Леринц Ласло Л.. Подземная пирамида

   Я переложил фонарь в другую руку, обхватил пальцами ее кисть и почувствовал, как она дрожит всем телом, вслушиваясь в слова остальных.
   – Не обращай внимания, дорогая! – прошептал я ей на ухо и нежно прижал к себе.
   – Мне кажется, словно… словно я привидение, у которого нет права на земную жизнь, – пролепетала она едва слышно.
   – Откуда такие глупости? – спросил я растерянно.
   – Представь только себе… Три с половиной тысячи лет я лежала погребенная. Среди этих стен. Три с половиной тысячи лет эти люди смотрели на меня со стен, пока там, наверху, вершилась мировая история. Ужасно, Сэм…
   Она передернула плечами. Может быть, от омерзения, может быть, от страха.
   Я сильнее прижал ее к себе и стал гладить ее волосы.
   – Глупости, Сети. В той круглой штуке была не ты. Это, как бы… как бы…
   Я в отчаянии искал подходящее сравнение, но в голову ничего не приходило. Поэтому я с облегчением услышал, что меня зовет Карабинас.
   – Мистер Нельсон… Там начинается коридор. В свое время мы не пошли дальше из-за Малькольма. Тогда нам казалось, что нужно всего полчаса работы – и все препятствия будут позади. С тех пор, конечно, многое могло случиться. Но там начинается коридор!
   В конце второго склепа была еще одна дверь, которая вела куда-то под землю. Я почувствовал, как медленно, но верно меня одолевает возбуждение открывателя, и если я не буду настороже, оно победит во мне сыщика.
   Я бережно освободил свою руку от пожатия Сети, поцеловал ее в щеку и оставил одну. Итак, начинался последний акт драмы!
   В несколько шагов я нагнал Силади, успев остановить всех, прежде чем они гурьбой вошли в коридор.
   – Прошу вас… Прежде чем что-либо предпринимать, я хотел бы, чтобы мы сначала посовещались…
   И, конечно, снова это был Ренни, – он вышел из себя.
   – Посовещаться? – окрысился он на меня. – Что тут обсуждать? Двигаем вперед, пока не дойдем до пирамиды! Пока мы будем совещаться, они нас настигнут!
   Я сжал кулаки, стараясь сдержать себя.
   – И все же я предлагаю все обсудить.
   – Ну что вы хотите обсуждать, боже ты мой! Нам нужно как можно скорей дойти до… солнечной ладьи!
   Остальные повесили головы, и я снова увидел, как у доктора Хубер затряслись плечи, а Силади ее обнял и что-то шептал на ухо.
   Мне вовсе не хотелось вступать с ним в спор на моральные темы, особенно здесь, под землей. Тем не менее, я был вынужден навязать ему свою волю, причем, если угодно, любой ценой.
   Во всяком случае, я отбросил все приличия и не очень-то нежно схватил его за руку.
   – Послушай меня, сынок! С этого момента здесь командую я! Иначе ты никогда не увидишь не только планеты Красного Солнца, но и той земли, что в нескольких футах у нас на головой.
   Он выдернул свою руку.
   – Хорошо, хорошо! Так чего вы хотите?
   – Во-первых, я хотел бы предупредить тебя, что ты не один в этом мире. Я знаю, что тебя ничего не интересует, кроме твоей собственной персоны, но другие, может быть, тоже дорожат своей жизнью, пусть по-своему, но не меньше, чем ты дорожишь своей.
   Он язвительно искривил губы, но не ответил.
   – Когда ты улетишь… что мне до умопомрачения не по вкусу… мы бы, по возможности, тоже хотели выбраться отсюда, причем живыми. А еще я хотел бы, чтобы те прохвосты остались здесь, под землей. Ясно?
   В его карих глазах вспыхнул какой-то странный огонь, но голос прозвучал на удивление спокойно и послушно.
   – Простите, Нельсон. Говорите, что мы должны делать!
   Я присел на каменную плиту, как человек, хорошо потрудившийся, и поднял указательный палец.
   – Во-первых, несколько человек вернутся к палатке, уберут ее и замаскируют каменную плиту.
   – Вы с ума сошли? А как мы тогда вернемся сюда?
   – Отсюда снизу мы установим на место покрывной камень, но сначала еще подготовим наверху песчаную ловушку.
   Они окружили меня и смотрели, как не слишком толковые малыши на дядю учителя.
   Я глубоко вздохнул и принялся объяснять:
   – Для нас главное – не упустить время. Мистер Силади, вы очистите коридор от песка и всего прочего, чем он загроможден. Вы обойдетесь без молодого человека, не так ли… Если еще мистер Осима окажет любезность и присоединится к нам…
   – С преогромной радостью, – сказал японец.
   – Итак, я представляю себе это следующим образом. Я отведу автомобиль на полмили дальше. Люди Ренци, конечно же, обнаружат его и…
   – Вы полагаете, что они разыщут нас? – спросил Йеттмар.
   Если бы у меня было время, я бы посмеялся над его наивностью.
   – Мистер Йеттмар, уж поверьте мне. На любом контрольном пункте им с готовностью расскажут, куда мы направились. Пара долларов способна творить чудеса!
   – Теперь понял.
   – Нам нужно постараться, чтобы они как можно больше времени потеряли зря. Мы сможем это сделать, потому что, в конце концов, преимущество на нашей стороне. Ищут они, а прячемся мы.
   – Что вы задумали, Сэм?
   – Сначала они найдут наш автомобиль. Тогда они уже будут уверены, что мы где-то здесь поблизости и здесь же где-то – путь в пирамиду. Итак, мы очистим от песка со всех сторон гнездо каменной плиты и поставим плиту на место изнутри.
   Они удивленно посмотрели на меня, но спросить никто ничего не осмелился, даже Ренни.
   – Это – песчаная ловушка. Потом поднимется ветер, нанесет на плиту песка и все скроет.
   – Все равно они ее найдут! – сказал Ренни почти со злорадством в голосе.
   – Пусть найдут, но как можно позже! Именно поэтому мы замуруем снова и двери!
   – Вы с ума сошли! – возвысил голос Ренни. – На это понадобится, по меньшей мере, два дня!
   – Мы сделаем это за два часа!
   – Но зачем?
   – Чтобы им пришлось ломать стену! Тут уже не выдержал и Силади, вмешавшись в разговор.
   – Видите ли, мистер Нельсон… Этого и я не понимаю. Если нам нужно два часа для кладки, а им два для того, чтобы взломать ее, то где же здесь преимущество? Я постучал себя указательным пальцем по лбу.
   – Здесь. Я приготовлю им парочку сюрпризов. И кроме того. Пока мы будем класть стену, вы расчистите коридор. Теперь понимаете?
   Не могу сказать, что после моих слов в склепе, простоявшем три с половиной тысячи лет, вспыхнул свет понимания.
   В конце концов, назад мы отправились вчетвером: Ренни, Осима, я и, наконец. Сети, которая присоединилась к нам в последний момент.
   Все шло, как по маслу. Я отвел автомобиль в редкий кустарник, накрыл его несколькими покрывалами и набросал лопатой сверху песка. Работа была довольно поверхностная, но это не бросалось в глаза. Выглядело именно так, как если бы кто-то сыпнул песка в спешке.
   Тем временем Ренни и его напарники свернули палатку и закопали ее в песке. Потом мы возвели стену из песка, причем с северной стороны входа, поскольку ветер все сильнее дул со стороны Средиземного моря и было похоже, что он не утихнет до вечера. Я подбросил в воздух горсть песка и с удовлетворением увидел, как ветер подхватил песчинки на свои крылья и легко унес их с собой.
   Спускаясь вниз по веревочной лестнице, мы держали плиту на вытянутых руках над головой. Счастье еще, что ее изготовили из легкого материала, невесомого по сравнению с камнем. Поэтому нам не приходилось опасаться, что мы рухнем вместе с нею внутрь склепа. Я громким стуком крыша упала на свое место, и мы очутились в темноте.
   Ренни отцепил один из крюков лестницы и повис в воздухе на втором крюке.
   – Ловите меня, люди!
   Он отцепил и второе крепление и вместе с лестницей свалился прямо мне в руки, которые я вытянул ему навстречу.
   Он щелкнул выключателем фонарика, посветил на «каменную плиту», потом тихо сказал всего два слова:
   – Спасибо, Сэм.
   С тех пор, как я его узнал, это было первое проявление человеческих чувств.
   Мы присели на песке склепа на корточки и с удовлетворением прислушивались, как гонимые ветром пес– чинки с тихим мелодичным звуком сыплются сверху на «каменную плиту».
   – Быстро засыплет, – шепнула Сети.
   Осима с удовольствием рассмеялся, глядя на меня,
   – Вы великий человек, Сэмми! Мы обменялись крепким рукопожатием, и я понял, что друзей у меня стало еще больше.
   Первую дверь мы заложили за сорок минут. Нечего и говорить, не такое уж большое удовольствие было снова закладывать стену ради людей Джиральдини.
   Я старался добиться того, чтобы любая сдвинутая с места каменная плитка угрожала обвалом всей кладки.
   Думаю, что древние египетские строители без остановки переворачивались бы в своих гробах, если бы видели, что мы вытворяем. Но для наших целей не могло быть ничего лучше, чем такое нагромождение камней, представляющее собой смертельную опасность.
   Ренни, которого, как казалось, мне удалось усмирить, вытер вспотевший лоб и озабоченно оглядел дверь.
   – Хорошо, хорошо, что это опасно. Но что, если все это неожиданно обрушится? Тогда мы ничего не выиграли.
   – Не бойтесь, они долго не осмелятся к ней притронуться. Будут опасаться, что их прибьет камнями. И думаю, они заподозрят, что я приготовил им ловушки.
   – Вы так полагаете?
   – У верен в этом. И я бы вел себя так на их месте.
   Чтобы заложить вторую дверь, нам пришлось потерять тридцать пять минут. И здесь я устроил несколько ловушек, но уже не так тщательно, как у первой двери. Ведь я знал, что когда они пройдут через первую, то со второй уже не будут так возиться. Даже подвергая себя риску, что при взламывании двери кого-то из них может прибить.
   Оставалось только надеяться, что первой жертвой будет коротышка в шляпе.
   Стены коридора были гладкими, а в тех местах, где иногда не хватало каменной плитки, я мог даже различить следы лопаты, с помощью которой в свое время заровняли раствор. И вглядываясь в кажущуюся бесконечной тьму, я мысленно перенесся на несколько тысяч пет назад. Где-то теперь та рука, что держала лопату, и где может быть сама лопата? Потом я почувствовал на своей руке пожатие Сети и перестал думать о прошлом.
   Мы прошли вперед, наверно, метров сто-двести, когда увидели новый обвал. Он был не таким большим, как предыдущий, но все-таки нам понадобилось для расчистки полчаса. После этого дорога была уже прямой, как стрела, и вела, вероятно, прямиком к подземной пирамиде.
   Еще через двести пятьдесят шагов коридор неожиданно раздвоился. По левую руку открылся боковой туннель и, отклоняясь от главного направления, терялся в темноте.
   Карабинас рискнул углубиться в боковой коридор метров на двадцать-двадцать пять, но сразу же вернулся.
   – Конца не видно, – сказал он. – Насколько хватает света фонаря, конца нет.
   – Он, очевидно, ведет куда-то на поверхность, – пробормотал Силади.
   Они еще какое-то время постояли, ломая голову, и уже было собрались пойти дальше, когда их остановил Ренни.
   – А если… если это – главная ветвь? Все в изумлении посмотрели на него, и даже Сети перестала сжимать мою руку.
   – Это… это… невозможно! – сказал Йеттмар.
   – А почему невозможно?
   – Потому что… это просто было бы нелогично. Главная ветвь та, которая идет прямо, а эта – боковая, которая отходит от главной. Так более логично.
   Ренни улыбнулся, и снова его улыбку нельзя было назвать симпатичной.
   – Типично земная логика. А если те… если мой отец думал не так?
   В том, что он говорил, без сомнения, было что-то, но несмотря на это, кровь снова прилила мне к голове. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не швырнуть ему в лицо какую-нибудь грубость. Но не успел я открыть рот, как ко мне повернулась доктор Хубер.
   – А вы что думаете, мистер Нельсон?
   Ее невозмутимая речь в два счета вырвала ядовитые зубы змеи, которые терзали мою душу. Я проглотил ком в горле и постарался отвечать таким же тихим и спокойным голосом.
   – То, что говорит Ренни, несомненно, заслуживает внимания. То есть то, что возможен и другой, не совпадающий с нашей логикой образ мышления. Тем не менее я не думаю, что здесь был применен способ строительства, не соответствующий нашей логике.
   – Почему нет? – спросил почти сердито Ренни.
   – Видите ли, – сказал я терпеливо. – Эти люди, ил и кто – не знаю, как правильно назвать их, – совершенно очевидно, обладали более высоким интеллектом, чем мы. Следовательно, они очень хорошо могли представить себя в нашей шкуре. И если хотели, чтобы кто-то из нас добрался до солнечной ладьи, им нужно было построить такую дорогу, которая ведет прямо к ней… Понимаете?
   Но Ренни снова покачал головой.
   – Не забывайте, Нельсон, что когда подземную пирамиду строили, они все еще были живы. И речи не было о том, чтобы на планету Красного Солнца полетел кто-то другой, а не они. Именно поэтому и возможно, что к пирамиде приводит какой-нибудь из боковых ходов.
   В этом тоже могла быть своя правда, но на такой основе мы могли бы спорить над этими полуистинами хоть до завтрашнего дня.
   Я постучал по стенке коридора и, напрягая зрение, снова стал вглядываться в темноту бокового туннеля.
   – И это, конечно, возможно, – сказал я. – И еще очень многое другое, о чем мы, пожалуй, и думать не осмеливаемся. Но не забывайте одну вещь. Мы должны рисковать) Рисковать, потому что люди Джиральдини тоже рискуют.
   – А не обойдется ли нам этот риск слишком дорого? – спросил Осима.
   – Не исключено. Но ничего другого не остается. Мы не можем исходить все боковые ходы.
   – Пока был только этот один.
   – Бьюсь об заклад, что будут и другие. Кстати, коридор выдерживает нужное направление?
   – Безукоризненно. Не думаю, чтобы он отклонился хотя бы на один градус с тех пор, как мы вошли в него.
   – Тогда и нам незачем отклоняться. Кстати, вероятно, что боковые ходы ведут на поверхность.
   – Вы так считаете?
   – А для чего бы еще их сделали? Очевидно, тот или иной древний посетитель приходил к пирамиде по таким ходам. Разве нет?
   – Возможно.
   – А это означает, что и они входили в коридор по боковым ходам, и здесь уже продолжали свой путь к пирамиде.
   Все еще хмыкая, они стояли и ломали себе голову, когда неожиданно на помощь поспешил Ренни. Было видно невооруженным глазом, что он прямо-таки сгорал от нетерпения, когда почти в истерике топнул ногой.
   – Пойдемте уже куда-нибудь, чтоб его! Я признаю, что говорил ерунду. Нельсон прав, мы должны рискнуть! Пойдемте же, черт побери!
   Его слова подтолкнули нас, и мы не останавливались, пока не дошли до следующего бокового туннеля.
   – А не следует ли нам пройтись хотя бы по одному из них? – спросил с беспокойством Силади, посветив мне в лицо своим фонариком.
   Я раздраженно дернул головой и почувствовал, что, несмотря на успокаивающее поглаживание Сети, на меня тоже накатывает приступ истерии.
   – Уберите же фонарь! – заорал я на него, и он немедленно убрал свет. – Экскурсий организовывать не будем. Хотя бы потому, что… Посмотрите на наши следы в пыли! Если мы вернемся из бокового тоннеля, им туда не нужно будет идти, они будут знать, что мы выбрали неверный путь. Боюсь, что мы и так уже не имеем того преимущества.
   В этот момент земля у нас над головой содрогнулась. Издалека, сверху до нас докатился глухой грохот, и почва колебалась без остановки по крайней мере минут десять. Из этих десяти минут пять мы провели, распластавшись по стене, и только в конце пятой минуты, после моих возобновленных увещеваний, осмелились двинуться вперед.
   – Что это… милый? Бомбежка? – спросила меня тихо Сети и нервно сжала мою руку.
   Карабинас повернул ухо к своду, потом потряс головой.
   – Наверняка, нет. Равномерный, монотонный гул. Как будто волны реки…
   – Есть! – воскликнул Йеттмар. – Есть! Силади и Ренни, побледнев, уставились на него.
   – Нил? Тогда, значит… значит, мы никогда не доберемся до пирамиды!
   – Не может быть! – указал Осима на стрелку компаса. – Коридор ведет точно к пирамиде.
   – Тогда что же?
   – Танки, – сказал Йеттмар. – Танки и автомобили. Мы, видимо, находимся где-то под автострадой.
   – А туннель не обвалится под танками? – забеспокоился Ренни.
   – Будем надеяться, что нет. Потому что он еще раньше обвалился бы… Но когда туннель прокладывали, то не учитывали, что может появиться автострада на Судан.
   – Пойдемте дальше, ради бога! – поторапливал нас Ренни.
   Мы шагали молча, пока не увидели третий боковой туннель.
   – Сколько еще может быть до пирамиды? – спросил Осима, наблюдая за стрелой компаса.
   – По нашим расчетам, всего с полкилометра. Но может быть, и меньше.
   – По-прежнему никаких отклонений от направления.
   – Порядок! Идем дальше!
   Я отстал, чтобы еще раз взглянуть на боковой туннель, и Сети осталась со мной. Когда остальных поглотила тьма, она вцепилась в мою руку и тихо заплакала.
   Я гладил ее волосы и утешал, хотя, собственно говоря, и сам донельзя нуждался в утешении.
   – Потерпи еще чуть-чуть, дорогая. Вот увидишь, все будет хорошо. Ренни улетит, а мы…
   Она приложила к моим губам палец и прижалась лицом к моему лицу.
   – О, Сэм! Как бы мы могли быть счастливы!
   – Мы и будем, дорогая… Не такое уж сложное это дело. За годы своей работы я и не из таких положений выкручивался. Подумаешь, хитрость – справиться с парой гангстеров-раззяв.
   Я лгал так гладко, чтобы только ее успокоить.
   Сети же по-прежнему крепко обнимала меня и в отчаянии трясла головой.
   – У меня плохое предчувствие, Сэм… Я очень, очень редко ощущаю такое, но это всегда сбывается!
   – Глупости, дорогая… Предчувствовать что-то невозможно.
   – А я все же предчувствую беду. Однажды даже… Хорошо, оставим это. Может быть, это у меня от него… от… моего отца!
   Она вымолвила последние два слова тихо и испуганно.
   – Так что же ты чувствуешь? – постепенно и меня стало охватывать беспокойство.
   – Даже не знаю… О, Сэм! Я никогда больше не увижу солнца.
   Я только хотел сказать ей что-нибудь успокаивающее, когда из темноты раздался громкий голос Карабинаса.
   – Сэм! Сети! Где вы шатаетесь, черт возьми? Сети мгновенно высвободилась из моих объятий и поцеловала мня в лоб.
   – Сэм…
   – Да, дорогая!
   – Правда… ты меня никогда не забудешь?
   – Ну что за глупости!
   – Пообещай, что не забудешь, – повторила она упрямо. – Пообещай…
   – Хорошо, обещаю, но…
   – И если у тебя когда-нибудь будут дети… ты расскажешь им обо мне, хоть раз, правда?
   – Сети!
   – Пообещай, Сэм!
   – Обещаю…
   – Расскажи им, что… когда-то ты любил одну женщину… у которой… у которой была квадратная голова, а ребра были, как тюремная решетка…
   – Обещаю.
   – Тогда, Сэм…
   Она хотела сказать еще что-то, но откуда-то издали на нас упал луч фонаря, и снова мы услышали взволнованный крик Карабинаса:
   – Идите же сюда, Нельсон! Мы, кажется, нашли вход!
   Коридор перекрывала огромная «каменная плита», изготовленная из того же материала, что и плита, скрывавшая вход в склеп. И на поверхности этой плиты древний мастер тоже вырезал или отлил иероглифы.
   Я растерянно разглядывал надпись, выполненную в одну длинную строку, тем же были заняты и остальные. Только они пытались расшифровать надпись, и губы их шевелились.
   К моему удивлению, Ренни справился с расшифровкой раньше всех.
   – Кажется, я где-то уже читал этот текст, – покачал он головой. – Но как ни ломаю голову, не могу вспомнить, где…
   – Может быть, это отрывок из гимна солнцу! – пробормотал Осима.
   – Или молитва Озирису!
   Похоже было, что только Сети и я ничего в этом не понимаем.
   – Извините, что я вмешиваюсь, – сказал я, не скрывая своего волнения. – При случае просветите и меня тоже, вдруг там есть что-то, что и мне может быть интересно!
   – О, мистер Нельсон… Тысяча извинений! – крякнул Силади и начал быстро читать:
   «Зашелестела осока, когда Ра коснулся ее, и до земли склонила свои стройные стебли. А роса с нее воспарила и летала, пока не почила на парусе солнечной ладьи. Хвала тебе, роса!»
   Я подозрительно посмотрел на Силади.
   – И по-вашему, в этом есть какой-то смысл?
   Он покосился на меня, помолчал, потом отвернулся.
   – Определенно. О бессмысленных вещах на стене не написали бы. Не так давно вы и сами сказали нечто похожее, Нельсон!
   Я уже был готов прийти в ярость, но Сети успокаивающе положила руку мне на плечо.
   – Текст, очевидно, обращен к нам, Сэм. Или к тем, кто… Пожалуй, к Ренни. Это он – «роса», которая поднимается в небо на солнечной ладье.
   – Эти тут считают, что я недоумок? – спросил я громко, все еще глядя на Сети. – Пусть я не знаю этих проклятых знаков, но голова у меня варит не хуже, чем у других!
   Карабинас шагнул ко мне и сложил перед собой руки, как для молитвы.
   – Возьмите себя в руки, Нельсон! Это уже конец, если и вы обидитесь! Вы нам нужны больше, чем когда бы то ни было. Никто не хотел вас обидеть. Но к чему сейчас терять время на то, что все равно уже не имеет никакого значения.
   В душе я признал его правоту и только для вида поворчал еще немного. Потом подошел к гигантской каменной плите и попробовал сдвинуть ее. Естественно, она даже не шелохнулась.
   Я ее дергал, пытался взломать, стучал по ней – все напрасно. Каменная плита преграждала путь, будто ей предназначено быть преградой от начала и до скончания времен.
   Не исключено, конечно, что я был не так уж далек от истины.
   Хальворссон уныло присел на песок и смотрел на чудовищную каменную плиту, как младенец в Индии на шествующего мимо него слона.
   – Черт бы тебя побрал! – проворчал он угрюмо. – Как раз тебя-то нам и не хватало!
   Йеттмар и Осима своими лопатами с короткими ручками копали песок возле самой двери. После нескольких штыков раздался громкий металлический скрежет.
   Силади поднял голову.
   – Песок выкопать нельзя?
   Осима отбросил лопату и прислонился к стене туннеля.
   – Тут мы не пройдем! Посмотрите только сюда, чтоб его черт побрал!
   Мы столпились у двери и с немалым изумлением уставились на огромные каменные блоки, уложенные в ряд под песком.
   – Они заложили дверь этими блоками, – сказал японец и ударил рукой по струйке песка, медленно осыпавшегося со стены. – Я не понимаю одного: как, черт возьми, они затащили их сюда, под землю.
   – Ну, а дверь? – спросил Миддлтон.
   Никто ему не ответил.
   Мы все стояли и стояли, и если бы я, по крайней мере, увидел, как они ломают голову, я бы ничего не сказал, но их лица не выражали ничего, кроме усталости и покорности неумолимой судьбе. А это привело меня снова с такую ярость, что я заорал на них, как ямщик на ленивых лошадей:
   – Эй! Мы так не договаривались! Мы условились, что и вы сделаете все возможное, не только я! Силади печально улыбнулся мне.
   – Может быть, вы подскажете, что нам делать?
   – Откуда мне-то знать! – орал я, выйдя из себя. – Вы специалисты или кто такие, черт побери! Я делаю свою работу, а вы уж делайте свою!
   – Вы видите эти каменные блоки под песком? – мягко спросил Йеттмар.
   – Еще бы не видеть!
   – Так вот… каждый из них весит как минимум две-три тонны. Если вы не знаете какого-нибудь волшебного слова, вряд ли мы сможем их сдвинуть с места.
   – Ну, а дверь?
   – Эта?
   – Ну а какая же еще!
   – Взломать ее нет возможности. Она сделана из того же самого металла или минерального сплава, что и плита над входом. Она не ломается, пила ее не берет, ее можно было бы, пожалуй, только взорвать. Что однако при данных обстоятельствах…
   – Это должно означать, что мы сдаемся?
   – Может быть, стоит попробовать пройти через один из боковых туннелей.
   – Вам хорошо известно, что на это у нас времени нет. Я думаю, что люди Джиральдини идут за нами по пятам. Либо мы пройдем здесь, либо мы проиграли!
   Он хмуро посмотрел на дверь и ничего не сказал.
   – Послушайте меня, – сделал я еще одну, последнюю попытку расшевелить их. – Давайте пораскинем мозгами. Вы говорите, что те хотели, чтобы потомок Иму нашел солнечную ладью.
   – Это только одна из наших гипотез.
   – Перебирать их у нас нет времени. Давайте остановимся на этой. Тогда это – дверь, а не преграда, понимаете? Дверь, которая открывается для посвященных. В общем, таковы мои предположения.
   – Не слишком доходчиво, – промямлил Йеттмар.
   – Доходчиво или нет, а искать решение следует где-то здесь.
   – Мне все еще непонятно, – пробурчал и Хальворссон.
   – Что вам непонятно? Если это дверь, а не преграда, то ее можно и открыть. Только нужно найти открывающий механизм. Я умышленно не употребляю слов «замок» и «ключ».
   Силади уныло махнул рукой.
   – Вы только посмотрите на нее, Сэм. Нигде ни царапины, нигде ни одного отверстия. Это стена, а не дверь!
   Я бросил бесплодные споры и подошел к стене поближе. Почти уперся носом в иероглифы и ощупал их все по очереди. Увы, я не смог обнаружить среди них ни одного подозрительного знака.
   В крайнем отчаянии я изо всех сил ударил по плите и чуть ли не в слезах повернулся к ней спиной.
   – Она же точно должна открываться. Должна быть на ней какая-нибудь потайная кнопка, которая приводит ее в действие. Я совершенно уверен, что перед нами дверь. И те, кто ее построил, наверняка пытались поста– вить себя на наше место. О черт бы вас побрал, знать бы, как у вас мозги устроены!
   В то же мгновение камни, представлявшие собой боковые опоры двери, дрогнули и заскрежетали. Над нами по суданской автостраде двигалась на юго-запад еще одна танковая колонна. Со свода туннеля начал сыпаться песок, и каменная дверь как будто шелохнулась.