Ливий Тит. История Рима от основания Города

⁸⁷. К этим была добавлена ала из примерно тысячи всадников, которая зовется агема ⁸⁸. (6) То были отборные мужи из мидийцев и смешанная конница от разных племен этой же области. К ним примыкал отряд слонов, стоявший в запасе. (7) На этой же стороне, образуя несколько вытянутый фланг, стояла царская когорта, ее воины звались среброщитными – по вооружению. (8) Далее стояли дахи, тысяча двести конных лучников, затем три тысячи легковооруженных, пополам критяне и траллы, к ним примыкали две с половиной тысячи мисийских лучников. (9) Край этого фланга замыкали вперемешку четыре тысячи киртийских пращников и элимейских лучников ⁸⁹. (10) С левого края к фаланге примыкали полторы тысячи галлогреческих пехотинцев и две тысячи каппадокийцев одинакового с ними вооружения, присланные царем Ариаратом. (11) Дальше стояли две тысячи семьсот человек из вспомогательных войск всех видов, три тысячи конников-катафрактов и тысяча других конников; затем царская ала, где броня на людях и лошадях легче обычной, но все прочее, как у остальной конницы; это были по преимуществу сирийцы, смешанные с фригийцами и лидийцами. (12) Перед этой конницей располагались серпоносные колесницы и верблюды, называемые дромадерами. На них восседали арабские лучники с узкими и длинными, в четыре локтя, мечами, чтобы поражать противника с лошади. (13) Дальше стояло еще множество воинов – столько же, сколько и на правом фланге: сперва тарентинцы ⁹⁰, затем две с половиной тысячи галлогреческих всадников, потом тысяча неокритян ⁹¹, полторы тысячи карийцев и киликийцев в таком же вооружении, столько же траллов и четыре тысячи легковооруженных (14) из числа писидийцев, памфилийцев и ликийцев. Наконец, вспомогательные части киртийцев и элимеев, такие же как те, что расположились на правом фланге. В отдалении стояли шестнадцать слонов.
   41. (1) Сам царь находился на правом крыле. Во главе левого фланга он поставил своего сына Селевка и племянника Антипатра. Центр он вверил троим: Минниону, Зевксиду и начальнику слонов Филиппу.
   (2) Утренний туман, поднявшись вверх с наступлением дня, навис тучами – сгустился мрак. Влага, принесенная южным ветром, пропитала все, будто прошел дождь. (3) Это ничуть не препятствовало римлянам, но оказалось вредоносным для царских воинов. Ведь и полутьма не мешала римлянам в их нешироком строю видеть все во все стороны, и влага мечам и копьям совсем не вредила, а вооружение было почти все тяжелым. (4) Что же касается царских воинов, то они при столь растянутом построении даже из середины строя не могли рассмотреть своих флангов, не говоря уж о том, чтобы разглядеть от края до края, а влага размягчала луки, пращи и ремни копий. (5) Наконец, серпоносные колесницы ⁹², которыми Антиох рассчитывал опрокинуть неприятельский строй, навели страх на собственное его войско. (6) А оснащены они были так: у каждой по ту и другую стороны дышла от ваги торчали выдвинутые на десять локтей острия наподобие рогов. (7) Они пронзали все, что попадалось на пути. На концах ваги закреплены были по два длинных серпа, один наравне с нею, а другой, нижний, – с наклоном к земле: первый предназначен был резать все, что сбоку, а второй – доставать до упавших и подбиравшихся снизу. И на осях колес с обеих сторон было по два серпа разнонаправленных, таким же способом укрепленных. (8) Вот так были снаряжены эти колесницы, запрягаемые четверней. Как говорилось выше, царь поставил их на переднем крае, ведь, если бы они стояли среди рядов или сзади, их пришлось бы гнать через строй своих. (9) Все это видел Эвмен, который знал, насколько в бою этот род оружия бывает опасен для самих его обладателей, если противник, не начиная правильного сражения, станет пугать коней. И вот Эвмен приказал критским лучникам, пращникам и метателям дротиков вместе с несколькими турмами конницы выдвинуться вперед, причем не сомкнутым строем, но рассыпавшись как можно шире – и разом со всех сторон пустить свои стрелы и дротики. (10) Словно буря обрушилась вдруг на коней. Израненные летящими отовсюду стрелами и перепуганные нестройными воплями, они, будто разнуздавшись, помчались куда попало, не разбирая дороги. (11) Но и легковооруженные воины, и ловкие пращники, и быстроногие критяне мгновенно увернулись от них, а конники, с криком бросившиеся вослед колесницам, добавили страху коням и верблюдам, которые тоже были испуганы, а тут еще крик был громко подхвачен многолюдной толпой.
   (12) Так колесницы были прогнаны с поля между двумя стоявшими друг против друга войсками. И только по удалении их, ставших никчемным посмешищем, с обеих сторон дан был знак к правильному сражению и противники бросились друг на друга.
   42. (1) Впрочем, бездельное приключение вскоре оказалось причиной настоящего поражения – испуг и смятение распространились от колесниц и на стоявшие близко вспомогательные отряды, которые и разбежались, лишившись прикрытия, подставив под удар все остальные войска вплоть до конников-катафрактов. (2) А когда римская конница напала на них, никем не поддерживаемых, то они не выдержали даже и первого ее натиска: часть их бежала, а прочих настигли из-за тяжести их облачения и оружия. (3) Тут все левое крыло оказалось опрокинуто, а после того, как смяты были и вспомогательные отряды, стоявшие между конницей и так называемыми фалангитами, смятение перекинулось и на середину строя. (4) Ряды фаланги нарушились, а использовать длиннейшие копья, которые именуются у македонян сариссами ⁹³, стало невозможным из-за того, что противника загораживали свои. Легионы напали на замешавшихся, забрасывая их дротиками и копьями. (5) Даже слоны, расставленные через определенные промежутки, не напугали римских воинов, которые еще в африканских войнах научились и тому, как уклоняться от этих чудовищ, и тому, как поражать их сбоку копьем или, подобравшись поближе, перерубать мечом сухожилия. (6) Уже почти вся середина строя врагов была сокрушена лобовым ударом, а вспомогательные отряды, обойденные с тыла, подвергались истреблению – и тут римляне узнали, что на другом фланге их солдаты бегут, а почти что от самого лагеря стали слышны крики поддавшихся страху. (7) А дело было так: Антиох, находясь на правом крыле, заметил, что там у римлян нет никого в запасе, кроме четырех турм конницы – река представлялась надежной защитой. Однако, когда эти конники захотели соединиться со своими, берег оказался без прикрытия. Сюда-то и ударил Антиох, используя вспомогательные части и тяжелую конницу. (8) Удар был не только лобовым, римлян уже теснили и сбоку – ведь фланг оказался обойден у реки. Сперва обратились в бегство всадники, а затем и ближайшие к ним пехотинцы. Все они опрометью бросились к лагерю.
   43. (1) Лагерем командовал военный трибун Марк Эмилий, сын Марка Лепида, в недалеком будущем великий понтифик ⁹⁴. (2) Увидев, что римляне бегут, он со всем отрядом охраны кинулся им навстречу, требуя, чтобы они сначала остановились, а затем возвращались в бой. Эмилий бранил их за трусость и позорное бегство, (3) затем пригрозил им гибелью, если они в ослеплении не подчинятся приказу, и наконец дал своим знак убивать тех, кто бежит впереди, а следующих за ними, грозя оружием и нанося раны, поворачивать на врага. (4) Тут больший страх одержал верх над меньшим – зажатые с обеих сторон, бежавшие сначала остановились, а потом сами вернулись в сражение; и Эмилий со своим отрядом (при нем было две тысячи храбрецов) смело заступил дорогу неудержимо наступавшему царю.
   (5) Аттал, брат Эвмена, сражавшийся на правом крыле и первым же натиском опрокинувший левый фланг неприятеля, заметил бегство солдат на другом крыле и замешательство вокруг римского лагеря. С двумя сотнями всадников и он поспешил на выручку, успев как раз вовремя. (6) Когда Антиох убедился, что те, кого он видел лишь со спины, возобновляют сражение, что к ним от лагеря и из войска приближаются массы неприятеля, он поворотил коня и пустился в бегство. (7) Таким образом, победив на обоих флангах, через груды трупов, наваленные в середине поля (где пали царские отборные воины, которых удерживали от бегства и храбрость, и тяжесть вооружения), римляне шли дальше – грабить вражеский лагерь. (8) Вперед всех Эвменова конница, а за ней и другие конники по всему полю преследовали неприятеля, убивая тех замешкавшихся, которых удавалось догнать. (9) Но еще губительнее для бегущих, смешавшихся с колесницами, слонами, верблюдами, оказалась их собственная толпа – в беспорядке и давке, словно слепые, они наталкивались друг на друга и гибли под ногами страшилищ. (10) Ужасное избиение, еще большее, чем в бою, произошло также и в лагере: дело в том, что отряд, оставленный для его защиты, пополнился бежавшими с поля битвы в начале сражения и, положившись на их многочисленность, оказал упорное сопротивление перед валом. (11) Так что римляне, рассчитывавшие захватить лагерь с первого натиска, были остановлены и в воротах, и у вала, а когда наконец туда прорвались, разъяренные, учинили жесточайшую резню.
   44. (1) Рассказывают, что в тот день было перебито до пятидесяти тысяч пехотинцев и три тысячи всадников, живыми захвачены тысяча четыреста человек и пятнадцать слонов с погонщиками. (2) У римлян было немало раненых, погибло не более трехсот пехотинцев, двадцать четыре всадника и еще двадцать пять человек из войска Эвмена.
   (3) В тот день победители разграбили вражеский лагерь и с большою добычей вернулись в свой. На следующий день снимали доспехи с убитых и собирали пленных. (4) Послы из Тиатиры и Магнесии у Сипила пришли сдать эти города. (5) Антиох бежал с несколькими сопровождавшими, но многих еще подобрал по пути и с небольшим отрядом вооруженных к середине ночи добрался до Сард. (6) Оттуда, узнав, что его сын Селевк и некоторые из друзей отправились в Апамею, он и сам в четвертую стражу с женой и дочерью поспешил туда же. (7) Охрана Сард была поручена Ксенону, а над Лидией поставлен Тимон. Но ни горожане, ни воины, что были в крепости, не обратили на них внимания и в полном согласии отправили послов к консулу.
   45. (1) Примерно тогда же от Тралл, и от Магнесии, что на Меандре, и от Эфеса пришли послы, чтобы сдать города. (2) Поликсенид, узнав о битве, оставил Эфес и доплыл с флотом до Ликийских Патар. Опасаясь дозора родосских кораблей, стоявших тогда у Мегисты, он высадился на берег и с немногими спутниками пешком отправился в Сирию. (3) Города Азии вверяли себя милости консула и владычеству народа римского. Консул был уже в Сардах. Туда же из Элатии прибыл и Публий Сципион, как только он почувствовал себя в силах перенести тяготы путешествия.
   (4) Примерно тогда же посланец от Антиоха через Публия Сципиона обратился к консулу и получил у него для царя разрешение прислать уполномоченных на переговоры. (5) Через несколько дней явились Зевксид, бывший наместник Лидии, и Антипатр, сын его брата. (6) Прежде всего они встретились с Эвменом, которого из-за давней вражды считали главным противником мира. Найдя, что он настроен более мягко, чем думали и сами они, и Антиох, послы затем обратились к Публию Сципиону, а при его посредничестве и к консулу. (7) По их просьбе совет собрался в полном составе, дабы выслушать то, что послам было поручено объявить. Начал Зевксид: «Мы не столько сами имеем что-то сказать, сколько спрашиваем у вас, римляне, чем именно можем мы искупить ошибку царя и исходатайствовать у победителей мир и прощение. (8) Ведь вы всегда великодушно снисходили к поверженным царям и народам. Насколько же великодушнее, насколько милостивее подобает вам вести себя после этой победы, сделавшей вас властителями земного круга. (9) С кем из смертных вам теперь враждовать? Подобно богам, пристало вам оберегать и миловать род людской». (10) Каков будет ответ, решили еще до прихода послов. (11) Отвечать поручили Публию Африканскому. Передают, что речь свою он повел так: «Из находящегося во власти бессмертных богов мы, римляне, имеем то, что даровано ими. (12) Но дух, зависящий от нашего разума, был и пребывает в нас неизменным при любых обстоятельствах. Его не укрепляет удача и не ослабляет несчастье. В свидетели этого я бы дал вам вашего же Ганнибала, если бы не мог привести в пример вас самих: (13) после того, как мы переправились через Геллеспонт, вы завязали переговоры о мире. Еще не видали мы вашего войска, еще Марс не склонился ни в ту, ни в другую сторону и исход войны был неясен, а мы уже, ведя с вами переговоры как равные с равными, предъявили те самые условия, которые выставляем теперь, когда обращаемся к вам как победители к побежденным: (14) оставьте в покое Европу, очистите все азиатские земли по сю сторону Тавра; для возмещения военных расходов выплатите пятнадцать тысяч евбейских талантов ⁹⁵, пятьсот немедленно, а две с половиной тысячи – после одобрения мирного договора сенатом и народом римским, а затем по тысяче талантов в течение двенадцати лет. (15) Эвмену тоже вы должны возместить четыреста талантов и недоимку зерна из задолженности его отцу. (16) По заключении договора вы в обеспечение его исполнения выдадите нам в качестве заклада по нашему выбору двадцать заложников. Но никогда не будем мы до конца уверены в мире, пока в стане тех, кто заключает его с римским народом, находится Ганнибал. Его мы требуем в первую очередь ⁹⁶. (17) Выдадите вы также этолийца Фоанта, зачинщика этолийской войны, который подстрекал вас надеждой на этолийцев, а их надеждой на вас – и всех против нас; в придачу к нему мы требуем и акарнанца Мнасилоха ⁹⁷и халкидцев Филона и Эвбулида. (18) Царь заключает мир, находясь в худшем положении потому, что заключает его позже, чем мог бы. Если он и теперь будет мешкать, пусть знает, что величие царей труднее низвести с горних высот до среднего уровня, нежели от него низвергнуть в ничтожество». (19) Царь отряжал послов с поручением соглашаться на любые условия мира. Итак, было решено, что послам надо отправиться в Рим. Консул распределил войско по зимним квартирам в Магнесии, что на Меандре, в Траллах и Эфесе. (20) Через несколько дней в Эфес к консулу были приведены заложники от царя, а также послы, которым предстояла дорога в Рим. (21) Эвмен также отправился в Рим одновременно с послами. За ними последовали посольства от всех народов Азии.
   46. (1) Пока все это происходило в Азии, около этого же времени в Рим из провинций возвратились, надеясь на триумф, два проконсула: Квинт Минуций из Лигурии, а Маний Ацилий из Этолии. (2) После того как оба они доложили о своих деяниях, Минуцию в триумфе было отказано, Ацилию же без споров его присудили за победы над царем Антиохом и этолийцами, и он триумфатором въехал в Город. (3) Перед ним пронесли двести тридцать воинских знамен, три тысячи фунтов серебра в слитках, чеканного серебра сто тринадцать тысяч аттических тетрадрахм, двести сорок девять тысяч кистофоров ⁹⁸, много тяжелых серебряных чеканных сосудов. (4) Пронес он также серебряную царскую утварь и роскошную одежду, сорок пять золотых венцов, поднесенных союзными городами, и другую всякого рода добычу ⁹⁹. Наконец, он провел тридцать шесть знатных пленников – этолийцев и царских командующих ¹⁰⁰. (5) За несколько дней до триумфа этолийский полководец Дамокрит ночью бежал из тюрьмы. Настигнутый стражей на берегу Тибра, он успел заколоться мечом, прежде чем его схватили. (6) Недоставало на триумфе лишь воинов, которые шли бы за колесницей, – в остальном же он был великолепен и как зрелище, и как прославление подвигов.
   (7) Радостный этот триумф омрачен был печальным известием из Испании: там, в стране бастетанов, в неудачном сражении с лузитанами у города Ликона погибли шесть тысяч римлян из войска проконсула Луция Эмилия; (8) остальные в страхе отступили под защиту вала, но отстоять лагерь тоже не сумели и в конце концов скорым шагом, как беглецы, уведены были в замиренную область. (9) Вот что сообщали из Испании. Что же касается Галлии, то претор Луций Аврункулей представил сенату послов от плацентийцев и кремонцев. (10) Они жаловались на недостаток колонистов – ведь одних унесли превратности войны, других болезнь, некоторые покинули колонии, не желая жить рядом с галлами. Сенат постановил, чтобы консул Гай Лелий, если сочтет нужным, набрал шесть тысяч семейств для распределения по этим колониям, и чтобы претор Луций Аврункулей назначил триумвиров для наделения этих колонистов землей. (11) Были назначены Марк Атилий Серран, Луций Валерий Флакк, сын Публия, и Луций Валерий Таппон, сын Луция.
   47. (1) Немного спустя, когда подошло время для консульских выборов, из Галлии в Рим вернулся консул Гай Лелий. (2) Он не только набрал, как в его отсутствие постановлено было сенатом, поселенцев в Кремону и Плацентию, но и решил, что две новых колонии должны быть выведены в земли, ранее принадлежавшие бойям. Он сделал об этом доклад, и сенаторы по его предложению так и постановили.
   (3) Тогда-то и пришло в Рим письмо от претора Луция Эмилия о морском сражении у Мионнеса ¹⁰¹и о том, что консул Луций Сципион перевел войско в Азию. (4) По случаю морской победы было назначено однодневное молебствие, а на следующий день – еще одно – по случаю того, что римское войско впервые поставило лагерь в Азии, – за успех и счастливое завершение начатого дела. (5) Консулу было велено при каждом молебствии приносить в жертву по двадцати взрослых животных.
   (6) Затем состоялись выборы консулов. Соперничество было острым: Марк Эмилий Лепид добивался этой должности вопреки неблагоприятному для него всеобщему мнению, что ради этого домогательства он и покинул провинцию Сицилию, не получив на то согласия сената. (7) С ним состязались Марк Фульвий Нобилиор, Гней Манлий Вольсон, Марк Валерий Мессала. Консулом был избран один только Фульвий, поскольку другие соискатели не набрали нужного числа голосов от центурий. И тогда Фульвий на следующий день объявил, что его сотоварищем станет Гней Манлий, а Лепид потерпел поражение ¹⁰². Мессала же вообще не мог ни на что рассчитывать. (8) Затем были избраны преторы – два Квинта Фабия, Лабеон и Пиктор (Пиктор в том же году стал фламином Квирина ¹⁰³), Марк Семпроний Тудитан, Спурий Постумий Альбин, Луций Плавций Гипсей и Луций Бебий Дивит.
   48. (1) Валерий Антиат пишет, что в консульство Марка Фульвия Нобилиора и Гнея Манлия Вольсона по Риму разнесся слух, воспринятый почти что за верное, (2) будто консул Луций Сципион вместе с Публием Африканским были вызваны Антиохом под предлогом переговоров о передаче им юного Сципиона ¹⁰⁴и захвачены сами, (3) будто бы после пленения полководцев царь тотчас же двинулся на римский лагерь, овладев которым, уничтожил все римское войско. (4) Говорили также, что и этолийцы по этой причине воспряли духом и отказались выполнять приказы, а их полководцы отправились в Македонию, Дарданию и Фракию набирать наемников. (5) Добавляли, что обо всем этом уже отправлено в Рим сообщение через Авла Теренция Варрона и Марка Клавдия Лепида, посланных из Этолии пропретором Авлом Корнелием. (6) К этим выдумкам приплетали еще и рассказ, будто этолийские послы были спрошены в сенате среди прочего и о том, откуда они узнали о пленении Антиохом римских командующих в Азии и о гибели войска, (7) а этолийцы якобы ответили, что их известили собственные послы, находившиеся при консуле. Поскольку никто другой из писателей не сообщает об этих слухах, я считаю, что нет оснований ни верить рассказу о них, ни умолчать о нем как о вздорном.
   49. (1) Сенату были представлены этолийские послы. Несмотря на то что и ход их дела, и тяжелое положение должны были побуждать их к признанию собственной вины или хотя бы ошибки, к смиренным мольбам о прощении, (2) начали они с перечисления своих благодеяний народу римскому. Чуть ли не с упреком напоминая о своей доблести в войне против Филиппа, они оскорбляли слух заносчивыми речами, (3) а твердя про старое и забытое, довели дело до того, что на ум сенаторам стали приходить воспоминания и о злодеяниях этого племени, куда более многочисленных, нежели его заслуги. Взыскуя милосердия, они вызвали гнев и ненависть. (4) Когда один из сенаторов спросил их, вверяют ли они или не вверяют решение своей судьбы римскому народу, а другой – готовы ли они иметь тех же, что и римляне, союзников и врагов, послы не дали им никакого ответа и получили приказание покинуть храм ¹⁰⁵. (5) Тут почти все сенаторы стали кричать, что этолийцы и посейчас заодно с Антиохом, что единственной этой надеждой и живо еще их высокомерие, что надо продолжать войну с этими явными врагами и укротить их буйный дух. (6) Распалило всех еще и то, что, испрашивая у римлян мира, этолийцы тогда же затевали войну в Долопии и Афамании. (7) По предложению Мания Ацилия, победителя Антиоха и этолийцев, было принято сенатское постановление, коим предписывалось этолийцам в тот же день уехать из Города и в пятнадцатидневный срок покинуть Италию. (8) Сопровождать их с охраной послали Авла Теренция Варрона, и было объявлено, что если в дальнейшем от этолийцев в Рим будут приходить посольства, то, если они заранее не заручатся согласием полководца, управляющего этой провинцией, и не будет в сопровождение им придан римский легат, с ними будут поступать как с врагами. С тем этолийцев и отослали.
   50. (1) Затем консулы доложили о провинциях. Решено было, что они бросят жребий относительно Этолии и Азии, (2) и тот, кому достанется Азия, (3) должен будет получить войско от Луция Сципиона, а в дополнение к нему четыре тысячи пехоты и двести всадников из римлян, а из числа союзников и латинов восемь тысяч пехоты и четыреста всадников. Этими силами предполагалось вести войну с Антиохом. (4) Другому консулу назначено было войско, находившееся в Этолии. В качестве пополнения ему разрешалось набрать такое же число граждан и союзников, что и сотоварищу. (5) Этот же консул получал наказ оснастить и взять с собой те корабли, что были построены в минувшем году ¹⁰⁶, и не только с этолийцами воевать, но и переправиться на остров Кефаллению ¹⁰⁷. (6) Ему же предписывалось прибыть в Рим к выборам, если будет возможность сделать это без ущерба для государственных дел. (7) Ведь помимо должностных лиц, сменяемых ежегодно, в этом году предстояло право избрать также и цензоров. В случае задержки по какому-то делу пусть уведомит сенат, что поспеть ко времени выборов он не может. (8) Этолия по жребию выпала Марку Фульвию, Азия – Гнею Манлию. Затем жребий стали метать преторы. Спурию Постумию Альбину досталась городская претура и судебные дела иноземцев, Марку Семпронию Тудитану – Сицилия, Квинту Фабию Пиктору, фламину Квирина, – Сардиния, Квинту Фабию Лабеону – флот, Луцию Плавцию Гипсею – Ближняя Испания, а Луцию Бебию Дивиту – Дальняя Испания. (9) Для Сицилии был предназначен один легион и находившийся в этой провинции флот; новый претор должен был потребовать с сицилийцев две хлебных десятины ¹⁰⁸и одну послать в Азию, а другую в Этолию. (10) То же самое велено было взыскать с сардинцев, а полученное зерно отправить туда же, куда и сицилийское. (11) Луцию Бебию для Испании даны были в подкрепление тысяча римских пехотинцев и пятьсот конников, а также шесть тысяч латинской пехоты и двести всадников. (12) Плавцию Гипсею для Ближней Испании была дана тысяча римских пехотинцев и две тысячи из союзников и латинов, а также еще двести конников. Вместе с этими пополнениями обе Испании должны были иметь по одному легиону. (13) Из должностных лиц минувшего года полномочия еще на год были продлены Гаю Лелию с его войском, а равно пропретору Публию Юнию в Этрурии с тем войском, что находилось в провинции, и пропретору Марку Тукцию в Бруттии и в Апулии.
   51. (1) До того как преторы отправились по провинциям, между великим понтификом Публием Лицинием и фламином Квирина Квинтом Фабием Пиктором возник такой же спор, как на памяти их отцов между Луцием Метеллом и Постумием Альбином ¹⁰⁹. (2) Этот последний, будучи консулом, отправлялся со своим сотоварищем Гаем Лутацием в Сицилию к флоту, а великий понтифик Метелл удержал его в городе ради богопочитания. (3) А на этот раз Публий Лициний не отпустил претора, собиравшегося на Сардинию. Борьба шла с большим упорством и в сенате, и в народном собрании: (4) обе стороны отдавали приказания, взимали заклады, назначали пени, взывали к трибунам и обращались к народу. (5) В конце концов требования богопочитания одержали верх, и фламину было приказано подчиниться решению понтифика, но по велению народа пеню с него сняли ¹¹⁰. (6) В ярости из-за того, что у него отнята провинция ¹¹¹, претор попытался отказаться от должности, но сенаторы своим влиянием удержали его от этого и постановили поручить ему суд по делам иноземцев. (7) Так как число воинов, подлежавших призыву, было невелико, набор занял немного дней, после чего консулы и преторы отправились по провинциям.
   (8) Потом появились и разошлись какие-то случайные слухи о событиях в Азии, неведомо кем принесенные, а еще через несколько дней в Рим прибыли надежные гонцы с письмом от командующего. (9) Весть была принята радостно и не столько как облегчение после недавнего страха – ведь царя перестали бояться уже после поражения, понесенного им в Этолии, сколько из-за старинной его славы – ведь когда римляне вступали в эту войну, он представлялся опасным врагом как из-за собственных его сил, так и потому, что в военных делах его наставлял Ганнибал. (10) Тем не менее, несмотря ни на что, в уже принятое решение об отправке консула в Азию не было внесено никаких исправлений и назначенные ему военные силы тоже не были сокращены из-за опасений, как бы не пришлось теперь воевать с галлами