Михайлов Сергей. Охотники за мраком

   — Седьмой этаж, — слабо пролепетала одна из пленниц.
   — Какая поразительная осведомленность! Все, мы убираемся. — Марк двинулся к дверям, делая знал Герцогу и Джералду. — И учтите, выход заминирован. Кричать тоже не нужно, здесь никого нет. Пусто, как сказал Буратино, сунув нос в дырку от бублика.
   Они вышли из помещения станции. Марк связался с кораблем.
   — Командир, телефоны молчат по всему Центру.
   — Прекрасно, Марк. Выяснили, где Крамер?
   — Сейчас мы идем туда. Седьмой этаж.

11.2О.

   — Да вы с ума сошли! Зачем вам детский смех?
   — Делай, что тебе говорят, Радомский.
   Радомский пожал плечами.
   — И стоило из-за этого заваривать всю эту кашу?
   — Стоило, — твердо сказал Джервис.
   — Я ничего не поникаю.
   — Поймешь, когда придет время. Скажу лишь одно: мы собираемся уничтожить Мрак.
   — О черт! — вырвалось у Радомского. — Тогда я с вами, — с готовностью добавил он. — Хотя понимаю теперь еще меньше прежнего.
   — Хватит болтать. Ищи, что я сказал.
   Радомский склонился над клавиатурой, пальцы быстро замелькали по клавишам. Джервис и Ларсен напряженно следили за его действиями.
   — Есть! — воскликнул Радомский пятью минутами позже. — Секция 217, ячейка А-384.
   Он обернулся и бросил беглый взгляд на обширный стеллаж, полностью скрывающий одну из стен. Именно там хранились лазерные диски с сотнями тысяч всевозможных записей, своего рода звуковой архив радиостанции Стратегического Центра.
   — И еще музыка, Радомский, что-нибудь для души.
   — Рахманинов, — вставил Кнут Ларсен.
   — Пусть будет Рахманинов, — согласился Джервис.
   Радомский развел руками.
   — Это чистое безумие, господа.
   — Делай, что тебе говорят, — повысил голос инспектор.
   — Воля ваша.
   Еще несколько долгих минут ушло на поиски нужного диска. Когда Берт Джервис вновь вышел на связь с кораблем, до полудня оставалось ровно тридцать минут.

11.30.

   — Пора, — сказал Одинокий Воин, рывком поднимаясь с кресла. — Обе группы выполнили свою миссию. Теперь наша очередь, капитан Стюарт. Путь к Крамеру свободен.
   — Я готов, Воин, — поднялся следом Крис Стюарт.

Глава сорок пятая
ПОЕДИНОК

   Электронное табло высветило цифру «семь». Двери лифта бесшумно расползлись, открыв взорам Охотников полутемный холл. Крис Стюарт и Одинокий Воин шагнули вперед. Три гипнопарализатора уперлись им в грудь.
   — Свои, Марк, — вполголоса произнес Стюарт.
   Марк ухмыльнулся и опустил оружие.
   — Осторожность никогда не помешает, командир.
   — Меры приняты? — опросил Одинокий Воин.
   — Все чисто, Воин. Трое охранников дрыхнут под лестницей.
   — Пойдете с нами, земляне. Впятером у нас больше шансов одолеть эту заразу.
   Они прошли через огромный зал, в котором год назад Стратег-Хранитель вручал им Галактические Визы. В сумеречном свете зал походил на мрачный подземный грот.
   — Крамер там, — Марк кивком указал на высокую дверь, смутно выделявшуюся на фоне стены, забранной черными драпировками.
   Они остановились у входа в резиденцию Верховного Стратега. Воин связался по рации с Флойдом О'Дарром.
   — Сократи радиус действия защитного поля до минимума, Флойд.
   — О'кей, Воин.
   Воин прервал связь. Лицо его светилось твердой решимостью и верой в свои силы — и это несмотря на то, что Мрак теперь в любую минуту мог обнаружить их. Если уже не обнаружил.
   — Может, не стоило бы рисковать? — спросил Герцог.
   Облачник медленно покачал головой.
   — Крамер должен видеть, с кем имеет дело. Пришло время вести игру в открытую.
   Он уверенно шагнул к двери и бегло осмотрел ее.
   — Ни единого замка, — тонкая усмешка легла на его лицо. — Этот тип слишком уверен в себе.
   Он слегка толкнул дверь. Та подалась, приоткрыв узкий проход.
   — Ну, с Богом, — вздохнул Воин и шагнул вперед. Один за другим потянулись за ним Охотники, крепко сжимая в руках оружие. Оружие, которое вряд ли им пригодится.
   Личные апартаменты Верховного Стратега тонули в глубоком сумраке. Окна были зашторены, один-единственный светильник едва тлел, рождая чудовищные тени и страх. Охотники бесшумно скользнули в кабинет Крамера. Правитель Земли стоял посреди помещения. Стоял неподвижно, подобно каменному изваянию, широко расставив ноги, спиной к вошедшим. В его позе, во всей его фигуре чувствовалась страшная, зловещая сила.
   — Год прошел, Стюарт, — возник в полумраке ровный бесстрастный голос Крамера. — Вы не выполнили задание. Вас ждет смерть.
   Изваяние не шелохнулось, ни на дюйм не изменило позы.
   — Срок истекает сегодня, — четко произнес Стюарт. — У меня еще есть время.
   — Ваше время кончилось. Несколько часов ничего не изменят, Стюарт. Вы проиграли.
   — Нет, Крамер, последнее слово еще не сказано.
   — Вы слишком самонадеянны. Впрочем, это твое право, Охотник. — Голос шефа был безжизненно-ледяным.
   — Это мой долг, Крамер, долг перед гибнущей Землей. И я его выполню, клянусь всем самым для меня святым.
   — У вас нет ни единого шанса. Никто не поможет вам, даже облачник.
   Стюарт невольно вздрогнул. Этот Крамер знал все. Знал тайну Одинокого Воина. Знал об их присутствии — еще прежде, чем они вошли сюда. Но знает ли он о главном? О том, что должно произойти ровно в полдень? Стюарт тут же отбросил эту мысль. Нет, не думать, не думать. Допустить такое все равно что заранее признать свое поражение.
   Он гордо вскинул голову.
   — Не вам об этом судить, Крамер. Пока в наших жилах течет хоть капля крови, мы не отступим. Либо мы победим, либо погибнем.
   — Вы думаете, у вас есть выбор? Выбора нет, Стюарт. Вы погибнете. Теперь победить вы уже не сможете. Теперь вы бессильны.
   — Вы слишком торопите события, Крамер. — Стюарт вновь овладел собой. — Мрак будет уничтожен, это говорю вам я, капитан Крис Стюарт, командир Особого Батальона Ведомства Космической Безопасности.
   Слово было произнесено. Крамер слегка повернул голову; зловеще блеснули черные стекла уродливых очков.
   — Так уничтожь его, Охотник. — В голосе Крамера промелькнула откровенная издевка.
   — За этим мы и пришли сюда, — отчетливо произнес Одинокий Воин и шагнул вперед.
   Черные тени заклубились под высоким потолком.
   Крамер медленно повернулся на каблуках и оказался лицом к лицу с Воином.
   — Ты бредишь, облачник, — ледяным тоном произнес он.
   — Не надо больше лжи, Крамер, — спокойно отозвался Воин. — Ложь — удел слабых и трусливых. Ни тех, ни других среди нас нет. Мы знаем о тебе все. Ты — тот, кто именует себя Всеединым Мозгом. Пришло время сбросить маску, Мрак.
   Еще одно слово произнесено. Слово, отсекшее все пути к отступлению.
   Что-то незримое пронеслось в полутьме кабинета и обдало Охотников волной лютой ненависти и злобы.
   Крамер молчал. Он был слишком силен, чтобы защищаться. У ног его лежал весь мир — что значили для него эти пятеро безумцев, посягнувшие на власть самого владыки вселенского Зла? Ничтожные вши, копошащиеся в собственных экскрементах. Не более.
   Слова Одинокого Воина вязли в темноте, словно в вате.
   — Мы здесь для того, чтобы лишить тебя жизни. Той темной, мерзкой, жаждущей крови жизни, имя которой — ненависть и смерть. Подобно вампиру, ты пьешь людские души, а трупами, десятками, сотнями тысяч трупов устилаешь путь к могуществу и власти над миром. Над миром, в котором навсегда застопорится ход времени. Над миром, лишенным будущего, прошлого, настоящего. Твой мир — мир небытия, где царят Мрак, Зло и Вечное Ничто. Ты обречен. Власть над пустотой, над небытием, над ничем — власть мертвого над мертвыми. Ты был обречен изначально, Мрак. Когда иссякнут человеческие души, ты сожрешь самого себя. И ты знаешь это.
   Крамер молчал. Тьма в помещении медленно сгущалась, ужас невидимо разливался в плотном зловещем воздухе.
   — У тебя нет выбора, Мрак, — продолжал Воин, — и потому ты обречен вдвойне. Горючего в твоем самолете только в один конец. Возвращение невозможно, невозможен и компромисс. Зло, осознавшее и объявившее себя таковым, абсолютно, оно не приемлет сделок и уступок, его удел — безмерность, всевластье и нетерпимость. Но впереди — пустота и смерть. Обратный путь заказан — ты не согласишься на добровольное самоубийство, ибо оно лишает смысла твое существование. Остается одно: сохранить искру жизни — истинной, единственно реальной, а не той мертвой псевдо-жизни, к которой стремишься ты, — и питаться ею вечно. Зло не может существовать изолировано, ему нужна питательная среда. Ты сохранишь ее, эту слабую искру, будешь лелеять и беречь ее, не дашь ей угаснуть — ибо без нее твоя смерть предрешена. Сохранишь тот минимум человеческих жизней, тот предел, перешагнуть который ты не решишься никогда. Земля достигла этого предела, Мрак. Еще неделя, от силы две, и человечество погибнет само собой, уже без твоего вмешательства. Следом погибнешь ты. Но и сохранив жизнь горстке несчастных страдальцев, ты обрекаешь себя на смерть — обретаешь в третий раз. Тебе, рожденному человеком, никогда не откроются необозримые глубины его души. Ты питаешься грязью, мерзостью, чернотой, но самое чистое, самое светлое, самое прекрасное и вечное, что есть в душе человеческой, навсегда останется вне твоей власти, за пределами твоего понимания и ведения. Рано или поздно придет тот, кто найдет в себе силы и мужество восстать против тебя. Восстать, чтобы уничтожить. Это неизбежно, ибо таков человек. Посмотри на нас, Мрак. Ты видишь — мы пришли. Смирись с неизбежностью и дай нам убить тебя.
   Воин умолк. Потянулись долгие минуты молчания. Вызов был брошен — теперь Мрак должен принять его.
   Тьма становилась плотной и вязкой, почти осязаемой. Тиски ужаса медленно сковывали отважные сердца Охотников.
   Крамер неслышно скользнул к зашторенному окну. Теперь он вновь стоял к ним спиной.
   В сгущающейся тьме разнесся ледяной, лишенный эмоций голос того, кто некогда был их шефом.
   — Блестящая речь, облачник, хотя лжи и клеветы в ней куда больше, чем истины. Кое в чем ты прав: пути назад у меня действительно нет, но даже если бы он и был, я бы ни за что не отрекся от намеченной цели. Не приемлю я и компромиссов: моя власть должна быть полной, абсолютной, безраздельной; либо я имею все, либо я не существую. Таков мой закон. Я избираю первое. Остальное в твоих словах — все ложь. Неизбежная смерть, ожидающая меня впереди? Ложь, облачник. Мертвый безжизненный Космос, которым мне суждено править? Откровенная клевета, человек. Ты забыл об одной истине: Вселенная не имеет ни предела, ни меры. Покончив с земным человечеством, я сумею найти питательную среду (твои слова, облачник!) в иной Галактике, если потребуется — в ином измерении. Я никогда не достигну насыщения, а мир никогда не исчерпает себя полностью — как может иссякнуть то, что не имеет границ? Моя власть будет возрастать вечно — вечно буду существовать и я. Таков мой второй закон. Теперь ты знаешь, в чем моя сила — в вечности и бессмертии. Чтобы выжить, мне не нужны колонии отупевших и свихнувшихся от страха тварей, не способных даже на то, чтобы открыто ненавидеть. Я не питаюсь страхом и отчаянием, этими продуктами низшего качества — мне нужна только ненависть. Ненависть, готовая испепелять, уничтожать, обращать во прах. Покоренному рабу неведома такая страсть, лишь не сломленный еще враг способен на подобное чувство. Означает ли это, что я буду оставлять за собой мертвую пустыню? Нет, облачник, мне не нужна власть над мертвецами. Уничтожая целые галактики, лишая расы и народы их будущего, разрушая древние цивилизации и высокие культуры, я буду сохранять разрозненные кучки трусливых трясущихся тварей, тот самый минимум, о котором ты так кстати упомянул в своей речи, облачник. Но совсем не затем, чтобы питаться их душами — что можно взять с пресмыкающегося раба? — а единственно ради того, чтобы власть моя над миром обрела истинный смысл. И еще в одном ты прав, облачник, власть не может существовать в пустоте, ей нужен человеческий материал, покорные и безропотные особи, которых (а почему бы и нет?) можно искусственно разводить в специализированных питомниках и космических резервациях. Я смогу упиваться властью и могуществом, каких не ведало еще ни одно божество. Я стану Богом — Богом Зла. Не тем двуличным, бессильным вымышленным богом, которому вы, люди, поклоняетесь уже не первую тысячу лет, а истинным, реально сущим, всесильным, всеведущим, всеединым Богом, Богом Силы, Зла и Мрака. Три ипостаси в одном лице — чем не ваша Святая Троица? Ты говоришь о тех единицах, которые возомнят себя богами и посмеют восстать против меня? Вряд ли твое пророчество сбудется, облачник, но даже если это и произойдет, я сумею усмирить горстку возроптавших безумцев и строго покарать ослушников и бунтарей. Он был далеко не глуп, этот ваш библейский бог, давший Земле десять своих заповедей. Я дам вам только одну — ту, что в вашем Писании по праву стоит первой. Покорись богу своему — гласит она. Непокорных ждет кара, вечный ад без права на реабилитацию. Фанатичным адептам обещан рай. Верный способ внести разлад в человеческое стадо, посеять семена смуты и раздора в душах людей, поделить мир на черное и белое, грешников и праведников. Я принимаю эту заповедь как дар побежденного бога Богу-победителю. Отныне я объявляю ее своею, только ее одну, остальные девять пусть люди делят между собой так, как подскажет им их мелочный и ничтожный разум. Мне они не нужны. Покорность Богу — вот мой третий закон. Вы нарушили его. Вы будете уничтожены, люди. Мне не нужна крамола в Цитадели. Но смерть вы примете не от меня — я редко убиваю живую материю. К чему мне эта суета? Люди сами прекрасно справляются с проблемой смерти, за многие тысячи лет они неплохо овладели искусством убийства. Уж мне ли не знать этого! А я тем временем получу удовольствие вдвойне: от мучений жертвы и угрызений совести палача. Разве палач не страдает? Едва ли меньше, чем осужденный на смерть. Я буду упиваться потоками черноты, которую в момент свершения моего правосудия выплеснут оба — и жертва, и палач. О, это высшее наслаждение — пить Зло в его первозданном виде! Вот почему я редко убиваю — зачем лишать себя лишней души, впавшей в неискупимый грех? Пусть люди сами карают ближних своих — моим именем и моею властью. У богов иные заботы.
   Крамер медленно повернулся лицом к Охотникам. Черные стекла очков зловеще блеснули в тусклом, призрачно-холодном свете настольного светильника.
   — И мне, мне, облачник, ты говоришь о смирении! — насмешливо продолжал Верховный Стратег. — Мне — величайшему и могущественнейшему из богов, которых когда-либо знал мир!
   — Твое могущество лишь в одном: в неограниченной возможности убивать, — возразил Одинокий Воин. — Больше ты ни на что не способен, Мрак.
   — Хватит, — резко перебил его Крамер. — Довольно болтовни. Пора кончать эту комедию, люди. Сейчас я вызову охрану, и мы простимся с вами навеки. Завтра на рассвете вы умрете.
   — Как и Совет Стратегов, расстрелянный тобой неделю назад?
   — Именно, облачник. Только вас покарает не Чарльз Крамер, правитель Земли, а Всеединый Мозг, властитель Тьмы, Бог Зла и Мрака. Завтра, с казнью пятерых бунтовщиков, я открыто провозглашу мое Царство.
   — Люди не станут служить тебе, Мрак.
   — Станут, человек. У меня уже есть штатные палачи, продавшие душу дьяволу. Вряд ли они изменят мне, когда узнают, что под маской дьявола скрывается божество, именуемое Мраком. Вам еще предстоит познакомиться с ними, Охотники за тенями. Аудиенция окончена, господа. Предаю вас в руки ваших соплеменников.
   Черной тенью Крамер шагнул к письменному столу и положил руку на телефонную трубку.
   Крис Стюарт услышал, как из горла стоявшего рядом Коротышки Марка вырвался короткий смешок — и вдруг кабинет Крамера взорвался мощным хохотом. Так хохотать мог только Марк. «У бедняги сдали нервы!» — с ужасом подумал капитан, и тут же почувствовал крепкое пожатие руки боксера. «Все о'кей, командир», — ясно говорило это теплое дружеское прикосновение.
   Крамер резко обернулся. Рука с телефонной трубкой замерла на полпути.
   — Что это значит, землянин? — сухо спросил он.
   Марк едва справился с одолевавшим его смехом.
   — Простите, сэр, но в здании не работает ни один телефон. Вам, как Богу, претендующему на всезнание и всеведение, не знать этого просто… э… неприлично. Да и вообще, Бог с телефонной трубкой в руке — это, согласитесь, нонсенс.
   Его снова разобрал хохот. Джералд Волк и Герцог тут же поддержали друга. Весело заблестели глаза и у Стюарта. Даже Одинокий Воин позволил себе слегка улыбнуться.
   Неожиданным смехом и коротким, но метким замечанием Марк, сам того не подозревая, поверг амбиции высокомерного Крамера в прах, развеял по ветру, словно пепел, смешал с пылью и грязью.
   Зловещие тени, заполнившие было кабинет, отступили, шарахнулись по темным углам. Стало светлее. Смех делал свое дело.
   Был в этом эпизоде с телефоном еще один важный момент, не ускользнувший от внимания людей. Раз Крамер не знал о диверсии на телефонном узле, значит, не знает он и о готовящейся акции на радиостанции. Берта Джервиса и Кнута Ларсена для него сейчас не существовало. Не существовало и безмолвного звездолета облачников с Флойдом О'Дарром на борту, зависшего в каких-нибудь трехстах ярдах над его головой.
   Крис Стюарт перехватил взгляд Одинокого Воина. Тот слегка кивнул. Без сомнения, мысли Охотников текли в одном направлении.
   Крамер стоял с перекошенным от ненависти лицом. Телефонная трубка так и застыла в его руке.
   — Прекратите этот дурацкий смех, — прошипел он, швыряя ее на пол. — Слабоумные, тупые, трусливые безумцы!
   Одинокий Воин поднял руку. Смех тотчас же прекратился. Голос облачника зазвучал ровно, спокойно.
   — Землянин прав: ты слишком ничтожен для Бога, разум твой мелочен и примитивен. Человек для тебя — лишь скопище низменных инстинктов, не более того. Но знай: человек сильнее тебя, ибо в сердце его живут Добро, Любовь, Красота и Справедливость. Зло никогда не станет объектом поклонения и веры, запомни это, Мрак. Ты можешь ослепить его страхом, тьмой, кровью, уничтожить, растоптать, растереть между пальцами, но заставить поверить в благость ада — никогда. Твоя религия обречена на неприятие, ибо порочна в самой основе своей. Ты слеп, Мрак, слеп и мертв. Уже мертв. Оставь этот мир и исчезни.
   Крамер уже овладел собой.
   — Бессмысленная трата времени, облачник, — надменно проговорил он. — Довольно. Вы мне надоели, люди. На этот раз я изменю своим принципам и покончу с вами сам. Немедленно, не дожидаясь рассвета.
   Охотники подобрались, готовые вступить в последнюю схватку. Плечом к плечу, четверо землян стояли вдоль стены с парализаторами и лазерными пистолетами в руках. Облачник выдвинулся на два шага вперед и являл собой главную ударную силу Охотников. Это понимали и сами Охотники, и Крамер.
   — Итак, начнем? — Кошачьей походкой Крамер скользнул к окну и отдернул штору. Под самым подоконником стояла массивная, литров на семьдесят, бутыль с черной жидкостью. В руке у Крамера появилась тонкая металлическая трость.
   — Мои приготовления вызывают у вас недоумение, господа, не так ли? — насмешливо произнес он, слегка постучав тростью по бутыли. Стекло отозвалось глухим дребезжащим звоном; бутыль была заполнена под завязку. — Сейчас оно рассеется.
   Он размахнулся и резко ударил тростью по стеклу. Стекло брызнуло в стороны, бутыль разлетелась, словно взорванная изнутри, и на пол медленно потекла густая вязкая жидкость. В нос Охотникам шибануло вонью разлагающейся плоти.
   — Протоплазма, — процедил сквозь зубы Марк. — Кажется, я начинаю понимать…
   Из-под высокого, тонущего во тьме свода вниз бесшумно метнулось что-то черное, зловещее, бесформенное.
   — Мрак! — отшатнулся Джералд.
   Сгусток Мрака ринулся к протоплазменной луже и в одно мгновение слился с нею. Протоплазма плаксиво всхлипнула и потянулась вверх черными вздрагивающими метастазами. Синтез начался.
   Стюарт уже знал, что произойдет следом. И когда это произошло, он понял, что не ошибся,
   «Призраков» было пять. Пять идентичных двойников Криса Стюарта, Джералда Волка, Коротышки Марка, Филиппа де Клиссона, Одинокого Воина. Пять протоплазменных монстров, принявших облик человека. Пять адептов Зла, послушных воле своего хозяина.
   — Я вижу, вы узнали моих верных слуг, — бесстрастно произнес Крамер. — Мне очень жаль, что прежние ваши отношения с этими ребятами сложились несколько иначе, чем было задумано. Сейчас мы это исправим, господа. И если уж не суждено вам принять смерть от руки человека, то вы примите ее, по крайней мере, от образа и подобия его. Приступайте, ребята. — Он слегка подтолкнул тростью ближайшего к нему «призрака», которым оказался лже-Стюарт. «Призрак» шагнул вперед. Следом шагнули остальные монстры.
   — У них нет оружия, — шепнул Герцог.
   — Вижу, — кивнул Стюарт, впиваясь взглядом в своего двойника. Словно по команде, «призраки» сделали еще один шаг.
   — Я умываю руки, господа, — продолжал Крамар. — Не в моих правилах вмешиваться в разборки между людьми и примитивными формами моего «я».
   Примитивные формы, или попросту «призраки», были уже в пяти шагах от группы Охотников. Они остановились и больше не делали попыток приблизиться. В почти полной темноте оба ряда противников напоминали сейчас шеренги соперничающих футбольных команд, выстроившихся в центре поля накануне матча, дабы соблюсти традиционный ритуал и поприветствовать друг друга. Здесь, в этой комнате, никаких приветствий слышно не было. Лишь незримая, непримиримая ненависть — и больше ничего.
   Крамер расположился в кресле и молча наблюдал за символическим поединком двух миров — мира света и мира тьмы. За черными стеклами его очков пульсировала черная ирреальная жизнь. Жизнь, которая есть сама смерть.
   А поединок между тем начался.
   Руки «призраков» жадно потянулись к людям. В темноте Охотники не сразу поняли, что происходит. Монстры не двигались, мертвыми статуями возвышаясь в центре помещения. Жили только их руки. Они тянулись к живой человеческой плоти, извиваясь подобно змеям, вытягивались, росли, удлинялись… Десяток рук, которые больше не были руками. Не было и «призраков»: псевдо-Охотники слились в единое бесформенное чудовище, от которого воняло так, что людей едва не выворачивало наизнанку.
   — Держитесь, ребята, — сдавленно произнес Коротышка Марк. — У этой нежити не хватит духу одолеть нас.
   Одинокий Воин отступил назад и стал рядом со Стюартом.
   Пальцы протоплазменного монстра превратились в длинные тонкие бескостные щупальца, которые шевелились уже в нескольких дюймах от лиц людей.
   — Да чего мы ждем, черт побери! — крикнул Джералд. — Уничтожим эту мразь. Скажи, что делать, Крис. Эй, Воин, ты у нас самый головастый.
   — Жечь, — несколько глуше обычного, но столь же ровно и твердо произнес Одинокий Воин. — Сожгите это черное дерьмо, земляне.
   — О'кей, Воин, — отозвался Марк и сплюнул, — мы сделаем это.
   Отбросив бесполезный теперь гипнопарализатор в сторону, он вынул лазерный пистолет, доставшийся ему в качестве трофея от одного из охранников. Его примеру последовали Герцог и Джералд.
   Скользкие холодные щупальца коснулись шеи Стюарта и тут же крепко присосались к открытому участку кожи. Он почувствовал, как неведомая сила словно бы вытягивает душу из его тела. У капитана закружилась голова.
   — Стреляйте же! Ну!! — крикнул он, едва не теряя сознание.
   Ярко-голубыми лазерными вспышками озарился мрачный кабинет Верховного Стратега Галактической Федерации. Тонкие смертоносные лучи кромсали тело протоплазменного чудовища, а оно, злобно шипя и плюясь, медленно оседало, постепенно превращаясь в обычную гниющую жижу. Отсеченные руки-щупальца с противным хлюпающим звуком шлепались на пол и тут же растекались черным вздрагивающим студнем.
   С трудом держась на ногах, Стюарт ухватился за щупальце, впившееся в него, и с силой его рванул. В руке остался черный дрожащий обрубок, который внезапно обмяк и превратился в вязкую бесформенную массу.
   — О, черт, — выругался он, брезгливо стряхивая с ладони липкую слизь. В голове сразу прояснилось.
   От многорукого монстра осталась лишь лужа беспомощной протоплазмы. Отсеченные лазерным пламенем щупальца, словно гигантские черви, извиваясь, вливались в нее со всех сторон. Но Охотники за Мраком не прекращали огня: протоплазма должна быть сожжена дотла.
   — Превратите в пепел это вонючее дерьмо! — прохрипел Стюарт. Краем глаза он заметил, как напрягся в своем кресле Чарльз Крамер.
   Марк, Герцог и Джералд обступили жалобно повизгивающую, словно подбитого метким выстрелом из рогатки пса, протоплазменную лужу и жгли ее лазерным огнем. Жгли с остервенением, с дьявольским злорадством и яростным упоением одержимых.
   — Получай, зараза! — ревел Марк, впиваясь пальцами в рукоятку пистолета. — А-а, не нравится! Вот тебе еще!
   — Назад! — крикнул Одинокий Воин.
   Из-под самых их ног, подобно ядерному грибу, взметнулось вверх черное облако и зависло над людьми. Сгусток Мрака, до сего момента слитый с протоплазменной оболочкой, вырвался наружу.
   «Так душа покидает тело мертвеца», — внезапно пришло на ум Стюарту нелепое сравнение.
   — Всем назад! Этим я займусь сам. Пора и мне вступить в игру.