Страница:
Tanith Lee. Death's Master, 1979
Танит Ли. Владыка смерти, 1999
Издательство: Северо-Запад; Серия: Fantasy
Страница автора: http://www.tanithlee.com/
--------------------------------------------------------
ВЛАДЫКА СМЕРТИ И КОРОЛЕВА
Наразен, повелительница леопардов и королева Мерха, стояла у окна и
наблюдала за разгуливающей по городу чумой. На чуме было желтое одеяние,
под стать цвету болезни - желтой лихорадке; желтое, словно пыль,
прилетевшая с равнин, засыпавшая город Мерх и теперь душившая его, желтое,
как зловонная грязь, в которую превратилась прежде широкая река,
протекавшая через Мерх. Наразен в бессильной ярости мысленно обратилась к
Чуме: "Что же мне сделать, чтобы избавиться от тебя? - И ей почудилось, что
дама в желтом оскалилась и скорчила гримасу, ответив: "Ты и сама знаешь, но
не сможешь этого сделать". Потом пыльный смерч унес чуму, а Наразен с
досадой захлопнула ставни.
На стенах королевской спальни висело полированное оружие, а сами стены
были расписаны сценами охоты и сражений, пол устилали шкуры леопардов и
тигров, добытых Наразен. По ночам постель согревали хорошенькие девушки,
очередные любовницы королевы. Король Мерха растил и воспитывал Наразен
скорее как сына, наследника престола, нежели как дочь, и такое воспитание
развило в принцессе странные наклонности, хоть будущая королева и была
красавицей.
За год до описываемых событий Наразен со свитой избранных придворных
отправилась охотиться на леопардов. Ее охотничье снаряжение было золотым, а
охотничьи собаки казались белыми, словно снег. Ярко-рыжие волосы Наразен
украшал головной убор из тонких золотых нитей и жемчуга, а глаза сверкали
как у хищников. Но в тот день королева и ее свита не встретили ни одного
леопарда.
Добравшись до излучины реки, в те времена еще темной и прохладной, по
берегам которой росли огромные старые деревья, колесницы остановились. Пока
собаки утоляли жажду, спутники Наразен заметили юношу, сидящего под деревом.
Его красота ослепляла, и, несмотря на то что незнакомец гулял совсем один,
без слуг и охраны, он был в богатых одеждах. У ног его лежал белый
деревянный посох, украшенный двумя большими изумрудами.
- Приведите ко мне этого юношу, - приказала Наразен, когда ей доложили
о незнакомце, и слуги тут же выполнили ее приказ. - Теперь объясни мне,
откуда ты взялся, - потребовала королева Мерха. - Ты находишься в моем
королевстве, но ты чужестранец, раз в одиночестве бродишь в этих краях в
такой богатой одежде. Неужели никто не предупредил тебя, что дикие звери,
идущие на водопой, издали чувствуют запах человечьего мяса, а разбойники
моего королевства, впрочем как и любого другого, любят драгоценные камни?
Юноша поклонился, пристально рассматривая королеву. Такой взгляд она
когда-то уже видела и ошибиться не могла.., это был недобрый взгляд. Но
отвечал незнакомец вежливо:
- Меня зовут Иссак. Я чародей и сын чародея. Я не боюсь ни зверей, ни
людей, ибо знаю заклинания, которые могут обезопасить меня.
- Тогда ты счастливец или хвастун, - сказала Наразен. - Ну-ка, покажи
мне свое искусство.
Юноша вновь поклонился. Он поднял посох, и тот превратился в белую
змею с изумрудными глазами, которая трижды обвилась вокруг его шеи. После
этого он тихонько свистнул, и река забурлила от множества маленьких
разноцветных рыбок, резвящихся на поверхности и выпрыгивающих из воды.
Потом снова свистнул, но по-другому, и с деревьев, словно листья, слетели
птицы и устроились на его плечах и руках.
Придворным понравилось это представление, и они захлопали в ладоши. Но
Наразен, недовольная дерзким взглядом незнакомца, сказала:
- А теперь пусть появятся леопарды. Птицы сразу же вспорхнули на
деревья, а рыбки камнем ушли в глубину реки. Юноша, назвавшийся Иссаком,
задержал взгляд на королеве и, слегка нахмурившись, свистнул в третий раз.
Из-за деревьев медленно вышли десять золотистых леопардов. Их пятнистые
гибкие тела казались почти неразличимы в тени листвы, но у всех хищников
были глаза Наразен. Королева улыбнулась, знаком подозвав оруженосцев, но
едва только отвела для броска руку, сжимавшую копье, юноша-колдун сорвал с
шеи змею и бросил наземь. Тотчас змея превратилась в посох и глубоко
вонзилась в землю, а леопарды исчезли.
- Значит, это была только иллюзия, - разочарованно вздохнула Наразен, -
обман. Я не люблю, когда меня дурачат.
Иссак улыбнулся и вежливо сказал:
- Как бы то ни было, прекраснейшая из королев, думаю, ты не властна
приказывать мне.
Наразен не привыкла обсуждать, что она может, а что нет. Обернувшись к
одному из стражников, она сказала:
- Дайте этому лицедею несколько монет. Он выглядит голодным, а дорогое
платье, вероятно, тоже иллюзия.
Иссак отказался от платы.
- Мне не нужны деньги. Я изголодался по иной пище и жажду другой
награды.
- И какой же?
- Королевы Мерха.
Ни один мужчина не смел говорить с Наразен подобным образом. Гнев
охватил королеву, но при этом она почувствовала странное беспокойство. Тем
не менее она старалась казаться беспечной:
- Поскольку ты, скорей всего, варвар и не знаешь хороших манер, я не
стану приказывать выпороть тебя.
- Никто, кроме тебя, не сможет ударить меня, - ответил колдун.
Одна из собак королевы, чувствуя гнев хозяйки, зарычала на Иссака, но
чародей протянул к ней руку, и зверь тут же лег и заснул.
- А теперь, прекрасная Наразен, - продолжал юноша, - ты должна кое-что
понять. Я могу заколдовать тебя, как эту собаку, однако я не стану этого
делать. Несмотря на надменный тон и высокое положение, ты пробудила во мне
страсть. Сегодня ночью ты станешь моей, и никакая сила не сможет этому
помешать.
Странно, что, произнося дерзкие и страстные речи, колдун оставался
печальным.
Наразен сделала знак стражникам. Они бросились вперед, чтобы схватить
чародея. Но стоило им протянуть руки, как Иссак исчез так же, как и его
леопарды, и хотя воины долго и бестолково метались среди деревьев в поисках
следов юноши, они ничего не сумели отыскать.
***
Наразен вернулась в город в странном настроении. Королева не считала
себя тираном, хотя порой бывала жестокой. Теперь же ее охватило страстное
желание отплатить незнакомцу за дерзость. Владычица Мерха не сомневалась,
что намерения колдуна достаточно серьезны, и понимала: он имеет шансы на
успех, учитывая то, как он преуспел в магии. Не испытывая влечения к
мужчинам, Наразен могла бы смилостивиться над Иссаком, если бы он повел
себя как-то иначе...
Но тут ей вспомнилось странное, трагическое выражение его лица,
отмеченное печатью безнадежности и боли... Наразен с шумом распахнула
бронзовые двери своих покоев и кликнула придворных колдунов.
Черный цветок ночи распустился в небе, а внизу, у подножия
королевского дворца, будто большой цветник, замерцали разноцветные фонари
Мерха. Наразен приказала удвоить стражу у ворот дворца и не пропускать
посторонних. Возле покоев королевы встали два великана с медными дубинками,
косясь друг на друга и надеясь, что сегодня-то они смогут
продемонстрировать свою силу. На внутренней стороне двери повесили череп
гиены и другие страшные амулеты - изделия придворных колдунов. В комнатах
Наразен стоял запах ароматических курений.
Шло время, и, по мере того как затихал городской шум, росли сомнения
королевы. Из окна она видела, как гаснут фонари-цветы Мерха: вот потух алый,
потом золотой, напоследок разорвав мирную темноту голубыми пальцами-лучами,
Наразен подумала о придворных колдунах, шепчущих заклинания и хвастающихся
друг перед другом в королевской приемной. Она вспомнила, что, так и не
притронувшись к пище, отослала служанок. Потом королева подумала о девушке
с длинными льняными волосами, целый месяц делившей с ней ложе, наконец, о
чародее Иссаке и засмеялась про себя над ним, над его искусными фокусами,
его хвастовством, его страстью. Королева даже пожалела его...
Вот Наразен вышла в приемную и сквозь пурпурный дым бронзовых жаровен
увидела своих колдунов, заснувших за работой, прямо на полу, усыпанном
магическими принадлежностями - кусочками костей, серебряными цепочками и
полированными четками. Королева подошла к бронзовым дверям и распахнула их.
У дверей на страже, словно огромные замшелые деревья, замерли два великана,
и хотя их глаза были широко открыты, они ничего не видели. По залу металась
зеленая птица. Стоило Наразен открыть двери, птица пролетела мимо нее и
впорхнула в приемную. Затем, сбросив оперение, она превратилась в зеленый
драгоценный камень, который упал на пол и раскололся надвое. Из него в
потолок ударил яркий луч света. Когда же он померк, перед королевой возник
чародей Иссак.
Он смотрел на Наразен, и его лицо казалось очень бледным. В руках он
держал голубую розу: об этом цветке часто говорили, но редко кому
доводилось его видеть. Иссак протянул розу Наразен и, когда королева
отвергла подарок, сказал:
- Если ты предпочитаешь сапфиры, пусть будет так.
Наразен едва не онемела от удивления, но все же у нее хватило сил
произнести;
- Видно, ты и в самом деле опытный колдун. И что же, следующим номером
в твоей программе буду я?
- Если ты уступишь моей любви... Королева внимательно рассматривала
бледное лицо Иссака и руку, в которой дрожал стебель розы.
- Я не сплю с мужчинами, - возразила Наразен.
- Сегодня ночью это случится.
- Возможно, - пробормотала королева. - Выпей со мной, и мы обсудим это.
Иссак не остановил Наразен, когда она подошла к шкафчику с винами.
Королева налила своему гостю крепкого напитка, а сама ограничилась
безобидным финиковым шербетом.
- А теперь, - продолжала Наразен, наблюдая, как чародей медленно пьет
вино, - ответь мне на один вопрос. Ты - могущественный колдун, хотя прежде,
чем использовать свое искусство, ты пытаешься ухаживать за мной. Ты
говоришь о страсти, но при этом бледен, как человек, охваченный страхом или
печалью. Ты добиваешься меня при помощи подарков, хотя грозишься взять
силой. Почему?
Иссак глотнул из кубка, и к его бледному лицу прилила кровь.
- Я отвечу тебе, прекрасная Наразен, - сказал он. - Как ты знаешь, я
волшебник и в свое время имел дело с демонами, в особенности с дринами,
безобразными карликами из Нижнего Мира. Я хотел стать еще могущественнее, и
дрины привели меня в дом искусного мага, намного старше и коварнее меня,
сказав, что я смогу многому научиться у него. Но, как оказалось, дрины
ценили этого негодяя за его жестокость. Этот колдун заключил со мной сделку,
в виде платы за обучение я должен был каждую ночь спать с ним. Тогда я был
молод и глуп, но мечтал стать мудрым и могущественным. Мне казалось, что
плотские удовольствия, даже извращенные, - ничто по сравнению со знаниями,
которые я получу. Поэтому, несмотря на то что мой учитель был грязен, стар
и груб, я согласился. Ну, а потом каждую ночь мне приходилось терпеть его.
Целый месяц я был его учеником днем и его любовником с наступлением темноты.
Мне казалось, что это слишком высокая плата за обучение, но я не знал
истинной цены. Каждую ночь вместе с его семенем распутство и грех проникали
в меня, в мою плоть и душу. И каждый раз, когда это происходило, колдун
терял год жизни. Чтобы возместить себе потерянное время, он сверх всего
забрал у меня за каждый день обучения год моей жизни. Такой оказалась
природа его заклятий, и, когда я, не в силах более терпеть, собрался уйти,
он сказал:
..Ты уходишь от меня, Иссак, магом, познавшим большую часть моего
искусства. Правда, есть еще один дар, которым я наградил тебя. Хотя в тебе
остались пыл и сила молодости, я наделил тебя всеми своими пороками и
страстями. Время от времени ты будешь совершать поступки, от которых я
получал наслаждение: ты станешь насиловать девушек и грабить мужчин. Однако
не огорчайся понапрасну, тебе не придется долго мучиться. За этот месяц ты
прибавил к моей жизни тридцать лет, и только три года жизни осталось тебе.
Не сомневайся, ты весело проведешь оставшееся время". И я, - продолжал
Иссак, выпустив из пальцев недопитый кубок, - стал таким, как и обещал
мерзкий старик. Когда я увидел тебя, вся сила страшного наследства увлекла
меня сюда. Голубая роза - единственное, что осталось от моей прежней души.
Потом Иссак уронил голову на руки и разрыдался, как ребенок.
- Ты должен противостоять этому колдовству, - объявила Наразен.
- Я пытался, - вздохнул Иссак, - но это сильнее меня.
- Ну, не плачь, - попыталась утешить его королева.
В ее душе презрение смешалось с жалостью, и, позабыв об опасности,
Наразен подошла и по-братски положила руку на плечо колдуна. Слишком поздно
она заметила, что слезы Иссака уже высохли . В тот же миг чародей схватил
ее.
Наразен была сильной и гибкой, но Иссак обладал невероятной силой. Он
повалил красавицу на пол. Лицо его налилось кровью, раскраснелось, как у
пьяницы или сумасшедшего, а из глазниц чародея на Наразен смотрели глаза
другого человека, чужого и страшного.
Одной железной рукой колдун держал королеву, другой разорвал ее платье,
словно оно было бумажным. Иссак дышал тяжело и часто, как собака, и слюна
его капала ей на грудь.
Но Наразен вовсе не была наивной девушкой, какой пыталась казаться, и
потому, разливая напитки, припрятала в рукаве маленький острый нож, который
держала в шкафчике для вин, обычно этим ножом открывали бутылки. Когда
колдун навалился на королеву, стараясь овладеть ею, Наразен перестала
сопротивляться и расслабилась.
- Такой ты мне даже нравишься, - прошептала она, - не хнычущий, а
властный. Давай же возьми меня, мой дорогой. Отпусти мои руки, и я сама
помогу тебе.
Однако Иссак освободил только левую руку королевы, крепко держа правую.
Тогда Наразен начала ласкать и целовать насильника, и он, от удивления
забыв об осторожности, отпустил ее. Королева осторожно вытащила
припрятанный в рукаве нож и ударила колдуна в ухо.
Завопив от страшной боли, Иссак упал возле Наразен, но теперь в душе
королевы не осталось и тени сострадания. Подбежав к стене, она схватила
одно из копий и вонзила его прямо в сердце чародея с такой силой, что
острие насквозь пробило тело и вонзилось в пол.
Иссак умер не сразу. Прежде с ним произошла отвратительная перемена.
Тело его ссохлось и покрылось трупными пятнами. Плоть разлагалась на глазах.
Она растаяла, словно кусок льда на солнце. Теперь королева увидела
подлинный облик колдуна, то, во что превратил его учитель. Только хитрые
заклинания, которым выучился Иссак, позволяли ему сохранять иллюзию
молодости и красоты. Теперь он выглядел отвратительно. Внешний вид Иссака
соответствовал черной душе колдуна. Но, словно не чувствуя боли, Иссак
ухмыльнулся и прокричал Наразен:
- Вот и истекли три года, отпущенных мне моим учителем. Я умру на полу
твоего дворца... Ты безжалостно исполнила приговор. А теперь я расскажу
тебе о твоей судьбе, Наразен из Мерха. Мне еще хватит сил наложить на тебя
заклятие, и ты не сумеешь заставить меня замолчать. Ты предпочитаешь не
спать с мужчинами, так пусть то, что могло бы доставить тебе величайшее
наслаждение, принесет страшные муки... За год в землях Мерха произойдет
много событий. Сначала подуют ураганные ветры и принесут в Мерх три засухи,
которых люди боятся больше всего: высохнет вода в реках, пропадет молоко у
всех домашних животных и, наконец, иссякнет плодородие женского чрева.
Богатая страна превратится в бесплодную пустыню, реки станут грязными,
желтая пыль осядет на губах и ресницах людей, и не родится ни один ребенок,
ни один зверь. Земля станет бесплодной, как чрево королевы. Голод и Мор
будут разгуливать по улицам, играя с людьми как кошки с мышками. Люди будут
вопить, видя жуткие знамения; они станут взывать к богам, умоляя облегчить
их участь, избавить от бед, сказать, когда же наконец придет конец всем
несчастьям. И тогда оракул скажет им: Мерх будет как Наразен, Когда
прекрасная Наразен родит ребенка, тогда и ее страна возродится. Когда
Наразен принесет дитя, тогда к земле вернется плодородие". И они, о
королева, придут и станут стучать в дворцовые ворота и требовать, чтобы ты
спала с мужчинами. И тогда, несмотря на унижения, стыд и отвращение, ты,
королева, будешь спать со всеми мужчинами, будь то принц, нищий, свинопас
или бродяга. Каждый будет входить в твою дверь и выходить, не оставив в
тебе плода. И единственной причиной этих бед станешь ты сама. Ты
уподобишься скорпиону, жалящему себя же и умирающему от собственного яда.
Твое бунтующее чрево никогда не воскреснет. Никогда от семени живого
мужчины не принесешь ты плода, и твое королевство погибнет. Мерх будет как
Наразен. Если твой народ не убьет тебя, ты вечно будешь скитаться по земле..
Когда же ты останешься совсем одна, вспомни об Иссаке.
Потом тело колдуна обмякло, но перед смертью глаза его переполнились
печалью, и он прошептал:
- Наразен, яд учителя заставил меня наложить на тебя проклятие. Я сам
никогда не сделал бы этого, любимая.
Внезапно изо рта Иссака хлынула кровь, и жизнь покинула его тело.
***
Когда стихли слова проклятия, Наразен похолодела. Но вместе с
останками Иссака, погребенными в безымянной могиле, за городскими воротами,
там, где хоронили преступников и самоубийц, она похоронила память о нем.
Однако в глубине души королевы проклятие оставило свой след, Наразен не
забыла о нем.
Целый месяц дули сильные ветры. Они раскрасили город во всевозможные
оттенки охры, засыпав его пылью равнин, и Мерх стал маленьким адом. Ветры
сменились засухой, выпившей всю воду в реке. Стада не могли напиться, вымя
животных опустело. Вслед за тем пропало молоко у женщин, им нечем стало
кормить новорожденных младенцев, а потом исчезли те, кому оно было нужно, -
все дети рождались мертвыми. Ни в Мерхе, ни в его окрестностях не стало
женщин, гордо выставлявших напоказ большие округлые животы. За все лето не
было ни одного дождя. Страшная жара выжгла весь урожай. Наступил голод, и
чума танцевала на улицах Мерха то в красных одеждах, то в желтых...
Как и предрекал Иссак, люди обратились к богам. И согласно
предсказанию, боги сжалились и ответили людям, но, возможно, это были слова
жрецов, видящих лишь раскаленные гроты или пересохшие родники там, где
когда-то текла зеленая и прозрачная вода. Оракулы сказали: "Мерх будет как
Наразен. Когда у королевы Мерха родится ребенок, кончатся бедствия. Когда
лоно Наразен станет плодородным, тогда страна возродится, но, пока королева
суха, как кость, страна будет такой же, а то и еще хуже".
Самое удивительное, что прорицание оракулов совпадало с проклятием
Иссака - или того, кто властвовал над его душой. Королеве не оставалось
ничего другого, как поступать согласно пророчеству колдуна. Однако Наразен
верила, что существует лазейка, какое-то упущение в проклятии, и если бы
королева смогла ее найти она спасла бы страну от гибели и подданные вновь
полюбили бы ее. Ибо если Наразен что-то и любила, то это было королевство
Мерх. Если ей суждено принять позор ради спасения Мерха, она не станет
отступать и не будет ни унижена, ни оскорблена этим.
И Наразен открыла двери своей спальни. Не великаны стояли теперь у
входа, охраняя ее покои, а толпа мужчин. Одних все происходившее смущало,
другие же, наоборот, держали себя самоуверенно, разглядывая повелительницу
Мерха, как быки корову. Подходящее наказание для такой женщины как Наразен,
но не это занимало ее мысли. Королева учтиво кивала каждому из мужчин. Все
они были достаточно известны. Королева вела их за собой, и они входили
спальню, а затем в Наразен. Она терпела, и подданные хвалили ее за это. А
когда королева не зачала, знатные люди послали самых крепких, здоровых
мужчин королевства послужить ей. Позднее в спальню королевы допустили и
чужеземцев.
Этот год выгорел и осыпался желтой шелухой. И Наразен, крутившаяся в
его пламени, казалась такой же выгоревшей и высохшей. Лишь душа ее не
сгорела в этом огне. Сохранилась и ее красота. Королева по-прежнему
притягивала взгляды мужчин И еще у Наразен осталась гордость, хотя в
дальних странах теперь ее называли Шлюхой из Мерха - ведь никто не верил,
что она не получает удовольствия от своего наказания. Страдания, которые
прежде раздирали ее, постепенно притупились. Королева стала бесчувственной,
носила черные одежды, чтобы быть похожей на тень. "Остерегайтесь, когда
будете проходить через Мерх, а то Шлюха съест вас вместе с вашими фаллосами,
- говорили путники друг другу. - Всем известно, Наразен всегда голодна, да
и страна ее голодает".
Пришла зима, тяжелая холодная зима. В стране царили голод и разруха,
словно по цветущим равнинам прокатилась волна огня. Высоко в горах лежал
снег, но и там его покрывали хлопья сажи. Даже зима заболела в Мерхе.
Наразен бродила по высокогорным тропам. Она спала с пастухами и
подпасками. Когда она, обнаженная, появлялась перед ними, ее тело цвета
майского меда и огненно-рыжие волосы возбуждали их. Мужчинам казалось, что
это богиня спустилась с небес осчастливить их. Они мечтали о сыновьях,
зачатых ими в прекрасном теле богини. Сыновей не было, но любовники Наразен
об этом не знали. Королева спала с разбойниками. Один из них полоснул ее
ножом, и повелительница Мерха приказала убить его. Всю злость от
собственной беспомощности выместила она на этом несчастном. В ее постели не
осталось места для женщин, так же как больше не было и пронзенных копьями
леопардов у ее ног. Ложе с Наразен делили только мужчины, а сама королева
стала леопардом на их копьях. Она ничего не чувствовала и жила, как будто
во сне. Наразен могла быть только такой - гордой и прекрасной, без стыда
несущей бремя позора. Но по-прежнему она оставалась бесплодна, и страна
умирала.
Зима наконец с радостью покинула Мерх. Весна принесла новые ураганы,
лето - желтую пыль. Чума, отоспавшись за зиму, надела просторные одежды
желтой лихорадки и бродила по улицам города, стуча в двери домов.
И тогда настал день, когда Наразен пробудилась от сна, сковывавшего ее.
Она выглянула из окна, увидела ад, в который превратился ее Мерх, и
подумала: "Все мои попытки закончились неудачей. Я должна была хранить свое
тело для себя, вместо того чтобы сдавать его внаем. Я стала добычей, теперь
же пора вновь превратиться в охотницу". И тогда посмотрела она чуме в глаза
и подумала: "Что же мне сделать, чтобы избавиться от тебя?" И чума ответила:
"Ты и сама знаешь, но не сможешь этого сделать". Тогда Наразен с шумом
захлопнула ставни, отгородившись от пыли и зловония Мерха.
Но королева догадалась, что надо сделать, когда услышала, как
неподалеку от дворца какая-то женщина заплакала и стала причитать:
- Мой милый умер от лихорадки! Мой любимый умер!
Услышав стоны несчастной, Наразен вздрогнула всем телом, неожиданно
осознав, в кого превратил ее Иссак, и сжала кулаки, ибо поняла наконец, где
проходит путь, ведущий к спасению.
Глава 2
Ночью Владыка Улум бродил по полю битвы. Битва давно закончилась (как
кончаются любые забавы, даже самые лучшие), и теперь здесь воцарилась
тишина. Победители с добычей ускакали на север, оставив позади себя только
Смерть... Когда стихли все звуки, из засады появились вороны; со всех
сторон сбежались шакалы, чтобы начать междуусобную войну среди куч, холмов,
гор безмолвных и неподвижных тел. Тут и там в темноте замерцали огоньки
светлячков, но все они быстро погасли. Только звезды неизменно, неугасимо
сияли в небе. Сверкающая россыпь на равнине неба, тишина и безмолвие... Как
будто на небесах тоже шла битва и там теперь тоже лежали трупы,
отличающиеся от земных лишь тем, что были прекрасны и светились в темноте.
Но все же это были лишь звезды, освещавшие для Владыки Улума поле боя:
то, что еще заслуживало внимания.
Улум был черным, атласно-черным, как шкура пантеры, блестяще-черным,
как отшлифованный черный жемчуг. Его высокая стройная фигура казалась
отлитой из тьмы, а длинные белые волосы, как и одеяния, были цвета слоновой
кости. Белые волосы и белый плащ колыхались и мерцали в темноте, и казалось,
что это клубы дыма скользят по полю битвы. Лицо Улума редкой, необъяснимой
красоты всегда носило маску отрешенности. Люди смотрели на бесстрастное
лицо Владыки Смерти и не могли впоследствии вспомнить его. Лик Улума
ускользал из их памяти, как вода утекает между пальцами, как морская волна
уходит в прибрежный песок во время отлива.
На поле боя протекал неглубокий ручей. Те немногие, кому хватило сил
добраться сюда и напиться воды перед смертью, уже умерли, и теперь их лица
и руки скрылись под водой, окрасив ее в темный цвет крови. В нескольких
шагах от ручья лежал еще живой молодой воин. От боли все плыло у него перед
его глазами, но он все же заметил, как высокая тень Улума скользнула мимо,
на мгновение закрыв звезды. Воин позвал его. Голос несчастного звучал тише,
чем шелест травы в поле. Тем не менее Улум подошел к несчастному.
Воин был очень молод. Его раны выглядели ужасно, но казалось, он видит
Улума. Юноша еще раз прошептал свою просьбу, и Улум склонился к нему, чтобы
расслышать.
- Если в вас есть хоть капля сострадания, принесите мне воды.
- Я никогда не испытываю сострадания, - ответил Улум. - Кроме того,
вода в ручье скверная.
- Вы ищете своих родных? - прошептал юноша. - Утром сюда придут
Танит Ли. Владыка смерти, 1999
Издательство: Северо-Запад; Серия: Fantasy
Страница автора: http://www.tanithlee.com/
--------------------------------------------------------
ВЛАДЫКА СМЕРТИ И КОРОЛЕВА
Наразен, повелительница леопардов и королева Мерха, стояла у окна и
наблюдала за разгуливающей по городу чумой. На чуме было желтое одеяние,
под стать цвету болезни - желтой лихорадке; желтое, словно пыль,
прилетевшая с равнин, засыпавшая город Мерх и теперь душившая его, желтое,
как зловонная грязь, в которую превратилась прежде широкая река,
протекавшая через Мерх. Наразен в бессильной ярости мысленно обратилась к
Чуме: "Что же мне сделать, чтобы избавиться от тебя? - И ей почудилось, что
дама в желтом оскалилась и скорчила гримасу, ответив: "Ты и сама знаешь, но
не сможешь этого сделать". Потом пыльный смерч унес чуму, а Наразен с
досадой захлопнула ставни.
На стенах королевской спальни висело полированное оружие, а сами стены
были расписаны сценами охоты и сражений, пол устилали шкуры леопардов и
тигров, добытых Наразен. По ночам постель согревали хорошенькие девушки,
очередные любовницы королевы. Король Мерха растил и воспитывал Наразен
скорее как сына, наследника престола, нежели как дочь, и такое воспитание
развило в принцессе странные наклонности, хоть будущая королева и была
красавицей.
За год до описываемых событий Наразен со свитой избранных придворных
отправилась охотиться на леопардов. Ее охотничье снаряжение было золотым, а
охотничьи собаки казались белыми, словно снег. Ярко-рыжие волосы Наразен
украшал головной убор из тонких золотых нитей и жемчуга, а глаза сверкали
как у хищников. Но в тот день королева и ее свита не встретили ни одного
леопарда.
Добравшись до излучины реки, в те времена еще темной и прохладной, по
берегам которой росли огромные старые деревья, колесницы остановились. Пока
собаки утоляли жажду, спутники Наразен заметили юношу, сидящего под деревом.
Его красота ослепляла, и, несмотря на то что незнакомец гулял совсем один,
без слуг и охраны, он был в богатых одеждах. У ног его лежал белый
деревянный посох, украшенный двумя большими изумрудами.
- Приведите ко мне этого юношу, - приказала Наразен, когда ей доложили
о незнакомце, и слуги тут же выполнили ее приказ. - Теперь объясни мне,
откуда ты взялся, - потребовала королева Мерха. - Ты находишься в моем
королевстве, но ты чужестранец, раз в одиночестве бродишь в этих краях в
такой богатой одежде. Неужели никто не предупредил тебя, что дикие звери,
идущие на водопой, издали чувствуют запах человечьего мяса, а разбойники
моего королевства, впрочем как и любого другого, любят драгоценные камни?
Юноша поклонился, пристально рассматривая королеву. Такой взгляд она
когда-то уже видела и ошибиться не могла.., это был недобрый взгляд. Но
отвечал незнакомец вежливо:
- Меня зовут Иссак. Я чародей и сын чародея. Я не боюсь ни зверей, ни
людей, ибо знаю заклинания, которые могут обезопасить меня.
- Тогда ты счастливец или хвастун, - сказала Наразен. - Ну-ка, покажи
мне свое искусство.
Юноша вновь поклонился. Он поднял посох, и тот превратился в белую
змею с изумрудными глазами, которая трижды обвилась вокруг его шеи. После
этого он тихонько свистнул, и река забурлила от множества маленьких
разноцветных рыбок, резвящихся на поверхности и выпрыгивающих из воды.
Потом снова свистнул, но по-другому, и с деревьев, словно листья, слетели
птицы и устроились на его плечах и руках.
Придворным понравилось это представление, и они захлопали в ладоши. Но
Наразен, недовольная дерзким взглядом незнакомца, сказала:
- А теперь пусть появятся леопарды. Птицы сразу же вспорхнули на
деревья, а рыбки камнем ушли в глубину реки. Юноша, назвавшийся Иссаком,
задержал взгляд на королеве и, слегка нахмурившись, свистнул в третий раз.
Из-за деревьев медленно вышли десять золотистых леопардов. Их пятнистые
гибкие тела казались почти неразличимы в тени листвы, но у всех хищников
были глаза Наразен. Королева улыбнулась, знаком подозвав оруженосцев, но
едва только отвела для броска руку, сжимавшую копье, юноша-колдун сорвал с
шеи змею и бросил наземь. Тотчас змея превратилась в посох и глубоко
вонзилась в землю, а леопарды исчезли.
- Значит, это была только иллюзия, - разочарованно вздохнула Наразен, -
обман. Я не люблю, когда меня дурачат.
Иссак улыбнулся и вежливо сказал:
- Как бы то ни было, прекраснейшая из королев, думаю, ты не властна
приказывать мне.
Наразен не привыкла обсуждать, что она может, а что нет. Обернувшись к
одному из стражников, она сказала:
- Дайте этому лицедею несколько монет. Он выглядит голодным, а дорогое
платье, вероятно, тоже иллюзия.
Иссак отказался от платы.
- Мне не нужны деньги. Я изголодался по иной пище и жажду другой
награды.
- И какой же?
- Королевы Мерха.
Ни один мужчина не смел говорить с Наразен подобным образом. Гнев
охватил королеву, но при этом она почувствовала странное беспокойство. Тем
не менее она старалась казаться беспечной:
- Поскольку ты, скорей всего, варвар и не знаешь хороших манер, я не
стану приказывать выпороть тебя.
- Никто, кроме тебя, не сможет ударить меня, - ответил колдун.
Одна из собак королевы, чувствуя гнев хозяйки, зарычала на Иссака, но
чародей протянул к ней руку, и зверь тут же лег и заснул.
- А теперь, прекрасная Наразен, - продолжал юноша, - ты должна кое-что
понять. Я могу заколдовать тебя, как эту собаку, однако я не стану этого
делать. Несмотря на надменный тон и высокое положение, ты пробудила во мне
страсть. Сегодня ночью ты станешь моей, и никакая сила не сможет этому
помешать.
Странно, что, произнося дерзкие и страстные речи, колдун оставался
печальным.
Наразен сделала знак стражникам. Они бросились вперед, чтобы схватить
чародея. Но стоило им протянуть руки, как Иссак исчез так же, как и его
леопарды, и хотя воины долго и бестолково метались среди деревьев в поисках
следов юноши, они ничего не сумели отыскать.
***
Наразен вернулась в город в странном настроении. Королева не считала
себя тираном, хотя порой бывала жестокой. Теперь же ее охватило страстное
желание отплатить незнакомцу за дерзость. Владычица Мерха не сомневалась,
что намерения колдуна достаточно серьезны, и понимала: он имеет шансы на
успех, учитывая то, как он преуспел в магии. Не испытывая влечения к
мужчинам, Наразен могла бы смилостивиться над Иссаком, если бы он повел
себя как-то иначе...
Но тут ей вспомнилось странное, трагическое выражение его лица,
отмеченное печатью безнадежности и боли... Наразен с шумом распахнула
бронзовые двери своих покоев и кликнула придворных колдунов.
Черный цветок ночи распустился в небе, а внизу, у подножия
королевского дворца, будто большой цветник, замерцали разноцветные фонари
Мерха. Наразен приказала удвоить стражу у ворот дворца и не пропускать
посторонних. Возле покоев королевы встали два великана с медными дубинками,
косясь друг на друга и надеясь, что сегодня-то они смогут
продемонстрировать свою силу. На внутренней стороне двери повесили череп
гиены и другие страшные амулеты - изделия придворных колдунов. В комнатах
Наразен стоял запах ароматических курений.
Шло время, и, по мере того как затихал городской шум, росли сомнения
королевы. Из окна она видела, как гаснут фонари-цветы Мерха: вот потух алый,
потом золотой, напоследок разорвав мирную темноту голубыми пальцами-лучами,
Наразен подумала о придворных колдунах, шепчущих заклинания и хвастающихся
друг перед другом в королевской приемной. Она вспомнила, что, так и не
притронувшись к пище, отослала служанок. Потом королева подумала о девушке
с длинными льняными волосами, целый месяц делившей с ней ложе, наконец, о
чародее Иссаке и засмеялась про себя над ним, над его искусными фокусами,
его хвастовством, его страстью. Королева даже пожалела его...
Вот Наразен вышла в приемную и сквозь пурпурный дым бронзовых жаровен
увидела своих колдунов, заснувших за работой, прямо на полу, усыпанном
магическими принадлежностями - кусочками костей, серебряными цепочками и
полированными четками. Королева подошла к бронзовым дверям и распахнула их.
У дверей на страже, словно огромные замшелые деревья, замерли два великана,
и хотя их глаза были широко открыты, они ничего не видели. По залу металась
зеленая птица. Стоило Наразен открыть двери, птица пролетела мимо нее и
впорхнула в приемную. Затем, сбросив оперение, она превратилась в зеленый
драгоценный камень, который упал на пол и раскололся надвое. Из него в
потолок ударил яркий луч света. Когда же он померк, перед королевой возник
чародей Иссак.
Он смотрел на Наразен, и его лицо казалось очень бледным. В руках он
держал голубую розу: об этом цветке часто говорили, но редко кому
доводилось его видеть. Иссак протянул розу Наразен и, когда королева
отвергла подарок, сказал:
- Если ты предпочитаешь сапфиры, пусть будет так.
Наразен едва не онемела от удивления, но все же у нее хватило сил
произнести;
- Видно, ты и в самом деле опытный колдун. И что же, следующим номером
в твоей программе буду я?
- Если ты уступишь моей любви... Королева внимательно рассматривала
бледное лицо Иссака и руку, в которой дрожал стебель розы.
- Я не сплю с мужчинами, - возразила Наразен.
- Сегодня ночью это случится.
- Возможно, - пробормотала королева. - Выпей со мной, и мы обсудим это.
Иссак не остановил Наразен, когда она подошла к шкафчику с винами.
Королева налила своему гостю крепкого напитка, а сама ограничилась
безобидным финиковым шербетом.
- А теперь, - продолжала Наразен, наблюдая, как чародей медленно пьет
вино, - ответь мне на один вопрос. Ты - могущественный колдун, хотя прежде,
чем использовать свое искусство, ты пытаешься ухаживать за мной. Ты
говоришь о страсти, но при этом бледен, как человек, охваченный страхом или
печалью. Ты добиваешься меня при помощи подарков, хотя грозишься взять
силой. Почему?
Иссак глотнул из кубка, и к его бледному лицу прилила кровь.
- Я отвечу тебе, прекрасная Наразен, - сказал он. - Как ты знаешь, я
волшебник и в свое время имел дело с демонами, в особенности с дринами,
безобразными карликами из Нижнего Мира. Я хотел стать еще могущественнее, и
дрины привели меня в дом искусного мага, намного старше и коварнее меня,
сказав, что я смогу многому научиться у него. Но, как оказалось, дрины
ценили этого негодяя за его жестокость. Этот колдун заключил со мной сделку,
в виде платы за обучение я должен был каждую ночь спать с ним. Тогда я был
молод и глуп, но мечтал стать мудрым и могущественным. Мне казалось, что
плотские удовольствия, даже извращенные, - ничто по сравнению со знаниями,
которые я получу. Поэтому, несмотря на то что мой учитель был грязен, стар
и груб, я согласился. Ну, а потом каждую ночь мне приходилось терпеть его.
Целый месяц я был его учеником днем и его любовником с наступлением темноты.
Мне казалось, что это слишком высокая плата за обучение, но я не знал
истинной цены. Каждую ночь вместе с его семенем распутство и грех проникали
в меня, в мою плоть и душу. И каждый раз, когда это происходило, колдун
терял год жизни. Чтобы возместить себе потерянное время, он сверх всего
забрал у меня за каждый день обучения год моей жизни. Такой оказалась
природа его заклятий, и, когда я, не в силах более терпеть, собрался уйти,
он сказал:
..Ты уходишь от меня, Иссак, магом, познавшим большую часть моего
искусства. Правда, есть еще один дар, которым я наградил тебя. Хотя в тебе
остались пыл и сила молодости, я наделил тебя всеми своими пороками и
страстями. Время от времени ты будешь совершать поступки, от которых я
получал наслаждение: ты станешь насиловать девушек и грабить мужчин. Однако
не огорчайся понапрасну, тебе не придется долго мучиться. За этот месяц ты
прибавил к моей жизни тридцать лет, и только три года жизни осталось тебе.
Не сомневайся, ты весело проведешь оставшееся время". И я, - продолжал
Иссак, выпустив из пальцев недопитый кубок, - стал таким, как и обещал
мерзкий старик. Когда я увидел тебя, вся сила страшного наследства увлекла
меня сюда. Голубая роза - единственное, что осталось от моей прежней души.
Потом Иссак уронил голову на руки и разрыдался, как ребенок.
- Ты должен противостоять этому колдовству, - объявила Наразен.
- Я пытался, - вздохнул Иссак, - но это сильнее меня.
- Ну, не плачь, - попыталась утешить его королева.
В ее душе презрение смешалось с жалостью, и, позабыв об опасности,
Наразен подошла и по-братски положила руку на плечо колдуна. Слишком поздно
она заметила, что слезы Иссака уже высохли . В тот же миг чародей схватил
ее.
Наразен была сильной и гибкой, но Иссак обладал невероятной силой. Он
повалил красавицу на пол. Лицо его налилось кровью, раскраснелось, как у
пьяницы или сумасшедшего, а из глазниц чародея на Наразен смотрели глаза
другого человека, чужого и страшного.
Одной железной рукой колдун держал королеву, другой разорвал ее платье,
словно оно было бумажным. Иссак дышал тяжело и часто, как собака, и слюна
его капала ей на грудь.
Но Наразен вовсе не была наивной девушкой, какой пыталась казаться, и
потому, разливая напитки, припрятала в рукаве маленький острый нож, который
держала в шкафчике для вин, обычно этим ножом открывали бутылки. Когда
колдун навалился на королеву, стараясь овладеть ею, Наразен перестала
сопротивляться и расслабилась.
- Такой ты мне даже нравишься, - прошептала она, - не хнычущий, а
властный. Давай же возьми меня, мой дорогой. Отпусти мои руки, и я сама
помогу тебе.
Однако Иссак освободил только левую руку королевы, крепко держа правую.
Тогда Наразен начала ласкать и целовать насильника, и он, от удивления
забыв об осторожности, отпустил ее. Королева осторожно вытащила
припрятанный в рукаве нож и ударила колдуна в ухо.
Завопив от страшной боли, Иссак упал возле Наразен, но теперь в душе
королевы не осталось и тени сострадания. Подбежав к стене, она схватила
одно из копий и вонзила его прямо в сердце чародея с такой силой, что
острие насквозь пробило тело и вонзилось в пол.
Иссак умер не сразу. Прежде с ним произошла отвратительная перемена.
Тело его ссохлось и покрылось трупными пятнами. Плоть разлагалась на глазах.
Она растаяла, словно кусок льда на солнце. Теперь королева увидела
подлинный облик колдуна, то, во что превратил его учитель. Только хитрые
заклинания, которым выучился Иссак, позволяли ему сохранять иллюзию
молодости и красоты. Теперь он выглядел отвратительно. Внешний вид Иссака
соответствовал черной душе колдуна. Но, словно не чувствуя боли, Иссак
ухмыльнулся и прокричал Наразен:
- Вот и истекли три года, отпущенных мне моим учителем. Я умру на полу
твоего дворца... Ты безжалостно исполнила приговор. А теперь я расскажу
тебе о твоей судьбе, Наразен из Мерха. Мне еще хватит сил наложить на тебя
заклятие, и ты не сумеешь заставить меня замолчать. Ты предпочитаешь не
спать с мужчинами, так пусть то, что могло бы доставить тебе величайшее
наслаждение, принесет страшные муки... За год в землях Мерха произойдет
много событий. Сначала подуют ураганные ветры и принесут в Мерх три засухи,
которых люди боятся больше всего: высохнет вода в реках, пропадет молоко у
всех домашних животных и, наконец, иссякнет плодородие женского чрева.
Богатая страна превратится в бесплодную пустыню, реки станут грязными,
желтая пыль осядет на губах и ресницах людей, и не родится ни один ребенок,
ни один зверь. Земля станет бесплодной, как чрево королевы. Голод и Мор
будут разгуливать по улицам, играя с людьми как кошки с мышками. Люди будут
вопить, видя жуткие знамения; они станут взывать к богам, умоляя облегчить
их участь, избавить от бед, сказать, когда же наконец придет конец всем
несчастьям. И тогда оракул скажет им: Мерх будет как Наразен, Когда
прекрасная Наразен родит ребенка, тогда и ее страна возродится. Когда
Наразен принесет дитя, тогда к земле вернется плодородие". И они, о
королева, придут и станут стучать в дворцовые ворота и требовать, чтобы ты
спала с мужчинами. И тогда, несмотря на унижения, стыд и отвращение, ты,
королева, будешь спать со всеми мужчинами, будь то принц, нищий, свинопас
или бродяга. Каждый будет входить в твою дверь и выходить, не оставив в
тебе плода. И единственной причиной этих бед станешь ты сама. Ты
уподобишься скорпиону, жалящему себя же и умирающему от собственного яда.
Твое бунтующее чрево никогда не воскреснет. Никогда от семени живого
мужчины не принесешь ты плода, и твое королевство погибнет. Мерх будет как
Наразен. Если твой народ не убьет тебя, ты вечно будешь скитаться по земле..
Когда же ты останешься совсем одна, вспомни об Иссаке.
Потом тело колдуна обмякло, но перед смертью глаза его переполнились
печалью, и он прошептал:
- Наразен, яд учителя заставил меня наложить на тебя проклятие. Я сам
никогда не сделал бы этого, любимая.
Внезапно изо рта Иссака хлынула кровь, и жизнь покинула его тело.
***
Когда стихли слова проклятия, Наразен похолодела. Но вместе с
останками Иссака, погребенными в безымянной могиле, за городскими воротами,
там, где хоронили преступников и самоубийц, она похоронила память о нем.
Однако в глубине души королевы проклятие оставило свой след, Наразен не
забыла о нем.
Целый месяц дули сильные ветры. Они раскрасили город во всевозможные
оттенки охры, засыпав его пылью равнин, и Мерх стал маленьким адом. Ветры
сменились засухой, выпившей всю воду в реке. Стада не могли напиться, вымя
животных опустело. Вслед за тем пропало молоко у женщин, им нечем стало
кормить новорожденных младенцев, а потом исчезли те, кому оно было нужно, -
все дети рождались мертвыми. Ни в Мерхе, ни в его окрестностях не стало
женщин, гордо выставлявших напоказ большие округлые животы. За все лето не
было ни одного дождя. Страшная жара выжгла весь урожай. Наступил голод, и
чума танцевала на улицах Мерха то в красных одеждах, то в желтых...
Как и предрекал Иссак, люди обратились к богам. И согласно
предсказанию, боги сжалились и ответили людям, но, возможно, это были слова
жрецов, видящих лишь раскаленные гроты или пересохшие родники там, где
когда-то текла зеленая и прозрачная вода. Оракулы сказали: "Мерх будет как
Наразен. Когда у королевы Мерха родится ребенок, кончатся бедствия. Когда
лоно Наразен станет плодородным, тогда страна возродится, но, пока королева
суха, как кость, страна будет такой же, а то и еще хуже".
Самое удивительное, что прорицание оракулов совпадало с проклятием
Иссака - или того, кто властвовал над его душой. Королеве не оставалось
ничего другого, как поступать согласно пророчеству колдуна. Однако Наразен
верила, что существует лазейка, какое-то упущение в проклятии, и если бы
королева смогла ее найти она спасла бы страну от гибели и подданные вновь
полюбили бы ее. Ибо если Наразен что-то и любила, то это было королевство
Мерх. Если ей суждено принять позор ради спасения Мерха, она не станет
отступать и не будет ни унижена, ни оскорблена этим.
И Наразен открыла двери своей спальни. Не великаны стояли теперь у
входа, охраняя ее покои, а толпа мужчин. Одних все происходившее смущало,
другие же, наоборот, держали себя самоуверенно, разглядывая повелительницу
Мерха, как быки корову. Подходящее наказание для такой женщины как Наразен,
но не это занимало ее мысли. Королева учтиво кивала каждому из мужчин. Все
они были достаточно известны. Королева вела их за собой, и они входили
спальню, а затем в Наразен. Она терпела, и подданные хвалили ее за это. А
когда королева не зачала, знатные люди послали самых крепких, здоровых
мужчин королевства послужить ей. Позднее в спальню королевы допустили и
чужеземцев.
Этот год выгорел и осыпался желтой шелухой. И Наразен, крутившаяся в
его пламени, казалась такой же выгоревшей и высохшей. Лишь душа ее не
сгорела в этом огне. Сохранилась и ее красота. Королева по-прежнему
притягивала взгляды мужчин И еще у Наразен осталась гордость, хотя в
дальних странах теперь ее называли Шлюхой из Мерха - ведь никто не верил,
что она не получает удовольствия от своего наказания. Страдания, которые
прежде раздирали ее, постепенно притупились. Королева стала бесчувственной,
носила черные одежды, чтобы быть похожей на тень. "Остерегайтесь, когда
будете проходить через Мерх, а то Шлюха съест вас вместе с вашими фаллосами,
- говорили путники друг другу. - Всем известно, Наразен всегда голодна, да
и страна ее голодает".
Пришла зима, тяжелая холодная зима. В стране царили голод и разруха,
словно по цветущим равнинам прокатилась волна огня. Высоко в горах лежал
снег, но и там его покрывали хлопья сажи. Даже зима заболела в Мерхе.
Наразен бродила по высокогорным тропам. Она спала с пастухами и
подпасками. Когда она, обнаженная, появлялась перед ними, ее тело цвета
майского меда и огненно-рыжие волосы возбуждали их. Мужчинам казалось, что
это богиня спустилась с небес осчастливить их. Они мечтали о сыновьях,
зачатых ими в прекрасном теле богини. Сыновей не было, но любовники Наразен
об этом не знали. Королева спала с разбойниками. Один из них полоснул ее
ножом, и повелительница Мерха приказала убить его. Всю злость от
собственной беспомощности выместила она на этом несчастном. В ее постели не
осталось места для женщин, так же как больше не было и пронзенных копьями
леопардов у ее ног. Ложе с Наразен делили только мужчины, а сама королева
стала леопардом на их копьях. Она ничего не чувствовала и жила, как будто
во сне. Наразен могла быть только такой - гордой и прекрасной, без стыда
несущей бремя позора. Но по-прежнему она оставалась бесплодна, и страна
умирала.
Зима наконец с радостью покинула Мерх. Весна принесла новые ураганы,
лето - желтую пыль. Чума, отоспавшись за зиму, надела просторные одежды
желтой лихорадки и бродила по улицам города, стуча в двери домов.
И тогда настал день, когда Наразен пробудилась от сна, сковывавшего ее.
Она выглянула из окна, увидела ад, в который превратился ее Мерх, и
подумала: "Все мои попытки закончились неудачей. Я должна была хранить свое
тело для себя, вместо того чтобы сдавать его внаем. Я стала добычей, теперь
же пора вновь превратиться в охотницу". И тогда посмотрела она чуме в глаза
и подумала: "Что же мне сделать, чтобы избавиться от тебя?" И чума ответила:
"Ты и сама знаешь, но не сможешь этого сделать". Тогда Наразен с шумом
захлопнула ставни, отгородившись от пыли и зловония Мерха.
Но королева догадалась, что надо сделать, когда услышала, как
неподалеку от дворца какая-то женщина заплакала и стала причитать:
- Мой милый умер от лихорадки! Мой любимый умер!
Услышав стоны несчастной, Наразен вздрогнула всем телом, неожиданно
осознав, в кого превратил ее Иссак, и сжала кулаки, ибо поняла наконец, где
проходит путь, ведущий к спасению.
Глава 2
Ночью Владыка Улум бродил по полю битвы. Битва давно закончилась (как
кончаются любые забавы, даже самые лучшие), и теперь здесь воцарилась
тишина. Победители с добычей ускакали на север, оставив позади себя только
Смерть... Когда стихли все звуки, из засады появились вороны; со всех
сторон сбежались шакалы, чтобы начать междуусобную войну среди куч, холмов,
гор безмолвных и неподвижных тел. Тут и там в темноте замерцали огоньки
светлячков, но все они быстро погасли. Только звезды неизменно, неугасимо
сияли в небе. Сверкающая россыпь на равнине неба, тишина и безмолвие... Как
будто на небесах тоже шла битва и там теперь тоже лежали трупы,
отличающиеся от земных лишь тем, что были прекрасны и светились в темноте.
Но все же это были лишь звезды, освещавшие для Владыки Улума поле боя:
то, что еще заслуживало внимания.
Улум был черным, атласно-черным, как шкура пантеры, блестяще-черным,
как отшлифованный черный жемчуг. Его высокая стройная фигура казалась
отлитой из тьмы, а длинные белые волосы, как и одеяния, были цвета слоновой
кости. Белые волосы и белый плащ колыхались и мерцали в темноте, и казалось,
что это клубы дыма скользят по полю битвы. Лицо Улума редкой, необъяснимой
красоты всегда носило маску отрешенности. Люди смотрели на бесстрастное
лицо Владыки Смерти и не могли впоследствии вспомнить его. Лик Улума
ускользал из их памяти, как вода утекает между пальцами, как морская волна
уходит в прибрежный песок во время отлива.
На поле боя протекал неглубокий ручей. Те немногие, кому хватило сил
добраться сюда и напиться воды перед смертью, уже умерли, и теперь их лица
и руки скрылись под водой, окрасив ее в темный цвет крови. В нескольких
шагах от ручья лежал еще живой молодой воин. От боли все плыло у него перед
его глазами, но он все же заметил, как высокая тень Улума скользнула мимо,
на мгновение закрыв звезды. Воин позвал его. Голос несчастного звучал тише,
чем шелест травы в поле. Тем не менее Улум подошел к несчастному.
Воин был очень молод. Его раны выглядели ужасно, но казалось, он видит
Улума. Юноша еще раз прошептал свою просьбу, и Улум склонился к нему, чтобы
расслышать.
- Если в вас есть хоть капля сострадания, принесите мне воды.
- Я никогда не испытываю сострадания, - ответил Улум. - Кроме того,
вода в ручье скверная.
- Вы ищете своих родных? - прошептал юноша. - Утром сюда придут