Страница:
Кубрик – самая нижняя жилая палуба на корабле; ниже её идёт трюм.
Купор – корабельный бочар.
Лаг – инструмент, имеющий вид сектора; служит для измерения пройденного расстояния. Устройство его основано на том, что при равномерном ходе по расстоянию, пройденному кораблём в минуту или в пол-, четверть минуты, можно судить о расстоянии, проходимом в час.
Лаг-линь (лаглинь) – линь, который привязывается к лагу.
Лагун – бак с кранами для питьевой воды.
Лебеза – инструмент для забивания конопатки в пазы.
Левентик (привести в левентик) – положение парусов по направлению ветра так, чтобы они полоскали.
Леер – туго натянутый трос, служащий для ограждения открытых мест; также прикрепляется к реям, для того чтобы привязывать к ним прямые паруса.
Линейный корабль – трехмачтовое военное судно, несущее от 80 до 120 пушек и предназначенное для боя в кильватерном строю.
Линь – тонкий пеньковый трос, менее 25 мм толщиной.
Лисель – дополнительный парус, который ставится сбоку прямых парусов на фок– и грот-мачтах при попутном ветре.
Лопарь (лопарь талей) – трос или конец, продёрнутый в блоки и образующий с ними тали.
Лот – прибор для измерения глубины воды с судна; в старину линь с грузом.
Лот-линь (лотлинь) – тонкий трос, к которому прикреплён лот.
Марлинь – линь, спущенный (свитый) из двух нитей.
Марс – площадка на мачте в месте соединения её со стеньгой; служит для разноски стень-вант, а также для работ по управлению парусами.
Марса – приставка, означающая принадлежность следующего за ней понятия к марселю или марса-рею.
Марса-рей – второй снизу рей, к которому привязывается марсель.
Марсафал (марса-фал) – снасть, которой поднимается марсель.
Марсель – второй снизу прямой парус, ставящийся между марса-реем и нижним реем.
Марсовой – работающий по расписанию на марсе.
Мушкель – деревянный молоток, применяемый при такелажных работах.
Нагель – болт с продолговатой фигурной головкой.
Найтов – перевязка тросом двух или более рангоутных деревьев или других предметов, а также соединение двух толстых тросов одним тонким.
Найтовить – связывать верёвкой, делать найтов.
Нактоуз – деревянный шкапчик, на котором установлен компас.
Нок – оконечность всякого горизонтального или почти горизонтального рангоутного дерева.
Обстенить паруса – положить паруса на стеньгу, т. е. поставить их так, чтобы ветер дул в переднюю их сторону и нажимал их на стеньги, дабы дать судну задний ход.
Огон – обнос снасти вокруг чего-либо петлёй.
Острога – копьё, которым бьют китов и крупных рыб.
Отваливать – отойти на судне или шлюпке от пристани или от борта судна.
Пакетбот – небольшое морское почтово-пассажирское судно.
Пассат – ветер с постоянным направлением, дующий от субтропической области к экватору. Сохраняет своё направление в течение целого года.
Перлинь – корабельный пеньковый трос толщиной от 100 до 150 мм по окружности.
Перты – верёвки под реями, служащие упором для ног при креплении парусов.
Планшир, планширь – 1) деревянные или металлические перила поверх судового леерного ограждения или фальшборта; 2) деревянный брус с гнёздами для уключин, идущий по бортам шлюпки и покрывающий верхние концы шпангоутов.
Подветренная сторона, подветра. – Если судно идёт правым галсом, то левая его сторона называется подветренной и обратно. Подветренный борт – противоположный тому, на который дует ветер.
Полубак – надстройка в носовой части палубы, идущая от форштевня.
Привести к ветру – взять курс относительно ветра, ближе к ветру, ближе к линии бейдевинда.
Рангоут – общее название всех деревянных приспособлений для несения парусов.
Рифы (брать рифы; зарифленный) – горизонтальный ряд продетых сквозь парус завязок, посредством которых можно уменьшить его поверхность.
Румб – 1) единица угловой меры, равная 1/32 окружности; 2) направление (от наблюдателя) на любой предмет или точку горизонта и угол между направлением любой из этих линий и меридианом, на котором находится наблюдатель.
Румпель – рычаг для поворачивания руля.
Руслень – площадка снаружи борта судна, на высоте верхней палубы; служит для отвода винта.
Рым – железное кольцо, вбиваемое в разных местах судна для закрепления за него снастей.
Рында, бить рынду – условный сигнал, который бьют в судовой колокол (рынду) во время тумана.
Рыскать – вилять то в одну, то в другую сторону.
Салинг – площадка на мачте в местах крепления рей.
Свайка – инструмент, заострённый на конце. Железная свайка используется для отделения прядей троса; деревянная применяется при шитьё парусов.
Свистать («Свистать всех наверх!»). – Команда на судах вызывается наверх свистком в дудки; таким же свистком сопровождается всякая работа.
Склянки – на флоте удары в колокол через получасовой промежуток времени; счёт начинается с полудня: 12.30 – один удар, 13.00 – два удара и т. д. до восьми, когда счёт начинается сначала. Название произошло от склянки песочных часов.
Слани – доски настила на дне шлюпки.
«Собачья вахта», «собака» – жаргон: полувахты от 16 до 18 и от 18 до 20. Полувахты были созданы для того, чтобы одно и то же лицо не стояло вахту в одно и то же время.
Сплеснитъ (сплеснивать) – соединить без узла два конца вместе, пропуская пряди одного в пряди другого.
Стаксель – косой парус, поднимаемый по лееру.
Стеньга – дерево, служащее продолжением мачты. Брам-стеньга – дерево, служащее продолжением стеньги.
Табанить («Табань!») – двигать вёсла в обратную сторону.
Такелаж – все снасти на судне. Делится на стоячий, который поддерживает рангоутное дерево, и бегучий, который служит для подъёма и разворачивания рангоутных деревьев с привязанными к ним парусами.
Тали – система тросов и блоков для подъёма тяжестей и натягивания снастей.
Тимберс – деревянный шпангоут.
Топ – верх, вершина вертикального рангоутного дерева, например мачты, стеньги.
Топенанты – снасти бегучего такелажа, служащие для поддержания рей, выстрелов.
Топ-краспицы – тонкие параллельные бруски на верхушке грот-мачты. На китобойце служат для стояния дозорного.
Траверз – направление, перпендикулярное к курсу судна. «Быть на траверзе» – быть на линии, перпендикулярной к судну.
Травить, вытравить – здесь: ослаблять, перепускать снасть.
Транец – плоский срез кормы шлюпки, яхты или другого судна.
Трисель – косой четырёхугольный парус, ставящийся позади мачты в дополнение к прямым парусам.
Трос – общее название всякой верёвки на корабле; толщина его измеряется по окружности.
Фал – снасть бегучего такелажа, служащая для подъёма на судах реев, парусов, сигнальных флагов и пр.
Фальшборт – обшивка борта судна выше верхней палубы.
Фок – самый нижний парус на передней фок-мачте.
Фок-мачта – первая, считая с носа, мачта.
Фор – слово, прибавляемое к наименованиям реев, парусов и такелажа, находящихся выше марса фок-мачты.
Фор-марс – марс на фок-мачте.
Фор-марсель – парус второго яруса на фок-мачте.
Форштевень – продолжение киля судна спереди, образующее нос корабля.
Фрегат – трехмачтовое парусное военное судно, имевшее одну закрытую батарею.
Шаланда – небольшое грузовое судно.
Швартов – канат для прикрепления судна к пристани, к другому судну и т. д.
Шканцы – часть верхней палубы от грот– до бизань-мачты или до начала кормовой части (юта).
Шкафут – средняя часть верхней палубы от фок-мачты до грот-мачты.
Шкив – колёсико в блоке с желобком для троса.
Шкипер – старое название капитана грузового судна.
Шкот – снасть бегучего такелажа, служащая для управления парусами или их растягивания по гику и рею.
Шлюп – судно больше брига, но меньше корвета.
Шлюпбалка – выдающаяся за борт судна балка для подъёма и спуска на воду шлюпок. Обычно устанавливаются две шлюпбалки – носовая и кормовая.
Шпангоуты – рёбра судна, к которым крепится обшивка. Придают судну поперечную крепость.
Шпигат – сквозное отверстие в борту или палубе судна для стока воды.
Шпиль – ворот в виде барабана, вращаемого на вертикальной оси. Применяется на судах для подъёма якоря, для тяги рыболовных сетей и других целей.
Штаг – снасть стоячего такелажа, поддерживающая рангоутные деревья – мачты, стеньги, бушприт и т. д. – спереди в диаметральной плоскости.
Штерт – тонкий короткий тросовый конец.
Шторм-трап (штормтрап) – верёвочный трап, свешиваемый за кормой судна.
Шхуна – парусное судно, имеющее не менее двух мачт и несущее на всех мачтах косые паруса.
Ют – кормовая часть верхней палубы, сзади бизань-мачты.
Герман Мелвилл родился в 1819 году в Нью-Йорке, в семье состоятельного коммерсанта. Когда Мелвиллу было двенадцать лет, его отец обанкротился и вскоре умер; благосостояние семьи рухнуло. В пятнадцать лет будущий писатель перестал посещать школу и, прослужив некоторое время клерком в банке, ушёл юнгой на корабле, отправлявшемся в Англию. Море очаровало его. Вернувшись в США, он перепробовал несколько профессий, не привязался ни к одной и в январе 1841 года ушёл снова в море, завербовавшись матросом на китобойное судно «Акушнет». После полуторагодичного плавания Мелвилл, воспользовавшись стоянкой китобойца у Маркизских островов, бежал на берег и прожил несколько месяцев среди полинезийских племён; затем он продолжил плавание на австралийском китобойном судне «Люси-Энн». На «Люси-Энн» он принял участие в бунте команды; бунтовщиков ссадили на Таити, где Мелвилл провёл целый год с небольшим перерывом, в течение которого он совершил новый китобойный рейс. После этого он поступил матросом на американский военный корабль «Соединённые Штаты» и, проплавав ещё год, осенью 1844 года возвратился на родину. Странствия Мелвилла продолжались четыре года. Он уехал мечтательным молодым горожанином, смутно недовольным окружающей действительностью, а вернулся бывалым моряком и путешественником, составившим себе мнение по многим важным вопросам современной жизни.
Молодой Мелвилл был матросом и китобоем, не отстававшим ни в силе ни в морской сноровке от своих сотоварищей, но он был особенным матросом и китобоем. В 35 главе «Моби Дика» Мелвилл иронически предупреждает капитанов и судовладельцев, чтобы они не брали в матросы бледных юношей с высоким лбом и запавшими глазами, которые идут в плавание не с мореходными правилами, а с платоновскими диалогами в голове, новейших Чайльд Гарольдов. Молодой моряк был начитан не хуже любого «книжного червя», проводящего свои дни в городской библиотеке, и жил литературными интересами современности. Вернувшись домой, Мелвилл немедленно обратился к литературной деятельности. В 1846 году он выпустил свою первую книгу «Тайпи», в которой рассказал о своей жизни у полинезийцев на Маркизских островах; в 1847 вышла вторая повесть – «Ому», посвящённая пребыванию Мелвилла на Таити. В обеих книгах он сравнивает жизнь отсталых племён с жизнью и обычаями цивилизованного общества по большей части к невыгоде для буржуазной цивилизации. В 1849 году Мелвилл выпускает две книги. В одной из них – «Рэдберн» – он рассказывает о своём первом морском рейсе; «Марди» начинается тоже как морское путешествие, но затем переходит в социально-фантастическую аллегорию и политическую сатиру. Жанр автобиографического повествования-хроники более не удовлетворяет Мелвилла, и он ищет новой, более драматичной и обобщённой формы художественного выражения.
Вышедшие книги дали Мелвиллу некоторую литературную известность в США. В 1849 году, совершив поездку в Европу, он убедился, что его книги читаются и в Англии. В это время у Мелвилла созревает замысел «Моби Дика», в котором он хочет соединить авантюрно-морскую тематику с мотивами социального и морального протеста. Вернувшись из Европы, он пишет завершающую его морской автобиографический цикл «Белую куртку», в которой обличает бесчеловечный режим, господствующий в американском военном флоте, а затем покидает Нью-Йорк и, уединившись с семьёй в деревенском домике в Питтсфильде, полностью уходит в работу над «Моби Диком». Работа над «Моби Диком» потребовала от Мелвилла огромного напряжения творческих сил. Книга вышла в свет в 1851 году.
С выходом «Моби Дика» в литературной и личной судьбе Мелвилла произошёл резкий перелом, весьма характерный для господствовавшего в США пренебрежения к духовной культуре вообще и к литературе в частности. «Моби Дик» не был принят литературной критикой и не получил успеха у читателей. От Мелвилла отвернулись. Мелвилл жил в Питтсфильде до 1863 года, продолжая писать и борясь с нуждой. Несколько книг, выпущенных им за эти годы, не восстановили его литературной репутации. В 1886 году, побуждаемый всё возраставшими материальными невзгодами, он поступил на службу в нью-йоркскую таможню. Оставшуюся часть своей жизни этот великий американский писатель прожил никому не известным таможенным чиновником. Когда Мелвилл умер в 1891 году, то был уже настолько забыт, что автор короткого некролога в «Нью-Йорк таймс» не сумел правильно написать его имя.
К середине столетия, когда такие коренные проблемы современной жизни, как углубляющееся классовое деление общества, эксплуатация неимущих, возрастающая власть капитала, привлекали к себе пристальное внимание английской, французской, русской литературы, американские писатели в подавляющем большинстве либо вовсе не видели противоречий капитализма, либо касались их неохотно, с большой робостью.
Реалистический социальный роман был слабо развит в США, не играл сколько-нибудь серьёзной общественной роли, на авансцене американской литературы господствовали романтики.
Десятки и сотни страниц в «Моби Дике» посвящены детальной классификации китов в Атлантическом и Тихом океанах, из которой Мелвилл полушутя, полувсерьез, извлекает некоторые социальные и моральные выводы, касающиеся жизни человека в современном мире. Однако он решительно не в силах дать даже самой приблизительной классификации китов и акул американского капитализма на Уолл-стрите и на Бродвее, из которой, без сомнения, сумел бы извлечь гораздо более существенные выводы по волнующему его вопросу.
И тем не менее, оставаясь в пределах морально-философских рассуждений и полуфантастических образов, Мелвилл во всех своих произведениях неустанно возвращается к социальному вопросу; основная, владеющая им моральная идея, это – отвращение ко всяческому социальному злу, жажда равенства и справедливости в отношениях человека к человеку.
Мелвилл не разделял предрассудков и иллюзий своих соотечественников по многим важнейшим социально-политическим вопросам.
В то время как большинство американцев считало буржуазную демократию в США непревзойдённым идеалом, Мелвилл видел в американской жизни тяжкие пороки и уже в своих первых книгах заявил, что полинезийские племена во многих отношениях счастливее граждан американской республики; что наблюдения над их жизнью позволили ему составить более оптимистическое представление о человеке, нежели всё, что он видел до сил пор у себя на родине.
Мелвилл не поклонялся буржуазной собственности и с большим увлечением рисовал «добрые нравы» племени тайпи, не знающего собственности на землю и плоды земли. В нарисованном им утопическом государстве Сирении в «Марди» не допускается, чтобы кто-нибудь из граждан голодал в то время как другие пируют. К американским плутократам Мелвилл испытывал сильнейшее отвращение и рекомендовал (в «Рэдберне») использовать череп капиталиста, как копилку, со щелью между зубами для опускания монет. Капиталистическое производство он считал отягчённой формой рабства и оставил незабываемую картину бесчеловечной эксплуатации женского труда на фабриках в Новой Англии.
Мелвилл высоко ценил, а кое в чём даже излишне переоценивал демократические завоевания американского народа, но он возражал против лицемерного замалчивания тёмных пятен американской жизни. Когда путешественники в «Марди» приезжают в государство «Вивенца» (Соединённые Штаты), жители Вивенцы встречают их взрывом бахвальства: «Да видели ли вы когда-либо подобную страну? Столь обширную и славную республику? Поглядите, какого мы все высокого роста! А ну, пощупайте-ка наши мускулы! Скажите теперь, разве мы не замечательный народ! Поглядите, какие у нас бороды!.. Поклянитесь, что другой такой страны нет на свете!..» Жители Вивенцы приглашают путешественников посетить Великий Храм Свободы, символ вольности их страны: «На башне храма был флагшток; когда мы подошли поближе, то увидели, как человек в ошейнике и с красными полосами рубцов на спине поднимал на флагштоке знамя; на знамени тоже были полосы». Мелвилл напоминает здесь своим соотечественникам о позорящем их страну рабовладении.
Мелвилл считал, что провозглашённые в американской конституции права на «свободу, равенство и стремление к счастью» должны быть обеспечены каждому, вне зависимости от его имущественного положения, расы и национальности. «Для меня вор, сидящий в тюрьме, не менее почтенен, чем генерал Джордж Вашингтон», – с вызовом писал он в годы создания «Моби Дика» своему другу, американскому писателю Готорну. Однако, по мере того как выяснялась неосуществимость его требований, Мелвилл всё более склонялся к скептическому и горькому взгляду на жизнь. Первые признаки пессимизма Мелвилла, его трагического взгляда на жизнь уже видны в «Моби Дике»; в дальнейшем они завладевают писателем и сочетаются с опустошающими его творчество мистическими исканиями.
Измаил, от лица которого ведётся повествование, молодой человек, разочарованный в жизни и сочетающий духовную любознательность со страстью к морю, уходит в плавание матросом на китобойце «Пекод». Вскоре после отплытия из порта выясняется, что рейс «Пекода» совсем непохож на обычные китобойные рейсы. Капитан «Пекода» Ахав потерял ногу в схватке с Белым Китом – Моби Диком. Теперь он вышел в море, чтобы отыскать Моби Дика и дать ему ответный решающий бой. Он заявляет команде, что намерен преследовать Белого Кита «и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели». Ничто не заставит его отказаться от погони. «Вот цель вашего плавания, люди! – кричит он в неистовой ярости. – Гоняться за Белым Китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан чёрной крови и не закачается на волнах его белая туша!» Захваченная яростной энергией капитана Ахава, команда клянётся в ненависти к Белому Киту, и Ахав прибивает к мачте золотой дублон, предназначенный тому, кто первым увидит Моби Дика.
«Пекод» идёт вокруг света, охотясь по пути на китов и подвергаясь всем опасностям китобойного промысла, но не теряя ни на минуту из виду своей конечной цели. Ахав искусно ведёт судно по основным китовым путям и опрашивает капитанов встречных китобойцев о Моби Дике. Встреча с Белым Китом происходит в «его владениях», поблизости от экватора, и сопровождается рядом зловещих примет, грозящих несчастьем. Бой с Моби Диком продолжается три дня и кончается разгромом «Пекода». Белый Кит разбивает вельботы, увлекает в морскую бездну Ахава и наконец топит корабль со всей командой. «Птицы с криком закружились над зияющим жерлом водоворота; угрюмый белый бурун ударил в его крутые стены, потом воронка сгладилась, и вот уже бесконечный саван моря снова колыхался кругом, как и пять тысяч лет тому назад».
В эпилоге сообщается, как рассказчик, единственный уцелевший из команды «Пекода», спасся от гибели, ухватившись за буй, и был подобран другим китобойцем.
Такова фактическая фабула «Моби Дика». Она подкреплена в романе множеством реальных и ярких сцен, рисующих быт и нравы китобоев: автор создаёт незабываемо яркие портреты капитана Ахава, Измаила, других членов команды; картины моря у Мелвилла принадлежат к сильнейшим в мировой литературе. И всё же содержание книги, морально философское и художественное, настолько далеко выходит за пределы её фактической фабулы, что неизбежно пробуждает множество новых вопросов.
Что это за Белый Кит, за которым нужно гоняться, не зная сна и отдыха, по океанам обоих полушарий? Почему поход «Пекода», летописцем и комментатором которого выступает рассказчик, окружён ореолом великой жизненной драмы? Почему капитан Ахав со своей отчаянной командой сражается с Белым Китом так, как сражаются за жизнь и свободу на последней баррикаде?
Одно лишь объяснение, что Моби Дик необычайно сильный и свирепый кит-альбинос, окружённый легендами суеверных моряков, а Ахав маниакально-мстительный старый моряк, желающий поквитаться со свирепым противником за свою потерянную ногу, – явно недостаточно при рассмотрении содержания романа во всём его объёме. К тому же Мелвилл не скрывает, что вкладывает в книгу смысл, выходящий за пределы её фактической фабулы.
Как уже было сказано, битва Ахава с Белым Китом во втором, романтико-символическом и фантастическом, плане книги означает борьбу человека с враждебными силами, закрывающими ему дорогу к свободе и счастью.
В период написания «Моби Дика» Мелвилл, невзирая на все свои разочарования, ещё глубоко верит в достоинство человека. «Человек в идеале так велик, так блистателен, человек это такое благородное, такое светлое существо, что всякое постыдное пятно на нём ближние неизменно торопятся прикрыть самыми дорогими своими одеждами», – говорит Измаил, приступая к описанию команды «Пекода». И далее: «А потому, если в дальнейшем я самым последним матросам, отступникам и отщепенцам припишу черты высокие, хотя и тёмные; если я оплету их трагической привлекательностью, если порой даже самый жалкий среди них и, может статься, самый униженный, будет вознесён на головокружительные вершины; если мне случится коснуться руки рабочего небесным лучом; если я раскину радугу над его гибельным закатом; тогда, вопреки всем смертным критикам, заступись за меня, о беспристрастный Дух Равенства…» (гл. 26, «Рыцари и оруженосцы»).
Мелвилл раскидывает свою романтическую радугу над разнонациональной, бесшабашной и бесстрашной командой «Пекода», и она знаменует для него человечество, принявшее на свои плечи тяжкий груз борьбы с угрожающим ему злом.
Зло воплощено в Белом Ките.
«Белый Кит плыл у него перед глазами, как бредовое воплощение всякого зла, какое снедает порой душу глубоко чувствующего человека, покуда не оставит его с половиной сердца и половиной лёгкого и живи, как хочешь», – говорит Измаил об Ахаве. И ещё: «Всё, что туманит разум и мучит, что подымает со дна муть вещей, все зловредные истины, всё, что рвёт жилы и сушит мозг, вся подспудная червоточина жизни и мысли; всё зло в представлении безумного Ахава стало видным и доступным для мести в облике Моби Дика. На белый горб кита обрушил он всю ярость, всю ненависть, испытываемую родом человеческим со времён Адама; и бил в него раскалённым ядром своего сердца, словно грудь его была боевой мортирой» (гл. 41, «Моби Дик»).
Купор – корабельный бочар.
Лаг – инструмент, имеющий вид сектора; служит для измерения пройденного расстояния. Устройство его основано на том, что при равномерном ходе по расстоянию, пройденному кораблём в минуту или в пол-, четверть минуты, можно судить о расстоянии, проходимом в час.
Лаг-линь (лаглинь) – линь, который привязывается к лагу.
Лагун – бак с кранами для питьевой воды.
Лебеза – инструмент для забивания конопатки в пазы.
Левентик (привести в левентик) – положение парусов по направлению ветра так, чтобы они полоскали.
Леер – туго натянутый трос, служащий для ограждения открытых мест; также прикрепляется к реям, для того чтобы привязывать к ним прямые паруса.
Линейный корабль – трехмачтовое военное судно, несущее от 80 до 120 пушек и предназначенное для боя в кильватерном строю.
Линь – тонкий пеньковый трос, менее 25 мм толщиной.
Лисель – дополнительный парус, который ставится сбоку прямых парусов на фок– и грот-мачтах при попутном ветре.
Лопарь (лопарь талей) – трос или конец, продёрнутый в блоки и образующий с ними тали.
Лот – прибор для измерения глубины воды с судна; в старину линь с грузом.
Лот-линь (лотлинь) – тонкий трос, к которому прикреплён лот.
Марлинь – линь, спущенный (свитый) из двух нитей.
Марс – площадка на мачте в месте соединения её со стеньгой; служит для разноски стень-вант, а также для работ по управлению парусами.
Марса – приставка, означающая принадлежность следующего за ней понятия к марселю или марса-рею.
Марса-рей – второй снизу рей, к которому привязывается марсель.
Марсафал (марса-фал) – снасть, которой поднимается марсель.
Марсель – второй снизу прямой парус, ставящийся между марса-реем и нижним реем.
Марсовой – работающий по расписанию на марсе.
Мушкель – деревянный молоток, применяемый при такелажных работах.
Нагель – болт с продолговатой фигурной головкой.
Найтов – перевязка тросом двух или более рангоутных деревьев или других предметов, а также соединение двух толстых тросов одним тонким.
Найтовить – связывать верёвкой, делать найтов.
Нактоуз – деревянный шкапчик, на котором установлен компас.
Нок – оконечность всякого горизонтального или почти горизонтального рангоутного дерева.
Обстенить паруса – положить паруса на стеньгу, т. е. поставить их так, чтобы ветер дул в переднюю их сторону и нажимал их на стеньги, дабы дать судну задний ход.
Огон – обнос снасти вокруг чего-либо петлёй.
Острога – копьё, которым бьют китов и крупных рыб.
Отваливать – отойти на судне или шлюпке от пристани или от борта судна.
Пакетбот – небольшое морское почтово-пассажирское судно.
Пассат – ветер с постоянным направлением, дующий от субтропической области к экватору. Сохраняет своё направление в течение целого года.
Перлинь – корабельный пеньковый трос толщиной от 100 до 150 мм по окружности.
Перты – верёвки под реями, служащие упором для ног при креплении парусов.
Планшир, планширь – 1) деревянные или металлические перила поверх судового леерного ограждения или фальшборта; 2) деревянный брус с гнёздами для уключин, идущий по бортам шлюпки и покрывающий верхние концы шпангоутов.
Подветренная сторона, подветра. – Если судно идёт правым галсом, то левая его сторона называется подветренной и обратно. Подветренный борт – противоположный тому, на который дует ветер.
Полубак – надстройка в носовой части палубы, идущая от форштевня.
Привести к ветру – взять курс относительно ветра, ближе к ветру, ближе к линии бейдевинда.
Рангоут – общее название всех деревянных приспособлений для несения парусов.
Рифы (брать рифы; зарифленный) – горизонтальный ряд продетых сквозь парус завязок, посредством которых можно уменьшить его поверхность.
Румб – 1) единица угловой меры, равная 1/32 окружности; 2) направление (от наблюдателя) на любой предмет или точку горизонта и угол между направлением любой из этих линий и меридианом, на котором находится наблюдатель.
Румпель – рычаг для поворачивания руля.
Руслень – площадка снаружи борта судна, на высоте верхней палубы; служит для отвода винта.
Рым – железное кольцо, вбиваемое в разных местах судна для закрепления за него снастей.
Рында, бить рынду – условный сигнал, который бьют в судовой колокол (рынду) во время тумана.
Рыскать – вилять то в одну, то в другую сторону.
Салинг – площадка на мачте в местах крепления рей.
Свайка – инструмент, заострённый на конце. Железная свайка используется для отделения прядей троса; деревянная применяется при шитьё парусов.
Свистать («Свистать всех наверх!»). – Команда на судах вызывается наверх свистком в дудки; таким же свистком сопровождается всякая работа.
Склянки – на флоте удары в колокол через получасовой промежуток времени; счёт начинается с полудня: 12.30 – один удар, 13.00 – два удара и т. д. до восьми, когда счёт начинается сначала. Название произошло от склянки песочных часов.
Слани – доски настила на дне шлюпки.
«Собачья вахта», «собака» – жаргон: полувахты от 16 до 18 и от 18 до 20. Полувахты были созданы для того, чтобы одно и то же лицо не стояло вахту в одно и то же время.
Сплеснитъ (сплеснивать) – соединить без узла два конца вместе, пропуская пряди одного в пряди другого.
Стаксель – косой парус, поднимаемый по лееру.
Стеньга – дерево, служащее продолжением мачты. Брам-стеньга – дерево, служащее продолжением стеньги.
Табанить («Табань!») – двигать вёсла в обратную сторону.
Такелаж – все снасти на судне. Делится на стоячий, который поддерживает рангоутное дерево, и бегучий, который служит для подъёма и разворачивания рангоутных деревьев с привязанными к ним парусами.
Тали – система тросов и блоков для подъёма тяжестей и натягивания снастей.
Тимберс – деревянный шпангоут.
Топ – верх, вершина вертикального рангоутного дерева, например мачты, стеньги.
Топенанты – снасти бегучего такелажа, служащие для поддержания рей, выстрелов.
Топ-краспицы – тонкие параллельные бруски на верхушке грот-мачты. На китобойце служат для стояния дозорного.
Траверз – направление, перпендикулярное к курсу судна. «Быть на траверзе» – быть на линии, перпендикулярной к судну.
Травить, вытравить – здесь: ослаблять, перепускать снасть.
Транец – плоский срез кормы шлюпки, яхты или другого судна.
Трисель – косой четырёхугольный парус, ставящийся позади мачты в дополнение к прямым парусам.
Трос – общее название всякой верёвки на корабле; толщина его измеряется по окружности.
Фал – снасть бегучего такелажа, служащая для подъёма на судах реев, парусов, сигнальных флагов и пр.
Фальшборт – обшивка борта судна выше верхней палубы.
Фок – самый нижний парус на передней фок-мачте.
Фок-мачта – первая, считая с носа, мачта.
Фор – слово, прибавляемое к наименованиям реев, парусов и такелажа, находящихся выше марса фок-мачты.
Фор-марс – марс на фок-мачте.
Фор-марсель – парус второго яруса на фок-мачте.
Форштевень – продолжение киля судна спереди, образующее нос корабля.
Фрегат – трехмачтовое парусное военное судно, имевшее одну закрытую батарею.
Шаланда – небольшое грузовое судно.
Швартов – канат для прикрепления судна к пристани, к другому судну и т. д.
Шканцы – часть верхней палубы от грот– до бизань-мачты или до начала кормовой части (юта).
Шкафут – средняя часть верхней палубы от фок-мачты до грот-мачты.
Шкив – колёсико в блоке с желобком для троса.
Шкипер – старое название капитана грузового судна.
Шкот – снасть бегучего такелажа, служащая для управления парусами или их растягивания по гику и рею.
Шлюп – судно больше брига, но меньше корвета.
Шлюпбалка – выдающаяся за борт судна балка для подъёма и спуска на воду шлюпок. Обычно устанавливаются две шлюпбалки – носовая и кормовая.
Шпангоуты – рёбра судна, к которым крепится обшивка. Придают судну поперечную крепость.
Шпигат – сквозное отверстие в борту или палубе судна для стока воды.
Шпиль – ворот в виде барабана, вращаемого на вертикальной оси. Применяется на судах для подъёма якоря, для тяги рыболовных сетей и других целей.
Штаг – снасть стоячего такелажа, поддерживающая рангоутные деревья – мачты, стеньги, бушприт и т. д. – спереди в диаметральной плоскости.
Штерт – тонкий короткий тросовый конец.
Шторм-трап (штормтрап) – верёвочный трап, свешиваемый за кормой судна.
Шхуна – парусное судно, имеющее не менее двух мачт и несущее на всех мачтах косые паруса.
Ют – кормовая часть верхней палубы, сзади бизань-мачты.
Перевод английских мер в метрические
Акр – 0,405 га
Арпан – 307,71 га.
Дюйм – 2,54 см
Фут – 0,305 м
Ярд – 0,915 м
Сажень морская – 1,83 м
Миля морская – 1,85 км
Лига морская – 5,56 км.
Унция – 29,8 г
Фунт – 453,6 г
Пинта – 0,568 л
Кварта американская – 0,946 л
Галлон – 4,55 л
Баррель («бочка») – мера вместимости и объёма жидких и сыпучих тел в различных странах – от 115 до 164 л.
Арпан – 307,71 га.
Дюйм – 2,54 см
Фут – 0,305 м
Ярд – 0,915 м
Сажень морская – 1,83 м
Миля морская – 1,85 км
Лига морская – 5,56 км.
Унция – 29,8 г
Фунт – 453,6 г
Пинта – 0,568 л
Кварта американская – 0,946 л
Галлон – 4,55 л
Баррель («бочка») – мера вместимости и объёма жидких и сыпучих тел в различных странах – от 115 до 164 л.
Критика
Герман Мелвилл и его «Моби Дик»
Предисловие к роману «Моби Дик, или Белый Кит»
Книга американского писателя Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит» принадлежит к наиболее выдающимся и удивительным произведениям романтической литературы XIX века. Перевернув последнюю страницу «Моби Дика», редкий читатель не призадумается, поражённый скорбью, страстью, яростной энергией, вложенной в это полуреальное, полуфантастическое повествование об охоте на Белого Кита. Разгадка глубокого впечатления, которое производит книга, в том, что битва капитана Ахава с Белым Китом связана по замыслу автора с коренными интересами человеческой жизни в целом. Погоня за Белым Китом в «Моби Дике» имеет все черты доподлинной морской охоты; она написана профессионалом-китобоем и великим маринистом, знатоком и певцом моря. В то же время, это – поединок человеческого интеллекта и воли с олицетворёнными в романтическом символе злыми и косными силами, препятствующими людям в их поисках истины и справедливости. Разделять и рассматривать порознь две стороны, два плана книги – реальное повествование и романтическую символику – трудно, а порою и невозможно; они спаяны единым поэтическим замыслом.Герман Мелвилл родился в 1819 году в Нью-Йорке, в семье состоятельного коммерсанта. Когда Мелвиллу было двенадцать лет, его отец обанкротился и вскоре умер; благосостояние семьи рухнуло. В пятнадцать лет будущий писатель перестал посещать школу и, прослужив некоторое время клерком в банке, ушёл юнгой на корабле, отправлявшемся в Англию. Море очаровало его. Вернувшись в США, он перепробовал несколько профессий, не привязался ни к одной и в январе 1841 года ушёл снова в море, завербовавшись матросом на китобойное судно «Акушнет». После полуторагодичного плавания Мелвилл, воспользовавшись стоянкой китобойца у Маркизских островов, бежал на берег и прожил несколько месяцев среди полинезийских племён; затем он продолжил плавание на австралийском китобойном судне «Люси-Энн». На «Люси-Энн» он принял участие в бунте команды; бунтовщиков ссадили на Таити, где Мелвилл провёл целый год с небольшим перерывом, в течение которого он совершил новый китобойный рейс. После этого он поступил матросом на американский военный корабль «Соединённые Штаты» и, проплавав ещё год, осенью 1844 года возвратился на родину. Странствия Мелвилла продолжались четыре года. Он уехал мечтательным молодым горожанином, смутно недовольным окружающей действительностью, а вернулся бывалым моряком и путешественником, составившим себе мнение по многим важным вопросам современной жизни.
Молодой Мелвилл был матросом и китобоем, не отстававшим ни в силе ни в морской сноровке от своих сотоварищей, но он был особенным матросом и китобоем. В 35 главе «Моби Дика» Мелвилл иронически предупреждает капитанов и судовладельцев, чтобы они не брали в матросы бледных юношей с высоким лбом и запавшими глазами, которые идут в плавание не с мореходными правилами, а с платоновскими диалогами в голове, новейших Чайльд Гарольдов. Молодой моряк был начитан не хуже любого «книжного червя», проводящего свои дни в городской библиотеке, и жил литературными интересами современности. Вернувшись домой, Мелвилл немедленно обратился к литературной деятельности. В 1846 году он выпустил свою первую книгу «Тайпи», в которой рассказал о своей жизни у полинезийцев на Маркизских островах; в 1847 вышла вторая повесть – «Ому», посвящённая пребыванию Мелвилла на Таити. В обеих книгах он сравнивает жизнь отсталых племён с жизнью и обычаями цивилизованного общества по большей части к невыгоде для буржуазной цивилизации. В 1849 году Мелвилл выпускает две книги. В одной из них – «Рэдберн» – он рассказывает о своём первом морском рейсе; «Марди» начинается тоже как морское путешествие, но затем переходит в социально-фантастическую аллегорию и политическую сатиру. Жанр автобиографического повествования-хроники более не удовлетворяет Мелвилла, и он ищет новой, более драматичной и обобщённой формы художественного выражения.
Вышедшие книги дали Мелвиллу некоторую литературную известность в США. В 1849 году, совершив поездку в Европу, он убедился, что его книги читаются и в Англии. В это время у Мелвилла созревает замысел «Моби Дика», в котором он хочет соединить авантюрно-морскую тематику с мотивами социального и морального протеста. Вернувшись из Европы, он пишет завершающую его морской автобиографический цикл «Белую куртку», в которой обличает бесчеловечный режим, господствующий в американском военном флоте, а затем покидает Нью-Йорк и, уединившись с семьёй в деревенском домике в Питтсфильде, полностью уходит в работу над «Моби Диком». Работа над «Моби Диком» потребовала от Мелвилла огромного напряжения творческих сил. Книга вышла в свет в 1851 году.
С выходом «Моби Дика» в литературной и личной судьбе Мелвилла произошёл резкий перелом, весьма характерный для господствовавшего в США пренебрежения к духовной культуре вообще и к литературе в частности. «Моби Дик» не был принят литературной критикой и не получил успеха у читателей. От Мелвилла отвернулись. Мелвилл жил в Питтсфильде до 1863 года, продолжая писать и борясь с нуждой. Несколько книг, выпущенных им за эти годы, не восстановили его литературной репутации. В 1886 году, побуждаемый всё возраставшими материальными невзгодами, он поступил на службу в нью-йоркскую таможню. Оставшуюся часть своей жизни этот великий американский писатель прожил никому не известным таможенным чиновником. Когда Мелвилл умер в 1891 году, то был уже настолько забыт, что автор короткого некролога в «Нью-Йорк таймс» не сумел правильно написать его имя.
* * *
В силу многих экономических и социальных причин, определивших развитие американской культуры в XIX веке, американская литература не имела своего Бальзака, который произвёл бы со скальпелем в руке анатомическое изучение буржуазного общества в США.К середине столетия, когда такие коренные проблемы современной жизни, как углубляющееся классовое деление общества, эксплуатация неимущих, возрастающая власть капитала, привлекали к себе пристальное внимание английской, французской, русской литературы, американские писатели в подавляющем большинстве либо вовсе не видели противоречий капитализма, либо касались их неохотно, с большой робостью.
Реалистический социальный роман был слабо развит в США, не играл сколько-нибудь серьёзной общественной роли, на авансцене американской литературы господствовали романтики.
Десятки и сотни страниц в «Моби Дике» посвящены детальной классификации китов в Атлантическом и Тихом океанах, из которой Мелвилл полушутя, полувсерьез, извлекает некоторые социальные и моральные выводы, касающиеся жизни человека в современном мире. Однако он решительно не в силах дать даже самой приблизительной классификации китов и акул американского капитализма на Уолл-стрите и на Бродвее, из которой, без сомнения, сумел бы извлечь гораздо более существенные выводы по волнующему его вопросу.
И тем не менее, оставаясь в пределах морально-философских рассуждений и полуфантастических образов, Мелвилл во всех своих произведениях неустанно возвращается к социальному вопросу; основная, владеющая им моральная идея, это – отвращение ко всяческому социальному злу, жажда равенства и справедливости в отношениях человека к человеку.
Мелвилл не разделял предрассудков и иллюзий своих соотечественников по многим важнейшим социально-политическим вопросам.
В то время как большинство американцев считало буржуазную демократию в США непревзойдённым идеалом, Мелвилл видел в американской жизни тяжкие пороки и уже в своих первых книгах заявил, что полинезийские племена во многих отношениях счастливее граждан американской республики; что наблюдения над их жизнью позволили ему составить более оптимистическое представление о человеке, нежели всё, что он видел до сил пор у себя на родине.
Мелвилл не поклонялся буржуазной собственности и с большим увлечением рисовал «добрые нравы» племени тайпи, не знающего собственности на землю и плоды земли. В нарисованном им утопическом государстве Сирении в «Марди» не допускается, чтобы кто-нибудь из граждан голодал в то время как другие пируют. К американским плутократам Мелвилл испытывал сильнейшее отвращение и рекомендовал (в «Рэдберне») использовать череп капиталиста, как копилку, со щелью между зубами для опускания монет. Капиталистическое производство он считал отягчённой формой рабства и оставил незабываемую картину бесчеловечной эксплуатации женского труда на фабриках в Новой Англии.
Мелвилл высоко ценил, а кое в чём даже излишне переоценивал демократические завоевания американского народа, но он возражал против лицемерного замалчивания тёмных пятен американской жизни. Когда путешественники в «Марди» приезжают в государство «Вивенца» (Соединённые Штаты), жители Вивенцы встречают их взрывом бахвальства: «Да видели ли вы когда-либо подобную страну? Столь обширную и славную республику? Поглядите, какого мы все высокого роста! А ну, пощупайте-ка наши мускулы! Скажите теперь, разве мы не замечательный народ! Поглядите, какие у нас бороды!.. Поклянитесь, что другой такой страны нет на свете!..» Жители Вивенцы приглашают путешественников посетить Великий Храм Свободы, символ вольности их страны: «На башне храма был флагшток; когда мы подошли поближе, то увидели, как человек в ошейнике и с красными полосами рубцов на спине поднимал на флагштоке знамя; на знамени тоже были полосы». Мелвилл напоминает здесь своим соотечественникам о позорящем их страну рабовладении.
Мелвилл считал, что провозглашённые в американской конституции права на «свободу, равенство и стремление к счастью» должны быть обеспечены каждому, вне зависимости от его имущественного положения, расы и национальности. «Для меня вор, сидящий в тюрьме, не менее почтенен, чем генерал Джордж Вашингтон», – с вызовом писал он в годы создания «Моби Дика» своему другу, американскому писателю Готорну. Однако, по мере того как выяснялась неосуществимость его требований, Мелвилл всё более склонялся к скептическому и горькому взгляду на жизнь. Первые признаки пессимизма Мелвилла, его трагического взгляда на жизнь уже видны в «Моби Дике»; в дальнейшем они завладевают писателем и сочетаются с опустошающими его творчество мистическими исканиями.
* * *
Какова фабула книги Мелвилла? Что происходит на протяжении ста тридцати пяти глав «Моби Дика»?Измаил, от лица которого ведётся повествование, молодой человек, разочарованный в жизни и сочетающий духовную любознательность со страстью к морю, уходит в плавание матросом на китобойце «Пекод». Вскоре после отплытия из порта выясняется, что рейс «Пекода» совсем непохож на обычные китобойные рейсы. Капитан «Пекода» Ахав потерял ногу в схватке с Белым Китом – Моби Диком. Теперь он вышел в море, чтобы отыскать Моби Дика и дать ему ответный решающий бой. Он заявляет команде, что намерен преследовать Белого Кита «и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели». Ничто не заставит его отказаться от погони. «Вот цель вашего плавания, люди! – кричит он в неистовой ярости. – Гоняться за Белым Китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан чёрной крови и не закачается на волнах его белая туша!» Захваченная яростной энергией капитана Ахава, команда клянётся в ненависти к Белому Киту, и Ахав прибивает к мачте золотой дублон, предназначенный тому, кто первым увидит Моби Дика.
«Пекод» идёт вокруг света, охотясь по пути на китов и подвергаясь всем опасностям китобойного промысла, но не теряя ни на минуту из виду своей конечной цели. Ахав искусно ведёт судно по основным китовым путям и опрашивает капитанов встречных китобойцев о Моби Дике. Встреча с Белым Китом происходит в «его владениях», поблизости от экватора, и сопровождается рядом зловещих примет, грозящих несчастьем. Бой с Моби Диком продолжается три дня и кончается разгромом «Пекода». Белый Кит разбивает вельботы, увлекает в морскую бездну Ахава и наконец топит корабль со всей командой. «Птицы с криком закружились над зияющим жерлом водоворота; угрюмый белый бурун ударил в его крутые стены, потом воронка сгладилась, и вот уже бесконечный саван моря снова колыхался кругом, как и пять тысяч лет тому назад».
В эпилоге сообщается, как рассказчик, единственный уцелевший из команды «Пекода», спасся от гибели, ухватившись за буй, и был подобран другим китобойцем.
Такова фактическая фабула «Моби Дика». Она подкреплена в романе множеством реальных и ярких сцен, рисующих быт и нравы китобоев: автор создаёт незабываемо яркие портреты капитана Ахава, Измаила, других членов команды; картины моря у Мелвилла принадлежат к сильнейшим в мировой литературе. И всё же содержание книги, морально философское и художественное, настолько далеко выходит за пределы её фактической фабулы, что неизбежно пробуждает множество новых вопросов.
Что это за Белый Кит, за которым нужно гоняться, не зная сна и отдыха, по океанам обоих полушарий? Почему поход «Пекода», летописцем и комментатором которого выступает рассказчик, окружён ореолом великой жизненной драмы? Почему капитан Ахав со своей отчаянной командой сражается с Белым Китом так, как сражаются за жизнь и свободу на последней баррикаде?
Одно лишь объяснение, что Моби Дик необычайно сильный и свирепый кит-альбинос, окружённый легендами суеверных моряков, а Ахав маниакально-мстительный старый моряк, желающий поквитаться со свирепым противником за свою потерянную ногу, – явно недостаточно при рассмотрении содержания романа во всём его объёме. К тому же Мелвилл не скрывает, что вкладывает в книгу смысл, выходящий за пределы её фактической фабулы.
Как уже было сказано, битва Ахава с Белым Китом во втором, романтико-символическом и фантастическом, плане книги означает борьбу человека с враждебными силами, закрывающими ему дорогу к свободе и счастью.
В период написания «Моби Дика» Мелвилл, невзирая на все свои разочарования, ещё глубоко верит в достоинство человека. «Человек в идеале так велик, так блистателен, человек это такое благородное, такое светлое существо, что всякое постыдное пятно на нём ближние неизменно торопятся прикрыть самыми дорогими своими одеждами», – говорит Измаил, приступая к описанию команды «Пекода». И далее: «А потому, если в дальнейшем я самым последним матросам, отступникам и отщепенцам припишу черты высокие, хотя и тёмные; если я оплету их трагической привлекательностью, если порой даже самый жалкий среди них и, может статься, самый униженный, будет вознесён на головокружительные вершины; если мне случится коснуться руки рабочего небесным лучом; если я раскину радугу над его гибельным закатом; тогда, вопреки всем смертным критикам, заступись за меня, о беспристрастный Дух Равенства…» (гл. 26, «Рыцари и оруженосцы»).
Мелвилл раскидывает свою романтическую радугу над разнонациональной, бесшабашной и бесстрашной командой «Пекода», и она знаменует для него человечество, принявшее на свои плечи тяжкий груз борьбы с угрожающим ему злом.
Зло воплощено в Белом Ките.
«Белый Кит плыл у него перед глазами, как бредовое воплощение всякого зла, какое снедает порой душу глубоко чувствующего человека, покуда не оставит его с половиной сердца и половиной лёгкого и живи, как хочешь», – говорит Измаил об Ахаве. И ещё: «Всё, что туманит разум и мучит, что подымает со дна муть вещей, все зловредные истины, всё, что рвёт жилы и сушит мозг, вся подспудная червоточина жизни и мысли; всё зло в представлении безумного Ахава стало видным и доступным для мести в облике Моби Дика. На белый горб кита обрушил он всю ярость, всю ненависть, испытываемую родом человеческим со времён Адама; и бил в него раскалённым ядром своего сердца, словно грудь его была боевой мортирой» (гл. 41, «Моби Дик»).