Михайлов Сергей. Охотники за мраком

Сергей Михайлов
 
Охотники за мраком

   Посвящаю моей дочери Елене

 
   Мы охотники за мраком,
   Что торгует тучей всякой
   И чернит миры вокруг.
   Мы шумим… С твоим ненастьем
   И мое бушует счастье,
   О, всех вольных духов дух!

 
   Фридрих Ницше,

«Песни принца Фогельфрай»

Часть первая
СЛЕД В СЛЕД

Глава первая
«ИЗБРАННИКИ СУДЬБЫ»

   — Я сейчас лопну от любопытства, если не узнаю всей правды. Что он от нас хочет? Неужели тебе ничего не сообщили, Крис?
   Крис Стюарт не ответил. Его взгляд был прикован к широкой ленте магистрали, рука небрежно покоилась на панели рулевого управления.
   — Клянусь крылом архангела Гавриила, — усмехнулся Флойд О'Дарр, — другого такого любопытного парня, как наш Джералд, не сыскать во всем Обозримом Космосе! Ты что же, старик, находишь странным этот вызов к шефу?
   — Ты попал в точку, Флойд. Именно нахожу странным. Напряги мозги, приятель, и вспомни, часто ли вызывал нас к себе Роберт Гамильтон?
   — Раза два-три, не больше. Для сношений с «избранниками судьбы» он обычно прибегал к помощи меж-канала.
   — Вот именно. Не часто космолеты Батальона оказывались в пределах Солнечной системы, гонять же нас через всю Галактику лишь за тем, чтобы ввести в курс очередной операции, шеф считал непозволительной роскошью. Согласись, Флойд, когда Ведомством заправлял старик Гамильтон…
   — Роберт Гамильтон мертв, — резко перебил его Крис Стюарт. — Новая же метла, как известно, метет по-новому. Но в главном Джералд прав: вызов на Землю всегда означал нечто чрезвычайное, по крайней мере, зря тратить и время, и дорогое ракетное топливо прежний шеф не любил. Возможно, этот Крамер желает лично познакомиться с вверенным ему Батальоном.
   — Сэр Чарльз Крамер, — многозначительно заметил Герцог.
   — О да! Сэр Чарльз Крамер, новый шеф Ведомства Космической Безопасности, — мрачно усмехнулся Крис.
   — Не следует исключать и другого варианта, — возразил Флойд. — Только на Земле «избранник судьбы» может получить Галактическую Визу.
   Крис Стюарт с сомнением покачал головой.
   — Галактические Визы выдают лишь в экстремальных случаях, когда в предстоящей акции предполагается задействовать либо весь состав Особого Батальона, либо большую его часть. Вы не хуже моего знаете, что в истории Батальона таких случаев насчитывается от силы два, самое большее три. Не похоже, что где-нибудь в Обозримом Космосе в данный момент складывалась ситуация, требующая экстренного вмешательства всего Батальона.
   — Не спеши с выводами, Крис, — заметил Герцог. — Мы слишком долго пропадали в пограничных областях Галактики, чтобы верно оценивать нынешнюю ситуацию здесь, на Земле. Три года, согласись, немалый срок.
   Стюарт пожал плечами и ничего не ответил. Их было пятеро в салоне вместительного «паккарда». Крис Стюарт — признанный лидер с насмешливыми серыми глазами и железным характером; Джералд Волк — убежденный анархист-любитель, страстный поклонник князя Петра Кропоткина, отмеченный печатью непреходящего изумления на худом лице лже-аскета; Флойд О'Дарр — язвительный рыжеволосый ирландец, составляющий с Волком неразлучный дуэт и до посинения готовый спорить с последним по самому ничтожному поводу; Филипп де Клиссон, или Герцог — гордый потомок древнего нормандского рода, обладатель неоспоримого права на ношение золотой герцогской короны де Клиссонов и готовый отстаивать честь славного рода со шпагой, бластером или гамма-излучателем в руках; и наконец, Коротышка Марк — флегматичный гигант шести с половиной футов ростом, предпочитающий крепкий здоровый сон трепотне, зубоскальству и словесным перепалкам, которым зачастую предавалась остальная четверка.
   Помимо многолетней дружбы, всех пятерых связывала служба в Особом Батальоне Ведомства Космической Безопасности — том самом Батальоне, о котором издавна ходили легенды и слагались удивительные мифы. Круг проблем, возложенных на батальон, был весьма и весьма широк. Согласно специальной ведомственной инструкции, этот круг очерчивал целый набор так называемых «нестандартных критических ситуаций», на локализацию и возможную ликвидацию которых и была направлена деятельность этого необычного полувоенного формирования. Что именно подразумевалось под «нестандартными критическими ситуациями», никто толком не знал — никто, кроме самого шефа ВКБ. Никакие ведомственные инструкции не способны были пролить свет на три магические слова, интерпретировать которые мог себе позволить лишь глава упомянутого Ведомства. Что он, собственно, и делал весьма успешно, вкладывая в эту расплывчатую формулу вполне определенный, конкретный смысл.
   Давно уже канули в прошлое те благословенные времена, когда Особый Батальон укомплектовывался исключительно из парней, именуемых расхожим словечком «супермен». Летели годы, сменялись десятилетия, становилось шире, многограннее, объемнее само понятие «нестандартных критических ситуаций» — сменились и акценты у требований, налагаемых на кандидатов в Батальон. Центнеры стальных мускулов, молниеносная реакция, универсальное владение любым видом оружия — весь этот «джентльменский набор» вдруг признан был недостаточным для решения специфических задач ОБ ВКБ. И тогда на смену туповатым костоломам и пресловутым суперменам пришло новое поколение — поколение интеллектуалов. Союз крепкого тела и ясного ума не замедлил сказаться самым благоприятным образом на деятельности всего Ведомства.
   Следует отдать должное отчаянным парням из Особого Батальона — они работали безупречно. Бесспорно, этому способствовал не только жесткий отбор кандидатов, производимый специальной ведомственной комиссией, но и высокие «гонорары» — так именовали в Ведомстве плату за свои труды сами исполнители, с полным на то основанием считая свою работу истинным искусством.
   Их нарекли «избранниками судьбы» — то ли в насмешку, то ли боготворя…
   Пятерка «избранников судьбы» из группы Криса Стюарта — а таких групп в Батальоне насчитывалось более четырех десятков — являла собой крепкое содружество тех самых отважных сорви-голов, которые в буквальном смысле были цветом нового поколения космических разведчиков. Каждый член группы имел отличный послужной список — «отличный» в свете тех критериев, которыми обычно руководствовалось в своих действиях Ведомство Космической Безопасности и которые зачастую сильно отличались от критериев господствующей в общества морали. Крис Стюарт с десяток лет прослужил в межгалактических «зеленых беретах» в районе Скопления Прокаженных Бедуинов; Флойд О'Дарр прошел прекрасную боевую выучку в отрядах ирландских боевиков, затем, преследуемый правосудием, канул в безбрежные просторы Обозримого Космоса, откуда доносились порой фантастические слухи об отчаянном рыжем контрабандисте и его дерзких сотоварищах; подвиги Джералда Волка были чисто земными и ограничивались безупречной службой в Иностранном Легионе; Филипп де Клиссон, как истинный аристократ, слыл едва ли не лучшим охотником за двуглавыми бурыми львами-оборотнями в саваннах Малой Бездны и шестимерными саблезубыми кроликами-людоедами на призрачном астероиде У-Му-ТуруЛай-35, что в созвездии Кривоногих Обезьян. Что же касается Коротышки Марка, то в течение семи лет он был признанным королем профессионального марсианского ринга. Правда, бокс ему пришлось оставить: за нанесенное рефери оскорбление он был бессрочно дисквалифицирован. «Швырнул я этого продажного подонка за канат, — оправдывался потом Марк перед ухмыляющимися друзьями, — так ведь за дело же! Заявил, мерзавец, что я под допингом…» Лишь близкие друзья его знали, что понятия чести, тем более чести спортивной, всегда были для флегматичного экс-боксера превыше всего. Допинг и Коротышка Марк были понятиями несовместимыми.
   Потом судьба свела их воедино — они стали ее «избранниками»…
   Свинцовая мгла нависла над шоссе, воздух был густым и липким, словно кисель, едкий пот стекал по их лицам, шеям, рукам…
   — Говорят, этот Крамер никогда не снимает темных очков, — сказал Флойд. — Даже в постели.
   — Не имел удовольствия лицезреть его в постели, — ответил Стюарт, — как, впрочем, и в иной, менее интимной обстановке. Но ручаюсь, скоро нам такая честь выпадет.
   — Что, заглянуть к нему в постель? — Флойд скорчил брезгливую гримасу.
   — Вряд ли он допустит тебя в свою спальню, — ухмыльнулся Джералд Волк. — Но ты не теряй надежды, дружище Флойд, если твоя рыжая шевелюра придется шефу по вкусу, то у тебя появится весьма реальная возможность стать его фаворитом.
   Флойда передернуло от «заманчивой» перспективы, обрисованной Волком.
   — Клянусь всеми девятью кругами ада, я скорее сяду голой задницей в гигантский меркурианский муравейник!
   Глаза Джералда Волка лукаво блеснули.
   — Я всегда подозревал у рыжих патологическую склонность к изощренному мазохизму. Хочешь, я ударю тебя чем-нибудь тяжелым? — вкрадчиво спросил он, заглядывая приятелю в глаза. — По дружбе?
   — Полегче на поворотах, идиот, — угрожающе зарычал Флойд О'Дарр. — Не забывай, что от изощренного мазохизма всего лишь шаг до не менее изощренного садизма. Я с детства любил мучить кошек и анархистов. Подолгу и с наслаждением.
   — Может, высадить эту парочку вон у того перекрестка? — спросил Герцог у Криса Стюарта. — У меня уже в печенках сидят бесконечные дуэли этих болтунов.
   — Пожалуй, вы правы, мсье де Клиссон, — в тон ему ответил Крис Стюарт, — этим двум петухам не мешало бы прошвырнуться пешком. Уверен, Коротышка Марк поможет им выйти.
   Он демонстративно притормозил у перекрестка.
   — Эй, Марк, проснись! — тряхнул спящего гиганта Герцог. — Пора тебе малость поразмяться.
   — А? Что? — спросонья заворчал Коротышка Марк.
   — Погоди, Герцог, — взмолился Флойд, с опаской поглядывая на экс-боксера, — не буди этого буйвола. Клянусь копытом бешенного бизона, я осознал, раскаялся и чертовски сожалею, что сцепился с этим болва…
   — С кем, с кем? — угрожающе переспросил Джералд.
   — С самым выдающимся анархистом во всем Обозримом Космосе. Виват Джерри Волку!
   — Раскаяние принимается, — резюмировал Герцог. — Чем ответит противная сторона?
   — Несмотря на то, что противной стороне крайне противен и омерзителен рыжий цвет… — начал было Джералд.
   — Сейчас я его ударю, — внятно произнес Флойд.
   — …я все же готов сделать исключение, — невозмутимо продолжал Джералд, — для старика Флойда. Удивительно, но среди рыжих тоже попадаются неплохие парни. Правда, крайне редко.
   — Ла-адно, — протянул Герцог, — на этот раз, ребята, вам удалось избежать справедливой кары. Что скажешь, капитан?
   Крис Стюарт нажал на педаль акселератора, и мощный «паккард» рванул вперед.
   — Прощены, — сказал он с видом самого Господа Бога, — но в следующий раз ничто уже не сможет помешать вам, мсье де Клиссон, разбудить Коротышку Марка. Клянусь глоткой арктурианского вампира!
   Флойд О'Дарр с восхищением посмотрел на Стюарта.
   — Капитан, я тебя обожаю! — воскликнул он. — Разрази меня гром, если среди твоих предков не было хоть одного ирландца!
   Минут десять все пятеро хранили нейтралитет. Наконец Герцог нарушил молчание.
   — Уверен, встреча с Крамером не сулит нам ничего хорошего. Может быть, кто-нибудь что-либо слышал об этом типе? Откуда он взялся? В бытность старика Гамильтона в Ведомстве о Крамере никто и слыхом ни слыхивал.
   Крис Стюарт пожал плечами.
   — Личность довольно-таки темная, подстать своим очкам. Для нас, простых смертных, закулисные правительственные игры всегда оставались за семью печатями. При раздаче должностей и министерских портфелей нашим мнением почему-то не интересуются.
   — Потому что подобные ситуации не попадают в разряд «критических нестандартных», — усмехнулся Джералд, — и лежат вне сферы нашей компетенции.
   — Пожалуй, это единственные ситуации, которые не являются «критическими нестандартными», — в тон ему ответил Герцог.
   — Вот не думал, что таковые существуют, — зло проворчал Флойд.
   Стюарт бросил взгляд на циферблат часов. Затем притормозил у небольшого кафе.
   — До встречи с шефом осталось три часа. Я думаю, вы неплохо проведете время в этой забегаловке.
   — Ты не останешься с нами? — спросил Герцог.
   Стюарт покачал головой.
   — Хочу повидаться с Бертом Джервисом.
   — Берт Джервис? Это тот дотошный сыскник, что раскручивал дело с убийством владельца фирмы «Монт и сыновья»?
   — Он самый, Филипп. Заметь, он таки раскрутил это дело, хотя оно и казалось совершенно безнадежным.
   — Потому я и назвал его дотошным. Зачем он тебе понадобился, Крис?
   Стюарт кивнул на лежавшую возле его сидения газету.
   — Здесь все сказано.
   Взгляд Герцога скользнул по газете и внезапно замер на небольшой заметке с броским заголовком «Необычная смерть сэра Роберта Гамильтона». Герцог быстро пробежал статью глазами.
   — А, так этот Джервис взялся теперь за Гамильтона! — воскликнул он.
   — Ему поручено расследование смерти сэра Роберта, и, я уверен, Берт докопается до истины.
   — До истины? О какой истине ты говоришь?
   — Ты плохо читал статью, Филипп. Берт полагает, что дело не обошлось без убийства.
   Флойд округлил глаза.
   — Убийство? — громким полушепотом повторил он. — Старик Гамильтон убит?
   Стюарт пожал плечам.
   — Я знаю не больше вашего. Потому-то я и хочу потолковать с Джервисом.
   — Так он тебе все и расскажет! — усомнился Герцог.
   — Поживем — увидим. В свое время мы с ним были друзьями. Надеюсь, он не забыл об этом. Я заеду за вами к шести. Толкните Марка. Мне кажется, у него начался период зимней спячки.
   — Этот период у него тянется круглый год, — ухмыльнулся Джералд Волк.
   Разбуженный боксер долго хлопал осоловелыми глазами, с трудом возвращаясь в мир реальности. Наконец четверо «избранников судьбы» покинули автомобиль. Коротышка Марк расправил богатырские плечи и громко хрустнул суставами.
   — А быстро мы добрались, — прорычал он, прочищая горло.
   — Что ты, дружище Марк, мы еще и не думали трогаться, — возразил Джералд, подмигнув Флойду.
   Марк метнул в него добродушный взгляд и хлопнул приятеля по плечу. Тот едва удержался на ногах.
   — Шутник ты, Джерри, — осклабился боксер.
   — Да уж куда моим шуткам до твоих, Коротышка, — отозвался Джералд, потирая ушибленное плечо. — В твоих и весу-то на добрый центнер больше.
   Коротышка Марк расхохотался.
   — Куда это наш командир намылился? — недоуменно спросил он, провожая взглядом уносящийся «паккард».
   — На аудиенцию к римскому папе, — бросил через плечо Джералд, толкая дверь в кафе.

Глава вторая
БЕРТ ДЖЕРВИС

 
   Берт Джервис сидел в своем кабинете и тупо смотрел в пол, обильно усеянный окурками. Сквозь плотный туман сигаретного дыма лицо его казалось слепком с погребально-церемониальной маски туземцев Великого Хвоста. Пальцы левой руки выбивали мерную дробь по полированному подлокотнику кресла. Пожалуй, иных признаков жизни в этом теле заметно не было.
   Таким и застал его Крис Стюарт, когда вошел в кабинет инспектора сыскной полиции. Кинув взгляд на сидящую в кресле безмолвную фигуру, он молча подошел к окну и настежь распахнул обе створки.
   — Какого дьявола! — взорвался Джервис, оставаясь неподвижным.
   — Я к тебе по делу, Берт, — ответил Стюарт, садясь на краешек стола и в упор глядя на инспектора.
   — Стюарт? — в безжизненных глазах Джервиса вспыхнула искра интереса.
   — Он самый, Берт.
   — Ты не вовремя, Стюарт, мне нужно кое-что обмозговать.
   — А я было решил, что ты надышался «альпассийского тумана», — усмехнулся Стюарт. — По правде говоря, видок у тебя был не из лучших.
   Джервис тряхнул головой.
   — Ладно, выкладывай.
   — Признаться честно, я надеялся услышать кое-что от тебя.
   Сигаретный туман в комнате заметно поредел. Джервис метнул в Стюарта быстрый пронизывающий взгляд.
   — Об этом деле ты не услышишь от меня ни слова, — сухо произнес он.
   — Но, Берт…
   — Повторяю, — загремел Джервис, яростно вращая глазами, — я тебе ничего не скажу, Стюарт.
   — Возможно, ты хочешь что-нибудь услышать от меня? Как никак, Гамильтон был моим шефом целых двенадцать лет.
   — Нет, — упрямо мотнул головой Джервис.
   — Да пошел ты к черту, старый кретин! — взорвался Крис Стюарт. — Или ты все выложишь начистоту, или я поведу собственное расследование.
   Едва заметное подобие улыбки мелькнуло на губах инспектора.
   — Узнаю прежнего Стюарта. — Он в упор смотрел на капитана «избранников судьбы». — Ты хочешь жить, Крис?
   — Очень. Но еще больше я хочу знать правду.
   — Я бы тоже хотел ее знать.
   — Сообща мы докопаемся до истины, Берт. Я помогу тебе.
   — Не поможешь. Да и зачем тебе это?
   — Роберт Гамильтон был из тех людей, ради которых стоит кое-чем пожертвовать. Если он убит, мой долг распутать этот клубок.
   — Долг? Чушь собачья… — криво усмехнулся Джервис.
   — Не валяй дурака, Берт. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты стал циником.
   — Я им стал, Стюарт.
   — Так ты расскажешь мне о Гамильтоне?
   — Я не хочу потерять единственного друга.
   — Ты потеряешь его, если промолчишь.
   — Психологическая обработка, да? Ты прекрасно ее провел, Стюарт. Я сдаюсь. Но с этого момента я не дам за твою жизнь и ломаного гроша.
   — А как же ты, Берт?
   — Я давно уже обречен, — безнадежно махнул рукой Джервис и понизил голос до шепота: — Слушай же.
   — В чем дело, Берт? Эти стены имеют уши?
   — Стены? Не-ет, Стюарт. — В глазах инспектора вспыхнул какой-то странный огонь. — Стены — это слишком примитивно. — Он провел руками перед глазами, словно ощупывая что-то невидимое. — Сам воздух — одно большое ухо… возможно…
   Стюарт внимательно посмотрел на Джервиса. От того не ускользнул взгляд капитана. Он снова усмехнулся.
   — Ты решил, что я спятил, не правда ли? — Джервис уставился на свои руки. — Будь я верующим, я бы молил Бога, чтобы это так и было. Но спятил не я, Стюарт…
   — У меня нет времени исповедывать тебя, Берт, — нетерпеливо прервал его Стюарт. — Мне нужны факты.
   — Факты. Гм… У меня нет фактов.
   — Нет фактов? — Брови Стюарта удивленно взметнулись вверх. — Ты же утверждаешь, что Гамильтон убит!
   — Он убит, — убежденно произнес Джервис, — и это единственный факт, которым я располагаю.
   — Откуда такая уверенность?
   Джервис с минуту молчал. Когда он заговорил снова, в голосе его звучал металл.
   — Роберт Гамильтон найден мертвым в собственном кабинете неделю назад. Опрос возможных свидетелей ничего не дал: никто ничего не видел, не слышал, не знает и знать не желает. Каждый забился в свою нору и боится оттуда нос высунуть. — Джервис зло сплюнул на пол. — Теперь-то мне известно, что они действительно ничего не знают. Единственная, кто смог немного пролить свет на истину, была Джейн Гросби, личный секретарь Роберта Гамильтона. В течение того злополучного дня, утверждает она, в кабинет к шефу никто не входил и никто из него не выходил. Она же и была последней, кто видел его в живых, и именно она чуть позже обнаружила труп. Я тщательно обследовал кабинет и приемную и пришел к выводу, что ни одна живая душа, действительно, не смогла бы проникнуть к сэру Роберту без ведома секретаря. Джейн Гросби же я склонен верить. Далее, никаких следов явного насилия или других следов насильственной смерти на теле твоего шефа не обнаружено.
   — И тем не менее ты утверждаешь, что Роберт Гамильтон убит!
   — И останусь при своем убеждении даже под страхом смертной казни, — твердо произнес Джервис.
   — Откуда такая уверенность, Берт?
   Джервис вынул из пачки сигарету и закурил. Пальцы его слегка подрагивали от волнения.
   — Бытует такое выражение: естественная смерть, — продолжал он. — Считается, что естественной смертью человек умирает либо от какой-нибудь болезни, либо просто от старости. Организм изношен до предела — и все, баста. Напротив, смерть от руки маньяка, упавшего на голову кирпича или луча бластера принято называть неестественной, ибо причина ее как бы привнесена извне. Все это чушь! Я всегда придерживался взгляда, что всякая смерть естественна, поскольку вызывается необратимыми процессами внутри организма. Смерть наступает не от ножа убийцы, а от остановки сердца, нож лишь включает механизм смерти, рождает ту причину, которая в конце концов приводит к летальному исходу. Аналогичным образом действует и вирус. Разница здесь лишь в скорости процессов, суть же их одна: некие необратимые изменения в естественном функционировании организма. Смерть всегда естественна, ибо ее вызывают естественные причины. Так я думал до недавнего времени. Результаты вскрытия тела Роберта Гамильтона коренным образом изменили мои воззрения на смерть. Я пришел к парадоксальному выводу: смерть не всегда бывает естественной. Неестественной я называю такую смерть, для наступления которой не имеется очевидных причин. Такова смерть Роберта Гамильтона. Его организм полностью работоспособен, и хотя хорошим здоровьем он не отличался, все органы его накануне смерти функционировали нормально. Смерть от болезни, даже внезапной, исключается, на том же основании следует исключить и известные виды насильственной смерти, как то: смерть от яда, пули, ножа, электрического тока и так далее. Суть парадокса в том, что Гамильтон не должен был умереть, смерти как таковой не было.
   — Однако он мертв, — заметил Стюарт.
   — Сейчас он безусловно мертв, а тогда… Тогда его организм просто перестал функционировать, без видимых на то причин. Словно кончился завод часов — стоит их лишь завести, как они пойдут вновь. Медицинские эксперты считают, что подоспей помощь вовремя, тело можно было бы реанимировать.
   — Но как все это увязать с убийством, Берт? — пожал плечами Стюарт.
   — Неужели ты до сих пор не понял? — Джервис закурил вторую сигарету. — Поскольку Роберт Гамильтон мертв — а то что он мертв, не вызывает никаких сомнений — должна, понимаешь, должна существовать причина, вызвавшая смерть. Иначе мы дойдем до абсурда или до клиники для умалишенных. У смерти всегда должна быть причина, и если мы не знаем этой причины, это еще не значит, что ее нет вовсе. Я назвал смерть Роберта Гамильтона неестественной, так как не существует ни одной из известных естественных причин, способных ее вызвать.
   — А страх? Он мог умереть от внезапного испуга.
   — Содержание адреналина в крови Гамильтона было не только выше, но даже несколько ниже нормы. Нет, испуг отпадает. Повторяю, Стюарт, естественные причины приходится исключить, и с ними вместе болезнь, старость, обычные способы убийства.
   — Стало быть, есть еще и необычные?
   — Вот именно. Роберт Гамильтон убит неведомым нам способом, в обход обычным законам природы. Потому я и называю его смерть неестественной. Он не должен был умереть — если исходить из устоявшихся представлений о смерти и причинах, ее вызывающих. Но он все-таки умер.
   В помещении воцарилась гнетущая тишина. Крис Стюарт с трудом переваривал услышанное.
   — Ты убедил меня, Берт, — наконец сказал он. — Роберт Гамильтон убит. Осталось совсем немного — отыскать убийцу. Ты что-нибудь предпринял на этом пути?
   Джервис усмехнулся и выпустил кольцо дыма.
   — Я никогда не охотился за призраками, Стюарт. Но что-то говорит мне, что призрак уже начал охоту за мной. — Он как-то странно посмотрел на Стюарта и добавил чуть слышно: — И за тобой, старина Крис. Очень жаль, что я наболтал тебе лишнего.
   Стюарт пожал плечами.
   — Признаюсь, я не вижу причин для беспокойства.
   — Оно и к лучшему, Стюарт. Ты слишком долго не был на Земле.
   Джервис тяжело поднялся с кресла и подошел к окну.
   Тусклый сумеречный свет струился в распахнутое окно. Воздух был тяжелым, мутным, пыльным, лишенным движения и жизни. Серое свинцовое небо давило на город, вершины небоскребов тонули в гигантском море низко нависших туч. Что-то зловещее чудилось в этом безмолвии небесной стихии, словно ждущей своего часа, чтобы низринуться на землю и затопить ее вязкой киселеобразной массой.
   — Как тебе вид из окна, Стюарт? Неплох, не правда ли? Особенно если учесть, что сейчас начало июля.
   Стюарт подошел к инспектору.
   — Мерзкая погода. И давно это началось?
   — Два месяца. Обложило всю планету за одну ночь. Метеорологи так и не смогли докопаться до сути этого явления.
   Стюарт задумчиво потер подбородок.
   — Мы едва пробились сквозь атмосферу на своем «Скитальце», — сказал он. — Меня чуть было не вывернуло наизнанку от вибрации.
   — Ты что-нибудь слышал о Мраке?
   Голос Джервиса слегка дрогнул от напряжения, хотя внешне он оставался спокойным и невозмутимым. Стюарт внимательно посмотрел на него.
   — Я ничего не слышал о Мраке, — внятно произнес он. — Это как-то связано со смертью Роберта Гамильтона?
   Берт Джервис резко обернулся. Глаза его пылали каким-то странным огнем.
   — Запомни, Стюарт, — сухо проговорил он, — ты мне этого вопроса не задавал.
   — Но, Берт…
   — Ты не задавал, а я не слышал его. Понял?
   — Погоди, Берт…
   — Понял?! — рявкнул Джервис, хватая Стюарта за ворот куртки и с силой притягивая его к себе.