Страница:
Крис повторил процедуру.
Видать, парень собрался ответить точно так же, но посмотрел через плечо сыщика и скорчил гримасу ужаса.
Оглянувшись, Лайер увидел Натали, стоявшую с занесенной туфлей и готовящуюся обрушить шпильку на башку стонущего поклонника расовой теории.
– Что происходит, граждане?!
В дверяу появились двое патрульных вигилов, вероятно, вызванные барменом.
– Да вот, человек перенервничал, – ляпнул детектив, решительно не зная, как будет выходить из положения.
При виде стражей порядка атаульфовец воспрял духом, но тут же привял.
Ибо один из правоохранителей был смуглый и горбоносый, с явной примесью мавретанской крови. А, несмотря на все вольности, буйно расцветшие при последней августе, «Эдикта о равенстве» никто не отменял, и можно было не сомневаться – этот вигил будет действовать вполне в его духе.
– Мы поспорили тут, и ему стало плохо. Перенервничал…
Крис продемонстрировал жетон частного сыщика.
– Тогда пусть отдохнет у нас в участке! – рявкнул горбоносый, разглядев, кто перед ним.
Решительно подойдя к постанывающему хмырю, он одной рукой и без видимых усилий поднял того за шкирку и деловито поволок вон, к видневшемуся за тонированными витринами бара полицейскому «Гераклу», мигающему проблесковыми маячками.
Проводив их взглядом, Натали неловко натянула туфлю, зло сплюнула:
– Зря ты вмешался, шеф! Он бы у меня без яиц остался!
Крис промолчал. Прошедший в пустых хлопотах день, так скверно закончившийся, изрядно его вымотал.
Тело налилось тяжестью – расплата за магический рывок, а на душе было на редкость муторно. И не потому, что к нему пристал («наехал», как любит говорить Натали) этот идиот. Дурное предчувствие вдруг навалилось на него.
Может, судьба посылает ему этот знак? Или не судьба? Но что должно подсказать ему?
– Позвольте… – У их столика остановился бармен с подносом, на котором стояли бокалы, до краев полные янтарной жидкости. – Лучшее эйринское бренди, двадцатилетней выдержки! За счет заведения, так сказать, в виде компенсации за эту безобразную выходку, приключившуюся с вами, доминус…
– Я не пью! – довольно грубо оборвал его Кристофер и в хмуром молчании покинул кабачок.
Натали молча потащилась за ним, с сожалением косясь на отвергнутое угощение.
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Видать, парень собрался ответить точно так же, но посмотрел через плечо сыщика и скорчил гримасу ужаса.
Оглянувшись, Лайер увидел Натали, стоявшую с занесенной туфлей и готовящуюся обрушить шпильку на башку стонущего поклонника расовой теории.
– Что происходит, граждане?!
В дверяу появились двое патрульных вигилов, вероятно, вызванные барменом.
– Да вот, человек перенервничал, – ляпнул детектив, решительно не зная, как будет выходить из положения.
При виде стражей порядка атаульфовец воспрял духом, но тут же привял.
Ибо один из правоохранителей был смуглый и горбоносый, с явной примесью мавретанской крови. А, несмотря на все вольности, буйно расцветшие при последней августе, «Эдикта о равенстве» никто не отменял, и можно было не сомневаться – этот вигил будет действовать вполне в его духе.
– Мы поспорили тут, и ему стало плохо. Перенервничал…
Крис продемонстрировал жетон частного сыщика.
– Тогда пусть отдохнет у нас в участке! – рявкнул горбоносый, разглядев, кто перед ним.
Решительно подойдя к постанывающему хмырю, он одной рукой и без видимых усилий поднял того за шкирку и деловито поволок вон, к видневшемуся за тонированными витринами бара полицейскому «Гераклу», мигающему проблесковыми маячками.
Проводив их взглядом, Натали неловко натянула туфлю, зло сплюнула:
– Зря ты вмешался, шеф! Он бы у меня без яиц остался!
Крис промолчал. Прошедший в пустых хлопотах день, так скверно закончившийся, изрядно его вымотал.
Тело налилось тяжестью – расплата за магический рывок, а на душе было на редкость муторно. И не потому, что к нему пристал («наехал», как любит говорить Натали) этот идиот. Дурное предчувствие вдруг навалилось на него.
Может, судьба посылает ему этот знак? Или не судьба? Но что должно подсказать ему?
– Позвольте… – У их столика остановился бармен с подносом, на котором стояли бокалы, до краев полные янтарной жидкости. – Лучшее эйринское бренди, двадцатилетней выдержки! За счет заведения, так сказать, в виде компенсации за эту безобразную выходку, приключившуюся с вами, доминус…
– Я не пью! – довольно грубо оборвал его Кристофер и в хмуром молчании покинул кабачок.
Натали молча потащилась за ним, с сожалением косясь на отвергнутое угощение.
Глава одиннадцатая
ПОГРУЗКА В КОВЧЕГ
Сотни зевак с утра тянулись на Главный причал, дабы полюбоваться на это и впрямь необычное зрелище – самый большой лайнер мира, готовящийся к отплытию. Люди топтались на месте, толкали друг друга, ссорились, а также шумно, по‑южному крикливо обсуждали подробности происходящего.
Имелись тут и газетчики, и репортеры с телевидения, и даже – невесть зачем – две пожарные машины.
В трюмы и бортовые люки «Титаника» загружали последние припасы и багаж.
Целые связки ящиков с клеймами самых дорогих фирм, поставляющих продовольствие и напитки. Большие бочки разнообразных вин и пива всех сортов. Из рефрижераторов, выезжающих на причал, выгружали покрытые изморозью бычьи туши, и могучие грузчики тут же запихивали их в люк курящегося паром холодильного трюма.
А вот и другой груз – живой.
Из большого фургона смуглые люди в тюрбанах вывели нервно приплясывающего арабского скакуна, в парчовой попоне, с вышитыми вензелями Персидского царства.
Конь обошелся владельцу в триста тысяч ауро, и еще десять тысяч стоил его провоз на судне. Но его хозяин – принц Персии Кавад, чья семья владела четвертью добываемой в мире нефти, – мог себе позволить такие расходы, не желая расставаться даже в море со своим любимцем. Тем более на «Титанике» имелся небольшой манеж для верховой езды.
– Эк, вот что значит дурные деньги! – крякнул старый моряк в вытертой тужурке. – Вот, не дай Нептун, потонет это корыто, и каюк денежкам принца!
– Ха, дед, – прыснул какой‑то юнец. – Так ведь если корыто потонет, то и самому принцу тоже будет каюк!
– Дурень ты, – сплюнул дед. – Человек – он в шлюпку сядет. А коню‑то что делать?
– Это что, – возразил кто‑то. – Вот в Вендии один махараджа был… Так ему по закону его княжества полагалось ездить только на слоне. Да не на простом, а на белом. Ну, он и ездил. Когда нужно было куда‑то лететь, в столицу, скажем, он на двух дирижаблях летал – на одном сам, а на другом слона его везли. Сам видел!
– Да, а вот забавно бы было, чтоб эта лоханка и в самом деле под воду пошла! – вдруг зло пробормотал другой парень – со шрамом во всю щеку и «африканской» медалью на груди. – Пары торпед в машинное хватило бы. Сколько паразитов сразу накроется! Пока я с ребятами кровь лил, они тут…
И замолчал, зло сжав кулаки.
Но никто не обратил внимания на его слова. Тем более что началась посадка на борт.
Подъезжали машины: от основательных «тоттенвольфов» и претенциозных «Аргамаков» до верха роскоши – длинных мощных «буцефалов» с позолоченными бамперами и фарами.
Из них выходили разнообразные знаменитости.
Банкиры и биржевики. Владельцы обширнейших поместий и торговых компаний. Отпрыски знатнейших фамилий Империи и окрестностей. Актеры и модные писатели.
Мужчины сверкали золотыми и платиновыми пуговицами, цепями и маятниками часовых брелоков, массивными перстнями и набалдашниками тростей с самоцветами. Дамы, в том числе и те, чьи формы были, мягко говоря, не очень совершенны, старались поразить не только блеском драгоценностей, но и количеством обнаженного тела, выставленного напоказ. На каждой к тому же было великое множество драгоценных камней: персидские жемчуга, африканские рубины, вендийские сапфиры, уральские изумруды… И, конечно, лучшие друзья девушек и матрон – бриллианты.
«Совсем как во времена какого‑нибудь Херония или Коммода», – подумал сыщик.
Некоторых пассажиров приветствовали радостными криками, других освистывали. Пару раз полетели даже гнилые яблоки и репа, но портовые вигилы живо восстановили порядок, затащив кого‑то в тюремный автобус.
Из небольшого изящного «ягуара» вышла, широко улыбаясь, Герта Грендель, сопровождаемая двумя крупными мужчинами в строгих костюмах – то ли телохранителями, то ли любовниками (или то и другое одновременно).
К ней тут же устремились поклонники, пытаясь взять автограф или даже коснуться великолепного тела. Она благосклонно принимала знаки почитания. Даже то, что какой‑то юноша ухитрился коснуться губами ее полуобнаженного бюста и при этом сумел уклониться от кулака телохранителя.
Зато с подбежавшими позже представителями прессы кинозвезда не была столь вежлива.
– Идите вы на… – нежным голоском изрекла скандинавская дива и добавила с очаровательной улыбкой: – Козлы!
И продефилировала к парадному палисандровому трапу с обитыми бархатом поручнями.
Был поток машин скромнее и даже наемные такси: из них выходили люди, одетые попроще, и направлялись к другому трапу – из мореного дуба, – там проходили пассажиры второго класса.
И наконец, самый большой поток небогато выглядевших пешеходов тек к двум обычным дощатым трапам – третий класс.
Он стоял поодаль, не смешиваясь с толпой и стараясь не привлекать внимания. Если на него бросали взгляды, то мимолетные и не слишком удивленные. Ну, мало ли, и не таких видали. То было одно из умений его расы – становиться малозаметным, когда хочешь, чтобы тебя не замечали. Так что всю эту лихорадочную круговерть Кристофер наблюдал как бы со стороны, словно из‑за некоего толстого стекла.
Но спокойствия это ему не прибавляло.
Странная необъяснимая тревога держалась уже не первый день. И только возрастала.
А то, что случилось позавчера, ее только усилило.
Вернувшись домой и слегка остыв, он еще раз припомнил все подробности, внимательно изучил амулеты и позвонил в участок.
Заспанный вигил сообщил ему, что доставленный пару часов назад патрульными Джагой Тенреком и Платоном Аристидом атаульфовец, при котором нашли клубную карточку на имя жителя Мюнхена Гая Юлия Циммермана, оштрафован за нарушение «Эдикта о равенстве» и вышвырнут из участка пинками.
Обругав про себя стражей порядка болванами и глупыми индюками, Лайер, повинуясь смутным подозрениям, запустил ординатор и залез на страницу Сераписского управления статистики. Через десять минут он с грустью обнаружил, что его подозрения подтвердились – за последнее время в городе резко активизировались пресловутые «Наследники Атаульфа». И численность их, и, что важнее, активность заметно выросли. И именно с того момента, когда завелся этот самый Учитель Истины. Бред?
Не больший, чем амулеты, заряженные специально против кинокефала. Причем в Сераписе, где было всего чуть больше трех десятков соплеменников Криса (одна из самых больших общин Галлии) и человек мог прожить всю жизнь, не увидев ни одного.
Что ж, выходит, его собирались убить?
И в самом деле – случись ему проявить небрежность, и у ублюдка длинноволосого вполне могло получиться. Черт… И в самом деле, никто бы ничего не понял. Убийство на почве расовой ненависти. И атаульфовец ничего не отрицал бы. Ну, кто бы стал раскапывать такое очевидное дело?
Или все‑таки у него начинается мания преследования?
Тем временем поток пассажиров иссякал.
Автомобили больше не подъезжали, лишь в третий класс тянулись запоздавшие – возвращающиеся из отпусков солдаты Североафриканской армии, мелкие коммивояжеры и просто небогатые туристы, желающие погреться на пляжах Ливии и Туниса.
Ведь в круизе «Титаник» зайдет в Карфаген – столицу прибрежной провинции, еще удерживаемой Римом. Слава Богу, полевые командиры соседней свободной и независимой Мавретании слишком заняты взаимной резней, и им не приходит в голову начать взрывать отели и машины с туристами.
А вот Элмс не появлялся, хотя сыщику очень хотелось поглядеть на его приезд и, может быть, по всяким мелочам и косвенным признакам прикинуть, чего следует ожидать от этого типа в рейсе.
Либо Кристофер просто его просмотрел – все же он имеет дело с чародеем не из последних.
Чьи‑то ладони закрыли ему глаза.
– Шеф! А я уж бегаю тут, выглядываю… Лайер мысленно ругнул себя – стараясь высмотреть Элмса, настолько увлекся, что не заметил зашедшую со спины помощницу.
– Ты билеты не забыла? – лениво бросил он, оборачиваясь.
– Obijaesh, natchalnik, v nature! – сообщила она по‑русски. – В сумочке возьми, видишь – руки заняты.
Натали была одета подчеркнуто скромно, но обе руки оттягивали два увесистых чемодана. Ради такого случая, насколько он понял, девушка забрала с собой лучшую половину гардероба. Видать, думает между делом поблистать среди высшего света, хотя, как подозревал Крис, самое лучшее ее платье иные пассажирки взяли бы разве что для своей поломойки.
Осторожно вытянул из сумочки два синих с золотом билета, перечеркнутых двумя красными – второй класс – полосками, к которым на витом шнурке крепились маленькие конвертики.
– Там ключи от кают, – пояснила блондинка. «Скажите, пожалуйста, какой сервис!»
Не позволив забрать у нее хотя бы один кофр («ох, уж эта современная молодежь»), Натали решительно направилась к трапу.
За ней двинулся и Крис.
Вышколенный матрос, глянув на их билеты и пояснив, куда следует идти, ничем не выдал своих мыслей по поводу необычной парочки.
И вот они на сияющей чистотой палубе «Титаника».
Нигде ни единого пятнышка ржавчины, все старательно выкрашено, иллюминаторы надстроек сияют дочиста промытым стеклом, высоко возносящийся мостик блестит бронзовыми начищенными перилами.
И над всем этим возвышались четыре громадные трубы. Дымили, правда, только три – в четвертой, поставленной исключительно ради симметрии и красивого силуэта, были помещения для собак, а внизу – пресловутый манеж со стойлами под ним, откуда лошадей доставляли подъемником. Сейчас, впрочем, там был только один жеребец его персидского высочества.
Пройдя длинным коридором, они нашли свои каюты, оказавшиеся соседними и с общей дверью, которую детективы сразу же отперли.
Стандартная каюта второго класса на суперлайнере была отделана в белом с золотом цвете и имела собственный санузел с ванной и два квадратных иллюминатора.
Натали, зашвырнув сумку в угол, плюхнулась на диван и тут же раздвинула его, превратив в двуспальную кровать (видно, создатели корабля и дизайнеры предусмотрели всякие варианты).
Крис же, достав ординатор, подключился к бортовой сети.
Вначале возник текст, любезно сообщающий абоненту, что он находится на борту судна «Титаник», каковой есть самый большой пассажирский корабль мира.
Тэк‑с, ну это все нам известно…
Четыре трубы, три винта, длина 900 футов, водоизмещение 70 тысяч тонн, максимальная скорость 25 морских миль в час. На борту в данный момент находились 1316 пассажиров и 691 член экипажа… неслыханная роскошь, полная безопасность, автоматические успокоители качки, новая магическая система навигации… Стоимость кают…
Ладно, это мы пропустим.
Переключился на новостной канал Орбирета.
Ну‑ка, что там в мире творится?
Пропустив пару дежурных заметок об отплытии «Титаника», углубился в чтение.
«Новости из‑за рубежа.
Саксония. Конунг Хренгист V в очередной раз заявил, что его страна никогда не откажется от территориальных притязаний к Империи. Видимо, урок тридцатилетней давности не пошел впрок самонадеянным саксам, зарящимся на галльские земли…
Персия. На Гирканском (оно же Каспийское) море при спуске на воду линейного корабля „Гнев Ормузда“ – первого из запланированных к строительству – произошел конфуз: боевой корабль прочно сел на мель. Выяснилось, что конструкторы не учли местных глубин. По предварительным данным, казнено три адмирала и директор шахских верфей…
Ко внутренним событиям.
Италия. Всю прошедшую ночь наряды городской стражи и пожарные Милана прочесывали город в поисках слона, о пропаже которого сообщил его безутешный владелец. Хозяин городского зоопарка в полночь позвонил в городское управление порядка и законности и сообщил, что животное, выломав стенку слоновника, бежало, и теперь носится по городу. На ловлю слона были брошены все наличные силы вигилов. Был осмотрен каждый закоулок, но слон будто растаял в воздухе. Между тем жители Милана уверяют, что видели слона, причем сразу в пяти кварталах столицы Северной Италии! Высказывалось предположение, что слон похищен местными преступниками для продажи организаторам подпольных гладиаторских боев. Поиски в данный момент прекращены до прибытия из Рима крупнейшего специалиста по магическому обращению с животными и их поиску Сети Яхмоса. Быть может, слон еще найдется?
Иллирия. Очередной неудачей завершились очередные испытания нового аппарата тяжелее воздуха, собранного неутомимым изобретателем Максимом Максимусом. Созданный им гирокоптер, который по замыслу Максима должен подняться в воздух, используя силу громадного винта, приподнявшись на несколько футов, рухнул вниз, загоревшись. По счастливой случайности никто не пострадал, но машина восстановлению уже не подлежит. Изобретатель, однако, полон энтузиазма. Мы же считаем себя вправе потребовать запрета этих опасных и бессмысленных опытов. О чем может идти речь, если еще триста лет назад великий Леонард Давинис строго математически доказал невозможность полета тел тяжелее воздуха, а его формулы полвека назад подтвердил знаменитый Левий Товий!»
Здесь Кристофер призадумался.
Ибо волей судеб знал кое‑какие тайны прошлого, в частности, что как раз полеты тел тяжелее воздуха весьма возможны. Ведал он и то, почему было решено, что подобное знание, а тем более подобные машины – есть явление преждевременное.
Ведь в их мире так и норовят по сию пору приспособить всякое новшество для убийства себе подобных. Страх подумать – если к танкам и дирижаблям добавятся еще и эти, как их… гирокоптеры.
Да, за этими учеными нужен глаз да глаз.
Вспомнить хоть сподвижника злодея Мерланиуса, Стратопедавта Проклятого, перешедшего на службу к персам – с помощью его машин шахиншах Орозий оттяпал у Империи изрядный кусок земли.
Орден святого Христофора и Высший тайный совет жрецов Империи вовсю работают, пытаясь избежать появления нового оружия. А вот Крис оказался не у дел. И вместо того чтобы заниматься по‑настоящему важными вещами, пока что только тратит деньги уважаемого человека.
Он захлопнул ординатор, подумав, что хоть и маг, но так и не разобрался: как, черт возьми, работают эти замечательные штуки?
– Слушай, шеф, давно хотела спросить: а как женятся кинокефалы? – осведомилась девушка, растянувшись на получившемся лежбище. – В смысле, какие у вас брачно‑семейные отношения?
– Молода еще слишком про такие вещи спрашивать, – отшутился Лайер.
Но, почему‑то почувствовав себя смущенным, сообщил, что хочет прогуляться по кораблю.
Тащиться с четвертой палубы наверх пешком ему не пришлось. Было тут еще одно удобство – заключенные в прозрачную трубу небьющегося стекла большие автоматические лифты с бесшумными дверьми, снующие между палубами с обязательной остановкой на каждой.
Крис вспомнил заметку, где говорилось, что в строительстве принимал участие знаменитый русский самоучка, изобретатель всякой автоматики Угрюм Упырев.
За прозрачной стенкой был виден соседний лифт, заполненный смуглыми парнями крестьянского вида, похоже, сезонными рабочими.
– Я вообще не понимаю, зачем на этом замечательном корабле третий класс?! – возмущался лысоватый толстяк, по виду преуспевающий адвокат.
– Да что вы, Лео Ферштейна не знаете? – удивился его собеседник, которого сыщик не рассмотрел, ибо тот стоял к нему спиной. – Он же за лишний ауро душу Плутону продаст!
– Хорошо, по крайней мере, что третий класс изолирован от чистой публики. И всякие мужланы не будут бродить среди нас, – сказал толстяк и игриво подмигнул своему визави.
Крис не был шокирован – человеческие пороки и странности, вроде любви к собственному полу его давно не волновали и не удивляли.
Лайер поднялся на верхнюю палубу.
На корме небольшая толпа размахивала руками, прощаясь с оставшимися на земле родственниками и друзьями. Пробегали молчаливыми вышколенными тенями матросы в синих беретах с логотипом компании.
Кристофер прошелся взад‑вперед по судну, прикидывая, как, если что, быстрее добраться до шлюпок. Также отметил, что нижние палубы и в самом деле почти изолированы от верхних – это не очень хорошо, поскольку большая часть шлюпок наверху.
Он даже вздрогнул, прислушиваясь к себе: что это с ним? Вроде бы никакой опасности в будущем не ощущалось. Нет, определенно паранойя!
Но вот дважды взревел гудок, и прозвучали усиленные динамиком команды с мостика.
– Поднять якоря!
– Принять трапы на борт!
– Отдать швартовы!
И два маленьких буксира, громко шлепая колесами, начали вытягивать исполинский корабль на рейд.
А потом зашипел пар сквозь открываемые заслонки, и загудели три могучие турбины фирмы «Сименс» – непревзойденного изготовителя всяких машин.
Путешествие начиналось.
Чем и как оно закончится – вот вопрос.
По моему мнению, эти последствия и делают ее возникновение невозможным.
Но все же представим, что она случилась…
С учетом развития воздухоплавания, важнейшим фактором в этой войне станут дирижабли. Если в войне между Русской и Персидской империями их число измерялось сотнями, то на этот раз их будут тысячи.
Это изменит всю войну и сделает ее почти невозможной. С воздуха можно будет обозревать вражеские позиции в любом месте и на любую глубину.
Только дирижабли‑разведчики в сочетании с дальнобойными пушками огромного калибра, вроде хинских, марки „Кулак ярости“, или имперских „Колоссаль“, изменят сам характер войны.
Воздухоплаватели с недоступных для артиллерии высот просто будут давать указания артиллеристам по радио или магической связью, куда направлять огонь. И снаряды весом в тысячи фунтов станут метко попадать на расстояние в десятки, а то и сотни миль.
При этом, насколько можно пока предвидеть, они могут не опасаться вражеских снарядов, поднявшись на большую высоту.
Тем более что дирижабли будут весьма трудно уязвимы в воздушном бою.
На дирижабле нельзя установить пушки даже малого калибра – достаточно представить, каково будет хрупкой конструкции испытывать отдачу при выстреле. А пулеметный огонь не причинит вреда большим воздушным кораблям из‑за маленьких отверстий.
Перспективным в этом смысле представляются изобретенные в государстве Чжунго „небесные акулы“ – небольшие дирижабли со стальными таранами, крючьями и мощными двигателями, где все принесено в жертву скорости.
Эта летучая машина взлетает вверх, а потом стремительно пикирует, выпуская газ, и врезается, как нож в масло, в неприятельский аппарат.
Стоит какой‑то стороне завоевать господство в воздухе – и война превратится в борьбу между слепым и зрячим. Победитель в воздухе будет следить за всеми движениями противника на земле, обрушивать на него бомбы с воздуха и огонь дальнобойных пушек, неожиданно нанося удары с неба и производя неслыханные опустошения. Затруднятся не только действия пехоты и кавалерии, но даже вызывающие столько восхищения бронированные машины – все эти „Центурионы“, „Шерханы“, „Медведи“, на которых буквально молятся генералы в нынешних штабах – тоже окажутся уязвимыми…
Сеющие смерть воздушные корабли будут летать не только над линией фронта, но и над всей территорией врага. Каждый житель станет беспрестанно поглядывать вверх с чувством постоянного ужаса и с непрерывным ожиданием беды…
Можно лишь радоваться, что все многочисленные опыты по созданию аэропланов и гирокоптеров – в полном соответствии со строгой наукой – не дают, да видимо и не могут дать в обозримом будущем никакого результата».
(Риенс Лот. Размышления о прогрессе механики и науки. – Лондиний: Изд‑во им. Артория, 2749 г. от основания Рима.)
Имелись тут и газетчики, и репортеры с телевидения, и даже – невесть зачем – две пожарные машины.
В трюмы и бортовые люки «Титаника» загружали последние припасы и багаж.
Целые связки ящиков с клеймами самых дорогих фирм, поставляющих продовольствие и напитки. Большие бочки разнообразных вин и пива всех сортов. Из рефрижераторов, выезжающих на причал, выгружали покрытые изморозью бычьи туши, и могучие грузчики тут же запихивали их в люк курящегося паром холодильного трюма.
А вот и другой груз – живой.
Из большого фургона смуглые люди в тюрбанах вывели нервно приплясывающего арабского скакуна, в парчовой попоне, с вышитыми вензелями Персидского царства.
Конь обошелся владельцу в триста тысяч ауро, и еще десять тысяч стоил его провоз на судне. Но его хозяин – принц Персии Кавад, чья семья владела четвертью добываемой в мире нефти, – мог себе позволить такие расходы, не желая расставаться даже в море со своим любимцем. Тем более на «Титанике» имелся небольшой манеж для верховой езды.
– Эк, вот что значит дурные деньги! – крякнул старый моряк в вытертой тужурке. – Вот, не дай Нептун, потонет это корыто, и каюк денежкам принца!
– Ха, дед, – прыснул какой‑то юнец. – Так ведь если корыто потонет, то и самому принцу тоже будет каюк!
– Дурень ты, – сплюнул дед. – Человек – он в шлюпку сядет. А коню‑то что делать?
– Это что, – возразил кто‑то. – Вот в Вендии один махараджа был… Так ему по закону его княжества полагалось ездить только на слоне. Да не на простом, а на белом. Ну, он и ездил. Когда нужно было куда‑то лететь, в столицу, скажем, он на двух дирижаблях летал – на одном сам, а на другом слона его везли. Сам видел!
– Да, а вот забавно бы было, чтоб эта лоханка и в самом деле под воду пошла! – вдруг зло пробормотал другой парень – со шрамом во всю щеку и «африканской» медалью на груди. – Пары торпед в машинное хватило бы. Сколько паразитов сразу накроется! Пока я с ребятами кровь лил, они тут…
И замолчал, зло сжав кулаки.
Но никто не обратил внимания на его слова. Тем более что началась посадка на борт.
Подъезжали машины: от основательных «тоттенвольфов» и претенциозных «Аргамаков» до верха роскоши – длинных мощных «буцефалов» с позолоченными бамперами и фарами.
Из них выходили разнообразные знаменитости.
Банкиры и биржевики. Владельцы обширнейших поместий и торговых компаний. Отпрыски знатнейших фамилий Империи и окрестностей. Актеры и модные писатели.
Мужчины сверкали золотыми и платиновыми пуговицами, цепями и маятниками часовых брелоков, массивными перстнями и набалдашниками тростей с самоцветами. Дамы, в том числе и те, чьи формы были, мягко говоря, не очень совершенны, старались поразить не только блеском драгоценностей, но и количеством обнаженного тела, выставленного напоказ. На каждой к тому же было великое множество драгоценных камней: персидские жемчуга, африканские рубины, вендийские сапфиры, уральские изумруды… И, конечно, лучшие друзья девушек и матрон – бриллианты.
«Совсем как во времена какого‑нибудь Херония или Коммода», – подумал сыщик.
Некоторых пассажиров приветствовали радостными криками, других освистывали. Пару раз полетели даже гнилые яблоки и репа, но портовые вигилы живо восстановили порядок, затащив кого‑то в тюремный автобус.
Из небольшого изящного «ягуара» вышла, широко улыбаясь, Герта Грендель, сопровождаемая двумя крупными мужчинами в строгих костюмах – то ли телохранителями, то ли любовниками (или то и другое одновременно).
К ней тут же устремились поклонники, пытаясь взять автограф или даже коснуться великолепного тела. Она благосклонно принимала знаки почитания. Даже то, что какой‑то юноша ухитрился коснуться губами ее полуобнаженного бюста и при этом сумел уклониться от кулака телохранителя.
Зато с подбежавшими позже представителями прессы кинозвезда не была столь вежлива.
– Идите вы на… – нежным голоском изрекла скандинавская дива и добавила с очаровательной улыбкой: – Козлы!
И продефилировала к парадному палисандровому трапу с обитыми бархатом поручнями.
Был поток машин скромнее и даже наемные такси: из них выходили люди, одетые попроще, и направлялись к другому трапу – из мореного дуба, – там проходили пассажиры второго класса.
И наконец, самый большой поток небогато выглядевших пешеходов тек к двум обычным дощатым трапам – третий класс.
Он стоял поодаль, не смешиваясь с толпой и стараясь не привлекать внимания. Если на него бросали взгляды, то мимолетные и не слишком удивленные. Ну, мало ли, и не таких видали. То было одно из умений его расы – становиться малозаметным, когда хочешь, чтобы тебя не замечали. Так что всю эту лихорадочную круговерть Кристофер наблюдал как бы со стороны, словно из‑за некоего толстого стекла.
Но спокойствия это ему не прибавляло.
Странная необъяснимая тревога держалась уже не первый день. И только возрастала.
А то, что случилось позавчера, ее только усилило.
Вернувшись домой и слегка остыв, он еще раз припомнил все подробности, внимательно изучил амулеты и позвонил в участок.
Заспанный вигил сообщил ему, что доставленный пару часов назад патрульными Джагой Тенреком и Платоном Аристидом атаульфовец, при котором нашли клубную карточку на имя жителя Мюнхена Гая Юлия Циммермана, оштрафован за нарушение «Эдикта о равенстве» и вышвырнут из участка пинками.
Обругав про себя стражей порядка болванами и глупыми индюками, Лайер, повинуясь смутным подозрениям, запустил ординатор и залез на страницу Сераписского управления статистики. Через десять минут он с грустью обнаружил, что его подозрения подтвердились – за последнее время в городе резко активизировались пресловутые «Наследники Атаульфа». И численность их, и, что важнее, активность заметно выросли. И именно с того момента, когда завелся этот самый Учитель Истины. Бред?
Не больший, чем амулеты, заряженные специально против кинокефала. Причем в Сераписе, где было всего чуть больше трех десятков соплеменников Криса (одна из самых больших общин Галлии) и человек мог прожить всю жизнь, не увидев ни одного.
Что ж, выходит, его собирались убить?
И в самом деле – случись ему проявить небрежность, и у ублюдка длинноволосого вполне могло получиться. Черт… И в самом деле, никто бы ничего не понял. Убийство на почве расовой ненависти. И атаульфовец ничего не отрицал бы. Ну, кто бы стал раскапывать такое очевидное дело?
Или все‑таки у него начинается мания преследования?
Тем временем поток пассажиров иссякал.
Автомобили больше не подъезжали, лишь в третий класс тянулись запоздавшие – возвращающиеся из отпусков солдаты Североафриканской армии, мелкие коммивояжеры и просто небогатые туристы, желающие погреться на пляжах Ливии и Туниса.
Ведь в круизе «Титаник» зайдет в Карфаген – столицу прибрежной провинции, еще удерживаемой Римом. Слава Богу, полевые командиры соседней свободной и независимой Мавретании слишком заняты взаимной резней, и им не приходит в голову начать взрывать отели и машины с туристами.
А вот Элмс не появлялся, хотя сыщику очень хотелось поглядеть на его приезд и, может быть, по всяким мелочам и косвенным признакам прикинуть, чего следует ожидать от этого типа в рейсе.
Либо Кристофер просто его просмотрел – все же он имеет дело с чародеем не из последних.
Чьи‑то ладони закрыли ему глаза.
– Шеф! А я уж бегаю тут, выглядываю… Лайер мысленно ругнул себя – стараясь высмотреть Элмса, настолько увлекся, что не заметил зашедшую со спины помощницу.
– Ты билеты не забыла? – лениво бросил он, оборачиваясь.
– Obijaesh, natchalnik, v nature! – сообщила она по‑русски. – В сумочке возьми, видишь – руки заняты.
Натали была одета подчеркнуто скромно, но обе руки оттягивали два увесистых чемодана. Ради такого случая, насколько он понял, девушка забрала с собой лучшую половину гардероба. Видать, думает между делом поблистать среди высшего света, хотя, как подозревал Крис, самое лучшее ее платье иные пассажирки взяли бы разве что для своей поломойки.
Осторожно вытянул из сумочки два синих с золотом билета, перечеркнутых двумя красными – второй класс – полосками, к которым на витом шнурке крепились маленькие конвертики.
– Там ключи от кают, – пояснила блондинка. «Скажите, пожалуйста, какой сервис!»
Не позволив забрать у нее хотя бы один кофр («ох, уж эта современная молодежь»), Натали решительно направилась к трапу.
За ней двинулся и Крис.
Вышколенный матрос, глянув на их билеты и пояснив, куда следует идти, ничем не выдал своих мыслей по поводу необычной парочки.
И вот они на сияющей чистотой палубе «Титаника».
Нигде ни единого пятнышка ржавчины, все старательно выкрашено, иллюминаторы надстроек сияют дочиста промытым стеклом, высоко возносящийся мостик блестит бронзовыми начищенными перилами.
И над всем этим возвышались четыре громадные трубы. Дымили, правда, только три – в четвертой, поставленной исключительно ради симметрии и красивого силуэта, были помещения для собак, а внизу – пресловутый манеж со стойлами под ним, откуда лошадей доставляли подъемником. Сейчас, впрочем, там был только один жеребец его персидского высочества.
Пройдя длинным коридором, они нашли свои каюты, оказавшиеся соседними и с общей дверью, которую детективы сразу же отперли.
Стандартная каюта второго класса на суперлайнере была отделана в белом с золотом цвете и имела собственный санузел с ванной и два квадратных иллюминатора.
Натали, зашвырнув сумку в угол, плюхнулась на диван и тут же раздвинула его, превратив в двуспальную кровать (видно, создатели корабля и дизайнеры предусмотрели всякие варианты).
Крис же, достав ординатор, подключился к бортовой сети.
Вначале возник текст, любезно сообщающий абоненту, что он находится на борту судна «Титаник», каковой есть самый большой пассажирский корабль мира.
Тэк‑с, ну это все нам известно…
Четыре трубы, три винта, длина 900 футов, водоизмещение 70 тысяч тонн, максимальная скорость 25 морских миль в час. На борту в данный момент находились 1316 пассажиров и 691 член экипажа… неслыханная роскошь, полная безопасность, автоматические успокоители качки, новая магическая система навигации… Стоимость кают…
Ладно, это мы пропустим.
Переключился на новостной канал Орбирета.
Ну‑ка, что там в мире творится?
Пропустив пару дежурных заметок об отплытии «Титаника», углубился в чтение.
«Новости из‑за рубежа.
Саксония. Конунг Хренгист V в очередной раз заявил, что его страна никогда не откажется от территориальных притязаний к Империи. Видимо, урок тридцатилетней давности не пошел впрок самонадеянным саксам, зарящимся на галльские земли…
Персия. На Гирканском (оно же Каспийское) море при спуске на воду линейного корабля „Гнев Ормузда“ – первого из запланированных к строительству – произошел конфуз: боевой корабль прочно сел на мель. Выяснилось, что конструкторы не учли местных глубин. По предварительным данным, казнено три адмирала и директор шахских верфей…
Ко внутренним событиям.
Италия. Всю прошедшую ночь наряды городской стражи и пожарные Милана прочесывали город в поисках слона, о пропаже которого сообщил его безутешный владелец. Хозяин городского зоопарка в полночь позвонил в городское управление порядка и законности и сообщил, что животное, выломав стенку слоновника, бежало, и теперь носится по городу. На ловлю слона были брошены все наличные силы вигилов. Был осмотрен каждый закоулок, но слон будто растаял в воздухе. Между тем жители Милана уверяют, что видели слона, причем сразу в пяти кварталах столицы Северной Италии! Высказывалось предположение, что слон похищен местными преступниками для продажи организаторам подпольных гладиаторских боев. Поиски в данный момент прекращены до прибытия из Рима крупнейшего специалиста по магическому обращению с животными и их поиску Сети Яхмоса. Быть может, слон еще найдется?
Иллирия. Очередной неудачей завершились очередные испытания нового аппарата тяжелее воздуха, собранного неутомимым изобретателем Максимом Максимусом. Созданный им гирокоптер, который по замыслу Максима должен подняться в воздух, используя силу громадного винта, приподнявшись на несколько футов, рухнул вниз, загоревшись. По счастливой случайности никто не пострадал, но машина восстановлению уже не подлежит. Изобретатель, однако, полон энтузиазма. Мы же считаем себя вправе потребовать запрета этих опасных и бессмысленных опытов. О чем может идти речь, если еще триста лет назад великий Леонард Давинис строго математически доказал невозможность полета тел тяжелее воздуха, а его формулы полвека назад подтвердил знаменитый Левий Товий!»
Здесь Кристофер призадумался.
Ибо волей судеб знал кое‑какие тайны прошлого, в частности, что как раз полеты тел тяжелее воздуха весьма возможны. Ведал он и то, почему было решено, что подобное знание, а тем более подобные машины – есть явление преждевременное.
Ведь в их мире так и норовят по сию пору приспособить всякое новшество для убийства себе подобных. Страх подумать – если к танкам и дирижаблям добавятся еще и эти, как их… гирокоптеры.
Да, за этими учеными нужен глаз да глаз.
Вспомнить хоть сподвижника злодея Мерланиуса, Стратопедавта Проклятого, перешедшего на службу к персам – с помощью его машин шахиншах Орозий оттяпал у Империи изрядный кусок земли.
Орден святого Христофора и Высший тайный совет жрецов Империи вовсю работают, пытаясь избежать появления нового оружия. А вот Крис оказался не у дел. И вместо того чтобы заниматься по‑настоящему важными вещами, пока что только тратит деньги уважаемого человека.
Он захлопнул ординатор, подумав, что хоть и маг, но так и не разобрался: как, черт возьми, работают эти замечательные штуки?
– Слушай, шеф, давно хотела спросить: а как женятся кинокефалы? – осведомилась девушка, растянувшись на получившемся лежбище. – В смысле, какие у вас брачно‑семейные отношения?
– Молода еще слишком про такие вещи спрашивать, – отшутился Лайер.
Но, почему‑то почувствовав себя смущенным, сообщил, что хочет прогуляться по кораблю.
Тащиться с четвертой палубы наверх пешком ему не пришлось. Было тут еще одно удобство – заключенные в прозрачную трубу небьющегося стекла большие автоматические лифты с бесшумными дверьми, снующие между палубами с обязательной остановкой на каждой.
Крис вспомнил заметку, где говорилось, что в строительстве принимал участие знаменитый русский самоучка, изобретатель всякой автоматики Угрюм Упырев.
За прозрачной стенкой был виден соседний лифт, заполненный смуглыми парнями крестьянского вида, похоже, сезонными рабочими.
– Я вообще не понимаю, зачем на этом замечательном корабле третий класс?! – возмущался лысоватый толстяк, по виду преуспевающий адвокат.
– Да что вы, Лео Ферштейна не знаете? – удивился его собеседник, которого сыщик не рассмотрел, ибо тот стоял к нему спиной. – Он же за лишний ауро душу Плутону продаст!
– Хорошо, по крайней мере, что третий класс изолирован от чистой публики. И всякие мужланы не будут бродить среди нас, – сказал толстяк и игриво подмигнул своему визави.
Крис не был шокирован – человеческие пороки и странности, вроде любви к собственному полу его давно не волновали и не удивляли.
Лайер поднялся на верхнюю палубу.
На корме небольшая толпа размахивала руками, прощаясь с оставшимися на земле родственниками и друзьями. Пробегали молчаливыми вышколенными тенями матросы в синих беретах с логотипом компании.
Кристофер прошелся взад‑вперед по судну, прикидывая, как, если что, быстрее добраться до шлюпок. Также отметил, что нижние палубы и в самом деле почти изолированы от верхних – это не очень хорошо, поскольку большая часть шлюпок наверху.
Он даже вздрогнул, прислушиваясь к себе: что это с ним? Вроде бы никакой опасности в будущем не ощущалось. Нет, определенно паранойя!
Но вот дважды взревел гудок, и прозвучали усиленные динамиком команды с мостика.
– Поднять якоря!
– Принять трапы на борт!
– Отдать швартовы!
И два маленьких буксира, громко шлепая колесами, начали вытягивать исполинский корабль на рейд.
А потом зашипел пар сквозь открываемые заслонки, и загудели три могучие турбины фирмы «Сименс» – непревзойденного изготовителя всяких машин.
Путешествие начиналось.
Чем и как оно закончится – вот вопрос.
* * *
«…Если большая война между развитыми странами все же разразится, она будет иметь ужасающие последствия.По моему мнению, эти последствия и делают ее возникновение невозможным.
Но все же представим, что она случилась…
С учетом развития воздухоплавания, важнейшим фактором в этой войне станут дирижабли. Если в войне между Русской и Персидской империями их число измерялось сотнями, то на этот раз их будут тысячи.
Это изменит всю войну и сделает ее почти невозможной. С воздуха можно будет обозревать вражеские позиции в любом месте и на любую глубину.
Только дирижабли‑разведчики в сочетании с дальнобойными пушками огромного калибра, вроде хинских, марки „Кулак ярости“, или имперских „Колоссаль“, изменят сам характер войны.
Воздухоплаватели с недоступных для артиллерии высот просто будут давать указания артиллеристам по радио или магической связью, куда направлять огонь. И снаряды весом в тысячи фунтов станут метко попадать на расстояние в десятки, а то и сотни миль.
При этом, насколько можно пока предвидеть, они могут не опасаться вражеских снарядов, поднявшись на большую высоту.
Тем более что дирижабли будут весьма трудно уязвимы в воздушном бою.
На дирижабле нельзя установить пушки даже малого калибра – достаточно представить, каково будет хрупкой конструкции испытывать отдачу при выстреле. А пулеметный огонь не причинит вреда большим воздушным кораблям из‑за маленьких отверстий.
Перспективным в этом смысле представляются изобретенные в государстве Чжунго „небесные акулы“ – небольшие дирижабли со стальными таранами, крючьями и мощными двигателями, где все принесено в жертву скорости.
Эта летучая машина взлетает вверх, а потом стремительно пикирует, выпуская газ, и врезается, как нож в масло, в неприятельский аппарат.
Стоит какой‑то стороне завоевать господство в воздухе – и война превратится в борьбу между слепым и зрячим. Победитель в воздухе будет следить за всеми движениями противника на земле, обрушивать на него бомбы с воздуха и огонь дальнобойных пушек, неожиданно нанося удары с неба и производя неслыханные опустошения. Затруднятся не только действия пехоты и кавалерии, но даже вызывающие столько восхищения бронированные машины – все эти „Центурионы“, „Шерханы“, „Медведи“, на которых буквально молятся генералы в нынешних штабах – тоже окажутся уязвимыми…
Сеющие смерть воздушные корабли будут летать не только над линией фронта, но и над всей территорией врага. Каждый житель станет беспрестанно поглядывать вверх с чувством постоянного ужаса и с непрерывным ожиданием беды…
Можно лишь радоваться, что все многочисленные опыты по созданию аэропланов и гирокоптеров – в полном соответствии со строгой наукой – не дают, да видимо и не могут дать в обозримом будущем никакого результата».
(Риенс Лот. Размышления о прогрессе механики и науки. – Лондиний: Изд‑во им. Артория, 2749 г. от основания Рима.)
Глава двенадцатая
СТЮАРД‑ПРИЗРАК
Нет, все‑таки в работе сыщика тоже есть свои прелести.
Ну, разве не чудесно лежать в удобном шезлонге на краю бассейна, наполненного ароматизированной водой, подставляя свое тело под ласковые лучи утреннего солнца и легкое дуновение атлантического бриза? И можно заказать все, чего только душа пожелает. Ибо все включено в стоимость круиза. А расторопный мальчишка‑стюард, спеша подать очередной экзотический коктейль, нет‑нет да и замешкается, потрясенный созерцанием твоих божественных форм.
Пусть себе смотрит. Можно даже чуточку поддразнить, повернувшись вот этак, чтобы лучше были видны округлости, норовящие выпрыгнуть из тесных объятий купальника.
Молодой еще, практически совсем желторотый птенчик. И как такого маменька отпустила в столь дальнее плавание, да еще на корабле, где все буквально дышит соблазном и призывом к грехопадению…
Хотя, наверное, пора уже ему и повзрослеть. Приобрести, так сказать, первый опыт. Хорошо бы, чтоб учительница попалась опытная и с пониманием. Ведь можно навеки сделать парня нравственным уродом. Самой расстараться, что ли?..
А ты куда пялишься, похотливый старый козел? Не про тебя товар. Здесь возлежит честная девушка, да еще и при исполнении!
Фу, как не стыдно?! Прямо слюни у него текут. Вот же сатир безрогий! Мало ему двух нимф, с двух сторон охаживающих этот бурдюк с жиром? Ну‑ка, девчонки, поддайте жару. Массируйте, массируйте его интенсивнее, чтоб у него всякая дурь из носатой, лысой башки повылетала.
Гм, таки не одни приятства в этой хлопотной работенке. Издержки тоже имеются.
Так, где там наша накидка?
Извини, малыш, на этом театр одного актера пока закрывается. До лучших времен. Хорошего понемножку. Принеси‑ка еще тот, предыдущий напиточек. Как он там называется? «Блуждающий айсберг»? Вот‑вот, его и подай.
О, знакомые лица!
Сам мэтр Захес собственной персоной. Надо помахать дяде ручкой.
Да не хмурьтесь вы так, домина Поппея. Не нужен мне ваш муженек. Староват он для меня. И вообще, у нас с ним чисто платонические отношения. Может, мэтр видит во мне свою Галатею. Надеется рано или поздно вырвать бедную девочку из водоворота преступного мира, где она гибнет во цвете лет.
Естественно! С этакой‑то грацией да на подиум. Все эти его вешалки прямо от зависти лопнут. Не исключая и этой «золотой цыпочки» Роксаны Сабины. Ну, смазливая мордашка, ничего не скажешь. Но вот росточком подкачала. Не Трималхионова стать. И бюста кот наплакал. Не грудь, а цыплячья грудка. Хотя для модели это неважно…
Что, что такое?!
Откуда здесь дождь? Да еще такой холодный! Бр‑р!!!
А, это коктейль…
Стакан запотел ото льда? Капли нечаянно стряхнул?
Ладно, чего уж там. Бывает. Не убивайся так сильно. Не стану я хипеш поднимать. Говорю же, что не стану.
Постой‑ка, постой.
Да ведь это не ты мне прежде пойло‑то приносил! Тот был помоложе, пацаненок совсем. Но твоя физиономия мне тоже знакома…
Вот сейчас допью коктейль и вспомню.
Ну, разве не чудесно лежать в удобном шезлонге на краю бассейна, наполненного ароматизированной водой, подставляя свое тело под ласковые лучи утреннего солнца и легкое дуновение атлантического бриза? И можно заказать все, чего только душа пожелает. Ибо все включено в стоимость круиза. А расторопный мальчишка‑стюард, спеша подать очередной экзотический коктейль, нет‑нет да и замешкается, потрясенный созерцанием твоих божественных форм.
Пусть себе смотрит. Можно даже чуточку поддразнить, повернувшись вот этак, чтобы лучше были видны округлости, норовящие выпрыгнуть из тесных объятий купальника.
Молодой еще, практически совсем желторотый птенчик. И как такого маменька отпустила в столь дальнее плавание, да еще на корабле, где все буквально дышит соблазном и призывом к грехопадению…
Хотя, наверное, пора уже ему и повзрослеть. Приобрести, так сказать, первый опыт. Хорошо бы, чтоб учительница попалась опытная и с пониманием. Ведь можно навеки сделать парня нравственным уродом. Самой расстараться, что ли?..
А ты куда пялишься, похотливый старый козел? Не про тебя товар. Здесь возлежит честная девушка, да еще и при исполнении!
Фу, как не стыдно?! Прямо слюни у него текут. Вот же сатир безрогий! Мало ему двух нимф, с двух сторон охаживающих этот бурдюк с жиром? Ну‑ка, девчонки, поддайте жару. Массируйте, массируйте его интенсивнее, чтоб у него всякая дурь из носатой, лысой башки повылетала.
Гм, таки не одни приятства в этой хлопотной работенке. Издержки тоже имеются.
Так, где там наша накидка?
Извини, малыш, на этом театр одного актера пока закрывается. До лучших времен. Хорошего понемножку. Принеси‑ка еще тот, предыдущий напиточек. Как он там называется? «Блуждающий айсберг»? Вот‑вот, его и подай.
О, знакомые лица!
Сам мэтр Захес собственной персоной. Надо помахать дяде ручкой.
Да не хмурьтесь вы так, домина Поппея. Не нужен мне ваш муженек. Староват он для меня. И вообще, у нас с ним чисто платонические отношения. Может, мэтр видит во мне свою Галатею. Надеется рано или поздно вырвать бедную девочку из водоворота преступного мира, где она гибнет во цвете лет.
Естественно! С этакой‑то грацией да на подиум. Все эти его вешалки прямо от зависти лопнут. Не исключая и этой «золотой цыпочки» Роксаны Сабины. Ну, смазливая мордашка, ничего не скажешь. Но вот росточком подкачала. Не Трималхионова стать. И бюста кот наплакал. Не грудь, а цыплячья грудка. Хотя для модели это неважно…
Что, что такое?!
Откуда здесь дождь? Да еще такой холодный! Бр‑р!!!
А, это коктейль…
Стакан запотел ото льда? Капли нечаянно стряхнул?
Ладно, чего уж там. Бывает. Не убивайся так сильно. Не стану я хипеш поднимать. Говорю же, что не стану.
Постой‑ка, постой.
Да ведь это не ты мне прежде пойло‑то приносил! Тот был помоложе, пацаненок совсем. Но твоя физиономия мне тоже знакома…
Вот сейчас допью коктейль и вспомню.