способами.
306
80. Глагол bounce и производные от него означают одґновременно 'прыгать' и
'хвастать'. Вводя в речевую ткань этой главы неологизм "бонсировать" по
аналогии с модными в XIX веке словами вроде
'манкировать', 'фраппировать', мы помимо эффекта отстраненности, о котором мы
писали в "Обосновании перевода", добиваґемся эффекта комической абсурдности
самой ситуации. Бонсировать (аналогичное экспериментальному предґложению Л. В.
Щербы о глокой куздре) показывает, что значение слова может гнездиться не в
корне, а в аффикґсах и контексте употребления.
81. Фраза является
подтверждением нашей гипотезы об особой инициационной функции реки в данной
главе ("узнал все, что нужно было узнать").
82. Неразличение правой и
левой руки характерно для маленьких детей. К этому надо добавить, что Пух здесь
доказывает превосходство интуитивного, континуґального знания-постижения (он
находит дорогу домой по зову горшков с медом), то есть превосходство правого
полушария, ведающего континуальным образным видеґнием мира, над левым
(дискретным, понятийным). Преґобладание правого полушария у Пуха
(амбидекстризм; ср. разговоры о его безмозглости) могло привести к доминации
левой руки и, соответственно, к плохому разґграничению левого и правого (ср. [Михайлова
1993]).
83. и 84. Пух не может
заблудиться в своем Лесу, поґтому что это его Лес, он является в нем главным
(ср. в русскоязычной деревенской среде обычное называние медведя хозяином
леса).
85. Стихотворение
переведено в форме танка -- 5+7+5+7+7 слогов, что соответствует его медитативной
окраске.
307
86. В который раз мы убеждаемся,
что логика Пуха безупречна и сознание его ясно, когда речь идет о конґкретных
вещах: поскольку только что собирались пить чай, но еще не пили его, значит, мы
находимся в том же месте, где собирались пить чай.
87. Первый
и единственный раз Пух прибегает к соґзнательному риторическому приему. Однако
отличие риторики Пуха от риторики И-Ё, Сыча и Кролика состоґит в ее
конструктивности, искренности и оправданности Исключительными Обстоятельствами.
88. Пример
речевого акта, который сам себя зачеркиґвает. 3. Вендлер называет сходные
явления ("Я клевещу на вас") иллокутивным самоубийством [Вендлер 1985}. Не
нужно вообще писать письмо, чтобы потом читать его адресату. Осмысленность
такой речевой акт приобґретает только в системе детского игрового поведения,
которое носит обучающий характер.
89.
Парадокс красноречивого умолчания, всем извеґстный в быту и в массовом
искусстве давно ставший риґторическим клише ("О чем молчала тайга"). В данном
контексте молчание носит не демонстративный харакґтер (когда люди "не
разговаривают"), а психастеничесґкий. Поросенок молчит из вежливости, ему
неловко наґпоминать об обещанном, но именно это ощущение неґловкости в данном
случае наиболее красноречиво.
90.
Рассуждения Пуха о поэзии, как правило, нетриґвиальны. В данном случае речь
идет о двух вещах. Перґвое -- что не поэт выбирает стихи, а стихи выбирают поґэта.
Здесь Пух вновь перекликается с поздней Ахматоґвой ("Тайны ремесла"). Второе --
пространственная локализация поэтической инспирации. Пух приходит на
308
место события, которое должно вдохновить его, ибо
в этот раз он пишет оду на случай.
91. Рассуждение Пуха не
является наивным. Если для художественной прозы не важно, произошло ли на самом
деле изображенное в ней событие, то в поэзии, коґторая работает не над
предложением, как проза, а над словом, достоверность события гораздо более
важна. Поэтический текст гораздо более тесно связан с дейстґвительностью, чем
прозаический, а не наоборот, как приґнято думать (подробнее см. [Руднев
1996]).
92. Стихотворение
переведено эквиметрически -- разностопным ямбом 44443 и соответственно
пятистишной строфой. В русской традиции 4-стопный ямб с мужґскими рифмами после
перевода В. А. Жуковским поэмы Байрона "Шильонский узник" прочно ассоциируется
с английской романтической поэмой ("Мцыри" Лермонґтова, процитированное в
первой строке перевода, как наґиболее яркий пример). Более того, семантический
ореол этого размера очень четко очерчен -- это заточение и бегство из него.
Впервые семантические возможности этого размера в детской поэзии обыграл К.
Чуковский в "Крокодиле" [Гacnapoe-Паперно 1975, Руднев
1978}. Мотив
тюрьмы, бегства и освобождения присутствует и в стихотворении о подвиге
Поросенка.
93. Вероятно,
реминисценция к "Саге о Форсайтах", где старый Джеймс Форсайт все время
повторяет, что ему никто ничего не рассказывает. Интересно, что в роґмане
"Собственник" так же, как и в главе "Ысчовник", идет речь о постройке нового
дома. Важно при этом, что ВП в критике называли сагой.
94. Здесь описывается
сложный речевой акт, харакґтерный для рефлексирующего психастенического со-
309
знания Поросенка. Поросенок страдает комплексом неґполноценности,
и поэтому он хочет, чтобы другие видеґли его храбрым и сильным. Если он будет
знать содерґжание песни, то он не станет удивляться при всех, когґда Пух ее
исполнит, после чего все еще больше его зауважают. По схеме: А произносит р в
присутствии В и С, причем В полагает, что С неизвестно содержание р, а С
известно и содержание р, и мнение В о неосведомленґности С (где А -- Пух, В --
слушатели и С -- Поросенок) (ср. [Кларк-Карлсон 1986}).
95. Пух не
хочет этим сказать, что истина поэтичесґкая и истина бытовая противоречат друг
другу Скорее, они имеют разные источники. Это разные жанры речеґвого поведения.
Пух понимает, что "на самом деле" неґизвестно, что именно сделал Поросенок и
что лишь в контексте определенного речевого жанра его действия приобретают
осмысленность, а стало быть, истинность. При этом ясно, что Поросенок
сомневается не в том, действительно ли он пролез в щель почтового ящика, а в
том, действительно ли это такой геройский поступок, как о том написал в стихах
Пух. Но статус героических или значительных любым речевым действиям могут
придать только определенные речевые жанры (языкоґвые игры) -- стихи, легенды,
награды, похвалы и т. п. "И люди это так и понимают".
96. В
мифологической традиции имя тождественно его носителю [Лотман-Успенский
1973}, и в этом смысле найти имя для дома -- это то же самое, что найти сам
дом. Но Кристофер Робин, находящийся на границе мифолоґгического и обыденного
миров, смотрит на эту идею слегґка иронически. В ВП не раз обыгрывалась
важность идеи наречения и тем самым придания статуса существования (Генри Путль
и т. д.). Действительно, собственные имена
310
обладают особенностью, появившись один раз,
начинать сразу жить своей жизнью в одном из возможных миров, соотносимых с
действительным миром.
97. В этом
эпизоде И-Ё, с одной стороны, спровоциґрован Кроликом, который дал ему задание
искать дом. Никогда ни к кому не приходивший И-Ё поэтому берет на заметку
первый попавшийся дом, не подозревая, что это дом Поросенка. С другой стороны,
И-Ё бессознаґтельно осуществляет символическую месть Поросенку и Пуху за то,
что они ранее перенесли его дом с одной стоґроны Медвежьего Угла на другую (в
главе "Дом").
98.
Поросенок говорит так под воздействием стихов Пуха. После того как его публично
назвали храбрым, он не может позволить себе быть невеликодушным. Такова
прогностическая и провокативная особенности художеґственного слова. С другой
стороны, фактически ни в каґком доме Поросенку больше жить не придется, так как
в следующей главе Кристофер Робин уходит, забирая с собой только Пуха. Таким
образом, путаница с домами приобретает отчетливую эсхатологическую окраску:
скоро наступит конец мира, и поэтому нечего
беспокоґиться о жилье.
99.
Стихотворение И-Ё представляет собой не только нелепую попытку самовыражения,
но и драматический прорыв замкнутого в себе и на себя подавленного сознаґния
И-Ё к другим, неловкий, неудачный, но тем не менее благородный. С другой
стороны, И-Ё понимает, что, лиґшившись Кристофера Робина, он лишается своей
единґственной опоры, так как другие животные не относятся к нему всерьез и не
жалеют его (кроме Пуха, но к нему сам И-Ё не относится всерьез). Само
стихотворение наґписано свободным рифменным стихом (раешником). В
311
нем можно угадать черты пародии на верлибр и аванґгардную
поэзию 1920-х годов.
100. Пух достаточно тонко
описывает момент интенґции, внутреннего состояния желания, намерения и т. д. Не
мудрено, что Пух не знает, как это называется, ведь этот феномен с
логико-философских позиций описан лишь в 1980-е годы [Searle 1983}.
101. Имеется в виду,
конечно, не то dolce farniente, коґторое описывает Пушкин в романе "Евгений Онегин". Ничегонеделание
Кристофера Робина, несмотря на свое детское происхождение, гораздо ближе
грозному хайдеггеровскому "ничто", которое "ничтожит" все вокруг себя [Хайдеггер
1986}, это предвестие конца, когда можґно уже не делать ничего (ср. в
"Волшебной горе" Т. Манґна подробное описание состояния школьника, оставшеґгося
на второй год и выпавшего из обычного ритма жизґни), и по своей универсальности
это ничто близко ко всему. Ничего Кристофера Робина позитивно
своей униґверсальностью -- это ни работать, ни жениться, ни выбиґрать профессию
(что было реальной проблемой в жизни К. Милна), это чистая созерцательность и
приятие мира вне его любых специфицирующих (профессиональных, возрастных,
этнических и т. д.) проявлений, когда необґходимо отрезать от себя по кусочку
что бы то ни было.
102. Смысл зачарованности
этого места в его бескоґнечности, неквантифицируемости (невозможно сосчиґтать
количество сосен) и в то же время открытости по отношению к другому миру. С. Ю.
Кузнецов обратил внимание комментатора, что количество сосен -- 64 -- совпадает с
количеством гексаграмм в "Книге перемен", при этом сосчитать их невозможно
потому, что одна гексаграмма находится в действии в момент подсчета.
312
103. "Они" -- взрослые, -- которые
не только не разґрешают заниматься ничем, но сами не понимают ценноґсти этого
занятия (ср. отношение самого А. Милна к ВП как к чему-то несерьезному).
104. Последняя фраза ВП
стала эпиграфом к книге Кристофера Милна "Зачарованные места" [Milne 1976}. В чем смысл этой фразы? Вероятно, ее можно истолкоґвать
так. В линейном времени становления Кристофер Робин должен идти своей дорогой,
дорогой подрастаюґщего отрока. Но в циклическом времени мифа, в котоґром
возвращается и обновляется все в жизни человека, в этом циклическом времени,
символом которого являетґся круг из шестидесяти-скольких-то сосен Зачарованноґго
Места, сохраняется своеобразный информационный заповедник памяти. И в этом
Зачарованном Месте, в этом Заповедном Лесу, Пух и Кристофер Робин остаютґся
неразлучными навсегда что бы там ни было.
agraf.ltd@g23.rclcom.ru
http://www.infoline.ru/g23/571l
Отпечатано
с готовых диапозитивов в типографии ГИПП "Вятка" 610044, г. Киров, Московская
ул., 122
Сканирование: Янко Слава
yanko_slava@yahoo.com
||update
5/7/01
<![if !supportEmptyParas]> <![endif]>