Страница:
— Как трогательно! Я сейчас заплачу, — всхлипнул Флойд.
Марк состроил свирепую рожу и отвесил ему здоровенную затрещину. Ирландец сразу умолк и больше не возникал до конца пути.
А путь их лежал через лес, к логову Зеленой Макло — туда, куда собиралась вести их Флориана.
До корабля они добрались около полудня. От прошедшей накануне грозы не осталось и следа. Небо совершенно очистилось от туч, солнце сияло и пекло как прежде. Глорки неизменно следовали за своим богом, а Флориану сопровождало около дюжины крылатых добби.
Странный корабль поразил Охотников необычностью своей формы.
— Ух ты! — воскликнул Флойд. — Летающая тарелка! А я полагал, что они существуют лишь в воображении писателей-фантастов.
— Это не земной корабль, — уверенно сказал Стюарт.
— Тогда откуда он? — удивленно спросил Джералд.
— Остается лишь произнести сакраментальные слова: мы не одни во Вселенной, — заключил Флойд.
— Думаю, Флойд прав, — кивнул Стюарт. — Этот корабль принадлежит иной цивилизации. Осмотрим его, не будем терять времени.
Охотники взобрались на бывший алтарь Зеленой Макло и проникли внутрь таинственного корабля через открытый люк. Взорам их открылось столь удивительное зрелище, что они забыли даже о Флориане, которая осталась внизу.
Девушка тем временем, нисколько не обиженная отсутствием внимания со стороны мужчин — она прекрасно понимала, что сейчас им не до нее — принялась за приготовление пищи. В лесу невозможно было умереть от голода, если у тебя есть быстрые ноги, умелые руки, чуткие уши и острые глаза, и девушка знала это. Отправив своих крылатых помощников на поиски мелкой дичи, она набрала с десяток крупных сочных плодов, прекрасно утоляющих жажду, а когда добби вернулись с добычей, одной ей известным способом разожгла костер, быстро обработала тушки похожих на земных зайцев зверьков, насадила их на тут же изготовленные из веток вертела и принялась обжаривать мясо на огне. Божественные ароматы вскоре поплыли над землей и потянулись к люку корабля. Первым учуял запах Флойд. В животе у него заурчало так громко и настойчиво, что дальнейшее исследование чужого корабля стало для него абсолютно невозможным.
— Все, с меня хватит, — решительно заявил он. — Если я сейчас чего-нибудь не съем, мой желудок сожрет меня самого. Я покидаю вас, господа.
Он двинулся к выходу, но уже у люка его обогнал Джералд, а сзади донеслось голодное сопение Коротышки Марка.
Четверо Охотников жадно набросились на еду. Глядя на них, Флориана молча улыбалась. Ей было хорошо с этими людьми, хорошо и спокойно.
Глорки, как и прежде, сидели вокруг священной поляны в безмолвном оцепенении.
Несколько часов, потраченные Охотниками на обследование корабля, дали значительные результаты. Бывшие владельцы корабля явно принадлежали к гуманоидной расе, уровень развития которой немногим превосходил нынешний земной. Крис Стюарт и его друзья пришли к выводу, что разобраться с системами «летающей тарелки» им, по всей видимости, удастся, но на это уйдет немало времени. Корабль был цел и невредим, хотя и стоял здесь, на каменном пьедестале, уже очень давно, может быть, не одну сотню лет.
— Одного не пойму, — сказал Марк, с аппетитом уплетая сочное мясо, — куда подевались хозяева? Почему они покинули совершенно исправный корабль и бесследно исчезли?
— Скорее всего, — отозвался Стюарт, — они попали в лапы к Зеленой Макло или одного из ее предков. Недаром же она обосновалась здесь.
— Разумно, — согласился Марк.
— Бога ради, Марк, отпусти ты свой трехглазый зоопарк, — взмолился Флойд. — Нет сил смотреть, как они, бедные, страдают от голода.
— А ведь ты прав, малыш, о них я как-то не подумал. Пускай травку пощиплют, бедолаги.
— Боги и монархи всегда отличались бесчувственностью к своим подданным, — проворчал Джералд. — Им ли до тех, кто пресмыкается во прахе?
— Молчи, смерд, и почитай за честь трапезничать за одним столом с зеленым богом благословенной Альпы Карантэн, — с нарочитой суровостью проговорил Марк.
Оставив друзей, он обошел круг глорков и серией замысловатых жестов велел им покинуть священную поляну. Глорки молча повиновались и бесшумно растворились в лесной чаще. Эти удивительные существа обладали поразительной способностью передвигаться без малейшего шума.
— Наконец-то мы одни, — облегченно вздохнул Марк, снова усаживаясь у костра и высматривая кусок пожирнее. — Честно говоря, их вечное присутствие мне уже порядком надоело. Все время заглядывают тебе в рот, следят за каждым твоим жестом. Нет, что ни говори, быть богом — удел избранных. Я в боги не гожусь.
— Как тебе удается управляться с ними? — спросил Стюарт. — Они понимают тебя с полужеста.
Марк пожал плечами.
— Сам не знаю. Я воспроизвожу жесты, которые внезапно приходят на ум, и они повинуются. Вот и все. — Он повернулся к девушке, внимательно слушавшей его. — Флориана, ты прекрасная повариха. Тебе просто цены нет, красавица. В который уже раз ты спасаешь нам жизнь, на этот раз от голодной смерти. Позволь мне молиться на тебя, как на свою богиню.
— Конфуз получается, дружище Марк, — покачал головой Джералд. — Богам не пристало молиться, ибо они сами — объект молитвы.
— Иди ты к дьяволу, — внезапно разозлился Марк. — Вечно ты лезешь ко мне со своими дурацкими шуточками.
Джералд обиженно прикусил язык.
Покончив с обильной трапезой, Охотники вновь поднялись на корабль. На этот раз девушка изъявила желание идти с ними. Осмотр закончился лишь с заходом солнца.
— Удивительная тарелочка, — подытожил Флойд, спускаясь на землю вслед за Марком и Флорианой. — И все-таки что-то подсказывает мне, что она взлетит. Но как это произойдет, хоть убей, ума не приложу.
Целую неделю продолжались работы на таинственном корабле. Шаг за шагом продвигались Охотники к заветной цели, с каждым днем постигая все новые и новые секреты неведомых пришельцев. Корабль неохотно раскрывал свои тайны, но людям помогало то, что в общем и целом системы «тарелочки» мало чем отличались от аналогичных систем земных кораблей. Разум пришельцев и землян развивался в едином русле. Немалую роль сыграл и богатый опыт Охотников — каждый из них знал космическую технику как свои пять пальцев. Но многое, очень многое осталось для них непонятным и нераскрытым.
Спустя неделю Крис Стюарт решительно заявил:
— Все, корабль готов к старту. Надеюсь, все пройдет благополучно. Будем рисковать?
— Будем рисковать, — кивнул Джералд. — Иного пути у нас нет.
В тот день Марк был мрачен и неразговорчив. Приготовления к отлету, казалось, вовсе не интересовали его. Он сидел у подножия алтаря и угрюмо смотрел в землю.
Флойд подошел к нему и участливо заглянул в глаза.
— Что с тобой, Марк? Что-нибудь не так?
Марк поднял на друга глаза, переполненные тоской и печалью.
— Она не летит с нами, Флойд. Флориана остается.
Флойд долго молчал, потом положил руку на плечо боксеру и мягко произнес :
— Все правильно, старина. Здесь ее дом. Она родилась на этой земле.
— Но она погибнет одна!
— Нет, Марк, — твердо сказал Флойд. — Она сильная девушка. И потом, она остается здесь не одна. Посмотри, у нее появились новые друзья.
Всю эту неделю девушка ни на шаг не отходила от Марка, сопровождая его повсюду и помогая во всем, но последние два дня она стала предпочитать ему общество глорков и своих крылатых друзей. Глорки не уходили, с любопытством дикарей наблюдая за действиями цивилизованных людей, сотни их были рассеяны по примыкающему к священной поляне лесу. Вели себя миролюбиво, не проявляя враждебности, долгими часами выстаивая на краю поляны (ближе они подойти не решались — поляна и алтарь все еще оставались для них табу) и размеренно хлопали лапами по гладким животам.
Девушка нисколько не боялась их и вскоре нашла с ними общий язык. Вековые предрассудки ее предков более не тяготели над ней — глорки стали ее друзьями. Эти странные существа с примитивным разумом откликнулись на теплоту ее сердца, а ее ласковый голос, которым она созывала их, отныне звучал в их ушах волшебной музыкой.
— Они добрые и милые, — как-то сказала она Марку, — и совсем не страшные. Они одиноки, им нужен верный и надежный друг.
А за день до предполагаемого старта она исчезла и вернулась только к вечеру. Весь день Марк не находил себе места и вздохнул с облегчением, когда она наконец показалась среди деревьев, чьи длинные тени уже легли на предвечернюю землю.
— Куда ты ходила, Флориана? — с тревогой спросил он.
— Крокки был моим другом, — ответила девушка, твердо смотря в глаза Марку. — Я похоронила его.
Марк кивнул и больше вопросов не задавал. И вот теперь, сидя у каменного алтаря рядом с Флойдом, Марк с грустью смотрел, как девушка, окруженная обезьяноподобными существами, что-то усердно втолковывает им с помощью жестов. Глорки, застыв возле нее и боясь даже шелохнуться, с благоговением внимали ей и силились понять незатейливую жестикуляцию Флорианы. С дюжину добби сидели в ветвях над их головами и ревниво оберегали свою хозяйку.
— Ты прав, малыш, — тихо сказал он, — она здесь у себя дома. А я, дурак, решил было, что она полетит со мной!
— Не грусти, дружище. Она сделала выбор, но знай, Марк, выбор дался ей нелегко.
— Ты думаешь, Флойд? — с надеждой спросил боксер.
Флойд кивнул.
— Уверен, Марк. Я видел, как она на тебя смотрит. Поверь, ты для нее больше, чем просто чужеземец.
— Спасибо, малыш.
В ту же ночь необычный корабль стартовал с Альпы Карантэн. Яркое пламя, рвущееся из его дюз, расплавило каменный монолит. Священный алтарь Зеленой Макло перестал существовать.
Глорки тоскливо выли, трепетными взглядами провожая своего бога, уносящегося в неизведанные просторы Космоса. Окруженная своими новыми друзьями, Флориана печально смотрела в небо и тихо плакала. Теперь она могла дать волю слезам. На сердце ее было тоскливо и одиноко.
В темном ночном небе, усеянном чужими звездами, медленно кружили крылатые добби…
Часть четвертая
Глава тридцать седьмая
Марк состроил свирепую рожу и отвесил ему здоровенную затрещину. Ирландец сразу умолк и больше не возникал до конца пути.
А путь их лежал через лес, к логову Зеленой Макло — туда, куда собиралась вести их Флориана.
До корабля они добрались около полудня. От прошедшей накануне грозы не осталось и следа. Небо совершенно очистилось от туч, солнце сияло и пекло как прежде. Глорки неизменно следовали за своим богом, а Флориану сопровождало около дюжины крылатых добби.
Странный корабль поразил Охотников необычностью своей формы.
— Ух ты! — воскликнул Флойд. — Летающая тарелка! А я полагал, что они существуют лишь в воображении писателей-фантастов.
— Это не земной корабль, — уверенно сказал Стюарт.
— Тогда откуда он? — удивленно спросил Джералд.
— Остается лишь произнести сакраментальные слова: мы не одни во Вселенной, — заключил Флойд.
— Думаю, Флойд прав, — кивнул Стюарт. — Этот корабль принадлежит иной цивилизации. Осмотрим его, не будем терять времени.
Охотники взобрались на бывший алтарь Зеленой Макло и проникли внутрь таинственного корабля через открытый люк. Взорам их открылось столь удивительное зрелище, что они забыли даже о Флориане, которая осталась внизу.
Девушка тем временем, нисколько не обиженная отсутствием внимания со стороны мужчин — она прекрасно понимала, что сейчас им не до нее — принялась за приготовление пищи. В лесу невозможно было умереть от голода, если у тебя есть быстрые ноги, умелые руки, чуткие уши и острые глаза, и девушка знала это. Отправив своих крылатых помощников на поиски мелкой дичи, она набрала с десяток крупных сочных плодов, прекрасно утоляющих жажду, а когда добби вернулись с добычей, одной ей известным способом разожгла костер, быстро обработала тушки похожих на земных зайцев зверьков, насадила их на тут же изготовленные из веток вертела и принялась обжаривать мясо на огне. Божественные ароматы вскоре поплыли над землей и потянулись к люку корабля. Первым учуял запах Флойд. В животе у него заурчало так громко и настойчиво, что дальнейшее исследование чужого корабля стало для него абсолютно невозможным.
— Все, с меня хватит, — решительно заявил он. — Если я сейчас чего-нибудь не съем, мой желудок сожрет меня самого. Я покидаю вас, господа.
Он двинулся к выходу, но уже у люка его обогнал Джералд, а сзади донеслось голодное сопение Коротышки Марка.
Четверо Охотников жадно набросились на еду. Глядя на них, Флориана молча улыбалась. Ей было хорошо с этими людьми, хорошо и спокойно.
Глорки, как и прежде, сидели вокруг священной поляны в безмолвном оцепенении.
Несколько часов, потраченные Охотниками на обследование корабля, дали значительные результаты. Бывшие владельцы корабля явно принадлежали к гуманоидной расе, уровень развития которой немногим превосходил нынешний земной. Крис Стюарт и его друзья пришли к выводу, что разобраться с системами «летающей тарелки» им, по всей видимости, удастся, но на это уйдет немало времени. Корабль был цел и невредим, хотя и стоял здесь, на каменном пьедестале, уже очень давно, может быть, не одну сотню лет.
— Одного не пойму, — сказал Марк, с аппетитом уплетая сочное мясо, — куда подевались хозяева? Почему они покинули совершенно исправный корабль и бесследно исчезли?
— Скорее всего, — отозвался Стюарт, — они попали в лапы к Зеленой Макло или одного из ее предков. Недаром же она обосновалась здесь.
— Разумно, — согласился Марк.
— Бога ради, Марк, отпусти ты свой трехглазый зоопарк, — взмолился Флойд. — Нет сил смотреть, как они, бедные, страдают от голода.
— А ведь ты прав, малыш, о них я как-то не подумал. Пускай травку пощиплют, бедолаги.
— Боги и монархи всегда отличались бесчувственностью к своим подданным, — проворчал Джералд. — Им ли до тех, кто пресмыкается во прахе?
— Молчи, смерд, и почитай за честь трапезничать за одним столом с зеленым богом благословенной Альпы Карантэн, — с нарочитой суровостью проговорил Марк.
Оставив друзей, он обошел круг глорков и серией замысловатых жестов велел им покинуть священную поляну. Глорки молча повиновались и бесшумно растворились в лесной чаще. Эти удивительные существа обладали поразительной способностью передвигаться без малейшего шума.
— Наконец-то мы одни, — облегченно вздохнул Марк, снова усаживаясь у костра и высматривая кусок пожирнее. — Честно говоря, их вечное присутствие мне уже порядком надоело. Все время заглядывают тебе в рот, следят за каждым твоим жестом. Нет, что ни говори, быть богом — удел избранных. Я в боги не гожусь.
— Как тебе удается управляться с ними? — спросил Стюарт. — Они понимают тебя с полужеста.
Марк пожал плечами.
— Сам не знаю. Я воспроизвожу жесты, которые внезапно приходят на ум, и они повинуются. Вот и все. — Он повернулся к девушке, внимательно слушавшей его. — Флориана, ты прекрасная повариха. Тебе просто цены нет, красавица. В который уже раз ты спасаешь нам жизнь, на этот раз от голодной смерти. Позволь мне молиться на тебя, как на свою богиню.
— Конфуз получается, дружище Марк, — покачал головой Джералд. — Богам не пристало молиться, ибо они сами — объект молитвы.
— Иди ты к дьяволу, — внезапно разозлился Марк. — Вечно ты лезешь ко мне со своими дурацкими шуточками.
Джералд обиженно прикусил язык.
Покончив с обильной трапезой, Охотники вновь поднялись на корабль. На этот раз девушка изъявила желание идти с ними. Осмотр закончился лишь с заходом солнца.
— Удивительная тарелочка, — подытожил Флойд, спускаясь на землю вслед за Марком и Флорианой. — И все-таки что-то подсказывает мне, что она взлетит. Но как это произойдет, хоть убей, ума не приложу.
Целую неделю продолжались работы на таинственном корабле. Шаг за шагом продвигались Охотники к заветной цели, с каждым днем постигая все новые и новые секреты неведомых пришельцев. Корабль неохотно раскрывал свои тайны, но людям помогало то, что в общем и целом системы «тарелочки» мало чем отличались от аналогичных систем земных кораблей. Разум пришельцев и землян развивался в едином русле. Немалую роль сыграл и богатый опыт Охотников — каждый из них знал космическую технику как свои пять пальцев. Но многое, очень многое осталось для них непонятным и нераскрытым.
Спустя неделю Крис Стюарт решительно заявил:
— Все, корабль готов к старту. Надеюсь, все пройдет благополучно. Будем рисковать?
— Будем рисковать, — кивнул Джералд. — Иного пути у нас нет.
В тот день Марк был мрачен и неразговорчив. Приготовления к отлету, казалось, вовсе не интересовали его. Он сидел у подножия алтаря и угрюмо смотрел в землю.
Флойд подошел к нему и участливо заглянул в глаза.
— Что с тобой, Марк? Что-нибудь не так?
Марк поднял на друга глаза, переполненные тоской и печалью.
— Она не летит с нами, Флойд. Флориана остается.
Флойд долго молчал, потом положил руку на плечо боксеру и мягко произнес :
— Все правильно, старина. Здесь ее дом. Она родилась на этой земле.
— Но она погибнет одна!
— Нет, Марк, — твердо сказал Флойд. — Она сильная девушка. И потом, она остается здесь не одна. Посмотри, у нее появились новые друзья.
Всю эту неделю девушка ни на шаг не отходила от Марка, сопровождая его повсюду и помогая во всем, но последние два дня она стала предпочитать ему общество глорков и своих крылатых друзей. Глорки не уходили, с любопытством дикарей наблюдая за действиями цивилизованных людей, сотни их были рассеяны по примыкающему к священной поляне лесу. Вели себя миролюбиво, не проявляя враждебности, долгими часами выстаивая на краю поляны (ближе они подойти не решались — поляна и алтарь все еще оставались для них табу) и размеренно хлопали лапами по гладким животам.
Девушка нисколько не боялась их и вскоре нашла с ними общий язык. Вековые предрассудки ее предков более не тяготели над ней — глорки стали ее друзьями. Эти странные существа с примитивным разумом откликнулись на теплоту ее сердца, а ее ласковый голос, которым она созывала их, отныне звучал в их ушах волшебной музыкой.
— Они добрые и милые, — как-то сказала она Марку, — и совсем не страшные. Они одиноки, им нужен верный и надежный друг.
А за день до предполагаемого старта она исчезла и вернулась только к вечеру. Весь день Марк не находил себе места и вздохнул с облегчением, когда она наконец показалась среди деревьев, чьи длинные тени уже легли на предвечернюю землю.
— Куда ты ходила, Флориана? — с тревогой спросил он.
— Крокки был моим другом, — ответила девушка, твердо смотря в глаза Марку. — Я похоронила его.
Марк кивнул и больше вопросов не задавал. И вот теперь, сидя у каменного алтаря рядом с Флойдом, Марк с грустью смотрел, как девушка, окруженная обезьяноподобными существами, что-то усердно втолковывает им с помощью жестов. Глорки, застыв возле нее и боясь даже шелохнуться, с благоговением внимали ей и силились понять незатейливую жестикуляцию Флорианы. С дюжину добби сидели в ветвях над их головами и ревниво оберегали свою хозяйку.
— Ты прав, малыш, — тихо сказал он, — она здесь у себя дома. А я, дурак, решил было, что она полетит со мной!
— Не грусти, дружище. Она сделала выбор, но знай, Марк, выбор дался ей нелегко.
— Ты думаешь, Флойд? — с надеждой спросил боксер.
Флойд кивнул.
— Уверен, Марк. Я видел, как она на тебя смотрит. Поверь, ты для нее больше, чем просто чужеземец.
— Спасибо, малыш.
В ту же ночь необычный корабль стартовал с Альпы Карантэн. Яркое пламя, рвущееся из его дюз, расплавило каменный монолит. Священный алтарь Зеленой Макло перестал существовать.
Глорки тоскливо выли, трепетными взглядами провожая своего бога, уносящегося в неизведанные просторы Космоса. Окруженная своими новыми друзьями, Флориана печально смотрела в небо и тихо плакала. Теперь она могла дать волю слезам. На сердце ее было тоскливо и одиноко.
В темном ночном небе, усеянном чужими звездами, медленно кружили крылатые добби…
Часть четвертая
ЦИТАДЕЛЬ
Глава тридцать седьмая
ОДИНОКИЙ ВОИН
Герцог медленно открыл глаза. Оковы безумия распались, рассудок вновь возвращался к нему.
Он не сразу сообразил, где находится и что с ним происходит. Не сразу он узнал и человека, сидевшего перед ним и не сводившего с него пристального взора.
— Одинокий Воин! — осенило его вдруг. — Ты!
Одинокий Воин чуть заметно улыбнулся.
— Рад, что ты снова в норме, землянин.
— Что со мной было? Где я? Почему я здесь? — Вопросы возникали спонтанно, помимо его воли.
— Всему свое время, землянин. Мы еще успеем поговорить. Ты голоден?
— Как волк! — воскликнул Герцог. Он был безмерно счастлив видеть знакомое лицо. Внезапная мысль заставила его нахмуриться.
— Тебе нечего опасаться меня, землянин. Я человек. Ты ведь это имел в виду?
Герцог кивнул.
— В последнее время мне приходилось иметь дело все больше с оборотнями, — мрачно произнес он.
— Я понял это. Послушай, Филипп, нам нужно многое обсудить. Это очень важно.
Герцог снова кивнул. Воспоминания минувших дней хлынули на него бурным потоком, выстраиваясь в хронологическом порядке. Шаг за шагом он воскрешал в памяти все, что с ним произошло в последнее время.
— Да, Одинокий Воин, это очень важно. Очень важно, — повторил он.
— Завтрак готов, землянин. Поговорим потом.
Герцог огляделся. Они сидели в рубке космолета. Панель управления искрилась разноцветными индикаторами и сигнальными лампочками. Экраны мониторов горели ровным зеленоватым огнем. Мерно жужжали ракетные двигатели. Корабль мчался сквозь космическое пространство.
Он взглянул на главный обзорный экран.
— Где мы?
— На пути к Фэнтасу.
— Почему именно к Фэнтасу?
— Об этом после, землянин. Сначала завтрак.
Они наскоро перекусили. Одинокий Воин снова усадил Герцога в кресло и сам расположился напротив. Его невзрачная фигура как-то не вязалась с обстановкой рубки космического корабля.
Некоторое время Воин молчал. Потом начал без лишних предисловий.
— Я знаю о тебе все, землянин. Я прочитал твои мысли. У вас это называется телепатией. Тебе, наверное, небезынтересно будет узнать, как ты оказался на борту моего космолета.
— Разумеется, Воин.
— На чем обрываются твои воспоминания?
Герцог напряг память.
— Я покинул корабль… да, это был «Лунный бродяга»… Мрак преследовал меня. А потом… что-то черное навалилось сзади — и…
Он беспомощно развел руками.
— Все верно, землянин. Потом началось безумие. В этом секторе Обозримого Космоса Мрак не способен убивать. Безумие — вот его оружие здесь. Ты был обречен, и он это знал. Запасов кислорода в скафандре хватило бы на несколько часов, далее — смерть от удушья и окоченения. Но тебе повезло, землянин, и повезло дважды. В первый раз, когда Мрак не убил тебя. Во второй — когда рядом оказался я. Я возвращался из Глубокого Космоса и совершенно случайно наткнулся на тебя. Уловив беспорядочные импульсы твоего мозга, я поспешил на помощь. Ты беспомощно кувыркался в невесомости, выделывая немыслимые пируэты, и… хохотал.
— Хохотал?
— Хохотал, землянин. Ты был совершенно безумен. Кислород в скафандре был на исходе, и, появись я получасом позже, застал бы уже бездыханный труп. Я поднял тебя на борт своего космолета. Трое суток ты был в состоянии буйного помешательства. Я использовал все свои знания, чтобы спасти тебя и вернуть рассудок. На четвертый день мне это удалось.
— Тебе удалось вылечить меня от сумасшествия? — удивленно вскинул брови Герцог. — Черт побери, Воин, я твой вечный должник! Как ты это сделал?
— Я уже сказал, что обладаю обширными знаниями. Человеческая психика для меня все равно что открытая книга. Помимо знаний, я в совершенстве владею способностями, которые у вас называют паранормальными. Твое состояние походило на сильную одержимость. Тебе наверняка известен евангельский эпизод об одном несчастном, одержимом бесами. Христос прекрасно справился со своей задачей и изгнал из него бесов.
— Ты хочешь сказать, что я был одержим бесами?
— Образно говоря. Вернее, ты был одержим Мраком. Он расстроил твою психику, сковал разум тисками безумия. Поначалу я опасался, что твой организм подвергся соматическим изменениям, но мои опасения не подтвердились. К счастью, твоя одержимость оказалась чисто психического свойства. Я применил свой метод лечения, включающий парапсихическое воздействие на организм, и к исходу третьих суток добился-таки успеха.
— Спасибо, Воин, — тихо произнес Герцог.
— Попутно я ознакомился с информацией, заложенной в твоей памяти, — продолжал Одинокий Воин. — То, что я узнал, лишь подтвердило мою версию.
— У тебя есть версия?
— Есть, землянин. Я знаю, что такое Мрак.
Герцог подался вперед. Лицо его выражало неподдельный интерес.
— Знаешь, что такое Мрак! В таком случае, у нас есть шанс уничтожить его, Воин.
— Ты попал в самую точку. Знание врага есть первый шаг к победе над ним. Но это еще не все, землянин. Я знаю, как противостоять Мраку. К сожалению, мое противостояние носит пассивный характер, я могу обезопасить себя при встрече с ним, но не в силах уничтожить его. У Мрака должно быть слабое место, я знаю это, он уязвим, подобно мифическому Ахиллу. Мы должны найти ахиллесову пяту Мрака, только тогда мы сможем покончить с ним. А теперь слушай, землянин. То, что я сейчас скажу, знаю пока только я один.
Он помедлил какое-то время, собираясь с мыслями.
— История человеческой цивилизации насчитывает несколько тысячелетий. За этот в общем-то немалый срок человечество сумело многого достичь, но во многом оно осталось прежним. Человек эпохи космических переселений также неустроен и также страдает от превратностей жизни, как и его далекий предок времен Ирода Великого или Александра Македонского. Человек лишен главного — гармонии с самим собой. Он все еще не достиг ее и вряд ли достигнет — в этом состоит главная проблема с начала его осмысленного существования и по сей день. Люди рождались, жили, умирали, поколения сменялись поколениями, одни эпохи приходили на смену другим. Знаешь ли ты, землянин, общее число людей, живших когда-либо на земле? Всех, начиная с Адама и кончая нас с тобой? Точная цифра мне неизвестна, хотя она есть. Я знаю, такие подсчеты велись, но полагаю, она достигает сотен миллиардов жизней. И каждый человек что-то нес в мир, что-то творил, создавал, производил. Создавал — и создает — некие ценности, присущие лишь ему одному. Обычно оценка деятельности отдельного человеческого индивидуума или целой цивилизации производится по тому вкладу, который он, или она, вносит в общий процесс исторического развития. Такую оценку можно было бы считать верной, если бы она не была столь односторонней и поверхностной. Человека оценивают по созданным им материальным ценностям, либо ценностям духовным, но опять-таки воплощенным в нечто материальное (книги, музыкальные произведения, уникальные архитектурные сооружения, полотна живописцев), — либо по тому влиянию, которое оказала его деятельность на жизнь современников и грядущих поколений — влиянию опять-таки осязаемому, проявленному, обретшему определенные формы и оставившему конкретный след. И лишь одну форму деятельности всегда оставляли без внимания, вернее, просто не замечали, игнорировали, не знали о ней. Я говорю о психической жизни человека. У каждого человека есть такая психическая, или, как ее еще иногда называют, душевная жизнь, составленная из целого комплекса переживаний, аффектов, стрессов, влечений, страхов, фобий, каких-то иных эмоциональных всплесков — либо, наоборот, ровной и гладкой, лишенной пиков, незаметной для глаз постороннего, цепи сугубо индивидуальных душевных событий. Как-то не принято принимать в расчет эту сторону деятельности человеческой личности, считается, что она не оставляет видимых следов в окружающем мире и умирает вместе с физической смертью человека. В этом и заключается глубочайшее заблуждение человечества, погрязшего в примитивном материализме. Именно примитивном, ибо я тоже материалист. То, что творит психика человека на протяжении всего отпущенного ему срока, продолжает жить вечно. Продукты человеческой психики, проявляясь вовне, образуют некую высшую форму материи, которая носит название психической или эмоциональной. А материя, как известно, неуничтожима. Отдельные эмоциональные выбросы — вернее было бы сказать, эмоциональные потоки, ибо психическая жизнь человека не прекращается ни на мгновение, человек как бы лучится психической энергией, пока живут его тело и душа, — итак, отдельные эмоциональные выбросы, или потоки, сливаются воедино и образуют так называемую ментальную ауру Земли. Земля, таким образом, оказывается окутанной невидимой эмоциональной атмосферой, которая создавалась — и продолжает создаваться по сей день — сотнями миллиардами психических единиц, именуемых людьми. Человек смертен, и это приходится признать, несмотря на все религиозные измышления о бессмертии души и о том свете, — но продукты его души вечны.
Ментальная аура Земли живет собственной жизнью, причем жизнью далеко не пассивной. Она влияет на процессы, протекающие как в человеческом обществе, так и в физическом мире, в котором человеку суждено обитать. Влияние это не всегда однозначно и всегда непредсказуемо, чаще всего оно возникает как элемент в цепи обратной связи. Давно уже было подмечено, что серьезные потрясения в человеческом обществе влекут за собой стихийные катаклизмы, как то: землетрясения, повышенную вулканическую активность, наводнения, ураганы, вспышки эпидемий и так далее. Порой в пользу этой гипотезы раздавались отдельные голоса, но к ним обычно прислушивались либо с пренебрежительными улыбками, либо не прислушивались вовсе. Человек вообще странное существо: готов верить в мистику и всякую потустороннюю чертовщину и в то же время отмахивается от очевидностей, которых не заметить может только слепец. Человек и есть тот слепец, от того и все его беды.
Состав ментальной ауры неоднороден, как неоднородны человеческие эмоции. Грубо говоря, аура состоит из положительной и отрицательной составляющих. К сожалению, жизнь каждого человека в отдельности и всего человечества в целом являет собой в основном борьбу за выживание, а любая борьба, как известно, всегда сопровождается страданиями, болью, страхом, ненавистью, отчаянием, жаждой мести — словом, всем тем, что можно выразить понятием «отрицательные эмоции».
Опустошительные войны и свирепые моры, массовые репрессии и кровавые революции создают мощные отрицательные психоэнергетические потоки, которые неизменно, из года в год, из столетия в столетие, из поколения в поколение пополняют ментальную оболочку планеты. На этом фоне эпизодические всплески положительной энергии крайне незначительны и бледны — ибо человек редко бывает счастлив, счастлив по-настоящему, счастлив тем счастьем, которое зиждется лишь на любви, сострадании и красоте. Счастье убийцы-маньяка при виде перерезанного горла жертвы не есть истинное счастье, счастье мерзавца, совершившего подлость, есть счастье в кавычках — их так называемые «положительные» эмоции обретают знак минус при слиянии с психической аурой. Аура не знает двусмысленности, для нее черное всегда черно, а белое — бело. Она словно бы корректирует продукты человеческой психики, принимает во внимание возможные результаты воздействия того или иного эмоционального акта не на совершившего его, а на окружающих людей. Если я что-то украл, аурой мое деяние воспринимается как отрицательное, даже если я и испытывал при этом некое подобие «счастья» — ибо «счастье» то есть некая вуаль, скрывающая дурные побуждения, ненависть, зависть. Аура объективна и непредвзята. Для истинно положительных эмоций остается лишь небольшая, очень узкая лазейка, поскольку истинно положительные эмоции могут быть рождены только любовью. Пожалуй, отрицательной составляющей не было бы вовсе, если бы человечество руководствовалось в жизни десятью библейскими заповедями, но неукоснительное их выполнение, безусловно, невозможно. Такова уж природа человека, этого интеллектуального самоистязателя и нравственного самоубийцы.
Таким образом, испокон века земная ментальная аура пополнялась преимущественно отрицательными эмоциями. Она росла, вместе с ростом общей численности живших на Земле людей, росла неукоснительно, не сдерживаемая ничем, все более и более впитывая в себя психическую энергию человека. Росло и влияние, оказываемое ею на мир. Она подвергалась своего рода эволюции, по преимуществу количественной и стихийной. Происходила аккумуляция человеческих эмоций. Но вот наступил перелом. Аура достигла некой критической массы, когда качественный скачок в ее развитии был уже неизбежен. И этот скачок произошел: аура подверглась внутренней глобальной самотрансформации и превратилась во… Мрак. Да-да, землянин, именно во Мрак. Мрак — это не что иное, как сгусток видоизмененной ментальной ауры Земли, составленной исключительно из отрицательных эмоций человека и пошедшей по совершенно иному, высшему пути развития. В отличие от прежней ауры Мрак крайне активен, обладает разумом и имеет определенную цель. Цель та — власть над Вселенной, ни много ни мало. Власть неограниченная и абсолютная. Незначительные вкрапления положительной психоэнергии были поглощены, растворены, уничтожены Мраком. Мрак одержал первую победу. К сожалению, не единственную.
Теперь о главном, землянин. Как я уже сказал, Мрак обладает разумом. Но разум тот не есть некая абстракция, он сосредоточен во вполне конкретной точке пространства, в некоем теле, которое есть вместилище так называемого Всеединого Мозга. И скрывается этот Мозг где-то на Земле. Именно от него исходят управляющие импульсы и директивы, заставляющие разрозненные сгустки повиноваться. Еще одна особенность. Мрак представляет собой единое целое, некий единый организм, пространственная протяженность для которого не играет никакой роли. На первый взгляд может показаться, что отдельные сгустки Мрака обладают своим собственным, автономным разумом, но это не так. Разум один, он-то и сосредоточен во Всеедином Мозге. Между отдельными частями Мрака и Мозгом происходит постоянный обмен информацией — отсюда осведомленность Мрака обо всем, что творится в Галактике. Там, на борту «Лунного бродяги», ты говорил не с оборотнями — ты общался непосредственно с Всеединым Мозгом.
У Мрака есть несколько слабых мест. Первое — разум его находится в зачаточном состоянии, он примитивен и прост, так как возник в самом недалеком прошлом и еще не успел пройти необходимые стадии развития. Любой человек во сто крат умнее его. Мрак способен принимать лишь наиболее тривиальные решения. Этому факту есть свое объяснение. Ментальная аура, прародительница Мрака, питалась исключительно эмоциями людей, но никак не их мыслями. Никакой мыслительной информации аура в себе не несла. Она кипела страстями, но при этом оставалась глупа и бездумна. Эволюционный процесс привел к созданию разума. Разума, лишенного мыслительной и информационной базы, многовекового человеческого опыта и научных знаний. Правда, у Мрака было одно неоспоримое преимущество: его поистине феноменальная способность впитывать информацию с огромных пространств Вселенной во многом компенсировала неразвитость его мыслительных функций. Но Мрак быстро набирает силу, его разум стремительно эволюционирует.
Он не сразу сообразил, где находится и что с ним происходит. Не сразу он узнал и человека, сидевшего перед ним и не сводившего с него пристального взора.
— Одинокий Воин! — осенило его вдруг. — Ты!
Одинокий Воин чуть заметно улыбнулся.
— Рад, что ты снова в норме, землянин.
— Что со мной было? Где я? Почему я здесь? — Вопросы возникали спонтанно, помимо его воли.
— Всему свое время, землянин. Мы еще успеем поговорить. Ты голоден?
— Как волк! — воскликнул Герцог. Он был безмерно счастлив видеть знакомое лицо. Внезапная мысль заставила его нахмуриться.
— Тебе нечего опасаться меня, землянин. Я человек. Ты ведь это имел в виду?
Герцог кивнул.
— В последнее время мне приходилось иметь дело все больше с оборотнями, — мрачно произнес он.
— Я понял это. Послушай, Филипп, нам нужно многое обсудить. Это очень важно.
Герцог снова кивнул. Воспоминания минувших дней хлынули на него бурным потоком, выстраиваясь в хронологическом порядке. Шаг за шагом он воскрешал в памяти все, что с ним произошло в последнее время.
— Да, Одинокий Воин, это очень важно. Очень важно, — повторил он.
— Завтрак готов, землянин. Поговорим потом.
Герцог огляделся. Они сидели в рубке космолета. Панель управления искрилась разноцветными индикаторами и сигнальными лампочками. Экраны мониторов горели ровным зеленоватым огнем. Мерно жужжали ракетные двигатели. Корабль мчался сквозь космическое пространство.
Он взглянул на главный обзорный экран.
— Где мы?
— На пути к Фэнтасу.
— Почему именно к Фэнтасу?
— Об этом после, землянин. Сначала завтрак.
Они наскоро перекусили. Одинокий Воин снова усадил Герцога в кресло и сам расположился напротив. Его невзрачная фигура как-то не вязалась с обстановкой рубки космического корабля.
Некоторое время Воин молчал. Потом начал без лишних предисловий.
— Я знаю о тебе все, землянин. Я прочитал твои мысли. У вас это называется телепатией. Тебе, наверное, небезынтересно будет узнать, как ты оказался на борту моего космолета.
— Разумеется, Воин.
— На чем обрываются твои воспоминания?
Герцог напряг память.
— Я покинул корабль… да, это был «Лунный бродяга»… Мрак преследовал меня. А потом… что-то черное навалилось сзади — и…
Он беспомощно развел руками.
— Все верно, землянин. Потом началось безумие. В этом секторе Обозримого Космоса Мрак не способен убивать. Безумие — вот его оружие здесь. Ты был обречен, и он это знал. Запасов кислорода в скафандре хватило бы на несколько часов, далее — смерть от удушья и окоченения. Но тебе повезло, землянин, и повезло дважды. В первый раз, когда Мрак не убил тебя. Во второй — когда рядом оказался я. Я возвращался из Глубокого Космоса и совершенно случайно наткнулся на тебя. Уловив беспорядочные импульсы твоего мозга, я поспешил на помощь. Ты беспомощно кувыркался в невесомости, выделывая немыслимые пируэты, и… хохотал.
— Хохотал?
— Хохотал, землянин. Ты был совершенно безумен. Кислород в скафандре был на исходе, и, появись я получасом позже, застал бы уже бездыханный труп. Я поднял тебя на борт своего космолета. Трое суток ты был в состоянии буйного помешательства. Я использовал все свои знания, чтобы спасти тебя и вернуть рассудок. На четвертый день мне это удалось.
— Тебе удалось вылечить меня от сумасшествия? — удивленно вскинул брови Герцог. — Черт побери, Воин, я твой вечный должник! Как ты это сделал?
— Я уже сказал, что обладаю обширными знаниями. Человеческая психика для меня все равно что открытая книга. Помимо знаний, я в совершенстве владею способностями, которые у вас называют паранормальными. Твое состояние походило на сильную одержимость. Тебе наверняка известен евангельский эпизод об одном несчастном, одержимом бесами. Христос прекрасно справился со своей задачей и изгнал из него бесов.
— Ты хочешь сказать, что я был одержим бесами?
— Образно говоря. Вернее, ты был одержим Мраком. Он расстроил твою психику, сковал разум тисками безумия. Поначалу я опасался, что твой организм подвергся соматическим изменениям, но мои опасения не подтвердились. К счастью, твоя одержимость оказалась чисто психического свойства. Я применил свой метод лечения, включающий парапсихическое воздействие на организм, и к исходу третьих суток добился-таки успеха.
— Спасибо, Воин, — тихо произнес Герцог.
— Попутно я ознакомился с информацией, заложенной в твоей памяти, — продолжал Одинокий Воин. — То, что я узнал, лишь подтвердило мою версию.
— У тебя есть версия?
— Есть, землянин. Я знаю, что такое Мрак.
Герцог подался вперед. Лицо его выражало неподдельный интерес.
— Знаешь, что такое Мрак! В таком случае, у нас есть шанс уничтожить его, Воин.
— Ты попал в самую точку. Знание врага есть первый шаг к победе над ним. Но это еще не все, землянин. Я знаю, как противостоять Мраку. К сожалению, мое противостояние носит пассивный характер, я могу обезопасить себя при встрече с ним, но не в силах уничтожить его. У Мрака должно быть слабое место, я знаю это, он уязвим, подобно мифическому Ахиллу. Мы должны найти ахиллесову пяту Мрака, только тогда мы сможем покончить с ним. А теперь слушай, землянин. То, что я сейчас скажу, знаю пока только я один.
Он помедлил какое-то время, собираясь с мыслями.
— История человеческой цивилизации насчитывает несколько тысячелетий. За этот в общем-то немалый срок человечество сумело многого достичь, но во многом оно осталось прежним. Человек эпохи космических переселений также неустроен и также страдает от превратностей жизни, как и его далекий предок времен Ирода Великого или Александра Македонского. Человек лишен главного — гармонии с самим собой. Он все еще не достиг ее и вряд ли достигнет — в этом состоит главная проблема с начала его осмысленного существования и по сей день. Люди рождались, жили, умирали, поколения сменялись поколениями, одни эпохи приходили на смену другим. Знаешь ли ты, землянин, общее число людей, живших когда-либо на земле? Всех, начиная с Адама и кончая нас с тобой? Точная цифра мне неизвестна, хотя она есть. Я знаю, такие подсчеты велись, но полагаю, она достигает сотен миллиардов жизней. И каждый человек что-то нес в мир, что-то творил, создавал, производил. Создавал — и создает — некие ценности, присущие лишь ему одному. Обычно оценка деятельности отдельного человеческого индивидуума или целой цивилизации производится по тому вкладу, который он, или она, вносит в общий процесс исторического развития. Такую оценку можно было бы считать верной, если бы она не была столь односторонней и поверхностной. Человека оценивают по созданным им материальным ценностям, либо ценностям духовным, но опять-таки воплощенным в нечто материальное (книги, музыкальные произведения, уникальные архитектурные сооружения, полотна живописцев), — либо по тому влиянию, которое оказала его деятельность на жизнь современников и грядущих поколений — влиянию опять-таки осязаемому, проявленному, обретшему определенные формы и оставившему конкретный след. И лишь одну форму деятельности всегда оставляли без внимания, вернее, просто не замечали, игнорировали, не знали о ней. Я говорю о психической жизни человека. У каждого человека есть такая психическая, или, как ее еще иногда называют, душевная жизнь, составленная из целого комплекса переживаний, аффектов, стрессов, влечений, страхов, фобий, каких-то иных эмоциональных всплесков — либо, наоборот, ровной и гладкой, лишенной пиков, незаметной для глаз постороннего, цепи сугубо индивидуальных душевных событий. Как-то не принято принимать в расчет эту сторону деятельности человеческой личности, считается, что она не оставляет видимых следов в окружающем мире и умирает вместе с физической смертью человека. В этом и заключается глубочайшее заблуждение человечества, погрязшего в примитивном материализме. Именно примитивном, ибо я тоже материалист. То, что творит психика человека на протяжении всего отпущенного ему срока, продолжает жить вечно. Продукты человеческой психики, проявляясь вовне, образуют некую высшую форму материи, которая носит название психической или эмоциональной. А материя, как известно, неуничтожима. Отдельные эмоциональные выбросы — вернее было бы сказать, эмоциональные потоки, ибо психическая жизнь человека не прекращается ни на мгновение, человек как бы лучится психической энергией, пока живут его тело и душа, — итак, отдельные эмоциональные выбросы, или потоки, сливаются воедино и образуют так называемую ментальную ауру Земли. Земля, таким образом, оказывается окутанной невидимой эмоциональной атмосферой, которая создавалась — и продолжает создаваться по сей день — сотнями миллиардами психических единиц, именуемых людьми. Человек смертен, и это приходится признать, несмотря на все религиозные измышления о бессмертии души и о том свете, — но продукты его души вечны.
Ментальная аура Земли живет собственной жизнью, причем жизнью далеко не пассивной. Она влияет на процессы, протекающие как в человеческом обществе, так и в физическом мире, в котором человеку суждено обитать. Влияние это не всегда однозначно и всегда непредсказуемо, чаще всего оно возникает как элемент в цепи обратной связи. Давно уже было подмечено, что серьезные потрясения в человеческом обществе влекут за собой стихийные катаклизмы, как то: землетрясения, повышенную вулканическую активность, наводнения, ураганы, вспышки эпидемий и так далее. Порой в пользу этой гипотезы раздавались отдельные голоса, но к ним обычно прислушивались либо с пренебрежительными улыбками, либо не прислушивались вовсе. Человек вообще странное существо: готов верить в мистику и всякую потустороннюю чертовщину и в то же время отмахивается от очевидностей, которых не заметить может только слепец. Человек и есть тот слепец, от того и все его беды.
Состав ментальной ауры неоднороден, как неоднородны человеческие эмоции. Грубо говоря, аура состоит из положительной и отрицательной составляющих. К сожалению, жизнь каждого человека в отдельности и всего человечества в целом являет собой в основном борьбу за выживание, а любая борьба, как известно, всегда сопровождается страданиями, болью, страхом, ненавистью, отчаянием, жаждой мести — словом, всем тем, что можно выразить понятием «отрицательные эмоции».
Опустошительные войны и свирепые моры, массовые репрессии и кровавые революции создают мощные отрицательные психоэнергетические потоки, которые неизменно, из года в год, из столетия в столетие, из поколения в поколение пополняют ментальную оболочку планеты. На этом фоне эпизодические всплески положительной энергии крайне незначительны и бледны — ибо человек редко бывает счастлив, счастлив по-настоящему, счастлив тем счастьем, которое зиждется лишь на любви, сострадании и красоте. Счастье убийцы-маньяка при виде перерезанного горла жертвы не есть истинное счастье, счастье мерзавца, совершившего подлость, есть счастье в кавычках — их так называемые «положительные» эмоции обретают знак минус при слиянии с психической аурой. Аура не знает двусмысленности, для нее черное всегда черно, а белое — бело. Она словно бы корректирует продукты человеческой психики, принимает во внимание возможные результаты воздействия того или иного эмоционального акта не на совершившего его, а на окружающих людей. Если я что-то украл, аурой мое деяние воспринимается как отрицательное, даже если я и испытывал при этом некое подобие «счастья» — ибо «счастье» то есть некая вуаль, скрывающая дурные побуждения, ненависть, зависть. Аура объективна и непредвзята. Для истинно положительных эмоций остается лишь небольшая, очень узкая лазейка, поскольку истинно положительные эмоции могут быть рождены только любовью. Пожалуй, отрицательной составляющей не было бы вовсе, если бы человечество руководствовалось в жизни десятью библейскими заповедями, но неукоснительное их выполнение, безусловно, невозможно. Такова уж природа человека, этого интеллектуального самоистязателя и нравственного самоубийцы.
Таким образом, испокон века земная ментальная аура пополнялась преимущественно отрицательными эмоциями. Она росла, вместе с ростом общей численности живших на Земле людей, росла неукоснительно, не сдерживаемая ничем, все более и более впитывая в себя психическую энергию человека. Росло и влияние, оказываемое ею на мир. Она подвергалась своего рода эволюции, по преимуществу количественной и стихийной. Происходила аккумуляция человеческих эмоций. Но вот наступил перелом. Аура достигла некой критической массы, когда качественный скачок в ее развитии был уже неизбежен. И этот скачок произошел: аура подверглась внутренней глобальной самотрансформации и превратилась во… Мрак. Да-да, землянин, именно во Мрак. Мрак — это не что иное, как сгусток видоизмененной ментальной ауры Земли, составленной исключительно из отрицательных эмоций человека и пошедшей по совершенно иному, высшему пути развития. В отличие от прежней ауры Мрак крайне активен, обладает разумом и имеет определенную цель. Цель та — власть над Вселенной, ни много ни мало. Власть неограниченная и абсолютная. Незначительные вкрапления положительной психоэнергии были поглощены, растворены, уничтожены Мраком. Мрак одержал первую победу. К сожалению, не единственную.
Теперь о главном, землянин. Как я уже сказал, Мрак обладает разумом. Но разум тот не есть некая абстракция, он сосредоточен во вполне конкретной точке пространства, в некоем теле, которое есть вместилище так называемого Всеединого Мозга. И скрывается этот Мозг где-то на Земле. Именно от него исходят управляющие импульсы и директивы, заставляющие разрозненные сгустки повиноваться. Еще одна особенность. Мрак представляет собой единое целое, некий единый организм, пространственная протяженность для которого не играет никакой роли. На первый взгляд может показаться, что отдельные сгустки Мрака обладают своим собственным, автономным разумом, но это не так. Разум один, он-то и сосредоточен во Всеедином Мозге. Между отдельными частями Мрака и Мозгом происходит постоянный обмен информацией — отсюда осведомленность Мрака обо всем, что творится в Галактике. Там, на борту «Лунного бродяги», ты говорил не с оборотнями — ты общался непосредственно с Всеединым Мозгом.
У Мрака есть несколько слабых мест. Первое — разум его находится в зачаточном состоянии, он примитивен и прост, так как возник в самом недалеком прошлом и еще не успел пройти необходимые стадии развития. Любой человек во сто крат умнее его. Мрак способен принимать лишь наиболее тривиальные решения. Этому факту есть свое объяснение. Ментальная аура, прародительница Мрака, питалась исключительно эмоциями людей, но никак не их мыслями. Никакой мыслительной информации аура в себе не несла. Она кипела страстями, но при этом оставалась глупа и бездумна. Эволюционный процесс привел к созданию разума. Разума, лишенного мыслительной и информационной базы, многовекового человеческого опыта и научных знаний. Правда, у Мрака было одно неоспоримое преимущество: его поистине феноменальная способность впитывать информацию с огромных пространств Вселенной во многом компенсировала неразвитость его мыслительных функций. Но Мрак быстро набирает силу, его разум стремительно эволюционирует.