Макмертри Ларри. Город страсти

   – Давай куда-нибудь прокатимся, пока мы не попали в еще худшую ситуацию, – предложила Карла.
   – Куда угодно, но только не в Боуи, – охотно согласился Дуэйн.
   – Они направились туда, так как там есть кафе, где подают подливу, которую Дики обожает, – сказала Карла.
   Дуэйн решил, что жена руководствуется исключительно интуицией, не зная, что происходит на самом деле. Как бы там ни было, он готов идти на риск.
   – Угадай, кого я повстречал на озере Кикапу, когда удил рыбу? – спросил Дуэйн.
   – Возможно, тебе посчастливилось встретиться с Присциллой Пресли, – ехидно предположила Карла.
   – Нет, с Джейси, – ответил он. – Она любит плавать на дальние дистанции и переплывала озеро.
   – Говорят, что она здорово постарела, – заметила Карла. – Я хотела бы познакомиться с ней. По-моему, она интересна.
   Они заметили приближение еще одного пикапа, принадлежащего Джо Кумсу, который приехал мириться с Нелли.
   – О, нет! – воскликнула Карла. – Что будет, если Джо и Бобби Ли затеют драку?
   – Джо победит, – заявил Дуэйн. – Бобби Ли не справится и с маленьким Майком, если, конечно, не застанет его врасплох.
   Джо, доведший себя до немыслимого состояния чистоты, остановил машину, махнул им на ходу рукой и скрылся в доме. Предусмотрительно он запасся коробкой вишен в шоколаде – любимых конфет Нелли.
   – Может быть, нам следует возобновить посещение церкви, – предложила Карла.
   – Возобновить? – переспросил Дуэйн. – Что-то я не припомню, чтобы мы вообще там бывали.
   – Не бывали. Но мы пытались заставить наших детей ходить в воскресную школу, – напомнила Карла.
   – Разве не ты говорила, что религия – для трусливых, – усмехнулся Дуэйн.
   – Да, для трусливых, – задумчиво произнесла Карла. – Может, я и впрямь трусиха. Я почти готова прибегнуть к магии.
   – А я нет.
   – Не забудь забрать эти грязные снимки, когда будешь в лагере, – напутствовала его жена. – И хорошенько отчитай их по дороге домой.
   – Я отчитываю их с той минуты, когда они появились на свет, – сказал Дуэйн, но Карла, горя желанием поскорее узнать, чем обернется разговор между Бобби Ли и Джо Кумсом, уже направлялась к крыльцу.

ГЛАВА 26

   Дуэйн свистом подозвал Шорти, и через двадцать минут уже лежал в постели с Сюзи Нолан, не испытывая разочарования. До дома Сюзи было доехать за пятнадцать минут. Когда Дуэйн вошел, она была в ванной и занималась стиркой. Работающая центрифуга стиральной машины издавала звуки, которые показались Дуэйну очень сексуальными.
   То, что произошло у них с Сюзи, было из разряда жадного утоления голода, хотя и не такого волнующего, как тогда, у больницы. Это утоление нельзя было назвать скучным, но, насытившись, Дуэйн обнаружил, что не может не думать о последствиях их отношений.
   Сюзи, любившая в такие моменты играть своими сосками, занялась массажем, пока он размышлял над возможными последствиями их связи.
   – Весь город только и говорит о том, что Дики женился на Билли Энн, – проговорила Сюзи, щеки которой пылали от полученного удовольствия. – А крысенок заявил мне, что собирается порвать с этой девушкой.
   Сказав это, она повернулась к Дуэйну, горько опустила уголки губ и тихо заплакала. В стремлении поскорее попасть в постель Сюзи он совсем забыл, что она влюблена в его сына.
   Она плакала, а он думал о Джейси. Вместо того, чтобы отправляться к Сюзи, он мог бы сейчас поехать в Лос Долорес и позвонить в ее дверной колокольчик. Про жадное утоление голода думать, пожалуй, рановато, но можно было бы поговорить с той, о ком он так долго мечтал.
   «Так некстати», – припомнил он фразу, брошенную одуревшей от страсти Сюзи накануне, когда он, извиваясь, выбирался из окна ее машины. Сюзи разбудила его мужские инстинкты за несколько часов до того, как в его жизнь «вплыла» Джейси.
   Эти инстинкты, конечно, носили императивный характер. А факт, что их утоление произошло с некоторым опозданием, мало что менял в этой ситуации. Они с Сюзи не собирались порывать свои отношения.
   За короткие две-три минуты общения с Джейси в нем не проснулись мужские инстинкты. Была просто симпатия и небольшое любопытство. Образ, который он лелеял все эти годы, был образом девочки… Девочки, от которой почти ничего не осталось. Флирт оставался образом жизни Джейси, он уловил его отголосок этим утром, когда она спросила, не была ли она его Эстер Уильямс. Но этот отголосок был едва различим, скорее он напоминал привычку, из которой ушло содержание.
   – Я никак не могу понять, что со мной происходит, – сказала Сюзи, садясь в кровати и утирая слезу копчиком простыни. – Джуниор может вернуться в любую минуту и пристрелить нас.
   – Нет. Джуниор спит без задних ног в моем доме, – успокоил ее Дуэйн.
   Сюзи с серьезным видом наблюдала за тем, как он надевает носки, и Дуэйн почувствовал себя глупо. Почему-то все женщины считали, что должны следить за тем, как он надевает свои носки после занятий любовью. Это случалось так часто, что он не раз давал себе слово оставаться в носках (в конце концов, они не мешают), но всякий раз забывал об этом.
   – Мне надо ехать в Бриджпорт за близнецами, – сказал он. – Их выкинули из церковного лагеря.
   Сюзи откинулась на подушке. Она снова была в хорошем настроении. Наблюдение за тем, как он надевает носки, вероятно, вернуло ей жизненный оптимизм Ее пальцы опять заскользили по соскам.
   – Пожалуй, я останусь в кровати и буду думать о тебе, мой сладенький.
   – Не забывай о празднике. Нам необходимо протащить это предложение о спиртных напитках через городской совет сегодня вечером, пока Дж. Дж. не очухался.
   – Как хорошо, что вечером мы увидимся снова, – мечтательно проговорила Сюзи. – Пять лет я ничего подобного не ожидала. Дженни хорошо играет в софт бол, не то, что я.
   – Ты хорошо играешь в другие игры.
   Сюзи ослепительно улыбнулась и провела рукой по своей груди. Когда он наклонился, чтобы перед уходом поцеловать ее, она схватила его руку и больно укусила.
   – Будь осторожен на дороге, милый.

ГЛАВА 27

   Перед тем как отправиться в Бриджпорт, Дуэйн на минутку заскочил в офис, чтобы узнать, не поступили ли какие-нибудь чеки.
   – Пришел один, – обрадовала его Руфь. – На двадцать две тысячи. Их хватит ненадолго. Когда ты обанкротишься, что случится с моей пенсией?
   – Я буду рыть траншеи двадцать четыре часа в сутки до конца жизни, чтобы ты не лишилась ни одного цента, Руфь, – заверил секретаршу Дуэйн.
   В офисе находился также Эдди Белт, пребывавший в отличном настроении, который встретил шутку Дуэйна раскатистым смехом.
   – Я рад, что ты такой благородный, – заметил Эдди.
   – Если ты уволишь всех наркоманов, работающих на тебя, тебе не будет грозить банкротство, – сказала Руфь.
   Она держалась жесткой линии в отношении Эдди и Бобби Ли, хотя те из кожи вон лезли, чтобы ей понравиться.
   Лицо Руфь выражало раздражение, которое появлялось всегда, когда в приемной оказывались люди. Положив руки на клавиши пишущей машинки, она давала понять, что ждет не дождется, когда они уйдут, чтобы приняться за работу.
   – Будь это нормальное время, все было бы хорошо, – проговорил Дуэйн, кладя чек на двадцать две тысячи долларов в карман рубашки.
   – Время не бывает нормальным или ненормальным, – заметила Руфь. – Время всегда остается нейтральным.
   – Я тоже остаюсь нейтральным, – подхватил Эдди Белт. – Это потому, что я долго не занимался сексом.
   – Разве ты все еще не женат на Джерри? – спросил Дуэйн.
   – Вроде бы женат, но мы живем не при рабовладельческом строе, – кисло улыбнулся Эдди.
   – То, как вы шутите, лучше всего характеризует вас, – сказала Руфь. – Это может подтвердить любой психиатр.
   – Ни один из этих мудаков не скажет этого мне, поскольку я обхожу их стороной, – отчеканил Эдди Белт, прославившийся своими резкими переменами настроения. Вот и сейчас на их глазах он с высот маниакального восторга впадал в глубокую депрессию.
   – Надо что-то делать, – заметила Руфь. – Заставь его работать, Дуэйн.
   Дуэйн вывел Эдди на залитую ярким солнцем улицу, надеясь, что смена обстановки поможет ему. Наблюдать за резкими сменами настроения у Эдди было так же мучительно, как следить за человеком, выпавшим из самолета. Ни тому, ни другому окружающие ничем не могли помочь.
   Эдди остановился посередине улицы, уставившись себе под ноги.
   – Почему ты всегда смотришь под ноги, когда на тебя накатывает депрессия? – спросил Дуэйн.
   – Когда впадаешь в депрессию, уже без разницы, куда смотреть, – ответил Эдди.
   – По крайней мере, у тебя есть хорошая работа, – сказал Дуэйн, стараясь придумать какие-то слова утешения.
   – Пока ты не разорился. А потом останется подыхать с голоду, – мрачно возразил Эдди.
   Дуэйн оставил его стоять на солнце, а сам отправился в банк и отдал чек Лестеру, волосы которого как всегда торчали в разные стороны.
   – Возможно, я опять лягу в больницу ближе к вечеру, – пожаловался банкир. – Сил совсем не осталось.
   – Пообедай от души, – предложил выход Дуэйн.
   – Мне кажется, что сегодня сюда нагрянут федеральные аудиторы, – продолжал канючить Лестер. – Они могут потребовать, чтобы я слился с каким-нибудь крупным банком, вроде «Чейз Манхэттен».
   – Эти аудиторы, скорее всего, нежатся на пляжах Калифорнии, – попытался подбодрить его Дуэйн.
   Он поехал к «Молочной королеве», чтобы глотнуть на дорогу коктейль, и встал в очередь как раз за машиной Дженни Марлоу, которая сразу заметила его и подошла, осторожно слизывая языком сливочное мороженое.
   – Ты куда держишь путь? – спросила она. Ее глаза были подведены все теми же яркими тенями.
   Дуэйн подумал, почему так получилось, что перед ним оказалась именно машина Дженни.
   – В Бриджпорт. Вызволять близнецов, – ответил он. Либо ее глаза, либо эти тени гипнотизировали его, и он не мог с ходу придумать какую-нибудь ложь.
   – Я поставлю машину и поеду с тобой, – заявила Дженни. – Хочется проветриться, а то этот паршивый город мне осточертел.
   – Шорти, тебе не повезло, – сказал Дуэйн, дожидаясь, когда ему приготовят молочный коктейль. Собака с виноватым видом посмотрела на машину Дженни. – Ты тут ни при чем, – успокоил ее Дуэйн, пересаживая собаку в грузовое отделение. Шорти, без вины виноватый, чтобы загладить свой позор, попытался забраться под запасную шину.
   – Я такая несчастная, что готова даже сидеть на собачьей шерсти, – сказала Дженни, усаживаясь рядом с Дуэйном на плотную подстилку, связанную из голубоватых волос Шорти.
   – Мне кажется, что если бы проводился конкурс на самый несчастный город на земле, то Талиа можно было бы смело включить в него, – произнес Дуэйн, пытаясь завести разговор.
   – Нам ничего не светит, – возразила Дженни. – Первый приз достанется тому городу в Колумбии, который накрыл грязевой оползень.
   Дженни высунула руку из окна, шевеля пальцами. Она совсем не производила впечатление несчастной женщины. Более того, она производила впечатление женщины самоуверенной.
   – Твой сын, вообще-то, подонок, – спустя некоторое время произнесла она. – Хочешь узнать, как он соблазнил меня и разрушил мою жизнь?
   – Что-то не хочется, – ответил Дуэйн. – Плохих известий сегодня у меня больше чем достаточно.
   – Одной больше, одной меньше… какая разница.
   – Не забывай: последняя капля может переполнить чашу, – заметил Дуэйн.
   Дженни не убирала руку из окна и загадочно улыбалась, очевидно, воскрешая в памяти сцены разрушения своей жизни.
   – Так вот, – продолжала Дженни. – Однажды после игры он подошел ко мне, схватил мою руку и сунул ее себе в карман. Тебе известно, что он разрезал карманы, чтобы играть в «карманный биллиард»?
   – Знаю, – ответил Дуэйн. Эта особенность в поведении Дики была известна всем в его семье. Только Минерва делала вид, что пребывает в неведении относительно назначения таких странных брюк.
   Предпочтение, которое Дики отдавал джинсам «Леви», еще сказывалось на том, что в годы своего полового созревания он потерял, должно быть, сотню комплектов ключей от машины. Ему нравилось запускать руки в карманы без дна и находить там удовольствие, но он всегда забывал, что дырявые карманы имеют еще одно, менее приятное, свойство.
   – Он просто сунул мою руку себе в карман, – повторила Дженни. – Ощущение было такое, словно я прикоснулась к раскаленному обрезку трубы.
   – Слушай, перестань, а? – поморщился Дуэйн. Он начал думать о том, что скажут его дети, когда он появится в лагере с Дженни, и как на это прореагирует Карла, когда узнает, что он ездил в Бриджпорт не один, о том, что сказать детям на обратном пути.
   Он также подумал, что не должен слышать из уст респектабельных и проживающих в небольшом городе женщин подобные отзывы о своем сыне, и Руфь Поппер, возможно, сумасшедшая, если не понимает, в какое ненормальное время она живет, и, разумеется, нет ничего нормального в том, что одна из лучших игроков Техаса в софтбол ведет разговор о пенисе Дики.
   – Лично я считаю, что движение к сексуальной свободе зашло слишком далеко, – заметил Дуэйн.
   – Дики три или четыре раза поступал так, прежде чем я переспала с ним, – призналась Дженни. – Он просто подкарауливал меня где-нибудь и совал мою руку в свои штаны. В конце концов меня разобрало любопытство. Я не успела опомниться, как моя жизнь оказалась разрушена.
   – Я думаю, что Лестер тоже не пришел в восторг от всего этого, – сказал Дуэйн. – Возможно, надо было заставить Дики вступить в армию или еще куда-нибудь.
   – Лестер наивен, – улыбнулась Дженни. – Он с трудом соображает. Ему потребовалось почти десять лет, чтобы отыскать мой клитор, а к тому времени мне было уже все равно, найдет он его или нет. Однако он хороший отец. В каждом можно отыскать что-то положительное, не так ли?
   – Ну нет. У Дж. Дж. не отыщешь, – возразил Дуэйн. – Из-за пива он способен на все.
   – Кажется, я забеременела, – сказала Дженни. – С другой стороны, это все нервы и стресс.
   Они выехали на открытую местность, поросшую дубовыми рощами, и миновали небольшой придорожный парк. Пожилая пара завтракала за бетонным столиком в тени развесистого дуба. Старый пикап с прицепленным к нему домом на колесах стоял неподалеку.
   Старички довольствовались скромной трапезой из сыра и печенья и приветливо помахали Дуэйну руками, когда он посмотрел в их сторону. Аккуратно одетые, они излучали доброту и веселье. Нельзя было не заметить, что они радуются жизни на склоне лет, мирно путешествуя по Америке и перекусывая в уютных местечках возле дороги. Дуэйну стало так завидно, что он чуть было не прослезился. Вот и ему придется доживать свои дни, навещая правнуков, которых наплодят его отпрыски по всей стране, а один уже, может быть, зарождается в чреве женщины, сидящей с ним рядом.
   Судя по всему, эти дни уже начались.
   – Чей он, Дики или Лестера? – спросил Дуэйн, припоминая, что Лестер говорил, будто бы они давно не занимались с Дженни любовью.
   – О, конечно, Дики! – вздохнула Дженни. – Я объявила Лестеру, что с ним как с мужчиной покончено. Впрочем, он хороший отец. – Она помолчала, потом добавила: – Ему, в принципе, женщина не нужна. Иногда я виню себя, но, как говорится, каждый за себя. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   – Да, понимаю.

ГЛАВА 28

   Церковный лагерь располагался на западной стороне большого озера, но не того, в котором рано утром мимо его катера проплыла Джейси Фэрроу.
   Полуторачасовая поездка с Дженни заставила его с нежностью вспоминать Джейси, которая могла грустить, но свою печаль несла с определенным достоинством, так недостававшим Дженни. Дженни давала понять, что считает себя неисправимой грешницей, что и впредь собирается грешить, но ей жаль себя, в особенности, когда приходится задумываться о последствиях своего необдуманного шага.
   Близнецы тоже были неисправимыми грешниками. Не заметить их невозможно, поскольку они сидели перед воротами лагеря со всеми пожитками, громоздившимися рядом. Два крепких парня охраняли ворота на случай, если те вздумают рвануть обратно в лагерь.
   Дуэйн уже собрался вылезти из машины для встречи лицом к лицу со своими отпрысками, как Дженни схватила его за руку. Впервые за время их поездки он заметил, что она взволнована.
   – Я не такая безумная, какой кажусь, – быстро проговорила она. – Я могу много наговорить, Дуэйн, но ты не верь всему. Что, если я все-таки забеременею от Дика?
   От прежней самоуверенности Дженни не осталось и следа.
   – В таком случае он что-нибудь придумает, – сказал он. Слово «аборт» чуть было не сорвалось с его губ, но он вовремя сдержался. Дженни выглядела такой же виноватой, как Шорти, когда тот пытался заползти под шину. – Мы с Карлой могли бы усыновить или удочерить твоего ребенка и воспитывать вместе с детьми Нелли.
   – Будь это мальчик, я сама хотела бы воспитать его. Мне всегда хотелось иметь маленького кудрявого мальчика. Интересно, меня выгонят из команды?
   Дуэйн оставил ее размышлять над своим будущим и зашагал к детям. У Джулии был недовольный вид, а Джек светился радостью, словно только что завоевал первый приз.
   – Я умираю с голоду, – заявил он отцу. – В этом лагере кормят помоями. Мы можем где-нибудь остановиться и съесть гамбургер?
   – Несколько месяцев ты у меня будешь есть один хлеб с водой, – сказал Дуэйн. – Почему ты бросил кирпич в туалет?
   – Все вышло совершенно случайно, – принялся оправдываться Джек. – Я хотел бросить его в одного пацана, который сидел на толчке, но он встал слишком быстро.
   – И благодари Бога за это, – сказал Дуэйн. – Тогда вместо туалета ты размозжил бы ему голову.
   – Я никак не возьму в толк, чего нас сюда сослали, – пробурчала Джулия. – Тут одни фанатики, проповедующие христианство.
   По правде говоря, Дуэйн был против отправки детей в церковный лагерь, но Карла настояла.
   – Ваша мать считала, что было бы неплохо ознакомить вас с библейскими основами, – сказал Дуэйн, невольно улыбаясь над абсурдностью такого пожелания.
   Когда Джулия поняла, что отец не особенно сердится, она обворожительно ему улыбнулась, и сердце Дуэйна оттаяло. Оно всегда таяло, когда Джулия улыбалась ему. Он считал ее самой красивой маленькой девочкой на свете, и сознание того, что это его дочь, помогало ему переносить многие невзгоды.
   – Я только немного попозировала без трусиков, – сказала Джулия весело и беззаботно. – А что в этом плохого? Вы же с мамой сидите в ванной голые, – прибавила она, пока он соображал, как ответить на ее вопрос.
   – Мы отомстили им за то, что нас вышвырнули, – сказал Джек, раздраженный тем, что сестра так легко и быстро размягчила отца. – Хочешь узнать, каким образом?
   – Должно быть, всю ночь ползал по стропилам и швырял кирпичи на головы ребят, – предположил Дуэйн.
   – Ничего подобного. Мы подсыпали в овсянку проповедникам ЛСД, – признался Джек. – Теперь они бродят по лагерю, и им мерещится дьявол и все такое.
   – Кто вам дал ЛСД? – спросил Дуэйн.
   – Никто, – гордо ответил Джек. – Я украл его у Дики.
   – Вы с миссис Марлоу собираетесь пожениться? – спросила Джулия.
   – Конечно нет, – ответил Дуэйн. – Просто ей захотелось немного прокатиться. – Мы остаемся друзьями, – прибавил он, но судя по взглядам, которыми обменялись близнецы, они ему не поверили.
   – Съездил бы и взглянул на проповедников, – предложил Джек. – Вот потеха! Кое-кто даже катается по земле.
   – Нас выставили за ворота, потому что мы начали смеяться, – пояснила Джулия. – Не очень красиво с их стороны. А что, если появится какой-нибудь опасный старик и попытается нас изнасиловать?
   – У тебя голова только и забита сексом, – заметил Джек. – Тебе кажется, что все в мире хотят тебя изнасиловать.
   – Как бы я хотела, чтобы изнасиловали тебя, – огрызнулась Джулия. – И избили бы до полусмерти.
   – Едем домой, – сказал Дуэйн. – Ваша мать желает сказать вам пару ласковых.
   – Я хочу ехать сзади, вместе с Шорти, – заявила Джулия.
   – Я тоже, – подхватил брат.
   – Дорога дальняя, – предупредил Дуэйн. – Вы наглотаетесь пыли.
   – Плевать, – сказала Джулия. – Все лучше, чем сидеть впереди с тобой и твоей подружкой.
   – Миссис Марлоу не моя подружка, – поправил ее Дуэйн, но разрешил детям ехать в грузовом отделении.

ГЛАВА 29

   В тот день, когда дом опустел, Дуэйн принял ванну и выпустил тридцать или сорок пуль по собачьей будке из своего «магнума» сорок четвертого калибра. Карла, Минерва, Нелли и дети отправились в Уичита-Фолс осматривать двухквартирный дом, в котором Билли Энн и Дики надеялись начать свою семейную жизнь.
   Перед отъездом Карла постаралась убедить близнецов, что их поведение в церковном лагере выходит за все рамки приличия, но те и слушать ее не стали.
   – За рамки приличия выходит то, что наши собственные родители решили избавиться от нас, отправив в этот дурацкий лагерь, забитый помешавшимися на Христе, – заявила Джулия.
   – Мы все равно собирались сбежать оттуда на днях, – поддержал сестру Джек. – Ты хотела бы, чтобы твои дети стали малолетними проститутками?
   – Ты даже не знаешь, что это такое, – сказала Карла. – По крайней мере, тебе это лучше не знать, пока ты не поймешь, что хорошо для тебя, а что нет.
   Дуэйн как-то раз смотрел телевизионную программу, посвященную буддийской секте «дзэн». Он часто вспоминал о ней, когда палил по конуре. Его поразил уровень концентрации, которого достигали эти японские монахи. Замечательное умение концентрировать свою волю помогало им видеть вещи, неразличимые для человека с нормальным зрением и нормальным мышлением. Полет пули, например.
   Поскольку поблизости никого не было и можно было не опасаться, что его примут за дурака, Дуэйн попытался выработать в себе способность к самопогружению буддийских монахов и проследить за траекторией летящих пуль. Мишень находилась на расстоянии пятидесяти футов, и приходилось напрягать глаза. Раз или два ему почудилось, что он вроде бы различил маленький стремительно мчащийся снаряд перед тем, как тот угодил в бревно.
   От тяжелого оружия у него заболела рука, но Дуэйн не сдавался, решив поупражняться в уменье концентрировать свою волю, пока за ним никто не наблюдает. Он слабо разбирался в восточных религиях, но понимал, что развитие способности к концентрации имеет много преимуществ. Начни он раньше концентрировать свою волю, возможно, и удалось бы избежать половины неприятностей, в которые он попадал, будь то финансовые или какие-то другие неурядицы. Умение владеть собой помогло бы ему не совершать ошибок. Например, не брать в долг миллионы долларов, когда цена на нефть резко взлетела вверх и все чуть ли не насильно предлагали ему деньги.
   Умение сосредоточиваться могло бы исключить и вторую его кардинальную ошибку – привычку спать с женщинами, с которыми он не должен спать; просто так получалось, что они попадались на его жизненном пути.
   Устав от стрельбы, Дуэйн отложил пистолет и поехал к Джанин. Особого желания ее видеть у него не было, но и сидеть на совещании городского совета и гнать от себя преступные мысли о Джанин в неглиже ему не хотелось. Он понимал, что должен порвать с ней и, направляясь в город, проигрывал в уме предстоящий тяжелый разговор.
   В результате этого разговора они должны оба предстать в благородном свете. Он надеялся убедить ее, что разрыв – единственный выход для тех, у кого развито чувство гражданского долга. Проработав всю сознательную жизнь в округе, Джанин считала, что у нее это чувство очень развито.
   Все же Дуэйн опасался, что его аргументы могут не сработать, и в качестве запасного варианта готов был пойти на ложь, заявив, что доктора предупредили его, что ему грозит инфаркт, если он не перестанет вести бурную жизнь. Если говорить начистоту, то у доктора он не был вот уж лет пятнадцать, однако же у людей случаются инфаркты, и от них умирают.
   К его удивлению, Джанин не было дома. Лишь неоткрытая банка с квашеной капустой, стоявшая на блюдце возле кухонной плиты, указывала на то, что она собиралась ужинать.
   Ее отсутствие немного вывело его из себя. Он уже настроился на разрыв, а вот теперь все его усилия пропадают даром.
   Кроме того, ему совершенно нечего было делать в ближайшие сорок пять минут – время, что он отвел для изложения своих аргументов и выслушивания доводов Джанин, которые, а он в этом ничуть не сомневался, окажутся очень жаркими. Джанин, не излив душу, так просто его не отпустила бы, как, впрочем, и любого другого.
   Находиться одному в чужом доме было глупо Дуэйн поехал в свой офис посмотреть, не оставила ли Руфь каких-нибудь важных сообщений, и с испугом заметил Джанин, которая на теннисном корте играла с Лестером Марлоу.
   Наравне со всеми Джанин брала уроки игры в теннис во время нефтяного бума. Не избежал этой участи и Лестер. Ни она, ни он особых успехов в игре не достигли. У Лестера на то, чтобы попрактиковаться, не было времени, а Джанин всю жизнь оставалась такой девушкой, с которой никто не хотел играть, исключая разве что игру в секс.
   Дуэйн признавал, что неспособность Джанин найти себе партнеров для тенниса отчасти объясняла его решение поиграть с ней в романтическую игру. Он никогда не мог пройти мимо определенных форм безнадежности, а ведь несмотря на самостоятельный характер и порядочное количество любовников, Джанин точнее всего можно было охарактеризовать двумя словами – тихая безнадежность.