Лещенко Владимир. Звероликий

   На Главной линии припозднившиеся пассажиры иногда видят Черного Короля – высокого мускулистого негра в мантии, шутовской медной короне и со скипетром. Этого африканского царька продал в рабство полтысячелетия назад его родственник, а в Сераписе купил какой‑то содержатель цирка и показывал могучего дикаря обывателям по три медяка с носа. («Да, жестокие были времена…») Так он и бродит с тех пор, видать, ждет поезда, что отвез бы его обратно в Африку.
   В районе Старого порта, там, где еще сохранились камни древних причалов, сложенных руками атлантов, проходит древний тоннель, называемый коротко и емко – Четверка. Отличается он тем, что четыре человека по нему пройти не могут. Если идут три или пять – ничего не видят, все как обычно: тихий пустой тоннель, даже крыс не встретишь, хотя в Старом порту их пруд пруди. Но не дай боги пойти по нему четверым – никто из решившихся на такое не дойдет до конца и не вернется обратно – исчезают, словно их и не было…
 
   – Что ни говори, а тайн много под землей, – вступил в разговор техник, перебивая «подземельщиков». – Я сам работал в туннеле на семнадцатом перегоне, когда наткнулись на тот дом.
   Мастер Марк вытащил из кармана небольшую бутылку.
   – Давайте, ребята, запейте – что всухомятку‑то жевать. Хорошее пиво, «Магнат», – жажду утоляет превосходно.
   Все, не исключая мага, приложились к сосуду.
   – А чего пены нет? – осведомился Пако. – У «Магната» пена должна быть…
   – Оно и видно, что в пиве ты понимаешь больше, чем в подземных делах, – уничижительно припечатал Марк. – Тут давление все‑таки – мы ж на какой глубине?! Давай сюда, а то плохо станет – на глубине хмельное, бывает, так по мозгам бьет…
   Забрав флягу, продолжил:
   – Так вот, рубим мы тот тоннель, смотрим – пещера. А маг наш, между прочим, не видел – говорил, что скала сплошная. Ну, глядим, а там, в середине, вилла настоящая, мраморная. Фронтон черно‑белым мозаичным панно украшен, перед домом фонтан, и фонари с кристаллами, правда, дрянными: светят в четверть накала и красным отливают – как угли тлеющие. Внутри мебель, ковры – все в труху, конечно. Кто построил, зачем?
   – Может, сама под землю ушла? – высказался Пако.
   – Сама‑а? – презрительно протянул мастер. – Да там сплошной скалы футов сто было. Говорю – нормальная пещера…
   Эгмонт Корнелий слушал вполуха и думал о другом. Тайны – это, конечно, интересно, но к его работе касательства не имеют. А вот кое‑что другое имеет. Что бы там отцы города ни говорили и как бы ни распинались, но подземка становится все хуже и хуже.
   О ней слишком мало заботятся. Ее на памяти Корнелия чистили только один раз за много‑много лет.
   В вагонах и на станциях грязно, в тоннелях обосновались миллионы крыс, и часто можно наблюдать, как крыса не торопясь переходит станционную платформу.
   Электрическое освещение в вагонах почти не работало, а на переоснастку светокристаллами денег, как всегда, не было.
   Благодаря давно выработавшей срок, сто раз чиненной гидравлике вагонные двери плохо открывались и закрывались.
   Из‑за дрянной изоляции проводки в прошлом году было три пожара, и лишь чудо и боги уберегли от человеческих жертв.
   К тому же из‑за постоянных опозданий поездов невозможно вовремя доехать на работу, да и вообще никуда. Дошло до того, что станция «Альсиона», в самом центре города, одна из самых старых и нужных, уже год как закрыта – лифт, не менявшийся с самой постройки, износился до предела, а на новый у города не нашлось денег.
   Да уж, в свой семидесятилетний юбилей сераписский метрополитен еще очень далек от совершенства.
 
   …Минут через двадцать, когда люди собирались уходить, Пако вдруг почувствовал, что выпитое пиво просится наружу. Знаками объяснив, что ему нужно уединиться, он подался по узкому проходу.
   Ибер прошел шагов сто и в небольшой камере, куда выходило несколько проходов, решил, что можно сделать необходимые дела.
   И тут, напрягшись, вздрогнул – из бокового ответвления доносились чьи‑то шаги.
   Кто тут может бродить? Такие же «подземельщики», как он? Искатели кладов? Заблудившийся горожанин, сдуру сунувшийся в катакомбы? Воры, прячущие краденое добро? Или…
   Шаги быстро приближались, и Пако, жалея, что не захватил с собой кайло, юркнул в соседнюю пещерку, погасив фонарь.
   Через минуту в неверном синеватом свете появились гости подземелья. Двое. Один из которых был несомненным уроженцем Африки, а второй – галлом или аллеманом.
   На темнокожем был потрепанный пятнистый мундир маскировочной, камуфляжной окраски. Второй был облачен в элегантный черный костюм (как с великосветского приема), а шелковый шейный платок был заколот булавкой с крупным бриллиантом. Высокие резиновые сапоги – такие же, как у Пако, – придавали ему еще более неуместный вид.
   Чернокожий освещал путь «вечным» карманным фонарем.
   Чем‑то непонятным, какой‑то темной жутью повеяло на иберийца от этой странной парочки. Что‑то было не так в равнодушно презрительном лице франта, в размеренных движениях негра в мундире.
   Чуть задержавшись на перекрестке и перебросившись парой непонятных слов, они скрылись в одном из проходов, причем подземельщик не понял толком в каком.
   Дождавшись, пока шаги затихнут, Пако бросился бежать к друзьям.
   – Там… там я видел… – забормотал «дыролаз».
   – Ну, чего тебе? Чего ты там узрел?
   – Там… негр…
   К своему удивлению, Унай вдруг обнаружил, что не помнит подробностей встречи. Непонятные личности проскользнули по краю сознания, как персонажи сна.
   Его растерянность товарищи истолковали по‑своему.
   – Что – в короне и с посохом? – справился Эгмонт.
   – Н‑нет, в мундире, – убито сообщил ибер.
   – И в каком же мундире? Имперского маршала? – ехидно пожал плечами Густав.
   Пако помотал головой:
   – В этом, пятнистом, нового типа…
   – Да, друг, все ж не надо было тебе пить пиво, – пошутил Марк, и все остальные заулыбались.
   Впрочем, мастер Марк не преминул хлопнуть себя по заднему карману, где лежал взятый «на всякий случай» увесистый «ланселат».
   – Ну, пошли, посмотрим, что ль, чего ты там увидел…
   Но когда они вышли к перекрестку, там никого не оказалось, и даже следов на мокрой глине пола вроде как не было заметно.
   – И где же твой негр?
   – Да видел я его своими глазами, – начал оправдываться ибер. – И мужика того, другого…
   – Вообще‑то, под землей иногда такое может привидеться… – философски заметил маг.
   – Пить надо меньше, – отрезал мастер. – Пошли, нам еще седьмой участок проверять.
   Однако когда они уходили, пол под их ногами чуть вздрогнул, и на пределе слышимости долетел какой‑то непонятный звук.
   Словно проседала скальная почва или обвалилась какая‑то пещера. Или… нечто очень большое передвигалось по колоссальной пещере где‑то глубоко под ними.
 
   Преодолеть пещерные лабиринты, спуститься в глубокие колодцы, проникнуть в тихие спокойные подземелья – несложная задача для того, кто владел магией так, как этот человек.
   Он безошибочно шел, наверняка зная, куда и зачем идет. И, пройдя еще с километр после небольшого зальчика, остановился у глухой стены.
   – Дальше я пойду один, – сообщил спутнику.
   – Хозяин? – чуть удивился чернокожий. – Это… н‑не опасно?
   – Это опасно для тебя: у меня всего лишь одна Звезда. Стой и жди – я ненадолго.
   И шагнул прямо в камень.
   Конечно, не буквально в камень – просто есть в мире подземелья, где не все проходы видны обычным глазом. И даже не совсем обычным…
   Он спустился узким каменным штреком, уходящим вниз, – шероховатый известняк и ступеньки полированного мрамора, неведомо кем и когда (даже ему неведомо) проложенные тут. И оказался в длинной извилистой пещере, носившей, однако, следы пребывания людей – пусть и давнего.
   Расставленные вдоль стен алтари – грубые гранитные глыбы, разбитые сосуды, погасшие светильники, следы жертвоприношений, кажется, не только животных, но и человеческих…
   Но гостя это, судя по всему, не беспокоило.
   Спокойно прошел мимо алтарей и древних костей, по покоям, облицованным блоками известняка, скрепленного позеленевшими, полусъеденными временем бронзовыми скобами.
   И вот он остановился на краю большого провала, куда выходила пещера. Далеко внизу слабо поблескивает вода, еле заметно колеблющаяся. Тяжелый соленый запах свидетельствовал, что это воды Срединного моря, проложившие себе путь сквозь пещеры.
   От черного зеркала вод исходила какая‑то мрачная угроза.
   Но человек не боялся того, что может прийти из черной воды, – он знал, что оно явится.
   И таки дождался.
   Вначале забурлила, замутилась вода, и подземелье наполнилось гнилостным духом, сильным запахом тухлой рыбы, словно зловоние сочилось сквозь камень.
   А затем там, внизу, засиял бледно‑зеленый потусторонний свет.
   И громадное бесформенное создание поднялось из бурлящей воды. Тело его казалось высеченным из древнего камня, огромную гору живой плоти венчала уродливая осьминожья голова, тяжелые щупальца вспенивали стоячую воду.
   А вокруг него плавали, плескались человекоподобные зеленоватые тела существ, похожих одновременно на людей и на земноводных. С перепончатыми лапами, жабрами и широкими лягушачьими ртами, с громадными вытаращенными глазами.
   – Й‑яа! Й‑яа!
   При виде стоящей на краю провала фигуры они завыли и задергались в экстазе предвкушения и, шлепая конечностями, принялись выбираться на каменный пандус, готовые устремиться вверх, где их дожидался обманчиво беззащитный человек в дорогом костюме.
   Тот совсем не испугался, а просто вынул руку из кармана и протянул в сторону готовых броситься в атаку гуманоидов грубо выпиленную из камня неровную звезду на цепочке.
   Та вспыхнула ярким светом.
   Серо‑стальные лучи упали на воду, на моллюска, на глубоководных. И те (куда только девались ярость и азарт?!), жалобно хныкая, попрыгали обратно в воду. Бурля и болезненно ухая, ушел в воду, прячась от этих беспощадных лучей, и гигантский головоногий.
   Затем на камни внизу выбрался предводитель этой жуткой оравы – бледный от старости, сгорбленный и морщинистый, проживший невесть сколько лет.
   Он крепко сжимал обеими руками небольшую палочку золотистого цвета, наверное, дающую ему защиту против лучей талисмана.
   Скорее всего, довольно скверную – человекоподобный морщился и старался уйти в тень.
   – Ну? – громко спросил пришелец.
   Голос его прозвучал надменно и сухо, словно господин обращался к жалкому рабу.
   – Что привело вас в этот запретный для вас мир?
   – От‑отдай с‑сос‑суд, – прохрипел старейшина глубоководных.
   Было видно, что человеческая речь дается ему с трудом.
   – Что? – наклонился чародей. – Не расслышал – повтори!
   – Отдай‑й сос‑суд Черной Мать‑тер‑ри!
   – Не понял? Какой матери? – с усмешкой осведомился человек.
   – Сос‑с‑су‑у‑уд! – яростно повторил глубоководный. – Отдай‑й! Это н‑не твой‑йе!
   – Сосуд, значит? А может, тебе лучше пойти за ним к этой самой матери? – рассмеялся собеседник.
   Прочие пришельцы, высунувшись из воды, зло заквакали, рассерженные такой непочтительностью к своему вождю.
   – Т‑ты приш‑шел, т‑ты знал‑л, что мы будем тут‑т!!! Отдай, мы заплатим… с‑сколько скажеш‑ш‑шь!!! Золотом заплатим!
   – Ну и зачем мне это ваше золото, которое вы наворуете в утонувших кораблях? – поинтересовался человек. – И, кстати, зачем вам сдался этот сосуд?! Все своего головоногого папашу разбудить хотите? А может, не надо – пусть себе спит и видит сны?
   – Если не отдаш‑шь, – зловеще прошипел белесый, – не поможет и эта твой‑йя Звез‑зда!
   – Ты мне тут не грози, – теперь в голосе чародея прозвучала раздраженная злоба. – Ты подумай, что будет, если я начерчу прямо сейчас знак Акло? Или призову Хастура? Ладно, вам будет плохо – так узнают же и Старейшие, что вы влезли в запретный мир… Ежели Они рассердятся, вам не поздоровится – взбредет им в головы, что вы слишком уж опасные, и сбросят вам прямиком на этот ваш подводный хлев бомбочку этак мегатонн в двести…
   – Не начертиш‑шь! НЕ УС‑СПЕЕШ‑ШЬ!
   Глубоководный поднял над головой золотистую палочку, что‑то выкрикнул на булькающем языке – и сероватый свет звезды начал отступать. Торжествующе трубя, его собратья начали выпрыгивать на камни пандуса.
   Ни единый мускул не дрогнул на лице человека.
   – Верно, не успею… Зато успею бросить в воду вот это!..
   И вынул из другого кармана небольшой марлевый узелочек, присыпанный рыжей пылью.
   – Ну, как, тритон‑переросток, узнаешь порошочек‑то?
   Старый земноводный прямо‑таки зашатался и стал еще более бледным, верно, от страха.
   Прочие глубоководные пронзительно заплакали в ужасе, гигантское существо, размахивая щупальцами, тоже казалось весьма испуганным.
   – Ну, то‑то, – рассмеялся колдун. – Чай не все мозги у тебя от старости ссохлись! Если уж я узнал, где у вас портал, то догадаться, что вы научились отражать Звезду Р'лайха для меня как два пальца… намочить, – самодовольно сообщил он. – Ладно, некогда мне с вами трепаться. Я согласен отдать вам ровно треть эликсира, имеющегося у меня.
   – С‑сколько с‑скажеш‑шь – вс‑се заплатим!!! – простонал старый птилай'йи.
   – А заплатите вы мне вот чем…

Глава девятая
ИЗГНАНИЕ ИЗ ХРАМА

   – А каким боком здесь может быть замешана Иудея? – нахмурился Трималхион, выслушав доклад Криса.
   Собеседники находились в уже знакомой сыщику «новоегипетской» гостиной в загородном имении набоба, где Лайер вновь очутился после того, как сегодня утром позвонил Киру Александру и попросил того о свидании. Дескать, готов представить предварительный отчет по делу. Богач ответил молниеносным приглашением на обед. И даже свой личный автомобиль прислал по такому случаю, что свидетельствовало как о крайней заинтересованности в результатах дознания, так и в возросшем доверии к сыщику.
   Натали, как обычно, находилась на семинарах по «практическому воскрешению», так что пришлось ехать без нее, Кристофер уже прикидывал, какой скандал закатит ему по этому поводу блондинка и во сколько ауро обойдется замять инцидент.
   По приезде на виллу его уже безо всяких эксцессов тут же провели в дом. Причем провожатой была та самая Сабина Лу, с которой Лайер познакомился при весьма своеобразных обстоятельствах.
   Было видно, что девица не держит на него зла за унизительное для любого профессионала поражение. И это указывало на довольно высокий уровень ее подготовки. Только подлинный профи мог признать превосходство противника и смириться с ним. Тем более что в данный момент они находились в одной команде. Что и подтвердила Сабина, ни мгновения не колеблясь, ответив на предложенное Крисом на пороге гостиной рукопожатие.
   В комнате, помимо самого хозяина, находился его личный маг и ясновидец. Завидев сыщика, ниппонец тут же вскочил со своего места, подлетел к гостю и, уважительно подцепив его под локоток, проводил к креслу. Усадил и трижды поинтересовался, удобно ли там Кариса‑сану. Потом радушно предложил кофе, от которого детектив, само собой, не отказался.
   Все это время банкир, набычившись, сидел за столиком из черного дерева и безмолвствовал. Походя при этом на изваяние какого‑то древнеегипетского фараона. Какого именно – Лайер вспомнить не мог.
   Дождавшись, когда Крис отставит пустую чашку, Трималхион нетерпеливо хлопнул рукой по поручню кресла, отчего то жалобно скрипнуло, и велел:
   – Докладывайте!
   По мере рапорта его лицо все больше наливалось кровью, однако же он не перебивал, внимательно слушая и вникая в получаемую информацию. И только когда сыщик закончил, Кир Александр задал свой первый вопрос.
   Крис немного подумал. Он и сам был пока не в состоянии объяснить все толком. Так, имелись кое‑какие догадки, не больше.
   – Тут есть два варианта. Либо действовал иудей‑одиночка, по каким‑то причинам питающий вражду к Элмсу. Либо…
   Немного замешкался.
   – Либо?.. – переспросил набоб, подавшись корпусом вперед.
   – Либо этим делом заинтересовалась Великая Иудея. Полагаю, что второе более вероятно. Слишком уж хорош был этот ночной визитер.
   – А им‑то что за дело? – недоверчиво скривил губы Кир Александр.
   – Ну… – развел руками Лайер и посмотрел на Сая Тояму, как бы ища у того поддержки.
   Ниппонец кивнул неизменным клобуком и обратился к нанимателю:
   – Тут есть тонкость. Синедрион мог затеять проверку. Так, на всякий сручай…
   – Какой еще случай?! – заревел Трималхион. – Какой интерес этим раввинам до нашего целителя?! У них что, своих забот мало? Пускай лучше с арабами управятся! Вот я сейчас позвоню Ироду и напрямую у него спрошу, знает ли он, чем его попы занимаются?!
   Он схватил трубку и уже сунул палец в дырку наборного диска, как рука Сая мягко легла на его руку. Кир Александр дернулся, как от удара током.
   – Что тако‑ое?!
   – Не думаю, что царь в курсе дера. Синедрион впорне мог действовать на свой страх и риск. По иудейским законам, первосвященник не обязан отчитываться перед светскими врастями о своих действиях.
   А Крис в который раз убедился, в каких сферах вращается набоб.
   Вот так запросто поднять трубку и позвонить царю Иудеи Ироду Двадцать Четвертому вряд ли сможет еще кто‑либо из многомиллионного населения Сераписа.
   – Так какого дэва они хотят от нашего Элмса?!
   – Вполне возможно, что ничего не хотят, – развел руками Крис. – Просто решили проконтролировать ситуацию. Видите ли, некоторые… идио… нет, скажем так, фанатики отождествляют Учителя Истины с Иисусом Христом. А Элмса, как вы сами знаете, – с Учителем Истины…
   – Ну и?.. – все еще не понимал сути дела Трималхион.
   Сыщик вздохнул. Говорить на эту тему ему, христианину, было тяжело и неприятно.
   – Иисус – Сын Божий.
   – Да знаю! – отмахнулся зороастриец банкир. – И что с того? Мало ли у богов этих детей!
   – Он – Сын именно иудейского Бога.
   – Так в чем криминал?
   – Криминал здесь в том, что подлинный Иисус – это не только Сын Господа, но и Мессия – Избавитель. Появление Его, во‑первых, угрожает реформацией иудаизма и, следовательно, потерей кормушки для синедриона и всех его последователей, а во‑вторых, столкновением с официальной властью, так как Мессия должен вести победоносные войны, собрать все земли и диаспоры евреев и установить царство справедливости под духовным еврейским руководством.
   – Очевидно, – подхватил Сай, – что фигура черовека, несущего потенциарьную угрозу могуществу синедриона, не могра остаться без их внимания. А вдруг…
   – Хм, – фыркнул богач. – И что, у этих попов есть свои спецслужбы, способные проводить подобные расследования?
   – Даже несколько, – подтвердил Лайер. – Самая авторитетная‑«Яд‑Шаддай», то есть «Рука Всевышнего».
   – Твою мать!..
   Выругавшись, Трималхион неожиданно рассмеялся.
   – Послал же Ахурамазда союзничка! – молвил он, успокоившись. – Ладно. Продолжайте в том же духе. По поводу предстоящего отплытия «Титаника» не беспокойтесь. В любом случае я уже принял решение отправиться в этот круиз. Думаю, веселенькое будет плаванье. А мне уже давно пора встряхнуться как следует после всего пережитого. Врачи настоятельно рекомендуют.
   Он покосился на Тояму и снова обратился к детективу:
   – Вы как, не желаете с нами прогуляться? Разумеется, со своей очаровательной напарницей.
   «Вот и достойная компенсация!» – подумал Крис и, не колеблясь, кивнул. Игра стоила свеч.
   – Я так и думал! – довольно потер руки Кир Александр. – Каюты для вас уже зарезервированы.
   «Однако же он заранее предполагал неудачу расследования», – отметил кинокефал, прощаясь.
   Натали уже третий день присматривалась к новенькому. Этот парень в данный момент интересовал ее гораздо больше, чем то, о чем вещал с кафедры один из учеников Элмса (адептствующие дамочки почтительно называли таковых апостолами).
   Сыщица пристальным взором впилась в затылок молодого человека, который ну никак не желал реагировать на мощный поток флюидов, посылаемых в его сторону «зеленоглазой блондинкой весьма привлекательной наружности». А что, разве неправда? Ужели она хоть чуточку покривила душой, давая себе подобную характеристику?
   Ха, да если бы не эта греба… Если бы не их с Крисом детективная контора, где она, можно сказать, губит себя в самом расцвете лет, Натали уже давно бы блистала на подиуме. Уж сколько раз ее одолевал заманчивыми предложениями сам Захес, иногда появляющийся на раутах в доме деда Василия. И она неизменно отвечала мэтру отказом. А все почему? Да потому, что, несмотря ни на что, нынешняя работа ее вполне устраивает! Вот!
   Ей нравится следить за кем‑нибудь, собирая полезную информацию. До чертиков заводят все эти убегалки‑догонялки, где они с шефом попеременно играют то роль охотников, то роль добычи. Ну и, конечно, сам «отец и командир». Разве может она его бросить? Ведь он без нее в один момент прогорит…
   Но почему этот уподобился одинокому айсбергу в безбрежном океане?
   Засел от всех в сторонке и сверлит лектора страстным взглядом темно‑вишневых глаз.
   Или он того?.. Сторонник однополой любви?
   Куркова, естественно, против них ничего не имеет, но…
   Когда рядом буквально изнывает от любопытства и… всего такого… (ну, сами понимаете) молодая, здоровая девушка, то просто неприлично двадцатипятилетнему (или сколько ему там) парню почти двухметрового роста, с широкими плечами и узкими бедрами, с обалденными мускулами и лицом античного бога, обрамленным черными густыми кудрями, сидеть сиднем и тупо пялиться на лектора.
   Причем если бы и впрямь было интересно, то Натали еще могла понять (но не простить, нет!). А то ведь сущая ерунда.
   – Попробуйте себе мысленно представить человека, которого вы желали бы воскресить. Закройте глаза, сосредоточьтесь. И думайте. Думайте. Вспоминайте его облик, жесты, манеру говорить и одеваться…
   Ага, сейчас. Вообразила.
   Только закрыла глаза, а из темноты тут же выскочил он, таинственный бездушный красавчик. И почему‑то… совсем голый. Любопытно, любопытно.
   – Правильно. Молодцы. Я вижу, что все, находящиеся в этой аудитории, обладают задатками воскрешать.
   Вот же козел! Спугнул парня в самый интересный момент. Вместо него вдруг появилась недовольная физиономия Криса. По своему обыкновению, шеф ехидно прищурил правый глаз и ощерился, поблескивая зубами, словно собираясь ее укусить. Все‑все, работаю. Никаких романтических бредней.
   – Простите, Наставник.
   О! Вот это номер! Наш айсберг заговорить изволил.
   – Да, сын мой?
   – А когда мы, наконец, перейдем к практическим занятиям?
   Апостол – худой рыжеволосый тип с длинным носом и бегающими глазками – застыл, непонимающе захлопав ресницами.
   – Так мы же и занимаемся практикумом. Или вас что‑то не устраивает?
   В его голосе появились зловещие нотки.
   – Все это весьма умозрительно без наглядных примеров, – бесстрашно продолжал оппонент. – Хотелось бы воочию увидеть применение методик Учителя. А то как‑то слабо впечатляет.
   Рыжий достал из кармана платок и нервно промокнул лицо. Дамочки, сидевшие на первых скамьях, осуждающе зашушукались.
   – Да! – неожиданно для себя выпалила Натали. – Желаем чуда, так сказать! А то за что деньги платим? Причем немалые!
   Длинноносый затравленно посмотрел на нее.
   Обернулся и парень. Окинул Куркову оценивающим взглядом, как будто впервые ее увидел. И вдруг… заговорщицки подмигнул девушке. Та улыбнулась в ответ, задействовав все свои чары. К сожалению, напрасно. Потому как юноша уже снова обратил к ней свой вихрастый затылок.
   Ничего, главное – начать.
   С удвоенной энергией сыщица принялась наезжать на «апостола».
   – Итак, мы ждем, доминус! – чуть ли не в полный голос завопила она. – Или вы не в состоянии продемонстрировать истинность методик вашего начальника?! А может, их и вовсе нет, этих методик?!
   Бедный лектор явно не знал, куда деваться.
   И тут дверь в аудиторию отворилась и вошел… Грегуар Элмс собственной персоной.
   Он словно видел и слышал все, произошедшее здесь пару минут назад. Ибо сразу же принялся рассматривать зачинщиков бунта. Причем на крикливой смутьянке остановил свой взор всего лишь на мгновение, с гораздо большим интересом сосредоточившись на темноволосом парне.
   «О, и этот туда же», – обиженно надулась Натали.
   – Думается, – своим неподражаемым высоким и проникновенным голосом молвил целитель, – что и впрямь пришла пора кое‑что продемонстрировать…
   Он хлопнул в ладоши. (И снова на его руках были неизменные перчатки.)
   На его зов явились двое гоблинов из охраны.
   Натали заметила, что на уродцах отчего‑то были надеты широкие кожаные передники, как будто большеухие собирались заняться готовкой. В руках одного из них находилась большая плетеная корзина, прикрытая куском плотного полотна.
   Вот гоблин поставил кузовок на стол и бочком‑бочком отошел прочь, уступая место боссу.
   Элмс пружинистой походкой тигра, настигшего добычу, подошел к кафедре и быстро сдернул с корзины покрытие. Оттуда немедленно появились две гусиные головы – серая и белая.