесь просто чудесно! Я никогда еще не была так счастлива. Ее Величество, как мне кажется, испытывает ко мне симпатию. Она часто посылает за мной, и мы подолгу с нею беседуем. Она рассказывает мне о своем детстве при дворе ее отца в Дании, а иногда о тех ужасных временах, когда они жили в Шотландии. Колдуньи там постоянно старались наслать порчу на короля. Или по крайней мере ей так казалось, она ужасно боится колдуний. Детей, которые у нее рождались, сразу же отдавали на воспитание в семьи знатных шотландцев, и она их не видела целыми месяцами. Они с королем ссорились из-за этого. Почти не разговаривали целый год.
— Значит тебе нравится Ее Величество?
— Я просто влюблена в нее, Роджер. Она просто чудо.
Я с воодушевлением согласился с нею;
— И она была очень добра ко мне. Должно быть в свое время она была очень хороша.
— Она была настоящей красавицей. Не нужно верить гадким историям, которые о ней сочиняют. Ей нравится вино, но она никогда не бывает… как это сейчас говорят?
— Навеселе?
— Да, именно. Она никогда не бывает навеселе, хотя некоторые так утверждают. Ты представить себе не можешь, как она грациозна и как великолепно танцует. Она просто душка.
— Тоже мне храбрец! Ваша глупость и наглость всем нам выйдет боком. Даже Ее Величество может пострадать. Боже Всевышний! Зачем вам понадобилось все это говорить? Если бы я только знал, что вы из людей Уорда, я бы сразу же передал вас страже!
Было ясно, что он и сейчас бы с удовольствием так поступил и не решался это сделать лишь потому, что королева столь милостиво обошлась со мной.
— Надеюсь, мне не придется присутствовать при вашем допросе на заседании Тайного Совета. Ведь все может закончиться именно так. Боже, в каком положении я из-за вас очутился!
Он явно не хотел, чтобы его и дальше видели в моем обществе, поэтому я оставил его и в одиночестве направился через темный квадратный двор. Вдруг позади себя из темноты я услышал чей-то голос.
— Прошу вас, подождите, сэр. Я должна вам кое-что сказать.
Я остановился. Ко мне приблизилась служанка и присела в неглубоком реверансе.
— От мисс Лэдланд, сэр. Она желает поговорить с вами. Вы не откажетесь следовать за мной?
Она повела меня назад к дворцовому крылу, выходившему к реке. Мы вошли в темную дверь в самом конце здания и оказались в бедной комнатушке без камина с высокой ширмой, загораживавшей угол. Полагаю, это было караульное помещение. Над ширмой висел роговой светильник. Под столом кем-то были небрежно брошены высокие измазанные грязью сапоги.
Служанка зажгла еще одну свечу и вышла. Через несколько минут в комнату задыхаясь вбежала Кэти. Несколько мгновений мы стояли молча, глядя друг на друга.
Я не буду описывать ее. Скажу лишь, что за год, который мы не виделись, она подросла и стала еще красивее.
— Роджер, — произнесла она. — Я была так горда за тебя! Но я очень боюсь. Тебе нужно уходить через несколько минут.
— Не думаю, что так скоро.
— Но тебе угрожает серьезная опасность. Тебе вообще не нужно было сюда приходить. Королеве очень понравились твои истории и сам ты ей понравился, но весть о том, что ты был здесь очень скоро дойдет до дворца короля! Я дрожу при мысли о том, что может случиться! Одна из дам рассказывала мне, что король был страшно разгневан, когда узнал об этом сражении.
— Он сейчас здесь?
— Нет, конечно же, нет. Они с королевой живут отдельно. У каждого свой собственный двор. Разве ты этого не знал? Видятся они редко. И я этому рада, потому что мне не очень нравится двор короля. Если ты захочешь послать мне весточку, попроси передать ее через восточную калитку. Адресуй ее Элси Уиндиярд. Это моя служанка. Ей можно доверять. Я слышала, Роджер, как Ее Величество шепнула одной даме, что по ее мнению ты красив. Я тоже так считаю. Ты теперь такой высокий, почти как капитан Уорд. Тебе, конечно, нельзя оставаться в Лондоне.
— Придется, на какое-то время. Меня поселили в очень безопасное место. Меня там никто не найдет.
— Зачем ты пришел сюда, Роджер? Я глазам не поверила, когда увидела тебя. — Она заметила маленький шрам у меня на лбу. — Ты был ранен? Ты не сообщил нам об этом.
— Ничего серьезного. Осколок. Но вначале побаливало здорово. Джон тоже был ранен в шею, к счастью легко. Нам обоим повезло. Восемь человек из нашего города погибли,
— Значит капитан Уорд здоров? — спросила она после мгновенного замешательства.
— Да. Мы с ним много говорили о тебе. Мы получили твои письма в Тунисе.
— Но ты совсем не писал мне. — В ее голосе звучал упрек. — Я не получила от тебя ни одного письма, и была этим очень расстроена.
— Я послал тебе три письма. Должно быть они пропали.
Мы стояли друг против друга, и она смотрела мне прямо в глаза. — Роджер, — спросила она, — ты тогда имел в виду меня?
— Когда сказал, что люблю английскую девушку? Конечно, тебя. Но мне не следовало этого говорить. Это ведь нечестно. Я воспользовался представившимся мне случаем…
Она с недоумением посмотрела на меня.
— Нечестно? Я не понимаю.
— Ведь Джона здесь нет. Я бы не признался, но я знаю, что для тебя не тайна, как я к тебе отношусь.
Она вздохнула.
— Мне не следовало тебя об этом спрашивать. Ведь сейчас все изменилось.
Я не стал задавать вопросов. Я и там слишком хорошо понимал, что она имеет в виду.
— Ты сама изменилась, Кэти, — сказал я. — Стала еще краше, чем была, когда я уезжал. Ну вот, я опять сделал то, чего не следовало. Это нечестно по отношению к Джону.
— Нет ничего нечестного в том, что ты делаешь мне комплименты. Если хочешь знать, так поступают многие мужчины.
— Я был уверен, что ты будешь пользоваться большим успехом при дворе. Помнишь, я говорил, что у тебя отбоя не будет от женихов?
Она снова взглянула на меня и улыбнулась.
— Я не могу пожаловаться, что меня здесь… не замечают. Мужчины делают мне комплименты. Один даже сделал мне предложение. — Правда, — поспешно добавила она, видимо желая быть честной до конца, — он мне не очень нравится. Он на год младше меня и говорит только о лошадях. Он ими буквально бредит. Иногда он еще говорит о собаках. Один раз он прислал мне стихи. По-моему они не очень хорошие. Потом я узнала, что это не его стихи, ему их кто-то написал.
— Тебе здесь хорошо?
Она восторженно закивала головой.
— О-о, здесь просто чудесно! Я никогда еще не была так счастлива. Ее Величество, как мне кажется, испытывает ко мне симпатию. Она часто посылает за мной, и мы подолгу с нею беседуем. Она рассказывает мне о своем детстве при дворе ее отца в Дании, а иногда о тех ужасных временах, когда они жили в Шотландии. Колдуньи там постоянно старались наслать порчу на короля. Или по крайней мере ей так казалось, она ужасно боится колдуний. Детей, которые у нее рождались, сразу же отдавали на воспитание в семьи знатных шотландцев, и она их не видела целыми месяцами. Они с королем ссорились из-за этого. Почти не разговаривали целый год.
— Значит тебе нравится Ее Величество?
— Я просто влюблена в нее, Роджер. Она просто чудо.
Я с воодушевлением согласился с нею;
— И она была очень добра ко мне. Должно быть в свое время она была очень хороша.
— Она была настоящей красавицей. Не нужно верить гадким историям, которые о ней сочиняют. Ей нравится вино, но она никогда не бывает… как это сейчас говорят?
— Навеселе?
— Да, именно. Она никогда не бывает навеселе, хотя некоторые так утверждают. Ты представить себе не можешь, как она грациозна и как великолепно танцует. Она просто душка.