Страница:
— Что можно сделать?
— Пока ничего. — Он посмотрел на меня и нахмурился. — Надеюсь, вы понимаете, что сейчас вам тем более необходимо скрываться. Если они схватят вас, то выжмут все, что вам известно, а, быть может и больше. «Железная Дева» способна развязывать язык любому. Так что, пожалуйста, больше никаких визитов в Денмарк Хауз. Признаю, это был смелый поступок. До сих пор все только об этом и судачат. — Суровое выражение лица сэра Сигизмунда несколько смягчилось. — Вы оказали нам очень большие услуги, Роджер, но прошу вас, больше никаких необдуманных действий. Слишком многое стоит на карте. Он встал с кресла и набросил плащ на плечи.
— Писем от Уорда по-прежнему нет, — сказал он. — Я начинаю волноваться. Дня не проходит, чтобы я не вспомнил о нашей бедной донне Кристине.
И часу не проходило, чтобы сам я не подумал о ней, молясь о ее спасении. Я попросил его немедленно известить меня, если он получит какие-нибудь сообщения с Юга. Он пообещал и уже направился к дверям, но затем остановился и, усмехнувшись, сказал.
— Советую вам проявлять твердость в отношении вашей почтенной хозяйки. Госпожа Уитчи превосходная женщина и еще относительно недавно считалась одной из самых миловидных бюргерских женушек. Однако она весьма своенравна и если вы поддадитесь, она будет квохтать над вами как наседка над цыпленком и заставит день и ночь нюхать полынь и розмарин.
Письмо Кэти было довольно длинное и отличалось такой, скажем, оригинальностью в смысле орфографии, что я не без труда мог понять его смысл.
Она сообщила мне о крупной ссоре, которая произошла между Его Величеством и королевой из-за моего посещения дворца. Король прибыл в Денмарк Хауз в очень мрачном расположении духа и сурово отчитал свою супругу. Королева Анна, однако, проявила обычное для нее присутствие духа и отказалась выслушивать гневные тирады короля.
— Если Его Величество надеялся, — заявила королева Анна, — что она откажется слушать забавные истории, рассказанные симпатичным и молодым пиратом, значит он совершенно ее не знает.
Беседа их продолжалась долго, была довольно бурной и доставила немалое удовольствие всем придворным дамам.
Король уехал в гневе, — продолжала Кэти и потому мне следует оставаться в моем убежище несмотря на то, что самой ей очень хотелось бы еще раз увидеться со мной. Она не будет больше рисковать и напишет лишь в том случае, если узнает, что мне грозит серьезная опасность.
Затем Кэти перешла к другим темам более личного плана. Она еще никогда не видела меня так нарядно и изысканно одетым. Коричневый цвет мне очень к лицу, и я всегда должен носить его. Должно быть я отыскал очень хорошего портного, так как все дамы отметили, что трико сидит на мне безукоризненно. Какой подарок я ей привез? Она понимает, конечно, что с этим придется подождать, но ее буквально снедает любопытство. Одна из придворных дам заболела корью, но это мало кого волнует. Она, Кэти, побывала в лавке Энн Тернер на Олдкасл-стрит. Вместе с ней там была Смотрительница Королевского Гардероба. Они обе были в платьях синего цвета и в масках из голубого бархата. Лавка им очень понравилась. Безделушки и украшения отличались красотой и изяществом. Неудивительно, что придворные кавалеры частенько наведываются туда за подарками для своих жен… и других дам. Она купила себе отличного шелку и бусы, по словам госпожи Анны привезенные из Америки. Знаю ли я, что там продается приворотное зелье, с помощью которого любого мужчину можно заставить потерять голову от любви?
«Дорогой Роджер, — заканчивалось письмо, — с тех пор, как ты так красиво и смело говорил у королевы, я почти все время думаю о тебе. Ее Величество узнала, что мы из одного города и теперь говорит, что, должно быть я именно та английская девушка, которую ты любишь. Я это отрицаю, но она мне не верит и только улыбается всякий раз, как меня видит. Как приятно делить тайну с королевой Англии!
33
— Пока ничего. — Он посмотрел на меня и нахмурился. — Надеюсь, вы понимаете, что сейчас вам тем более необходимо скрываться. Если они схватят вас, то выжмут все, что вам известно, а, быть может и больше. «Железная Дева» способна развязывать язык любому. Так что, пожалуйста, больше никаких визитов в Денмарк Хауз. Признаю, это был смелый поступок. До сих пор все только об этом и судачат. — Суровое выражение лица сэра Сигизмунда несколько смягчилось. — Вы оказали нам очень большие услуги, Роджер, но прошу вас, больше никаких необдуманных действий. Слишком многое стоит на карте. Он встал с кресла и набросил плащ на плечи.
— Писем от Уорда по-прежнему нет, — сказал он. — Я начинаю волноваться. Дня не проходит, чтобы я не вспомнил о нашей бедной донне Кристине.
И часу не проходило, чтобы сам я не подумал о ней, молясь о ее спасении. Я попросил его немедленно известить меня, если он получит какие-нибудь сообщения с Юга. Он пообещал и уже направился к дверям, но затем остановился и, усмехнувшись, сказал.
— Советую вам проявлять твердость в отношении вашей почтенной хозяйки. Госпожа Уитчи превосходная женщина и еще относительно недавно считалась одной из самых миловидных бюргерских женушек. Однако она весьма своенравна и если вы поддадитесь, она будет квохтать над вами как наседка над цыпленком и заставит день и ночь нюхать полынь и розмарин.
Письмо Кэти было довольно длинное и отличалось такой, скажем, оригинальностью в смысле орфографии, что я не без труда мог понять его смысл.
Она сообщила мне о крупной ссоре, которая произошла между Его Величеством и королевой из-за моего посещения дворца. Король прибыл в Денмарк Хауз в очень мрачном расположении духа и сурово отчитал свою супругу. Королева Анна, однако, проявила обычное для нее присутствие духа и отказалась выслушивать гневные тирады короля.
— Если Его Величество надеялся, — заявила королева Анна, — что она откажется слушать забавные истории, рассказанные симпатичным и молодым пиратом, значит он совершенно ее не знает.
Беседа их продолжалась долго, была довольно бурной и доставила немалое удовольствие всем придворным дамам.
Король уехал в гневе, — продолжала Кэти и потому мне следует оставаться в моем убежище несмотря на то, что самой ей очень хотелось бы еще раз увидеться со мной. Она не будет больше рисковать и напишет лишь в том случае, если узнает, что мне грозит серьезная опасность.
Затем Кэти перешла к другим темам более личного плана. Она еще никогда не видела меня так нарядно и изысканно одетым. Коричневый цвет мне очень к лицу, и я всегда должен носить его. Должно быть я отыскал очень хорошего портного, так как все дамы отметили, что трико сидит на мне безукоризненно. Какой подарок я ей привез? Она понимает, конечно, что с этим придется подождать, но ее буквально снедает любопытство. Одна из придворных дам заболела корью, но это мало кого волнует. Она, Кэти, побывала в лавке Энн Тернер на Олдкасл-стрит. Вместе с ней там была Смотрительница Королевского Гардероба. Они обе были в платьях синего цвета и в масках из голубого бархата. Лавка им очень понравилась. Безделушки и украшения отличались красотой и изяществом. Неудивительно, что придворные кавалеры частенько наведываются туда за подарками для своих жен… и других дам. Она купила себе отличного шелку и бусы, по словам госпожи Анны привезенные из Америки. Знаю ли я, что там продается приворотное зелье, с помощью которого любого мужчину можно заставить потерять голову от любви?
«Дорогой Роджер, — заканчивалось письмо, — с тех пор, как ты так красиво и смело говорил у королевы, я почти все время думаю о тебе. Ее Величество узнала, что мы из одного города и теперь говорит, что, должно быть я именно та английская девушка, которую ты любишь. Я это отрицаю, но она мне не верит и только улыбается всякий раз, как меня видит. Как приятно делить тайну с королевой Англии!
33
Ранним утром следующего дня я получил записку от сэра Сигизмунда, содержание которой значительно повысило мое настроение. Мачери не поехал в Теобальде вместе с двором, так как заболел, к сожалению не чумой, но чем-то достаточно серьезным и потому вынужден был остаться. Так что малоприятные перспективы, которые мы обсуждали во время нашей встречи отодвигались до выздоровления сэра Невила.
Эта новость меня чрезвычайно обрадовала, и я несмотря на данное сэру Сигизмунду обещание вести себя осторожно, решил воспользоваться удобным случаем и встретиться с Ником Билом, по моему мнению, нового Справедливого Хозяина все эти дела касались не в меньшей степени, чем нас. Быть может он сумеет обуздать Мачери. Во всяком случае должен знать о происходящем. И я придумал способ, как увидеть его, не навлекая на себя опасность посещения квартала, именуемого «Эльзасом».
Я спросил госпожу Уитчи, как добраться до Олдкасл-стрит. По выражению ее лица я сразу же понял, что она отнюдь не одобряет моего интереса к этой «обители греха».
— Это всего в двух кварталах отсюда, — сказала она, — но я удивлена вашим вопросом, мастер Стрейндж, удивлена и расстроена. Это непотребное место. Там расположены лавки, в которых торгуют безвкусными украшениями, а то и вещами похуже — амулетами и заклинаниями для занятий магией. Там даже есть места, где дамы, именуемые… — тут она замолчала, как бы спохватившись и закончила свою горячую тираду заявлением о том, что уважающим себя молодым джентльменам там делать нечего.
Чтобы умиротворить ее, я сказал, что вовсе не собираюсь идти туда, и если куда и пойду, то только в фехтовальный зал, да и то буду соблюдать все меры предосторожности. Я нашел зал пустым и Дом Басса соответственно в скверном расположении духа.
— Трусливые зайцы! — ворчал он, — робкие души! Какой-то бедолага умирает от сифилиса, а они уже кудахчут: «Чума! Чума!» Ну и конечно все мои благородные джентльмены дают стрекача из города!
Я сказал, что очень доволен всем этим, так как теперь он сможет все свое время посвящать мне. Он нахмурился и спросил, в состоянии ли я оплатить такое внимание с его стороны. Он потребовал два фунта в неделю, и я согласился, хотя это была очень высокая цена. Получив задаток в виде гонорара за две недели, он соизволил дать мне урок самолично. Очевидно я неплохо показал себя, так как он почти не ворчал и под конец даже заявил, что я делаю успехи и со временем смогу стать очень неплохим бойцом (для англичанина, конечно).
Было уже далеко за полдень, когда я отправился на поиски Олдкасл-стрит. Народу на улицах почти не было. Страх перед чумой очевидно захватил всех. Немногие прохожие торопливо бежали мимо, не отвечая на мои вопросы. Наконец какой-то оборванный нищий за пенни согласился довести меня до места и указать нужный дом. Он оказался очень небольшим, особенно на фоне двух соседних довольно высоких строений.
Дверь на мой стук мне отворила сама Энн Тернер. Глаза ее широко раскрылись от удивления, когда она увидела и узнала меня. За руку она поспешно втащила меня внутрь, не приоткрывая дверь шире.
— Роджер! — воскликнула она. — Как ты рискнул появиться на улицах среди бела дня? Кто-нибудь видел тебя?
— По крайней мере никто не узнал меня.
Мы стояли в узком коридоре. Она взяла мою руку и крепко ее сжала. — Рада видеть тебя, хотя дружить с тобой теперь небезопасно. Но я не хочу, чтобы они тебя схватили. Если ты захочешь еще раз навестить меня, тебе придется сделать это ночью.
Мы вошли в большую комнату, очень уютную и какую-то радостную, несмотря на то, что через окно в нее проникало не так уж много света. Такое впечатление создавалось благодаря тому, что ее стены и потолок были окрашены золотисто-желтой краской, а камин выложен белыми плитками. В комнате было полным-полно всевозможной одежды и предметов туалета, иногда весьма интимных. Они висели на специальных плечиках или были выставлены под стеклом. Энн легким изящным жестом обвела комнату.
— Дела у меня идут неплохо. Совсем неплохо, и я, признаться рада, что могу тебе это продемонстрировать.
Я был поражен богатством выставленной здесь одежды. Я видел нарядные брыжи и рюши, обшитые по краям жемчугом; богатые плащи из бархата.
— Это стоит пятьдесят фунтов, мой Роджер, — сказала Энн, заметив, как загорелись у меня глаза при виде особенно великолепного плаща.
Я продолжал осматривать кружевные гофрированные манжеты, расшитые золотом перчатки, щегольские туфельки, изнутри обшитые парчой. Было очевидно, что покупатели у Энн люди очень состоятельные.
— Меня посещают все придворные дамы, — Энн продолжала держать меня за руку и теперь переплела наши пальцы. — Постоянно заходит Фэнни Ховард, графиня Эссекская, как тебе должно быть известно. О, я сейчас в большой моде. Госпожа Энн то, да госпожа Энн се. Джентльмены тоже захаживают ко мне, но с них я всегда беру более высокую цену. — Она откинула голову назад и взглянула на меня. — И Кэти Лэдланд была здесь. Мне кажется, она еще больше похорошела. Впрочем, думаю, тебе не нужно об этом говорить. Она упоминала о тебе и Джоне Уорде, но я не призналась, что знаю вас.
— Я встретил Кэти при дворе.
— Слышала об этом. Это был очень смелый поступок, Роджер. Я горжусь тобой. — Она снова вернулась к своим собственным проблемам. — Хочешь знать, как я добилась такого успеха? Я написала Фэнни Ховард и сообщила, что хочу показать ей кое-что интересное. Пошла я к ней, надев рюшь желтого цвета. Я, видишь ли, нашла способ готовить крахмал, который придает белью желтый цвет, очень красивый оттенок. Она сразу же заметила это, и я объяснила ей, в чем тут дело. Она так и загорелась узнать рецепт, и я согласилась раскрыть секрет ее служанке, которая ведает стиркой ее белья. Как я и предполагала, служанка пришла не одна. Вместе с ней явилась и ее госпожа. Она с первого взгляда влюбилась в мою лавку. Охала и ахала по всякому поводу. Купила кое-что. И разумеется приехала снова. Скоро все придворные дамы тоже стали наезжать ко мне. Повезло мне, верно?
— Я считаю, что ты поступила очень умно.
— Ну, разумеется, я хорошенько обдумала весь этот план. А теперь я хочу показать тебе все остальное. Мне кажется, тебя немного смутили выставленные здесь некоторые интимные предметы туалета. Обещаю, что остальные мои товары не оскорбят твою скромность.
Помещение, в которое мы перешли, сильно отличалось от первой комнаты. В ней не было окон и освещалось оно лишь свечами в большом подсвечнике, стоявшем в углу. На стенах висели тяжелые занавеси из черного бархата, а из мебели здесь стоял лишь маленький стол и два кресла. Столик был покрыт собольей накидкой, которая свисала до самого пола. Когда мои глаза привыкли к сумраку, царившему в комнате, я заметил, что на этой накидке, так же как на стенных занавесях изображены какие-то таинственные письмена. Все это сильно попахивало магией. Темперанс Хэнди всегда не без иронии относился к таким вещам, но должен признаться, что я чувствовал себя здесь не очень-то уютно.
— Мне кажется, эта обстановка произвела на тебя некоторое впечатление, верно? — Она не удержалась и захихикала. — Неплохо, правда? Но все это рассчитано лишь на внешний эффект. Я привожу сюда клиентов особого рода. На них все это действует безотказно. Я навещала знаменитого мага Саймона Формана. Слышал о нем? Я скопировала некоторые предметы обстановки его кабинета. Этот пергамент на стене обладает чудодейственной силой, или по крайней мере он так утверждает. А взгляни на этот черный шарф, весь испещренный белыми крестами. Не правда ли в нем есть что-то зловещее? На всех моих клиентов он обычно производит глубокое впечатление. А теперь посмотри на эти фиалы, бутылочки, флаконы различной формы, наполненные жидкостями всех цветов радуги. Хотите приобрести что-нибудь, благородный сэр? Приворотное зелье, которое поможет вам возбудить, страсть в сердце… скажем Кэти Лэдлэнд?
— Нет, благодарю, — поспешно отказался я.
— Значит ты и так уверен в своих силах? Кстати ты прав, мой Роджер. Вряд ли эти снадобья помогут тебе в сердечных делах. Я продаю знатным дамам и господам всего лишь ароматизированную воду с добавление кое-каких трав для вкуса. Но никому об этом не говори, иначе ты испортишь мне всю коммерцию.
Она вышла из комнаты и вернулась, неся два кубка, наполненных янтарным вином.
— В отличие от моих дурацких снадобий, за этот напиток я могу по крайней мере ручаться, — сказала она, усаживаясь в кресло и знаком приглашая меня занять другое. — У госпожи Уитчи мне не предлагали ничего, кроме слабого сидра и я с удовольствием сделал несколько глотков великолепного дорогого вина. Энн небольшими глоточками отпивала из своего кубка. Когда она улыбалась, то морщила свой лоб, тем не менее улыбка ее очень красила.
— Я всегда полагала, что будет очень приятно выпить бокал вина в обществе Роджера Близа. А возможно другие вещи делать будет еще приятнее. Ну-ну, не беспокойся. Я очень благонравная дама. А с моими знатными клиентами веду себя даже чопорно. Но коль скоро ты удостоил меня визитом, я хочу по крайней мере насладиться твоим обществом.
— Наверное, мне не стоило приходить. У тебя будут неприятности, если узнают, что я был здесь.
Она поставила кубок на стол.
— Я не боюсь. Я рада твоему приходу и надеюсь, что это не последний твой визит. Я очень горда тобой… и Джоном тоже. В тот вечер, когда мы узнали о победе, мне хотелось выскочить на улицу с факелом и кричать, кричать до хрипоты. — Она вновь наполнила вином мой кубок и передала его мне, коснувшись моей руки. — Я побывала замужем и наверное поэтому тебе кажется, что я намного старше тебя. А ведь разница между нами меньше года. Тебе нужно отрастить бороду, Роджер. У меня есть великолепный золотой гребень. Я собиралась продать его какому-нибудь богатому щеголю. Я подарю его тебе, как только ты отрастишь себе элегантную черную бородку.
Ее руки все время были в движении — она то слегка жестикулировала, то наливала вино в кубки, то прикасалась к моему рукаву.
— Твой визит для меня большое событие, — Роджер, — продолжала она. Мне всегда хотелось водить дома знакомство с порядочными благородными людьми. Но они не замечали меня. Ты воплощал для меня все, о чем я мечтала. Знаешь, я каждый раз подбегала к окну, когда ты проходил по улице. — Она вздохнула. — Да, жизнь у меня была не очень веселой и боюсь, я наделала много глупостей. Сейчас хочу все исправить. Надеюсь заработать здесь достаточно, чтобы затем жить так, как я всегда желала. Не в Лондоне, конечно, и не в нашем городе. Поеду туда, где меня не знают и я смогу выдавать себя за леди.
— Ты всегда нравилась мне, Энн.
— Мне тоже так казалось, — она снова вздохнула. — Другим я тоже нравилась, но они были куда более предприимчивы, чем ты. Тебе известно, какое высокое положение теперь занимает этот Ник Бил?
— Я слышал, что он стал новым властителем «Эльзаса». Король Николас Первый. Он кончит на виселице.
Она зябко повела плечами.
— Он часто является сюда. Я вынуждена платить ему за «покровительство». Если бы я только продавала дамам шелка и румяна, мне не пришлось бы иметь с ним дело, но так как я занимаюсь также и «магией» (она обвела рукой комнату, полную таинственных предметов), а это запрещено, мне ничего не остается, как прибегнуть к его «защите». Все это очень противно, но противнее всего сам Ник. Он все время дает мне понять, что ждет от меня не денег, а иной платы. — На лице у нее появилась гримаса отвращения. — Никогда ему этого не дождаться. Лучше умереть. Не могу передать тебе, как я ненавижу и боюсь его, я уверена, когда-нибудь он постарается погубить меня.
— Понимаю тебя, — ответил я. — Мы тоже вынуждены иметь с ним дело, потому что и у нас выбора нет. Я уже давно должен был с ним встретиться, но мне опасно появляться в городе. Тем более опасно мне появляться в «Эльзасе», Там я окажусь в полной его власти, и он без колебаний выдаст меня властям. За мою жизнь он может выторговать себе немало, быть может даже собственную неприкосновенность.
Она проявила к моим словам живейшее внимание.
— Тебе ни в коем случае не следует доверять ему, Роджер. А почему бы тебе не встретиться с ним здесь? Это будет самый безопасный способ.
Я надеялся на то, что она это предложит.
— Ты уверена, что это не причинит тебе вреда? Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
— Как нам устроить это?
— Я живу в нескольких кварталах отсюда. Может быть пришлешь мне записку, как только он явится?
— Конечно. — Она поднялась с кресла и отодвинула мой пустой кубок. Рукав ее слегка коснулся моей щеки. У нее были необычайные духи, не сладкие и резкие, а очень терпкие, изысканно — соблазнительные, напоминавшие мне ароматы Востока. — Но ведь можно сделать и по-другому. Ты можешь так часто навещать меня здесь, что обязательно встретишь его здесь, когда бы он не пришел. Но нет, я наверное, хочу слишком многого. Я уверена, что тебе больше по нраву первое предложение. Нет-нет, ты не умеешь лицемерить. Я могу читать твои мысли. Но я не такая уж плохая, какой кажусь. Я хочу, чтобы люди считали, будто я знаю секреты отца Формана, наговоры, приворотные зелья, даже яды. Я с умным видом рассуждаю о белом мышьяке, алмазном порошке и всевозможных магических снадобьях. Ведь это полезно для моей коммерции. Но клянусь тебе, Роджер, я ничего не понимаю в этих вещах и убеждена, что все это шарлатанство. — Она снова нахмурила лоб в своей характерной полуулыбке-полугримассе. — А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты придешь сюда снова лишь потому, что тебе нужно встретиться с Ником Билом?
— Конечно нет.
— Я знаю твои чувства к Кэти Лэдланд или по крайней мере, каковы они были прежде, но мне это все равно. Я готова довольствоваться тем, что сумею получить. У тебя ведь сейчас очень много свободного времени. Удели мне хоть немного. После наступления темноты приходить сюда совершенно безопасно.
Энн взяла меня под руку и мы направились в первую комнату. Энн задержалась около двери, раздвинула занавески, и я увидел ряд полок, заполненных странными предметами, Я не мог определить их назначения, хотя они явно служили для занятий белой магией. Свободной рукой Энн подняла с полки какой-то предмет и протянула его мне. Это был куб, выточенный из слоновой кости, покрытый какими-то странными письменами.
— Посмотри! — таинственно прошептала она, — но тут же рассмеялась, — как это глупо, Роджер! Отец Форман — умный человек, но творить добро или зло он способен не Б большей степени, чем моя глупая служанка Бетси.
Я слышал много загадочных историй о Саймоне Формане и вовсе не был уверен, что Энн права. Разумеется Мерлин и Майкл Скотт, а быть может и Роджер Бэкон обладали некими сверхчеловеческими способностями.
— Я пришлю к тебе Бетси, когда Ник Бил явится сюда. Думаю ждать тебе придется недолго, мой многоуважаемый юный друг.
— Мое имя теперь Ричард Стрейндж, — напомнил я.
— Ричард Стрейндж [56]. Это имя очень подходит тебе. Если ты будешь и дальше всю силу своей любви отдавать одной единственной даме, которую ты даже видеть не сможешь, ты вполне достоин этого имени. Подобное постоянство в наши дни вещь поистине странная. Ну что же, до свидания, Ричард Стрейндж. Не исключено, что я попытаюсь каким-нибудь способом приворожить тебя, еще до того, как ты снова придешь сюда. — Она наморщила лоб, но на этот раз на лице ее не было и тени улыбки. — Когда я думаю о Нике Биле, мне хочется, чтобы черная магия в самом деле существовала, а я владела бы ее секретами.
Записку от Энн я получил к вечеру второго дня. Ее передала мне госпожа Уитчи. Ее лицо и вся фигура выражали крайнее неодобрение.
— Записку принесла девушка, — сказала она, — очень прыткая особа. Не очень-то подходящая для вас компания, мастер Стрейндж.
— Мне нужно идти, — сказал я, поспешно прочитав записку. Лицо моей хозяйки приняло столь суровый вид, что я невольно поспешил добавить.
— Это очень важное дело, в котором заинтересован сэр Сигизмунд Хилл. Я вернусь очень скоро.
Энн Тернер как и в первый раз сама открыла мне дверь. На ней было черное платье. К краю широкого воротника были приколоты искусственные желтые цветы Она улыбалась мне, но щеки ее горели лихорадочным румянцем, а рука слегка дрожала, когда она прикоснулась к моему рукаву.
— Он здесь, животное! — прошептала она, а затем громко произнесла. — Вот это действительно неожиданность. Входите. Вы здесь встретите своего старого знакомого.
Ник сидел развалившись на единственном кресле в светлой комнате и был похож на большого безобразного паука, устроившегося на лепестках желтой розы. На нем была бобровая шапка, намного выше, чем у меня с драгоценной застежкой. Ее украшали также пышные страусиные перья. Увидев меня, он нахмурился.
— А-а, возвратившийся герой! — воскликнул он. Со времени нашей последней встречи его лицо округлилось. Даже тощие ноги немного располнели. — Черт побери, где это ты прячешься? Мои парни прямо обыскались тебя.
— Естественно я скрываюсь в надежном месте. Мне очень повезло, Ник, что я тебя здесь встретил. Я хотел увидится с тобой.
— Ты же знаешь, где меня найти, — с этими словами он выпятил грудь вперед.
— Ну еще бы! — подхватила Энн. — Кто же не знает, где можно найти Ника Била. Великого Ника Била!
— Справедливого Хозяина «Эльзаса», — добавил я.
— Лондона! — поправил меня он. Его глаза светились диким торжеством. — Ты слышал, что случилось с Барнаби Клаудом?
Сначала мне показалось, что этого имени я никогда прежде не слышал, но потом припомнил, что это тот самый неприятный тип, которого побили в таверне «Отведай пудинга». Он был Справедливым Хозяином Уоппинга, а потому соперником Ника.
Ник хитро ухмыльнулся.
— Его никак не могут найти. Два дня назад он как обычно поужинал. Полакомился морским угрем в масле и холодной говядиной, а потом вышел немного прогуляться в сопровождении пары своих парней. И никто из них не вернулся. Никто! — Он щелкнул пальцами. — Просто исчезли. Как будто сквозь землю провалились. Странно, правда?
— Да, очень странно, — ответил я.
Возникла небольшая пауза.
— Теперь, когда Барнаби исчез, я вскоре смогу стать Справедливым Хозяином всего Лондона, — заявил Ник. Он положил ногу на ногу и бросил плотоядный взгляд на Энн. — Тогда весь этот город будет у меня в руках. Что ты думаешь по этому поводу, Энн?
Мы стояли перед ним, так как он занимал единственный стул в комнате. Энн искоса взглянула на меня, будто спрашивая: «Неужели мы должны выслушивать все это?» — Потом она сказала.
— Что я думаю об этом? Я вот думаю, как интересно и странно, что все мы стали людьми известными… Джон и Роджер. Ник и Энн. А ведь все мы из одного маленького городка…
— И Джоралемон Сноуд, — добавил я, — нельзя забывать Джора.
— И Кэти Лэдланд тоже, — сказал Ник. — Как-никак она фрейлина королевы. Это не мало. Не следует забывать Кэти. — Он говорил с ухмылкой, но глаза у него не улыбались. В них застыли настороженность и неприязнь. Я заметил, что к его шапке были прикреплены наушники из материи, а поверх брыжей был завязан носовой платок. Очевидно он пользовался ими на улице, чтобы предохраниться от заразы.
— Стало быть Кэти теперь для тебя недоступна и ты явился за утешением к Энн? Так, мой красавчик? Так вот я предупреждаю тебя: я не позволю тебе увести У меня Энн из-под самого носа. — Из кожаного кисета у пояса он извлек огромную трубку и принялся набивать ее табаком, небрежно роняя крошки на желтый ковер. — Огня. — приказал он.
Энн нахмурилась, однако направилась через комнату к небольшому белому камину, расположенному в углу. Пламени в нем не было, но в углу темнела горка золы. Я последовал за Энн и, встав на колени, стал осторожно отгребать золу в сторону.
— Грязное животное! — прошептала она.
Под золой трепетал маленький язычок пламени. Я зажег лучину, а потом снова сгреб золу в кучку, прикрыв пламя. Так его можно был сохранять в течение целых недель. Энн взяла у меня из рук горящую лучину и поднесла ее Справедливому Хозяину. Он раскурил трубку, затянулся и с наслаждением выпустил клубы дыма изо рта и ноздрей. Тлеющая лучина упала на ковер.
— Ради Бога! — взмолилась Энн. — Ты испортишь мой ковер.
— Ну и что? Я куплю тебе взамен целую дюжину. Ты же знаешь как я щедр, когда дело касается тебя, моя милая Энн.
Она метнула на него сердитый взгляд и вышла из комнаты. Ник выпрямился в своем кресле. Манеры его сразу же изменились. Полуухмылка, которая не сходила с его лица, пока Энн находилась в комнате, бесследно исчезла.
— Ну, а теперь скажи мне, где ты пропадал? — потребовал он. — Почему не приходил ко мне? Ты часто бываешь здесь? Пытаешься очаровать Энн своими благородными манерами?
— Где я был, тебя не касается, — ответил я. — Нам с тобой есть, что обсудить, поэтому давай воспользуемся представившимся нам случаем и займемся делом. Нам нельзя терять времени.
— Уж больно много ты из себя воображаешь, — сказал он. — Его водянистые, лишенные ресниц глаза разглядывали меня с открытой неприязнью. — Нельзя терять времени? Скажите пожалуйста! Ладно, если я узнаю, что прав насчет твоих заигрываний с Энн, мы с тобой позже посчитаемся. Тебе тогда сам дьявол не поможет. А теперь скажи мне — где твоя лежка, где ты скрываешься?
Эта новость меня чрезвычайно обрадовала, и я несмотря на данное сэру Сигизмунду обещание вести себя осторожно, решил воспользоваться удобным случаем и встретиться с Ником Билом, по моему мнению, нового Справедливого Хозяина все эти дела касались не в меньшей степени, чем нас. Быть может он сумеет обуздать Мачери. Во всяком случае должен знать о происходящем. И я придумал способ, как увидеть его, не навлекая на себя опасность посещения квартала, именуемого «Эльзасом».
Я спросил госпожу Уитчи, как добраться до Олдкасл-стрит. По выражению ее лица я сразу же понял, что она отнюдь не одобряет моего интереса к этой «обители греха».
— Это всего в двух кварталах отсюда, — сказала она, — но я удивлена вашим вопросом, мастер Стрейндж, удивлена и расстроена. Это непотребное место. Там расположены лавки, в которых торгуют безвкусными украшениями, а то и вещами похуже — амулетами и заклинаниями для занятий магией. Там даже есть места, где дамы, именуемые… — тут она замолчала, как бы спохватившись и закончила свою горячую тираду заявлением о том, что уважающим себя молодым джентльменам там делать нечего.
Чтобы умиротворить ее, я сказал, что вовсе не собираюсь идти туда, и если куда и пойду, то только в фехтовальный зал, да и то буду соблюдать все меры предосторожности. Я нашел зал пустым и Дом Басса соответственно в скверном расположении духа.
— Трусливые зайцы! — ворчал он, — робкие души! Какой-то бедолага умирает от сифилиса, а они уже кудахчут: «Чума! Чума!» Ну и конечно все мои благородные джентльмены дают стрекача из города!
Я сказал, что очень доволен всем этим, так как теперь он сможет все свое время посвящать мне. Он нахмурился и спросил, в состоянии ли я оплатить такое внимание с его стороны. Он потребовал два фунта в неделю, и я согласился, хотя это была очень высокая цена. Получив задаток в виде гонорара за две недели, он соизволил дать мне урок самолично. Очевидно я неплохо показал себя, так как он почти не ворчал и под конец даже заявил, что я делаю успехи и со временем смогу стать очень неплохим бойцом (для англичанина, конечно).
Было уже далеко за полдень, когда я отправился на поиски Олдкасл-стрит. Народу на улицах почти не было. Страх перед чумой очевидно захватил всех. Немногие прохожие торопливо бежали мимо, не отвечая на мои вопросы. Наконец какой-то оборванный нищий за пенни согласился довести меня до места и указать нужный дом. Он оказался очень небольшим, особенно на фоне двух соседних довольно высоких строений.
Дверь на мой стук мне отворила сама Энн Тернер. Глаза ее широко раскрылись от удивления, когда она увидела и узнала меня. За руку она поспешно втащила меня внутрь, не приоткрывая дверь шире.
— Роджер! — воскликнула она. — Как ты рискнул появиться на улицах среди бела дня? Кто-нибудь видел тебя?
— По крайней мере никто не узнал меня.
Мы стояли в узком коридоре. Она взяла мою руку и крепко ее сжала. — Рада видеть тебя, хотя дружить с тобой теперь небезопасно. Но я не хочу, чтобы они тебя схватили. Если ты захочешь еще раз навестить меня, тебе придется сделать это ночью.
Мы вошли в большую комнату, очень уютную и какую-то радостную, несмотря на то, что через окно в нее проникало не так уж много света. Такое впечатление создавалось благодаря тому, что ее стены и потолок были окрашены золотисто-желтой краской, а камин выложен белыми плитками. В комнате было полным-полно всевозможной одежды и предметов туалета, иногда весьма интимных. Они висели на специальных плечиках или были выставлены под стеклом. Энн легким изящным жестом обвела комнату.
— Дела у меня идут неплохо. Совсем неплохо, и я, признаться рада, что могу тебе это продемонстрировать.
Я был поражен богатством выставленной здесь одежды. Я видел нарядные брыжи и рюши, обшитые по краям жемчугом; богатые плащи из бархата.
— Это стоит пятьдесят фунтов, мой Роджер, — сказала Энн, заметив, как загорелись у меня глаза при виде особенно великолепного плаща.
Я продолжал осматривать кружевные гофрированные манжеты, расшитые золотом перчатки, щегольские туфельки, изнутри обшитые парчой. Было очевидно, что покупатели у Энн люди очень состоятельные.
— Меня посещают все придворные дамы, — Энн продолжала держать меня за руку и теперь переплела наши пальцы. — Постоянно заходит Фэнни Ховард, графиня Эссекская, как тебе должно быть известно. О, я сейчас в большой моде. Госпожа Энн то, да госпожа Энн се. Джентльмены тоже захаживают ко мне, но с них я всегда беру более высокую цену. — Она откинула голову назад и взглянула на меня. — И Кэти Лэдланд была здесь. Мне кажется, она еще больше похорошела. Впрочем, думаю, тебе не нужно об этом говорить. Она упоминала о тебе и Джоне Уорде, но я не призналась, что знаю вас.
— Я встретил Кэти при дворе.
— Слышала об этом. Это был очень смелый поступок, Роджер. Я горжусь тобой. — Она снова вернулась к своим собственным проблемам. — Хочешь знать, как я добилась такого успеха? Я написала Фэнни Ховард и сообщила, что хочу показать ей кое-что интересное. Пошла я к ней, надев рюшь желтого цвета. Я, видишь ли, нашла способ готовить крахмал, который придает белью желтый цвет, очень красивый оттенок. Она сразу же заметила это, и я объяснила ей, в чем тут дело. Она так и загорелась узнать рецепт, и я согласилась раскрыть секрет ее служанке, которая ведает стиркой ее белья. Как я и предполагала, служанка пришла не одна. Вместе с ней явилась и ее госпожа. Она с первого взгляда влюбилась в мою лавку. Охала и ахала по всякому поводу. Купила кое-что. И разумеется приехала снова. Скоро все придворные дамы тоже стали наезжать ко мне. Повезло мне, верно?
— Я считаю, что ты поступила очень умно.
— Ну, разумеется, я хорошенько обдумала весь этот план. А теперь я хочу показать тебе все остальное. Мне кажется, тебя немного смутили выставленные здесь некоторые интимные предметы туалета. Обещаю, что остальные мои товары не оскорбят твою скромность.
Помещение, в которое мы перешли, сильно отличалось от первой комнаты. В ней не было окон и освещалось оно лишь свечами в большом подсвечнике, стоявшем в углу. На стенах висели тяжелые занавеси из черного бархата, а из мебели здесь стоял лишь маленький стол и два кресла. Столик был покрыт собольей накидкой, которая свисала до самого пола. Когда мои глаза привыкли к сумраку, царившему в комнате, я заметил, что на этой накидке, так же как на стенных занавесях изображены какие-то таинственные письмена. Все это сильно попахивало магией. Темперанс Хэнди всегда не без иронии относился к таким вещам, но должен признаться, что я чувствовал себя здесь не очень-то уютно.
— Мне кажется, эта обстановка произвела на тебя некоторое впечатление, верно? — Она не удержалась и захихикала. — Неплохо, правда? Но все это рассчитано лишь на внешний эффект. Я привожу сюда клиентов особого рода. На них все это действует безотказно. Я навещала знаменитого мага Саймона Формана. Слышал о нем? Я скопировала некоторые предметы обстановки его кабинета. Этот пергамент на стене обладает чудодейственной силой, или по крайней мере он так утверждает. А взгляни на этот черный шарф, весь испещренный белыми крестами. Не правда ли в нем есть что-то зловещее? На всех моих клиентов он обычно производит глубокое впечатление. А теперь посмотри на эти фиалы, бутылочки, флаконы различной формы, наполненные жидкостями всех цветов радуги. Хотите приобрести что-нибудь, благородный сэр? Приворотное зелье, которое поможет вам возбудить, страсть в сердце… скажем Кэти Лэдлэнд?
— Нет, благодарю, — поспешно отказался я.
— Значит ты и так уверен в своих силах? Кстати ты прав, мой Роджер. Вряд ли эти снадобья помогут тебе в сердечных делах. Я продаю знатным дамам и господам всего лишь ароматизированную воду с добавление кое-каких трав для вкуса. Но никому об этом не говори, иначе ты испортишь мне всю коммерцию.
Она вышла из комнаты и вернулась, неся два кубка, наполненных янтарным вином.
— В отличие от моих дурацких снадобий, за этот напиток я могу по крайней мере ручаться, — сказала она, усаживаясь в кресло и знаком приглашая меня занять другое. — У госпожи Уитчи мне не предлагали ничего, кроме слабого сидра и я с удовольствием сделал несколько глотков великолепного дорогого вина. Энн небольшими глоточками отпивала из своего кубка. Когда она улыбалась, то морщила свой лоб, тем не менее улыбка ее очень красила.
— Я всегда полагала, что будет очень приятно выпить бокал вина в обществе Роджера Близа. А возможно другие вещи делать будет еще приятнее. Ну-ну, не беспокойся. Я очень благонравная дама. А с моими знатными клиентами веду себя даже чопорно. Но коль скоро ты удостоил меня визитом, я хочу по крайней мере насладиться твоим обществом.
— Наверное, мне не стоило приходить. У тебя будут неприятности, если узнают, что я был здесь.
Она поставила кубок на стол.
— Я не боюсь. Я рада твоему приходу и надеюсь, что это не последний твой визит. Я очень горда тобой… и Джоном тоже. В тот вечер, когда мы узнали о победе, мне хотелось выскочить на улицу с факелом и кричать, кричать до хрипоты. — Она вновь наполнила вином мой кубок и передала его мне, коснувшись моей руки. — Я побывала замужем и наверное поэтому тебе кажется, что я намного старше тебя. А ведь разница между нами меньше года. Тебе нужно отрастить бороду, Роджер. У меня есть великолепный золотой гребень. Я собиралась продать его какому-нибудь богатому щеголю. Я подарю его тебе, как только ты отрастишь себе элегантную черную бородку.
Ее руки все время были в движении — она то слегка жестикулировала, то наливала вино в кубки, то прикасалась к моему рукаву.
— Твой визит для меня большое событие, — Роджер, — продолжала она. Мне всегда хотелось водить дома знакомство с порядочными благородными людьми. Но они не замечали меня. Ты воплощал для меня все, о чем я мечтала. Знаешь, я каждый раз подбегала к окну, когда ты проходил по улице. — Она вздохнула. — Да, жизнь у меня была не очень веселой и боюсь, я наделала много глупостей. Сейчас хочу все исправить. Надеюсь заработать здесь достаточно, чтобы затем жить так, как я всегда желала. Не в Лондоне, конечно, и не в нашем городе. Поеду туда, где меня не знают и я смогу выдавать себя за леди.
— Ты всегда нравилась мне, Энн.
— Мне тоже так казалось, — она снова вздохнула. — Другим я тоже нравилась, но они были куда более предприимчивы, чем ты. Тебе известно, какое высокое положение теперь занимает этот Ник Бил?
— Я слышал, что он стал новым властителем «Эльзаса». Король Николас Первый. Он кончит на виселице.
Она зябко повела плечами.
— Он часто является сюда. Я вынуждена платить ему за «покровительство». Если бы я только продавала дамам шелка и румяна, мне не пришлось бы иметь с ним дело, но так как я занимаюсь также и «магией» (она обвела рукой комнату, полную таинственных предметов), а это запрещено, мне ничего не остается, как прибегнуть к его «защите». Все это очень противно, но противнее всего сам Ник. Он все время дает мне понять, что ждет от меня не денег, а иной платы. — На лице у нее появилась гримаса отвращения. — Никогда ему этого не дождаться. Лучше умереть. Не могу передать тебе, как я ненавижу и боюсь его, я уверена, когда-нибудь он постарается погубить меня.
— Понимаю тебя, — ответил я. — Мы тоже вынуждены иметь с ним дело, потому что и у нас выбора нет. Я уже давно должен был с ним встретиться, но мне опасно появляться в городе. Тем более опасно мне появляться в «Эльзасе», Там я окажусь в полной его власти, и он без колебаний выдаст меня властям. За мою жизнь он может выторговать себе немало, быть может даже собственную неприкосновенность.
Она проявила к моим словам живейшее внимание.
— Тебе ни в коем случае не следует доверять ему, Роджер. А почему бы тебе не встретиться с ним здесь? Это будет самый безопасный способ.
Я надеялся на то, что она это предложит.
— Ты уверена, что это не причинит тебе вреда? Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
— Как нам устроить это?
— Я живу в нескольких кварталах отсюда. Может быть пришлешь мне записку, как только он явится?
— Конечно. — Она поднялась с кресла и отодвинула мой пустой кубок. Рукав ее слегка коснулся моей щеки. У нее были необычайные духи, не сладкие и резкие, а очень терпкие, изысканно — соблазнительные, напоминавшие мне ароматы Востока. — Но ведь можно сделать и по-другому. Ты можешь так часто навещать меня здесь, что обязательно встретишь его здесь, когда бы он не пришел. Но нет, я наверное, хочу слишком многого. Я уверена, что тебе больше по нраву первое предложение. Нет-нет, ты не умеешь лицемерить. Я могу читать твои мысли. Но я не такая уж плохая, какой кажусь. Я хочу, чтобы люди считали, будто я знаю секреты отца Формана, наговоры, приворотные зелья, даже яды. Я с умным видом рассуждаю о белом мышьяке, алмазном порошке и всевозможных магических снадобьях. Ведь это полезно для моей коммерции. Но клянусь тебе, Роджер, я ничего не понимаю в этих вещах и убеждена, что все это шарлатанство. — Она снова нахмурила лоб в своей характерной полуулыбке-полугримассе. — А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты придешь сюда снова лишь потому, что тебе нужно встретиться с Ником Билом?
— Конечно нет.
— Я знаю твои чувства к Кэти Лэдланд или по крайней мере, каковы они были прежде, но мне это все равно. Я готова довольствоваться тем, что сумею получить. У тебя ведь сейчас очень много свободного времени. Удели мне хоть немного. После наступления темноты приходить сюда совершенно безопасно.
Энн взяла меня под руку и мы направились в первую комнату. Энн задержалась около двери, раздвинула занавески, и я увидел ряд полок, заполненных странными предметами, Я не мог определить их назначения, хотя они явно служили для занятий белой магией. Свободной рукой Энн подняла с полки какой-то предмет и протянула его мне. Это был куб, выточенный из слоновой кости, покрытый какими-то странными письменами.
— Посмотри! — таинственно прошептала она, — но тут же рассмеялась, — как это глупо, Роджер! Отец Форман — умный человек, но творить добро или зло он способен не Б большей степени, чем моя глупая служанка Бетси.
Я слышал много загадочных историй о Саймоне Формане и вовсе не был уверен, что Энн права. Разумеется Мерлин и Майкл Скотт, а быть может и Роджер Бэкон обладали некими сверхчеловеческими способностями.
— Я пришлю к тебе Бетси, когда Ник Бил явится сюда. Думаю ждать тебе придется недолго, мой многоуважаемый юный друг.
— Мое имя теперь Ричард Стрейндж, — напомнил я.
— Ричард Стрейндж [56]. Это имя очень подходит тебе. Если ты будешь и дальше всю силу своей любви отдавать одной единственной даме, которую ты даже видеть не сможешь, ты вполне достоин этого имени. Подобное постоянство в наши дни вещь поистине странная. Ну что же, до свидания, Ричард Стрейндж. Не исключено, что я попытаюсь каким-нибудь способом приворожить тебя, еще до того, как ты снова придешь сюда. — Она наморщила лоб, но на этот раз на лице ее не было и тени улыбки. — Когда я думаю о Нике Биле, мне хочется, чтобы черная магия в самом деле существовала, а я владела бы ее секретами.
Записку от Энн я получил к вечеру второго дня. Ее передала мне госпожа Уитчи. Ее лицо и вся фигура выражали крайнее неодобрение.
— Записку принесла девушка, — сказала она, — очень прыткая особа. Не очень-то подходящая для вас компания, мастер Стрейндж.
— Мне нужно идти, — сказал я, поспешно прочитав записку. Лицо моей хозяйки приняло столь суровый вид, что я невольно поспешил добавить.
— Это очень важное дело, в котором заинтересован сэр Сигизмунд Хилл. Я вернусь очень скоро.
Энн Тернер как и в первый раз сама открыла мне дверь. На ней было черное платье. К краю широкого воротника были приколоты искусственные желтые цветы Она улыбалась мне, но щеки ее горели лихорадочным румянцем, а рука слегка дрожала, когда она прикоснулась к моему рукаву.
— Он здесь, животное! — прошептала она, а затем громко произнесла. — Вот это действительно неожиданность. Входите. Вы здесь встретите своего старого знакомого.
Ник сидел развалившись на единственном кресле в светлой комнате и был похож на большого безобразного паука, устроившегося на лепестках желтой розы. На нем была бобровая шапка, намного выше, чем у меня с драгоценной застежкой. Ее украшали также пышные страусиные перья. Увидев меня, он нахмурился.
— А-а, возвратившийся герой! — воскликнул он. Со времени нашей последней встречи его лицо округлилось. Даже тощие ноги немного располнели. — Черт побери, где это ты прячешься? Мои парни прямо обыскались тебя.
— Естественно я скрываюсь в надежном месте. Мне очень повезло, Ник, что я тебя здесь встретил. Я хотел увидится с тобой.
— Ты же знаешь, где меня найти, — с этими словами он выпятил грудь вперед.
— Ну еще бы! — подхватила Энн. — Кто же не знает, где можно найти Ника Била. Великого Ника Била!
— Справедливого Хозяина «Эльзаса», — добавил я.
— Лондона! — поправил меня он. Его глаза светились диким торжеством. — Ты слышал, что случилось с Барнаби Клаудом?
Сначала мне показалось, что этого имени я никогда прежде не слышал, но потом припомнил, что это тот самый неприятный тип, которого побили в таверне «Отведай пудинга». Он был Справедливым Хозяином Уоппинга, а потому соперником Ника.
Ник хитро ухмыльнулся.
— Его никак не могут найти. Два дня назад он как обычно поужинал. Полакомился морским угрем в масле и холодной говядиной, а потом вышел немного прогуляться в сопровождении пары своих парней. И никто из них не вернулся. Никто! — Он щелкнул пальцами. — Просто исчезли. Как будто сквозь землю провалились. Странно, правда?
— Да, очень странно, — ответил я.
Возникла небольшая пауза.
— Теперь, когда Барнаби исчез, я вскоре смогу стать Справедливым Хозяином всего Лондона, — заявил Ник. Он положил ногу на ногу и бросил плотоядный взгляд на Энн. — Тогда весь этот город будет у меня в руках. Что ты думаешь по этому поводу, Энн?
Мы стояли перед ним, так как он занимал единственный стул в комнате. Энн искоса взглянула на меня, будто спрашивая: «Неужели мы должны выслушивать все это?» — Потом она сказала.
— Что я думаю об этом? Я вот думаю, как интересно и странно, что все мы стали людьми известными… Джон и Роджер. Ник и Энн. А ведь все мы из одного маленького городка…
— И Джоралемон Сноуд, — добавил я, — нельзя забывать Джора.
— И Кэти Лэдланд тоже, — сказал Ник. — Как-никак она фрейлина королевы. Это не мало. Не следует забывать Кэти. — Он говорил с ухмылкой, но глаза у него не улыбались. В них застыли настороженность и неприязнь. Я заметил, что к его шапке были прикреплены наушники из материи, а поверх брыжей был завязан носовой платок. Очевидно он пользовался ими на улице, чтобы предохраниться от заразы.
— Стало быть Кэти теперь для тебя недоступна и ты явился за утешением к Энн? Так, мой красавчик? Так вот я предупреждаю тебя: я не позволю тебе увести У меня Энн из-под самого носа. — Из кожаного кисета у пояса он извлек огромную трубку и принялся набивать ее табаком, небрежно роняя крошки на желтый ковер. — Огня. — приказал он.
Энн нахмурилась, однако направилась через комнату к небольшому белому камину, расположенному в углу. Пламени в нем не было, но в углу темнела горка золы. Я последовал за Энн и, встав на колени, стал осторожно отгребать золу в сторону.
— Грязное животное! — прошептала она.
Под золой трепетал маленький язычок пламени. Я зажег лучину, а потом снова сгреб золу в кучку, прикрыв пламя. Так его можно был сохранять в течение целых недель. Энн взяла у меня из рук горящую лучину и поднесла ее Справедливому Хозяину. Он раскурил трубку, затянулся и с наслаждением выпустил клубы дыма изо рта и ноздрей. Тлеющая лучина упала на ковер.
— Ради Бога! — взмолилась Энн. — Ты испортишь мой ковер.
— Ну и что? Я куплю тебе взамен целую дюжину. Ты же знаешь как я щедр, когда дело касается тебя, моя милая Энн.
Она метнула на него сердитый взгляд и вышла из комнаты. Ник выпрямился в своем кресле. Манеры его сразу же изменились. Полуухмылка, которая не сходила с его лица, пока Энн находилась в комнате, бесследно исчезла.
— Ну, а теперь скажи мне, где ты пропадал? — потребовал он. — Почему не приходил ко мне? Ты часто бываешь здесь? Пытаешься очаровать Энн своими благородными манерами?
— Где я был, тебя не касается, — ответил я. — Нам с тобой есть, что обсудить, поэтому давай воспользуемся представившимся нам случаем и займемся делом. Нам нельзя терять времени.
— Уж больно много ты из себя воображаешь, — сказал он. — Его водянистые, лишенные ресниц глаза разглядывали меня с открытой неприязнью. — Нельзя терять времени? Скажите пожалуйста! Ладно, если я узнаю, что прав насчет твоих заигрываний с Энн, мы с тобой позже посчитаемся. Тебе тогда сам дьявол не поможет. А теперь скажи мне — где твоя лежка, где ты скрываешься?