Сыч почувствовал, что это ниже
его достоинства говорить о маленьких сладких штучках в розовой глазури, и он
твердо сказал Пуху то, что сказал Кристофер Робин, и улетел к И-Ё.
"Банкет в честь Меня?", думал
про себя Пух. "Грандиозно!" И он стал размышлять о том, все ли животные знают,
что это не просто, а специальный Пух-банкет, и говорил ли им Кристофер Робин о Водоплавающем
Медведе и Мозгах Пуха и всех других замечательных кораблях, которые
он постґроил и на которых ходил в море. И он начал дуґмать, как ужасно было бы,
если бы все забыли об этом, если бы никто так толком и не понял, в честь кого
устраивался банкет: и чем больше он так дуґмал, тем больше идея банкета
путалась у него в гоґлове, как во сне, где все происходит как попало. И затем
сон стал сам собой петь у него в голове и пел
156
до тех пор, пока не стал чем-то вроде песни. Это
была__
ТРЕВОЖНАЯ
ПЕСНЬ ПУХА
Да здравствует Пух!
(Кто-кто?)
Да Пух -
(Еще раз, но вслух)
Да что ты -- оглох?
Он спас сразу Двух!
Медведю Ура!
(Вчера?)
Нет, третьего дня
Он спас от воды
(неужели Меня?)
Да что ты -- заснул?
Поросенка от наводнения спас Пух.
(Кто-кто?)
Да Пух же!
(Признаюсь, ничего не
понимаю.)
Ладно, Пух -- это Медведь Очень
Большого
Ума!
(Что? Сошел сума?) Большого ума. (Большого
чего?) Ладно, и того, и сего. Он и плавать-то не умел, Но он на горшок сел,
И это сделался корабль. (Горшок стал, как дирижабль?) Ну, скорее, нечто
вроде горшка. Так что лучше уж прокричим Ура! (Так что лучше прокричим
"вчера"?)
157
И пусть он с нами живет еще
много-много
лет,
Здоровый, богатый и мудрый
медведь. Да здравствует Пух! (Кто-кто?) Да Пух!
Медведю Ура! (Вчера?)
Нет, третьего дня (глухая
тетеря). Да здравствует замечательный Winnie Пух! (Очень хорошо, а
теперь скажите мне еще раз -- громко и членораздельно: что все-таки этот негодяй
натворил?)
В то время, когда все это продолжалось
внутри него, Сыч толковал с И-Ё.
"И-Ё", сказал Сыч. "Кристофер Робин дает банкет".
"Очень интересно", говорит И-Ё. "Надеюсь, они
пришлют мне сюда вниз пару обглоданных костей. Доброта и Вдумчивость. Вовсе
нет, не принимай близко к сердцу".
"Вот Приглашение для тебя".
"Что это такое?"
"Приглашение".
"Да, я слышал. А кто это его так чернилами
изгваздал?"
"Это не еда, это тебя просят прийти на Банкет.
За-втра".
И-Ё медленно покачал головой.
"Ты, наверно, имеешь в виду Поросенка. Этого
недомерка с длинными ушами. Я ему скажу".
158
"Нет-нет!", говорит Сыч несколько раздраженґно.
"Это тебе!"
"Ты уверен?"
"Конечно, я уверен. Кристофер Робин сказал "Всех!"
"Скажи им всем!"
"Всем, кроме И-Ё?"
"Всем", мрачно сказал Сыч.
"А!", говорит И-Ё. "Ошибка несомненна, но я приду.
Только не валите на меня, если будет дождь".
Но дождя не было. Кристофер Робин соорудил длинный
стол из нескольких длинных досок, и они все уселись за ним. Кристофер Робин сел
на одном конце стола, а Пух -- на другом. А между ними с двух сторон были
Кролик, и Ру, и Канга, и все друзья-и-родственники Кролика сгрудились на траве
и с надеждой ждали, что кто-нибудь заговорит с ними или кинет что-нибудь, или спросит,
который час.
Это был первый банкет, на который взяли Ру, и он
был чрезвычайно возбужден по этому поводу. Как только все расселись, он начал
говорить.
"Хэлло, Пух!", запищал он.
"Хэлло, Ру!", сказал Пух.
Ру попрыгал некоторое время на своем сидении и
затем начал опять.
"Хэлло, Поросенок!", запищал он.
Поросенок пожал ему лапу, будучи слишком заґнят
едой, чтобы разговаривать.
"Хэлло, И-Ё", сказал Ру.
И-Ё мрачно кивнул ему. "Скоро пойдет дождь, вот
увидишь", сказал он.
159
Ру посмотрел, не пошел ли он
уже, но он еще не пошел, тогда он сказал "Хэлло, Сыч", а Сыч сказал "Хэлло, мой
маленький приятель" весьма милостиґвым тоном и продолжал рассказывать
Кристоферу Робину о том, что чуть было не случилось с другом Сыча, которого
Кристофер Робин вообще не знал, а Канга сказала "Выпей сначала свое молоко, Ру,
доґрогуша, а разговоры потом". Итак, Ру, который пил свое молоко, пытался
сказать, что он может делать эти два дела одновременно и... нужно было основаґтельно
поколотить его по спине, после чего он доґвольно долгое время молчал.
Когда они все более или менее
наелись, Кристоґфер Робин постучал ложкой по столу и все перестаґли
разговаривать и установилось молчание. Поґследнее не распространялось на Ру,
который заканґчивал громкую серию икания и пытался теперь выяснить, не был ли в
этом замешан один из друзей-и-родственников Кролика.
"Это Банкет", говорит
Кристофер Робин, "это потому Банкет, что кто-то что-то сделал, и это его вечер,
потому что это он сделал, и я приготовил для него подарок, вот он". Тогда он поискал
еще немноґго и пролепетал: "Где он?"
Пока он искал, И-Ё впечатляюще
прокашлялся и стал говорить.
"Друзья", говорит И-Ё,
"включая мелкоту, весьґма приятно или, возможно, я скажу такая радость видеть
вас на моем вечере. То, что я сделал -- это пустяк. Каждый из вас -- исключая
Кролика, Сыча и Канги -- сделал бы на моем месте то же самое. И
160
также Пуха. Конечно, все это также неприменимо к
Поросенку и Ру, ибо они слишком малы. Каждый из вас сделал бы то же самое. Но
просто это случиґлось со мной. Я сделал это не для того, мне даже неґудобно и
говорить об этом -- не для того, чтобы поґлучить то, что сейчас ищет Кристофер
Робин" -- он приложил свое переднее копыто ко рту и сказал громким шепотом
"Попробуй под столом" -- "то, что я сделал, я сделал, потому что я чувствовал,
что все мы должны делать то, что в наших силах. Я чувґствую, что все мы __"
"И-ик!", нечаянно сказал Ру.
"Ру, дорогуша", сказала Канга укоризненно.
"А что я?", слегка удивленный спросил Ру.
"О чем это И-Ё толкует?", прошептал Поросеґнок.
"Не знаю", говорит Пух скорее скорбно.
"Я думал, что твой вечер".
"Я тоже так думал, но, возможно, это не так".
"Я бы сказал, что это скорее твой, чем И-Ё", гоґворит
Поросенок.
"Я тоже", говорит Пух.
"И-ик!", сказал опять Ру.
"КАК - Я - УЖЕ - СКАЗАЛ", громко и неґумолимо
сказал И-Ё, "как я уже сказал, когда меня прервали различные Громкие Звуки, я
чувствую, что__"
"Вот оно!", взволнованно воскликнул Кристоґфер
Робин. "Передайте это глупому старому Пуху. Это для Пуха".
"Для Пуха?", говорит И-Ё.
161
"Конечно же. Для лучшего в мире медведя".
"Кажется, я понял", говорит
И-Ё. "В конце конґцов, жаловаться бессмысленно. У меня есть друзья. Кто-то
говорил со мной еще вчера. И еще не проґшло недели, как Кролик налетел на меня
и сказал:
"Зараза!" Социальное Круговращение. Вот как это
называется".
Но никто не слушал, так как все говорили: "Отґкрой
его, Пух", "Что это, Пух?", "Я знаю, что это таґкое?", "Нет, ты не знаешь" и
другие вспомогательґные замечания этого рода. И, конечно, Пух открывал это так
быстро, как только мог, но так, чтобы не разоґрвать веревку, потому что никогда
не знаешь, когда тебе Понадобится кусок Бечевки. Наконец это было открыто.
Когда Пух увидел, что это такое, он чуть не упал
от радости. Это была Специальная Коробка для Карандашей. Там был карандаш,
помеченный "М" для Медведя, и карандаш, помеченный "ПМ" для Помогающего
Медведя, и карандаш, помеченный "ХМ" для Храброго Медведя. Там был перочинный
нож, резинка для стирания того, что написано неправильно, и линейка для линоґвания
строк, чтобы по ним потом разгуливали слова, и метка для чернил на линейке на
тот слуґчай, если вы захотите узнать, сколько чернил еще осталось, и Синие
Карандаши и Красные Каранґдаши и Зеленые Карандаши, чтобы писать специґальные
синие, красные и зеленые слова. И все эти славные предметы были в своих
маленьких карґмашках, в Специальной Коробке, которая издава-
162
ла щелчок, когда вы ее защелкивали. И все это было
для Пуха.
"О!", говорит Пух.
"О, Пух!", говорят все, за исключением И-Ё.
"Благодарю вас", проворчал Пух.
А И-Ё пробормотал: "Эти
писаные дела. Хвалеґные карандаши, ручки-шмучки и что там еще. Есґли вы
спросите меня -- глупый хлам, ничего хороґшего".
Позже, когда они все сказали
"До свиданья" и "Счастливо" Кристоферу Робину, Пух и Поросеґнок задумчиво шли
домой в золотом закатном вечеґре, и долгое время они молчали.
"Когда ты просыпаешься утром,
Пух", говорит Поросенок, "что тебе самое Первое приходит в гоґлову и что ты
говоришь?"
"Что-нибудь о завтраке
наверно", говорит Пух. "А что ты говоришь?"
"Я говорю, интересно, что
такое волнующее слуґчится сегодня?^, говорит Поросенок.
Пух задумчиво кивнул.
"Это", говорит, "то же самое".
"Л что
произошло потом?", спрашивает Крисґтофер Робин.
"Когда?"
"На следующее ympo".
"Не знаю".
"Ты бы подумал и как-нибудь
нам с Пухом расскаґзал?"
"Если ты очень этого хочешь".
163
"Пух хочет",
говорит Кристофер Робин. Он глубоко вздохнул, взял своего медведя за ногу и
вышел, волоча Winnie Пуха за
собой. В дверях он обернулся и говорит: "Придешь смотреть, как я принимаю
ванну?"
"Может быть", говорю.
"А Пухова Коробка была лучше, чем моя?" "Она была точно такая же", говорю. Он
кивнул и вышел... и через минуту я услышал Winnie Пуха, -- bump, bump, bump --поднимающегоґся
по лестнице вслед за ним.
ДОМ В
МЕДВЕЖЬЕМ УГЛУ
ПОСВЯЩЕНИЕ
Ты дала мне Кристофера
Робина, а потом Ты вдохнула новую жизнь в Пуха. Кто бы ни вышел из-под моего
пера, Он все равно возвратится домой к тебе. Моя книга готова, она идет
навстречу Своей матери, которую давно не видала -- Это было бы моим подарком
тебе, моя радость, Если бы ты сама не была подарком для меня.
Контрадикция
Интродукция знакомит людей друг с
другом, но Кристофер Робин и его друзья уже знакомы с вами и уже скоро
собираются сказать до-свиданья. Так что тут все получается наоборот. Когда мы
спросили Пуґха, что противоположно интродукции, он говорит:
"Чего? Чему?", и это нам не особенно помогло, на
что мы надеялись, но тут, к счастью, Сыч пораскинул мозґгами и сказал нам, что
противоположностью Интроґдукции, дорогой мой Пух, является Контрадикция51.
А поскольку Сыч незаменим в том, что касается длинґных слов, то я уверен, что
как он сказал, так оно и есть.
Почему мы затеяли эту
Контрадикцию? Да потому, что неделю назад, когда Кристофер Робин мне говоґрит:
"Как насчет истории, которую ты мне собирался рассказать о том, что произошло с
Пухом, когда__", я ему в ответ возьми и скажи: "А как насчет девятью сто семь?"
А когда мы это решили, у нас еще осталось насчет коров, проходящих в ворота за
две минуты, а их всего триста коров, так вот, сколько останется коґров в поле
через полтора часа? Мы все страшно разґволновались по этому поводу, и когда мы
уже совсем наволновались, то нас хорошенько сморило, и мы поґшли спать... в то
время как Пух, бодрствующий на своем стуле возле нашей подушки52,
думал Великие Мысли о себе и о Ниочем, пока его тоже не сморило, и он закрыл
глаза, склонил голову набок и на цыпоч-
167
ках последовал за нами в Лес. Там у нас были
таинстґвенные приключения, еще более замечательные, чем те, о которых я уже
рассказывал; но сейчас, когда мы просыпаемся поутру, они все разбегаются,
покуда мы их не поймаем. Как там начиналось последнее? "Одґнажды, когда Пух
гулял по Лесу, сто семь коров застґряло в воротах...""
Нет, видите, мы забыли, все
растеряли. А это было самое лучшее, по-моему. Ладно, вот вам несколько других,
все, что нам удалось запомнить. Но, конечно, это не настоящее до-свиданье,
потому что Лес всегда на месте... и все, кто Дружен с Медведями, всегда имеґют
шанс его найти.
А.А.М.
Глава I.
ДОМ
Однажды, когда Медведю Пуху
больше нечего было делать, он подумал, что бы такое сделать; тогґда он пошел
заглянуть к Поросенку, посмотреть, что делает Поросенок. Еще вовсю шел снег,
когда он ковылял по белой лесной тропинке, ожидая найґти Поросенка греющим
копытца перед камином, но, к своему удивлению, он увидел, что дверь отґкрыта, и
чем больше он смотрел внутрь, тем больше Поросенка там не было.
"Ушел", печально сказал он. "Так-то вот. Нету его.
Мне придется предпринимать беглую Мыслиґтельную прогулку в одиночестве.
Зараза!"
Но сначала он решил все-таки еще раз громко
постучать, чтобы быть совершенно уверенным... и когда он подождал и Поросенок
не ответил, он стал подпрыгивать вверх-вниз, чтобы согреться, и тут ему в
голову неожиданно пришел хмык, который показался Неплохим Хмыком, таким Хмыком,
коґторый не стыдно Схмыкать Остальным.
Чем больше снегу (Тром-пом-пом),
Тем больше бегу (Тром-пом-пам),
169
Тем больше бегу (Трам-пам-пам),
И все по снегу.
И кто поверит (Трам-пам-пам), Что
лапы мерзнут (Трам-пам-пам), Так лапы мерзнут (Трам-пам-пам), Что
только бегай!
"Поэтому что я сделаю", сказал Пух, "так
это вот что я сделаю. Я просто пойду домой и посмотґрю, сколько времени, и,
возможно, обмотаю шею шарфом, а потом пойду повидаться с И-Ё и спою ему это".
Он поспешил назад к собственному дому, и его
голова по пути была так занята этим самым хмыком, что он уже достаточно
подготовил себя к выґступлению перед И-Ё, как вдруг он увидел Пороґсенка,
сидевшего в его лучшем кресле, и Пуху поґэтому оставалось только стоять, хлопая
глазами и размышляя, чей это вообще дом.
"Хэлло", сказал он, "я думал, ты ушел".
"Нет, Пух", говорит Поросенок, "это ты ушел"54.
"Так и есть", говорит Пух, "наверняка один из нас
ушел".
Он посмотрел на свои часы, которые несколько
недель назад остановились на без пяти одиннадцать.
"Около одиннадцати", радостно сказал Пух. "Как раз
время для небольшого закусончика". И он запустил голову в буфет. "А потом мы
пойдем гуґлять, Поросенок, и я спою И-Ё свою песню".
170
"Какую песню, Пух?"
"Ту, которую мы собираемся спеть И-Ё", объясґнил
Пух.
Часы все еще показывали без пяти одиннадцать,
когда Пух и Поросенок спустя полтора часа двинуґлись в путь. Дул ветер, и валил
снег; устав мчаться по кругу и пытаясь поймать самого себя, он порхал мягко,
нежно и спокойно, пока не нашел местечка, где отдохнуть, а иногда этим
местечком был нос Пуха, а иногда нет, а Поросенок, хотя и носил беґлый шарф
вокруг шеи, все-таки слегка чувствовал, что за ушами у него более снежно, чем
где бы то ни было.
"Пух", говорит он наконец несколько робко, поґтому
что ему не хотелось, чтобы Пух подумал, что он Сдается. "Просто удивительно.
Что бы ты скаґзал, если бы мы теперь пошли домой и отрепетироґвали твою песню,
а потом спели бы ее И-Ё завтра -- или -- или на следующей неделе, когда нам
случитґся его увидеть?"
"Это очень хорошая мысль, Поросенок", говоґрит
Пух. "Мы отрепетируем ее прямо сейчас, пока мы идем одни. Но идти репетировать
домой я бы не назвал хорошей мыслью, потому что это специальґная Уличная (Outdoor) Песня, которую Надо Петь, Когда Идет
Снег"55.
"Ты уверен?", с тревогой спросил Поросенок.
"Ладно, ты сам поймешь, Поросенок, когда поґслушаешь.
Потому что она ведь вот как начинается. Чем больше снегу, трам-пам-пам__"
"Трам-пам-что?"
171
"Пам", говорит Пух. "Я это
вставил, чтобы сдеґлать ее более хмычной. Тем больше бегу, трам-пам-пам__"
"Разве ты не сказал "снегу", а не
"бегу"?"
"Да, но это было до".
"До трам-пам-пам?"
"Это было другое
трам-пам-пам", сказал Пух, чувствуя, что слегка запутался. "Я тебе ее спою цеґликом,
тогда ты поймешь.
Итак, он спел ее снова.
Чем больше
СНЕГУ-трам-пам-пам
Тем больше
БЕГУ-трам-пам-пам
Тем больше
БЕГУ-трам-пам-пам
И все
По снегу.
И кто
ПОВЕРИТ-трам-пам-пам
Да, кто
ПОВЕРИТ-трам-пам-пам
Так лапы
МЕРЗНУТ-трам-пам-пам
Что только
Бегать!
Вот он ее так и
спел, что, несомненно, является наилучшим способом ее исполнения. И когда он заґкончил,
то стал ждать, что скажет Поросенок, что-нибудь в том роде, что, мол, из Всех
Уличных Хмыков для Снежной Погоды, какие он когда-либо слыґшал, это самый
лучший. И Поросенок, тщательно
172
обдумав услышанное, говорит торжественно: "Пух,
лапы-то ладно, а вот уши!"
Тем временем они уже добрались до мрачного меґста,
в котором жил И-Ё, а так как в ушах Поросенка было еще очень снежно и он
начинал от этого устаґвать, они свернули к Маленькой Сосновой Роще и сели на
загородку, огораживающую ее. Теперь они были защищены от снега. Но все равно
было очень холодно, и, чтобы согреться, они спели Пухову песґню практически
шесть раз: Поросенок исполнял трам-пам-пам, а Пух -- остальное. И оба они постуґкивали
по загородке палками, которые они тут же и подобрали. Немного погодя они
почувствовали, что согрелись и вновь в состоянии продолжать беседу.
"Я думал", говорит Пух, "вот то, о чем я думал. Я
думал об И-Ё".
"Что об И-Ё?"
"Ну, что бедный И-Ё, ему негде жить".
"Да уж", сказал Поросенок.
"У тебя есть дом, Поросенок, и у меня есть дом, и
это все хорошие дома. И у Кристофера Робина есть дом, и у Сыча, и у Канги, и у
Кролика -- у всех у них есть дома, -- и даже у друзей-и-родственников Кролика
есть дома или что-то в таком роде, а у бедного И-Ё нет ничего. И вот о чем я
подумал: даґвай построим ему дом".
"Это Великая Мысль", говорит Поросенок. "Где будем
строить?"
"Мы построим его здесь", говорит Пух, "вот как раз
из этих деревяшек, с подветренной стороны, поґтому что здесь я подумал об этом.
И мы назовем это
173
место Медвежьим Углом, и мы построим для И-Ё
И-Ё-Хауз в Медвежьем Углу".
"Там вон этих деревяшек целая куча, на другой
стороне рощи", говорит Поросенок. "Я их видел. Просто уйма. Все нагромождены
друг на друга".
"Благодарю тебя, Поросенок", говорит Пух. "То, что
ты только что сказал, будет Великой Лептой в деле построения И-Ё-Хауза, и
вследствие этого я мог бы даже назвать это место Медвежье-Поросячьим Углом,
если бы Медвежий Угол не звучало бы лучше и больше соответствовало истине, так как
оно и короче, и больше похоже на угол56. Пойдем".
Итак, они слезли с загородки и побрели на друґгой
конец рощи, чтобы принести оттуда деревяшки.
Кристофер Робин проводил утро дома, пропутеґшествовав
в Африку и обратно, и он как раз приґшвартовал свой корабль к берегу и
раздумывал о том, как он выглядит снаружи, когда в дверь постуґчал -- кто бы вы
думали? -- И-Ё собственной перґсоной.
"Хэлло, И-Ё", сказал Кристофер Робин, открыґвая
дверь и выходя. "Ну как ты?"
"Все еще идет снег", сказал И-Ё мрачно.
"Д а уж".
"И довольно морозно".
"В самом деле".
"Да", говорит И-Ё. "Тем не менее", сказал он,
слегка вздохнув, "землетрясений, слава Богу, уже давно не было".
"В чем дело, И-Ё?"
"Ничего, Кристофер Робин. Ничего особенного.
174
Я полагаю, ты где-нибудь здесь не видел дома или
чего-нибудь в таком духе?"
"В каком смысле дома?"
"Просто дома".
"Кто в нем живет?"
"Я живу. По крайней мере, я так думал, что я там
живу. В конце концов, не всем же иметь дома".
"Но, И-Ё, я не знал -- я всегда думал__"
"Я не знаю, как это выходит, Кристофер Робин, но
со всем этим снегом, то-да-се, не говоря уже о соґсульках и тому подобном, в
общем, у меня в поле в три часа поутру не так жарко, как думают некотоґрые. Оно
ведь ничем не Закрыто, если ты понимаґешь, что я имею в виду, -- не то чтобы
совсем там было неудобно. Нет. Вовсе не Тесно, есть где разґвернуться. И от
Духоты страдать не приходится. И фактически, Кристофер Робин", он перешел на
громкий шепот, "строго-между-нами-только-не-говори-никому, там Холодно".
"О, И-Ё!"
"И я говорю себе: Другим будет жаль, если в одґну
прекрасную ночь я окочурюсь от холода. У них ведь Мозгов нет, только серый
хлам, который напиґхали им в головы по ошибке, и они не привыкли Думать, но,
если снег будет продолжать идти послеґдующие шесть недель или около того, один
из них начнет говорить себе: "Не может быть, чтоб И-Ё было бы уж так жарко часа
в три поутру". И тогда они придут посмотреть. И им будет Жаль".
"О, И-Ё!", говорит Кристофер Робин, чувствуя, что
ему уже очень жаль.
175
"Тебя я не имею в виду. Ты другой.
Но поскольґку так все складывалось, я построил себе дом возле моей маленькой
рощицы".
"Ты что, правда, что ли? Ну и дела!"
"Наиболее волнующая часть
истории", в высґшей степени меланхолически говорит И-Ё, "заклюґчается в том,
что, когда я вышел сегодня утром, он там был, а когда я вернулся обратно, его
там не быґло. Ничего особенного, конечно. Даже вполне естеґственно. Это был
всего лишь дом И-Ё. Но я все же несколько удивлен".
Кристофер Робин, не тратя
времени на удивлеґния, уже вошел в дом, надел свой водозащитный шлем, свои
водонепроницаемые бутсы и свой водо-неприкосновенный макинтош так быстро, как
тольґко мог.
"Мы пойдем и отыщем его", сказал он И-Ё.
"Иногда", говорит И-Ё, "когда
люди уже поконґчили с чьим-то домом, там остается один-два кусочґка, которые
они не захотели взять с собой и, может, даже рады отдать владельцу, если ты
понимаешь, что я имею в виду. Итак, я думаю, что если бы мы просто пошли__"
"Пошли", говорит Кристофер
Робин, и они поґспешили вперед. Очень скоро они достигли угла поля со стороны
сосновой рощи, где больше не быґло дома И-Ё.
"Вот тут!", говорит И-Ё. "Ни
бревна, ни доски не оставлено. Конечно, у меня еще остается весь этот снег, и я
могу с ним делать все, что угодно. Жаґловаться не приходится".
176
Но Кристофер Робин не слушал
И-Ё, он слушал что-то другое.
"Ты слышишь?", спросил он.
"Что это? Кто-нибудь смеется?"
"Слушай".
Они оба прислушались и
услышали низкий сипґлый голос, говорящий, напевая, что чем больше снегу, тем
больше бегу, и тоненький визгливый гоґлосок, который то и дело вставлял
трам-пам-пам.
"Это Пух", взволнованно
говорит Кристофер Роґбин.
"Возможно", говорит И-Ё.
"И Поросенок!", взволнованно
говорит Кристоґфер Робин.
"Вероятно", говорит И-Ё. "В
чем мы нуждаемся, так это в тренированной Ищейке".
Неожиданно слова песни переменились.
"Мы построили наш ДОМ!", пел сиплый.
"Трам-пам-пам!", пел писклявый.
"Это отличнейший ДОМ..."
"Трам-пам-пам..."
"Хотел бы я иметь ТАКОЙ..."
"Трам-пам-пам..."
"Пух!", закричал Кристофер Робин.
Певцы за загородкой неожиданно смолкли.
"Это Кристофер Робин!",
нетерпеливо сказал Пух.
"Он как раз в том месте, где
мы брали деревяшґки!", сказал Поросенок.
Они слезли с загородки и
поспешили вокруг роґщи. Пух всю дорогу издавал приветственные звуки.
177
"Вот это да! Здесь И-Ё!",
сказал Пух, когда они закончили обниматься с Кристофером Робином, и он
подтолкнул Поросенка, а Поросенок подтолкґнул его, и он подумал про себя, какой
славный сюрґприз они приготовили. "Хэлло, И-Ё".
"Того же и тебе, Маленький
Поросенок, а по Четвергам дважды", мрачно сказал И-Ё.
Прежде чем Пуху удалось
сказать: "Почему по Четвергам?", Кристофер Робин начал объяснять печальную
историю Пропажи Дома И-Ё. А Пух и Поросенок слушали, и их глаза становились все
больше и больше.
"Где, ты говоришь, он был?", говорит Пух.
"Прямо здесь".
"Сделан из деревяшек?"
"Да".
"О!", сказал Поросенок.
"Что?", говорит И-Ё.
"Я просто сказал 'О'", нервно
говорит Поросеґнок. Чтобы казаться беззаботным, он пару раз хмыкнул трам-пам-пам
в том смысле, что что-мы-теперь-будем-делать.
"Ты уверен, что это был дом?",
говорит Пух. "Я имею в виду, ты уверен, что этот дом был здесь?"
"Конечно", сказал И-Ё и про
себя добавил: "Ну и бестолочь".
"Пух, в чем дело?", спросил Кристофер
Робин.
"Ну", говорит Пух...
"Собственно говоря", скаґзал Пух... "Видишь ли", говорит... "Это как если бы",
говорит, но что-то сказало ему, что он не смоґжет объяснить это достаточно
ясно, и он опять подґтолкнул Поросенка.
178
"Это как если бы", быстро сказал Поросенок.
"Только еще теплее", добавил он после долгого обґдумывания.
"Что теплее?"
"На другой стороне Леса, где стоит дом И-Ё".
"Мой дом?", говорит И-Ё. "Мой дом был здесь".
"Потому что там теплее", говорит Пух.
"Но я-то знаю__"
"Пойдем и посмотрим", просто говорит Пух. И он
повел их, показывая дорогу.
"Не может быть двух домов", сказал Пух, "чтоґбы
они были расположены так близко".
Они обошли Угол и обнаружили там И-Ё-Хауз, такой
же уютный, как и все вокруг.
"Вот он", говорит Пух.
"Снаружи и внутри", говорит Поросенок.
И-Ё вошел внутрь и вышел.
"Замечательно", говорит. "Это действительно мой
дом, и я построил его там, где сказал. Итак, должно быть, ветром его перенесло
сюда через роґщу, и вот он здесь в целости и сохранности. Дейстґвительно, место
даже лучше".
"Гораздо лучше", говорят Пух и Поросенок в один
голос.
"Это только показывает, сколько можно сделать,
если немного повозиться", сказал И-Ё. "Ты пониґмаешь, Поросенок? Сначала Мозги,
а затем Усердґный Труд. Посмотрите на него. Вот как надо строґить дома", сказал
гордо И-Ё.
Итак, они его оставили там, и Кристофер Робин
вернулся как раз к ланчу вместе со своими друзья-
179
ми Пухом и Поросенком, и по дороге они рассказаґли
ему о той Ужасной Ошибке, которую они соверґшили. И когда он кончил смеяться,
они все спели Уличную Песню о Снежной Погоде и пели ее всю оставшуюся часть дороги
домой. Поросенок, котоґрый был все еще не в голосе, вновь аккомпанировал при
помощи трам-пам-пам-канья.
"И я понимаю, что это кажется легко", говорил себе
Поросенок, "но не каждый способен и на это".
Глава II.
ТИГГЕР
Пух
неожиданно проснулся среди ночи и приґслушался. Затем он встал с кровати, зажег
свечу и затопал через всю комнату посмотреть, не пытается ли Кто-бы-то-нибыло
залезть в его медовый буфет;
но никто не пытался, поэтому он зашлепал назад,
погасил свечу и лег в постель. Тогда он опять услыґшал шум.
"Это ты, что ли, Поросенок?", спросил Пух.
Но это был не он.
"Входи, Кристофер Робин".
Но это был не Кристофер Робин.
"Ты мне завтра расскажешь, И-Ё"37 сонно
сказал Пух.
Но шум не прекращался.
"Worraworraworraworraworraaworra", говорил Кто-бы-то-нибыл, и тогда Пух
окончательно понял, что заснуть ему не удастся.
"Что это может быть?", думал он. "Много шумов в
Лесу, но это другой шум. Это не рычанье, не мурґлыканье. Это не лай и не тот