Леринц Ласло Л.. Подземная пирамида

   Его баритон так и заливался, но я не мог позволить себе наслаждаться музыкой. Мне нужно было быть начеку: вполне возможно, что только вслушиваясь в скрытый смысл его слов, я смогу понять, какого дьявола ему от меня нужно.
   – Знаете ли, по чистой случайности я угодил в тюрьму. Кто-то оклеветал меня. К сожалению, кому-то удалось завладеть такой информацией, которую можно было использовать против меня. И использовали. У вас нет никаких идей на этот счет, мистер Нельсон?
   Снова ледяной страх заполз в мое сердце. Боже правый! Значит, все-таки это оно! Значит, вряд ли я покину живым этот прелестный маленький замок.
   И тут внезапно в голове промелькнула мысль об очаровательном озерце во дворе замка и о ручейке.
   Джиральдини, по-видимому, не ждал ответа и продолжал:
   – Я хорошенько обдумал все это вместе с друзьями. И в полиции у нас есть друзья. К сожалению, даже им не удалось установить, от кого в центр поступила информация. Осведомителя их прискорбным образом сбил автомобиль. Очень прискорбная и легкомысленная смерть.
   Он сказал это таким тоном, что я не хотел бы быть на месте того бедняги, который убрал доносчика.
   – Пока я там у них сидел, у меня было достаточно времени обдумать все основательно. И друзья мои здесь потрудились. И представьте себе, шаг за шагом мы пришли к выводу, что есть всего только три человека, один из которых мог подкинуть полиции ту информацию. Один из них – вы, мистер Нельсон) Хотя ситуация была, несомненно, критическая, я чуть не вскрикнул от радости. Значит, осведомитель не раскололся! Из этого следует, что они бредут вслепую… Если буду все отрицать, я спасен. Или, по крайней мере, у меня есть надежда.
   Я надеялся также, что мое лицо не выдало облегчения.
   – Видите ли, мистер Джиральдини, – начал я, – вы, конечно же, все знаете обо мне. Вы знаете, что я получил свою лицензию тринадцать лет назад. С тех пор мне удалось с успехом распутать не одно дельце, и есть немало людей, которые меня знают: кто так, кто этак. Но я всегда строго придерживался одного правила, мистер Джиральдини. Не совать свой нос в такие дела, которые затрагивают интересы кланов. И никогда не брался за такие дела. Это известно каждому как в полиции, так и среди специалистов. И я никогда не иду против своих принципов, мистер Джиральдини. Никогда!
   Я вынужден был лгать и божиться на чем свет стоит, чтобы только спасти свою шкуру.
   Джиральдини глубоко вздохнул.
   – Так в том-то и дело! Я не могу не признать, что мы не имеем никаких доказательств против вас. Тем не менее, многие убеждены, что вы замешаны в этом деле. Прожужжали все уши, пока и меня, в конце концов, не заставили поверить в это…
   Ого! Плохи мои дела!
   – Клянусь вам, мистер Джиральдини… Он отмахнулся.
   – Не клянитесь, бесполезно. Все равно не верю я вашему брату. И в то же время у меня нет доказательств. Поэтому я бессилен, должен признать…
   Так за каким дьяволом ты меня притащил сюда? – подумал я, но сказать это вслух, само собой, не осмелился. Это было бы невежливо.
   – Между тем я восхищаюсь вашими талантами, мистер Нельсон. Даже такой стреляный воробей, как я. Как вы показали себя в деле Лессингов…!
   Вот как!
   – Хотя, как я уже сказал, в целом я убежден в том, что и у вас рыльце сильно в пушку по отношению ко мне, ноя ничего не могу сделать с вами. Несмотря ни на что, есть одно дело, в котором вы могли бы помочь мне. В одном чрезвычайно важном деле. И, если хотите, вы можете, этим облегчить свою совесть.
   – Нечего мне облегчать! – сказал я с дерзкой решимостью.
   – Ну, как знаете. Во всяком случае, вы мне нужны, мистер Нельсон. Вы самый лучший частный сыщик в Штатах. А мне нужен человек совершенно выдающийся.
   О чем-нибудь в этом роде и я думал, когда вылезал из машины перед его домом. О хорошеньком и выгодном дельце.
   – АО чем речь? – спросил я осторожно.
   – Нужно разыскать одного человека.
   – Пропал кто-нибудь? Он молча кивнул головой.
   – Не мог бы я узнать подробности?
   Он снова кивнул и выдвинул ящик стола. Пошарил в нем, потом задвинул, держа в руке фотографию. Размером с открытку, с надломленными уголками. Взглянул на нее, потом перегнулся через стол и подал мне.
   – Речь идет о нем.
   Я взял снимок и рассмотрел его. И почти сразу же протянул назад.
   – Сожалею, мистер Джиральдини, но этот случай не для меня. Я не занимаюсь младенцами.
   На снимке я увидел примерно полугодовалого мальчугана в лежачей позе, который большими круглыми глазами таращился в объектив. Его голенькая попка была выпячена, как будто он хотел подставить ее фотографу вместо лица.
   Джиральдини не протянул руку за фотографией.
   – Не делайте поспешных выводов, мистер Нельсон. У меня есть несколько человек, которые с рвением собирают доказательства. И если все-таки обнаружится, что полиция что-то узнала от вас…
   Он не договорил, но я и так его понял. Если я не возьмусь за это дело, то месть кланов мне обеспечена. А это означает, что в Штатах мне будет делать нечего, не говоря уже о том, что никто не даст за мою жизнь и пяти центов.
   Тяжело задумавшись, я уставился на попку младенца, словно хотел на ней что-то прочесть, хотя не имел ни малейшего понятия, что именно.
   Машинально я повернул снимок обратной стороной. Поглядел на оборот и затаил дыхание. Не дурака ли валяет со мной Джиральдини?
   – Так это какая-то шутка? – выдавил я из себя.
   – Вовсе не шутка.
   – Но ведь… ведь… О, черт бы меня побрал, как я не заметил раньше!
   Дело атом, что бумага была довольно стара и покрыта такой эмульсией, какой теперь практически не пользуется. На оборотной стороне, точно посередине, была указана дата. И согласно этой дате снимок был сделан двадцать один год назад!
   Я почти умоляюще посмотрел на мафиози.
   – Мистер Джиральдини… Ведь это блеф, не правда ли? Не можете же вы хотеть, чтобы я…
   – Почему это? – перебил он меня.
   – Потому что… потому что… Это просто невозможно! Я бы не смог найти младенца даже с помощью фотографии, сделанной вчера. Ведь все дети такие одинаковые!
   – У вас есть дети, мистер Нельсон?
   – Нет. Но какое это имеет отношение?
   – Потому что такую глупость может сказать только тот, у кого нет детей.
   В его голосе прозвучала искренняя обида.
   – О'кей, о'кей, мистер Джиральдини! Допускаю, что они как-то различаются. Но вы согласитесь со мной, что ваше желание невыполнимо. Этот… как бишь его… был младенцем двадцать четыре года назад. Теперь он взрослый человек. Как, черт возьми, я разыщу его с помощью древней фотографии? Просто невозможно! Почти горестно он посмотрел на меня.
   – А говорят еще, что вы самый отчаянный сыщик в Штатах. Мол, нет такого, чего вы не могли бы разыскать. Разве не так?
   – Черта с два! – взорвался я. – Наболтают всякой ерунды о человеке, как не знаю…
   – Жаль, искренне жаль, – покачал он головой. – Проблема в том, что я скажу своим людям, если они все-таки установят, что и вы были замешаны в том старом деле. Беда моя в том, мистер Нельсон, что я мягкий человек. Я не уверен, что смогу их удержать.
   Я снова взял в руки брошенную на стол фотографию и стал изучать выпуклую попку ребенка. Боже ж ты мой! Как мне выбраться из этой заварухи?
   Я все смотрел и смотрел на младенческую попку, а мысленно перенесся на двадцать один год назад.
   За каким дьяволом нужно было тебя фотографировать, детка? – растравлял я себя, делая вид, что тщательно изучаю фото.
   Джиральдини терпеливо ждал, не мешая мне. Я услышал, как звякнули рюмки: очевидно, он наливал нам обоим. Пожалуй, он думал, что самый замечательный сыщик Штатов ломает голову над решением задачи.
   А голова эта была сейчас также пуста, как лопнувший воздушный шарик.
   Просидев несколько минут в растерянном молчании, я наконец тихо спросил:
   – Вы знаете имя ребенка?
   – Нет.
   Я даже не моргнул. Я уже ничему не удивлялся. А Джиральдини, видимо, почувствовал, что он обязан как-то объяснить свою неосведомленность.
   – Собственно говоря… ситуация такова, что у него, вероятно, и не было имени. Когда он пропал из… э-э-э… из дому, он еще не был крещен.
   – Ага.
   – Но, конечно, теперь-то у него есть имя. Ведь иначе быть не может, правда? Только мне оно не известно. В вашу задачу входит также узнать его имя.
   – Премного благодарен. Но вы знаете хотя бы, где сделан снимок? Или где находился этот ребенок младенцем?
   Он медленно, с ленцой почесал свою волосатую руку.
   – По всей вероятности, в Санта-Монике.
   – По всей вероятности?
   – По всей вероятности.
   – То есть, это не точно?
   Он в задумчивости наморщил лоб.
   – Я не совсем уверен. Но одно почти точно. Где-то недалеко от Санта-Моники должен быть детский приют. Приют для беспризорных детей и подкинутых младенцев. Он существует на чьи-то пожертвования. По всей вероятности, этот мальчуган воспитывался там…
   Мало того, что это поручение мне совсем не нравилось, было тут еще нечто, не нравившееся мне в неменьшей степени.
   – Мистер Джиральдини, – начал я. – Я уже говорил вам, что никогда не вмешиваюсь в дела кланов. Если когда-либо заходила об этом речь, я прятался в своем бюро, как улитка в собственном домике. Однажды я дал обет Святому Мартину, что не буду понапрасну рисковать своей жизнью. И я хотел бы выполнить этот обет.
   Он дружелюбно усмехнулся.
   – Ваши слова свидетельствуют о необыкновенной мудрости, мистер Нельсон. Во всяком случае, вы напрасно тревожитесь. Это дело совсем иного сорта.
   – Иного?
   – Я вам говорю. Был у меня один давнишний, старый друг… Со своей супругой он жил не в очень хорошем согласии. Однажды случилось так, что посадили егоза решетку по какому-то недоразумению. Пока он сидел в тюрьме, жена его сбежала вместе с ребенком. Вот с этим маленьким младенцем Ну вот, после того, как моего друга выпустили, он начал разыскивать своего ребенка. Он уже было напал на след, когда неожиданно умер. Перед смертью он доверил мне разыскать ребенка и сделать из него человека… – Голос его задрожал, словно его душили слезы. Если бы я не был видавшей виды старой ищейкой, то, пожалуй, и попался бы на его удочку.
   – Естественно, я стал искать, только вы ведь знаете, у деловых людей жизнь беспокойная. И, к сожалению, опасная. На какое-то время мне пришлось отказаться от поисков. Когда же я их возобновил, то до меня дошло, что мать ребенка умерла, а младенца взял тот самый приют, в Санта-Монике. После этого у меня снова возникли трудности, и я был вынужден прекратить поиски. Может быть, те, кому я поручил поиски, не подходили для этой задачи… А тут у меня возникла блестящая мысль, мистер Нельсон, нанять самого замечательного частного сыщика Штатов. Кто еще может напасть на след младенца, если не он?
   Нечего и говорить, он выдал красивую, гладкую, сентиментальную историю. Только вот был в ней один маленький изъян.
   А именно: от начала до конца не было в ней ни единого слова правды.
   – О расходах не беспокойтесь, – продолжал Джиральдини. – Вы будете получать каждую неделю две тысячи, и все остальные расходы я беру на себя. Не надо чересчур скупиться. Главное, чтобы вы нашли малыша.
   Он говорил так, как будто тот, кого можно было видеть на снимке, все еще был младенцем.
   – Поезжайте в Санта-Монику и найдите его. Если его там нет, отправляйтесь за ним хоть на край света. Но найдите его мне!
   Если бы я не был таким стреляным воробьем, то, может быть, присвистнул бы от удивления. Так вот насколько Джиральдини важно найти этого ребенка! Было бы неплохо знать, почему.
   – Мистер Джиральдини… Вы, действительно, очень щедры.
   – Денег достаточно?
   – С лихвой оплачено.
   – Так за чем же дело стало?
   – А за тем, что я сказал раньше. Не хочу вмешиваться в дела кланов.
   Он в раздражении вскочил, перегнулся через стол, и на секунду мне показалось, что он меня ударит. Может быть, у него и было такое намерение, но он вовремя сдержался.
   – Послушайте же! Сколько раз вам говорить, что это дело не имеет ни малейшего отношения к кланам! Абсолютно частное дело! Мой друг мог бы обратиться и к кому-нибудь другому, но на мое несчастье он выбрал меня!
   Я кивнул и сделал вид, что верю во всю эту историю. В конце концов, я почти верил… Потому что хотел верить.
   Тем, кто меня знает, известно, что я человек действия. Когда маленький коренастый человек в черной шляпе вез меня домой, я уже размышлял над тем, с чего начну завтра.
   Перед домом он остановил автомобиль, сдвинул шляпу на затылок, затем сделал вид, будто у него есть ко мне какое-то важное дело. Медленно, не спеша он открыл дверцу машины, словно его что-то очень беспокоило. И заговорил, лишь когда я уже повернулся, чтобы выйти из старенького олдсмобила.
   – Послушайте! – сказал он. – У вас есть немного времени?
   – Для чего? – спросил я, и мой голос звучал довольно ворчливо – Чертовски хочется бурбону.
   Как хороший сыщик, я сразу понял его. Коротышка замкнул олдсмобил, и мы поднялись на лифте в мое бюро.
   Когда на следующее утро мой самолет взял курс на Санта-Монику, я чувствовал себя весьма скверно.
   В аэропорту Санта-Моники я плотно позавтракал, и мне пришлось немало постараться, чтобы не извергнуть этот завтрак на ухабистой дороге, которая вела в ГОРОД. Шофер такси непрерывно сыпал проклятиями, пытаясь проскользнуть через невиданное скопление бетономешалок и загадочного вида дорожно-строительных машин, изрыгавших черные потоки гудрона.
   – Паршивая дорога, а? – утешил он меня.
   – Да уж, – согласился я и сжал зубы крепче.
   – Выборы приближаются, – заржал он многозначительно. – Тут вдруг у всех появляется куча неотложных дел, Знаете, за четыре года развелась уйма. И хоть бы кто дохлую кошку туда швырнул. Ни одной собаке нет дела. Но только начинаются выборы, все сразу меняется. У мэра руки чешутся выполнить свои обещания, Следует сказать, что мне было до лампочки, кто будет мэром в Санта-Монике и сдержит он свои обещания или нет. Так уж устроен мир. Всех обещаний все равно не выполнить.
   И тут вдруг у меня в голове что-то сработало.
   – Словом, это мэр усердствует? – спросил я как бы невзначай.
   – Вы попали в точку.
   – А между прочим, кто у вас мэром?
   Он так покосился на меня, словно рядом с ним сидел белый медведь, и чуть было не врезался в чудовищных размеров бетономешалку. Но в последний момент рывком все-таки вывернул руль.
   – Чтоб тебя! Вы, действительно, не знаете?
   – Действительно.
   – Откуда вы приехали? С восточного побережья?
   – Оттуда.
   – И там ничего не слышали о Джимми Гудмэне?
   – Что-то припоминаю,
   – Так вот, старина Джимми – наш мэр. Гнусная гадина и большая свинья. Но, по крайней мере, сейчас из него можно что-то выжать. Если бы не Билл Бакер и Натаниэль Вестфорд, он уже не был бы мэром. Да вот есть у него такие ребята.
   – В самом деле?
   – Да, есть. Преданы ему, как собаки. У Такера – металлургические заводы, у Вестфорда – плантации.
   – Я вижу, вы не очень что симпатизируете им.
   – К черту симпатии! Но я и не против них. Вы думаете, другой был бы лучше? Черта с два! К этому старому дураку мы, по крайней мере, привыкли.
   Я решил переменить тему.
   – Скажите, есть здесь где-нибудь приют для младенцев?
   Он посмотрел на меня с таким изумлением, как будто я искал Ноев ковчег.
   – Приют для младенцев?
   – Приют для подброшенных младенцев. Но, возможно, там есть дети и постарше. Он должен быть где-то недалеко от города.
   Он призадумался, потом хлопнул себя по лбу, от чего мы снова оказались в опасной близости к асфальтоукладчикам.
   – Вам наверняка нужно благотворительное учреждение Харрисона. Там принимают младенцев. Только оно совсем в другой стороне. Отвезти вас туда?
   Я отрицательно качнул головой.
   – Сначала в гостиницу. Можете что-нибудь посоветовать?
   Он посоветовал, я согласился. Еще через двадцать минут, благополучно миновав дорожно-строительных монстров, мы подъехали к гостинице «Отель Барбара».
   Тогда я еще не подозревал, что открыл новую страничку своей жизни.
   Несколько часов спустя я снова вскочил в такси и произнес заветные слова:
   – В заведение Харрисона.
   Шофер с тоскливой миной сунул в нос указательный палец и скорбно уставился на меня.
   – А это что такое, сэр?
   – Приют для младенцев.
   – Приют для младенцев? – спросил он и еще глубже засунул палец в нос, что было у него, вероятно, признаком напряженной работы мысли. – Не знаю никакого приюта для младенцев в округе.
   Я был вынужден разъяснить ему, в каком месте это может быть. Сказал все, что услышал от первого шофера.
   И вдруг лицо его просияло. Он выдернул палец из носа и показал куда-то вдаль.
   – Ага! Тогда вам нужен панельный своз. Чего ж сразу не сказали?
   – А что это такое – панельный своз? Он заржал, как развращенный юнец.
   – Так это куда городские девки сбрасывают свои свертки. Вы понимаете, так ведь? – Трах-бах, а через девять месяцев – вот он, сверток. Девочки относят их туда и избавляются от них. Оттого-то и панельный своз. Но вы-то что там забыли?
   Я проглотил ком в горле и не ответил. Шофер, не обращая ни малейшего внимания на осевую линию и запрещающие знаки, развернулся прямо посередине дороги и дал газу. Мы неслись к «панельному свозу», словно за нами гнались собаки.
   Заведение Харрисона было точно таким, как все остальные частные благотворительные учреждения в Америке. Высоченный забор из колючей проволоки, охранник у ворот, огромный парк и строения непонятного назначения, разбросанные по территории парка. Все атрибуты настоящего фильма ужасов.
   Но природа в этот день не желала забавляться ужасами. Сияло солнце, тихо шелестели листвой гигантские липы, и откуда-то из глубины сада ветер доносил детский смех.
   Я выбрался из машины и обратился к шоферу:
   – Вы могли бы подождать?
   Шофер взглянул на часы и утвердительно кивнул головой.
   – Ладно. До ужина еще далеко…
   Я повернулся, и тут он окликнул меня:
   – Эй! Мистер! Я оглянулся.
   – В чем дело?
   – Однако глядите в оба! В отцовстве не признавайтесь, только когда совсем загонят в угол! – И расхохотался здоровым, раскатистым смехом.
   Ей-богу, мне почему-то не хотелось смеяться.
   Охранник был человеком высокого роста, с испытывающим взглядом. Не имело особого смысла пытаться обмануть его. Может быть, с его начальством мне повезет больше.
   – Добрый день! – сказал я, когда он все-таки соизволил поднять на меня глаза.
   – Добрый…Чего угодно?
   Не слишком приветливо звучал его голос.
   Я достал свое удостоверение и поднес к его глазам.
   – Я сыщик и хотел бы поговорить с директором. Он рассмотрел карточку и поджал губы.
   – Всего лишь частный сыщик. Что вам здесь нужно?
   Я не ответил, и он больше не сказал ни слова. Поднял телефонную трубку и после небольшой паузы пробурчал:
   – Миссис Казн? Тут у меня один тип, который хочет с вами поговорить. Частный сыщик. Послать его подальше?
   Я понял, что настал критический момент. Я подошел поближе, аккуратно взял у него из рук трубку и пропел:
   – Миссис Казн, меня зовут Сэмюэль Нельсон. Я приехал с другого побережья, чтобы только встретиться с вами.
   На другом конце провода воцарилось неуютное молчание.
   – По какому делу? – осторожно спросила затем миссис Казн бархатным, ласкающим слух альтом.
   Я почувствовал, что сейчас должен блефовать как можно убедительней.
   – Мадам… Я обращаюсь к вам по рекомендации мистера Вестфорда.
   Альт мгновенно стал медоточивым.
   – О, вы друг мистера Вестфорда?
   – Его знакомый.
   Меда как будто поубавилось, но не слишком.
   – Вы не скажете, что вам угодно?
   – Лучше в личной беседе. Пока только скажу, что хотел бы получить кое-какую информацию, связанную с делом более чем двадцатилетней давности.
   – Вот как?
   – Мистер Вестфорд очень сожалеет, что не смог лично засвидетельствовать вам свое почтение, но…
   – Так ведь он сейчас в Европе, – сказала она с удивлением.
   – Именно поэтому.
   Она еще немного поколебалась, потом глубоко вздохнула:
   – Ну, хорошо. Хотя я, действительно, очень занята. Ведь это не надолго?
   – Максимум пять минут.
   – Хорошо. Дайте Джека.
   Верзила охранник взял трубку, умудрившись как бы невзначай наступить мне на ногу, очевидно в наказание за то, что выхватил из его рук трубку.
   – Да., да, о'кей, мадам, – рявкнул он с готовностью и положил трубку. Посмотрел на меня, затем неохотно указал в сторону посыпанной гравием дорожки.
   – Вам туда. Миссис Казн ждет вас.
   – В каком здании?
   Он низко склонился над своими бумагами и сделал вид, что ничего не видит и не слышит.
   Я пошел по дорожке, посыпанной гравием, с наслаждением прислушиваясь, как он хрустит под ногами. С листвы лип в траву падали крупные, смолистые капли, и эти капли искрились в лучах солнца, словно кто-то рассыпал в густой траве драгоценные камни. Может быть, фея, которая специализировалась по бронированным сейфам.
   Я свернул на боковую дорожку, заметив, что посыпанная гравием аллея упирается в летний павильон. В следующее мгновение я лицом к лицу столкнулся с моложавой рыжеволосой дамой. Белый чепчик сестры милосердия колыхался на ее длинной, рыжей гриве, как парусник, получивший пробоину. Увидев меня, она с приветливой улыбкой протянула мне руку.
   – Мистер Нельсон? Добро пожаловать в наше скромное заведение. Я надеюсь, вы не сердитесь, что я принимаю вас не в кабинете? В такое время у нас невообразимая суматоха, с ума можно сойти.
   Я заверил ее, что моим заветным желанием было побеседовать с ней на воздухе. Она улыбнулась и повела меня к павильону.
   – Здесь, наверно, и присядем. Я к вашим услугам, мистер Нельсон.
   Я откинулся на спинку кресла и беззастенчиво стал ее рассматривать. Не хочу показаться хвастливым, но мой взгляд, по-видимому, подействовал на нее, как весеннее солнышко на салат. Она распрямилась, приоткрыла рот и задышала как девочка-подросток. Она и не пыталась скрывать, что я ей понравился.
   Я одарил ее еще одной лучезарной улыбкой и, как бы между прочим, приступил к цели своего визита.
   – Миссис Казн… Я прилетел сюда с другого побережья из-за одной старой истории. Мой клиент поручил мне разыскать для него одного пропавшего мальчика, который когда-то, весьма давно, жил в этом заведении.
   – Как давно?
   – Двадцать один год назад.
   Она от удивления захлопнула рот и даже дышать перестала.
   – Когда?
   – Примерно двадцать один год назад. Улыбка сползла с ее лица, и тем громче прозвучал неожиданный взрыв смеха.
   – Вы шутите со мной, мистер Нельсон? Я присоединился к ее смеху.
   – И не думал.
   – А сколько мне лет, по-вашему? Ну! Только честно! Сколько мне лет?
   Я дал бы ей сорок лет, поэтому сказал – тридцать три,
   – Ну вот, видите, – она с таким восхищением подняла на меня зеленые глаза, словно я точно угадал день ее рождения. – • Так откуда же мне это знать?
   – Вы не так меня поняли. Может быть, есть что-то в архивах…
   – Как зовут ребенка? – спросила она,
   – Не имею понятия.
   – Нет?
   – Пропал ребенок друга моего старого приятеля. Старая и некрасивая история с разводом, Жена, которая, кстати говоря, была алкоголичкой, похитила ребенка и, по всей вероятности, привезла его сюда. Нам совершенно неизвестно, под каким именем.
   Она только хмыкнула, и я так и не понял, поверила ли она в эту сказку.
   Она снова подняла голову и задумчиво посмотрела мне прямо в глаза,
   – Я искренне хотела бы помочь вам, мистер Нельсон… Но боюсь, что вряд ли это удастся, Архив у нас, конечно, есть, но самым старым материалам лет пять.
   – Как такое может быть?
   – Пять лет назад все списали. Добрых пять лет назад,
   – Все? Но почему?
   – По распоряжению мэра.
   – Не понимаю,
   Во мне зашевелилось смутное подозрение, что уничтожение архивов может быть каким что образом связано с моим делом. Но миссис Казн развеяла мои подозрения.
   – А причина очень простая. Знаете ли, наше заведение – это в то же время и детский дом. Есть много детей, у которых ни отца, ни матери. Понимаете? Тогда они навсегда остаются здесь. Каждый год у нас появляется 100—150 таких детей. С тех пор, как было открыто заведение Харрисона, около четырех тысяч малышей обрели новых родителей. И эти дети выросли и стали уважаемыми людьми. Теперь понимаете?
   – Это я понимаю, но не возьму в толк, как…
   – Чего вы не понимаете? Человек безумен, мистер Нельсон, во всяком случае, ненормален.
   – Это, конечно, так, но…
   – Так вот, началось это лет десять назад. Эти мужчины, которые успели обрести положение в обществе, стали захаживать к нам. У кого возникало какое-либо подозрение относительно своего происхождения, тот приезжал сюда на автомобиле и просил показать архивы. Начинал изучать свое прошлое. Кое-кто находил, что искал. Знаете ли вы, сколько мирных и благополучных семей распалось только потому, что глава семьи или супруга обезумели и начали рыться в наших бумагах? Какие трагедии разыгрывались, когда солидные, уважаемые люди узнавали, что те, кто их воспитывал с пеленок, не их кровные родители? Когда же события стали повторяться все чаще (был один случай, который непосредственно затронул господина мэра), господин мэр распорядился уничтожить архивы. Все отвезли на переработку. Слава богу!