"Вот и я тоже", сказал Пух,
совершенно теряясь в догадках, как бы мог выглядеть Heffalump.
"Его не часто встретишь",
сказал Кристофер Роґбин небрежно.
"Особенно теперь", говорит Поросенок. "Особенно в
это время года", говорит Пух. Затем они потолковали о другом, покуда не приґшло
время Пуху и Поросенку возвращаться домой. Сперва, пока они ковыляли по узкой
тропинке, окаймляющей Сто-Акровый Лес, то поневоле шли молча, но, подойдя к
ручью и кое-как через него пеґреправившись по камням, они снова могли идти
92
рядом с кустами вереска и возобновили дружесґкую
болтовню о том о сем, и Поросенок тогда говоґрит: "Если ты понимаешь, Пух, что
я имею в виду", а Пух говорит: "Это именно то, о чем я сам думал, Поросенок", а
Поросенок говорит: "Но, с другой стороны, мы должны помнить", а Пух говорит:
"Вот именно, Поросенок, как раз это я упустил из
виду"34. И затем, как только они подошли к Шести Сосновым Деревьям,
Пух огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто, и говорит торжественным
тоном:
"Поросенок, я принял важное решение".
"Какое решение, Пух?"
"Я принял важное решение поймать Heffaґlump'a".
Говоря это, Пух несколько раз кивнул головой и
потом подождал, пока Поросенок скажет "А как?", или "Пух, это исключено", или
что-нибудь ободряґющее в этом роде, но только Поросенок ничего не говорил.
Факты складывались таким образом, что Поросенку очень хотелось, чтобы ему
первому это пришло в голову.
"Я это сделаю", говорит Пух, подождав еще неґмного,
"при помощи Западни. Но это должна быть Коварная Западня, так что ты,
Поросенок, должен мне помочь".
"Пух", говорит Поросенок,
вновь чувствуя себя совершенно счастливым, "я это сделаю". А затем говорит:
"Как же мы это сделаем?", а Пух говорит:
"То-то и оно! Как?" И они оба присели, чтобы хоґрошенько
это обдумать.
93
Тогда у Пуха возникла мысль, которая состояла в
том, что они выроют Очень Глубокую Яму, и в этом случае Heffalump, проходя мимо, упадет в яму и__
"Почему?", говорит Поросенок.
"Что почему?", говорит Пух.
"Почему он в нее упадет?"
Пух поскреб нос лапой и сказал, что Heffalump будет прогуливаться, нахмыкивая песенку и
погляґдывая на небо, не собирается ли дождь, и поэтому он не заметит Очень
Глубокой Ямы, пока не окаґжется на полпути к ее дну, а тогда уже будет поздно.
Поросенок сказал, что это очень хорошая Западґня,
но допустим, что дождь уже идет?
Пух снова поскреб нос лапой и сказал, что этого он
не учел. Но затем он просиял и говорит, что уж ежели дождь будет идти, то в
этом случае Heffalump
наверняка будет поглядывать на небо, не проясняґется ли там, и тогда он
опять-таки не увидит Очень Глубокой Ямы, пока не окажется на полпути... А тогда
уже будет слишком поздно.
Поросенок сказал, что теперь, когда и этот пункт
прояснен, он полагает, что это действительно Коґварная Западня.
Пух, весьма гордый от
услышанного, чувствует, что Heffalump уже практически пойман; но оставаґлась еще одна вещь, которую надо было
обдумать:
Где они выроют Очень
Глубокую Яму?
Поросенок сказал, что в данном случае наилучґшим
было бы место где-нибудь поблизости от Heffalump'a и как раз перед тем, как он в нее упадет, только футов на шесть подальше.
94
"Но тогда он увидит, как мы ее роем", говорит Пух.
"Нет, если он будет все время смотреть на небо, то
не увидит".
"Но он станет Подозревать", говорит Пух, "осоґбенно,
если ему случится поглядеть вниз под ноги". Он долго думает и добавляет с
тоской: "Это не так просто, как я думал. Полагаю, потому-то Heffalump'ы так редко попадаются".
"Скорее всего", говорит Поросенок.
Они вздохнули и пошли прочь и, вынув из себя
несколько колючек утёсника, снова сели; и Пух все время говорил себе: "Если бы
я только смог придуґмать что-нибудь". Так как он был уверен, что животґное с
Высоким Интеллектуальным Коэффициенґтом могло бы поймать Heffalump'a, если бы только оно знало правильный путь для достижения этого.
"Положим", сказал он Поросенку, "ты хочешь
поймать меня, как бы ты за это взялся?"
"Ну что ж", говорит Поросенок, "я бы сделал так. Я
бы соорудил Западню и положил бы в нее Банку Меду, ты бы его учуял и пошел бы
за ним, и__"
"И я пошел бы за ним", говорит Пух взволноґванно,
"только очень осторожно, чтобы не спугґнуть, и я бы настиг Банку Меду и прежде
всего обґлизнул бы по краешку, притворяясь, что будто там ничего нет, знаешь
ли, а потом я бы еще погулял и вернулся и стал бы лизать-лизать до самой середиґны
банки, а потом__"
"Да не бери ты в голову", говорит Поросенок, "ты
был бы в Западне, и я бы тебя поймал. Теперь
95
первое, о чем надо подумать, это что Heffalump'ам больше нравится. Я думаю, желуди, а
ты? Мы полоґжим туда побольше, я говорю, да очнись, Пух!"
Пух, находившийся в сладостных мечтаниях, во
мгновение ока проснулся и говорит, что Мед гораздо западнее, чем зжолуди35.
Поросенок был другого мнения, и они уже было развернули по этому поводу
обширную дискуссию, когда Поросенок сообразил, что если они положат в Западню
желуди, то искать их придется ему, в то время как если они положат мед_
тогда как Пух примерно в это же самое время сообразил то же самое относительно
своего меда, поґэтому Поросенок успел сказать: "Отлично, значит, мед", как раз
когда Пух подумал тоже самое и собиґрался сказать: "Прекрасно, стало быть, зжолуди".
"Так-так, мед, значит", говорит Поросенок таким
глубокомысленным тоном, как будто вопрос уже реґшен. "Я вырою яму, а ты пойдешь
и принесешь мед".
"Очень хорошо", говорит Пух и ковыляет восґвояси.
Придя домой, он заглянул в кладовую: там он встал
на стул и схватил с полки огромную банку меду. На ней было написано "MЁT", но, чтобы убеґдиться, он снял бумажную крышку и заглянул внутрь. Выглядело
это совсем как мед. "Но наверняґка никогда не скажешь", подумал Пух. "Помню,
мой дедушка говорил как-то, что ему приходилось видеть сыр именно такого
цвета". Итак, он запусґтил язык в банку и основательно лизнул. "Да", гоґворит,
"это он. Никакого сомнения. И мед, я бы скаґзал, с головы до ног. Если,
конечно", говорит, "кто-
96
нибудь не положил для смеха на дно кусок сыру.
Возможно, будет лучше мне несколько углубитьґся... просто на тот случай... на
тот случай, если Heffalump'ам
не нравится сыр... так же, как и мне. О!" И он глубоко вздохнул. "Я был
прав. Это мед, до самого своего основания".
Проделав все это, он отнес банку Поросенку, и
Поросенок выглянул со дна Очень Глубокой Ямы и говорит: "Достал?", а Пух
говорит: "Да, но не совґсем полную банку", и он бросил ее Поросенку, а Поґросенок
говорит: "Это все, что осталось?", а Пух гоґворит: "Да", потому что так оно и
было. Поросенок положил банку на дно Ямы, выбрался оттуда, и они вместе пошли
домой.
"Ладно, Пух", говорит Поросенок, когда они доґшли
до Пухова дома, "спокойной ночи. Встречаемґся завтра в шесть часов утра около
Шести Деревьґев. Посмотрим, сколько Heffalump'ов мы наловили в Западню".
"В шесть часов, Поросенок", говорит Пух, "у теґбя
найдется какая-нибудь веревка?"
"Нет. Зачем тебе веревка?"
"Чтобы вести их домой".
"О, я думаю, Heffalump'ы идут, если посвистеть".
"Какие идут, какие нет. О Heffalump'ax наперед ничего не скажешь".
"Ладно, спокойной ночи".
"Спокойной ночи".
И Поросенок пустился рысью к своему дому "Наґрушитель
Г", в то время как Пух уже готовился отойти ко сну.
97
Несколько часов спустя, как
раз когда ночь начала незаметно ускользать, Пух неожиданно проснулся с чувством
слабости и тревоги. Он, бывало, и раньше знавал это чувство слабости и тревоги.
И он понимал, что оно означало. Он был голоден. Итак, он отправилґся в
кладовую, встал на стул и пошарил лапой по полґке, на которой не обнаружил ровным
счетом ничего.
"Забавно", подумал он. "Я-то
знаю, что у меня тут была банка меду. Полная банка, полная меду, под завязку, и
на ней еще было написано MЁT, чтоґбы я знал что это именно мед, а не
что-нибудь. Это очень забавно". И он принялся бродить туда и сюґда, недоумевая,
куда мог подеваться мед, и мурлыґча про себя вот такую мурлычку:
Меда нет, и
нет огня. Помню: он стоял в буфете с надписью на этикетке:
"Здесь
пчелиный собран MЁT".
Мед прекрасный, спелый мед, Ах, куда девался, милый? Ах, какой влекомый силой
Ты умчался от меня?36
Он промурлыкал про себя эту мурлычку три
раґза слабым голосом, как вдруг вспомнил, что он поґложил его в Коварную
Западню, чтобы поймать Heffalump'a.
"Зараза!", сказал Пух. "Весь мед ушел на то, чтоґбы
усахарить Heffalump'a". И он снова лег в постель.
Но он не мог уснуть. Чем больше он пытался, тем
меньше ему это удавалось. Он пробовал Считать Овец37, что порой
неплохо помогает от бессонницы,
98
но поскольку на этот раз овцы не помогали, он приґнялся
считать Heffalump'ов, но это
было еще хуже. Потому что каждый Heffalump, которого он считал, сразу норовил схватить Пухов
горшок с медом и съесть его дочиста. Несколько минут он лежал соверґшенно
опустошенный, но, когда пятьсот восемьдесят седьмой Heffalump облизал свою пасть и сказал себе:
"Славный медок, давненько я не едал такого!", Пух
не мог больше этого переносить. Он выпрыгнул из постели и побежал прямо к Шести
Деревьям.
Солнце было еще в постели, но на небе над
Сто-Акровым Лесом сочился свет, и казалось, что солнґце уже просыпается и скоро
сбросит с себя одеяло. В этом полусвете Сосновые Деревья глядели хоґлодно и
отчужденно, а Очень Глубокая Яма казаґлась еще более глубокой, чем была
на самом деле, а Пухова банка с медом на дне ямы выглядела каким-то
таинственным призраком, но не более того.
Однако, когда он подошел к ней ближе, его нос
сказал ему, что это действительно был мед, а его язык высунулся и начал
полировать рот, готовый приступить к делу.
"Зараза!", сказал Пух, сунув нос в банку. "Heffaґlump съел его!", Затем он подумал немного и говоґрит:
"Да нет, это я съел. Совсем забыл!"
Тем временем проснулся Поросенок. Как только он
проснулся, он сразу сказал себе "О!". Потом он храбро сказал себе "Да!". И
затем еще более храбро "Именно так". Но он не чувствовал себя вполне храбрым,
так как слово, которое крутилось, ёрзало У него в мозгу, было Heffalump.
99
Что такое был этот Heffalump?
Был ли он Свиреп?
Приходил ли он на свист?
И как он приходил?
Нежен ли он вообще с Поросятами?
Если он нежен с Поросятами, То Смотря с Какиґми
Поросятами?
Положим, он нежен с Поросятами, но не повлиґяет ли
на это тот факт, что у Поросенка был дедушґка по фамилии Нарушитель Гарри?
Он не находил ответа ни на один вопрос.., а ведь
он собирался идти смотреть своего первого Heffaґlump'a, и не далее, как через
час.
Конечно, Пух будет с ним рядом, а вдвоем горазґдо
веселее. Но что, если Heffalump очень нежно люґбит Поросят и медведей? Не будет ли лучше приґтвориться,
что у тебя болит голова, и не ходить к Шести Деревьям в это утро? Но тогда
предполоґжим, что день окажется удачным, в Западню не поґпал ни один Heffalump, а он все утро попусту проваґляется в
постели, теряя время. Что же делать?
И тогда ему пришла в голову Умная Мысль. Он
тихонечко придет к Шести Деревьям, весьма остоґрожно заглянет в Западню и
посмотрит, есть ли там Heffalump. И если Heffalump там,
то он убежит и снова ляжет в постель, а если там его нет, то нет.
Итак, он пошел. Сначала он думал, что в западне не
будет Heffalump'a, а потом думал, что будет. Подґходя
ближе, он уже был уверен, что Heffalump там, потому что он мог собственными ушами слышать, как тот хеффалумпил,
как не знаю кто.
100
"Боже милостивый, о боже милостивый", сказал
Поросенок.
Он хотел убежать прочь. Но поскольку он подоґшел
уже очень близко, он почувствовал, что должен хоть одним глазком взглянуть на Heffalump'a.
Итак, он подполз к краю Западни и заглянул в
нее...
Все это время Winnie Пух пытался стащить с гоґловы банку из-под меду.
Чем больше он тряс ею, тем глубже он в нее влезал. "Зараза!", говорил он изнутґри
банки, а также "Ох, на помощь!", а чаще просто "Оу!" Он пытался разбить ее обо
что-нибудь, но так как он не видел того, обо что бился, то и это не помоґгало.
Он попытался выбраться из Западни, но, так как он ничего не видел, кроме банки,
и то совсем неґмного, он не мог найти дороги... Наконец он задрал голову, банку
и все прочее и издал громкий рычащий вопль Печали и Отчаянья... и это было как
раз в тот момент, когда Поросенок заглянул в Западню.
"На помощь, на помощь!", кричал Поросенок. "Heffalump! Отвратительный Heffalump!" И он пуґстился наутек тяжелым галопом,
продолжая выґкрикивать: "На помощь, на помощь, ажусный Heffalump! Мощь, мощь! Лумпасный Horralump! Хвощь, хвощь, атасный Hellerump!" И он, не переґставая кричать,
галопировал, пока не добрался до Кристофер-Робинова дома.
"Что за дела, Поросенок?", говорит Кристофер
Робин, который как раз только что встал.
"Щоп!", говорит Поросенок, тяжело дыша. "Heff-а
Heffalump".
101
"Где?"
"Там", сказал Поросенок, махнув рукой.
"Как он выглядит?"
"Как -- у него -- у него Огромная голова, такая
огромная, какую только можно представить, Крисґтофер Робин. Огромная
ненормальная вещь, как -- как -- ничто. Гигатское -- как я не знаю что, как неґнормальное
ничто. Как банка".
"Ладно", говорит Кристофер Робин, надевая боґтинки.
"Я пойду и посмотрю. Пошли".
Когда с ним был Кристофер Робин, Поросенок не
боялся. Итак, они пошли...
"Я слышу его, а ты?", говорит Поросенок треґвожно,
когда они подошли ближе.
"Я что-то слышу", говорит Кристофер Робин.
Это был Пух, бьющийся головой об корень дереґва,
на который он наткнулся.
"Вон!", говорит Поросенок. "Ужас какой!"
Он теснее прижался к Кристоферу Робину.
Вдруг Кристофер Робин начал смеяться... и он
смеялся и смеялся... и смеялся. И пока он смеялся -- Crack! -- с грохотом голова Heffalump'a удариґлась об корень, банка разлетелась вдребезги, и на свет Божий
появилась голова Пуха...
Тогда Поросенок понял, каким Глупым Поросенґком он
был; ему было так стыдно за себя, что он прибежал домой и тут же слег с
головной болью. А Кристофер Робин и Пух вместе пошли завтракать.
"О, Медведь", сказал Кристофер Робин, "как я люблю
тебя!"
"Так же, как и я тебя", говорит Пух.
102
Глава VI.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
И-Ё, старый Осел, сидел на
берегу ручья и смотґрел на себя в воду.
"Душераздирающе", говорит, "вот как это выґглядит.
Душераздирающе". Он повернулся отошел от воды, медленно спустился на двенадцать
ярдов вниз по ручью, бултыхнулся в него, переплыл на другую сторону и медленно
пошел назад по другоґму берегу. Затем он опять посмотрел на себя в воду.
"Как я и думал", говорит, "никаких улучшений с этой
стороны. Но никто не берет в голову. Душеґраздирающе. Вот как это выглядит".
Позади него из-за папоротника раздался хруст, и на
сцене явился Пух.
"Доброе утро", сказал Пух.
"Доброе утро, Пух-Медведь", сказал И-Ё мрачґно.
"Если это действительно доброе утро", говорит. "В чем я", говорит,
"сомневаюсь".
"Почему? Что за дела?"
"Ничего, Пух-Медведь, ничего. Мы все не моґжем, а
некоторые из нас просто не хотят. Вот, собстґвенно, и все".
"Чего все не могут?", сказал Пух, потерев нос.
"Развлечения. Песни-пляски. Танцы-шманцы. Широка
страна моя родная".
103
"О!", сказал Пух. Он долго думал, а затем спроґсил:
"Какую страну ты имеешь в виду?"
"Святая простота", продолжал И-Ё мрачно. "Это
выражение такое есть "Святая простота"", объяснил он38. "Я
не жалуюсь, но Дело Обстоит Именно Так"39.
Пух уселся на здоровенный камень и попытался
обдумать все это хорошенько. Для него это звучало как загадка, а он был не
силен в загадках, будучи Медведем Весьма Умеренных Умственных Способґностей40.
Итак, вместо этого он спел "Коттлстонский Пирог":
Коттлстонский, Коттлстонский.
Коттлстонский Пирог,
Летай не станет птичкать, а
птичка наутек. Загадай загадку, и я отвечу в срок:
"Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог".
Это был первый куплет. Когда он его
закончил, И-Ё вслух не сказал, что ему это совсем не по душе, поэтому Пух
по-доброму спел ему второй куплет:
Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог. Рыбка не свистнет, да и я молчок. Загадай загадку, и я
отвечу в срок:
"Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог".
И-Ё все-таки
продолжал упорно молчать, поэтоґму Пух нахмыкал третий куплет скорее уже просто
для себя:
104
Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог. Почему цыпленок, а не носорог? Загадай загадку, и я отвечу
в срок:
"Коттлстонский, Коттлстонский,
Коттлстонский Пирог".
"Вот-вот", говорит тогда И-Ё. "Пойте.
Амти-тидли, ампти-ту! Трали-вали. Много в ней лесов, полей и рек. Тешьте себя".
"Я и тешу", сказал Пух.
"Некоторые могут", говорит И-Ё.
"Да что такое?"
"А что-нибудь такое?"
"Ты что-то выглядишь как-то печально, И-Ё".
"Печально? Отчего бы мне печалиться? Сегоґдня мой
день рожденья. Самый счастливый день в году".
"Твой день рожденья?", говорит Пух, несказанґно
удивленный.
"Конечно. Ты что, не видишь? Посмотри на поґдарки,
которые я получил". Он показал копытом вокруг. "Посмотри на праздничный торт,
на свечи и розовый сахар".
Пух посмотрел -- сначала направо, а потом налеґво.
"Подарки", говорит Пух, "праздничный торт?",
говорит. "Где?"
"Ты что, не видишь?"
"Нет", сказал Пух.
"И я не вижу", говорит И-Ё. "Шутка", объяснил он.
"Ха-ха!"
105
Пух поскреб в затылке, слегка озадаченный всем
этим.
"Но это действительно твой день рожденья?",
спросил он.
"Ну да!"
"О! Ладно, самые лучшие пожелания в этот день,
И-Ё".
"И тебе, Пух-Медведь, самые лучшие пожелаґния".
"Но ведь это же не мой день рождения".
"Нет, это мой".
"Но ты сказал "Самые счастливые пожелания"".
"Почему бы и нет. Ты же не хочешь быть несчаґстным
на моем дне рождения?"
"О, понимаю", говорит Пух.
"Хуже всего", сказал И-Ё, почти падая, "что я сам
несчастен, ни подарков у меня нет, ни торта, ни свеч, и вообще никто на меня не
обращает внимаґния, но если кому-нибудь захочется тоже побыть несчастным__"
Но для Пуха это уже был перебор. "Стой здесь",
сказал он И-Ё, повернулся и поспешил доґмой так быстро, как только мог. Ибо он
чувствоґвал, что должен подарить бедному И-Ё хоть каґкой-то подарок, а какой
именно, можно было приґдумать потом.
Возле своего дома он обнаружил Поросенка,
подпрыгивавшего, пытаясь нажать на звонок.
"Хэлло, Поросенок", сказал он.
"Хэлло, Пух", сказал Поросенок.
"Что это ты пытаешься сделать?"
106
"Это я пытаюсь нажать на звонок", сказал Пороґсенок.
"Я как раз проходил мимо".
"Дай-ка я попробую", добродушно говорит Пух. Итак,
он приподнялся и позвонил в дверь. "Я тольґко что видел И-Ё", начал он
рассказывать, "и бедґный И-Ё В ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ. Потому что у него
сегодня день рожденья. И никто не принял этого в расчет, и он весьма мрачно
настґроен -- ну, ты знаешь, как И-Ё это делает -- и -- что-то никто не отвечает".
И он снова стал звонить.
"Но Пух", говорит Поросенок, "это же твой собґственный
дом!"
"О!", сказал Пух. "Так и есть", говорит. "Ладно,
тогда давай войдем".
Итак, они вошли внутрь. Первое, что сделал Пух,
это пошел к буфету посмотреть, не осталось ли там достаточно маленькой банки
меду. Увидев, что осґталось, он забрал ее.
"Я дам ее И-Ё в качестве подарка", объяснил он. "А
ты что ему подаришь?"
"Я бы ее тоже подарил", говорит Поросенок. "От нас
двоих".
"Нет", говорит Пух, "так не пойдет".
"Ладно, тогда я ему подарю воздушный шар, я взял
один с вечеринки. Я пойду и захвачу его с соґбой".
"Это тень хорошая мысль, Поросенок. Это как
раз то, что приведет И-Ё в хорошее настроение. Ниґкого нельзя расстроить
воздушным шаром".
Поросенок потрусил к себе, а Пух пошел со своґей
банкой меду в другом направлении.
107
Было жарко, а идти было далеко. Он не прошел и
половины, когда им овладело забавное чувство. Оно начало свой путь с кончика
носа и просочиґлось через весь его организм до кончиков ног. Оно было в
точности таким, как если бы кто-то внутри него говорил: "Теперь-то, Пух, как
раз самое бы время немножко чего-нибудь того".
"Боже мой", сказал Пух, "я и не знал, что так
поздно".
Итак, он сел и снял крышку с банки. "Хорошо, что я
захватил с собой это", подумал он. "Много Медведей разгуливает в жаркие дни, но
никто из них и не подумает взять с собой немножко того-сего". И он начал есть,
"Теперь надо понять", подумал он, облизав дно
банки, "куда это я направлялся? Ах да, И-Ё". Он медленно поднялся.
И тогда он вдруг вспомнил. Он съел подарок,
приготовленный для И-Ё.
"Черт!", сказал он. "Что мне делать? Я должен подарить
ему что-то".
Сначала он ничего не мог придумать. Потом он
подумал: "Ладно, это очень красивый горшок, даже если там нет меда. И если я
хорошенько его помою и кто-нибудь напишет на нем "Счастливого Дня Рожденья", то
И-Ё сможет держать в нем вещи, что может оказаться полезным". Итак, поскольку
он уже дошел до Сто-Акрового Леса, он углубился в него, чтобы зайти к Сычу,
который там жил.
"Доброе утро, Сыч", сказал он.
"Доброе утро, Пух", сказал Сыч.
108
"Сердечные пожелания ко дню рождения И-Ё", сказал
Пух.
"О, вот даже как?"
"Что ты ему подаришь, Сыч?"
"А ты что ему подаришь, Пух?"
"Я подарю ему Полезный Горшок для Хранения Вещей,
и я хочу попросить тебя__"
"Этот, что ли?", говорит Сыч, взяв его из Пухоґвых
лап.
"Да, и я хочу попросить тебя__"
"Кто-то хранил в нем мед", говорит Сыч.
"В нем все что угодно можно хранить",
серьезно говорит Пух. "Это очень Полезно. И я хочу попроґсить тебя__"
"Ты должен написать на нем "A Happy Birthґday!"
"Именно об этом я и хочу попросить тебя", говоґрит
Пух. "Потому что у меня правописание шаткое. Оно хорошее, но шаткое, и буквы
становятся куда хотят. Можешь ты написать "A Happy Birthday!" для меня?"
"Славный горшочек", сказал Сыч, рассматривая его
со всех сторон. "Может быть, я его тоже подаґрю? От нас двоих?"
"Нет", говорит Пух. "Так не пойдет! Сейчас я его
сначала вымою, а потом ты на нем напишешь".
Ладно, он вымыл горшок и вытер его, в то время как
Сыч грыз кончик карандаша, припоминая, как пишется Birthday.
"Пух, ты умеешь читать?", спросил он с некотоґрой
тревогой. "Там на моей двери объявления на-
109
счет звонков и подергиваний, которые написал
Кристофер Робин. Ты их можешь прочитать?"
"Мне Кристофер Робин сказал, что там написаґно, и тогда
я смог".
"Ну вот, и я скажу тебе, что здесь говорится, и
тогда ты сможешь прочесть".
Итак, Сыч написал... И вот что он написал:
HIPY PAPY
BTHUTHDTH THUTHDA BTHUTHDY.
Пух следил за ним с восторгом.
"Я просто пишу "A Happy Birthday"", небрежно говорит Сыч.
"Довольно длинно получилось", сказал Пух, на
которого все это произвело большое впечатление.
"Ну, на самом-то деле я пишу "A Very Happy Birthday с любовью от Пуха". Естественно, чтобы написать такую длинную
вещь, карандаша пошло порядочно".
"О, понимаю", сказал Пух.
Пока все
это происходило, Поросенок сбегал к себе домой за шаром для И-Ё. Он прижимал
его к себе, чтобы не уронить, и бежал так быстро, как только мог, чтобы попасть
к И-Ё раньше Пуха, так как он думал, что он как будто окажется первым, кто
подарил подарок и как будто он подумал об этом сам, без всякой подсказки. И
устремляясь впеґред и думая, как будет приятно удивлен И-Ё, он соґвершенно
перестал смотреть под ноги, и вдруг его нога попала в кроличью нору, и он упал
прямо вниз пятачком.
110
BANG!!!???!!!
Поросенок лежал, соображая, что произошло. Сначала
он подумал, что это весь мир взорвался, заґтем он подумал, что взорвался только
Лес, и затем он подумал, что, возможно, взорвался только он сам и что он сейчас
оказался совсем один на Луне или где-нибудь еще и никогда больше не увидит ни
Кристофера Робина, ни Пуха, ни И-Ё. А затем он подумал: "Ладно, даже если я на
Луне, вряд ли имеґет смысл все время лежать, уткнувшись пятачком в землю".
Итак, он осторожно поднялся и огляделся вокруг.
Он был все еще в Лесу!
"Забавно", подумал он. "Откуда же тогда взялся
звук взрыва? Я не мог издать такой звук, падая. И где же мой шар? И что делает
там этот клочок сыґрой тряпки?"
Это был воздушный шар!
"Боже мой!", сказал Поросенок, "Боже, боженьґка
милостивый! Ладно, чего уж теперь. Вернуться назад я не могу, у меня нет
другого воздушного шара. А может быть, И-Ё не так любит воздушные шары".
Итак, он потрусил дальше с довольно печальным
видом, спустился к берегу ручья в том месте, где обґретался И-Ё, и позвал его.
"Доброе утро, И-Ё", закричал Поросенок.
"Доброе утро, Маленький Поросенок", говорит И-Ё.
"Если это утро можно назвать добрым. В чем лично я сомневаюсь", говорит. "Но не
в этом дело", говорит.
111
"Много счастливых пожеланий ко дню рождения",
сказал Поросенок, подойдя поближе.
И-Ё перестал рассматривать себя в ручье и устаґвился
на Поросенка.
"Что ты сказал, повтори", говорит.
"Много сча..."
"Подожди минутку".
Балансируя на трех копытах, он начал осторожґно
прилаживать четвертое к уху. "Я научился этому вчера", объяснил он, упав три
раза подряд. "Это доґвольно легко. Так я лучше слышу. Ну вот, получиґлось. Так
что ты сказал?" Он копытом повернул ухо вперед.
"Много счастливых пожеланий ко дню рождеґния!",
снова сказал Поросенок.
"Имеется в виду я?"
"Конечно, И-Ё".
"Мой день рожденья?"
"Да".
"У меня что, настоящий день рожденья?"
"Да, И-Ё, я принес тебе подарок".
И-Ё отнял правое копыто от правого уха, поверґнулся
кругом и с большим трудом поднял левое коґпыто.
"Я должен услышать это другим ухом", говорит.
"Итак".
"Подарок", сказал Поросенок очень громко.
"Опять имеется в виду я?"
"Да".
"Все еще мой день рожденья?"
"Конечно, И-Ё".
112
"У меня, выходит, настоящий день рожденья?"
"Да, И-Ё, и я принес тебе воздушный шар".
"Воздушный гиар?", говорит И-Ё. "Ты сказал,
воздушный шар? Одна из тех больших цветных веґщей, которые летают? Веселье,
танцы-шманцы, бояре-а-мы-к-вам-пришли?"
"Да, но, боюсь, -- мне очень неловко, И-Ё, но,
когда я бежал, чтобы принести его тебе, я упал".
"Боже-боже, как не повезло! Вероятно, ты слишґком
быстро бежал. Ты не ушибся, Маленький Поґросенок?"
"Нет, но я -- я -- ох, И-Ё, я разорвал шар".