Страница:
В первый момент Трагеру ничего не удалось разглядеть. Потом он увидел нечто зеленое, лежащее на дороге. Он задержал дыхание, боясь произвести хотя бы звук, хотя и понимал, что перед ним, похоже, мертвый гармий — одно из редчайших и самых опасных лесных существ.
Тварь лежала очень тихо. Трагер не решался двигаться вперед. Слава Богу, лошадь уже заметила тело. Он осторожно осмотрел заросли. И наткнулся на еще одну пару желтых глаз. Сердце его забилось. Трагер взвесил свои возможности. Ему нужно улепетывать что есть сил, это ясно, но гармий может двигаться очень быстро или напасть при попытке к бегству. Он пытался не обращать внимания на чудовищ, зная, что для удара им нужно приблизиться на небольшое расстояние. Как и должно было случиться, неподвижное тело на дороге зашевелилось.
Тело рептилии было почти незаметным из-за глубокой грязи, а хвост торчал кверху, словно спинной плавник. Две конечности, соединенных между собой, толкали тело вперед. Голова была гладкой, покрытой чешуей, глаза без век горели желтым огнем. С каждым взмахом хвоста широко разинутая пасть чудища приближалась, в то время как собратья в кустах наблюдали за картиной, готовые прыгнуть.
— Матерь Божья, — прошептал Трагер. Он слышал истории о гармиях: они, мол, выглядят, как люди, и охотятся за людьми. И что они могут загипнотизировать человека взглядом необычных глаз. Теперь, наткнувшись на их водное гнездо, он поверил каждому слову. Лошадь уловила запах чудищ и начала дико фыркать. Трагер сдавил ее бока, чтобы успокоить. У него осталась лишь одна мысль — о бегстве.
Схватив саблю, он стал разворачивать лошадь назад. Гармий на дороге прыгнул; его жуткая физиономия появилась перед глазами Трагера. Он взмахнул саблей, ударил по шее чудовища, отсекая ее от омерзительного тела. Раздался жуткий вопль; затем наступила тишина. Трагер развернул лошадь. Гармии, сидящие в кустах, попадали с веток. Трагер слышал, как они зашлепали по грязи. Но лошадь уже удирала. Он повернулся и увидел, что твари окружили погибшего собрата. Они были жуткими на вид — словно обезьяны в змеиных шкурах.
— Скорее! — Трагер погонял лошадь, моля Бога, чтобы та выдержала гонку и не сломала ногу.
Два часа спустя Трагер достиг лагеря. Путь назад не отличался ничем необычным. Гармиев он больше не видел и не слышал. Он гордился собой: еще бы, зарубил одну из тварей — и собирался похвастаться этим при возвращении. Сковавший его прежде страх совсем исчез, он снова мог размышлять о Лукьене и о том, как капитан посмотрит на него, когда услышит рассказ о гармиях.
Но неподалеку от лагеря Трагер вспомнил, что ненавидит Лукьена, как ненавистна жизнь в тени Бронзового Рыцаря. Он вспомнил также, как Акила привязан к Лукьену, и что Лукьен — герой Лиирии, а Трагеру никогда героем не быть. И еще вспомнил, как старался Лукьен сделать путь для невесты короля безопасным.
Когда, наконец, он прибыл в лагерь, то отправился с докладом прямо к капитану. Рассказал, что исследовал впереди лежащие земли, что опасности нет никакой, кроме разве что грязи.
И ни словом не упомянул о гармиях.
На следующее утро Лукьен отдал приказ свернуть лагерь и повел отряд по направлению к Коту. Утро было ясным, впервые со дня начала похода. Лукьен счел солнце добрым предзнаменованием. Наконец-то они смогут продвигаться вперед с хорошей скоростью. Как всегда, он поехал по главе отряда, а за ним — Трагер и другие гвардейцы. Коляска Кассандры ехала посредине. Все-таки путешествие было неудобным, чудесная коляска была вся заляпана грязью и упавшими с деревьев листьями. Дороги еще не высохли после дождя, и поэтому отряд двигался медленно, но солнце уже начало пригревать, и лужи мало-помалу высыхали. Лукьен был спокоен, не погоняя лошадей. Если повезет, они достигнут лиирийской границы через день или чуть позже. Оттуда до Кота еще день пути.
Для Лукьена прошла целая вечность со дня, как они с Кассандрой были на пикнике. С тех пор он почти не виделся с ней. Она избегала его, и он понимал причину ее молчания. Будучи в Хесе, он несколько раз пытался заговорить с ней, но девушка всякий раз притворялась усталой или слишком занятой и никогда не обращалась к нему за помощью как к телохранителю. Она отдалилась от него, и это беспокоило Лукьена. Уже скоро он отдаст ее Акиле. Они поженятся, а он не сможет перенести этого: видеть ее рядом с другим. Лукьен раздраженно вздохнул. Этот звук привлек нежелательного слушателя.
— Капитан? Что-нибудь случилось? — Трагер подъехал к нему.
— Ничего, — ответил Лукьен, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не нагрубить. Этот месяц рядом с Трагером кого угодно вывел бы из себя. — Я просто задумался.
— Вы должны радоваться, — сказал Трагер. — Мы развили неплохую скорость. Посмотрите на небо. Ни облачка.
Лукьен кивнул.
— Да. Наконец-то. — Он перевел взгляд на лейтенанта. Тот усмехнулся. — Чему ты улыбаешься?
— Этому дню, капитан. Всему, что нас окружает. Я рад, что мы скоро будем дома.
— Ммм… да, — согласился Лукьен. — Но дороги все еще плохие. Мы пересечем границу не раньше завтрашнего дня. Впереди развилка, говоришь?
Трагер огляделся, он выглядел озадаченным.
— Было темно, я мог и позабыть. Да, где-то впереди.
Несколько минут спустя они ее обнаружили. Лукьен осмотрел развилку: ни одна дорога ему не понравилась. Он поднял руку, призывая отряд остановиться. Трагер передал приказ и теперь смотрел, как всадники и карета прекращают движение.
— Ну вот, давайте передохнем чуток, — сказал Лукьен. Он снова осмотрел оба пути. — Трагер, по какому пути ты ехал вчера?
Лейтенант не отвечал. Лукьен повернулся и увидел, что тот спрыгнул с лошади.
— Трагер, так по какому?
— Капитан?
— По какому пути ты проехал вчера?
Трагер выждал минуту, затем ответил:
— По левому.
Все еще не слезая с лошади, Лукьен изучал левую дорогу. Она была один в один как правая. Но что-то подсказало ему: будь осторожен. Он сказал:
— Я поеду вперед и разведаю, что там и как. Побудь с людьми, пусть напоят лошадей. И присматривай за принцессой, чтобы у нее все было в порядке.
— Отличная идея, капитан, — отозвался Трагер, поворачиваясь и удаляясь.
Кассандра сидела в карете, с отсутствующим видом наблюдая за окружающим миром сквозь мутные окошечки. Хотя Джансиз была рядом, принцесса чувствовала себя абсолютно одинокой, как всегда за последние недели. Карету трясло из стороны в сторону на грязной скользкой дороге, и она еле тащилась вперед. Когда они покидали Хес, лошади были белыми — прекрасные создания, которые доставят ее в Лиирию. Теперь же их покрывала грязь, как и все остальное, и вид этих облепленных жижей животных как нельзя лучше соответствовал настроению принцессы. Она целыми днями сидела в карете, выходя наружу, лишь когда делались остановки на пути или когда требовалось немного размяться. От нахождения в четырех стенах она едва не сходила с ума. Джансиз, всегда занятая вязанием, немного разговаривала с ней. В основном, девушка мечтала о прибытии в Кот, встрече с королем Акилой и о том, какова будет жизнь Кассандры в королевах. Но саму Кассандру едва ли занимали подобные вещи. Уже не одну неделю ее ум был поглощен мыслями о Лукьене.
Рядом с рыцарем она чувствовала себя неловко и с трудом выносила его общество. Она с убийственной ясностью вспоминала выражение его лица, когда он нашел рисунок, и, несмотря на просьбу Джансиз никому не говорить, принцесса все равно не доверяла Лукьену. Она боялась, что он похвастает товарищам о происшествии. Хуже того, он мог рассказать все Акиле. И теперь, хотя ей ужасно хотелось поговорить с Лукьеном, извиниться и попросить его о молчании, — она не могла этого сделать, ибо в присутствии рыцаря теряла дар речи. Она боялась его. И даже более — боялась, что влюбилась в него. Кассандра без устали напоминала себе: Акила хороший, добрый человек; как ей повезло — ведь он ее выбрал. Любая из сестер охотно поменялась бы с ней местами. Но любовь, которую она надеялась испытать к Акиле, еще не пустила корней в ее душе: мешала привязанность к Лукьену.
«Любила ли я когда-нибудь? — спрашивала она себя, рассеянно скользя взглядом по мелькающим за окнами деревьям. — Знаю ли я, что такое любовь?»
Она любила отца — но ведь это совсем другое. Когда она смотрит на Лукьена — или он на нее — возникает особенное чувство, очень приятное. Ни один из юношей в Замке Хес не пробуждал в ней подобных переживаний. И все потому, что они — просто юноши, в то время как Лукьен — мужчина. Он — само совершенство, сильный, смелый, и его кожа украшена шрамами, полученными в тяжелые годы испытаний. В считанные недели он занял все ее мысли и чувства. Конечно, это любовь. Как же иначе?
— Я не знаю, — прошептала она.
Джансиз оторвала взгляд от вязания и с подозрением оглядела подругу.
— Что такое?
Кассандра не отвечала. Она лишь смотрела в окно. Джансиз отложила рукоделие и наклонилась к ней.
— Ты недавно была такой печальной. Ты хорошо себя чувствуешь?
Как же ей надоел этот утомительный вопрос! Джансиз смотрела на нее, как повитуха на роженицу.
— Да, — ответила Кассандра. — Все в порядке.
— Болей нет?
— Нет, — отозвалась она. Новая ложь. — Я просто задумалась.
— Ах, да, действительно. И о чем же? Могу я угадать?
— Не приставай, Джансиз, — Кассандра театрально вздохнула, привлекая внимание подруги. — Ох, Джан. Я не знаю, что делать…
— Делать ничего не надо, так что нечего беспокоиться. Я уже говорила: он давно обо всем забыл. А если и нет, не думаю, что он кому-нибудь скажет. Он так же виновен, как и ты, Касс. Не забывай об этом.
— Нет, он не виновен.
— Еще как. Как он смотрел на тебя, или ты забыла? Глаз не мог оторвать! — Джансиз нахмурилась. — Мерзкий негодяй, вот кто он такой. Может быть, Акила обнаружит это и поучит его хорошим манерам!
— Я должна поговорить с ним, — решила Кассандра. Она минуту подумала, сузив глаза. — Да. Если я смогу поговорить, то объясню все до того, как он что-нибудь скажет Акиле.
Лицо Джаникиз посуровело.
— Не говори с ним. В прошлый раз это не довело тебя до добра.
— Я должна, — настаивала Кассандра. Она печально улыбнулась служанке. — Должна, Джан.
Вскоре карета остановилась. Джансиз массировала шею Кассандры.
— Слава Богу, — заметила она. — Я могу прогуляться.
— Мы остановились, — машинально проговорила Кассандра. У нее начала зарождаться идея. Девушка собрала всю свою решимость. — Да, все в порядке.
— Что?
Кассандра встала и открыла дверцу кареты.
— Куда ты, Касс?
— Поговорить с Лукьеном, — быстро произнесла Кассандра. — Я должна говорить с ним, пока мы не приехали в Кот.
— Нет!
Кассандра не слушала умоляющие нотки в голосе Джансиз. Она вышла из кареты; туфли сейчас же погрузились в рыхлую раскисшую землю. Отряд расположился на отдых, почти все слезли с коней. Принцесса оглядела начало колонны, ища Лукьена, но его нигде не было. Она осмотрелась по сторонам, озадаченная. Мужчины растянулись по поляне, присматривая за лошадьми. Джансиз выпрыгнула из кареты следом за Кассандрой.
— Я не вижу его, — сказала Кассандра. — Где он?
Джансиз вздохнула с облегчением.
— Не знаю и знать не хочу. Лучше забудь о нем, идет?
Но Кассандра не собиралась отказываться от плана. Лучше поговорить с Лукьеном сейчас, пока у нее хватает смелости.
— Оставайся здесь, — приказала она и отправилась в начало колонны, где несколько солдат ухаживали за лошадьми. При виде ее они прекратили занятия.
— Миледи? — обратился к ней один из них, молодой воин по имени Томас. — Чем могу служить?
Кассандра замешкалась.
— Я ищу Лукьена. Вы знаете, где он?
Солдаты переглянулись. Кассандра старалась держаться с достоинством.
— Он уехал, миледи, — сказал Томас, указывая на дорогу. — Захотел разведать дальнейший путь.
— Ну, а мне нужно поговорить с ним. Это важно.
Томас улыбнулся.
— Он скоро вернется, миледи.
— Нет, так не пойдет. Мне нужно поговорить сейчас. — Кассандра послала Томасу очаровательную улыбку. — Вы не могли бы отвезти меня к нему, Томас?
— Я? О, нет, миледи. Не думаю, что мне можно это сделать. Он вот-вот будет здесь.
— Но дело не терпит отлагательства, — заявила Кассандра. Она сделала шаг вперед; ее длинные ресницы трепетали. — Ну, пожалуйста!
Томас даже покраснел.
— Я полагаю, мы можем выехать вперед. Он только что уехал. Так что перехватить его не будет проблемой. — Он указал на одну из лошадей. — Вы ведь можете ехать верхом, верно, миледи?
Кассандра не стала долго ждать и быстренько вскочила на лошадь.
Трагер вначале напоил свою лошадь и задал ей корма и лишь затем отправился проведать принцессу. Она капризна и взбалмошна, поэтому он не спешил к ее карете. Приблизившись, он обнаружил служанку принцессы выглядывающей из окна, и лицо ее было тревожным.
— Служанка Джансиз?
Девушка аж подпрыгнула от неожиданности.
— Да?
— Ваша хозяйка здесь? Я пришел узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Служанка побледнела.
— Нет.
— «Нет» в смысле, не нужно или «нет» в смысле, ее здесь нет?
Джансиз замялась.
— Она… ушла.
— Ушла? Что это значит, девушка?
— Извините, лейтенант, но она отправилась вслед за капитаном Лукьеном.
— Что? — отрывисто бросил Трагер. — Почему она сделала это?
Девушка пожала плечами.
— Чтобы поговорить с ним. Она…
— С нами небо! Я не могу в это поверить!
Трагер не терял ни минуты. Он снова запряг лошадь, прыгнул в седло и со скоростью ветра понесся вслед за Лукьеном и принцессой. Пролетая в галопе мимо изумленных гвардейцев, он думал:
— Ах ты, капризная дурочка! Ведь я должен был присматривать за тобой!
Проехав десять минут, Лукьен нашел дорогу безопасной. Он оглядел деревья, беспокоившие его густотой крон, но решил, что они не таят угрозы. Он дернул поводья, останавливая лошадь. В десяти ярдах от этого места дорога исчезала под глубокой лужей грязной воды. Лукьен изучил ее, измерил глубину, убедился, что она проходима. Ничто, казалось, не могло испортить хорошего расположения духа. Лиирия уже близко, и он стремился наверстать упущенное время. Он повернул лошадь, чтобы вернуться к отряду — и заметил приближавшегося Томаса. Лукьен испытал настоящий шок, когда увидел: солдат не один. Сзади ехала Кассандра со странным выражением на лице.
— Что за… — начал Лукьен. — Что происходит, Томас?
Томас поднял руку.
— Не сердитесь, Лукьен. Я просто исполнял приказ.
— Приказ? Чей приказ?
— Мой, — сказала Кассандра. Она подвела лошадь ближе и встала впереди Томаса. — Он не виновен, капитан. Я заставила его отвезти меня к вам. Я должна поговорить с вами.
Тон принцессы был решительным. Ее прямота раздражала Лукьена.
— Миледи, вы поступили глупо, — резко сказал он. — Ездить в одиночку опасно. — Он повернулся к Томасу. — А тебя что заставило привозить ее сюда, так далеко от остальных? Что это с тобой?
— Простите, капитан, — заикаясь, пробормотал Томас. — Но она настаивала…
— Она не может отдавать тебе приказов, солдат. Только я могу!
Молодой человек опустил глаза от стыда. Он был одним из самых молодых в отряде, примерно в возрасте Кассандры, и принцесса, очевидно, воздействовала на него при помощи своего обаяния. Хотя прекрасное личико Кассандры не оправдывало глупости, Лукьен понимал его власть, поэтому смягчил тон.
— Ну ладно, ничего страшного не произошло, — сказал он. — Так что поворачивайте обратно, вы оба. Мы возвращаемся.
— Что? Нет… — запротестовала Кассандра. — Лукьен, я должна говорить с вами наедине.
— Поговорим в лагере.
Выражение лица принцессы стало умоляющим.
— Сейчас. Пожалуйста.
Зная, что Томас не смог противостоять нежному голосу Кассандры, Лукьен, тем не менее, тоже уступил. Он ничего не мог с собой поделать.
— Хорошо. Томас, оставь нас наедине.
— Мне возвращаться назад? — спросил молодой воин.
— Нет, просто держись на расстоянии.
Томас сделал так, как велел Лукьен, отъехав на несколько ярдов и остановившись у дороги. Лукьен посмотрел на Кассандру и заговорил шепотом.
— Миледи, зачем вы здесь? Непохоже на вас, разыскивать меня для разговора.
— Сожалею, но я часто не соответствую тому, что думают обо мне другие.
— Пожалуй, — проговорил Лукьен. Он покачал головой и вздохнул. — Вы так молоды, принцесса. Но не настолько, чтобы совершать глупые поступки. Вы не должны были ехать за мной еще раз, вы понимаете?
Кассандра сжалась.
— Я не дитя, капитан, — отрезала она. — Я принцесса и скоро стану вашей королевой. Поэтому я еду, куда захочу и когда захочу. И не вам мне приказывать. Вы меня поняли?
Лукьен старался сохранять спокойствие.
— Миледи, зачем вы здесь?
— Поговорить с вами наедине, — ледяным тоном отвечала Кассандра.
— Так давайте поговорим и закончим с этим, — Лукьен склонился к ней и снова понизил голос. — И, пожалуйста, станьте снова той дамой, какой вы были во время нашей прогулки. Я предпочитаю общаться с ней, а не со злобной гарпией.
Резкость исчезла из тона Кассандры.
— Хорошо, — сказала она. — Я приехала, чтобы извиниться. Я ужасно обходилась с вами все последнее время, с тех пор, как вы увидели мой рисунок…
— Ш-ш-ш… — предостерег Лукьен. Он взглянул через плечо на Томаса. Убедившись, что тот не слышит, он заговорил: — Говорите потише, миледи. Я никому не рассказывал о вашем рисунке и не хочу, чтобы кто-то узнал о нем.
Кассандра облегченно улыбнулась.
— Я беспокоилась, что вы расскажете своим товарищам. Спасибо, что сохранили тайну.
К собственному раздражению, Лукьен обнаружил, что улыбается.
— Если честно, я был польщен. Удивлен, но польщен.
— Я совершила ошибку. Не следовало рисовать вас, с вашего разрешения или без него. Но я не хочу также, чтобы король Акила узнал об этом, вы понимаете? Вы ведь не скажете ему, правда?
Она продолжала начатую тему. Вернее, они оба. Лукьену отчаянно хотелось сказать правду.
— Не говорить ему что, миледи? — спросил он. — Что я не сводил с вас глаз посреди лугов и озер? Что вы рисовали мой тайный портрет? — Он позволил своей лошади подойти на шаг ближе к ее. — Это мы будем держать в секрете, принцесса?
Кассандра кивнула. Ее глаза понимающе расширились.
— Да, — прошептала она. — И кое-что еще.
— Что? — спросил Лукьен. — О чем еще нам следует договориться?
Она смотрела на него, не смея или не желая говорить. Но Лукьен чувствовал невысказанные слова. В глазах ее сиял свет любви.
Он хотел услышать, как она произнесет слова. И Кассандра уже приготовилась сказать…
— А-а-а-а-а!
Это закричал Томас. Лукьен увидел, что глаза Кассандры расширились от ужаса: из глубокой лужи поднималось скользкое длинное туловище чудовища. Одна рука твари уже обвилась вокруг ноги Томаса, стаскивая его с лошади. Лошадь заржала, вставая на дыбы и сбрасывая Томаса со спины, так что он свалился прямо в воду.
— Боже! — закричал Лукьен, обнажая меч и бросаясь вперед. — Кассандра, стойте на месте!
Гармий обхватил добычу щупальцами. Томас извивался в смертельных объятиях, пытаясь отплевываться от грязной воды, попавшей в нос и рот. Раздался жуткий вопль.
— Лукьен!…
Лукьен бросился вперед, подгоняя испуганную лошадь, стараясь отыскать гармия в воде. Но видел только мелькавшие конечности Томаса, пытавшегося вырваться. Лошадь под Лукьеном вздрогнула, отказываясь лезть в воду. Лукьен наклонился, вглядываясь — и тут увидел других гармиев, спрыгивающих с деревьев.
Все произошло слишком быстро. Из груди его рвалось дыхание, меч дрожал в руке, готовый к битве. На мгновение он увидел нечеловеческое лицо, услышал шипение и почувствовал, что цепкие руки тянут его в грязь. Вот уже зубы щелкают, пытаясь прокусить доспехи. Вдруг он оказался под водой, и лицо его погрузилось в грязь. Что-то холодное обвилось вокруг шеи: то был хвост чудовища. Лукьен запаниковал: на него навалился ужас, и он рванулся наверх с криком:
— Нет!
Гармий отпрянул назад, но хвост его обвивался вокруг шеи Лукьена, и он потащил рыцаря за собой. Лукьен отчаянно шарил за поясом в поисках кинжала. Падая, он выронил оружие, но теперь нашел его. Удар оглушил монстра. Лукьен всадил клинок со всей силой, пробив чешую: хлынула кровь. Он внезапно стал диким воином, берсерком, и чудовище ревело, когда он снова и снова разил его. Он слышал голос Кассандры, зовущий его. Потом услышал другой голос, знакомый: он не ожидал услышать его.
— Томас! Держись!
Черный жеребец прыгнул в воду, дико молотя копытами. На его спине сидел Трагер: лицо лейтенанта исказила гримаса ярости. Он вынул саблю из ножен и размахивал ею в пенящейся воде. Лукьен смотрел на все это словно во сне. Его собственная битва закончилась. Хвост гармия соскользнул с его шеи. И он пытался вырваться. Наконец, он высвободил израненное тело и пополз прочь. Его хвост дергался, обдавая Лукьена брызгами. Он схватил чудовище за хвост:
— Стой, сукин сын!
Гармий обернулся и злобно посмотрел на него. Лукьен вогнал меч прямо в пасть чудовища. Оно завопило в агонии, падая в грязь. Когда Лукьен приблизился к Томасу, Трагер уже слез с коня, разделываясь с последним гармием. Тварь нападала на противника, используя не только хвост, но еще и руки, и голову. Она душила Томаса, лицо которого посинело. Он не мог двигаться. Трагер одним ударом разрубил плечо гармия. Тварь потянулась к нему, пытаясь пробить доспехи крепкими когтями. Лукьен с мечом в руке ринулся вперед. Гармий заметил его и ослабил бдительность. И поплатился за ошибку: лейтенант вонзил меч в его грудную клетку. Рев гармия огласил окрестности. Его желтые глаза потускнели, он рухнул в воду. Рядом свалился Томас.
— Томас! — крикнул Лукьен.
Трагер уже наклонился над юношей, вытаскивая его из грязи. Было ясно, что солдат мертв. Его голова безжизненно откинулась назад. Лукьен выронил кинжал, издав горестный стон.
— О, нет. Не говори мне, что он погиб.
Кассандра привела лошадь поближе к воде. Она смотрела на мертвое тело в руках Трагера. Ее лицо исказило глубокое горе.
— Это моя вина, — прошептала она. — Да простят меня небеса.
— Нет. Это не ваша вина, — Лукьен смотрел на Трагера. — Не ваша вина, миледи. Это вина вот этого неразумного идиота.
— Что? — вскипел Трагер. — Капитан, я пытался спасти вашу жизнь!
— Идиот! Ты сказал, что дорога безопасна!
— Она и была безопасна! — взревел лейтенант. Он все еще держал тело Томаса в руках. — Я не видел вчера гармий. Был дождь. Было темно!
— Темно? Ты был в разведке, ослиная задница! Так какая разница, было темно или нет? — Он указал на мертвого Томаса. — Ты убил его! Ты — а не гармии.
— Ах ты, заносчивый ублюдок, — прошипел Трагер. Он повернулся и пошел прочь, держа в руках тело солдата. Миновал Кассандру, положил тело на спину лошади и взял ее под уздцы. Потом повел обеих лошадей прочь. Лукьен смотрел, как он уходит.
— Лукьен? Вы в порядке? — спросила Кассандра.
Лукьен посмотрел на мертвых гармиев посреди грязной лужи. Он закрыл глаза, опасаясь, что может заплакать.
— Пойдемте в лагерь.
10
Тварь лежала очень тихо. Трагер не решался двигаться вперед. Слава Богу, лошадь уже заметила тело. Он осторожно осмотрел заросли. И наткнулся на еще одну пару желтых глаз. Сердце его забилось. Трагер взвесил свои возможности. Ему нужно улепетывать что есть сил, это ясно, но гармий может двигаться очень быстро или напасть при попытке к бегству. Он пытался не обращать внимания на чудовищ, зная, что для удара им нужно приблизиться на небольшое расстояние. Как и должно было случиться, неподвижное тело на дороге зашевелилось.
Тело рептилии было почти незаметным из-за глубокой грязи, а хвост торчал кверху, словно спинной плавник. Две конечности, соединенных между собой, толкали тело вперед. Голова была гладкой, покрытой чешуей, глаза без век горели желтым огнем. С каждым взмахом хвоста широко разинутая пасть чудища приближалась, в то время как собратья в кустах наблюдали за картиной, готовые прыгнуть.
— Матерь Божья, — прошептал Трагер. Он слышал истории о гармиях: они, мол, выглядят, как люди, и охотятся за людьми. И что они могут загипнотизировать человека взглядом необычных глаз. Теперь, наткнувшись на их водное гнездо, он поверил каждому слову. Лошадь уловила запах чудищ и начала дико фыркать. Трагер сдавил ее бока, чтобы успокоить. У него осталась лишь одна мысль — о бегстве.
Схватив саблю, он стал разворачивать лошадь назад. Гармий на дороге прыгнул; его жуткая физиономия появилась перед глазами Трагера. Он взмахнул саблей, ударил по шее чудовища, отсекая ее от омерзительного тела. Раздался жуткий вопль; затем наступила тишина. Трагер развернул лошадь. Гармии, сидящие в кустах, попадали с веток. Трагер слышал, как они зашлепали по грязи. Но лошадь уже удирала. Он повернулся и увидел, что твари окружили погибшего собрата. Они были жуткими на вид — словно обезьяны в змеиных шкурах.
— Скорее! — Трагер погонял лошадь, моля Бога, чтобы та выдержала гонку и не сломала ногу.
Два часа спустя Трагер достиг лагеря. Путь назад не отличался ничем необычным. Гармиев он больше не видел и не слышал. Он гордился собой: еще бы, зарубил одну из тварей — и собирался похвастаться этим при возвращении. Сковавший его прежде страх совсем исчез, он снова мог размышлять о Лукьене и о том, как капитан посмотрит на него, когда услышит рассказ о гармиях.
Но неподалеку от лагеря Трагер вспомнил, что ненавидит Лукьена, как ненавистна жизнь в тени Бронзового Рыцаря. Он вспомнил также, как Акила привязан к Лукьену, и что Лукьен — герой Лиирии, а Трагеру никогда героем не быть. И еще вспомнил, как старался Лукьен сделать путь для невесты короля безопасным.
Когда, наконец, он прибыл в лагерь, то отправился с докладом прямо к капитану. Рассказал, что исследовал впереди лежащие земли, что опасности нет никакой, кроме разве что грязи.
И ни словом не упомянул о гармиях.
На следующее утро Лукьен отдал приказ свернуть лагерь и повел отряд по направлению к Коту. Утро было ясным, впервые со дня начала похода. Лукьен счел солнце добрым предзнаменованием. Наконец-то они смогут продвигаться вперед с хорошей скоростью. Как всегда, он поехал по главе отряда, а за ним — Трагер и другие гвардейцы. Коляска Кассандры ехала посредине. Все-таки путешествие было неудобным, чудесная коляска была вся заляпана грязью и упавшими с деревьев листьями. Дороги еще не высохли после дождя, и поэтому отряд двигался медленно, но солнце уже начало пригревать, и лужи мало-помалу высыхали. Лукьен был спокоен, не погоняя лошадей. Если повезет, они достигнут лиирийской границы через день или чуть позже. Оттуда до Кота еще день пути.
Для Лукьена прошла целая вечность со дня, как они с Кассандрой были на пикнике. С тех пор он почти не виделся с ней. Она избегала его, и он понимал причину ее молчания. Будучи в Хесе, он несколько раз пытался заговорить с ней, но девушка всякий раз притворялась усталой или слишком занятой и никогда не обращалась к нему за помощью как к телохранителю. Она отдалилась от него, и это беспокоило Лукьена. Уже скоро он отдаст ее Акиле. Они поженятся, а он не сможет перенести этого: видеть ее рядом с другим. Лукьен раздраженно вздохнул. Этот звук привлек нежелательного слушателя.
— Капитан? Что-нибудь случилось? — Трагер подъехал к нему.
— Ничего, — ответил Лукьен, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не нагрубить. Этот месяц рядом с Трагером кого угодно вывел бы из себя. — Я просто задумался.
— Вы должны радоваться, — сказал Трагер. — Мы развили неплохую скорость. Посмотрите на небо. Ни облачка.
Лукьен кивнул.
— Да. Наконец-то. — Он перевел взгляд на лейтенанта. Тот усмехнулся. — Чему ты улыбаешься?
— Этому дню, капитан. Всему, что нас окружает. Я рад, что мы скоро будем дома.
— Ммм… да, — согласился Лукьен. — Но дороги все еще плохие. Мы пересечем границу не раньше завтрашнего дня. Впереди развилка, говоришь?
Трагер огляделся, он выглядел озадаченным.
— Было темно, я мог и позабыть. Да, где-то впереди.
Несколько минут спустя они ее обнаружили. Лукьен осмотрел развилку: ни одна дорога ему не понравилась. Он поднял руку, призывая отряд остановиться. Трагер передал приказ и теперь смотрел, как всадники и карета прекращают движение.
— Ну вот, давайте передохнем чуток, — сказал Лукьен. Он снова осмотрел оба пути. — Трагер, по какому пути ты ехал вчера?
Лейтенант не отвечал. Лукьен повернулся и увидел, что тот спрыгнул с лошади.
— Трагер, так по какому?
— Капитан?
— По какому пути ты проехал вчера?
Трагер выждал минуту, затем ответил:
— По левому.
Все еще не слезая с лошади, Лукьен изучал левую дорогу. Она была один в один как правая. Но что-то подсказало ему: будь осторожен. Он сказал:
— Я поеду вперед и разведаю, что там и как. Побудь с людьми, пусть напоят лошадей. И присматривай за принцессой, чтобы у нее все было в порядке.
— Отличная идея, капитан, — отозвался Трагер, поворачиваясь и удаляясь.
Кассандра сидела в карете, с отсутствующим видом наблюдая за окружающим миром сквозь мутные окошечки. Хотя Джансиз была рядом, принцесса чувствовала себя абсолютно одинокой, как всегда за последние недели. Карету трясло из стороны в сторону на грязной скользкой дороге, и она еле тащилась вперед. Когда они покидали Хес, лошади были белыми — прекрасные создания, которые доставят ее в Лиирию. Теперь же их покрывала грязь, как и все остальное, и вид этих облепленных жижей животных как нельзя лучше соответствовал настроению принцессы. Она целыми днями сидела в карете, выходя наружу, лишь когда делались остановки на пути или когда требовалось немного размяться. От нахождения в четырех стенах она едва не сходила с ума. Джансиз, всегда занятая вязанием, немного разговаривала с ней. В основном, девушка мечтала о прибытии в Кот, встрече с королем Акилой и о том, какова будет жизнь Кассандры в королевах. Но саму Кассандру едва ли занимали подобные вещи. Уже не одну неделю ее ум был поглощен мыслями о Лукьене.
Рядом с рыцарем она чувствовала себя неловко и с трудом выносила его общество. Она с убийственной ясностью вспоминала выражение его лица, когда он нашел рисунок, и, несмотря на просьбу Джансиз никому не говорить, принцесса все равно не доверяла Лукьену. Она боялась, что он похвастает товарищам о происшествии. Хуже того, он мог рассказать все Акиле. И теперь, хотя ей ужасно хотелось поговорить с Лукьеном, извиниться и попросить его о молчании, — она не могла этого сделать, ибо в присутствии рыцаря теряла дар речи. Она боялась его. И даже более — боялась, что влюбилась в него. Кассандра без устали напоминала себе: Акила хороший, добрый человек; как ей повезло — ведь он ее выбрал. Любая из сестер охотно поменялась бы с ней местами. Но любовь, которую она надеялась испытать к Акиле, еще не пустила корней в ее душе: мешала привязанность к Лукьену.
«Любила ли я когда-нибудь? — спрашивала она себя, рассеянно скользя взглядом по мелькающим за окнами деревьям. — Знаю ли я, что такое любовь?»
Она любила отца — но ведь это совсем другое. Когда она смотрит на Лукьена — или он на нее — возникает особенное чувство, очень приятное. Ни один из юношей в Замке Хес не пробуждал в ней подобных переживаний. И все потому, что они — просто юноши, в то время как Лукьен — мужчина. Он — само совершенство, сильный, смелый, и его кожа украшена шрамами, полученными в тяжелые годы испытаний. В считанные недели он занял все ее мысли и чувства. Конечно, это любовь. Как же иначе?
— Я не знаю, — прошептала она.
Джансиз оторвала взгляд от вязания и с подозрением оглядела подругу.
— Что такое?
Кассандра не отвечала. Она лишь смотрела в окно. Джансиз отложила рукоделие и наклонилась к ней.
— Ты недавно была такой печальной. Ты хорошо себя чувствуешь?
Как же ей надоел этот утомительный вопрос! Джансиз смотрела на нее, как повитуха на роженицу.
— Да, — ответила Кассандра. — Все в порядке.
— Болей нет?
— Нет, — отозвалась она. Новая ложь. — Я просто задумалась.
— Ах, да, действительно. И о чем же? Могу я угадать?
— Не приставай, Джансиз, — Кассандра театрально вздохнула, привлекая внимание подруги. — Ох, Джан. Я не знаю, что делать…
— Делать ничего не надо, так что нечего беспокоиться. Я уже говорила: он давно обо всем забыл. А если и нет, не думаю, что он кому-нибудь скажет. Он так же виновен, как и ты, Касс. Не забывай об этом.
— Нет, он не виновен.
— Еще как. Как он смотрел на тебя, или ты забыла? Глаз не мог оторвать! — Джансиз нахмурилась. — Мерзкий негодяй, вот кто он такой. Может быть, Акила обнаружит это и поучит его хорошим манерам!
— Я должна поговорить с ним, — решила Кассандра. Она минуту подумала, сузив глаза. — Да. Если я смогу поговорить, то объясню все до того, как он что-нибудь скажет Акиле.
Лицо Джаникиз посуровело.
— Не говори с ним. В прошлый раз это не довело тебя до добра.
— Я должна, — настаивала Кассандра. Она печально улыбнулась служанке. — Должна, Джан.
Вскоре карета остановилась. Джансиз массировала шею Кассандры.
— Слава Богу, — заметила она. — Я могу прогуляться.
— Мы остановились, — машинально проговорила Кассандра. У нее начала зарождаться идея. Девушка собрала всю свою решимость. — Да, все в порядке.
— Что?
Кассандра встала и открыла дверцу кареты.
— Куда ты, Касс?
— Поговорить с Лукьеном, — быстро произнесла Кассандра. — Я должна говорить с ним, пока мы не приехали в Кот.
— Нет!
Кассандра не слушала умоляющие нотки в голосе Джансиз. Она вышла из кареты; туфли сейчас же погрузились в рыхлую раскисшую землю. Отряд расположился на отдых, почти все слезли с коней. Принцесса оглядела начало колонны, ища Лукьена, но его нигде не было. Она осмотрелась по сторонам, озадаченная. Мужчины растянулись по поляне, присматривая за лошадьми. Джансиз выпрыгнула из кареты следом за Кассандрой.
— Я не вижу его, — сказала Кассандра. — Где он?
Джансиз вздохнула с облегчением.
— Не знаю и знать не хочу. Лучше забудь о нем, идет?
Но Кассандра не собиралась отказываться от плана. Лучше поговорить с Лукьеном сейчас, пока у нее хватает смелости.
— Оставайся здесь, — приказала она и отправилась в начало колонны, где несколько солдат ухаживали за лошадьми. При виде ее они прекратили занятия.
— Миледи? — обратился к ней один из них, молодой воин по имени Томас. — Чем могу служить?
Кассандра замешкалась.
— Я ищу Лукьена. Вы знаете, где он?
Солдаты переглянулись. Кассандра старалась держаться с достоинством.
— Он уехал, миледи, — сказал Томас, указывая на дорогу. — Захотел разведать дальнейший путь.
— Ну, а мне нужно поговорить с ним. Это важно.
Томас улыбнулся.
— Он скоро вернется, миледи.
— Нет, так не пойдет. Мне нужно поговорить сейчас. — Кассандра послала Томасу очаровательную улыбку. — Вы не могли бы отвезти меня к нему, Томас?
— Я? О, нет, миледи. Не думаю, что мне можно это сделать. Он вот-вот будет здесь.
— Но дело не терпит отлагательства, — заявила Кассандра. Она сделала шаг вперед; ее длинные ресницы трепетали. — Ну, пожалуйста!
Томас даже покраснел.
— Я полагаю, мы можем выехать вперед. Он только что уехал. Так что перехватить его не будет проблемой. — Он указал на одну из лошадей. — Вы ведь можете ехать верхом, верно, миледи?
Кассандра не стала долго ждать и быстренько вскочила на лошадь.
Трагер вначале напоил свою лошадь и задал ей корма и лишь затем отправился проведать принцессу. Она капризна и взбалмошна, поэтому он не спешил к ее карете. Приблизившись, он обнаружил служанку принцессы выглядывающей из окна, и лицо ее было тревожным.
— Служанка Джансиз?
Девушка аж подпрыгнула от неожиданности.
— Да?
— Ваша хозяйка здесь? Я пришел узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Служанка побледнела.
— Нет.
— «Нет» в смысле, не нужно или «нет» в смысле, ее здесь нет?
Джансиз замялась.
— Она… ушла.
— Ушла? Что это значит, девушка?
— Извините, лейтенант, но она отправилась вслед за капитаном Лукьеном.
— Что? — отрывисто бросил Трагер. — Почему она сделала это?
Девушка пожала плечами.
— Чтобы поговорить с ним. Она…
— С нами небо! Я не могу в это поверить!
Трагер не терял ни минуты. Он снова запряг лошадь, прыгнул в седло и со скоростью ветра понесся вслед за Лукьеном и принцессой. Пролетая в галопе мимо изумленных гвардейцев, он думал:
— Ах ты, капризная дурочка! Ведь я должен был присматривать за тобой!
Проехав десять минут, Лукьен нашел дорогу безопасной. Он оглядел деревья, беспокоившие его густотой крон, но решил, что они не таят угрозы. Он дернул поводья, останавливая лошадь. В десяти ярдах от этого места дорога исчезала под глубокой лужей грязной воды. Лукьен изучил ее, измерил глубину, убедился, что она проходима. Ничто, казалось, не могло испортить хорошего расположения духа. Лиирия уже близко, и он стремился наверстать упущенное время. Он повернул лошадь, чтобы вернуться к отряду — и заметил приближавшегося Томаса. Лукьен испытал настоящий шок, когда увидел: солдат не один. Сзади ехала Кассандра со странным выражением на лице.
— Что за… — начал Лукьен. — Что происходит, Томас?
Томас поднял руку.
— Не сердитесь, Лукьен. Я просто исполнял приказ.
— Приказ? Чей приказ?
— Мой, — сказала Кассандра. Она подвела лошадь ближе и встала впереди Томаса. — Он не виновен, капитан. Я заставила его отвезти меня к вам. Я должна поговорить с вами.
Тон принцессы был решительным. Ее прямота раздражала Лукьена.
— Миледи, вы поступили глупо, — резко сказал он. — Ездить в одиночку опасно. — Он повернулся к Томасу. — А тебя что заставило привозить ее сюда, так далеко от остальных? Что это с тобой?
— Простите, капитан, — заикаясь, пробормотал Томас. — Но она настаивала…
— Она не может отдавать тебе приказов, солдат. Только я могу!
Молодой человек опустил глаза от стыда. Он был одним из самых молодых в отряде, примерно в возрасте Кассандры, и принцесса, очевидно, воздействовала на него при помощи своего обаяния. Хотя прекрасное личико Кассандры не оправдывало глупости, Лукьен понимал его власть, поэтому смягчил тон.
— Ну ладно, ничего страшного не произошло, — сказал он. — Так что поворачивайте обратно, вы оба. Мы возвращаемся.
— Что? Нет… — запротестовала Кассандра. — Лукьен, я должна говорить с вами наедине.
— Поговорим в лагере.
Выражение лица принцессы стало умоляющим.
— Сейчас. Пожалуйста.
Зная, что Томас не смог противостоять нежному голосу Кассандры, Лукьен, тем не менее, тоже уступил. Он ничего не мог с собой поделать.
— Хорошо. Томас, оставь нас наедине.
— Мне возвращаться назад? — спросил молодой воин.
— Нет, просто держись на расстоянии.
Томас сделал так, как велел Лукьен, отъехав на несколько ярдов и остановившись у дороги. Лукьен посмотрел на Кассандру и заговорил шепотом.
— Миледи, зачем вы здесь? Непохоже на вас, разыскивать меня для разговора.
— Сожалею, но я часто не соответствую тому, что думают обо мне другие.
— Пожалуй, — проговорил Лукьен. Он покачал головой и вздохнул. — Вы так молоды, принцесса. Но не настолько, чтобы совершать глупые поступки. Вы не должны были ехать за мной еще раз, вы понимаете?
Кассандра сжалась.
— Я не дитя, капитан, — отрезала она. — Я принцесса и скоро стану вашей королевой. Поэтому я еду, куда захочу и когда захочу. И не вам мне приказывать. Вы меня поняли?
Лукьен старался сохранять спокойствие.
— Миледи, зачем вы здесь?
— Поговорить с вами наедине, — ледяным тоном отвечала Кассандра.
— Так давайте поговорим и закончим с этим, — Лукьен склонился к ней и снова понизил голос. — И, пожалуйста, станьте снова той дамой, какой вы были во время нашей прогулки. Я предпочитаю общаться с ней, а не со злобной гарпией.
Резкость исчезла из тона Кассандры.
— Хорошо, — сказала она. — Я приехала, чтобы извиниться. Я ужасно обходилась с вами все последнее время, с тех пор, как вы увидели мой рисунок…
— Ш-ш-ш… — предостерег Лукьен. Он взглянул через плечо на Томаса. Убедившись, что тот не слышит, он заговорил: — Говорите потише, миледи. Я никому не рассказывал о вашем рисунке и не хочу, чтобы кто-то узнал о нем.
Кассандра облегченно улыбнулась.
— Я беспокоилась, что вы расскажете своим товарищам. Спасибо, что сохранили тайну.
К собственному раздражению, Лукьен обнаружил, что улыбается.
— Если честно, я был польщен. Удивлен, но польщен.
— Я совершила ошибку. Не следовало рисовать вас, с вашего разрешения или без него. Но я не хочу также, чтобы король Акила узнал об этом, вы понимаете? Вы ведь не скажете ему, правда?
Она продолжала начатую тему. Вернее, они оба. Лукьену отчаянно хотелось сказать правду.
— Не говорить ему что, миледи? — спросил он. — Что я не сводил с вас глаз посреди лугов и озер? Что вы рисовали мой тайный портрет? — Он позволил своей лошади подойти на шаг ближе к ее. — Это мы будем держать в секрете, принцесса?
Кассандра кивнула. Ее глаза понимающе расширились.
— Да, — прошептала она. — И кое-что еще.
— Что? — спросил Лукьен. — О чем еще нам следует договориться?
Она смотрела на него, не смея или не желая говорить. Но Лукьен чувствовал невысказанные слова. В глазах ее сиял свет любви.
Он хотел услышать, как она произнесет слова. И Кассандра уже приготовилась сказать…
— А-а-а-а-а!
Это закричал Томас. Лукьен увидел, что глаза Кассандры расширились от ужаса: из глубокой лужи поднималось скользкое длинное туловище чудовища. Одна рука твари уже обвилась вокруг ноги Томаса, стаскивая его с лошади. Лошадь заржала, вставая на дыбы и сбрасывая Томаса со спины, так что он свалился прямо в воду.
— Боже! — закричал Лукьен, обнажая меч и бросаясь вперед. — Кассандра, стойте на месте!
Гармий обхватил добычу щупальцами. Томас извивался в смертельных объятиях, пытаясь отплевываться от грязной воды, попавшей в нос и рот. Раздался жуткий вопль.
— Лукьен!…
Лукьен бросился вперед, подгоняя испуганную лошадь, стараясь отыскать гармия в воде. Но видел только мелькавшие конечности Томаса, пытавшегося вырваться. Лошадь под Лукьеном вздрогнула, отказываясь лезть в воду. Лукьен наклонился, вглядываясь — и тут увидел других гармиев, спрыгивающих с деревьев.
Все произошло слишком быстро. Из груди его рвалось дыхание, меч дрожал в руке, готовый к битве. На мгновение он увидел нечеловеческое лицо, услышал шипение и почувствовал, что цепкие руки тянут его в грязь. Вот уже зубы щелкают, пытаясь прокусить доспехи. Вдруг он оказался под водой, и лицо его погрузилось в грязь. Что-то холодное обвилось вокруг шеи: то был хвост чудовища. Лукьен запаниковал: на него навалился ужас, и он рванулся наверх с криком:
— Нет!
Гармий отпрянул назад, но хвост его обвивался вокруг шеи Лукьена, и он потащил рыцаря за собой. Лукьен отчаянно шарил за поясом в поисках кинжала. Падая, он выронил оружие, но теперь нашел его. Удар оглушил монстра. Лукьен всадил клинок со всей силой, пробив чешую: хлынула кровь. Он внезапно стал диким воином, берсерком, и чудовище ревело, когда он снова и снова разил его. Он слышал голос Кассандры, зовущий его. Потом услышал другой голос, знакомый: он не ожидал услышать его.
— Томас! Держись!
Черный жеребец прыгнул в воду, дико молотя копытами. На его спине сидел Трагер: лицо лейтенанта исказила гримаса ярости. Он вынул саблю из ножен и размахивал ею в пенящейся воде. Лукьен смотрел на все это словно во сне. Его собственная битва закончилась. Хвост гармия соскользнул с его шеи. И он пытался вырваться. Наконец, он высвободил израненное тело и пополз прочь. Его хвост дергался, обдавая Лукьена брызгами. Он схватил чудовище за хвост:
— Стой, сукин сын!
Гармий обернулся и злобно посмотрел на него. Лукьен вогнал меч прямо в пасть чудовища. Оно завопило в агонии, падая в грязь. Когда Лукьен приблизился к Томасу, Трагер уже слез с коня, разделываясь с последним гармием. Тварь нападала на противника, используя не только хвост, но еще и руки, и голову. Она душила Томаса, лицо которого посинело. Он не мог двигаться. Трагер одним ударом разрубил плечо гармия. Тварь потянулась к нему, пытаясь пробить доспехи крепкими когтями. Лукьен с мечом в руке ринулся вперед. Гармий заметил его и ослабил бдительность. И поплатился за ошибку: лейтенант вонзил меч в его грудную клетку. Рев гармия огласил окрестности. Его желтые глаза потускнели, он рухнул в воду. Рядом свалился Томас.
— Томас! — крикнул Лукьен.
Трагер уже наклонился над юношей, вытаскивая его из грязи. Было ясно, что солдат мертв. Его голова безжизненно откинулась назад. Лукьен выронил кинжал, издав горестный стон.
— О, нет. Не говори мне, что он погиб.
Кассандра привела лошадь поближе к воде. Она смотрела на мертвое тело в руках Трагера. Ее лицо исказило глубокое горе.
— Это моя вина, — прошептала она. — Да простят меня небеса.
— Нет. Это не ваша вина, — Лукьен смотрел на Трагера. — Не ваша вина, миледи. Это вина вот этого неразумного идиота.
— Что? — вскипел Трагер. — Капитан, я пытался спасти вашу жизнь!
— Идиот! Ты сказал, что дорога безопасна!
— Она и была безопасна! — взревел лейтенант. Он все еще держал тело Томаса в руках. — Я не видел вчера гармий. Был дождь. Было темно!
— Темно? Ты был в разведке, ослиная задница! Так какая разница, было темно или нет? — Он указал на мертвого Томаса. — Ты убил его! Ты — а не гармии.
— Ах ты, заносчивый ублюдок, — прошипел Трагер. Он повернулся и пошел прочь, держа в руках тело солдата. Миновал Кассандру, положил тело на спину лошади и взял ее под уздцы. Потом повел обеих лошадей прочь. Лукьен смотрел, как он уходит.
— Лукьен? Вы в порядке? — спросила Кассандра.
Лукьен посмотрел на мертвых гармиев посреди грязной лужи. Он закрыл глаза, опасаясь, что может заплакать.
— Пойдемте в лагерь.
10
Для Кассандры, никогда не посещавшей города, большего, нежели Хес, столица Лиирии явилась настоящим потрясением. В ней было все, что обещал Акила, все, о чем похвалялся Лукьен. Город просто ошеломил принцессу красотой. Кот был известен кипучей деятельностью, здесь встречались деловые люди и ученые мужи, улицы переполняли кареты и повозки, а высокие здания, казалось, уходили в самое небо. Кассандра влюбилась в него, едва увидев. После зловещей дороги из Хеса она вновь была готова к городской роскоши и проводила все дни в замке вместе с Акилой, готовясь к свадьбе. Даже спустя неделю большая часть Лайонкипа оставалась неисследованной, а имена большинства слуг оставались невыученными. А еще здесь были министры — десятки и десятки. Они постоянно приходили в замок на аудиенцию к Акиле, большинство из них — старые, с морщинистыми лицами служаки, вечно поглощенные в свои гроссбухи. В первые дни по прибытии Кассандре казалось, что канцлеры не могут и шагу ступить без Акилы, ибо те занимали его время и внимание день и ночь, отчего он выглядел совершенно измученным.
Но Кассандра легко переживала все это. Она наслаждалась свободой в новом доме, а занятость Акилы давала возможность для изучения Лайонкипа и для обдумывания того, что случилось по дороге в Кот. Она почти не видела Лукьена со дня приезда, но часто думала о нем. Верный слову, Бронзовый рыцарь не обмолвился об их отношениях с Акилой, за что Кассандра чувствовала себя благодарной. Несмотря на трагическую смерть Томаса, Акила встретил ее с сияющей улыбкой, и она знала: он не подозревает ее в неверности, даже не догадывается об ее греховных мечтах. Специально к ее прибытию Акила велел украсить городские ворота лентами и цветами и выстроить вдоль улиц белых лошадей. Канцлеры заполнили площадь, наперебой выказывая свое почтение. Играла музыка: пели сладкоголосые менестрели и детский хор, руководимый одноруким бароном Глассом, главой Дома Герцогов. Население Кота приложило все силы, чтобы приветствовать новую королеву. Кассандра просто растаяла от такого проявления эмоций. Она была уверена, что поступила верно, приняв предложение Акилы.
Но Кассандра легко переживала все это. Она наслаждалась свободой в новом доме, а занятость Акилы давала возможность для изучения Лайонкипа и для обдумывания того, что случилось по дороге в Кот. Она почти не видела Лукьена со дня приезда, но часто думала о нем. Верный слову, Бронзовый рыцарь не обмолвился об их отношениях с Акилой, за что Кассандра чувствовала себя благодарной. Несмотря на трагическую смерть Томаса, Акила встретил ее с сияющей улыбкой, и она знала: он не подозревает ее в неверности, даже не догадывается об ее греховных мечтах. Специально к ее прибытию Акила велел украсить городские ворота лентами и цветами и выстроить вдоль улиц белых лошадей. Канцлеры заполнили площадь, наперебой выказывая свое почтение. Играла музыка: пели сладкоголосые менестрели и детский хор, руководимый одноруким бароном Глассом, главой Дома Герцогов. Население Кота приложило все силы, чтобы приветствовать новую королеву. Кассандра просто растаяла от такого проявления эмоций. Она была уверена, что поступила верно, приняв предложение Акилы.