Лисков Анатолий. Владыка смерти

ложе существо вздохнуло и повернулось, словно пытаясь отгородиться от
поднятого ими шума.
В мастерскую вошел Азрарн, и дрины, пища, тут же пали ниц. Повелитель
демонов подошел к ложу и взглянул на новый сосуд, в котором содержалась
теперь бессмертная сущность Симму - не душа или дух, а обгоревшие лохмотья
плоти.
- Маленькие искусники, - сказал он тихо, - вы хорошо поработали.
Польщенные и расчувствовавшиеся дрины долго целовали край плаща
Азрарна.
Отогнав слуг, князь демонов легонько прикоснулся к плечу Симму - тело
эшвы, в котором находилась теперь жизнь Симму, имело право и на его имя - и
глаза бессмертного открылись. Он взмахнул ресницами из черной травы, и
взгляд его лучистых глаз-агатов остановился на князе демонов.
Азрарн отвел боль, мучившую Симму, и вернул ему все остальное или
почти все. Ожили все чувства бессмертного - вкус, обоняние, осязание,
зрение, слух - кроме речи, ведь эшвы не могут - или не хотят - говорить.
Исчезла также и память. Симму пробудился, словно родившись заново, не помня
ничего о своем прошлом.
Его разум был чист и невинен. Ни следа не осталось от пережитого; ни
радости, ни боли. Его ждало первое пробуждение и первые впечатления. И
первым, кого он увидел в новом, неведомом мире, стал Азрарн Прекрасный.
Именно Азрарн спросил его;
- Скажи, кто ты?
Ответ заключался в вопросе. Это был первый урок. И, повинуясь князю
демонов, агатовые глаза бессмертного беззвучно ответили: "Демон и твой
подцанный. Разве этого мало?" Симму склонился перед Азрарном. Его
превосходно сделанное тело было таким же изящным, как и тела тех созданий,
которые послужили для него образцом.
Азрарн задумчиво посмотрел на бессмертного. Ему, и только ему,
предстояло завершить творение дринов. Он поднял Симму на ноги и увел с
собой.
Когда-то Азрарн сказал Симму: "Я сам выберу подходящее время. Пока оно
еще не пришло. Теперь это время неожиданно наступило. И не имело значения
то, что это был всего лишь магический ритуал... Замкнулся круг, затянулась
рана. Шепот демонов раздувает паруса Земли, а тьма их мира становится
зеркалом, в которое могут заглянуть люди...
Когда Азрарн провел рукой по папоротниковым волосам Симму, они стали
настоящими волосами; то же произошло и с травой ресниц, касавшихся щек
Азрарна. Глаза бессмертного наполнились слезами и, оставшись прекрасными,
перестали быть агатами. А когда Азрарн поцеловал Симму в губы, бархат
обернулся плотью, и все тело Симму стало из плоти и крови, совершенных и
удивительных, но не человеческих. А когда Азрарн овладел Симму, вновь
разрушив и пробудив его через подобные смерти муки наслаждения, каждый нерв
и мускул, каждая капля крови, весь Симму - внутри и снаружи - стал по-
настоящему живым. И это чудо совершил Азрарн. Даже среди смертных - и тогда,
и теперь - любовь творит чудеса; Азрарн же - вероятно, придумавший любовь,
- мог сделать с ее помощью намного больше, чем любой из смертных. И все же
Азрарн был для Симму королем и повелителем, а не любовником. Азрарн любил
немногих, да и те были смертными.
С тех пор Симму жил и странствовал с эшвами. Он жил в темном Нижнем
Мире и в лунные ночи поднимался на землю. Он стал тем, кем мечтал быть в
раннем детстве, бродил по ночным лесам, без слов созывая к себе зверей и
смеясь над человеческой глупостью. В пылающих грезах эшв он видел тех, кто
нашел его и заботился о нем на заре его жизни. Возможно, Симму бродил
именно с теми двумя эшвами, которые убаюкивали его своими чарами, когда он
был еще младенцем; а может, все трое и не подозревали о том, что они когда-
то давным-давно путешествовали вместе.
Волосы Симму не были больше абрикосовыми, а глаза - зелеными. И волосы,
и глаза бессмертного стали черными, как у любого демона. Тело Симму больше
не изменялось, становясь то мужским, то женским, он стал эшвой-мужчиной, но
демоны - а в особенности эшвы - подобны маятникам, их изменчивому, ничем не
стесненному естеству доступна всякая любовь.
На шее Симму все еще носил зеленый камень - точное подобие прежнего -
подарок Азрарна. Князь демонов часто дарил драгоценности своим подданным,
когда те угождали ему. Этот камень, сокровище Симму и предмет зависти его
новых братьев, зеленой звездочкой мерцал и вспыхивал среди теней. Поколения
за поколениями - убийцы, пробирающиеся по лесам, молодые девушки, по ночам
сплетающие венки и делающие амулеты, чародеи, совершающие колдовские
ритуалы, - захваченные врасплох демоном Симму, видели мельком зеленое пламя.
Легко и свободно шел Симму сквозь череду тысячелетий; бессмертие
перестало давить на него, ибо он был теперь эшвой. Истинно бессмертных - ни
демонов, ни богов - не страшит бесконечная жизнь. Она всего лишь одна из
сторон жизни и их таинственной сущности.
Вполне вероятно, что однажды ночью Азрарн отправил Симму навестить
безумного отшельника в далекой пустыне. Возможно, князь затеял некий
розыгрыш, над которым лишь он мог посмеяться. А может быть, совсем другой
эшва опустился у скалы и танцевал перед входом в пещеру. До того, о чем
Зайрек догадался благодаря этой встрече, он мог бы дойти и сам... Колдун
рыдал; а Симму вообще не плакал, разве что иногда, для развлечения,
расточительно и бессмысленно, как плачут лишь эшвы. Так бессмертный и жил в
Нижнем Мире, который стал ему наконец домом - впрочем, к этому все и шло.

Эпилог
Дом на колесах

Вдоль широкой равнины двигалось нечто невообразимое.
Мужчины в полях побросали серпы и встали, разинув рты. Женщины у
колодцев выронили от удивления горшки и черпаки. Собаки в деревнях лаяли
беспрерывно, а птицы взмыли вверх, хлопая крыльями, расцвеченными вечерним
солнцем. Такого зрелища здесь не видели уже лет тридцать, с тех пор как по
этим землям проезжал король, но воспоминание о великолепии королевской
процессии тускнело перед не правдоподобным зрелищем, открывшимся селянам.
Впереди процессии шествовали огромные угольно-черные слоны. Их красно-
золотую сбрую усыпали алмазы и бубенцы. На спине слона, шедшего первым
слева, удобно развалившись под навесом, в золотом седле, восседал толстяк,
по-видимому погонщик. Сзади, удерживаемое разукрашенными оглоблями и
бронзовыми цепями, катилось нечто вроде передвижного дворца с резными
деревянными стенами, красными лакированными дверями, окнами из цветных
стекол, черной фарфоровой крышей и шестью высокими башнями, увенчанными
куполами. Сооружение это было установлено на медной платформе, снабженной
двадцатью огромными позолоченными колесами. А медные спицы этих громыхающих
колес были сделаны в виде драконьих голов и при каждом обороте испускали
клубы благоухающего дыма.
Погонщик слонов не обращал особого внимания ни на раздававшиеся со
всех сторон громкие возгласы изумления, ни на тявканье собак, ни на визг
детей, бегущих за исполинским домом на колесах.
В маленькой тополиной роще у дороги приютилась харчевня. Купцы,
сидящие в саду, окликнули толстяка на слоне.
- Эй, иди к нам и выпей чашу вина за наш счет! Занятную штуку ты
везешь! Чем торгуешь? Толстяк остановил слонов.
- Я ничем не торгую, - ответил он звучным голосом. - Я - телохранитель
и, осмелюсь добавить, приемный дядя, или даже отец, той, которая готова
продать свой товар любому.
- Еще занятнее, - удивился купец, начавший разговор. - Женщина...
Интересно, что может продавать женщина?
- Боюсь, ты не о том подумал. Госпожа, путешествующая в этом
удивительном экипаже, - доверенное лицо одного могущественного владыки, его
посредница, и товары, которые она предлагает, тоже принадлежат ему.
- Так она не продает свое тело? - удивился купец.
- Да что ты! - воскликнул толстяк, замахав руками. - Ты что, никогда
не слыхал о Доме с Красными Дверями?!
Вокруг воцарилась странная тишина. Закат догорел, в небе осталось
только темно-розовое сияние вечерней зари. Тени, которые весь день жались к
тополям, теперь раскинули по земле свои крылья - но светильники в
деревенском кабачке еще не зажгли. В саду шелестели зеленые листья. "Да, да,
- шептали листья, - мы слышали о Доме с Красными Дверями. Кто же не слышал
о нем?" Купцы искоса, настороженно поглядывали на пышный дворец на колесах,
в наступивших сумерках казавшийся таинственным и призрачным.
- Слухи есть слухи, - сказал купец. - Думаю, им не стоит доверять.
- Дело твое, - отозвался толстяк. - Но если бы ты изменил свое мнение,
то мог бы навестить мою госпожу, так как на ночь мы остановимся на соседнем
холме. Ну, а теперь, - добавил он, - скажите, можно ли где-нибудь
поблизости купить сена для наших слонов? И есть ли тут кто-нибудь
косоглазый и не особенно добродетельный?..

***

Почти час купцы яростно спорили.
- Я не верю этим басням, - сказал один.
- Но дом и в самом деле на колесах, и двери у него красные, как
рассказывают. К тому же толстяк точно подходит под описание Йолсиппы-
бродяги, Ловкого Йолсиппы, бессмертного балагура, чей конь встает на дыбы
при одном упоминании о косоглазых.
- А кто госпожа, живущая в доме?
- Ну, если все остальное - правда, то это Кассафех, служанка самого...
- Тихо! Тихо, будь ты проклят!
Передвижной дворец застыл на вершине холма в четверти мили от деревни.
Два пылающих факела, воткнутые в землю перед его дверями, ясно обозначали
его местонахождение. Пока купцы шумели и спорили, один из них задумчиво
молчал. А когда все отправились ужинать, он встал и, дрожа, отправился к
Дому с Красными Дверями.
Это был серьезный мужчина средних лет, худощавый и скромно одетый.
Поднимаясь в темноте по склону холма, он прошел мимо слонов, стреноженных
на лугу. При его приближении они хрипло затрубили, словно извещая свою
госпожу о появлении просителя. Когда купец добрался до факелов, он увидел,
что Йолсиппа - если это и вправду был он - сидит перед покрытыми красным
лаком дверями и терпеливо поджидает его.
- Ну, и зачем же ты пришел? - закричал Йолсиппа. - Должно быть,
желаешь отыскать и разграбить какую-нибудь древнюю гробницу? А может,
жаждешь обменять на сокровища свою только что умершую любовницу? Или ты
замыслил погрузиться в сон, подобный смерти, способный обмануть мудрейшего
лекаря, чтобы укрыться от сборщика налогов?
Купец побледнел:
- Как можешь ты шутить, если и в самом деле служишь Ему?!
- Я служу своей госпоже, - ответил Йолсиппа. Теперь у купца не
осталось сомнений, что это тот самый Дом. - А вот она служит тому, о ком мы
говорим, - Улуму, Владыке Смерти.
Купец вздрогнул.
- Однако, - продолжал Йолсиппа, - я должен тебе кое-что сказать. Хоть
моя госпожа и способна попросить своего господина сделать тебе одолжение,
он может оказаться занят в данный момент и не придет на ее зов. Ты должен
понимать, что у него много важных дел. А теперь скажи, что привело тебя
сюда. Любовь, алчность или любопытство желаешь ты утолить?
- Если все, что говорят о твоей госпоже, правда, - твердо сказал купец
(хотя он старался скрыть испуг, это ему плохо удавалось), - да, если все
это правда, то я расскажу о своем деле только колдунье, которая живет в
этом доме, - Кассафех.
Йолсиппа пожал плечами.
- Как хочешь, - сказал он. - В любом случае у меня сейчас свидание с
мальчонкой, прислуживающим в кабаке. Хотя он и не косит, но уверял меня,
что может за три серебряные монеты развернуть свои глазки крест-накрест. -
Йолсиппа легонько постучал в красную дверь, которая тут же распахнулась. -
Заходи, - пригласил он и не спеша стал спускаться по склону холма, оставив
разинувшего рот купца в одиночестве.
Прошло некоторое время, прежде чем тот собрался с духом и вошел в дом
на колесах.
Убранство покоев Кассафех завлекало и манило. Со всех сторон горели
розовые светильники, открывающие взору всевозможные чудеса. Самой
удивительной была центральная комната - помещение с резными колоннами из
кедра, расписными стенами и сиреневыми шторами. В золотых вазах благоухали
прекрасные цветы; на полу лежала шкура огромного тигра, хитроумно
устроенные глаза которого смотрел на купца, куда бы он ни пошел, а из пасти
хищника вырывалось негромкое рычание. Рядом стоял ткацкий станок с
незаконченным радужным полотном. Купец осторожно приблизился к станку и
вдруг отскочил в сторону в неописуемом ужасе, потому что челнок неожиданно
дернулся.
- Не бойся, - послышался голос из-за станка. - Это всего лишь женщина
за работой.
Купец боялся, что его ждет встреча со старой и безобразной ведьмой, но
Кассафех оказалась молода и прекрасна, ее длинные блестящие волосы были
чуть светлее ее золотистого платья. Однако глаза колдуньи постоянно меняли
цвет, и одно это уже вселяло страх. Женщина, несмотря на приветливые слова,
надменно посмотрела на купца, так что он счел благоразумным трижды
поклониться.
- Не ты ли, - пробормотал он, - Кассафех?
- Да, это я, - услышал он в ответ. - А теперь садись и поведай, что
привело тебя сюда.
Купец присел на диван, оббитый расшитым шелком.
- Какое великолепие! - воскликнул он. - Мне кажется, я вижу сон!
- Это не сон, здесь все настоящее, - холодно ответила Кассафех. - В
моем доме нет иллюзий. - Казалось, ее раздражают подобные замечания. Купец,
чтобы не сердить ее, тут же принялся объяснять причину своего визита.
- Я бы никогда не решился побеспокоить тебя, если бы не мой
престарелый дед, - начал он. - Так вот, мой дед - а ему уже очень много лет
- клянется, что в молодости заключил договор с.., с тем господином,
которому ты служишь. По правде говоря, я всегда думал, что старик просто
выжил из ума и похваляется тем, чего не было. Однако мне пришлось
притворяться, будто я верю ему, так как после его смерти состояние должно
перейти ко мне, и поэтому вполне разумно потакать ему. И вот теперь, как ты,
верно, уже догадалась, мой старик устал от жизни и собирался покинуть этот
мир. С радостью он уверял меня, что ему уготовано местечко при дворе.., ты
знаешь чьем. Дед рассказал мне суть договора. В обмен на огромные богатства
из древнего саркофага, который охраняли столь ужасные стражи и заклятия,
что лишь.., э-э.., такой могущественный владыка, как твой господин, мог
совладать с ними... Так вот, в обмен на эти богатства мой дед обязался
провести тысячу лет во Внутреннем Мире, в обществе.., м-м-м.., известного
лица. Будучи приверженцем всего сверхъестественного, старик в своих снах
часто видел, что творится во Внутреннем Мире, который, вероятно, очень
изменчив. Там, судя по всему, все могут создавать иллюзии... - Тут купец
замолчал и вытер пот со лба. - Все прошло, как они и договорились, гробница,
казалось, ждала, пока придет мой дед и заберет сокровища. Теперь его
богатство почти что в моих сундуках, но... Однажды дед, пробудившись ото
сна, завопил, что отказывается умирать. По всей видимости, - продолжал
купец, - на деда снизошло новое видение Внутреннего Мира. Владыка Смерти
взял себе жену - настоящее пугало. Говорят, она вся синяя от яда, глаза ее
желтые и сверкают, а вместо правой руки - голая кость. Все обитатели
Внутреннего Мира падают ниц перед этой дамой, выражая свое почтение, а она,
надменная и властная сука, топчет ногами их спины... Но это еще не все.
Однажды случилось так, что Владыка долгое время отсутствовал, а когда
вернулся, то обнаружил, что эта госпожа взяла власть в свои руки. Ее зовут
Наразен, и когда-то она была королевой... Говорят, она заявила, что ее
обманом лишили трона и власти, и она будет править Внутренним Миром вместе
с Владыкой Смерти, и что она не собирается покидать его владения, когда
истечет ее тысячелетний срок. А чтобы придать силу этим заявлениям, она уже
построила собственный дворец, и тот в два раза больше, чем дворец Самого
Владыки! Дворец Наразен из черного гранита. Чтобы украсить его, она
ограбила могилы половины земных королей. Необыкновенные бессмертные
леопарды бродят по комнатам этого дворца и набрасываются на незваных гостей.
Говорят, этих зверей подарил ей сам Владыка. Некоторые оправдывают его,
говоря, что это награда, которую он позволил получить Наразен за то, что
она предупредила его о замыслах неких глупцов, объявивших себя "Врагами
Смерти". Однако, без сомнения, королева злоупотребила своими преимуществами
и даже заключила договор с колдунами, а те тайно доставили во Внутренний
Мир всякие растения, которые понадобились ей для того, чтобы разбить сады и
парки вокруг своего дворца. И теперь ей нужны рабы, и она их получит, как
заполучила для постройки дворца тех несчастных, с которыми заключал договор
сам Владыка. -Я слишком стар, чтобы гнуть спину из-за такой чепухи", -
заявил мой дед. Брось, - успокаивал я его, - может статься, твой сон -
обман". "Как же! - завопил мой дед, размахивая посохом. - Я узнал женщину,
которая все время сопровождает Наразен, вечно целует ей руки и ухмыляется.
Это она была посредником Его Светлости, когда я сто пятьдесят лет назад
пришел, чтобы заключить с ним сделку, - это Лилас из Дома Синего Пса". Вот
так, - закончил купец свой рассказ, - мой престарелый родич отбросил всякую
мысль об уходе в мир иной, и, будучи необычайно упрямым, этот негодяй
протянет, пожалуй, еще несколько десятков лет.
- И чем же я могу тебе помочь? - сурово спросила Кассафех. - Я не
Лилас.
- Если ты служишь тому, кому служишь, ты, верно, сможешь повлиять на
моего деда, объяснив ему, что никакой Наразен не существует.
- Но она существует, - возразила Кассафех.
- Неужели же твой господин не в силах угомонить эту женщину?
Кассафех улыбнулась. Ее глаза потемнели.
- Улум правит миром, разве не так? Почему он должен беспокоиться о том,
что какая-то женщина пытается занять его место, если весь мир и так
принадлежит ему?
- Но... Когда я был ребенком, священники учили меня, что Смерть -
слуга людей, а не деспот. - Взволнованно пробормотал купец.
- Все люди знают это. Купец поежился.
- Холодает, - сказал он.
- Тому есть причина, - отозвалась Кассафех. - Скоро мой господин будет
здесь.
Купца словно подбросило. Он увидел, как в светильниках затрепетало
пламя, как закрылись глаза тигра.
- Почтенная госпожа, - прохрипел он, - кажется, мне пора.
С этими словами он выскочил из дома и ринулся вниз по склону холма, и
на этот раз даже слоны не осмеливались трубить.

***

Много лет назад, после гибели города бессмертных, Улум отыскал
Кассафех.
Затопленный морем Симмурад погиб, а небесные духи, спасшие Кассафех,
оставили ее на каком-то плоскогорье. Моросил унылый дождь, и вокруг не
росло ни одного деревца, под которым можно было бы укрыться. Йолсиппу они
отнесли в ту же долину, правда уронив с некоторой высоты.
Двое бессмертных сидели и оплакивали свое бедственное положение. Они
служили друг другу своеобразным утешением - просто потому, что находились в
равных условиях. Даже слезы, которые Кассафех проливала по Симму, иссякли.
Когда же дождь прекратился, бессмертные, пошатываясь, побрели куда
глаза глядят.
Когда они подходили к какой-нибудь деревне или хутору и просили дать
им приют, их с проклятиями гнали прочь, швыряя вслед камни и спуская собак.
Йолсиппа, привычный к таким переделкам, спокойно сносил все тяготы и
лишения, хотя постоянно жаловался на свою горькую судьбу. У Кассафех же,
встречавшейся с подобным отношением только во время путешествия с Симму,
сердце сжималась от отчаяния и гнева.
Они с Йолсиппой представляли собой пару, не внушающую никакого доверия,
хоть в том не было их вины. Но если Йолсиппа охотно прощал Кассафех ее
растрепанный вид, то она не могла ему этого простить.
- Грязный жирный боров в жалких лохмотьях! - кричала она на своего
спутника. - Неужели ты не мог прихватить хоть один драгоценный камень,
чтобы нам не надо было побираться?
Свои собственные драгоценности она потеряла во время полета - а может,
их украли небесные духи.
Однажды в сумерках они тряслись от холода на берегу какого-то ручья.
Йолсиппа пытался разжечь костер, а Кассафех в это время ругала его на чем
свет стоит. Вдруг жуткий ледяной ветер прошел по высокой траве, и сердца
бродяг сжались от страха.
- Там, на опушке леса, кто-то есть, - пробормотала Кассафех.
- Нет-нет, - громко возразил Йолсиппа. - Нет там никого. И не смотри
туда.
Казалось, огромная птица развернула снежно-белые крылья, и перед
бессмертными предстал Владыка Смерти - внушающий страх и благоговение,
величественный и вездесущий.
Кассафех сделала вид, что лишилась чувств - по крайней мере, она упала
на землю и попыталась забыть обо всем. Однако Улума невозможно было
обмануть. Даже сквозь закрытые веки женщина все равно видела Владыку Смерти.
В ужасе смотрела она на него, в то же время восхищаясь его красотой.
Йолсиппа пал ниц перед Улумом, уверяя, что безгранично обожает его и
сделает все, что сочтет нужным приказать ему его господин.
Тогда Владыка Смерти сказал:
- Кроме вас, на земле больше не осталось бессмертных. Вы полагали, что
можете избежать встречи со мной. Но я здесь.
- Твой приход радость для нас, - разливался Йолсиппа.
- Я не могу лишить вас жизни, - продолжал Владыка Смерти, - впрочем,
мое назначение состоит не в этом. Однако, как бы то ни было, вас я убить не
могу. Что же сделать с вами? Не будет мне покоя до тех пор, пока я не решу
эту задачу.
- Человечество трепещет от страха, заслышав твои шаги.., да что там,
при одном звуке твоего имени, - сказал Йолсиппа. - Зачем же нужны тебе двое
жалких бродяг?
- Я еще ничего не решил, - ответил Улум.
- В таком случае, - предложил Йолсиппа, стараясь не дрожать всем телом,
- ты мог бы взять нас к себе на службу. Тогда мы могли бы принести тебе
пусть ничтожную, но все-таки пользу. И если наши имена будут связаны с
твоим, люди поймут, что мы не избежали твоей могущественной длани и живем
только благодаря твоей милости. Разумеется, мы не питаем к тебе никакой
вражды, о великий владыка. Нас совершенно случайно втянули в чужие интриги.
Меня, к примеру, обманом заставили выпить эликсир жизни...
Кассафех быстро пришла в себя. Она села и, позабыв о своем испуге,
отважно посмотрела в лицо Владыки Смерти.
- Чародей Зайрек был твоим посланником. И я могу стать посланницей.
Раз у тебя столько дел со смертными, тебе нужны посредники. И поскольку я,
как и ты, буду жить вечно, то это логичный выбор. К тому же я когда-то
служила Богу, а Смерть тоже, в некотором смысле, Бог. У меня есть опыт.
Бессмертная не знала, да и как она могла знать, что предлагает свою
службу тому же самому "Богу", которого прежде оскорбляла и от которого
бежала, ибо Черный Бог вешумского сада был не кем иным, как Улумом.
Владыка Смерти взглянул на Кассафех. Возможно, на мгновение он увидел
на ее месте Лилас, которая теперь по пятам ходила за синей женщиной,
Наразен... Как все изменилось.
- Ты, - обратился он к Кассафех, - искала героя.
- Разве существует герой, способный превзойти величием Владыку Смерти?
Это была правда, и Кассафех говорила искренне. Неожиданно она поняла,
что нашла наконец то вечное и непоколебимое имя, с которым мечтала связать
свое. Кто осмелится бросать камни в Кассафех, служанку Смерти? Она, дрожа
от нетерпения и мучаясь в сомнениях в ожидании ответа Улума, уже собиралась
попросить о достойной его служанки роскоши, чтобы не позорить его нищетой.
Не было на Земле человека, который не знал бы, что Смерти доступны
сокровища любой гробницы.
Улум протянул ей свою изящную черную руку.
Кассафех некоторое время глядела на нее. Сердце бешено колотилось в ее
груди, глаза наполнились слезами. Она взяла руку Улума и поднялась. Его
прикосновение не могло убить ее, но едва ли оно оставило Кассафех
равнодушной. Женщина вся дрожала.
- Я объясню тебе твои обязанности, - сказал Улум.
Он наклонился к Кассафех, и облако его белых волос коснулось ее щеки.
Внезапно смятение прошло. Женщина поняла, что отдаст Улуму свою любовь, все
еще не нашедшую себе приюта. Она больше не сможет его бояться. Кассафех -
как и Йолсиппа - уже сбросила восковое оцепенение Симмурада, испытав
лишения и опасности мира за его стенами. А теперь Улум предлагал ей цель,
смысл жизни - пусть и мрачный. Кассафех, опьянев от переполнявшего ее
восторга и от того, что сбываются ее сокровенные мечты, приподнялась и
поцеловала прекрасные губы Улума, Владыки Смерти. За всю долгую историю
человечества никто никогда не делал ничего подобного. А Владыка Смерти,
которого происходящее некоторым образом уравняло с обычным мужчиной,
ответил на поцелуй бессмертной, и едва заметная тень мелькнула в глубине
его глаз.
Йолсиппа, наблюдавший эту картину, вмешался со свойственной ему
бестактностью;
- А как же я, мой дивный господин?
- А он? - в свою очередь спросил Улум у Кассафех.
Нежась в объятиях Владыки Смерти, женщина прошептала:
- Пусть он идет с нами, он может пригодиться. Он будет погонять слонов... Если ты, конечно, позволишь мне иметь слонов.

***

По ночам Владыка Улум бродил по холмам и долинам. Теперь он
окончательно перебрался в мир людей. Словно черная тень скользил он по
земле, а за его спиной развевались белые волосы и белоснежный плащ. Иногда
вслед за ним несся какой-нибудь зеленоликий ночной кошмар, но обычно Улум
шел один.
Конечно же, Наразен не была его женой. Однако то, что она царствовала
во Внутреннем Мире, было правдой. Королева на самом деле жила во дворце,
увешанном крадеными золотыми украшениями самой искусной работы. Сошедшие во
владения Улума то и дело забывали о Владыке Смерти и бежали к Наразен,
прося милости... Звезда Симму погасла, и это вернуло былое величие, словно
она впитала в себя сияние тела или души сына; впрочем, Наразен взяла что-то
и от величия Улума.
По-видимому, дело было не в том, что Улуму недоставало сил усмирить
непокорную, просто он хотел этого. А может, ее вызов сразил Владыку Смерти
одной только невероятной наглостью. Однако для Улума, чья жизнь измеряется
вечностью, это тысячелетие вражды показалось не более чем мгновением.
Как бы то ни было, Владыка Смерти отказался от того небольшого
владения, Внутреннего Мира, ради другого, гораздо более величественного
Мира Живых, недоступного Наразен.
Временами, когда солнце земли вновь умирало, утонув в крови заката,
Улум слышал тишайший из звуков - бормотание ткацкого станка своей
возлюбленной.
Залитая мягким светом звезд равнина, казалось, испускала призрачное
сияние. На холме горели факелы, за ними были видны распахнутые лакированные
двери.
Каждый раз при появлении Улума Кассафех поднималась из-за ткацкого
станка. Она не преклоняла колен. Ей не нужно было этого делать - почтение и
благоговение горели в ее янтарных глазах.
В ее доме у Улума не было трона из костей. Кассафех садилась на пол, а
он, Владыка Смерти, устраивался рядом, положив голову ей на колени.
Усталость тысяч веков давила на него, ничего удивительного в этом нет.
Молча лежал так Владыка Смерти, а женщина нежными пальцами гладила его
лоб. И странная Плоская Земля спешила в ночи по своим делам...