Леринц Ласло Л.. Подземная пирамида

   – Цыц! – сказал грек. – И подними руки!
   Я послушно поднял кверху свои лапы. Руки Карабинаса неумело ощупали меня. При таком обыске у меня могло бы, пожалуй, остаться даже кое-как спрятанное оружие.
   Он взял мой пистолет и сунул себе в карман.
   – Я могу сесть? – спросил я непринужденно, когда они меня обезоружили.
   Мужчины растерянно переглянулись, потом Силади кивнул.
   – Садитесь.
   Я присел и с любопытством посмотрел на них.
   – Как, черт возьми, вы заметили меня? В воротах все-таки есть камера?
   Никто не ответил. Силади отдал свою пушку японцу, а сам сел на край стола.
   – Послушайте, кто вы такой!
   – Я уже сказал – Сэмюэль Нельсон.
   – Я предупреждаю вас, что это частное владение! Тут ходить категорически запрещено. Что бы вы сказали, если бы мы вас пристрелили без предупреждения, когда вы перелезали через забор?
   – Боюсь, что не очень много.
   – Какого черта вы вообще здесь делаете? И как вам взбрело в голову просто взять и перелезть через забор?
   – Я не мог открыть ворота.
   – Следовательно, если вы не можете открыть какие-нибудь ворота, вы перелезаете через них, да? И, конечно, плевать вам на то, что скажут об этом живущие в доме?
   Я понял., что пора прибегнуть к своей самой обезоруживающей улыбке.
   – Что вы, вовсе нет. Только у меня срочное дело к хозяину.
   – К кому?
   К мистеру Силади.
   Ни у кого и мускул не дрогнул на лице, когда я произнес это имя.
   – К мистеру Силади? Вы, вероятно, попали не по адресу, молодой человек. Это ферма Хубер…Что вам нужно от этого Силади?
   Я откинулся на спинку стула и с подчеркнутым превосходством в улыбке оглядел их всех.
   – А что, если нам познакомиться, прежде чем я отвечу на ваши вопросы? Я уже сказал, что я – Сэмюэль Нельсон. Вы, если не ошибаюсь, – мистер Петер Силади!1 – Откуда вы это взяли?
   Я поджал губы и невозмутимо продолжил «знакомство»:
   – Мистер Хальворссон? Вас, действительно, нетрудно узнать. Как и мистера Осиму. Следовательно, это высокий человек со смуглым лицом может быть только Никосом Карабинасом, а вы – мистер Йеттмар. Поправьте меня, если я ошибся!
   Естественно, они ничего не возразили. Лишь стояли, застыв, как палочки в леденцах.
   – Не хватает Селии Джордан, – я посмотрел по сторонам с таким видом, словно ожидал, что откуда-нибудь появится и она. – Не вижу также доктора Хубер. А остальные все здесь… Разве что еще…
   В этот момент в комнатах верхнего этажа послышался громкий шум, и в царившем наверху полумраке вырисовалась фигура мужчины среднего роста, который звонким голосом сказал вниз:
   – Папа! Посмотри-ка, что я нашел… Есть два неиспользованных билета на самолет, и я подумал…
   Он замолчал, потому что, очевидно, тишина внизу показалась ему странной. Снова послышался шум, и кто-то сбежал вниз по жалобно заскрипевшим деревянным ступенькам.
   – Папа! Что тут у вас случилось? Я говорю, что…
   Тут он увидел нас. Он стоял на самой нижней ступеньке и собирался ступить на пол, когда наконец понял, что здесь что-то произошло. Тень пробежала по его смуглому, индейского типа лицу, когда он заметил в руках Осима пушку и меня, стоявшего под дулом. Я бы не сказал, что мое появление вызвало у него радость.
   Зато я весьма обрадовался. Настолько, что, забыв про пушку и пистолет, рванулся вперед, протянул к нему руки, а мое лицо, должно быть, так и сияло от возбуждения.
   – Ренни! – воскликнула, чувствуя, что меня и в самом деле захлестывает волна радости. – Ренни! О, черт побери! Все-таки я тебя нашел!
   Я не знаю, что было самым большим сюрпризом для команды Петера Силади за прошедшие два десятилетия. Но вряд ли меня можно будет обвинить в нескромности, если таковыми я назову свое появление на ферме Хубер.
   Ренни опустил свои длинные руки, и в его позе, действительно, было что-то обезьянье. Однако пытливые карие глаза свидетельствовали о редком уме.
   – Это… кто такой? – спросил он и указал на меня.
   – Забрался к нам через забор, – сказал Силади и пожал плечами. – Его мог навести на наш след Киндлер.
   Это замечание, естественно, не ускользнуло от моего внимания, только я еще не знал, как его истолковать. Я раздавил сигарету и потянулся рукой к своему портфелю.
   – Вы позволите?
   Осима упер мне в бок ствол пушки.
   – Только никаких глупостей!
   Я щелкнул замками портфеля и вынул из него тетрадь в клетку. Снова щелкнул, закрывая портфель, и положил тетрадь на стол.
   – Это я принес вам… Точнее, мистеру Силади. Грек и Хальворссон с любопытством наклонились над тетрадью.
   – Что это?
   Но не успели они и прикоснуться к тетради, как Силади, подбежав, растолкал их и схватил тетрадь со стола.
   – Боже мой! – воскликнул он. – Мой дневник! Мой рабочий дневник! Который остался там в…
   – В университете Санта-Моники, – договорил я. – Вы, очевидно, полагали, что он сгорел. Верно?
   Он не ответил, а принялся листать тетрадь, не зная, радоваться или рвать на себе волосы.
   Наконец, он взглянул на меня, и в глазах его было безграничное отчаяние.
   – Я полагаю, вы все прочитали.
   – До последней буквы, – подтвердил я благодушно.
   – Вам известно и остальное?
   – Пока нет.
   – Это тот самый дневник, о котором ты рассказывал, Петер? – спросил Карабинас, нахмурившись. Силади безмолвно кивнул головой.
   – Тогда нечего ломать голову… Мы должны убрать этого типа.
   Его слова были встречены молчанием, и я почувствовал, что нельзя дать им время свыкнуться с этой мыслью.
   – Это вам мало что даст, – сказал я с наигранным спокойствием.
   Силади с убитым видом махнул рукой.
   – Конечно. Вы же не думаете, что он пришел сюда, не сделав сначала копии с дневника! Она, очевидно, хранится у его сообщников, и если…
   Он не договорил, потому что остальным и так было ясно, что он хотел сказать.
   Тут Силади, смирившись с создавшимся положением, толкнул меня в бок.
   – Давайте, говорите. Каковы ваши условия? Какого лешего вам нужно вообще?
   Прежде чем перейти к сути дела, я хотел кое-что выяснить, хотя бы затем, чтобы закрепить этим свое превосходство.
   – Вы собрались все вместе, – сказал я и с удовлетворением оглядел их. – Очевидно, отправляетесь куда то? Я бы не удивился, если бы нашел наверху, в сейфе, несколько паспортов.
   – Вы здесь ничего не найдете, разве что свою могилу! – прошипел Осима.
   Теперь я был абсолютно уверен в правильности своей догадки.
   – Начнем с того, что мне известно все, – произнес я спокойно. – А это практически означает, что вы у меня в руках. Я могу сделать с вами, что захочу,
   – Дело выглядит несколько иначе, – сказал Осима и еще сильнее вдавил мне в бок ствол своего оружия.
   – Вы хотите найти захороненную, или подземную, пирамиду. И если я не ошибаюсь, Ренни улетит на планету Красного Солнца, или как там она называется. Так вот, я здесь затем, чтобы помочь вам!
   – Да что вы говорите! – сказал с насмешкой Карабинас. – Вы полагаете, что мы нуждаемся в вашей помощи?
   – Полагаю.
   – Какая скромность! И нам понадобится помощь вот такого паршивого ничтожества/ Почему? Вы не скажете, почему?
   Одной рукой я молниеносно схватил стоявшую на краю стола цветочную вазу, а другой в то же мгновение оттолкнул от себя ствол пушки. С размаху опустил вазу на голову стоявшего ко мне ближе всех Хальворссона и вырвал пушку из рук Осима. Когда кто-то обхватил меня сзади руками за шею, я слегка, почти небрежно двинул его в подбородок. Потом, услышав шум падения, улыбнулся и направил на них ствол пушки.
   – Руки вверх! Все к стене! Ты тоже, Ренни!
   Ренни поднялся с пола и присоединился к остальным.
   Я подождал и Хальворссона, который, наконец пришел в себя, и, потирая голову и пошатываясь доковылял до стены. Вот теперь я мог устроить им небольшую промывку мозгов.
   – Вы спрашиваете меня, зачем вам нужна помощь? Раскройте пошире глаза… Именно поэтому!
   С этими словами я эффектным движением швырнул пушку на стол и снова сел на свой стул.
   – Уберите эту пушку к дьяволу! Еще случайно выстрелит и зацепит кого-нибудь из нас. Мистер Силади… Вы здесь хозяин. Могу я вас кое о чем попросить, пожалуйста/ Они повернулись и неуверенно приблизились ко мне. Они смотрели на меня так, будто и я, как Им/, прилетел с Красного Солнца.
   – Что вам угодно, мистер…
   – Нельсон, – подсказал я.
   – Так что же, мистер Нельсон, чем могу служить?
   – Я два дня почти ничего не ел… и… я увидел там, на террасе остатки яиц всмятку. Вы меня понимаете, правда?
   Недаром я подозревал, что самый сообразительный среди них Ренни. Остальные еще только напряженно размышляли, когда он уже умчался на кухню.
   Расправившись с яйцами всмятку, я снова был готов предоставить себя к их услугам. Только далеко не был уверен, хотят ли этого они.
   Во всяком случае, я откинулся на спинку стула и закурил сигарету. И пока пламя зажигалки лизало кончик сигареты, я исподтишка изучал их.
   Что верно, то верно – зрелище было не слишком утешительное. Я думаю, дружелюбнее всех смотрел на меня Ренни: возможно, по той причине, что по возрасту был ближе всех ко мне. А вот что касается остальных. – .!
   Силади еще туда-сюда, зато если бы остальные могли пронзить меня своими взглядами, то, думаю, яйцо всмятку мгновенно превратилось бы в моем желудке в кусок льда…
   Петер Силади дождался, пока моя сигарета не разгорится, потом приступил к допросу.
   – Итак, вы говорите, что вы нам нужны.
   – Я постарался привести доказательства.
   – Вы предлагаете услуги телохранителя?
   – Можно и так сказать.
   – А если мы не будем на это претендовать?
   – Мне неважно, как вы это назовете.
   – Я имею в виду, что мы вообще не претендуем на вашу помощь.
   – Я слишком много знаю, чтобы вы отказались.
   – Гм. Это верно…Через Киндпера?
   – Это так важно?
   – Еще не знаю… Может быть, важно. Как к вам попал мой дневник?
   Я на секунду задумался и решил, что будет лучше раскрыть карты. Все равно я смогу целым и невредимым выпутаться из этой истории, только если использую их в своих целях. А для этого мне, пожалуй, придется быть искренним, по меньшей мере, на 99 процентов.
   Я раздавил сигарету и подался вперед.
   – Послушайте внимательно. Но сначала сядьте, потому что я не люблю, когда у меня стоят над душой. Теперь второе: я делаю вам предложение. Я расскажу вам все, что знаю об этом деле, когда закончу, то я возьму свою шляпу, и вы больше никогда обо мне не услышите.
   – Вы можете это сделать хоть сейчас, – сказал Карабинас.
   – Может быть, все-таки вы позволите мне сказать? Силади учтиво склонил голову.
   – Прошу вас, мистер Нельсон. Раз уж так получилось…
   Я снова закурил, потому что чувствовал, что от моих следующих слов зависит все или, по крайней мере, почти все.
   – Во-первых, я – частный детектив Сэмюэль Нельсон.
   – Кажется, мы это уже слышали, – пробурчал с неприкрытой неприязнью Йеттмар.
   – Я занимаюсь этим ремеслом десять лет, и у меня довольно хорошая репутация на другом побережье.
   – Представляю себе…
   – Именно так, мистер Йеттмар. И меня знают как весьма порядочного человека. Во всяком случае, насколько может быть порядочным частный сыщик.
   – То есть, ни насколько, – сказал Осима.
   – Ну-ну, зачем же так сгущать краски. В нашем ремесле есть вполне порядочные ребята, если даже это вам трудно себе представить. И не забывайте, мистер Йеттмар, что большинство из нас борется с преступниками. Только мы ведь тоже люди. И конечно, со своими недостатками и страхами.
   – Бросьте, а то я, чего доброго, разрыдаюсь, – проворчал грек.
   – Как пожелаете… Словом, за прошедшие десять лет мне пришлось распутывать много опасных дел. Не раз моя жизнь висела на волоске. Но мне всегда как-то удавалось выпутываться. И, между прочим, этим я обязан еще и тому, что обходил дальней дорогой мафию. Если я слышал, что в чем-то замешаны кланы, то можете быть уверены, что там вы не найдете Сэмюеля Нельсона. Знаете ли, это было как-то полезнее для здоровья.
   – И это вы называете порядочностью?
   – Только осторожностью, мистер Карабинас. Если покончить с их деятельностью или хотя бы ограничить ее не может государство, то я не думаю, что почетная миссия сделать это за него ждет именно Сэмюеля Нельсона. Эту честь я охотно уступлю другим.
   – Продолжайте…
   – Но в последнее время я был недостаточно осторожен. То ли успехи ударили мне в голову, то ли это минутная слабость – не знаю. Во всяком случае, я перешел кое-кому дорогу. Вам что-нибудь говорит фамилия Джиральдини?
   Силади покачал головой, и только японец наморщил лоб.
   – Джиральдини? Где-то читал. Какая-то знаменитость на восточном побережье.
   – Вот-вот. Только слово «знаменитость» – слабое выражение. Джиральдини – глава одного из крупнейших кланов, у которого власти больше, чем у ФБР. Несколько сотен отчаянных мальчиков готовы выполнить любой его приказ.
   – Что-то припоминается.
   – Так вот… мне удалось наступить Джиральдини на любимую мозоль.
   Впервые за все это время в глазах Силади промелькнуло что-то вроде заинтересованности.
   – Как вы это сделали?
   – Клянусь, совершенно случайно… по крайней мере, почти случайно. Мне шепнули кое-что на ухо, а я передал это компетентным органам. После этого Джиральдини припаяли несколько лет.
   – Всего-то?
   – Больше было невозможно. Не было доказательств. Я полагаю, вы теперь узнали эту фигуру?
   – Узнал.
   – На мое счастье, тот, от кого я получил сведения, умер, не успев наклепать на меня.
   – Так в чем дело?
   – Вы не знаете Джиральдини. Когда он вышел из-за решетки, то поручил своим людям провести расследование. Тысяча человек работали по этому делу день и ночь. И знаете, каков был результат?
   – Неужели они докопались, что вы…?
   – Конечно, это было не так просто. У них не было ни одного прямого доказательства, поэтому люди Джиральдини действовали методом исключения. И в конце концов остались три-четыре человека, которые могли передать информацию. Вы знаете, какое у них в этом случае правило?
   – Ну, думаю, они должны убрать всех четырех.
   – Именно так. Только Джиральдини не стал этого делать. Напротив, он пригласил меня к себе и поручил одно дело.
   – Гм.
   – Сейчас вы все поймете. Он положил передо мной фотографию: на ней был младенец полутора-двух лет. Затем поручил мне достать малыша хоть из-под земли.
   – Младенца?
   – Секундочку. Только вот фотографию эту сделали в Санта-Монике двадцать два года назад.
   – Боже милостивый) – Джиральдини, конечно, выдал мне страшную историю о своем друге, который попал в тюрьму, о его неверной супруге, о брошенном ребенке и тому подобное.
   – И вы, конечно, поверили ему) – Вы меня за дурачка принимаете, мистер Силади? Просто я был вынужден взяться за это дело.
   – Иначе они бы вас убрали, да?
   – Очевидно. А таким образом я выиграл немного времени.
   – Времени? Для чего?
   – Сейчас скажу. Секундочку… Словом, я начал разыскивать мальчугана с фотографии и приехал в Санта-Монику. Узнал, что университет сгорел. Потом мне в руки попался ваш дневник. И, наконец, я нашел вас. Теперь понимаете?
   – Ну…
   – Вижу, вы все еще не поняли, почему я хочу вам помочь. Так послушайте меня все. Когда Джиральдини дознался, что заложить его могли только эти четыре несчастных пигмея, он практически подписал мой смертный приговор. Вполне вероятно, что остальных уже нет в живых. А расправу со мной он на некоторое время отложил. Потому что ему нужен был человек, который разыщет малыша с фотографии, то есть тебя, Ренни. Он знал, что я дока в своем деле. И приговорив меня к смерти, он знал также, что рискует немногим. Он успеет меня убить и после того, как я закончу дело. Мое вознаграждение в любом случае – несколько пуль. Он даже уже назначил и парня, который приведет приговор в исполнение. Одного коротышку в черной шляпе…
   – Начинаю понимать, – сказал Силади.
   – Дело осложняется тем, что в игру включилась и конкурирующая организация, клан Ренци. Сначала я подумывал натравить их друг на друга, но от этого все-таки пришлось отказаться. Коротышка в шляпе следит за каждым моим шагом. Если я буду слишком тянуть, он прикончит меня.
   – Он и теперь знает, где вы? – помрачнел Карабинас.
   – Мне удалось оторваться. Но только на некоторое время.
   – Понимаю.
   – Теперь, когда я прочитал дневник и все знаю, у меня есть две возможности: либо я иду к Джиральдини и все ему рассказываю… в этом случае я тут же получаю свое вознаграждение.
   – Пулю…
   – Совершенно верно. Либо же – и это вторая возможность – я попытаю счастья с вами вместе.
   Я замолчал, и все остальные тоже молчали. Сдвинув брови, они уставились кто друг на друга, кто в пол.
   – Это – моя последняя и единственная возможность, – продолжил я. – В противном случае – мне конец.
   – Таким образом, это мы нужны вам, – буркнул Осима.
   – Я бы скорее сказал, что мы одинаково нужны друг другу, – сказал я. – Не думаете же вы всерьез, что вам удастся выполнить вашу программу без такого парня, который знает свое дело? Когда против вас Джиральдини и Ренци…?
   – Кто такой этот Ренци?
   – Другая организация. Конкуренты Джиральдини. Силади задумчиво посмотрел на меня.
   – А вы, вы-то, собственно, на что рассчитываете? Я чуть-чуть поколебался, раскрыть ли им все мои карты.
   – Видите ли, – произнес я осторожно, – Здесь я человек конченый. Я смогу вступить с ними в борьбу, только если мне удастся заманить их на чужую территорию. Чужую для них. Например, в Египет.
   – Вы хотите с ними там посчитаться?
   – Такие у меня планы. И если мне очень повезет, то на сцену появятся сами Джиральдини и Ренци. А если мне повезет еще больше…
   – Вы их возьмете.
   – Ну, примерно так!
   – А рискуем всем, конечно, мы?
   – Поймите же, у вас нет выбора. Еще два-три дня – и мы будем в лапах мафии. Вы не представляете себе. какая опасность вам угрожает. Два-три дня – и вас уже не будет в живых, а Ренни окажется в руках у мафии. Головой ручаюсь!
   Только теперь до них стало доходить, что все это не пустые слова.
   – Ваш единственный шанс – слушаться меня. Это и мой единственный шанс. Поэтому-то я и сказал, что мы нужны друг другу. Я надеюсь, вы, наконец, сообразили, о чем идет речь?
   – Просто не могу поверить, – неистовствовал Карабинас.
   – А я верю ему, – пробормотал японец.
   – Как фотография попала к Джиральдини? – спросил неожиданно Силади.
   – Не имею понятия. Это вы должны бы знать. Они помолчали немного, потом Силади сказал:
   – Пожалуй, Киндлер мог проговориться.
   – Киндлер?
   – Вы читали дневник. Тогда вам должно быть известно и то, кто такой Киндлер.
   – Кажется, тот тип, который вытащил пробку из…
   – Точно.
   – Значит, он все-таки выдал вас? Силади потряс головой.
   – Не так, как вы имеете в виду.
   – Как же, в таком случае?
   – Его страстью была фотография. Он нафотографировал кучу снимков с сосуда со спермой, как сам потом в этом признался.
   – Помню.
   – Потом он отдал нам негативы.
   – И это помню.
   – Только не все. Кое-что он оставил себе, проявил их и положил в конверт с соответствующими примечаниями. _ – Вам известно, что было в этих примечаниях?
   – В общих чертах. Он был недалек от истины. Из наших опытов он сделал вывод, что мы раскрыли тайну оживления мумий.
   – Кретин!
   – Погодите, Нельсон… На этом Киндлер успокоился и не предпринял ни одной попытки что-либо выведать у нас. Но несколько лет назад он умер, и наследство вместе с фотографией Ренни досталось его племяннику. Фотографию Ренни тоже сделал Киндлер, и вы, конечно, понимаете, что сделал он это без нашего разрешения. Этот несчастный был уверен, что Ренни – не что иное, как оживленная мумия младенца.
   – А что еще за племянник, черт возьми?
   – Это совершенно неважно. Некий Дальтон. Мистер Дальтон.
   – Никогда не слышал этого имени.
   – И мы раньше не слышали.
   – То есть как – раньше?
   – Пока он не объявился…
   – Что? Этот Дальтон заявился к вам?
   – Несколько месяцев назад.
   – При каких обстоятельствах?
   – Ну… он прислал письмо.
   – Сюда?
   – Да.
   – Откуда он знал ваш адрес?
   – Не могу себе представить. Словом, мы получили конверт, в котором он прислал лам несколько фотографий сосуда со спермой… и, конечно же, письмо.
   – Подозреваю, что в нем могло быть…
   – Естественно, от требовал денег.
   – Много?
   – Миллионы.
   – Ого. А вы что?
   – Мы, понятно, не ответили. Если бы ответили, тем самым признались бы, что действительно сделали то, в чем… гм… этот Дальтон нас подозревал.
   – Как он на это прореагировал?
   – К нашему величайшему изумлению, никак. Тогда-то, между прочим, мы и приняли решение превратить ферму Хубер в крепость. Тогда же построили и забор.
   – Понимаю. Значит, Джиральдини узнал все от Дальтона.
   – Вы думаете?
   – А откуда же еще? Очевидно, ваш друг Дальтон связался с мафией. И не требуется особой фантазии, мистер Силади, чтобы вообразить себе, где сейчас может быть этот Дальтон.
   Похоже, однако, у него фантазии не хватало.
   – А что? Где он? – спросил он недоуменно.
   – Или в земле, или под водой, – сказал я. – Но может быть и такое, что его залили бетоном. Во всяком случае, он, как пить дать…
   – Уже мертв. Джиральдини не тот человек, который позволит, чтобы другие ухватились за жирный кусок.
   – Боже правый! Вы не скажете, где здесь жирный кусок?
   Тут уже я не смог удержаться от громкого смеха.
   – Видите ли, мистер Силади, я думаю, что у вас весьма смутное представление о мафии.
   – Ну… что верно, то верно, я не специалист в этой области.
   – Оно и видно. Вы, простые обыватели, склонны видеть в мафии обычную организацию преступников. Но это не так, поверьте мне!
   – Нет? Так что же это тогда, черт возьми?
   – Организация предпринимателей. Именно. Только со своей специфической структурой и со своими же средствами!
   – Не понимаю, что вы имеете в виду.
   – То, что мафия тоже думает головой. Ее задача не только в том, чтобы грабить и убивать, это даже не в первую очередь.
   – Так в чем же, черт побери?
   – Влезть в какое-нибудь дело. И если это дело легальное – тем лучше.
   – Послушайте! Вы только подумайте! Где тут дело! Разве что шантаж? Я потряс головой.
   – Какое там. Если бы речь шла только об этом, Джиральдини все предоставил бы Дальтону, Как вы думаете, что можно выжать из вас шантажом?
   – Ну…
   – Я не хочу гадать. Но поверьте, что из-за этого Джиральдини и мизинцем не шевельнет.
   – Тогда из-за чего же?
   – Джиральдини узнал от Дальтона, чем вы тут занимаетесь.
   – Это невозможно!
   – По крайней мере, узнал то, что подозревал Дальтон. Что вы оживляете мумии.
   – Но ведь… это… чистое безумие!
   – Но ведь Дальтон этого не знал, следовательно, не мог знать и Джиральдини. Для него главное одно: влезть в выгодное дело. И любой ценой! Понимаете? Мистер Силади, это главное… Любой ценой!
   – Так… на что же рассчитывал этот Джиральдини?
   – Не знаю. Он и сам не знает. Но на что-то рассчитывает. Может быть на то, что вашим способом можно оживить все мумии, которые выкопали когда либо из-под песка. Может быть, он считает, что ваше волшебное зелье можно использовать и как лекарство. Хотя я подозреваю, что его, Джиральдини, интересует только одно: сколько денег можно выкачать из ваших исследований.
   – Я все же считаю невообразимым, что…
   – Полно, мистер Силади, что вы считаете невообразимым? – спросил я, и в моем голосе невольно прозвучало раздражение. – Послушайте же и попытайтесь рассуждать за Джиральдини. Итак,., У меня есть эликсир, а к нему в придачу мумия. Абракадабра… мумия оживает. Хорошенько потягивается и вылезает из саркофага. Тогда вы подходите к ней и по-дружески начинаете ее расспрашивать.
   – Клянусь, вы сошли с ума!
   – Не я! Я сейчас Джиральдини. Но дальше. Вы подходите к ней и говорите: «Послушайте, мистер Аменхотеп, ситуация такая и такая, вы очнулись после тысячелетнего сна, искренне поздравляю вас, надеюсь, вы хорошо будете чувствовать себя на исходе двадцатого столетия, на заре атомного века. И надеюсь, вы благодарны нам за то, что разъясните нам, где можно найти золотые сокровища, где еще есть захороненные мумии, словом: где нам стоит самолично покопаться в земле. Понимаете, мистер Силади? Я подозреваю, что Джиральдини комбинирует что-то в этом духе. Ведь мафия влезла и в международную торговлю художественными шедеврами, причем прочно влезла.
   – Безумие!
   – Безумие или нет, но ситуация именно такова.
   – Ну, а другой?
   – Ренци?
   – Кажется, так.
   – Из того же теста, что и Джиральдини. Одного поля ягоды, только называются по-разному.
   – А он откуда узнал?
   – Пожалуй, от Дальтона. Может быть, этот дурачок начал торговаться с обоими кланами. Может быть и так, что убрал его Ренци, а не Джиральдини.
   Теперь, рассказав в сущности все, я почувствовал облегчение. Решать – их право. А я мог только надеяться, что от их решения будет и мне польза, если из этой заварухи вообще можно извлечь какую-то пользу…
   Я встал и засунул свой револьвер под мышку.
   – Уж не обессудьте, я немного пройдусь. А вы хорошенько все обмозгуйте. Сказать вам мне больше нечего. Но хочу еще раз подчеркнуть, что сотрудничество было бы полезно для обеих сторон. Это все, что я могу сказать.