Страница:
До Народного Председателя известие о катастрофе дошло только на третий день по каналам канцелярии. Все это время коммунальные службы, не рискуя докладывать о происшедшем наверх, пытались сами разгрести последствия – по большей части безуспешно. У коммунальщиков даже в первом приближении не хватало ресурсов, чтобы спасти вымерзающий город, но, опасаясь обвинений в некомпетентности и непредусмотрительности, они пытались обойтись местными силами. Если бы не безвестный осведомитель канцелярии в Верхнелаковске, город окончательно превратился бы в мертвый призрак – как минимум до конца весны. К счастью, опытный Полозков, едва услышав о происшедшем, сразу распознал всю угрозу положения и поставил на рога Бирона, а тот – Кислицына. Народный Председатель взял дело под личный контроль, и огромная заржавевшая бюрократическая машина Ростании принялась нехотя набирать обороты. Вскоре в половине страны в авральном порядке со складов выгребали подчистую все радиаторы, и в Верхнелаковск пошли составы с батареями и трубами.
В Мегион со всей страны по воздуху везли бригады опытных слесарей-сантехников.
Крохотный аэродром Верхнелаковска забили рядами стоящие вертолеты – отправить обратно все борты не хватало топлива. В течение месяца сантехники ударными темпами меняли трубы и радиаторы в помещениях. Доставленные по железной дороге экскаваторы и строительные рабочие в не менее ударном режиме перепрокладывали нити лопнувших теплотрасс. Инженеры срочно перепроектировали и перестраивали схему ввода электроэнергии из внешних сетей в городские. И месяц спустя жители, наконец, получили возможность вернуться в город.
Совокупный ущерб, как подсчитали позже экономисты Комитета по народному хозяйству, включая убытки из-за недопоставленной за рубеж нефти, составил около трех миллиардов форинтов. К счастью, обошлось без жертв – если не считать за таковую злополучного дежурного по подстанции, покончившего жизнь самоубийством.
Восемнадцатого ноября, в разгар ведущих в городе работ, в Моколе открылся Двадцать седьмой всеростанийский съезд делегатов органов народного самоуправления.
18 ноября 1583 г. Мокола. Большой дворец съездов
В Мегион со всей страны по воздуху везли бригады опытных слесарей-сантехников.
Крохотный аэродром Верхнелаковска забили рядами стоящие вертолеты – отправить обратно все борты не хватало топлива. В течение месяца сантехники ударными темпами меняли трубы и радиаторы в помещениях. Доставленные по железной дороге экскаваторы и строительные рабочие в не менее ударном режиме перепрокладывали нити лопнувших теплотрасс. Инженеры срочно перепроектировали и перестраивали схему ввода электроэнергии из внешних сетей в городские. И месяц спустя жители, наконец, получили возможность вернуться в город.
Совокупный ущерб, как подсчитали позже экономисты Комитета по народному хозяйству, включая убытки из-за недопоставленной за рубеж нефти, составил около трех миллиардов форинтов. К счастью, обошлось без жертв – если не считать за таковую злополучного дежурного по подстанции, покончившего жизнь самоубийством.
Восемнадцатого ноября, в разгар ведущих в городе работ, в Моколе открылся Двадцать седьмой всеростанийский съезд делегатов органов народного самоуправления.
18 ноября 1583 г. Мокола. Большой дворец съездов
Выбравшись из машины, Олег быстрым шагом пересек тротуар, на секунду задержался перед дверью, пропуская вперед охранника, и нырнул за ним, поеживаясь от утреннего морозца. Бегемот проскочил следом. Толпившийся в холле народ почтительно расступился перед вошедшими. Охрана сразу же взяла Народного Председателя и начальника канцелярии в неплотное кольцо, бросая по сторонам недружелюбные взгляды.
– Ты бы попросил их немного… рассредоточиться, – шепнул Олег на ухо Бирону. – А то не видно ничего…
– Лучше не видно, чем пулю схлопотать, – хмыкнул тот. – Сейчас, доберемся до выставки – там уже должны подготовиться, тогда и расступятся.
Олег фыркнул и покачал головой, но промолчал. В конце концов, охрана для того и служит, чтобы под ногами путаться, верно? Да и виднее Безобразову, как правильно охранять. Делай свое дело, а чужое оставь другим.
Впрочем, в зале выставки телохранители действительно расступились. Точнее, просто рассредоточились по немаленькому залу, профессионально слившись с обстановкой. Немногие оставленные в зале посетители отвлеклись от разглядывания экспонатов и дружно уставились на Народного Председателя. Тот попытался сделать морду кирпичом, но невольно поежился. Постоянно оказываться в центре внимания почти за год он так и не привык. Отпустите меня домой, а? – мысленно попросил он и вздохнул. Нет, нельзя. Роль в этом балагане надо отыграть до конца. Иначе народ не поймет.
Со скучающим видом он переходил от экспоната к экспонату. Достижения народного хозяйства громоздились уныло-неряшливыми грудами железа и топорщились папье-маше макетов, пытались привлечь внимание стендами научных трудов и многоцветных графиков.
"Насос авиационный ТП-18/21, мощность двести литров в минуту, в разрезе" (нечто угловатое, с торчащими во все стороны трубками и прочими механическими потрохами).
"Автобус городской СуАЗ-14, колесный, двадцать сидячих мест, шестьдесят стоячих" (как делали скотовозы, так и продолжают, шепнул на ухо ехидный Пашка).
"Макет вычислительного центра на базе ЭВМ БК-0015 и тридцати пяти пользовательских терминалов" (сложная схема с кучей разноцветных линий, сходящихся – или расходящихся, в зависимости от точки зрения – к центральному квадрату, изображающему машзал; терминал, скучная железная коробка с выпуклым стеклянным экраном, несколькими тумблерами и внушительной встроенной клавиатурой, сиротливо стоял чуть в сторонке).
"Повышение средних удоев молока от коров по народному хозяйству в период с 1575 по 1582 гг." (на графике несколько красных и синих линий медленно, но неотвратимо ползли вверх к светлому будущему, уверенно преодолевая черту в три тысячи литров в год)…
Преодолевая зевоту, Олег нахмуренно шел вдоль стендов. Постепенно он перестал обращать на экспонаты, полностью погрузившись в свои думы. Неужели Шварцман прав, и мне на полном серьезе попытаются публично устроить козью морду? Только внеочередного боя с толпой депутатов мне не хватало. Но ты ведь все равно собирался взорвать бомбу прямо сегодня? Так какая тебе разница – ну, повозмущаются чуть больше… Или все еще колеблешься? Давай, друг милый, у тебя полтора часа на то, чтобы утвердиться в своих намерениях или же похоронить их… на время.
Краем глаза он поймал яркое переливающееся цветовое пятно. Вынырнув из тяжких раздумий, он повернул голову – и остановился. "Представительство фирмы "Томк и сыновья", гласила табличка над стендом. Судя по всему, он уже добрался до сектора иностранных фирм. Пробивной мужик Мгата, даром что посол, продавил-таки присутствие сахарских представителей. Так, что здесь у нас?
Светлый пластмассовый куб, разительно отличающийся от терминала БК, но, очевидно, являющийся его собратом, весело мерцал живой веселой картинкой.
Какой-то смешной мультипликационный человечек шустро бегал по нарисованному лабиринту, собирая бриллианты под задорную дребезжащую музычку, а за ним гонялись пульсирующие квадраты с явно враждебными намерениями. От одного из них человечку увернуться не удалось. Заполыхал взрыв, опустошивший большой квадрат экрана, после чего живая картинка сменилась статической, испещренной вязью текста. Потом человечек снова побежал по лабиринту.
– Могу я удовлетворить ваше любопытство, господин Народный Председатель? – сахарец в ослепительно-белом костюме и с кожей цвета какао с молоком выступил вперед. На его груди белела этикетка с надписью "Томк Токава".
– Что это? – Олег кивнул на человечка.
– На этом стенде представлены новейшие разработки нашей фирмы, – слегка поклонился негр. – Это микрокомпьютеры из серии ЕС второй очереди, предназначенные для индивидуального применения. Процессоры для них пока еще выпускаются ограниченными объемами, но обладают очень хорошими перспективами. В настоящий момент мы занимаемся исследованиями рынка для определения…
– Да-да, – нетерпеливо оборвал его Олег. – А что они умеют, эти ваши микрокомпьютеры? Это какая-то игра?
– Да, это игра, – кивнул Томк Токава. – Но не сочтите, что игры – это все, на что способны наши разработки. Игра – это… это… привлекалово? Простите, не знаю слово.
– Понятно, для привлечения внимания. Что еще?
– Обратите внимание вот на этот столик, – негр взмахнул рукой. – Здесь установлен редакционно-издательский комплекс на базе микрокомпьютера "Уинес-1045". В комплект, помимо центрального блока с графическим видеоблоком триста двадцать на двести точек и клавиатурой, входят блок из двух дисководов для гибких дисков, заменяющий традиционный для таких решений магнитофон, матричное печатное устройство со скоростью работы одна страница в минуту в черновом режиме и две страницы за три минуты в качественном, а также пакет программного обеспечения для создания и оформления текстов и работы с точечной графикой. По желанию заказчика в состав комплекса может входить графический видеоблок повышенного разрешения триста двадцать на четыреста точек, а также сублимационное печатное устройство для трехцветной печати. Позвольте продемонстрировать вам…
Он склонился над клавиатурой и защелкал кнопками. Через насколько минут длинная коробка, стоящая на столе рядом, зажужжала и начала толчками выпихивать из себя лист бумаги, покрытый вязью.
– Вот! – негр с гордым видом оторвал испещренную знаками полоску и протянул ее Олегу. – Можете убедиться, господин Народный Председатель. К сожалению, в настоящий момент комплекс не адаптирован для русты, но сделать это очень просто при наличии заказа. Мы беремся выпустить за полгода…
– Понятненько, – Олег еще раз окинул взглядом стенд. – Игры, издательский комплекс – что еще?
– Еще имеется в наличие программное обеспечения для работы с электронными таблицами. С вашего позволения, господин Народный Председатель, я не стану его демонстрировать. Оно выглядит весьма непрезентабельно, но чрезвычайно полезно для профессионалов, например для бухгалтеров. Вместе с упрощенной версией текстового редактора оно способно работать с простым текстовым монитором, не поддерживающим графические возможности, что существенно снижает стоимость комплекта.
– И сколько же стоит все это хозяйство? – сухо поинтересовался Павел.
– В последнее время благодаря нашим наработкам цены заметно упали, – еще раз поклонился представитель фирмы. – В пересчете на вашу валюту полный издательский комплекс со всеми возможностями, включая графический видеоблок и сублимационное цветное печатающее устройство с революционным разрешением сто пятьдесят на сто пятьдесят точек, стоит менее двадцати тысяч форинтов. Десятиигольчатое матричное печатающее устройство и текстовый видеоблок восемьдесят на двадцать пять знакомест уменьшают цену на шесть тысяч, а ромашковое печатающее устройство – еще на две, – поспешно добавил он. – И мы беремся адаптировать комплекс к условиям вашей страны совершенно бесплатно!
– Неслабо, – Олег покачал головой. – Две или три автомашины за технологически передовую игрушку… Скажите, а как ими управлять? Клавиатура, и все?
– Еще одна революционная технология нашей фирмы – это управляющий шар, встроенный в клавиатуру. Вы вращаете его… вот так… и по экрану перемещается указатель. Вы можете нажимать на клавиши…
– Понятно. А голосом им управлять можно? Жестами?
– Нет, господин Народный Председатель. Подобных технологий в настоящий момент на рынке не существует. Вычислительные возможности современной техники, равно как и состояние науки, пока не позволяют реализовать эти методы. Мне не известна ни одна конкурирующая фирма, использующая в своей технике подобные способы управления.
– Не знаю насчет рынка, но я видел это в действии и даже работал сам. Одно такое устройство, пусть и экспериментальное, одно время стояло у меня в кабинете, – Олег благоразумно умолчал, что ни один терминал Хранителей уже почти год как не работает. И при этом ни одна лаборатория так и не поняла не то что базовые принципы действия, а хотя бы просто откуда и какая в них поступала энергия. – Спасибо вам, господин… э-э-э, Томк Токава, ваш стенд очень интересен, но нам пора идти.
Он коротко кивнул и отошел. Оказавшись за пределами слышимости представителя фирмы, он бросил Бирону:
– Закажешь через какое-нибудь подставное ведомство два… нет, три комплекта.
Пусть наши спецы посмотрят поближе, что это за вещица.
– Я думал, тебе не понравилось, – хмыкнул начальник канцелярии, черкая в блокноте. – Ты так выразительно скривился под конец…
– Чего ты, Пашенька, в жизни не умел делать, так это торговаться, – подмигнул ему Олег. – Цену я ему сбил на две-три тысячи за комплект. А то и больше. Найди хороших специалистов по внешним закупкам, они еще сколько-то сбросят.
Проконсультируйся со Шварцманом, как лучше эти железяки распотрошить, наверняка он в курсе. Если уж мы БК десять лет назад у них уперли, то уж это – и подавно слямзим. Делов-то… Слушай, хватит с меня этой выставки. Засветился, и хватит.
Пошли места занимать, а то начало представления пропустим.
В нарпредовской ложе, опустившись в мягкое удобное кресло, обитое красным плюшем, Олег почувствовал, как давешний мандраж возвращается. Он стиснул кулаки, чтобы дрожащие пальцы не заметили соседи. Пашка, развалившись в кресле, насвистывал сквозь зубы какую-то мелодию – вероятно, тоже волновался.
Пристроившийся в углу Шварцман хмуро поблескивал совиными очами. Франц Иванов, как всегда, подтянутый и свежевыбритый, источающий тонкий запах одеколона и со стопкой папок, чинно лежащих на коленях, являл собой идеал секретаря-референта.
Чтобы отвлечься, Народный Председатель принялся разглядывать сцену. Над всем президиумом, чуть ниже огромного золоченого гипсового барельефа с профилем Железняка, тянулся кумачовый лозунг с белой надписью "Привет участникам 27 съезда делегатов ОНС!" Людей в президиуме Олег не знал. Вероятно, какая-то мелкая сошка. Вот один протянул руку, нажал на кнопку, и громкая мелодичная трель пронизала пространство огромного зала. Гул голосов начал утихать.
– Прошу рассаживаться, господа и дамы, – разнесся через динамики голос председателя. – Время. Мы начинаем. С приветственным словом делегатам выступит…
Следующие полчаса Олег скучал настолько, что даже почти успокоился. Один за другим с приветствием выступили трое, все незнакомые. В ответ на вопросительно приподнятую бровь Бирон лишь отмахнулся.
– Мелочь пузатая, – пояснил он. – Пустое место. Потому и поставили первыми.
Серьезные люди пойдут позже, после тебя, чтобы случайно не подумали, что планы имеют.
Какие именно планы, Пашка не сказал, но Олег понял его и так. Надо же, усмехнулся он про себя, и здесь игрища. Торжество интриги и бюрократии. Ну, ребята, посмотрим, как и о чем вы после меня запоете.
К трибуне он шел на негнущихся ногах, сжимая папку так, что плотный картон начал проминаться под пальцами. Восемьсот с лишним пар глаз из зала, казалось, физически давили ему в спину. Уже рядом с трибуной он споткнулся и с трудом удержал равновесие, но успел выправиться. Стряхнув с ноги не замеченный от волнения микрофонный кабель, он расположил папку на пюпитре и откашлялся.
Удивительно, но страх внезапно прошел. Осталось лишь веселое ожесточение пополам с боевым задором. Он помнил это чувство – "пан или пропал", которое всегда охватывало его в критические моменты. Да дерись оно все конем, мелькнуло в голове. Прорвемся.
– Господа и дамы, – негромко произнес он в микрофон, и голос его, усиленный динамиками разнесся по залу, подавляя все прочие звуки. – Разрешите приветствовать вас на очередном слете. Без сомнения, народное самоуправление в нашей стране играет очень важную роль, и я рад видеть вас всех в этом зале. Тем более, – добавил он, перекрывая вал дежурных аплодисментов, – что сегодняшний съезд действительно более важный, чем все предыдущие.
Он еще раз откашлялся.
– В течение последних двух недель моя канцелярия готовила мне подробный и нудный доклад о положении дел в стране, – он вытащил из папки и, словно брезгливо, удерживая его двумя пальцами, поднял над головой. – Вот он. Вы все, без сомнения, получили его копию вместе с пакетом прочих документов. Это подробный, обстоятельный и нудный доклад с массой цифр и графиков, который готовился на основании материалов, предоставленных канцелярии министерствами и комитетами. В нем хорошо все, кроме одного: это чушь собачья.
Он сделал паузу, с наслаждением впитывая растерянную разноголосицу, волной прокатившуюся по залу. Потом, разжав пальцы, уронил доклад на пол.
– Поэтому я, с вашего позволения, не буду его читать. Появится интерес – посмотрите самостоятельно. А я попробую сказать своими словами.
Он опустил глаза к пюпитру. В папке оставался сиротливо лежать одинокий листок – выжимка из совершенно секретного доклада, который несколько особо доверенных людей из канцелярии под руководством лично Бегемота верстали в течение последней недели. Верстали в обстановке чуть ли не военной тайны. Сам доклад Олег выучил почти наизусть, но с собой не взял. Он знал, что все равно не станет придерживаться чеканных бумажных формулировок, а изложит все иначе. Но Шварцман настоял, что небольшая шпаргалка все же необходима.
– Поверь моему опыту, – сухо заметил он. – Самая важная цифра в решающий момент вылетает из головы. Не выпендривайся, а делай, как говорят старшие.
Сейчас Олег мысленно поблагодарил старого интригана. Действительно, после краткого момента паники он ухватил ключевую фразу – и расслабился. Теперь он точно знал, что и как станет говорить.
– Итак, – ровно произнес он, – все вы знаете, что положение в стране аховое, мягко говоря. Симптомы большинству из вас хорошо известны. Пустые полки магазинов, дикие цены черного рынка, растущая как раковая опухоль талонная система – фактически карточки, но без гарантий обеспечения, огромные очереди в магазинах и тому подобное. Растет инфляция, форинт за последние два года обесценился почти на двенадцать процентов, чему немало способствовали неконтролируемая печать наличных и выпуск безналичных денег. До голода дело пока не доходит и, будем надеяться, никогда не дойдет, но в целом уровень жизни падает все ниже. И это, еще раз подчеркиваю, лишь внешние симптомы.
Он прочистил горло в мертвой тишине зала.
– Это все симптомы главной проблемы, заключающейся вовсе не в спекулянтах и перекупщиках, как любит писать наша пресса, а в подтачивающей нашу страну изнутри болезни. Болезни, которая может оказаться смертельной. Рост производительности труда в стране в последние годы нулевой. Заводы выпускают никому не нужные товары, в первую очередь военную технику, которая в ужасающих количествах копится на складах и полигонах, омертвляя оборотные средства и ресурсы. Большие средства омертвляются через никому не нужное капитальное строительство, вместо того чтобы быть направленными на техническое перевооружение предприятий, до сих пор работающих на станках и оборудовании полувековой давности. Ситуацию усугубляет постепенное падение цены на нефть, что ведет к существенному, почти на треть за последние два года, снижению валютных поступлений и, как следствие, к невозможности закупать товары, в первую очередь продовольственные, за рубежом. А ведь наше сельское хозяйство по некоторым важным продуктам наподобие твердой пшеницы не обеспечивает и двух третей необходимого стране объема. Хиреет частное производство продуктов, угнетаемое налогами и законодательными запретами. На садовых участках, принадлежащих горожанам, даже печи ставить нельзя, а ведь такой участок способен реально помочь людям кормить семьи в условия нарастающего дефицита. Коррупция захватила все слои общества, от торговли до государственных и правоохранительных органов, что еще более ухудшает обстановку.
Он обвел взглядом зал. Депутаты сидели совершенно неподвижно, словно загипнотизированные удавом кролики.
– Мы катимся под откос. Так жить нельзя, сограждане. Так жить – нельзя! – он рубанул рукой воздух. – Поэтому мы разработали программу экономических и, в какой-то степени, политических реформ, которые намерены претворить в жизнь в ближайшие полгода-год. Важнейшими нововведениями является разрешение частного предпринимательства в виде кооперации, введение на части предприятий хозяйственного расчета и либерализация их экономической деятельности, ускорение технического перевооружения народного хозяйства, а также радикальное реформирование сельского хозяйства, в частности, системы нархозов и госхозов.
И тут зал наконец взорвался. Некоторые делегаты вскакивали с мест и размахивали руками, что-то выкрикивая, другие ошеломленно сидели, лишь оглядываясь по сторонам, третьи горячо сцепились друг с другом. В первом ряду Олег с удовольствием заметил ошарашенные физиономии Ведерникова с Пряхиным. Директоры комитетов что-то яростно обсуждали, изредка бросая злобные взгляды на Народного Председателя.
Выждав пару минут, Олег поднял руку. Из президиума его поддержали трелью звонков, призывая разбушевавшийся зал к порядку.
– Господа! – громко сказал Олег. – Прошу всех успокоиться. Я еще не закончил.
Господа! Да заткнитесь же вы, наконец! – неожиданно для себя рявкнул он.
Перегрузившиеся динамики поддержали его рвущим барабанные перепонки визгом.
Постепенно в зале снова установилась тишина, и он иронично усмехнулся. – Спасибо за поддержку. А теперь я кратко изложу тезисы настоящего доклада, копию которого все желающие смогут получить в фойе в перерыве. Итак, с первого декабря сего года вводятся в действие следующие нормативные акты…
Бирон в ложе встретил его с неприкрытым весельем.
– Ну ты даешь, Олежка! – ухмыльнулся он. – Как ты их, а! "Да заткнитесь же, наконец!.." Нравятся мне твои подходы. И интонации чем-то смахивают на треморовские в молодости. Ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего Народного Председателя!
– Ага, из говна пулю… – буркнул Шварцман. – Ладно, не обращай внимания. Хорошо выступил, Олежка. Чего у тебя не отнять, так это умения перед толпой держаться.
Только рано радуетесь. Все еще только начинается…
– Внимание, господа! – объявил в этот момент председательствующий. – По техническим причинам в повестке дня произошли некоторые изменения. Вместо Зарабаева Джаха Халиловича выступит…
– Вот, это я и имел в виду, – Шварцман мотнул головой в сторону трибуны. – Поняли, что сейчас любые выступления бессмысленны, поэтому отложили атаку. Но лишь отложили.
С лица Бегемота внезапно сползла ухмылка.
– Не понял, – нахмурился Олег. – Вы о чем, Пал Семеныч?
– По информации из моих источников тебя в этот момент должны были начать валить, – любезно пояснил Шварцман. – Твои заклятые друзья-министры подготовили серию докладов, из которых следует твоя полная некомпетентность в делах управления страной. Все то, о чем ты сейчас рассказывал, тебе собирались поставить в вину.
Тебе и только тебе. Плюс Мегион собирались на тебя повесить – мол, твои личные просчеты в обеспечении северных территорий… ну и так далее. А съезд, если ты еще не забыл Конституцию, хоть и декорация, но имеет формальное право досрочно отправить тебя на пенсию. И кое-кто всерьез собирался превратить формальное право в фактическое.
– Ну и ну… – медленно произнес Народный Председатель. – Вот так дела. Скажите, Павел Семенович, а почему вы раньше мне об этом не сказал?
– А должен был? – осведомился бывший начальник канцелярии. – Я вообще-то лицо неофициальное, на государственной службе не сос… Ладно-ладно! – быстро замахал он руками, увидев ярость на лице Олега. – Шучу. Просто не хотел тебя напрягать лишний раз. Тебя и так трясло, как висельника. Я же знал, что до тебя они выступать не станут, а после тебя смысла в этих докладах уже не останется.
– В следующий раз, Павел Семенович, – ледяным тоном произнес Олег, – будьте добры о таких подробностях ставить меня в известность заранее.
– Договорились, – пожал Шварцман плечами. – Если он наступит, конечно, этот следующий раз. Еще ничего не кончилось. Атака готовилась давно и тщательно, и просто так они не отступят. Боюсь, в ближайшее время тебе туго придется. Имей в виду, Олежка, на сей раз кресло под тобой закачалось основательно. А ты, тезка, как вернешься к себе в кабинет, разберись с бумажками, что в твое отсутствие принесли. Ну ладно, пошел я, если не возражаете. Нужно с народом пообщаться, реакцию понять…
Он тяжело поднялся из кресла и вышел. Олег задумчиво посмотрел на Бирона.
– Ну, Пашенька, – не предвещающим ничего хорошего тоном спросил он, – и как объяснить, что ты профукал эту историю?
Тот лишь беспомощно развел руками.
– Куда мне до этого старого проныры, – вздохнул он. – С его-то связями…
Олег стиснул зубы, потом резко выдохнул.
– Ладно, – проговорил он. – Поехали. Посмотрим, что там Шварцман тебе прислал, да подумаем, что делать. Хрен им, прорвемся. Нарпред из меня, может быть, и никудышный, но если драться придется, то еще посмотрим, кто кого…
Внезапно он задохнулся. Его спина выгнулась дугой, руки бесцельно зашарили по подлокотникам.
– Олег Захарович! – подскочил в нему референт. – Олег Захарович, что с вами? Вам плохо, вызвать врача?
– Но объясните же, в конце концов, почему именно я?.. – сквозь стиснутые зубы выдавил Народный Председатель и внезапно обмяк и часто задышал.
– Олег! – Бирон потряс его за плечо. – Олег! Да позови же ты врача! – разъяренно цыкнул он на референта.
– Нет! – Олег порывисто ухватил его за рукав. – Никакого врача! Не надо. Все прошло. Только отдышусь… немного. Вызывай машину к подъезду.
В машине взгляд Олега приобрел осмысленность, и Бегемот позволил себе немного расслабиться.
– Что с тобой случилось, Олежка? – тихо спросил он. – Опять приступ?
– Черта с два… приступ, – тяжело выдохнул он. – Пашка, найди Шварцмана.
Срочно. Немедленно. Пусть бросает все и пулей ко мне в резиденцию. Ну же!
– Ты бы попросил их немного… рассредоточиться, – шепнул Олег на ухо Бирону. – А то не видно ничего…
– Лучше не видно, чем пулю схлопотать, – хмыкнул тот. – Сейчас, доберемся до выставки – там уже должны подготовиться, тогда и расступятся.
Олег фыркнул и покачал головой, но промолчал. В конце концов, охрана для того и служит, чтобы под ногами путаться, верно? Да и виднее Безобразову, как правильно охранять. Делай свое дело, а чужое оставь другим.
Впрочем, в зале выставки телохранители действительно расступились. Точнее, просто рассредоточились по немаленькому залу, профессионально слившись с обстановкой. Немногие оставленные в зале посетители отвлеклись от разглядывания экспонатов и дружно уставились на Народного Председателя. Тот попытался сделать морду кирпичом, но невольно поежился. Постоянно оказываться в центре внимания почти за год он так и не привык. Отпустите меня домой, а? – мысленно попросил он и вздохнул. Нет, нельзя. Роль в этом балагане надо отыграть до конца. Иначе народ не поймет.
Со скучающим видом он переходил от экспоната к экспонату. Достижения народного хозяйства громоздились уныло-неряшливыми грудами железа и топорщились папье-маше макетов, пытались привлечь внимание стендами научных трудов и многоцветных графиков.
"Насос авиационный ТП-18/21, мощность двести литров в минуту, в разрезе" (нечто угловатое, с торчащими во все стороны трубками и прочими механическими потрохами).
"Автобус городской СуАЗ-14, колесный, двадцать сидячих мест, шестьдесят стоячих" (как делали скотовозы, так и продолжают, шепнул на ухо ехидный Пашка).
"Макет вычислительного центра на базе ЭВМ БК-0015 и тридцати пяти пользовательских терминалов" (сложная схема с кучей разноцветных линий, сходящихся – или расходящихся, в зависимости от точки зрения – к центральному квадрату, изображающему машзал; терминал, скучная железная коробка с выпуклым стеклянным экраном, несколькими тумблерами и внушительной встроенной клавиатурой, сиротливо стоял чуть в сторонке).
"Повышение средних удоев молока от коров по народному хозяйству в период с 1575 по 1582 гг." (на графике несколько красных и синих линий медленно, но неотвратимо ползли вверх к светлому будущему, уверенно преодолевая черту в три тысячи литров в год)…
Преодолевая зевоту, Олег нахмуренно шел вдоль стендов. Постепенно он перестал обращать на экспонаты, полностью погрузившись в свои думы. Неужели Шварцман прав, и мне на полном серьезе попытаются публично устроить козью морду? Только внеочередного боя с толпой депутатов мне не хватало. Но ты ведь все равно собирался взорвать бомбу прямо сегодня? Так какая тебе разница – ну, повозмущаются чуть больше… Или все еще колеблешься? Давай, друг милый, у тебя полтора часа на то, чтобы утвердиться в своих намерениях или же похоронить их… на время.
Краем глаза он поймал яркое переливающееся цветовое пятно. Вынырнув из тяжких раздумий, он повернул голову – и остановился. "Представительство фирмы "Томк и сыновья", гласила табличка над стендом. Судя по всему, он уже добрался до сектора иностранных фирм. Пробивной мужик Мгата, даром что посол, продавил-таки присутствие сахарских представителей. Так, что здесь у нас?
Светлый пластмассовый куб, разительно отличающийся от терминала БК, но, очевидно, являющийся его собратом, весело мерцал живой веселой картинкой.
Какой-то смешной мультипликационный человечек шустро бегал по нарисованному лабиринту, собирая бриллианты под задорную дребезжащую музычку, а за ним гонялись пульсирующие квадраты с явно враждебными намерениями. От одного из них человечку увернуться не удалось. Заполыхал взрыв, опустошивший большой квадрат экрана, после чего живая картинка сменилась статической, испещренной вязью текста. Потом человечек снова побежал по лабиринту.
– Могу я удовлетворить ваше любопытство, господин Народный Председатель? – сахарец в ослепительно-белом костюме и с кожей цвета какао с молоком выступил вперед. На его груди белела этикетка с надписью "Томк Токава".
– Что это? – Олег кивнул на человечка.
– На этом стенде представлены новейшие разработки нашей фирмы, – слегка поклонился негр. – Это микрокомпьютеры из серии ЕС второй очереди, предназначенные для индивидуального применения. Процессоры для них пока еще выпускаются ограниченными объемами, но обладают очень хорошими перспективами. В настоящий момент мы занимаемся исследованиями рынка для определения…
– Да-да, – нетерпеливо оборвал его Олег. – А что они умеют, эти ваши микрокомпьютеры? Это какая-то игра?
– Да, это игра, – кивнул Томк Токава. – Но не сочтите, что игры – это все, на что способны наши разработки. Игра – это… это… привлекалово? Простите, не знаю слово.
– Понятно, для привлечения внимания. Что еще?
– Обратите внимание вот на этот столик, – негр взмахнул рукой. – Здесь установлен редакционно-издательский комплекс на базе микрокомпьютера "Уинес-1045". В комплект, помимо центрального блока с графическим видеоблоком триста двадцать на двести точек и клавиатурой, входят блок из двух дисководов для гибких дисков, заменяющий традиционный для таких решений магнитофон, матричное печатное устройство со скоростью работы одна страница в минуту в черновом режиме и две страницы за три минуты в качественном, а также пакет программного обеспечения для создания и оформления текстов и работы с точечной графикой. По желанию заказчика в состав комплекса может входить графический видеоблок повышенного разрешения триста двадцать на четыреста точек, а также сублимационное печатное устройство для трехцветной печати. Позвольте продемонстрировать вам…
Он склонился над клавиатурой и защелкал кнопками. Через насколько минут длинная коробка, стоящая на столе рядом, зажужжала и начала толчками выпихивать из себя лист бумаги, покрытый вязью.
– Вот! – негр с гордым видом оторвал испещренную знаками полоску и протянул ее Олегу. – Можете убедиться, господин Народный Председатель. К сожалению, в настоящий момент комплекс не адаптирован для русты, но сделать это очень просто при наличии заказа. Мы беремся выпустить за полгода…
– Понятненько, – Олег еще раз окинул взглядом стенд. – Игры, издательский комплекс – что еще?
– Еще имеется в наличие программное обеспечения для работы с электронными таблицами. С вашего позволения, господин Народный Председатель, я не стану его демонстрировать. Оно выглядит весьма непрезентабельно, но чрезвычайно полезно для профессионалов, например для бухгалтеров. Вместе с упрощенной версией текстового редактора оно способно работать с простым текстовым монитором, не поддерживающим графические возможности, что существенно снижает стоимость комплекта.
– И сколько же стоит все это хозяйство? – сухо поинтересовался Павел.
– В последнее время благодаря нашим наработкам цены заметно упали, – еще раз поклонился представитель фирмы. – В пересчете на вашу валюту полный издательский комплекс со всеми возможностями, включая графический видеоблок и сублимационное цветное печатающее устройство с революционным разрешением сто пятьдесят на сто пятьдесят точек, стоит менее двадцати тысяч форинтов. Десятиигольчатое матричное печатающее устройство и текстовый видеоблок восемьдесят на двадцать пять знакомест уменьшают цену на шесть тысяч, а ромашковое печатающее устройство – еще на две, – поспешно добавил он. – И мы беремся адаптировать комплекс к условиям вашей страны совершенно бесплатно!
– Неслабо, – Олег покачал головой. – Две или три автомашины за технологически передовую игрушку… Скажите, а как ими управлять? Клавиатура, и все?
– Еще одна революционная технология нашей фирмы – это управляющий шар, встроенный в клавиатуру. Вы вращаете его… вот так… и по экрану перемещается указатель. Вы можете нажимать на клавиши…
– Понятно. А голосом им управлять можно? Жестами?
– Нет, господин Народный Председатель. Подобных технологий в настоящий момент на рынке не существует. Вычислительные возможности современной техники, равно как и состояние науки, пока не позволяют реализовать эти методы. Мне не известна ни одна конкурирующая фирма, использующая в своей технике подобные способы управления.
– Не знаю насчет рынка, но я видел это в действии и даже работал сам. Одно такое устройство, пусть и экспериментальное, одно время стояло у меня в кабинете, – Олег благоразумно умолчал, что ни один терминал Хранителей уже почти год как не работает. И при этом ни одна лаборатория так и не поняла не то что базовые принципы действия, а хотя бы просто откуда и какая в них поступала энергия. – Спасибо вам, господин… э-э-э, Томк Токава, ваш стенд очень интересен, но нам пора идти.
Он коротко кивнул и отошел. Оказавшись за пределами слышимости представителя фирмы, он бросил Бирону:
– Закажешь через какое-нибудь подставное ведомство два… нет, три комплекта.
Пусть наши спецы посмотрят поближе, что это за вещица.
– Я думал, тебе не понравилось, – хмыкнул начальник канцелярии, черкая в блокноте. – Ты так выразительно скривился под конец…
– Чего ты, Пашенька, в жизни не умел делать, так это торговаться, – подмигнул ему Олег. – Цену я ему сбил на две-три тысячи за комплект. А то и больше. Найди хороших специалистов по внешним закупкам, они еще сколько-то сбросят.
Проконсультируйся со Шварцманом, как лучше эти железяки распотрошить, наверняка он в курсе. Если уж мы БК десять лет назад у них уперли, то уж это – и подавно слямзим. Делов-то… Слушай, хватит с меня этой выставки. Засветился, и хватит.
Пошли места занимать, а то начало представления пропустим.
В нарпредовской ложе, опустившись в мягкое удобное кресло, обитое красным плюшем, Олег почувствовал, как давешний мандраж возвращается. Он стиснул кулаки, чтобы дрожащие пальцы не заметили соседи. Пашка, развалившись в кресле, насвистывал сквозь зубы какую-то мелодию – вероятно, тоже волновался.
Пристроившийся в углу Шварцман хмуро поблескивал совиными очами. Франц Иванов, как всегда, подтянутый и свежевыбритый, источающий тонкий запах одеколона и со стопкой папок, чинно лежащих на коленях, являл собой идеал секретаря-референта.
Чтобы отвлечься, Народный Председатель принялся разглядывать сцену. Над всем президиумом, чуть ниже огромного золоченого гипсового барельефа с профилем Железняка, тянулся кумачовый лозунг с белой надписью "Привет участникам 27 съезда делегатов ОНС!" Людей в президиуме Олег не знал. Вероятно, какая-то мелкая сошка. Вот один протянул руку, нажал на кнопку, и громкая мелодичная трель пронизала пространство огромного зала. Гул голосов начал утихать.
– Прошу рассаживаться, господа и дамы, – разнесся через динамики голос председателя. – Время. Мы начинаем. С приветственным словом делегатам выступит…
Следующие полчаса Олег скучал настолько, что даже почти успокоился. Один за другим с приветствием выступили трое, все незнакомые. В ответ на вопросительно приподнятую бровь Бирон лишь отмахнулся.
– Мелочь пузатая, – пояснил он. – Пустое место. Потому и поставили первыми.
Серьезные люди пойдут позже, после тебя, чтобы случайно не подумали, что планы имеют.
Какие именно планы, Пашка не сказал, но Олег понял его и так. Надо же, усмехнулся он про себя, и здесь игрища. Торжество интриги и бюрократии. Ну, ребята, посмотрим, как и о чем вы после меня запоете.
К трибуне он шел на негнущихся ногах, сжимая папку так, что плотный картон начал проминаться под пальцами. Восемьсот с лишним пар глаз из зала, казалось, физически давили ему в спину. Уже рядом с трибуной он споткнулся и с трудом удержал равновесие, но успел выправиться. Стряхнув с ноги не замеченный от волнения микрофонный кабель, он расположил папку на пюпитре и откашлялся.
Удивительно, но страх внезапно прошел. Осталось лишь веселое ожесточение пополам с боевым задором. Он помнил это чувство – "пан или пропал", которое всегда охватывало его в критические моменты. Да дерись оно все конем, мелькнуло в голове. Прорвемся.
– Господа и дамы, – негромко произнес он в микрофон, и голос его, усиленный динамиками разнесся по залу, подавляя все прочие звуки. – Разрешите приветствовать вас на очередном слете. Без сомнения, народное самоуправление в нашей стране играет очень важную роль, и я рад видеть вас всех в этом зале. Тем более, – добавил он, перекрывая вал дежурных аплодисментов, – что сегодняшний съезд действительно более важный, чем все предыдущие.
Он еще раз откашлялся.
– В течение последних двух недель моя канцелярия готовила мне подробный и нудный доклад о положении дел в стране, – он вытащил из папки и, словно брезгливо, удерживая его двумя пальцами, поднял над головой. – Вот он. Вы все, без сомнения, получили его копию вместе с пакетом прочих документов. Это подробный, обстоятельный и нудный доклад с массой цифр и графиков, который готовился на основании материалов, предоставленных канцелярии министерствами и комитетами. В нем хорошо все, кроме одного: это чушь собачья.
Он сделал паузу, с наслаждением впитывая растерянную разноголосицу, волной прокатившуюся по залу. Потом, разжав пальцы, уронил доклад на пол.
– Поэтому я, с вашего позволения, не буду его читать. Появится интерес – посмотрите самостоятельно. А я попробую сказать своими словами.
Он опустил глаза к пюпитру. В папке оставался сиротливо лежать одинокий листок – выжимка из совершенно секретного доклада, который несколько особо доверенных людей из канцелярии под руководством лично Бегемота верстали в течение последней недели. Верстали в обстановке чуть ли не военной тайны. Сам доклад Олег выучил почти наизусть, но с собой не взял. Он знал, что все равно не станет придерживаться чеканных бумажных формулировок, а изложит все иначе. Но Шварцман настоял, что небольшая шпаргалка все же необходима.
– Поверь моему опыту, – сухо заметил он. – Самая важная цифра в решающий момент вылетает из головы. Не выпендривайся, а делай, как говорят старшие.
Сейчас Олег мысленно поблагодарил старого интригана. Действительно, после краткого момента паники он ухватил ключевую фразу – и расслабился. Теперь он точно знал, что и как станет говорить.
– Итак, – ровно произнес он, – все вы знаете, что положение в стране аховое, мягко говоря. Симптомы большинству из вас хорошо известны. Пустые полки магазинов, дикие цены черного рынка, растущая как раковая опухоль талонная система – фактически карточки, но без гарантий обеспечения, огромные очереди в магазинах и тому подобное. Растет инфляция, форинт за последние два года обесценился почти на двенадцать процентов, чему немало способствовали неконтролируемая печать наличных и выпуск безналичных денег. До голода дело пока не доходит и, будем надеяться, никогда не дойдет, но в целом уровень жизни падает все ниже. И это, еще раз подчеркиваю, лишь внешние симптомы.
Он прочистил горло в мертвой тишине зала.
– Это все симптомы главной проблемы, заключающейся вовсе не в спекулянтах и перекупщиках, как любит писать наша пресса, а в подтачивающей нашу страну изнутри болезни. Болезни, которая может оказаться смертельной. Рост производительности труда в стране в последние годы нулевой. Заводы выпускают никому не нужные товары, в первую очередь военную технику, которая в ужасающих количествах копится на складах и полигонах, омертвляя оборотные средства и ресурсы. Большие средства омертвляются через никому не нужное капитальное строительство, вместо того чтобы быть направленными на техническое перевооружение предприятий, до сих пор работающих на станках и оборудовании полувековой давности. Ситуацию усугубляет постепенное падение цены на нефть, что ведет к существенному, почти на треть за последние два года, снижению валютных поступлений и, как следствие, к невозможности закупать товары, в первую очередь продовольственные, за рубежом. А ведь наше сельское хозяйство по некоторым важным продуктам наподобие твердой пшеницы не обеспечивает и двух третей необходимого стране объема. Хиреет частное производство продуктов, угнетаемое налогами и законодательными запретами. На садовых участках, принадлежащих горожанам, даже печи ставить нельзя, а ведь такой участок способен реально помочь людям кормить семьи в условия нарастающего дефицита. Коррупция захватила все слои общества, от торговли до государственных и правоохранительных органов, что еще более ухудшает обстановку.
Он обвел взглядом зал. Депутаты сидели совершенно неподвижно, словно загипнотизированные удавом кролики.
– Мы катимся под откос. Так жить нельзя, сограждане. Так жить – нельзя! – он рубанул рукой воздух. – Поэтому мы разработали программу экономических и, в какой-то степени, политических реформ, которые намерены претворить в жизнь в ближайшие полгода-год. Важнейшими нововведениями является разрешение частного предпринимательства в виде кооперации, введение на части предприятий хозяйственного расчета и либерализация их экономической деятельности, ускорение технического перевооружения народного хозяйства, а также радикальное реформирование сельского хозяйства, в частности, системы нархозов и госхозов.
И тут зал наконец взорвался. Некоторые делегаты вскакивали с мест и размахивали руками, что-то выкрикивая, другие ошеломленно сидели, лишь оглядываясь по сторонам, третьи горячо сцепились друг с другом. В первом ряду Олег с удовольствием заметил ошарашенные физиономии Ведерникова с Пряхиным. Директоры комитетов что-то яростно обсуждали, изредка бросая злобные взгляды на Народного Председателя.
Выждав пару минут, Олег поднял руку. Из президиума его поддержали трелью звонков, призывая разбушевавшийся зал к порядку.
– Господа! – громко сказал Олег. – Прошу всех успокоиться. Я еще не закончил.
Господа! Да заткнитесь же вы, наконец! – неожиданно для себя рявкнул он.
Перегрузившиеся динамики поддержали его рвущим барабанные перепонки визгом.
Постепенно в зале снова установилась тишина, и он иронично усмехнулся. – Спасибо за поддержку. А теперь я кратко изложу тезисы настоящего доклада, копию которого все желающие смогут получить в фойе в перерыве. Итак, с первого декабря сего года вводятся в действие следующие нормативные акты…
Бирон в ложе встретил его с неприкрытым весельем.
– Ну ты даешь, Олежка! – ухмыльнулся он. – Как ты их, а! "Да заткнитесь же, наконец!.." Нравятся мне твои подходы. И интонации чем-то смахивают на треморовские в молодости. Ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего Народного Председателя!
– Ага, из говна пулю… – буркнул Шварцман. – Ладно, не обращай внимания. Хорошо выступил, Олежка. Чего у тебя не отнять, так это умения перед толпой держаться.
Только рано радуетесь. Все еще только начинается…
– Внимание, господа! – объявил в этот момент председательствующий. – По техническим причинам в повестке дня произошли некоторые изменения. Вместо Зарабаева Джаха Халиловича выступит…
– Вот, это я и имел в виду, – Шварцман мотнул головой в сторону трибуны. – Поняли, что сейчас любые выступления бессмысленны, поэтому отложили атаку. Но лишь отложили.
С лица Бегемота внезапно сползла ухмылка.
– Не понял, – нахмурился Олег. – Вы о чем, Пал Семеныч?
– По информации из моих источников тебя в этот момент должны были начать валить, – любезно пояснил Шварцман. – Твои заклятые друзья-министры подготовили серию докладов, из которых следует твоя полная некомпетентность в делах управления страной. Все то, о чем ты сейчас рассказывал, тебе собирались поставить в вину.
Тебе и только тебе. Плюс Мегион собирались на тебя повесить – мол, твои личные просчеты в обеспечении северных территорий… ну и так далее. А съезд, если ты еще не забыл Конституцию, хоть и декорация, но имеет формальное право досрочно отправить тебя на пенсию. И кое-кто всерьез собирался превратить формальное право в фактическое.
– Ну и ну… – медленно произнес Народный Председатель. – Вот так дела. Скажите, Павел Семенович, а почему вы раньше мне об этом не сказал?
– А должен был? – осведомился бывший начальник канцелярии. – Я вообще-то лицо неофициальное, на государственной службе не сос… Ладно-ладно! – быстро замахал он руками, увидев ярость на лице Олега. – Шучу. Просто не хотел тебя напрягать лишний раз. Тебя и так трясло, как висельника. Я же знал, что до тебя они выступать не станут, а после тебя смысла в этих докладах уже не останется.
– В следующий раз, Павел Семенович, – ледяным тоном произнес Олег, – будьте добры о таких подробностях ставить меня в известность заранее.
– Договорились, – пожал Шварцман плечами. – Если он наступит, конечно, этот следующий раз. Еще ничего не кончилось. Атака готовилась давно и тщательно, и просто так они не отступят. Боюсь, в ближайшее время тебе туго придется. Имей в виду, Олежка, на сей раз кресло под тобой закачалось основательно. А ты, тезка, как вернешься к себе в кабинет, разберись с бумажками, что в твое отсутствие принесли. Ну ладно, пошел я, если не возражаете. Нужно с народом пообщаться, реакцию понять…
Он тяжело поднялся из кресла и вышел. Олег задумчиво посмотрел на Бирона.
– Ну, Пашенька, – не предвещающим ничего хорошего тоном спросил он, – и как объяснить, что ты профукал эту историю?
Тот лишь беспомощно развел руками.
– Куда мне до этого старого проныры, – вздохнул он. – С его-то связями…
Олег стиснул зубы, потом резко выдохнул.
– Ладно, – проговорил он. – Поехали. Посмотрим, что там Шварцман тебе прислал, да подумаем, что делать. Хрен им, прорвемся. Нарпред из меня, может быть, и никудышный, но если драться придется, то еще посмотрим, кто кого…
Внезапно он задохнулся. Его спина выгнулась дугой, руки бесцельно зашарили по подлокотникам.
– Олег Захарович! – подскочил в нему референт. – Олег Захарович, что с вами? Вам плохо, вызвать врача?
– Но объясните же, в конце концов, почему именно я?.. – сквозь стиснутые зубы выдавил Народный Председатель и внезапно обмяк и часто задышал.
– Олег! – Бирон потряс его за плечо. – Олег! Да позови же ты врача! – разъяренно цыкнул он на референта.
– Нет! – Олег порывисто ухватил его за рукав. – Никакого врача! Не надо. Все прошло. Только отдышусь… немного. Вызывай машину к подъезду.
В машине взгляд Олега приобрел осмысленность, и Бегемот позволил себе немного расслабиться.
– Что с тобой случилось, Олежка? – тихо спросил он. – Опять приступ?
– Черта с два… приступ, – тяжело выдохнул он. – Пашка, найди Шварцмана.
Срочно. Немедленно. Пусть бросает все и пулей ко мне в резиденцию. Ну же!