Страница:
– Было бы интересно взглянуть на самый плохой город на свете, – сказала она. – Плохих на своем веку я повидала немало.
– Поедем со мной, – предложил Дуэйн. Джейси положила локти на окно машины. Решение она не спешила принимать. Дуэйн понемногу начинал нервничать. У него возникло такое предчувствие, что в любую минуту может показаться Карла или Дженни Марлоу.
– Запрыгивай, – повторил он свою просьбу. – Пейзаж не ахти, но будем развлекать друг друга как умеем.
Джейси не спеша обвела взглядом салон пикапа. Белесые спутанные волосы Шорти на переднем сиденье не ускользнули от ее внимания.
– Лучше поедем на моей, – сказала она. – Если хочешь, можно прихватить собачку. Моя машина в таком же беспорядке, но в ней гораздо комфортабельнее.
Дуэйн подумал, к чему это приведет, если он оставит свой пикап у «Молочной королевы» на весь день, где его непременно заметят, по очереди, Карла, Дженни, Сюзи и Джанин, не говоря уже о Бобби Ли, Эдди Белте, Лестере Марлоу и многих, многих других.
– Я вот что скажу тебе, – наконец пришел он к заключению. – Следуй за мной до Олни. Это в пятнадцати милях отсюда. Там я оставлю свою машину. Больше всего я боюсь одного параноика, работающего у меня. Если он увидит мой пикап и не увидит меня, то решит, что меня похитили ливийские террористы или вообразит что-нибудь похлеще. К тому времени, когда мы вернемся, город будет наводнен Национальной гвардией.
Джейси снова почесала Шорти за ухом.
– Я не думаю, что именно по этой причине ты хочешь спрятать свой пикап, – проговорила она, недоверчиво, даже сердито, глядя на него.
Она повернулась и пошла к «мерседесу». Дуэйн решил, что Джейси не поедет с ним, и не знал, радоваться этому или огорчаться.
Когда он выехал на загородное шоссе, «мерседес» все еще стоял перед «Молочной королевой». Но не проехав и пяти миль, в зеркале заднего обзора он заметил черную машину, и его охватило ликование. Он понял, что она не прогнала его.
– Постарайся вести себя хорошо, Шорти, – строго сказал он собаке.
Шорти виновато заскулил, как бы заранее прося прощение за все то плохое, на что он способен.
ГЛАВА 36
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
ГЛАВА 39
– Поедем со мной, – предложил Дуэйн. Джейси положила локти на окно машины. Решение она не спешила принимать. Дуэйн понемногу начинал нервничать. У него возникло такое предчувствие, что в любую минуту может показаться Карла или Дженни Марлоу.
– Запрыгивай, – повторил он свою просьбу. – Пейзаж не ахти, но будем развлекать друг друга как умеем.
Джейси не спеша обвела взглядом салон пикапа. Белесые спутанные волосы Шорти на переднем сиденье не ускользнули от ее внимания.
– Лучше поедем на моей, – сказала она. – Если хочешь, можно прихватить собачку. Моя машина в таком же беспорядке, но в ней гораздо комфортабельнее.
Дуэйн подумал, к чему это приведет, если он оставит свой пикап у «Молочной королевы» на весь день, где его непременно заметят, по очереди, Карла, Дженни, Сюзи и Джанин, не говоря уже о Бобби Ли, Эдди Белте, Лестере Марлоу и многих, многих других.
– Я вот что скажу тебе, – наконец пришел он к заключению. – Следуй за мной до Олни. Это в пятнадцати милях отсюда. Там я оставлю свою машину. Больше всего я боюсь одного параноика, работающего у меня. Если он увидит мой пикап и не увидит меня, то решит, что меня похитили ливийские террористы или вообразит что-нибудь похлеще. К тому времени, когда мы вернемся, город будет наводнен Национальной гвардией.
Джейси снова почесала Шорти за ухом.
– Я не думаю, что именно по этой причине ты хочешь спрятать свой пикап, – проговорила она, недоверчиво, даже сердито, глядя на него.
Она повернулась и пошла к «мерседесу». Дуэйн решил, что Джейси не поедет с ним, и не знал, радоваться этому или огорчаться.
Когда он выехал на загородное шоссе, «мерседес» все еще стоял перед «Молочной королевой». Но не проехав и пяти миль, в зеркале заднего обзора он заметил черную машину, и его охватило ликование. Он понял, что она не прогнала его.
– Постарайся вести себя хорошо, Шорти, – строго сказал он собаке.
Шорти виновато заскулил, как бы заранее прося прощение за все то плохое, на что он способен.
ГЛАВА 36
– Веди машину ты, – сказала Джейси. – Мне хочется вздремнуть.
Они припарковали машины рядом на стоянке возле бакалейного магазина.
– Ты определенно ничего не имеешь против, если я прихвачу собаку? – спросил Дуэйн, глядя на захламленный «мерседес», на полу которого валялись старые журналы мод, пустые упаковки из-под йогурта и маленькие желтые коробки, где когда-то хранилась фотопленка.
– Неси сюда своего щенка, – сказала Джейси. – Я люблю изучать людей и их животных.
Но сразу приступать к своему изучению она, видимо, не собиралась, потому что пристроилась на заднем сиденье, положив под голову свернутое полотенце, и проспала почти три часа. Периодически Дуэйн слышал, как она ворочалась во сне. Они были среди песчаных барханов к востоку от Биг-Спринг, когда Джейси села и с заспанным лицом попросила: «Найди какой-нибудь город, Дуэйн. Мне хочется пописать».
Он остановился заправиться в Биг-Спринг. Когда Джейси вернулась из туалета, она на миг задержалась и оглядела неприглядные, покрытые скудной растительностью холмы. Затем, открыв обе дверцы, щелкнула пальцами, и Шорти перебрался с переднего сиденья на заднее.
– Одесса еще хуже, да? – спросила Джейси, ощущая легкие удары песчинок по лицу. – Верится с трудом. Что тебя понесло туда?
– Я в долгах.
– Да, я слышала от Карлы. Двенадцать миллионов.
– В Одессе живет один человек, который может мне помочь. Если, конечно, он на месте. Я уверен, твой отец был знаком с ним.
Джейси небрежно прислонилась к двери. Ее волосы спутались, а тело полностью обмякло. Кругом, куда ни брось взгляд, стояли нефтяные насосы. Редкая трава, пробивавшаяся кое-где, имела грязно-рыжеватый цвет.
– Ты прав, становится все безобразнее, – сказала Джейси. – Ты, пожалуй, говоришь больше правды, чем я предполагала.
– Не всегда, – заметил Дуэйн.
По пути в Одессу они проехали мимо большого мотеля. Он назывался «Нефтяник», и его неоновая реклама была выполнена в виде бурильной установки.
– Ты собираешься долго беседовать с этим человеком, которого знавал мой отец? – спросила Джейси.
– Час-другой. Если он там.
– В таком случае мне лучше остановиться в отеле. Песчаная буря мне не по душе.
– О, это не песчаная буря, – попытался успокоить ее Дуэйн. – Просто легкий ветерок.
– С собой у меня нет денег, но если ты устроишь мне комнату в мотеле, я потом расплачусь с тобой. Мне вовсе не хочется знакомиться с этим городом.
Дуэйн снял ей номер в «Нефтянике», и Джейси настояла на том, чтобы с ней остался Шорти.
– Тебе он будет мешать, – предупредил Дуэйн. – Когда я подолгу пропадаю, он становится неуправляемым.
Впервые за время поездки Джэйси улыбнулась и спросила:
– Ты боишься, что я уведу у тебя твою любимую собаку, мой сладкий?
– М… да… риск немалый, – в ответ улыбнулся Дуэйн, но Джейси только слегка пихнула его ногой в сандалии.
– Если бы ты снова смог завоевать мою любовь, тебе не пришлось бы столько много времени тратить на сделки в ужасных городах, не так ли? – игриво спросила Джейси. – Я могла бы отдать в твое распоряжение состояние папы.
– Но этому никогда не бывать, – вздохнул Дуэйн. – Я любил тебя, но это было еще в школе.
– Это уместное замечание, – подумав, произнесла она. – Ты очень любил меня?
– Безумно.
– И дал бы мне двенадцать миллионов, если бы они у тебя были в то время?
– Не задумываясь.
Джейси внезапно почувствовала усталость, несмотря на продолжительный сон в дороге.
– Пожалуй, в свое время я могла вызывать к себе любовь, – сказала она, хмурясь под порывами ветра, швыряющими песчинки в окно. – Надеюсь, ты не будешь отсутствовать слишком долго. В таком паршивом месте можно рехнуться от тоски.
– Я вернусь через два часа.
Джейси выбрала два-три журнала из валявшихся на полу «мерседеса», взяла у него ключи от номера и вышла, морщась от уколов песчинок, из машины.
– Пошли, собачка. Вдвоем легче перенести этот противный ветер.
Шорти выпрыгнул из машины и засеменил рядом с ней, только раз виновато оглянувшись на Дуэйна.
Они припарковали машины рядом на стоянке возле бакалейного магазина.
– Ты определенно ничего не имеешь против, если я прихвачу собаку? – спросил Дуэйн, глядя на захламленный «мерседес», на полу которого валялись старые журналы мод, пустые упаковки из-под йогурта и маленькие желтые коробки, где когда-то хранилась фотопленка.
– Неси сюда своего щенка, – сказала Джейси. – Я люблю изучать людей и их животных.
Но сразу приступать к своему изучению она, видимо, не собиралась, потому что пристроилась на заднем сиденье, положив под голову свернутое полотенце, и проспала почти три часа. Периодически Дуэйн слышал, как она ворочалась во сне. Они были среди песчаных барханов к востоку от Биг-Спринг, когда Джейси села и с заспанным лицом попросила: «Найди какой-нибудь город, Дуэйн. Мне хочется пописать».
Он остановился заправиться в Биг-Спринг. Когда Джейси вернулась из туалета, она на миг задержалась и оглядела неприглядные, покрытые скудной растительностью холмы. Затем, открыв обе дверцы, щелкнула пальцами, и Шорти перебрался с переднего сиденья на заднее.
– Одесса еще хуже, да? – спросила Джейси, ощущая легкие удары песчинок по лицу. – Верится с трудом. Что тебя понесло туда?
– Я в долгах.
– Да, я слышала от Карлы. Двенадцать миллионов.
– В Одессе живет один человек, который может мне помочь. Если, конечно, он на месте. Я уверен, твой отец был знаком с ним.
Джейси небрежно прислонилась к двери. Ее волосы спутались, а тело полностью обмякло. Кругом, куда ни брось взгляд, стояли нефтяные насосы. Редкая трава, пробивавшаяся кое-где, имела грязно-рыжеватый цвет.
– Ты прав, становится все безобразнее, – сказала Джейси. – Ты, пожалуй, говоришь больше правды, чем я предполагала.
– Не всегда, – заметил Дуэйн.
По пути в Одессу они проехали мимо большого мотеля. Он назывался «Нефтяник», и его неоновая реклама была выполнена в виде бурильной установки.
– Ты собираешься долго беседовать с этим человеком, которого знавал мой отец? – спросила Джейси.
– Час-другой. Если он там.
– В таком случае мне лучше остановиться в отеле. Песчаная буря мне не по душе.
– О, это не песчаная буря, – попытался успокоить ее Дуэйн. – Просто легкий ветерок.
– С собой у меня нет денег, но если ты устроишь мне комнату в мотеле, я потом расплачусь с тобой. Мне вовсе не хочется знакомиться с этим городом.
Дуэйн снял ей номер в «Нефтянике», и Джейси настояла на том, чтобы с ней остался Шорти.
– Тебе он будет мешать, – предупредил Дуэйн. – Когда я подолгу пропадаю, он становится неуправляемым.
Впервые за время поездки Джэйси улыбнулась и спросила:
– Ты боишься, что я уведу у тебя твою любимую собаку, мой сладкий?
– М… да… риск немалый, – в ответ улыбнулся Дуэйн, но Джейси только слегка пихнула его ногой в сандалии.
– Если бы ты снова смог завоевать мою любовь, тебе не пришлось бы столько много времени тратить на сделки в ужасных городах, не так ли? – игриво спросила Джейси. – Я могла бы отдать в твое распоряжение состояние папы.
– Но этому никогда не бывать, – вздохнул Дуэйн. – Я любил тебя, но это было еще в школе.
– Это уместное замечание, – подумав, произнесла она. – Ты очень любил меня?
– Безумно.
– И дал бы мне двенадцать миллионов, если бы они у тебя были в то время?
– Не задумываясь.
Джейси внезапно почувствовала усталость, несмотря на продолжительный сон в дороге.
– Пожалуй, в свое время я могла вызывать к себе любовь, – сказала она, хмурясь под порывами ветра, швыряющими песчинки в окно. – Надеюсь, ты не будешь отсутствовать слишком долго. В таком паршивом месте можно рехнуться от тоски.
– Я вернусь через два часа.
Джейси выбрала два-три журнала из валявшихся на полу «мерседеса», взяла у него ключи от номера и вышла, морщась от уколов песчинок, из машины.
– Пошли, собачка. Вдвоем легче перенести этот противный ветер.
Шорти выпрыгнул из машины и засеменил рядом с ней, только раз виновато оглянувшись на Дуэйна.
ГЛАВА 37
Человека в Одессе, к которому отправился Дуэйн, звали К. Л. Сайм. К. Л. был легендарным человеком, занимавшимся добычей нефти на свой страх и риск. В отличие от себе подобных, он не проявлял интереса к тому, что о нем говорили. Он находился на короткой ноге с сильными мира сего: «Доком» Джойнером, К. Л. Хантом, Гетти, Гленном Маккарти. Его осаждали тучи репортеров, и все были разочарованы: К. Л. Сайм любил и умел добывать нефть, но он не любил и не умел говорить без нужды.
– Да… я знаю Ханта, – бывало, тянул он. – Да… я знаю Сида Ричардсона.
Репортеры тактично ждали, что он разовьет свою мысль, но К. Л. предпочитал ограничиваться такими короткими фразами. Свои дни он проводил в одном из кафе в Одессе за чашкой кофе и сигаретой, ведя дела по телефону-автомату, расположенному в автобусном депо напротив. Одевался он как безработный, часто кашлял и ездил на проржавленном пикапе, где на переднем сиденье всегда лежала пара гаечных ключей.
Время от времени он исчезал на несколько месяцев. И только тщательное изучение отчетов Железнодорожной комиссии – печатного органа техасских нефтяных кругов – могло бы установить маршруты его передвижения. Он оказался в числе первых, кто приступил к освоению континентального шельфа. В Альберте он обосновался за пять лет до наступления нефтяного бума. Крупные нефтяные компании нанимали людей для того, чтобы проследить за его перемещениями, – двое разведчиков были убиты, пытаясь проследить, куда он отправился через снежную бурю на своем самолете во время его первого путешествия в Норт-Слоуп.
Никто не знал, сколько у него денег, но было их немало. Поговаривали, что миллиарды. Одному хьюстонскому журналисту удалось установить, что у Сайма более двух тысяч банковских счетов, главным образом в небольших городках, разбросанных по всему Техасу, от Ларедо до Далхарта.
Дуэйн знал его лет пятнадцать и имел с ним несколько мелких дел. Хотя их встречи носили строго деловой характер, Дуэйн чувствовал, что понравился К. Л. Сайму. К счастью, все их мелкие дела оказывались успешными. С годами он, должно быть, помог разбогатеть К. Л. чуть ли не на полмиллиона.
Мистер Сайм находился в автобусном депо, разговаривая по телефону-автомату. Дуэйн подождал, когда тот закончит разговор и выйдет.
– Привет, мистер Сайм.
– Привет, сынок, – без особого восторга ответил К. Л., который, впрочем, никогда не отличался пылкостью чувств. Они вместе перешли улицу, не обращая внимания на ветер с песком.
– Сынок, у тебя все зубы целы? – неожиданно спросил старик, когда они вошли в кафе.
– Все, кроме двух, – ответил Дуэйн.
– Береги их, – продолжал К. Л. – Свои я не уберег, и вот теперь мучаюсь с этими проклятыми мостами. Паршивый песок набивается в них. Я разговариваю теперь, только войдя в помещение. Иначе песок застрянет в зубах. Есть смысл потратиться на дантистов, – добавил он, когда престарелая и хмурая официантка принесла им кофе.
– Я это учту, – сказала Дуэйн.
Старик снял свою видавшую виды ковбойскую шляпу и повесил на деревянную вешалку. Его редкие седые волосы были зачесаны назад, а высокий лоб усеян веснушками.
– Он потому такой богатый, что с сорок первого в этом ресторане не дал никому на чай, – заметила официантка.
– Кто просит тебя встревать? – спросил К. Л., не глядя ни на женщину, ни на кофе. Взгляд его был устремлен на занесенную песком улицу.
– Никто. Но это свободная страна, – сказала официантка.
– Я не даю на чай потому, что мне не нравится ваш кофе, – спокойно возразил К. Л. – И потом, не я нанимал тебя, и не мне платить тебе.
– Коли тебе не по вкусу наш кофе, почему бы тогда не убраться в другое место? – спросила тощая как смерть официантка со спущенными чулками.
– Я не уберусь… здесь телефон через улицу, – объяснил К. Л. – Кроме того, мне здесь нравится.
Он слабо улыбнулся, как бы придавая сказанному особый смысл, но старуха уже направилась на кухню и его не слышала.
– Я часто ругаюсь с этой старой теткой, хотя никогда не был женат на ней, – прибавил К. Л.
Он вынул из кармана рубашки зубочистку и принялся ковырять в зубах, потом перевел свои серые слезящиеся глаза, обманчиво непроницаемые, на Дуэйна.
– Мистер Сайм, я хотел бы уступить вам половину прибылей с моих вышек. Я считаю, что сейчас можно выжить, переключившись целиком на шельфовое бурение.
Старик снова посмотрел в окно, как будто давно не видел Одессу, как будто не отдал ей почти семьдесят пять лет своей жизни.
– О… меня мало интересуют «железки», сынок, – наконец проговорил он. – Добыча – вот что меня привлекает.
– Сделка связана с большой добычей. Старик несколько минут обдумывал его слова.
– Ты выбрал не самое удачное время для торговли вышками. В городе их завались. Вскоре они заполнят и Мидлэнд. В Одессе их пруд пруди.
Он замолчал, очевидно, думая о Мидлэнде, находившимся в двадцати шести милях на восток.
– Мидлэнд когда-то был красивым, – проговорил он, словно извиняясь за то, что соседний город пришел в упадок. – А все эти… с галстуками. А на кой черт нужен галстук… Разве что легче повеситься. Никак не могу взять в толк…
– Я тоже, – поддакнул Дуэйн.
Старик опять надолго замолчал. Потом, отхлебнул кофе и, поморщившись, продолжал:
– Самый плохой кофе в Западном Техасе здесь. Это точно!
– Да, кофе не очень хорош, – согласился Дуэйн.
– Я собираюсь отправиться в Норвегию, – сказал мистер Сайм. – В этой Норвегии собираются добывать много нефти. Вот все сомневаюсь, ехать или не ехать. У них там какой-то социализм.
Дуэйн пригубил ужасный кофе, который отдавал линолеумом, в ожидании, что скажет старик. С какой стати мистеру Сайму помогать ему, когда, наверное, тысячи людей лезут к нему с более серьезными предложениями. Все же надежда умирает последней. Внутреннее чутье подсказывало Дуэйну, что все будет хорошо.
– Ты, должно быть, плохо меня знаешь, если пустился в такой долгий путь по пескам, рассчитывая на мою помощь, – заметил К. Л.
– Когда спад закончится, одни будут в нефтяном бизнесе, другие – нет, – изрек Дуэйн. – Я хотел бы принадлежать к первым. Я думаю, мы доживем до лучших времен для нашей нефти, и тогда мои вышки очень даже могут пригодиться.
– Денег-то у меня хватает, – бросил К. Л.
– Я знаю, но их никогда не бывает слишком много.
– Ты не из этих… с галстуками, – проговорил старик. – Сомнительно, чтобы ты оказался в Мидлэнде. А в свое время это был хороший город… Ты случайно бумаги не подготовил?
Свое предложение Дуэйн написал еще несколько дней назад, приложив к нему рабочий отчет за последние пять лет.
– Это неправда, что я подписываю сделки на салфетках, – с необычной горячностью заявил старик. – Я в жизни ничего не писал на салфетках. На них не очень-то попишешь, даже если захочешь. Они слишком быстро впитывают чернила. Даже если что-то напишешь на них, все равно потом ничего не прочтешь.
– Мое предложение написано не на салфетке, – заверил пожилого человека Дуэйн.
– Ладно… что там у тебя? – проворчал К. Л. – Меня просто тошнит от этих салфеточных разговоров.
Дуэйн передал ему конверт. Старик осторожно открыл его и заглянул внутрь.
– Ага, ты отпечатал… Хорошо. А то еще говорят, что я подписываю документы на обратной стороне конверта. Врут без зазрения совести! Эти салфетки с конвертами просто бесят меня! Как можно вести дела подобным образом?
– Совершенно верно.
– Пожалуй, я съезжу в Норвегию и посмотрю, что у них там за социализм, – задумчиво проговорил старик. – Эти ребята здорово наладили добычу… Мне нравится, как ты все тут напечатал. Я посмотрю и звякну тебе, когда вернусь. – Спасибо, мистер Сайм.
– Да… я знаю Ханта, – бывало, тянул он. – Да… я знаю Сида Ричардсона.
Репортеры тактично ждали, что он разовьет свою мысль, но К. Л. предпочитал ограничиваться такими короткими фразами. Свои дни он проводил в одном из кафе в Одессе за чашкой кофе и сигаретой, ведя дела по телефону-автомату, расположенному в автобусном депо напротив. Одевался он как безработный, часто кашлял и ездил на проржавленном пикапе, где на переднем сиденье всегда лежала пара гаечных ключей.
Время от времени он исчезал на несколько месяцев. И только тщательное изучение отчетов Железнодорожной комиссии – печатного органа техасских нефтяных кругов – могло бы установить маршруты его передвижения. Он оказался в числе первых, кто приступил к освоению континентального шельфа. В Альберте он обосновался за пять лет до наступления нефтяного бума. Крупные нефтяные компании нанимали людей для того, чтобы проследить за его перемещениями, – двое разведчиков были убиты, пытаясь проследить, куда он отправился через снежную бурю на своем самолете во время его первого путешествия в Норт-Слоуп.
Никто не знал, сколько у него денег, но было их немало. Поговаривали, что миллиарды. Одному хьюстонскому журналисту удалось установить, что у Сайма более двух тысяч банковских счетов, главным образом в небольших городках, разбросанных по всему Техасу, от Ларедо до Далхарта.
Дуэйн знал его лет пятнадцать и имел с ним несколько мелких дел. Хотя их встречи носили строго деловой характер, Дуэйн чувствовал, что понравился К. Л. Сайму. К счастью, все их мелкие дела оказывались успешными. С годами он, должно быть, помог разбогатеть К. Л. чуть ли не на полмиллиона.
Мистер Сайм находился в автобусном депо, разговаривая по телефону-автомату. Дуэйн подождал, когда тот закончит разговор и выйдет.
– Привет, мистер Сайм.
– Привет, сынок, – без особого восторга ответил К. Л., который, впрочем, никогда не отличался пылкостью чувств. Они вместе перешли улицу, не обращая внимания на ветер с песком.
– Сынок, у тебя все зубы целы? – неожиданно спросил старик, когда они вошли в кафе.
– Все, кроме двух, – ответил Дуэйн.
– Береги их, – продолжал К. Л. – Свои я не уберег, и вот теперь мучаюсь с этими проклятыми мостами. Паршивый песок набивается в них. Я разговариваю теперь, только войдя в помещение. Иначе песок застрянет в зубах. Есть смысл потратиться на дантистов, – добавил он, когда престарелая и хмурая официантка принесла им кофе.
– Я это учту, – сказала Дуэйн.
Старик снял свою видавшую виды ковбойскую шляпу и повесил на деревянную вешалку. Его редкие седые волосы были зачесаны назад, а высокий лоб усеян веснушками.
– Он потому такой богатый, что с сорок первого в этом ресторане не дал никому на чай, – заметила официантка.
– Кто просит тебя встревать? – спросил К. Л., не глядя ни на женщину, ни на кофе. Взгляд его был устремлен на занесенную песком улицу.
– Никто. Но это свободная страна, – сказала официантка.
– Я не даю на чай потому, что мне не нравится ваш кофе, – спокойно возразил К. Л. – И потом, не я нанимал тебя, и не мне платить тебе.
– Коли тебе не по вкусу наш кофе, почему бы тогда не убраться в другое место? – спросила тощая как смерть официантка со спущенными чулками.
– Я не уберусь… здесь телефон через улицу, – объяснил К. Л. – Кроме того, мне здесь нравится.
Он слабо улыбнулся, как бы придавая сказанному особый смысл, но старуха уже направилась на кухню и его не слышала.
– Я часто ругаюсь с этой старой теткой, хотя никогда не был женат на ней, – прибавил К. Л.
Он вынул из кармана рубашки зубочистку и принялся ковырять в зубах, потом перевел свои серые слезящиеся глаза, обманчиво непроницаемые, на Дуэйна.
– Мистер Сайм, я хотел бы уступить вам половину прибылей с моих вышек. Я считаю, что сейчас можно выжить, переключившись целиком на шельфовое бурение.
Старик снова посмотрел в окно, как будто давно не видел Одессу, как будто не отдал ей почти семьдесят пять лет своей жизни.
– О… меня мало интересуют «железки», сынок, – наконец проговорил он. – Добыча – вот что меня привлекает.
– Сделка связана с большой добычей. Старик несколько минут обдумывал его слова.
– Ты выбрал не самое удачное время для торговли вышками. В городе их завались. Вскоре они заполнят и Мидлэнд. В Одессе их пруд пруди.
Он замолчал, очевидно, думая о Мидлэнде, находившимся в двадцати шести милях на восток.
– Мидлэнд когда-то был красивым, – проговорил он, словно извиняясь за то, что соседний город пришел в упадок. – А все эти… с галстуками. А на кой черт нужен галстук… Разве что легче повеситься. Никак не могу взять в толк…
– Я тоже, – поддакнул Дуэйн.
Старик опять надолго замолчал. Потом, отхлебнул кофе и, поморщившись, продолжал:
– Самый плохой кофе в Западном Техасе здесь. Это точно!
– Да, кофе не очень хорош, – согласился Дуэйн.
– Я собираюсь отправиться в Норвегию, – сказал мистер Сайм. – В этой Норвегии собираются добывать много нефти. Вот все сомневаюсь, ехать или не ехать. У них там какой-то социализм.
Дуэйн пригубил ужасный кофе, который отдавал линолеумом, в ожидании, что скажет старик. С какой стати мистеру Сайму помогать ему, когда, наверное, тысячи людей лезут к нему с более серьезными предложениями. Все же надежда умирает последней. Внутреннее чутье подсказывало Дуэйну, что все будет хорошо.
– Ты, должно быть, плохо меня знаешь, если пустился в такой долгий путь по пескам, рассчитывая на мою помощь, – заметил К. Л.
– Когда спад закончится, одни будут в нефтяном бизнесе, другие – нет, – изрек Дуэйн. – Я хотел бы принадлежать к первым. Я думаю, мы доживем до лучших времен для нашей нефти, и тогда мои вышки очень даже могут пригодиться.
– Денег-то у меня хватает, – бросил К. Л.
– Я знаю, но их никогда не бывает слишком много.
– Ты не из этих… с галстуками, – проговорил старик. – Сомнительно, чтобы ты оказался в Мидлэнде. А в свое время это был хороший город… Ты случайно бумаги не подготовил?
Свое предложение Дуэйн написал еще несколько дней назад, приложив к нему рабочий отчет за последние пять лет.
– Это неправда, что я подписываю сделки на салфетках, – с необычной горячностью заявил старик. – Я в жизни ничего не писал на салфетках. На них не очень-то попишешь, даже если захочешь. Они слишком быстро впитывают чернила. Даже если что-то напишешь на них, все равно потом ничего не прочтешь.
– Мое предложение написано не на салфетке, – заверил пожилого человека Дуэйн.
– Ладно… что там у тебя? – проворчал К. Л. – Меня просто тошнит от этих салфеточных разговоров.
Дуэйн передал ему конверт. Старик осторожно открыл его и заглянул внутрь.
– Ага, ты отпечатал… Хорошо. А то еще говорят, что я подписываю документы на обратной стороне конверта. Врут без зазрения совести! Эти салфетки с конвертами просто бесят меня! Как можно вести дела подобным образом?
– Совершенно верно.
– Пожалуй, я съезжу в Норвегию и посмотрю, что у них там за социализм, – задумчиво проговорил старик. – Эти ребята здорово наладили добычу… Мне нравится, как ты все тут напечатал. Я посмотрю и звякну тебе, когда вернусь. – Спасибо, мистер Сайм.
ГЛАВА 38
Джейси, заколов волосы на макушке и обернув голову полотенцем вошла в номер, в котором громко работал телевизор. В комнате стояли две кровати, и на одной из них растянулся Шорти, лениво наблюдая за тем, что происходит на экране. Джейси подошла к телевизору и уменьшила громкость.
– Я включила его на всю катушку, чтобы не слышать вой ветра, – объяснила она.
Поднос с бутербродом, украшенным запеченным сыром, и стаканом молока стоял на полу у изголовья ее кровати.
Джейси села на постель и положила его себе на колени.
– Я думаю, что бутерброд с сыром можно без боязни съесть даже в Одессе, – сказала она. – Ну как, ты заключил свою сделку?
– Ни да, ни нет. Придется подождать недели две-три. Надежда остается.
– Хорошо, – раздельно проговорила Джейси. Она посмотрела на бутерброд, который был в ее руке, положила его обратно на поднос и, нахмурясь, принялась смотреть на экран телевизора, словно пытаясь на чем-то сконцентрироваться.
Дуэйн почувствовал себя неловко, как будто он сказал что-то не так. Джейси снова взяла бутерброд и вяло надкусила его, но даже это усилие далось ей не без труда. Однако, мало-помалу, аппетит разыгрался, и она съела почти половину и выпила все молоко.
– Не хочешь доесть? – спросила она. Дуэйн покачал головой.
– Держи, собачка. – Джейси кинула кусок хлеба Шорти. Никогда не испытывающий страха перед едой, Шорти мгновенно его проглотил.
Затем она предложила Дуэйну огурец.
– Я могу расплатиться с тобой за тот, что съела на озере, – сказала она. – Кто бы мог подумать, что возможность представится так скоро?
– Во всяком случае, не я.
Джейси переключила свое внимание на телевизор. Только что молодая и полная сил пара выиграла моторную лодку, новый микроавтобус, посудомойку и кухонный гарнитур. Их лица светились счастьем. На губах женщины была очень яркая красная помада.
– Ты думаешь, они счастливы? – задумчиво спросила Джейси.
Дуэйн взглянул на экран. Молодые люди, казалось, находились в экстазе. Пухленькая жена то и дело повторяла: «Невероятно… невероятно… невероятно…»
Одетый с иголочки ведущий, мужчина лет шестидесяти, предложил им передать привет родным и близким, что они и сделали довольно робко.
– Эти люди выиграли кучу разных вещей, – заметил Дуэйн. – Им здорово повезло.
– Гарнитур – дрянненький, – проговорила Джейси. – А как по-твоему, они догадываются об этом?
Дуэйн снова бросил взгляд на экран.
– Очень смахивает на наш, – сказал он. – Тот, что стоит на кухне. Или в столовой. Совсем забыл, где. В столовой мы едим два раза в год.
– На Рождество и в День благодарения? – подсказала Джейси.
Дуэйн молча кивнул головой.
– Как по-твоему, они живут мирно?
Но Дуэйн уже не слышал ее, в мыслях уносясь в кафе, где они сидели с К. Л. Саймом. Интересно, сидит ли там старик, читая его предложения и пререкаясь с официанткой? Ему хотелось, чтобы К. Л. Сайм прочел целиком его бумаги и дал положительный ответ перед отлетом в Норвегию. Как-никак, Дуэйн предложил ему четверть со своих доходов в течение пяти лет. Такие условия даже миллиардеру покажутся заманчивыми.
Стремление проникнуть в сознание К. Л. Сайма, находящегося на другом конце Одессы, мешало ему заняться анализом семейной жизни молодой улыбающейся супружеской пары, которая на его глазах выиграла моторку.
– Вполне возможно, что она хорошо готовит, – неопределенно заметил он.
– Не обманывай себя. Тебе на них наплевать. Я не думаю, что она хорошо готовит. Наверняка они постоянно едят пиццу из морозилки. Да они сами похожи на пиццу.
– Я слишком увяз в долгах, чтобы думать еще о чем-то постороннем, – признался Дуэйн.
– Карла неправа, – продолжала Джейси. – Она утверждает, что ты готов трахаться в любое время. Это так?
– Нет, не так.
– Забавная эта пара, – сказала Джейси, снова переводя взгляд на экран телевизора. – На вид глуповаты, но, может быть, в постели у них все отлично. Я встречала глуповатых мужчин, которые в постели вели себя отменно.
Шорти поднялся на ноги и принялся слизывать крошки сыра с простыни.
– А как по-твоему, она темпераментна?
Дуэйн поймал себя на мысли, что не может даже раздеть молодую пару, которая только что завоевала все призы телевикторины, и представить, как они занимаются оральным сексом или сексом вообще. На них была лучшая воскресная одежда; мужчина одет в зеленый костюм, и почему-то этот факт никак не увязывался в представлении Дуэйна с оральным сексом.
– Понятия не имею, – ответил он.
– Ты определенно равнодушен к телевидению, – сказала Джейси, с любопытством глядя на него. – Какой смысл тогда смотреть телевизор, если нет настроения поразмышлять о половой жизни тех, кто участвует в этих викторинах?
– Я почти не смотрю викторины, – признался Дуэйн.
– Понятно, – проговорила Джейси. Она встала с кровати, взяла тенниску с кроссовками и направилась в ванную. Закрыв дверь на замок, она переоделась и вернулась через минуту, чтобы подойти и выключить телевизор.
– Если я увижу очередную пару, она может меня заинтересовать, а ты будешь сидеть и скучать, – сказала она. – Идем, собачка. Нам пора покидать этот уютный домик и возвращаться домой.
Очутившись снова в «мерседесе», Джейси тщательно пристегнула ремень безопасности, так же старательно закрыла дверь и, откинувшись на нее, вытянулась и сбросила сандалии.
– Ты настолько в долгах, что не можешь помассировать мне ноги? – спросила она.
– Не настолько, – сказал Дуэйн, принимаясь растирать одну ступню, а потом другую. Вскоре они проехали мимо Мидлэнда – скопления нескольких небоскребов. Высотные дома, окутанные облаками пыли, казались такими же Одинокими, как и редкие пешеходы, попадавшиеся им навстречу.
– Тебе следует почаще смотреть эти викторины, – прервала молчание Джейси. – Там можно встретить счастливых людей.
– Вот почему я не участвую в этих спектаклях.
– Ты обречен на проигрыш. У тебя не открытый ум. Многие видят причину успеха «мыльных опер» в том, что те отображают жизнь, но это сплошное вранье. «Мыльные оперы» пользуются бешеным успехом, потому что они не похожи на жизнь. Ты выигрываешь вещи, которые в первый момент кажутся тебе стоящими, но потом оказываются барахлом, и проигрываешь то, что хотел бы сохранить у себя навеки.
Она протянула руку к заднему сиденью, взяла полотенце, свернула его в подушку и вскоре уже спала.
Ведя машину по серой каменистой местности, простиравшейся к западу от Абилена, Дуэйн иногда оглядывался на спящую Джейси. Во сне многие люди выглядят умиротворенными и молодыми. Как Карла. Каким бы тяжелым ни был для нее день, как бы он ни был заполнен криками, слезами и психологическими травмами, сон возвращал ей красоту, а также юность. Во сне Карлу можно было принять за женщину, которой не больше тридцати.
С Джейси все было наоборот. Чем больше она погружалась в сон, тем несчастнее становилось ее лицо. Спала она тревожно, часто дергалась и произносила звуки, похожие на тихие стоны. От самообладания, которым она так дорожила, не осталось вскоре и следа. Ее тело обмякло, а рот приоткрылся.
Дуэйн решил не смотреть на нее, поняв, что поступает некрасиво. Перемена, происшедшая с Джейси, а скорее, перемены во всем, подействовали на него угнетающе.
Он не заметил, когда она проснулась; лишь случайно повернув голову, увидел, что она смотрит на него во все глаза. Пробуждение вернуло ей самообладание; расслабленное обмякшее тело ее не беспокоило, а взгляд стал уверенным, даже немного насмешливым.
– Знаешь, из тебя вышел бы отличный массажист, но что касается трахания в любое время… – Она сделала многозначительную паузу, потом продолжила: – Мне кажется, что женатые люди всегда преувеличивают возможности своих партнеров.
– Я слышал, что ты была замужем? – спросил Дуэйн. – Тебе понравилось это дело?
– Очень понравилось, – улыбнулась Джейси.
– Я включила его на всю катушку, чтобы не слышать вой ветра, – объяснила она.
Поднос с бутербродом, украшенным запеченным сыром, и стаканом молока стоял на полу у изголовья ее кровати.
Джейси села на постель и положила его себе на колени.
– Я думаю, что бутерброд с сыром можно без боязни съесть даже в Одессе, – сказала она. – Ну как, ты заключил свою сделку?
– Ни да, ни нет. Придется подождать недели две-три. Надежда остается.
– Хорошо, – раздельно проговорила Джейси. Она посмотрела на бутерброд, который был в ее руке, положила его обратно на поднос и, нахмурясь, принялась смотреть на экран телевизора, словно пытаясь на чем-то сконцентрироваться.
Дуэйн почувствовал себя неловко, как будто он сказал что-то не так. Джейси снова взяла бутерброд и вяло надкусила его, но даже это усилие далось ей не без труда. Однако, мало-помалу, аппетит разыгрался, и она съела почти половину и выпила все молоко.
– Не хочешь доесть? – спросила она. Дуэйн покачал головой.
– Держи, собачка. – Джейси кинула кусок хлеба Шорти. Никогда не испытывающий страха перед едой, Шорти мгновенно его проглотил.
Затем она предложила Дуэйну огурец.
– Я могу расплатиться с тобой за тот, что съела на озере, – сказала она. – Кто бы мог подумать, что возможность представится так скоро?
– Во всяком случае, не я.
Джейси переключила свое внимание на телевизор. Только что молодая и полная сил пара выиграла моторную лодку, новый микроавтобус, посудомойку и кухонный гарнитур. Их лица светились счастьем. На губах женщины была очень яркая красная помада.
– Ты думаешь, они счастливы? – задумчиво спросила Джейси.
Дуэйн взглянул на экран. Молодые люди, казалось, находились в экстазе. Пухленькая жена то и дело повторяла: «Невероятно… невероятно… невероятно…»
Одетый с иголочки ведущий, мужчина лет шестидесяти, предложил им передать привет родным и близким, что они и сделали довольно робко.
– Эти люди выиграли кучу разных вещей, – заметил Дуэйн. – Им здорово повезло.
– Гарнитур – дрянненький, – проговорила Джейси. – А как по-твоему, они догадываются об этом?
Дуэйн снова бросил взгляд на экран.
– Очень смахивает на наш, – сказал он. – Тот, что стоит на кухне. Или в столовой. Совсем забыл, где. В столовой мы едим два раза в год.
– На Рождество и в День благодарения? – подсказала Джейси.
Дуэйн молча кивнул головой.
– Как по-твоему, они живут мирно?
Но Дуэйн уже не слышал ее, в мыслях уносясь в кафе, где они сидели с К. Л. Саймом. Интересно, сидит ли там старик, читая его предложения и пререкаясь с официанткой? Ему хотелось, чтобы К. Л. Сайм прочел целиком его бумаги и дал положительный ответ перед отлетом в Норвегию. Как-никак, Дуэйн предложил ему четверть со своих доходов в течение пяти лет. Такие условия даже миллиардеру покажутся заманчивыми.
Стремление проникнуть в сознание К. Л. Сайма, находящегося на другом конце Одессы, мешало ему заняться анализом семейной жизни молодой улыбающейся супружеской пары, которая на его глазах выиграла моторку.
– Вполне возможно, что она хорошо готовит, – неопределенно заметил он.
– Не обманывай себя. Тебе на них наплевать. Я не думаю, что она хорошо готовит. Наверняка они постоянно едят пиццу из морозилки. Да они сами похожи на пиццу.
– Я слишком увяз в долгах, чтобы думать еще о чем-то постороннем, – признался Дуэйн.
– Карла неправа, – продолжала Джейси. – Она утверждает, что ты готов трахаться в любое время. Это так?
– Нет, не так.
– Забавная эта пара, – сказала Джейси, снова переводя взгляд на экран телевизора. – На вид глуповаты, но, может быть, в постели у них все отлично. Я встречала глуповатых мужчин, которые в постели вели себя отменно.
Шорти поднялся на ноги и принялся слизывать крошки сыра с простыни.
– А как по-твоему, она темпераментна?
Дуэйн поймал себя на мысли, что не может даже раздеть молодую пару, которая только что завоевала все призы телевикторины, и представить, как они занимаются оральным сексом или сексом вообще. На них была лучшая воскресная одежда; мужчина одет в зеленый костюм, и почему-то этот факт никак не увязывался в представлении Дуэйна с оральным сексом.
– Понятия не имею, – ответил он.
– Ты определенно равнодушен к телевидению, – сказала Джейси, с любопытством глядя на него. – Какой смысл тогда смотреть телевизор, если нет настроения поразмышлять о половой жизни тех, кто участвует в этих викторинах?
– Я почти не смотрю викторины, – признался Дуэйн.
– Понятно, – проговорила Джейси. Она встала с кровати, взяла тенниску с кроссовками и направилась в ванную. Закрыв дверь на замок, она переоделась и вернулась через минуту, чтобы подойти и выключить телевизор.
– Если я увижу очередную пару, она может меня заинтересовать, а ты будешь сидеть и скучать, – сказала она. – Идем, собачка. Нам пора покидать этот уютный домик и возвращаться домой.
Очутившись снова в «мерседесе», Джейси тщательно пристегнула ремень безопасности, так же старательно закрыла дверь и, откинувшись на нее, вытянулась и сбросила сандалии.
– Ты настолько в долгах, что не можешь помассировать мне ноги? – спросила она.
– Не настолько, – сказал Дуэйн, принимаясь растирать одну ступню, а потом другую. Вскоре они проехали мимо Мидлэнда – скопления нескольких небоскребов. Высотные дома, окутанные облаками пыли, казались такими же Одинокими, как и редкие пешеходы, попадавшиеся им навстречу.
– Тебе следует почаще смотреть эти викторины, – прервала молчание Джейси. – Там можно встретить счастливых людей.
– Вот почему я не участвую в этих спектаклях.
– Ты обречен на проигрыш. У тебя не открытый ум. Многие видят причину успеха «мыльных опер» в том, что те отображают жизнь, но это сплошное вранье. «Мыльные оперы» пользуются бешеным успехом, потому что они не похожи на жизнь. Ты выигрываешь вещи, которые в первый момент кажутся тебе стоящими, но потом оказываются барахлом, и проигрываешь то, что хотел бы сохранить у себя навеки.
Она протянула руку к заднему сиденью, взяла полотенце, свернула его в подушку и вскоре уже спала.
Ведя машину по серой каменистой местности, простиравшейся к западу от Абилена, Дуэйн иногда оглядывался на спящую Джейси. Во сне многие люди выглядят умиротворенными и молодыми. Как Карла. Каким бы тяжелым ни был для нее день, как бы он ни был заполнен криками, слезами и психологическими травмами, сон возвращал ей красоту, а также юность. Во сне Карлу можно было принять за женщину, которой не больше тридцати.
С Джейси все было наоборот. Чем больше она погружалась в сон, тем несчастнее становилось ее лицо. Спала она тревожно, часто дергалась и произносила звуки, похожие на тихие стоны. От самообладания, которым она так дорожила, не осталось вскоре и следа. Ее тело обмякло, а рот приоткрылся.
Дуэйн решил не смотреть на нее, поняв, что поступает некрасиво. Перемена, происшедшая с Джейси, а скорее, перемены во всем, подействовали на него угнетающе.
Он не заметил, когда она проснулась; лишь случайно повернув голову, увидел, что она смотрит на него во все глаза. Пробуждение вернуло ей самообладание; расслабленное обмякшее тело ее не беспокоило, а взгляд стал уверенным, даже немного насмешливым.
– Знаешь, из тебя вышел бы отличный массажист, но что касается трахания в любое время… – Она сделала многозначительную паузу, потом продолжила: – Мне кажется, что женатые люди всегда преувеличивают возможности своих партнеров.
– Я слышал, что ты была замужем? – спросил Дуэйн. – Тебе понравилось это дело?
– Очень понравилось, – улыбнулась Джейси.
ГЛАВА 39
– Ты очень привязан к своей собаке? – спросила Джейси, когда они остановились около его пикапа, стоявшего у супермаркета.
Вопрос застал Дуэйна врасплох.
– Она моя… Или я ее. Смотря как взглянуть на это.
Шорти в позе завзятого пьяницы развалился на заднем сиденье. Он был не из тех существ, которые легко признаются в своей привязанности к кому-либо.
– Не знаю, как начать… – нерешительно продолжала Джейси, – но я отвоевала его у тебя несмотря на то, что дала себе обещание не делать этого. Я уверена, что он готов пойти со мной.
– Вполне возможно, – проговорил Дуэйн, хотя до этой минуты ни разу не сомневался в верности Шорти.
– Возможно, вам двоим следует пройти проверку временем, – сказала Джейси, медленно расчесывая волосы.
– Ты даешь понять, что хочешь, чтобы он побыл с тобой? – Тебе понравился Шорти?
– Ну да.
– Он, пожалуй, самое ненавидимое животное во всем нашем округе. Никого из живых существ, включая людей, так сильно не ненавидят.
– А может быть, его никто не понимает. Может, ему требуется женская ласка.
Дуэйн видел, что ей действительно хочется иметь у себя Шорти, хотя сначала ему показалось, что она шутит. Он был настолько удивлен, что Джейси рассмеялась.
– Ну, не переживай. Он же не Гитлер, а всего лишь пес. Я тоже одинока, Дуэйн. Я должна попытаться наладить жизнь заново, пусть даже с твоим верным псом. Скажи, чем его кормить. Я не хочу, чтобы он страдал несварением желудка.
– Несварение желудка? – удивился Дуэйн. Шорти практически ел все, что попадалось ему; собачью пищу, убитых животных на дорогах, всякие отбросы. Дуэйну и в голову не могло прийти, что у его собаки может быть несварение желудка.
– Он жрет все: мертвых скунсов, камни… что ни дай.
– Значит, я могу его взять?
– Да, если тебе так хочется, – ответил Дуэйн, понимая, что события разворачиваются слишком быстро и он не успевает их осмыслить.
– Спасибо. Мне просто нужен товарищ, и я хочу выяснить, что из этого получится. В противном случае, очень возможно, что остаток жизни придется провести в полном одиночестве.
– Почему бы тебе не взять в товарищи кого-нибудь из людей?
– Еще раз спасибо за собаку. И за то, что показал самый отвратительный город в мире.
– Я рад, что ты согласилась поехать. Хотя, по правде говоря, получилось не все гладко.
Джейси ловко скользнула за руль.
– Оставим это. Получилось – не получилось. Я ненавижу разговоры о прошлом, и не потому, что погиб Бенни. И если есть один человек, с которым я меньше всего хотела бы говорить о своем прошлом, так это мой первый возлюбленный.
Внезапно она посмотрела на него враждебно, и легкая бледность покрыла ее щеки.
– Прости, – сказал Дуэйн. – Все, конечно, так… Я просто сморозил глупость.
Джейси побелевшими пальцами сжала рулевое колесо.
Дуэйн не был полностью уверен, что сказанное им действительно глупость. Не зная, как быть, он замолчал. Воцарилось напряженное молчание, и, чтобы прервать его, он произнес:
– Я очень рад, что ты поехала со мной. Джейси бросила на него раздраженный взгляд, затем расслабилась и откинулась на спинку сиденья.
– Да… мне понравилась эта комната в мотеле. Чем дольше я живу в Европе, тем больше чувствую себя американкой. Было здорово остановиться в такой вот комнате. Этот мотель – чисто в американском духе.
Вопрос застал Дуэйна врасплох.
– Она моя… Или я ее. Смотря как взглянуть на это.
Шорти в позе завзятого пьяницы развалился на заднем сиденье. Он был не из тех существ, которые легко признаются в своей привязанности к кому-либо.
– Не знаю, как начать… – нерешительно продолжала Джейси, – но я отвоевала его у тебя несмотря на то, что дала себе обещание не делать этого. Я уверена, что он готов пойти со мной.
– Вполне возможно, – проговорил Дуэйн, хотя до этой минуты ни разу не сомневался в верности Шорти.
– Возможно, вам двоим следует пройти проверку временем, – сказала Джейси, медленно расчесывая волосы.
– Ты даешь понять, что хочешь, чтобы он побыл с тобой? – Тебе понравился Шорти?
– Ну да.
– Он, пожалуй, самое ненавидимое животное во всем нашем округе. Никого из живых существ, включая людей, так сильно не ненавидят.
– А может быть, его никто не понимает. Может, ему требуется женская ласка.
Дуэйн видел, что ей действительно хочется иметь у себя Шорти, хотя сначала ему показалось, что она шутит. Он был настолько удивлен, что Джейси рассмеялась.
– Ну, не переживай. Он же не Гитлер, а всего лишь пес. Я тоже одинока, Дуэйн. Я должна попытаться наладить жизнь заново, пусть даже с твоим верным псом. Скажи, чем его кормить. Я не хочу, чтобы он страдал несварением желудка.
– Несварение желудка? – удивился Дуэйн. Шорти практически ел все, что попадалось ему; собачью пищу, убитых животных на дорогах, всякие отбросы. Дуэйну и в голову не могло прийти, что у его собаки может быть несварение желудка.
– Он жрет все: мертвых скунсов, камни… что ни дай.
– Значит, я могу его взять?
– Да, если тебе так хочется, – ответил Дуэйн, понимая, что события разворачиваются слишком быстро и он не успевает их осмыслить.
– Спасибо. Мне просто нужен товарищ, и я хочу выяснить, что из этого получится. В противном случае, очень возможно, что остаток жизни придется провести в полном одиночестве.
– Почему бы тебе не взять в товарищи кого-нибудь из людей?
– Еще раз спасибо за собаку. И за то, что показал самый отвратительный город в мире.
– Я рад, что ты согласилась поехать. Хотя, по правде говоря, получилось не все гладко.
Джейси ловко скользнула за руль.
– Оставим это. Получилось – не получилось. Я ненавижу разговоры о прошлом, и не потому, что погиб Бенни. И если есть один человек, с которым я меньше всего хотела бы говорить о своем прошлом, так это мой первый возлюбленный.
Внезапно она посмотрела на него враждебно, и легкая бледность покрыла ее щеки.
– Прости, – сказал Дуэйн. – Все, конечно, так… Я просто сморозил глупость.
Джейси побелевшими пальцами сжала рулевое колесо.
Дуэйн не был полностью уверен, что сказанное им действительно глупость. Не зная, как быть, он замолчал. Воцарилось напряженное молчание, и, чтобы прервать его, он произнес:
– Я очень рад, что ты поехала со мной. Джейси бросила на него раздраженный взгляд, затем расслабилась и откинулась на спинку сиденья.
– Да… мне понравилась эта комната в мотеле. Чем дольше я живу в Европе, тем больше чувствую себя американкой. Было здорово остановиться в такой вот комнате. Этот мотель – чисто в американском духе.