Если быть точным, то «яйцо» не было точным подобием ранее найденных вещиц. По размерам оно превосходило их раз в пять, в шесть. Скорее, напоминало страусовое, но чуточку поменьше. И вырезано не из белого, а из черного хрусталя.
«А что, если из него сейчас вылупится какой‑нибудь малюсенький Хоренненок?» – пошутил про себя детектив.
– В храм так в храм, – покладисто согласился Кир Александр.
– Главное – соблюсти все меры предосторожности, – рассуждал Крис, обращаясь не столько к набобу, на которого надежды были слабыми, сколько к своей верной помощнице. – Нужно предупредить пассажиров, чтоб, на всякий случай, были готовы к каким‑нибудь неожиданностям. Потом следует эвакуировать от люка всех лишних людей, а для тех, кто останется, приготовить спасательные жилеты и шлюпки.
– Да не переживай ты так, шеф! Все будет выполнено в лучшем виде! Ты ж меня знаешь!
– Ну, тогда с Богом! – Он перекрестил девушку, а затем еще раз, когда, взяв в руки сосуд, она уже выходила из кают‑компании.
Проклятая слабость!
Не рассчитал он своих сил, явно не рассчитал.
По стенке, по стенке Крис выбрался наружу. Доковылял до фальшборта и, вцепившись в него руками, устремил взор вдаль. Туда, где находились таинственные руины и где сейчас решается судьба «Титаника», его команды и пассажиров.
– Что, лохматик? – встала рядом с ним откуда‑то выпорхнувшая Герта Грендель. – Тебе совсем худо? Хочешь, полечу?
О, Господи! Тут такое творится, а у нее одно на уме.
Оказывается, ошибся.
Актриса протянула ему небольшую серебряную фляжку, инкрустированную некрупными стразами. Чуткий нос сыщика уловил острый запах спиртного. Коньяк.
– Я не пью… – отказался.
– Брось, – махнула рукой свейка. – Иногда можно. Особенно в такие вот минуты. Глотни. Полегчает.
Кристофер нерешительно принял угощение. Взболтнул флягу. А, была не была.
Влага вкуса жженого сахара обожгла ему небо и гортань. Темная волна ударила по глазам.
Сыщик почувствовал, как некая часть его естества отделяется от ставшего тяжелым тела и устремляется ввысь и вперед.
Летит над высохшим илом, глядя, как навстречу, по направлению к кораблю, торопятся группы людей. Моряки, грузчики, мотористы, – все те, кто был задействован на работах по подъему люка.
Его бестелесная частица приближается к заброшенному городу. Влетает в храм. Направляется прямо к зависшей в трех футах над полом каменной глыбе, вокруг которой толпятся человек десять.
Натали, Трималхион, Уркварт Север, тартессит Гудан Риций, еще несколько его земляков, второй помощник Финней Ормус, гоблинская команда, двое русских – посланцев Василия Куркова…
Риций, отчего‑то одетый в белую жреческую тогу, омывает руки в воде (морской, соленой, как требует ритуал), посыпает их мукой и подходит к сосуду.
Если прислушаться, то можно различить, что он поет на неведомом языке:
Тартессит медленно поднимает серебряную крышку. Осторожно! Только не спеши, парень…
Вот хрустальное яйцо уже в руках Гудана Риция.
Ох, неуклюжий! Уронил. Хватай его, хватай, пока не разбилось.
Но «яйцо» не дается в человеческие руки. Оно, увлекаемое неведомой силой, летит прямехонько к открытому колодцу. Скрывается в нем.
Тяжеленная крышка, поднять которую стоило огромных усилий, срывается с лебедок и стальных тросов и наглухо закрывает отверстие в полу.
– Бегите! – вопиет к оторопевшим людям Крйсова душа. – Немедленно возвращайтесь на корабль!..
– …Как, лохматик, отпустило?
Легкая женская рука ласково потрепала ему холку.
– Чт‑то, что с‑со мной? – спросил он заплетающимся языком.
– Ты, наверное, давно не пил спиртного, – лукаво улыбнулась Герта. – Эк же тебя разобрало. Мне даже показалось, что ты потерял сознание.
– Показалось… – прорычал сыщик. – А где… где Натали, где все?.. Они еще не вернулись из города?
– Твоя истеричка‑помощница? Гнал бы ты ее, лохматик. Возьми лучше меня на ее место. Клянусь Одином, брошу кинематограф и уйду в частные сыщики!
Лайер болезненно поморщился и попытался встать на ноги.
– Да сиди ты, сиди. Вон она, твоя блондинистая дурында. Бежит сюда вприпрыжку, словно угорелая кошка…
Крис и впрямь заметил бегущую к нему вдоль фальшборта Натали. Всего на полшага от нее отставали Кузема с Афоней и Уркварт Север.
– Шеф! – одаривая свейку подозрительным взглядом, вскричала Куркова. – Ты был, как всегда, прав! Оно само прыгнуло в ту дырку!..
– Я видел… знаю… Все вернулись на борт?
– Все, все! До единого человечка!
– Помоги мне подняться, – попросил он, обращаясь почему‑то к Герте Грендель.
Блондинка, заслышав такое, едва не уподобилась Лотовой жене, превратившейся в соляной столб. Но смолчала. Кто знает, что тут произошло между этими двумя, пока она выполняла ответственную миссию.
Сыщик облокотился грудью о фальшборт и впился жадным взглядом вдаль.
Сначала не происходило ничего.
Прямо внизу по‑прежнему серела высохшим на солнце илом спина гигантского чудовища. Вдали виднелся край моря. А в небе застыло местное, до смерти надоевшее светило.
Но потом…
Суша под килем корабля вдруг куда‑то исчезла, и ее место заняли лазурно‑голубые волны, приветливо прильнувшие к корабельному днищу.
Лайер закинул голову вверх.
С неба ему подмигивало солнце.
Свое.
Родное.
– Вот мы и дома!..
ЭПИЛОГ
«А что, если из него сейчас вылупится какой‑нибудь малюсенький Хоренненок?» – пошутил про себя детектив.
– В храм так в храм, – покладисто согласился Кир Александр.
– Главное – соблюсти все меры предосторожности, – рассуждал Крис, обращаясь не столько к набобу, на которого надежды были слабыми, сколько к своей верной помощнице. – Нужно предупредить пассажиров, чтоб, на всякий случай, были готовы к каким‑нибудь неожиданностям. Потом следует эвакуировать от люка всех лишних людей, а для тех, кто останется, приготовить спасательные жилеты и шлюпки.
– Да не переживай ты так, шеф! Все будет выполнено в лучшем виде! Ты ж меня знаешь!
– Ну, тогда с Богом! – Он перекрестил девушку, а затем еще раз, когда, взяв в руки сосуд, она уже выходила из кают‑компании.
Проклятая слабость!
Не рассчитал он своих сил, явно не рассчитал.
По стенке, по стенке Крис выбрался наружу. Доковылял до фальшборта и, вцепившись в него руками, устремил взор вдаль. Туда, где находились таинственные руины и где сейчас решается судьба «Титаника», его команды и пассажиров.
– Что, лохматик? – встала рядом с ним откуда‑то выпорхнувшая Герта Грендель. – Тебе совсем худо? Хочешь, полечу?
О, Господи! Тут такое творится, а у нее одно на уме.
Оказывается, ошибся.
Актриса протянула ему небольшую серебряную фляжку, инкрустированную некрупными стразами. Чуткий нос сыщика уловил острый запах спиртного. Коньяк.
– Я не пью… – отказался.
– Брось, – махнула рукой свейка. – Иногда можно. Особенно в такие вот минуты. Глотни. Полегчает.
Кристофер нерешительно принял угощение. Взболтнул флягу. А, была не была.
Влага вкуса жженого сахара обожгла ему небо и гортань. Темная волна ударила по глазам.
Сыщик почувствовал, как некая часть его естества отделяется от ставшего тяжелым тела и устремляется ввысь и вперед.
Летит над высохшим илом, глядя, как навстречу, по направлению к кораблю, торопятся группы людей. Моряки, грузчики, мотористы, – все те, кто был задействован на работах по подъему люка.
Его бестелесная частица приближается к заброшенному городу. Влетает в храм. Направляется прямо к зависшей в трех футах над полом каменной глыбе, вокруг которой толпятся человек десять.
Натали, Трималхион, Уркварт Север, тартессит Гудан Риций, еще несколько его земляков, второй помощник Финней Ормус, гоблинская команда, двое русских – посланцев Василия Куркова…
Риций, отчего‑то одетый в белую жреческую тогу, омывает руки в воде (морской, соленой, как требует ритуал), посыпает их мукой и подходит к сосуду.
Если прислушаться, то можно различить, что он поет на неведомом языке:
И откуда он только разузнал слова молитвы? Ах да, верно, они же начертаны здесь, прямо на стене.
– Си, Хоренна, ли ко торро.
Ах э сито ку ва мано.
Бу ле кьято ик, Хоренна.
Ри то ванно да ку яти…
Тартессит медленно поднимает серебряную крышку. Осторожно! Только не спеши, парень…
Вот хрустальное яйцо уже в руках Гудана Риция.
Ох, неуклюжий! Уронил. Хватай его, хватай, пока не разбилось.
Но «яйцо» не дается в человеческие руки. Оно, увлекаемое неведомой силой, летит прямехонько к открытому колодцу. Скрывается в нем.
Тяжеленная крышка, поднять которую стоило огромных усилий, срывается с лебедок и стальных тросов и наглухо закрывает отверстие в полу.
– Бегите! – вопиет к оторопевшим людям Крйсова душа. – Немедленно возвращайтесь на корабль!..
– …Как, лохматик, отпустило?
Легкая женская рука ласково потрепала ему холку.
– Чт‑то, что с‑со мной? – спросил он заплетающимся языком.
– Ты, наверное, давно не пил спиртного, – лукаво улыбнулась Герта. – Эк же тебя разобрало. Мне даже показалось, что ты потерял сознание.
– Показалось… – прорычал сыщик. – А где… где Натали, где все?.. Они еще не вернулись из города?
– Твоя истеричка‑помощница? Гнал бы ты ее, лохматик. Возьми лучше меня на ее место. Клянусь Одином, брошу кинематограф и уйду в частные сыщики!
Лайер болезненно поморщился и попытался встать на ноги.
– Да сиди ты, сиди. Вон она, твоя блондинистая дурында. Бежит сюда вприпрыжку, словно угорелая кошка…
Крис и впрямь заметил бегущую к нему вдоль фальшборта Натали. Всего на полшага от нее отставали Кузема с Афоней и Уркварт Север.
– Шеф! – одаривая свейку подозрительным взглядом, вскричала Куркова. – Ты был, как всегда, прав! Оно само прыгнуло в ту дырку!..
– Я видел… знаю… Все вернулись на борт?
– Все, все! До единого человечка!
– Помоги мне подняться, – попросил он, обращаясь почему‑то к Герте Грендель.
Блондинка, заслышав такое, едва не уподобилась Лотовой жене, превратившейся в соляной столб. Но смолчала. Кто знает, что тут произошло между этими двумя, пока она выполняла ответственную миссию.
Сыщик облокотился грудью о фальшборт и впился жадным взглядом вдаль.
Сначала не происходило ничего.
Прямо внизу по‑прежнему серела высохшим на солнце илом спина гигантского чудовища. Вдали виднелся край моря. А в небе застыло местное, до смерти надоевшее светило.
Но потом…
Суша под килем корабля вдруг куда‑то исчезла, и ее место заняли лазурно‑голубые волны, приветливо прильнувшие к корабельному днищу.
Лайер закинул голову вверх.
С неба ему подмигивало солнце.
Свое.
Родное.
– Вот мы и дома!..
ЭПИЛОГ
За окнами шел тяжелый бесконечный ливень. Оно и понятно. Зима в Сераписе – время дождливое, слякотное, холодное и невеселое. Вот вчера ночью даже иней выпал…
Почтенные граждане в такую погоду сидят дома и стараются без нужды не покидать уютного крова.
В своей конторе на семнадцатом этаже Сераписского делового центра Крис откровенно скучал.
Хотя день был весьма знаменательный.
Сегодня исполнилось ровно полгода с того момента, как «самый опасный преступник‑маг столетия», как его окрестила пресса, он же Корнелий Луций Вер, он же Сай Тояма, вошел в жизнь Кристофера Лайера.
Но нынче вряд ли кто посетит скромные апартаменты частного сыщика‑мага. Так что можно спокойно пить свой любимый аунакский кофе высшего сорта, благо теперь нужды экономить больше нет. Равно как и предаваться размышлениям о странностях бытия.
Если вот только компаньонка соблаговолит выключить новенький ниппонский визор, куда по обыкновению пялится и бормотание которого уже начинает раздражать.
На экране визора что‑то вещал вечный Рекс Арбитр – любимец домины Курковой (как и половины слабого пола Сераписа с окрестностями). Прислушавшись, сыщик вздохнул – знаменитый светский хроникер вел репортаж с бракосочетания Роксаны Сабины Трималхион и Ариэля Кархона.
Потом был показан пикет атаульфовцев возле магистрата, где происходила церемония. Длинноволосый тип с фирменной челкой, захлебываясь слюной, верещал что‑то об иудейско‑христианском заговоре и совращении поклонниками бога Яхве честных язычниц.
И вновь во весь круглый экран – довольная физиономия Рекса. Среди его черных как смоль волос благородно поблескивала седая прядь – якобы память о тяжелых днях катастрофы «Титаника» и его чудесного спасения. На самом деле, конечно, прядь крашенная: этого живчика такими мелочами, как кораблекрушение и провал в другой мир, не проймешь.
Видно, бодряческий тон журналюги достал и Куркову, и она щелчком пальцев вырубила агрегат.
Некоторое время детектив наслаждался тишиной.
– Шеф, – вдруг тихо и серьезно спросила зеленоглазка. – А когда все же у тебя возникли первые подозрения насчет Тоямы? Ну, то есть этого Луция Вера.
– Ну, если честно, – вздохнул Крис, – то весьма давно. Я ведь все‑таки профессионал и просто обязан был подозревать всех, кто мог быть причастен к делу. А раз преступление совершено с помощью магии, то вполне логично подозревать мага. Даже если он вне подозрений, – сострил кинокефал. – Правда, мерзавец то и дело ловко переключал все наше внимание на Элмса…
Сыщик вздохнул.
– Да, вот кого по‑человечески жалко. Бедолага Грегуар со своими завиральными идеями случайно оказался в поле зрения Луция Вера, и у того возник дьявольский план – выдать своего слугу, расколдованного африканского зомби‑чародея, за него. Вряд ли мы когда‑нибудь узнаем наверняка, но полагаю, что Элмс сам отдался в руки своему убийце. Видимо, он был так рад, что нашелся хоть кто‑то, кто принимает его всерьез…
В голосе начальства Натали послышалось неподдельное сочувствие.
– Конечно, остаются мелкие детали, вроде того – как удалось передать зомби не только внешний облик, но и черты характера и особенности поведения мага‑неудачника так, что никто не заподозрил подвоха. Но я, откровенно говоря, рад, что это знание умерло вместе с Тоямой‑Вером. Тело настоящего Элмса, по всей вероятности, покоится где‑то на дне Сераписской бухты. Думаю даже, – размышлял Крис вслух, – его сожрал чернокожий колдун: у бывших зомби, которых не просто вернули к жизни, а превратили, очень странные гастрономические вкусы…
Блондинка невольно перекрестилась.
– Подозреваю, сперва Вер предполагал сделать зомби и из самого Элмса, а потом поступить точно так же, как и с этим Данудой, тем самым получив двух полностью покорных его воле магов. Но потом что‑то у него не получилось, или просто он решил не рисковать. Судьбе было угодно, чтобы черты африканской бабки проявились в Элмсе чуть сильнее, чем можно было ожидать. И это решило его судьбу. Впрочем, я прошел по цепочке с другого конца.
Сыщик с наслаждением отхлебнул кофе.
– Учителю Истины неизменно были известны все наши шаги. Моя испорченная машина, неудача с вылазкой в офис Элмса. Мне все время казалось, что этот Учитель находится чуть ли не рядом со мной, дышит мне в затылок, ест за одним столом. С того же момента, когда стало ясно, что Элмс на «Титанике» не один, круг подозреваемых здорово сузился. Хотя Вер, благодаря своему умению наводить на меня морок, которое он опробовал еще при первом нашем знакомстве, сумел на какое‑то время обеспечить себе алиби. Представь: он сидит со мной в суши‑баре. Мы мирно беседуем. Меня отчего‑то разморило, всего на какую‑то «секунду». Потом приходишь ты и заявляешь, что поймала Элмса на горячем, подслушав его разговор с кем‑то, голос которого тебе показался знакомым. Ну как мы могли предположить, что, когда ты ушла первый раз, он меня загипнотизировал, быстренько улизнул, переговорил с сообщником и вернулся назад. Признаюсь, сначала я не мог сложить все воедино и подозревал буквально всех, вплоть до твоего капитана Айсберга и этого старого симпатяги Уркварта.
Куркова накуксилась.
– Христофор Бонифатьевич! Попрошу впредь не упоминать при мне имени этого… этого… Променять меня – меня! – на эту… вешалку, набитую деньгами! И все ради пошлого наследства! Ух, сребролюбивая гадина! Даже службу оставил.
– Не суди его слишком строго! – печально улыбнулся детектив. – В конце концов, ему придется пожертвовать собственным именем и стать из Кархона Трималхионом. Таково было главное условие нашего бывшего клиента. Как уж там ему удалось обойти закон о наследовании сенатских майоратов, ума не приложу. Полагаю, что у кое‑кого из членов Верховного суда на счетах прибавилось по парочке миллионов…
– Шеф! Хватит уже об этой… мокрице!
– Все, все! – поднял руки вверх Лайер. – Потом наш противник допустил несколько досадных оплошностей. Смотри сама. Он убивает лже‑Элмса, хотя в этом не было никакой надобности. Но Вер боялся, что под воздействием «сыворотки правды» колдун выкажет своего настоящего хозяина. Решающим же оказался этот сосуд… Вспомни мою проверку. Тояма стал отнекиваться, когда я спросил, не слышал ли он слов капитана об артефакте. Потом свидетельство предводителя птилай'йи, которого Сай вероломно обманул, а затем наверняка и смертельно ранил, избавляясь от лишнего свидетеля… Старый жабоид чуть ли не прямо ткнул в предателя пальцем, но некстати скоропостижно умер. Ну, а кроме того…
Крис вновь налил себе кофе и, медленно смакуя тонкий вкус напитка, сделал несколько глотков.
– Так что же «кроме того»? – напомнила заинтригованная девушка.
– А кроме того… – Лайер хихикнул. – Запах.
– Что – запах? – не поняла Натали.
– Запах, – оскалил все сорок острых зубов Крис. – Дело в том, что люди разных племен и народов слегка различаются по запаху. И настал момент, когда я задал себе вопрос: а почему уважаемый ниппонец Сай Тояма, мало того что скверно говорит на «родном» языке…
– Скверно? – невежливо перебила начальство зеленоглазка.
– Ну да. Вот скажи, ты слышала от него хоть единожды фразу, полностью произнесенную на ниппонском наречии?
– Нет, – немного подумав, удивилась Натали.
– Вот и я тоже. Надо же: «Кариса‑сан»! Да любой, начинающий изучать язык Страны солнечного корня знает, что уважительная приставка «сан» добавляется к фамилии, а не имени того, к кому обращаются. Ему надо было бы обращаться ко мне «Лайер‑сан». Но Бог с ним, с языком. Так этот ниппонец и пахнет, словно какой‑нибудь римлянин! Все же нюх в нашем деле значит многое!
Он многозначительно вздел вверх указательный палец правой руки.
– Христофор Бонифатьевич, – вдруг после паузы произнесла Натали, и на сей раз в ее голосе не было обычной издевки. – Я вот все думаю об этом Луции Вере. Он ведь, пусть благодаря артефакту, и в самом деле стал великим магом. Наверное, одним из самых сильных на Гебе. Зачем же ему все это было нужно?! Да за один эликсир жизни ему бы поставили памятник! У него бы и так было все – богатство, слава, могущество! Ну почему же он предпочел карьеру тайного злодея? Допустим, у него бы все получилось, и он разыграл эту комедию с «Титаником» до конца. А что он думал делать дальше? Ведь рано или поздно правда все равно вылезла бы наружу, и против него выступили бы все маги Империи, да и не ее одной.
Крис ответил не сразу.
– Знаешь, Натали, – наконец высказался он. – Наш приходской священник (ну, ты ж его знаешь, отец Валентин) по случаю успешного спасения «Титаника» произнес целую проповедь. Мол, зло, как бы ни было могущественно, уничтожает самое себя, нося в себе семена собственной гибели. С высшей точки зрения это, наверное, так и есть. Но я скажу попросту: несмотря на все свои знания, образованность и ум, Луций Вер, как почти все злобные люди, был, в сущности, дураком. Иначе бы и в самом деле не стал бы на скользкую дорожку…
На этом месте их философская беседа была прервана самым неожиданным образом.
Без стука распахнулась дверь конторы, и внутрь ворвалось существо совершенно дикого вида.
Почти семифутовый рост и крепкая фигура невольно заставили Натали вспомнить о пистолете в сумочке.
Но тут она разглядела нежный овал лица под копной рыжих, мокрых от дождя волос, заплетенных в две толстые косы, и мощные всхолмия, натягивающие одежду, и поняла, что к ним зачем‑то пожаловала дама.
Выглядела гостья, надо сказать, и в самом деле странно и дико – ни дать ни взять, персонаж комического фильма из жизни богачей.
Атлетическая и в то же время женственная фигура привлекала внимание, хотя, пожалуй, с полпудика, а то и больше, красотке было бы невредно сбросить.
Волосы стягивала блестящая диадема с бериллами и жемчугом. Ноги были обуты в сапоги золоченой кожи, выше которых стройные конечности обтягивали черные в искорку лосины. На плечах странная гостья носила длиннополый шелковый плащ расцветки павлиньего пера. На груди, или, точнее, поверх нее, свисал на золотой цепи мобильный коннектор, инкрустированный бриллиантами. Дополняли эту картину большие, в пол‑лица, черные очки. Это зимой, когда и так солнца мало!
Несколько секунд богатырша с напряженной растерянностью оглядывала помещение, переводя взор с Натали на Криса и наоборот.
– Присаживайтесь, ваше высочество, – благожелательно кивнул Лайер, словно не удивившись ее появлению. – Не подобает даме и венценосной особе стоять, когда мужчина сидит.
«Высочество?! Это какое еще такое высочество?!» – во все глаза уставилась на гостью блондинка.
При последних словах посетительница на пару мгновений словно окаменела, а потом обреченно бухнулась в кресло.
– Значит, правду говорят, что от вас и в самом деле ничего не скроешь! – прогремела она трубным басом, как нельзя более подходившим к ее внушительному виду. – Да, запираться нет смысла. Я и в самом деле Брунгильда, наследная принцесса Саксонии. Я к вам прямо с дирижабля! Летела всю ночь, чуть не угробила корабль… Мне нужно было увидеть вас, потому что… только вы можете мне помочь!
И вдруг отчаянно, взахлеб разрыдалась.
– Успокойтесь, домина Брунгильда, вы среди друзей. – Сыщик был сама предупредительность и галантность. – Думаю, мы сможем помочь вашей беде. Натали, душечка, свари кофейку ее высочеству…
Торопливо закивав, Куркова упорхнула в приемную.
– Ох, кажется, опять вляпались в историю! – бормотала она про себя, налаживая кофейник под аккомпанемент доносившихся из‑за дверей шефова кабинета могучих всхлипов, – Нет, надо было все же стать супермоделью!
Почтенные граждане в такую погоду сидят дома и стараются без нужды не покидать уютного крова.
В своей конторе на семнадцатом этаже Сераписского делового центра Крис откровенно скучал.
Хотя день был весьма знаменательный.
Сегодня исполнилось ровно полгода с того момента, как «самый опасный преступник‑маг столетия», как его окрестила пресса, он же Корнелий Луций Вер, он же Сай Тояма, вошел в жизнь Кристофера Лайера.
Но нынче вряд ли кто посетит скромные апартаменты частного сыщика‑мага. Так что можно спокойно пить свой любимый аунакский кофе высшего сорта, благо теперь нужды экономить больше нет. Равно как и предаваться размышлениям о странностях бытия.
Если вот только компаньонка соблаговолит выключить новенький ниппонский визор, куда по обыкновению пялится и бормотание которого уже начинает раздражать.
На экране визора что‑то вещал вечный Рекс Арбитр – любимец домины Курковой (как и половины слабого пола Сераписа с окрестностями). Прислушавшись, сыщик вздохнул – знаменитый светский хроникер вел репортаж с бракосочетания Роксаны Сабины Трималхион и Ариэля Кархона.
Потом был показан пикет атаульфовцев возле магистрата, где происходила церемония. Длинноволосый тип с фирменной челкой, захлебываясь слюной, верещал что‑то об иудейско‑христианском заговоре и совращении поклонниками бога Яхве честных язычниц.
И вновь во весь круглый экран – довольная физиономия Рекса. Среди его черных как смоль волос благородно поблескивала седая прядь – якобы память о тяжелых днях катастрофы «Титаника» и его чудесного спасения. На самом деле, конечно, прядь крашенная: этого живчика такими мелочами, как кораблекрушение и провал в другой мир, не проймешь.
Видно, бодряческий тон журналюги достал и Куркову, и она щелчком пальцев вырубила агрегат.
Некоторое время детектив наслаждался тишиной.
– Шеф, – вдруг тихо и серьезно спросила зеленоглазка. – А когда все же у тебя возникли первые подозрения насчет Тоямы? Ну, то есть этого Луция Вера.
– Ну, если честно, – вздохнул Крис, – то весьма давно. Я ведь все‑таки профессионал и просто обязан был подозревать всех, кто мог быть причастен к делу. А раз преступление совершено с помощью магии, то вполне логично подозревать мага. Даже если он вне подозрений, – сострил кинокефал. – Правда, мерзавец то и дело ловко переключал все наше внимание на Элмса…
Сыщик вздохнул.
– Да, вот кого по‑человечески жалко. Бедолага Грегуар со своими завиральными идеями случайно оказался в поле зрения Луция Вера, и у того возник дьявольский план – выдать своего слугу, расколдованного африканского зомби‑чародея, за него. Вряд ли мы когда‑нибудь узнаем наверняка, но полагаю, что Элмс сам отдался в руки своему убийце. Видимо, он был так рад, что нашелся хоть кто‑то, кто принимает его всерьез…
В голосе начальства Натали послышалось неподдельное сочувствие.
– Конечно, остаются мелкие детали, вроде того – как удалось передать зомби не только внешний облик, но и черты характера и особенности поведения мага‑неудачника так, что никто не заподозрил подвоха. Но я, откровенно говоря, рад, что это знание умерло вместе с Тоямой‑Вером. Тело настоящего Элмса, по всей вероятности, покоится где‑то на дне Сераписской бухты. Думаю даже, – размышлял Крис вслух, – его сожрал чернокожий колдун: у бывших зомби, которых не просто вернули к жизни, а превратили, очень странные гастрономические вкусы…
Блондинка невольно перекрестилась.
– Подозреваю, сперва Вер предполагал сделать зомби и из самого Элмса, а потом поступить точно так же, как и с этим Данудой, тем самым получив двух полностью покорных его воле магов. Но потом что‑то у него не получилось, или просто он решил не рисковать. Судьбе было угодно, чтобы черты африканской бабки проявились в Элмсе чуть сильнее, чем можно было ожидать. И это решило его судьбу. Впрочем, я прошел по цепочке с другого конца.
Сыщик с наслаждением отхлебнул кофе.
– Учителю Истины неизменно были известны все наши шаги. Моя испорченная машина, неудача с вылазкой в офис Элмса. Мне все время казалось, что этот Учитель находится чуть ли не рядом со мной, дышит мне в затылок, ест за одним столом. С того же момента, когда стало ясно, что Элмс на «Титанике» не один, круг подозреваемых здорово сузился. Хотя Вер, благодаря своему умению наводить на меня морок, которое он опробовал еще при первом нашем знакомстве, сумел на какое‑то время обеспечить себе алиби. Представь: он сидит со мной в суши‑баре. Мы мирно беседуем. Меня отчего‑то разморило, всего на какую‑то «секунду». Потом приходишь ты и заявляешь, что поймала Элмса на горячем, подслушав его разговор с кем‑то, голос которого тебе показался знакомым. Ну как мы могли предположить, что, когда ты ушла первый раз, он меня загипнотизировал, быстренько улизнул, переговорил с сообщником и вернулся назад. Признаюсь, сначала я не мог сложить все воедино и подозревал буквально всех, вплоть до твоего капитана Айсберга и этого старого симпатяги Уркварта.
Куркова накуксилась.
– Христофор Бонифатьевич! Попрошу впредь не упоминать при мне имени этого… этого… Променять меня – меня! – на эту… вешалку, набитую деньгами! И все ради пошлого наследства! Ух, сребролюбивая гадина! Даже службу оставил.
– Не суди его слишком строго! – печально улыбнулся детектив. – В конце концов, ему придется пожертвовать собственным именем и стать из Кархона Трималхионом. Таково было главное условие нашего бывшего клиента. Как уж там ему удалось обойти закон о наследовании сенатских майоратов, ума не приложу. Полагаю, что у кое‑кого из членов Верховного суда на счетах прибавилось по парочке миллионов…
– Шеф! Хватит уже об этой… мокрице!
– Все, все! – поднял руки вверх Лайер. – Потом наш противник допустил несколько досадных оплошностей. Смотри сама. Он убивает лже‑Элмса, хотя в этом не было никакой надобности. Но Вер боялся, что под воздействием «сыворотки правды» колдун выкажет своего настоящего хозяина. Решающим же оказался этот сосуд… Вспомни мою проверку. Тояма стал отнекиваться, когда я спросил, не слышал ли он слов капитана об артефакте. Потом свидетельство предводителя птилай'йи, которого Сай вероломно обманул, а затем наверняка и смертельно ранил, избавляясь от лишнего свидетеля… Старый жабоид чуть ли не прямо ткнул в предателя пальцем, но некстати скоропостижно умер. Ну, а кроме того…
Крис вновь налил себе кофе и, медленно смакуя тонкий вкус напитка, сделал несколько глотков.
– Так что же «кроме того»? – напомнила заинтригованная девушка.
– А кроме того… – Лайер хихикнул. – Запах.
– Что – запах? – не поняла Натали.
– Запах, – оскалил все сорок острых зубов Крис. – Дело в том, что люди разных племен и народов слегка различаются по запаху. И настал момент, когда я задал себе вопрос: а почему уважаемый ниппонец Сай Тояма, мало того что скверно говорит на «родном» языке…
– Скверно? – невежливо перебила начальство зеленоглазка.
– Ну да. Вот скажи, ты слышала от него хоть единожды фразу, полностью произнесенную на ниппонском наречии?
– Нет, – немного подумав, удивилась Натали.
– Вот и я тоже. Надо же: «Кариса‑сан»! Да любой, начинающий изучать язык Страны солнечного корня знает, что уважительная приставка «сан» добавляется к фамилии, а не имени того, к кому обращаются. Ему надо было бы обращаться ко мне «Лайер‑сан». Но Бог с ним, с языком. Так этот ниппонец и пахнет, словно какой‑нибудь римлянин! Все же нюх в нашем деле значит многое!
Он многозначительно вздел вверх указательный палец правой руки.
– Христофор Бонифатьевич, – вдруг после паузы произнесла Натали, и на сей раз в ее голосе не было обычной издевки. – Я вот все думаю об этом Луции Вере. Он ведь, пусть благодаря артефакту, и в самом деле стал великим магом. Наверное, одним из самых сильных на Гебе. Зачем же ему все это было нужно?! Да за один эликсир жизни ему бы поставили памятник! У него бы и так было все – богатство, слава, могущество! Ну почему же он предпочел карьеру тайного злодея? Допустим, у него бы все получилось, и он разыграл эту комедию с «Титаником» до конца. А что он думал делать дальше? Ведь рано или поздно правда все равно вылезла бы наружу, и против него выступили бы все маги Империи, да и не ее одной.
Крис ответил не сразу.
– Знаешь, Натали, – наконец высказался он. – Наш приходской священник (ну, ты ж его знаешь, отец Валентин) по случаю успешного спасения «Титаника» произнес целую проповедь. Мол, зло, как бы ни было могущественно, уничтожает самое себя, нося в себе семена собственной гибели. С высшей точки зрения это, наверное, так и есть. Но я скажу попросту: несмотря на все свои знания, образованность и ум, Луций Вер, как почти все злобные люди, был, в сущности, дураком. Иначе бы и в самом деле не стал бы на скользкую дорожку…
На этом месте их философская беседа была прервана самым неожиданным образом.
Без стука распахнулась дверь конторы, и внутрь ворвалось существо совершенно дикого вида.
Почти семифутовый рост и крепкая фигура невольно заставили Натали вспомнить о пистолете в сумочке.
Но тут она разглядела нежный овал лица под копной рыжих, мокрых от дождя волос, заплетенных в две толстые косы, и мощные всхолмия, натягивающие одежду, и поняла, что к ним зачем‑то пожаловала дама.
Выглядела гостья, надо сказать, и в самом деле странно и дико – ни дать ни взять, персонаж комического фильма из жизни богачей.
Атлетическая и в то же время женственная фигура привлекала внимание, хотя, пожалуй, с полпудика, а то и больше, красотке было бы невредно сбросить.
Волосы стягивала блестящая диадема с бериллами и жемчугом. Ноги были обуты в сапоги золоченой кожи, выше которых стройные конечности обтягивали черные в искорку лосины. На плечах странная гостья носила длиннополый шелковый плащ расцветки павлиньего пера. На груди, или, точнее, поверх нее, свисал на золотой цепи мобильный коннектор, инкрустированный бриллиантами. Дополняли эту картину большие, в пол‑лица, черные очки. Это зимой, когда и так солнца мало!
Несколько секунд богатырша с напряженной растерянностью оглядывала помещение, переводя взор с Натали на Криса и наоборот.
– Присаживайтесь, ваше высочество, – благожелательно кивнул Лайер, словно не удивившись ее появлению. – Не подобает даме и венценосной особе стоять, когда мужчина сидит.
«Высочество?! Это какое еще такое высочество?!» – во все глаза уставилась на гостью блондинка.
При последних словах посетительница на пару мгновений словно окаменела, а потом обреченно бухнулась в кресло.
– Значит, правду говорят, что от вас и в самом деле ничего не скроешь! – прогремела она трубным басом, как нельзя более подходившим к ее внушительному виду. – Да, запираться нет смысла. Я и в самом деле Брунгильда, наследная принцесса Саксонии. Я к вам прямо с дирижабля! Летела всю ночь, чуть не угробила корабль… Мне нужно было увидеть вас, потому что… только вы можете мне помочь!
И вдруг отчаянно, взахлеб разрыдалась.
– Успокойтесь, домина Брунгильда, вы среди друзей. – Сыщик был сама предупредительность и галантность. – Думаю, мы сможем помочь вашей беде. Натали, душечка, свари кофейку ее высочеству…
Торопливо закивав, Куркова упорхнула в приемную.
– Ох, кажется, опять вляпались в историю! – бормотала она про себя, налаживая кофейник под аккомпанемент доносившихся из‑за дверей шефова кабинета могучих всхлипов, – Нет, надо было все же стать супермоделью!