Шут так удачно передал характерные черты королевского лица, что я без сомнения узнал бы его даже если бы он не сидел на возвышении. То же лукавство и лицемерие в глазах, те же втянутые щеки. Одет он, на мой взгляд, был довольно непритязательно, правда на шее у него висела массивная золотая цепь, а на пальцах сверкали алмазы. Зато королева Анна, славившаяся своими изысканными туалетами, была одета очень элегантно. Благодаря необычайно широким фижмам, юбки у нее были столь пышны и занимали так много места, что едва не прикрывали голени ее супруга. Я решил, что она довольно красива — волосы у нее были светлые и волнистые, глаза выразительные. Она с интересом наблюдала за драматическим представлением, которое разыгрывалось перед ними. Король же напротив, следил за происходящим весьма рассеянно. Развалившись на кресле, он почесывал грудь.
   Представление, в котором участвовали придворные было довольно скучным. Актеры из этих придворных дам и господ вышли более чем посредственные. Некоторые из них плохо знали свои роли и часто путались. Тем не менее, я узнал главные персонажи — Грех, Молву, Любопытство, Доверчивость, Злобу, Купидона.
   Король зевал и с явным нетерпением ожидал окончания представления. Впервые я почувствовал нечто вроде симпатии к этому столь дружно критикуемому всеми монарху. Мне казалось, что я вижу иронию, притаившуюся в углах губ его меланхоличного лица. Наконец, представление закончилось. Королева сейчас же встала и поклонилась королю. Вероятно она просила разрешения удалиться, так как Его Величество кивнул и тут же все придворные дамы, шурша шелком и атласом юбок поднялись со своих мест и приготовились последовать за королевой.
   Я испытывал чувство глубокого разочарования. Где же принц Хэл и принцесса Елизавета? Надежды всей нации были связаны с молодым мужественным принцем, а хорошенькая принцесса была любимицей всей Англии, ею восхищались тем больше, что отец ее мало у кого способен был вызвать это чувство. Говорили, что она очень хороша собой, своенравна и очень похожа на свою несчастную бабку — Марию Стюарт. [28] Мне очень хотелось увидеть принца и принцессу, гораздо больше, чем короля и королеву, и я шепотом задал вопрос о них Джону.
   — Они живут отдельно и очень редко показываются здесь. — Джон намеренно выделил последнее слово, чтобы подчеркнуть свое пренебрежение к королевскому двору и придворным.
   Я снова взглянул вниз. Королева уже удалилась. Король жестом подозвал к подножью своего возвышения высокого румяного молодого человека с белокурыми локонами, но я заметил, что прежде чем выполнить приказания короля, юноша обменялся несколькими словами с молодой и очень красивой дамой в голубом, корсаж которой был отделан полосками горностаевого меха. Я еще раньше приметил ее. На мой взгляд она была самой красивой дамой из всех присутствующих. Глаза ее задорно сверкали и она что-то без умолку болтала на ухо пожилому угрюмому придворному с черными висячими усами и бородой. Тот покачивал головой и, выслушивая ее остроты, растягивал губы в усмешке. Теперь он стоял, ожидая пока она закончит свой краткий разговор с молодым человеком.
   Джон, тоже наблюдавший эту сцену, прошептал.
   — Обрати внимание на этого старого развратника. Лорд Гарри Ховард — собственной персоной. Этот человек получил титул графа Нортхэмптона, запятнав себя таким предательством и ложью, что сам Анания мог бы ему позавидовать. Лорд Гарри — губернатор пяти портов в юго-восточной Англии и лорд-хранитель печати. Да любой мошенник — мануфактурщик был бы лучше на его месте. Меня от одного его вида воротит. Девушка — его племянница. Они обвенчали ее с молодым графом Эссексом, а затем отправили жениха на континент, пока молодые не достигнут совершеннолетия. Красивая девушка. Как ты думаешь, можно ее сравнить с нашей Кэти?
   Скрепя сердце, я вынужден был про себя признать, что она также хороша, хотя ей и не хватало обаяния и врожденного изящества дочери владельца Эпплби Корт. Однако, теперь, когда Джон задал мне этот вопрос, я решительно ответил, что между ними не может быть никакого сравнения.
   — Верно, — согласился Джон. — До нашего кумира ей далеко. Тем не менее рискну высказать предположение, что бедовые глазки этой девицы смертельно ранят не одно мужское сердце. Дальнейшие события полностью подтвердили предположение Джона. Внимание моего друга, однако, теперь переместилось на молодого человека со светлыми волосами. — Полагаю, что этот высокий парень и есть тот самый мастер Карр, о котором мы так много слышали сегодня, — сказал он.
   Я и сам пришел к такому заключению, ибо после того как дамы удалились, король стал нежно поглаживать молодого красавца по кудрям. Казалось, в зале изменилась сама атмосфера. Безразличие и скуку короля как рукой сняло. Радостно улыбаясь, он поднес к губам высокий золотой кубок и потребовал начинать веселье. Оживленно переговариваясь, придворные освободили центр зала, разместившись по обеим его сторонам. Было ясно, что большинство из них как следует навеселе.
   Присутствующие громким ревом встретили двух рослых и крепких парней, появившихся в разных концах зала. Одного из них сопровождал Арчи, другого — какой-то коренастый субъект. Потом мы узнали, что его звали Том Дерри. Он был шутом королевы. Каждый из шутов нес на плече рыночную корзинку. Кроме того, в руках у них было по метле, кои как я понял, должны были изображать копья. Чтобы походить на рыцаря, Арчи прикрепил к шляпе петушиное перо и нацепил нагрудник из раскрашенного картона. Он важно расхаживал по залу, с преувеличенной галантностью кланяясь воображаемым дамам на балконе. Потом он влез на закорки к одному из парней, а Том Дерри оседлал другого «скакуна». Я видел как король затрясся от смеха.
   — Ставлю на Арчи! — закричал он, откидываясь назад и неуклюже закидывая ногу на ногу. — Ставлю десять фунтов, что он без труда одолеет Дерри.
   — Никто не примет этого пари, — тихо проговорил Джон, — я слышал, Его Величество никогда не платит, если проигрывает. А вообще-то этот «рыцарский» поединок имеет свою подоплеку. Мне говорили, что Арчи и Дерри терпеть друг друга не могут. Думаю, королеве стоило бы остаться, чтобы поглядеть на эту честную схватку.
   То, что последовало дальше, было так забавно, что мы с Джоном не смогли удержаться от смеха. Два молодца ринулись навстречу друг другу со всей возможной резвостью и встретились в середине зала. Арчи оказался более искусным рыцарем. Он с такой точностью и силой нанес удар своей метлой в корзинку менее ловкого Тома Дерри, что последний вместе со своим скакуном распростерся на полу. Спешившись, Арчи подошел к поверженному сопернику и, поставив ногу ему на голову, громким фальцетом, каким говорят на ристалищах королевские герольды, провозгласил.
   — Сэр Арчибальд Армстронг, защитник чести Христианнейшего короля, объявляет себя победителем турнира и согласно условиям рыцарских поединков предъявляет права на доспехи своего соперника. В частности, он претендует на пару поношенных штанов и тронутый молью кафтан. Впрочем оные доспехи победитель готов оставить бывшему владельцу, если тот отдаст за них бочонок эля. Победитель также требует, чтобы побежденный сэр Томас Дерри убрался на свою половину и больше не показывался здесь. Он не должен также состязаться в остроумии с людьми превосходящими его во всех отношениях.
   — Отлично сказано, Арчи! — воскликнул король. — Я заранее знал исход этого поединка, но никто не захотел пойти со мной на пари. Ну и трусы же вы все, ха-ха-ха!
   Он поднялся и так затрясся от смеха, что штаны его сзади лопнули. Старый король неверной походкой спустился со ступенек возвышения и ничком рухнул на груду подушек. При этом все присутствовавшие в зале и даже мы увидели его зад, торчавший из штанов, а также большую заплату в зеленом шелке его штанов. В зале раздался взрыв хохота. Арчи, схватив свою метлу, нацелил ее конец на королевский зад и ринулся в атаку.
   — Даже Том Дерри не промахнется по такой цели! — воскликнул он.
   Но королю уже удалось извернувшись принять сидячее положение. Было ясно, что происшедшее ему неприятно и смех придворных не на шутку обидел его. На глазах у него появились слезы унижения.
   — Скверные мальчишки, — дрожащим голосом проговорил он, — смеетесь над своим благодетелем и другом. Как не стыдно! Как не стыдно! Но я вам этого не забуду, можете не сомневаться.
   Джон отвернулся от окна. На лице его было написано явное отвращение.
   — И это — король Англии, — пробормотал он, — надеюсь, ты уже сам все понял, Роджер.
   На этом представление внизу закончилось. Том Дерри куда-то исчез. Возможно снять с себя проигранные штаны и кафтан. Арчи продолжал важно расхаживать по залу, бахвалясь своей ловкостью. Король гневно посмотрел на него.
   — А ведь ты наглец, Арчи. Думаю, мне придется приказать пришить твой длинный язык.
   — Только не поручай эту работу своему портному, — парировал шут, — я не хочу, чтобы с моим языком вышел такой же конфуз, как с твоими штанами.
   Король слабо улыбнулся.
   — Арчи, Арчи, — укоризненно произнес он, — не для того, бессовестный, я плачу тебе деньги, чтобы ты глумился надо мной прямо мне в лицо.
   — Если я и глумился, то вовсе не над твоим лицом, — ответил шут.
   — Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко и я прикажу отрезать тебе язык и уши, а потом выбросить в грязную канаву, откуда ты и явился.
   — Достаточно я насмотрелся и наслушался, — заявил Джон, возвращаясь к своему креслу. Он зажег свечу и бросил взгляд на фляжку с вином.
   — Не нравится мне сидеть впотьмах. Придется уж нашему хозяину смириться с тем, что его свечка станет на дюйм или два покороче. А вот вина его мы пить не станем, но отнюдь не из-за того, что я боюсь совсем разбить его сердце. Просто мне кажется, что это самое дешевое пойло, какое только можно достать.
   — Ну, так как, Роджер? Убедился, что поступаешь мудро, отказавшись от карьеры при дворе?
   — Я в этом никогда не сомневался.
   Джон впал в задумчивое настроение.
   — У меня душа болит как подумаю, что у Англии такой король. Наверное мы, моряки, острее, чем те кто остается на берегу, чувствуем любовь к Родине. Моряки видят заморские страны, но что бы они не говорили, возвращаясь назад, ничто не может заменить им дом. Я счастлив, когда ощущаю под ногами капитанский мостик своего судна, но даже в эти моменты, я, наверное, думаю об Англии и о той радости, которую испытаю, снова увидев ее. За морем в самом деле много чудес. Над Тунисом небо прямо-таки волшебной голубизны, а берег ослепительно белый, но всякий раз при виде Гулетты, я с тоской вспоминаю меловые скалы Дувра или мягкие очертания зеленых холмов за бухтами Девона. Однако в целом мире не найдешь места красивее Уэйланд Спинни. Любовь к Англии ты ощутишь в полной мере, когда походишь по морям, но мне будет трудно забыть то, что я увидел сегодня.
   Джон еще долго продолжал говорить о нашей высокой миссии. Я с интересом слушал его, но когда он сделал паузу, я вернулся к окну и увидел, что в зале уже накрыт ужин. Придворные ели и пили с отменным аппетитом. Король ел суп ложкой длиной в два фута. Столь длинная ложка была необходима из-за ширины его брыжей, но я видел, что Его Величество не очень ловко управляется с ней. По подбородку его текла струйка супа, капала на складки брыжей, а потом на стол.
   К нам присоединился Арчи, глаза его сверкали. Он все еще переживал свой триумф. Шут ничего не сказал по поводу того, что мы зажгли свечу, но с беспокойством взглянул на винную фляжку и, казалось, испытал чувство облегчения, не увидев убыли драгоценной влаги.
   — Видели как я сбросил Тома Дерри? — спросил он. — Теперь он не скоро здесь снова появится. А слышали как все захохотали, когда я чуть не проткнул копьем королевскую задницу? — Он хлопнул себя по ляжке и самодовольно захохотал. Потом замолчал и уже серьезно проговорил.
   — Думаю, вам пора уходить. Скоро по замку забегают слуги, будут разжигать камины, разносить грелки по постелям. Так что сейчас самое время.
   Я не стал с ним спорить, так как сам начал опасаться за безопасность Джона. Мы покинули дворец тем же путем, но затем Арчи повел нас задами через дворцовые сады. Я слышал о необыкновенной красоте окрестностей Теобальдса и очень жалел, что небо затянуто тучами, и я не могу все как следует рассмотреть. Мы миновали голубятню, павильон, где содержались соколы для королевской охоты, еще какие-то строения и подошли к боковым воротам в кирпичной стене. Когда мы миновали и их и вышли на дорогу, Арчи шепотом объяснил нам как добраться до нашего постоялого двора.
   — В следующий раз, когда будете драться с испанцами, задайте им как следует и скажите, что это от Арчи, — напутствовал он нас напоследок.
   К большому нашему удивлению на развилке дороги нас ожидал сэр Эверард Клемент. Тут же стоял его конюх с двумя свежими лошадями. Судя по всему, ему не терпелось как можно скорее проводить нас.
   — Думаю, вам незачем появляться в Чеснате, — сказал он. — Кто знает, что может случиться, если вас там кто-нибудь узнает, Уорд? Я приказал уплатить за ваш постой в таверне и привести сюда свежих лошадей. Не хочу скрывать, я вздохну свободно только когда вы уедете. — Он понизил голос до шепота. — Ну как, видели вы красавчика Карра? И как вам понравилось окружение короля во время сегодняшнего веселья?
   — Что касается вашего первого вопроса, — ответил Джон, перебрасывая ногу через седло, — то думаю вы не удивитесь, если я скажу, что этот молодой человек не произвел на меня особо благоприятного впечатления. Что же до вашего второго вопроса, то могу сказать лишь одно — я буду чувствовать себя в безопасности лишь когда взойду на палубу своей «Королевы Бесс».
   Я с трудом уселся в седло, с тоской думая о предстоящем длительном путешествие.
   — Надеюсь, вы благополучно доберетесь до своего корабля, — сказал Клемент, — ожесточенно почесывая бок. — И почему королю так нравится Теобальде? Не понимаю! Здесь же полно блох!

7

   Джону, который, как почти все моряки терпеть не мог ездить верхом, наше путешествие тоже особого удовольствия не доставило. Поэтому он как и я испытал чувство облегчения когда мы, наконец добрались до окраин столицы.
   — Лондон, — говорил он, — это город для мужчин. Я бывал во многих европейских городах — Париже, Риме, Венеции, Вене. Они коварны и опасны как уличные женщины. Для моряка, вернувшегося издалека, лучше Лондона места не сыскать. Он ворчлив, но сердечен и прямодушен. Говядина и эль здесь всегда отменные, и можно не сомневаться в полновесности золота, которое здесь ходит. Даже грабители тут по своему честны: подходит к тебе здоровенный парень и требует кошелек; не дашь — перережет тебе глотку, но по крайней мере, ты знаешь, чего ждать. Нет, что ни говори, а Лондон — лучший город во всем мире!
   Было уже за полночь, когда копыта наших лошадей зацокали по мощенным камнем улицам города. Где-то неподалеку перекликалась ночная стража. Мы ехали в южном направлении к реке, пересекли Флит-стрит и осторожно двинулись дальше. Я знал, что мы находимся в части Лондона, которая зовется «Эльзас». Этот район издавна являлся прибежищем преступников всех мастей. Улицы и переулки были здесь особенно кривыми и мрачными. Из высоких темных домов не доносилось ни звука. Несколько раз двери таверн открывались, выпуская оттуда бражников, я видел тускло освещенные помещения и каких-то оборванцев. Они сидели тесными группками, будто замышляли что-то недоброе. Раз моя лошадь нечаянно толкнула какого-то одинокого прохожего. Он бросился на противоположную сторону улицы и осыпал нас такой отборной бранью, какой я до тех пор и не слыхивал. Я начал сомневаться в справедливости похвал, которые Джон так щедро расточал Лондону.
   Умение безошибочно ориентироваться в бескрайних океанских просторах не очень помогло Джону в лабиринте кривых лондонских улиц и в конце концов нам пришлось остановиться у одной таверны и спросить дорогу. Владелец заведения подозрительно прищурился. Его близко посаженные глаза превратились в узкие щелочки.
   — Стало быть вы Робина Хамфри ищите? — спросил он. — А зачем он вам нужен, красавчики? Проломили голову олдермену или скрываетесь от ночной стражи?
   — Хочу перекинуться с ним в картишки, — заявил Джон, пристально глядя прямо в глаза кабатчику, — удовлетворил я твое любопытство?
   — Послушайте-ка, — произнес кабатчик, — вы сейчас в «Эльзасе», а здесь один закон для всех, будь ты нищий попрошайка или знатный джентльмен. Пока вы мне не скажите, какое у вас дело к Робину, я вам не скажу, где его искать.
   Джон подбросил в воздух золотую монету. Она покатилась по столу. Кабатчик подмигнул и произнес.
   — Два квартала на юг и потом еще один вправо. Небольшой дом с окошком над входной дверью. Мимо не пройдете, там вокруг обязательно будут ошиваться топтуны. Если вы кого-нибудь укокошили то нора, чтобы отлежаться, обойдется вам недешево.
   Пока мы были в таверне, никто из находившихся там не издал ни звука, но когда дверь за нами затворилась, послышалась какая-то возня, которая завершилась воплем боли.
   — Что все это значит? — спросил я.
   «Эльзас» считается убежищем для всякого преступного сброда. В этот час ночи сюда являются только те, за кем гонятся люди короля. «Топтуны» — это дозор, который здешние обитатели выставляют для своей безопасности. У меня такое ощущение, что за нами следят с того самого момента, как мы попали в этот квартал.
   Мы двинулись в направлении, которое указал нам кабатчик и подъехали к дому с двойным окошком над дверью. Он находился на незамощенной площади, одной своей стеной прилепившись к более высокому кирпичному зданию. Этот ничем не примечательный, жалкий домишко не подавал никаких внешних признаков жизни. Площадь тоже казалась совершенно безлюдной, поэтому я был удивлен, когда около дверей неожиданно выросли две мужские фигуры.
   — Кто вы и что вам здесь нужно? — спросил один из них хриплым шепотом. Этот здоровенный и на первый взгляд неуклюжий парень двигался однако очень легко. Его компаньон, небольшого роста худой человечек многозначительно побрякивал длинным кинжалом в ножнах.
   — Что мне нужно, я скажу по ту сторону двери, — заявил Джон. Здоровяк наклонился к нам так близко, что я почувствовал неприятный запах сырой одежды и немытого тела. Он старался получше рассмотреть нас в темноте.
   — На урок вы не похожи, — пробормотал он, — вроде вы не из нашей шатии.
   — Нет, — ответил Джон, — мы не из вашего братства. Убежища мы здесь тоже не ищем. Я, мой малопочтенный друг, пахарь моря.
   Маленький толкнул своего приятеля в бок.
   — Иди в дом, Кор, и передай, что фартовый морячок хочет потолковать с…
   Высокий исчез за дверью. Минуту спустя нас впустили внутрь и дверь за нами захлопнулась с металлическим лязгом. Мы очутились в полной темноте.
   — Приняли особые меры предосторожности, — прошептал Джон. — Внутренние двери здесь из толстой стали и закрываются они как дверца в мышеловке.
   Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я увидел, что мы находимся в маленькой прихожей. Небольшая лестница вела вверх и упиралась в запертую дверь. Я поднялся по ступеням и тихонько постучал костяшками пальцев. Эта дверь также была металлической. Справа открылось раздвижное оконце, стало светлее. Чья-то рука просунула через оконце фонарь и повесила его на крюк. Потом рука исчезла, смотровое оконце затворилось. Почти тотчас же раздался металлический щелчок, и дверь немного приотворилась. Стало еще светлей.
   — Осторожные, собаки, — прошептал Джон мне на ухо, — Осматривают нас. Легче увидеть короля Иакова, чем их поганого предводителя.
   Наконец внутренняя дверь с металлическим скрежетом отворилась, и знакомый голос произнес.
   — Накажи меня Господь, если это не Джон и Роджер, — и высокий молодой человек с худыми икрами отвесил нам изысканный поклон. Из комнаты на него падал яркий свет, и я сразу же узнал моего бывшего товарища по играм Ника Била.
   Однако это был совсем не тот Ник Бил, к непрезентабельному виду которого я привык в нашем городе. На нем были белые брыжи и бархатные штаны, сшитые по последней моде. К поясу была пристегнута шпага. Он явно привык к вниманию и теперь его водянистые голубые глаза, тускло блестевшие на желтоватом веснушчатом лице с любопытством глядели на нас, будто спрашивая: «Ну, как вам все это великолепие?»
   — Никаких имен, — Ник, — сказал Джон. — Думаю, тебе известно, по какому делу мы явились.
   — Мне известно, по какому делу вы явились, — важно повторил Ник, — но я не ожидал Роджера. Что здесь делает наш красавчик?
   — Я ухожу в море с Джоном, — гордо ответил я.
   — Ты уходишь в море с Джоном! — А что думают по этому поводу гордая госпожа Близ и славная тетушка Гадилда?
   — Что они думают, тебя не касается, Ник, — нетерпеливо заявил Джон. — Коль скоро тебе известно какое дело привело нас сюда, постарайся, чтобы Робин Хамфри принял нас тотчас же. У нас нет времени заниматься досужими разговорами.
   — Теперь уж я попросил бы вас не упоминать никаких имен, — заявил Ник. — Мы тоже не желаем, чтобы чужие уши слышали то, что им слышать не надлежит.
   Мы стояли в коридоре у открытой двери, ведущей в большую комнату, полную мужчин и женщин. Правда, все они были чересчур увлечены игрой в карты и кости и не обращали на нас никакого внимания.
   Царило всеобщее возбуждение, слышались азартные выкрики, звенели деньги. Мужчины были самой отталкивающей наружности, почти все со следами оспы на лицах, женщины — сплошь проститутки из лондонских притонов. Лишь одного человека заинтересовало наше появление. Это был худощавый мужчина с длинным, красным в прожилках носом и испуганным взглядом. Он мерил помещение торопливыми шагами. Голову он склонил набок, будто и здесь ему надо было следить за кем-то через плечо. Видно было, что страх буквально снедает его.
   Этот несчастный подошел к Нику, тронул его за плечо и задыхаясь от волнения прошептал.
   — Я смогу с ним поговорить сейчас? Боже правый, ведь у меня совсем не осталось времени! Речь идет о моей жизни!
   Ник нетерпеливо оттолкнул его. В жесте его угадывалась брезгливость и вместе с тем страх.
   — Обожди, Калтон. Он скоро примет тебя, не беспокойся. И не трогай меня своими руками. Они у тебя в крови!
   Шаркая ногами, человек по имени Калтон отошел в сторону. Губы Ника недовольно скривились.
   — Этот парень зарезал девчонку в Саутварке и теперь хочет, чтобы мы ему помогли. Мы, конечно, можем это устроить, но он должен будет раскошелиться! — Ник подмигнул Джону. — Всем, кому что-нибудь нужно от Хозяина, должны иметь денежки в кармане. Как насчет вас, сэр капитан?
   — И опять-таки, это не твое дело, — заявил Джон. — Я так же тороплюсь как и этот твой пес из Саутварка, хотя и по другой причине. Отведи меня к Щеголю — Робину немедленно. Это все, о чем я тебя прошу.
   Ник важно надулся.
   — Вместо него вы вполне можете побеседовать со мной, — предложил он. — Если хотите знать, я «канцлер» — правая рука Хозяина. Думаю, мы сможем уладить ваше дело и без Робина.
   Терпению Джона, видимо, пришел конец. Схватив моего бывшего приятеля по играм за отвороты бархатного камзола, он как следует тряхнул его.
   — Я явился сюда не для того, чтобы тратить время на дурацкие разговоры с приодевшимся молокососом, который совсем недавно собирал на отмели устриц. Отведи меня к Хозяину и не болтай больше чепухи!
   Ник выскользнул из его рук и стал нервно прихорашиваться.
   — Ты что, не слышал, кто я? Веди себя прилично, Джон Уорд, иначе пожалеешь. Это тебе не капитанский мостик твоего судна, где ты можешь отдавать любые приказы. Здесь мы хозяева.
   — Робин Хамфри знает, что я должен придти сюда для встречи с ним, — произнес Джон с трудом сдерживаясь. — Так что хватит тебе хорохориться и веди нас к нему.
   Ник оглянулся через плечо, чтобы узнать, видел ли кто эту не очень приятную для него сцену. Однако игроки по-прежнему были заняты своим делом, а Калтон возобновил свое хождение по комнате. Убедившись в том, что никто его унижения не видел. Ник повел нас по коридору к металлической двери, расположенной в дальнем его конце. Он трижды постучал, и дверь отворилась. Мы оказались в комнате с высоким потолком и большим камином, в котором ярко полыхал огонь.
   Судя по всему, мы находились теперь в высоком здании, к стене которого притулился маленький домишко на площади. Помещение было убрано с некоторой претензией на роскошь: резные панели, на стенах гобелены. Здесь явно обитала какая-то значительная персона.
   В комнате находилось трое мужчин. Двое играли в трик-трак за старинным столиком. На его поверхности из черной кожи ярко выделялись квадраты красной охры. Третий человек сидел в углу. Все трое мельком взглянули на Ника и снова занялись своими делами.
   — Должен кое о чем предупредить тебя, Джон, — сказал Ник, жестом предлагая нам сесть. — Человек, с которым тебе предстоит встретиться, особым терпением не отличается. Невпопад сказанное слово, и перо в бок тебе обеспечено. Это я говорю по старой дружбе.
   — Спасибо за предупреждение, — весело ответил Джон, — но не волнуйся за меня. Мы с Робином отлично поладим. А теперь о деле. Нам потребуется несколько часов, чтобы все подробно обсудить.