Макмертри Ларри. Город страсти

   – Может быть, близнецы вырастут путевыми.
   – Ты, Дуэйн, окончательно свихнулся.
   – Они могли бы обзавестись семьями, стать юристами и жить припеваючи, – продолжал мечтать вслух Дуэйн. – И тогда мы, как родители, получали бы по пятьсот долларов в месяц, что очень даже неплохо.
   – Держи карман шире. Из них вырастут отъявленные преступники, и мы получим шиш с маслом. Мы даже не знаем, где они находятся в данный момент. Нам надо искать их, а не Джуниора. Как-никак, он взрослый человек.
   Дуэйн не считал, что близнецам, где бы они ни находились, может что-нибудь угрожать.
   – Надо что-то делать с Дики, – заметил Дуэйн. – Битье мебели не должно сойти ему с рук.
   – Он очень ревнивый, вроде тебя.
   – Но я не крушу мебель, – возразил Дуэйн, глядя на жену. После того эпизода с Сонни Кроуфордом на балконе ее словно подменили.
   – Крушение может случиться в любой день, – поддразнила мужа Карла, но шутка прозвучала неубедительно.
   После двух часов бесплодных поисков они сдались. Джуниор как сквозь землю провалился. На пути домой им пришлось остановиться из-за двух опоссумов, перебегавших дорогу. Заметив животных, Карла заметно оживилась.
   – Какие они забавные! – воскликнула она. – Может, нам взять в дом опоссума вместо Шорти?
   – Подождем несколько дней. Джейси могут не понравиться кое-какие привычки Шорти.
   – Ты никак не можешь смириться с тем, что он бросил тебя, ведь так? – рассмеялась Карла. – Но факты упрямая вещь, Дуэйн. Твоя преданная собака оказалась не такой уж преданной.
   Когда они снова заползли на необъятную кровать, Дуэйну приснился страшный сон, в котором его Шорти болтался мертвым на перекладине футбольных ворот.
   Очнувшись от кошмара, он встал и, пошатываясь, вышел из дома. Светало. Он решил доспать в ванной, но, почуяв запах бисквитов, отправился на кухню. Там уже хозяйничала Минерва.
   – Джуниор не показывался?
   – Нет, и, надеюсь, не покажется, – отрезала та. – Одним ртом меньше.
   – Ты могла бы ему посочувствовать, – с укором произнес Дуэйн. – Человек только что потерял все, отдав этому сорок пять лет своей жизни.
   Минерва презрительно усмехнулась и сказала:
   – Он упражняется под холмом, намыливая веревку. А что мешает ему сколотить еще одно состояние? А тебе что мешает, а? Мой отец разорялся три раза. Джуниор ничего не добьется, просиживая дни напролет и подзывая койотов.
   Дуэйн вышел из кухни и у ближайшего насоса увидел Джуниора, старающегося накинуть на него лассо.
   Прихватив пять бисквитов, на случай если Джуниор проголодался, Дуэйн спустился вниз. Джуниору в конце концов удалось заарканить насос. Вообразив, что перед ним олень, он уперся пятками в землю, но насос оказался сильнее, сбив Джуниора с ног.
   – В свое время я был неплохим ковбоем, – проговорил он, когда Дуэйн протянул ему бисквиты. – Я мог бы отличиться на родео. Тряхнуть, так сказать, стариной.
   – Не вздумай. Ты слишком стар для родео. У тебя ничего не получится, старина.
   Джуниор задумался над словами Дуэйна. На его лицо было страшно смотреть: кожа обгорела и теперь слезала кусками.
   – Я думаю, что пора отправляться к себе домой, – сказал он. – Нельзя же все время сидеть на ваших с Карлой шеях. И потом, Минерва меня не любит. Она говорит, что я нахлебник.
   – Минерва никогда не отличалась терпимостью.
   – А ты знаешь женщину, которая отличалась бы терпимостью? – удивился Джуниор. – Если тебе известна такая, ты счастливее, чем я. Мне не доводилось встречать таких.
   Дуэйн подумал, что жена Джуниора, Сюзи, отличается терпимостью, но промолчал. Они стали подниматься вверх. На полпути Джуниор выдохся и присел на камень передохнуть.
   – Жить в таком месте – наказание, – проговорил он. – Наказание и безобразие. Я служил в военно-морском флоте, на островах в Тихом океане… Надо было отправиться в самоволку и не возвращаться…
   Дуэйн подумал, что Джуниор дошел до последней черты, и забеспокоился не на шутку. Когда они добрались до дома, он отозвал Карлу в сторону и добился от нее обещания, что она будет за ним присматривать.
   – Пожалуй, я смогу уговорить Сюзи, чтобы она забрала его обратно, – сказал он жене. – По крайней мере попытаюсь… иначе мы можем потерять Джуниора.
   – В Форт-Уэрте намечается большая продажа скота, – сказала Карла. – Я могла бы свозить его туда.
   Приехав в свой офис, Дуэйн целый час сидел в одиночестве, так как Руфь совершала утренний моцион. Вернувшись, она заметила, что босс сидит в темном кабинете, и, сунув голову в дверь, строго посмотрела на него. Временами она напоминала ему Брискоу, марафонца, живущего за углом офиса, худого и раздражительного. Он побывал здесь раньше, постучав по оконному стеклу. Этот человек был неисправимым безработным, бродягой, который не успокаивался до тех пор, пока ему не удавалось куда-нибудь залезть и что-то стянуть.
   – Не в твоем характере хандрить, – заметила Руфь.
   – Последние шесть месяцев я только этим и занимаюсь, – заметил Дуэйн. – Больше нечем.
   – Хандра тебе не идет. Отправляйся на вышку. Сделай что-нибудь полезное для компании. Четвертая вот уже сколько времени стоит без дела.
   – Почему? Что случилось с Абиленом?
   Абилен был буровым мастером и отвечал за четвертую буровую установку. Когда-то он работал на отца Джейси и был влюблен в ее мать; Дуэйн, учась в школе, даже работал в его бригаде. С Абиленом всегда было трудно ладить. Он был самодоволен, не понимал юмора и лез в драку по любому поводу.
   – Абилен не показывался. Скорее всего, подцепил себе новую подружку. Кончай хандрить и отправляйся на работу, а то через неделю мы прогорим.
   – Мы не прогорим, мы уже отгорели.
   – Где Шорти? – спросила Руфь.
   – Перебрался на житье к Джейси, – неохотно ответил Дуэйн.
   – Не хотела бы я иметь собаку, они слишком похожи на людей. А как поживает Джейси?
   – Живет – не жалуется.
   – Тебе трудно судить: ты большую часть жизни прожил с Карлой. Карла – жизнерадостная. Таких женщин мало… Она мне нравится. Тебе повезло, что ты женился на ней.
   – Хоть что-то ты нашла во мне положительное.
   – Я ничего не нашла… Просто очень мило с твоей стороны, что ты одолжил Джейси свою собаку.
   Она подошла к окну и подняла шторы. В комнату хлынул такой яркий свет, что Дуэйну пришлось надеть солнцезащитные очки.
   – У тебя в кабинете слишком темно, – сказала Руфь. – Не удивительно, что ты пребываешь в хандре. Солнечный свет живо поднимет тебе настроение.
   – В таком случае почему на улице полно печальных лиц? – спросил Дуэйн. – Солнца там хватает на всех.
   Руфь сквозь окно посмотрела на пыльный теннисный корт.
   – Печаль кроется в самих людях, – изрекла она. – Взять хотя бы Сонни. Каким печальным он был в детстве, таким и остался.
   – Я не знаю, что ему сказал психиатр, – пожаловался Дуэйн. – Сонни избегает меня. Я вижу его только на заседаниях.
   – Я тоже избегала бы тебя на месте Сонни. Ты счастливчик, а он нет.
   – Что ты хочешь этим сказать? Я сижу на мели, а у него пять или шесть крепких предприятий, – возразил Дуэйн. – Они, конечно, не «Эксон» и не «Мобил», но какой-никакой доход приносят. Это мне следует печалиться.
   – Некоторые люди могут замечать только поражения, – ответила его секретарша. – Ты не из их числа, Дуэйн.
   Они помолчали. Дуэйна в последнее время часто раздражало, что никто не хотел видеть изменений, происходящих в его жизни. Все спокойно продолжали считать его самым преуспевающим бизнесменом в городе, хотя его личная жизнь не заладилась, дети стали неуправляемыми, а предприятие балансировало на грани краха.
   – Может статься, что я сейчас наблюдаю собственное поражение, – сказал он таким тоном, что Руфь могла понять, что и его не обходят превратности судьбы.
   Но Руфи уже не было до него никакого дела. Она направилась в душевую, и вскоре он услышал, как она застучала на машинке, печатая свои таинственные письма.
   Дуэйн достал из стола лист чистой бумаги, собираясь написать на нем все то, что хотел сделать за день. Карла где-то вычитала, что хорошо заранее составить такой список, и постоянно пользовалась такими памятками, прикрепляя их к ванне, стоявшей на веранде. Солнце быстро высушивало клейкую ленту, и тогда они разлетались по всему двору, становясь добычей муравьев и жуков. Она прикрепляла их также к холодильнику и к ветровому стеклу БМВ. Карла почти никогда не следовала тому, что было занесено в эти записки-напоминания, но они создавали впечатление бурной деятельности, вызывая зависть у Дуэйна.
   Он долго глядел на чистый лист бумаги, потом написал:
   (1) Проверить установку Абилена,
   (2) Сюзи Нолан,
   (3) Дики.
   Немного подумав над многообещающим перечнем дел, требовавших ответственного отношения, он зачеркнул «Дики» и вставил «Джейси». Больше ничего не лезло в голову, а три дела на целый день – не густо. Получается глупо. Он скомкал бумагу и швырнул ее в мусорную корзину. Поднявшись из-за стола, Дуэйн решительно направился к машине и уже собрался было садиться, как вдруг вспомнил, что Руфь с Карлой отличаются повышенным любопытством и могут наткнуться на скомканный листок бумаги. Конечно, и та, и другая были уже в курсе их дружеских отношений с Джейси и вроде бы обе одобрили такое событие. О его связи с Сюзи Нолан, пожалуй, им ничего не известно. Во всяком случае, ни в чем таком он не признавался, но и ничего решительно не отрицал. Они, разумеется, вправе строить любые предположения, но не больше… Но если Карла или Руфь обнаружат в корзине вещественное доказательство, то последуют соответствующие выводы. И эти выводы окажутся, весьма вероятно, правильными.
   Терзаясь сомнениями, Дуэйн с минуту подумал и вернулся назад в офис за компроматом.
   – Забыл кое-что, – неуклюже объяснил он Руфи свое неожиданное возвращение.
   – Бывает, Дуэйн, – сказала Руфь. – Никто не упрекнет тебя, если ты будешь действовать только наверняка.
   Вернувшись к машине, Дуэйн на корте заметил Брискоу. Брискоу прыгнул через сетку, обежал дальний край площадки и затем снова перепрыгнул через сетку. Походило на то, что он сам с собой играл в теннис, подавая и отбивая мячи. После этого Брискоу принялся раздраженно рвать сетку. Когда же он заметил, что за ним наблюдают, то отбежал на линию подачи, наклонил голову и сердито уставился на Дуэйна.
   Понаблюдав за странным человеком, Дуэйн почувствовал себя лучше. У того, кто воображает себя теннисным мячом, есть перспективы. Возможно, его можно будет обучить сидению в пикапе, и тогда из машины не будут воровать инструменты. К тому же этот парень умеет молчать и не станет визжать по любому поводу.
   – Брискоу, место Шорти к твоим услугам в любую минуту, – сказал он, трогаясь с места.

ГЛАВА 43

   Проезжая по городу, он заметил у магазина Сонни два знакомых велосипеда. Дуэйн остановился и вошел в магазин. Дженевив мыла пол.
   – Ты не видела тут никаких близнецов, а? – спросил он.
   Женщина усмехнулась. К счастью для себя, она умела видеть в жизни забавную сторону, поскольку собственная жизнь ей не удалась.
   – Только что я видела какую-то парочку в видеозале, – сказала она. – Они завтракали молочными конфетами.
   Дуэйн заглянул в зал. Двойняшки и вправду были там. Они сидели на спальных мешках и смотрели рок-концерт по миниатюрному телевизору, стоявшему на коробке из-под консервированного мексиканского перца. Перед тем как сбежать из дома, они сделали себе панковские прически. Сейчас их лица закрывали огромные темные очки. Магазинный зал они превратили в комнату, оснащенную современной аппаратурой. Здесь же лежал совершенно новый проигрыватель их матери с большой хозяйственной сумкой, полной компакт-дисков.
   – Привет, – сказал Дуэйн.
   Брат с сестрой молча уставились на отца, не снимая очков. Хотя их прически были выполнены в разном стиле, невозможно было определить, кто есть кто.
   – Надеюсь, Бобби Ли не забрел сюда, – продолжал Дуэйн. – Зайди он сейчас, с ним случился бы удар. Он принял бы вас за ливийских террористов.
   – Мы не тронули бы Бобби Ли, – ответил Джек. – В нашем списке его нет.
   – А кто есть в вашем списке? – спросил Дуэйн.
   – Это станет ясно, когда мы нанесем удар, – вставила Джулия.
   Дуэйн присел на один из ящиков и, обведя комнату взглядом, сказал:
   – Вы хорошо устроились.
   – Мы собираемся тут жить, – сказала Джулия. – Тут гораздо интереснее, чем дома. Дядя Сонни разрешил нам пользоваться душем в его отеле.
   – Я не понимаю, почему вам неинтересно жить дома, – удивился Дуэйн. – Для меня каждая минута, проведенная дома, полна приключений. К примеру, вчера трое потерялись.
   Близнецы даже не удосужились ответить на слова отца. Они молча повернулись и принялись досматривать свое видео.
   Дуэйн решил, что нет смысла загонять их домой. На складе было хорошо и спокойно; он даже позавидовал своим детям, что те первыми нашли это укромное местечко.
   – Звякнули бы матери… не переломились бы, – в сердцах заметил он.
   – Она накричала бы и заставила вернуть кассеты, – сказал Джек.
   – Она переживает больше за вас, чем за кассеты, – заметил строго Дуэйн.
   – При желании она могла бы найти нас, – сказала Джулия. – Наши велосипеды прямо у входа.
   – Ладно… Не путайтесь только под ногами Дженевив… или Сонни.
   – Мы помогаем им по вечерам, – с гордостью произнес Джек. – Он забывает, как пользоваться кассовым аппаратом, но не беспокойся, мы не позволим, чтобы его ограбили.
   – Хорошо, я как-нибудь еще заскочу к вам, – на прощанье сказал Дуэйн.
   Из магазина Сонни он направился к Сюзи Нолан. Сюзи лежала в гамаке на заднем дворе. Этот гамак сплел для нее Джуниор. На ней была голубая ночная рубашка, а в руках она небрежно держала толстую книгу, которая называлась «Остров страсти».
   – Вчера вечером заглянул Дики, – зевая, весело сообщила она. – Я сказала ему, что он пришел в самый подходящий момент… крысенок.
   Дуэйн внезапно почувствовал, что не знает, как держать себя с Сюзи. Известие о том, что его сын уже успел побывать здесь, сбило его с толку. Он взял стул и молча сел.
   – Пожалуйста, мне надо переодеться и ехать в Уичита, – проговорила она. – Мои дети – в финале теннисного турнира. Они всегда в том или ином финале и всегда выигрывают. Ты не сочтешь меня плохой матерью, если я не поеду?
   – Сочту, – сказал Дуэйн, недовольный Сюзи в общем и в целом.
   Женщину совершенно не обескуражил такой ответ. Она отметила пилкой для ногтей абзац в пухлой книге и принялась поглаживать то тут, то там свое тело.
   – Знаешь, – начал Дуэйн, – мне очень хочется, чтобы ты разрешила Джуниору вернуться. Он в чертовски плохом состоянии, да еще на него наседает банк.
   – Я тоже в чертовски плохом состоянии, – ответила Сюзи. – Я – плохая жена и плохая мать.
   Дуэйн промолчал.
   – После ночи с Дики нет ничего лучше, как полежать в гамаке, – продолжала Сюзи.
   Признание в том, что она плохая жена и плохая мать, не вызвало у нее заметных душевных страданий. Дуэйн понимал, что его собственная позиция слаба, поскольку он сам способствовал такому печальному признанию.
   – Меня в самом деле очень беспокоит Джуниор, – повторил он. – Сам он не выберется, если ему не помочь.
   – Он мог бы завести себе подружку, если бы носил шляпу, – заметила Сюзи. – На его лицо страшно смотреть – все в ожогах. Я вот что думаю: если совсем станет плохо, пойду работать в аптеку или куда-нибудь еще. Лишь бы Джуниора не было в доме.
   – Он тебе ничуть не нравится? – спросил Дуэйн. Он сам очень любил Джуниора. У него сложилось впечатление, что Сюзи нравились все, с кем бы она ни встречалась на своем жизненном пути. Но, к сожалению, собственный муж ей чем-то не угодил… Нет, мне определенно не дано понять женщин, сделал для себя вывод Дуэйн.
   – Я двадцать один год была замужем за ним, – ответила Сюзи. – Насколько я припоминаю, он только пять раз был счастлив. Ты знаешь, что мне нравится, Дуэйн. Я счастливый человек, а на счастливого человека несчастливый плохо действует. Теперь, когда я даже просто вижу Дики и тебя, я счастлива как никогда. Не то что живя с Джуниором. Нет, возвращаться к старому я не намерена.
   Дуэйну нечего было сказать. По прошествии всего лишь нескольких недель ему стало ясно, что несчастье Джуниора может действовать угнетающе. И у того, кто находился с ним рядом в течение двадцати одного года, столько накопилось всего, что видеть и впредь перед собой его лицо уже не было никаких сил.
   Сюзи взяла его руку и поднесла к своей груди, но так, чтобы этот жест выглядел дружеским, а не страстным, сказав:
   – Он не хочет просто так держать мою руку. Ему не нравится просто сидеть, держась за руки.
   Дуэйн понимал, что она имеет в виду Джуниора. Он стоял на некотором отдалении от гамака, и придвинулся ближе, чтобы не затекла рука.
   Вскоре Сюзи заснула, не выпуская его ладони. Дуэйн, не зная, как быть, сел рядом. Они находились к тени красивого раскидистого платана. Сюзи любила птиц, и у одной из кормушек ссорились пересмешник и голубая сойка. Пересмешник уступил и перелетел на бельевую веревку.
   Дуэйн принялся размышлять о простаивающей нефтяной вышке и Абилене, мастере, отлынивающем от работы. Он осторожно освободил руку и встал. Сюзи приоткрыла глаза, послала ему воздушный поцелуй и опять погрузилась в легкий сон.

ГЛАВА 44

   Едва он отъехал от дома Сюзи, как за спиной раздались знакомые сигналы. Пришлось остановиться, и Дженни Марлоу, припарковав свою машину, перескочила в его пикап.
   – Последнее время ты не замечаешь меня, – сказала она, яростно сражаясь с жевательной резинкой. – Не советую.
   – А что? – спросил Дуэйн, недовольный ее появлением. Ему начало казаться, что вся его жизнь состоит из чудовищного переплетения разного рода обязанностей. Он сталкивался с такими людьми, которые радовались, когда их не замечают (в первую очередь это, конечно, близнецы), и с теми, кто ни за что не допустит, чтобы его, или ее, не замечали (пальма первенства здесь, разумеется, принадлежала Дженни), а также с теми, кто занимал промежуточную позицию, требуя к себе то внимания, то пренебрежения. Хорошим примером такой промежуточной категории была Карла, зато нефтедобывающий бизнес служил ярким примером того, что требовало внимания, но чем зачастую пренебрегали.
   – Если ты будешь продолжать не замечать меня, я сойду с ума, и тогда некому будет заниматься подготовкой к юбилею, – прибавила Дженни.
   Дуэйн отвез ее в «Молочную королеву» и угостил кофе, вполне осознав, что долгие поездки вдвоем с Дженни ему не очень по душе.
   – Лестер твердит всем в городе, что мой ребенок не от него, – продолжала Дженни. – На твой взгляд, он мог обрюхатить Джанин?
   – Надеюсь, что нет, – честно признался Дуэйн. – Хочу надеяться, что те, кого я знаю, не имеют к этому отношения.
   В этот момент со страшным шумом к «Молочной королеве» подкатил белый «линкольн», из которого вышел Абилен, одетый по моде тридцатилетней давности: совершенно черные очки, хорошо выглаженные габардиновые брюки и ковбойская рубашка с пуговицами из перламутра. Его волосы сильно поредели, беспощадное солнце в нескольких местах на лице сожгло кожу, но Абилен стоически игнорировал свои недостатки.
   Девушка, которая вылезла с другой стороны «линкольна», была года на два моложе Нелли. В последнее время Абилен принялся ударять за дочками фермеров, которые устраивались секретаршами в офисы Уичита-Фолс или Лоутона. Он откапывал их в скромных дискотеках по всей Техоме – району северного Техаса и южной части Оклахомы, охватывавшему Красную реку. Девушки из сельской местности были грудастыми и размалеванными.
   Та, которая была с ним в данный момент, отличалась высоким ростом и выглядела испуганной. Оказавшись внутри кафе, она схватила своего ухажера за руку и принялась нервно изучать меню, написанное на черной доске у кассы, никак не решаясь, словно перед ней было меню на французском языке в каком-нибудь элегантном ресторане Далласа, сделать выбор между чизбургером, мексиканской вырезкой или жареным цыпленком.
   Дуэйну стало жаль девушку, и он отвернулся, когда они прошли за его спиной, хотя ему очень хотелось тут же уволить Абилена за прогул.
   Через минуту забежали выпить кофе Джанин, Чарлин и Лавел. Дуэйн от души пожалел, что зашел в «Молочную королеву». Ему не хотелось устраивать Абилену скандал перед перепуганной девушкой и давать повод для сплетен дамам из суда. Год, отданный Джанин психотерапии, придал ей непоколебимую уверенность в зрительном контакте. Где бы они ни оказывались вместе, Джанин с маниакальным упорством прибегала к своему зрительному контакту и страшно обижалась, если у нее ничего не получалось.
   Зал быстро заполнялся, и команда из суда была вынуждена занять соседний столик.
   Дуэйн поэтому избегал слишком часто смотреть на Дженни, которая отказывалась от голубых теней, отдав предпочтение теням цвета шампанского в тон своей губной помады.
   – Нас подслушивают, – сообщила Дженни, имея в виду команду из суда. – Теперь каждое наше слово разнесут по городу.
   – Каждое слово разносится по всему городу, где бы оно ни было произнесено, – заметил Дуэйн. – Привет, девочки, – наконец сказал он, понимая, что больше не может игнорировать молодых женщин.
   – Я слышала, что человек-муха собирается влезть на здание суда во время праздника, – проговорила Чарлин Даггс. Чарлин часто решалась прервать неловкое молчание, за что Дуэйн бывал ей благодарен.
   – О да, этот человек-муха очень мил, – поддержала разговор Дженни. – Он живет в Мегаргеле.
   – Он влезает на людей или только на здания? – смело спросила Лавел. – Если он так хорош, я, возможно, разрешу ему взобраться на меня.
   Джанин тем временем вперила свой взгляд в Дуэйна, надеясь установить хотя бы мимолетный зрительный контакт. Дуэйн не оставил без внимания ее усилия. По ее нахмуренному лицу он догадался, что она что-то хочет сообщить ему.
   Группа комбайнеров только что разделалась с обильным завтраком и направилась к двери.
   – Интересно, откуда они? – спросил Дуэйн и поймал себя на мысли, что глупее вопрос трудно было придумать. Люди, убиравшие с полей пшеницу, всегда приезжали с севера, из Саскачевана и Альберты.
   – Ну и жара стоит у нас, а? – сказала Джанин, как бы давая понять, что способна задавать не менее глупые вопросы. Накануне столбик термометра подскочил до 41,7 градусов по Цельсию.
   К облегчению Дуэйна, перед самыми окнами кафе остановилась подняв облако пыли, машина Бобби Ли. Бобби Ли ездил как ковбой из старых вестернов.
   – В один прекрасный день нога этого тупицы соскользнет с тормоза, и он протаранит «Молочную королеву», – сказала Лавел. – И первой размажет по полу меня.
   В следующий миг тупица, полный жизненных сил, вошел в кафе. Три дня назад он отправился в один из магазинов одежды за новой ковбойской шляпой, в которой собирался появиться на столетнем юбилее, но в припадке легкомыслия купил огромное мексиканское сомбреро. В сомбреро, обросший щетиной, он производил такое смешное впечатление, что Дуэйн всякий раз, завидев его, разражался хохотом.
   И сейчас, заметив Бобби Ли, Дуэйн не мог не рассмеяться. Он любил этого человека за то, что, взглянув на него, каждый понимал, что жизнь имеет и комические стороны.
   – Если бы проводился конкурс на самую безобразную бороду, ты легко бы выиграл его, – резко заявила Лавел подошедшему Бобби Ли. В отличие от Дуэйна, ни одна из женщин не пришла в восторг от его внешности.
   – Если ты будешь продолжать в том же духе, я не позволю тебе стать президентом клуба моих почитателей, – дружелюбно заметил Бобби Ли, усаживаясь верхом на стул.
   Дуэйн знал, что там, где Бобби Ли, должен появиться и Эдди Белт, и не ошибся. Не успел остыть кофе, заказанный Бобби Ли, как вошел Эдди. Он отказался от бороды, отдав предпочтение подкрученным вверх усам.
   – Меня же не поймут, если я отращу большие усы, ведь так? – несколько раз спрашивал он Дуэйна.
   Дуэйн пообещал рассмотреть этот вопрос на комитете, который еще не существовал. В любом случае, Эдди был рыжим, а волосы такого цвета, как известно, не очень хороши для отращивания усов. Пока что над его верхней губой еле-еле пробивалась растительность.
   Сомбреро Бобби Ли очень угнетало Эдди. Как серьезный нефтяник, он презирал все эти ковбойские прибамбасы, включая и мексиканские. Все кругом носили ковбойские шляпы, но Эдди упорно щеголял в своей шапочке бульдозериста.
   – Когда я вижу тебя в этом сомбреро, меня просто тошнит, – заявил он Бобби Ли.
   – Пусть вырвет. Мы живем в свободной стране, – сказал Бобби Ли, пребывая в необыкновенно хорошем настроении.
   – Тебе бы играть в вестернах батрака, державшего лошадей своего начальника, который упивается до бесчувствия мексиканской водкой в салуне, – продолжал в том же духе Эдди.
   Но даже это явное оскорбление не поколебало Бобби Ли, который продолжал блаженно улыбаться.
   – Абилен уволился, или что? – спросил он, уставившись на парочку, сидящую в дальней кабинке.
   – Он считает, что эта девушка богата, и хочет жениться на ней, – ответил Дуэйн. – С завтрашнего дня он у меня больше не работает.
   На этом, ко всеобщему удивлению, разговор оборвался. Дуэйн подумал, что можно попытаться возродить интересную тему о том, кому больше нужен секс: мужчинам или женщинам (благо, большая часть участвовавших на предыдущем обсуждении присутствовала и теперь), но потом передумал. Он вспомнил, что идея первоначально принадлежала Джуниору Нолану, а что стало с Джуниором? Он – банкрот, с которым отказывается жить собственная жена, не желая больше терпеть его приступы меланхолии, а прекрасные дети вынуждены выигрывать на соревнованиях, где не видно никого из родителей. Странное время, странное место.