прежде всего из интересов автора, Алана Александґра Милна. И там, где эти
интересы были, как нам казаґлось, соблюдены, мы не ломились в открытую дверь,
удовлетворяясь тем, что есть, там же, где, как нам казаґлось, перевод
перебарщивал в ту или иную сторону, мы проявляли соответствующую активность. О
том, что у нас получилось, мы вкратце расскажем ниже.
2.
Аналитический перевод
В целом
концепция перевода, которую мы отстаиваем не только применительно к ВП
(см., например, [Малькольм 1993; Витгенштейн 1999]), можно назвать
концепцией аналитического перевода. Аналогия здесь в первую очеґредь не с
аналитической философией (хотя и об этом мы скажем), а с аналитическими
языками, которые в противоґположность синтетическим языкам, передают основные
грамматические значения не при помощи падежей и спряґжений, а при помощи
предлогов и модальных слов, так что лексическая основа слова остается
неприкосновенной. (Классический пример аналитического языка -- английґский,
синтетического -- русский.)
Аналитический
и синтетический переводы соотносятся примерно так же, как театр Брехта
соотносится с театром Станиславского. Синтетический театр Станиславского заґставляет
актера вживаться в роль, а зрителя -- забывать, что происходящее перед ним
происходит на сцене. Аналиґтический театр Брехта стремится к тому, чтобы актер
отст-раненно, рефлексивно относился к своей роли, а зритель не вживался в
ситуацию, а анализировал ее, ни на секунду не забывая, что происходящее
существует только на сцене.
50
Основная
задача аналитического перевода -- не дать читателю забыть ни на секунду, что
перед его глазами текст, переведенный с иностранного языка, совершенно
по-другому, чем его родной язык, структурирующего реґальность; напоминать ему
об этом каждым словом с тем, чтобы он не погружался бездумно в то, что
"происходит", потому что на самом деле ничего не происходит, а подробґно следил
за теми языковыми партиями, которые разыгрыґвает перед ним автор, а в данном
случае также и переводґчик (такое понимание существа и задач художественного
текста идет от концепции эстетической функции языка, разработанной в трудах Я.
Мукаржовского [Мукаржовский 1975] и P.O. Якобсона [Якобсон 1975] (см. также наши книги [Руднев
1996,1999], где эта точка зрения подробно обоснована).
Задача
синтетического перевода, напротив, заключаетґся в том, чтобы заставить читателя
забыть не только о том, что перед ним текст, переведенный с иностранного языка,
но и о том, что это текст, написанный на каком-либо языке. Синтетический
перевод господствовал в советской переґводческой школе, так же как театр
Станиславского -- на советской сцене.
Ясно, что аналитический перевод во многом близок
осґновным установкам аналитической философии, в частносґти, идее о том, что
язык членит мир специфическим обраґзом, внимательному отношению к речевой
деятельности в принципе и, в конечном счете, признанию того, что язык вообще
является единственной реальностью, данной челоґвеческому сознанию. В
соответствии с этим план выражеґния при переводе ВП (аналитический
перевод) соответствовал плану содержания -- задаче, которая заключалась в том,
чтобы показать, как соотносится ВП с философией обыденного языка.
Для достижения этих целей прежде всего следовало
выґвести ВП из того "дошкольного" контекста, куда он был
51
помещен, создать эффект отстраненности. Для этого
нужґно было найти стилистический ключ, во-первых, не чужґдый духу оригинала,
во-вторых, хорошо известный русскоґму читателю и, в-третьих, достаточно
неожиданный и паґрадоксальный.
3. Винни
Пух и Уильям Фолкнер
Таким ключом, отвечающим всем трем требованиям,
показалась нам проза зрелого Фолкнера (или, скорее, тех его замечательных
переводов на русский язык -- прежде всего, Р. Райт-Ковалевой, -- которые близки
нам по устаґновкам). Парадоксальность, так же как и известность русґскому
читателю, пожалуй, в данном случае очевидны. Осґтается показать нечуждость
Фолкнера ВП. Прежде всего, и Милн, и Фолкнер (в Йокнапатофском цикле)
изображают замкнутый мирок с ограниченным количеством персонаґжей, которые
переходят из одного романа в другой (из одґной истории в другую). У Милна это
Лес, у Фолкнера -- Йокнапатофский округ. Подобно тому как Фолкнер рисуґет карту
Йокнапатофского округа, Кристофер Милн приґводит в своей книге [Milne 1976] карту тех мест, где развиґвались события "Винни
Пуха". Карта ВП встречается на форзаце многих изданий (оригинальных и
переводных) этого произведения, и строится она по тому же принципу, что и
фолкнеровская карта Йокнапатофского округа: отґмечаются места наиболее важных
событий.
Как ни странно, романы
Йокнапатофского цикла и ВП близки по жанру. Недаром и то и другое в
критике часто называют сага, то есть -- в широком смысле -- сказание:
ведь и у Фолкнера, и у Милна, как мы старались
показать в предыдущей статье, объектом рассказа являются не сами события, но
рассказ об этих событиях. При этом речевая деятельность становится лишь
предметом внимательного наблюдения и анализа, но не эксперимента, как у Пруста,
Джойса и в определенном смысле у Кэрролла.
52
Наконец, Фолкнера и ВП
роднит нечто неуловимое в интонации, чего мы не беремся объяснить, но что мы поґпытались
передать в переводе. Удалось это или нет, судить читателю.
На формальном уровне
"фолкнеризация" текста (разуґмеется, все сказанное не следует понимать слишком
букґвально) выразилось, в частности, в одном грамматико-синтаксическом приеме,
который в определенном смысле стал ключевым. Этот прием заключался во введении
в граммаґтику, милновских повестей отсутствующего там praesens historicum, что позволило при
помощи игры на соотношеґнии двух грамматических времен добиться эффекта больґшей
стереоскопичности текста и его большей стилистичеґской весомости. Кстати, во
многом это было и компенсациґей отсутствия в русской грамматике формального
соотношения между перфектом и имперфектом. С идеей фолкнеровской стилистики
связано и единственное крупґное отступление от оригинала: вместо длинных милновґских
названий глав мы дали короткие "фолкнеровские" -- "Пчела", "Нора", "Woozle" и т. д.
4.
Собственные имена
Следующим шагом на пути к
реализации аналитичесґкого перевода явилась выработка принципов отношения к языковой
игре и собственным именам. Языковая игра имеґет в ВП не столь большое
значение, как в "Алисе". При пеґреводе мы придерживались следующего правила.
Там, где русскоязычная аналогия напрашивалась или ее нетрудно было найти, мы
переводили на русский. В иных случаях мы оставляли английский вариант и
комментировали его. Это коснулось прежде всего имен "индивидных концепґтов",
виртуальных существ -- таких, как Heffalump или Woozle. Важность слова Heffalump проанализирована наґми в
предыдущей статье. Здесь мы остановимся подробнее на Woozl'e.
53
Если перевести его на русский
язык, как сделал Захоґдер -- Буки и Бяки, -- то получается забавно, но пропадает
эффект загадочности, а главное, семантическая глубина. Слово Woozle, которое ничего не значит, обладает тем не менее богатой
коннотативной сферой. Это прежде всего puzzle (загадка); weasel (ласка -- животное); далее, по мнеґнию составителей книги
[Milne 1983}, bamboozle (обманыґвать, мистифицировать); waddle (ходить, переваливаясь);
waul (кричать, мяукать); whale (нечто огромное, колосґсальное); wheeze (тяжелое дыхание, хрип); whelp (детеґныш, отродье); whezz (свист, жужжание); wild (дикий, буйґный, необузданный); wolf (волк); wool (шерсть). В резульґтате,
если суммировать эти семантические составляющие, получится следующее:
"нечто загадочное, обманчивое, хоґдящее вразвалочку, с тяжелым дыханием;
огромное, кричаґщее или мяукающее; покрытое шерстью; дикое; может быть, детеныш
волка или ласки'. Это описание как нельзя более подходит к тому, что, вероятно,
себе представляли Пух и Поросенок, когда говорили про "настоящего" Woozl'a. Теперь подставим на их
место Буку и Бяку и увиґдим, какой жалкий получается эффект.
По тем же или сходным принципам
мы сохранили в тексте некоторые английские слова или фразы, иногда даґже оставляя
их без комментария в силу их тривиальности (например, Л Happy Birthday! или How do you do!) или же, давая перевод в
комментарии. Роль этих слов и выражеґний -- напоминать время от времени
читателю, в какой языковой среде он находится.
Примерно теми же принципами мы
руководствовались при переводе имен главных героев.
Имя Winnie-the-Pooh по-русски должно звучать приґблизительно как
Уинни-де-Пу. Конечно, так Винни Пуха никто не узнает. Между тем, действительно,
последняя букґва в слове Pooh не произносится, поэтому
оно все время рифмуется с who или do. Имя Winnie -- женское. Для вос-
54
приятия Пуха очень важна его андрогинная основа
(Крисґтофера Робина Милна в детстве тоже одевали в одежду для девочек). Это
соответствует двуприродности Пуха, котоґрый, с одной стороны, обыкновенный
игрушечный медвеґжонок, а с другой -- настоящий медведь, находящийся в таґинственных
и одному Кристоферу Робину доступных неґдрах Лондонского зоопарка (см.
Интродукцию к книге первой и комментарий 6). Однако гипокористика Winnie от Winifred в русском языке не стала
привычным обозначениґем англо-американского женского полуимени, как Мэгги от
Маргарет или Бетси от Элизабет. "Винни" не читается по-русски как имя девочки.
Поэтому мы решили оставить ноґвому Винни Пуху его первую часть английской и в
дальнейґшем называем его Winnie Пух. Слово the, которое ставится перед прозвищами типа Великий,
Грозный, Справедливый и т. п., в данном случае нам пришлось элиминировать, инаґче
мы должны были бы назвать нашего персонажа Winnie Пухский, что
представлялось неорганичным.
Имя Пятачок кажется нам слишком слащавым, мы поґменяли
его на более суровое Поросенок (одно из значений слова Piglet). Высвободив слово пятачок, мы смогли теґперь его
применять по назначению. Например: "А затем он подумал: "Ладно, даже если я на
Луне, вряд ли имеет смысл все время лежать, уткнувшись пятачком в землю".
Имя осла Ееуоге мы "перевели" как И-Ё, придав ему
некоторую отстраненность, а его носителю -- облик китайґского мудреца.
Owl из Совы стал Сычом
(живет в лесу один, как сыч), что вернуло ему законный английский мужской род.
Таґким образом, из "дам" осталась только Канга (вариант, боґлее близкий к
английскому произношению этого слова) со своим Бэби (вместо Крошки) Ру. Tigger мы транслитеровали буквально -- как Тиггер (по ассоциации
с nigger, так как Тиггер в определенном
смысле цветной).
Кролик и Кристофер Робин остались без изменений.
55
5. Стихи
В соответствии с
принципами аналитического перевоґда, строго говоря, здесь следовало давать
литературный подстрочник и оригинал в комментариях. Мы пошли по более
рискованному пути, исходя из положения о том, что поэзия -- это дверь в иные
возможные миры и здесь Медґведь Пух, инспирированный Бог Знает Кем, начинает
знать и понимать Вещи, которые ему в его повседневной речевой деятельности
недоступны. Это рассуждение позґволило нам придать виннипуховской поэзии (а
заодно и всему переводу) заметный (и желательный) постмодерґнистский оттенок.
Говоря конкретно, мы
поступали следующим образом. Там, где более важным казался формальный метрический
план, мы сохраняли метрику за счет большей вольности лексико-семантического
плана. В тех случаях, где, как нам казалось, семантика была важнее, мы
варьировали метриґку. Мы переводили Виннипуховы стихи русскими стихоґтворными
размерами с русскими метрико-семантическими аллюзиями. Наиболее интересные
случаи мы прокомґментировали. Поэтому, если читатель в ямбах, хореях,
амфибрахиях, гексаметрах и танках Winnie Пуха услышит
реминисценции из Пушкина, Лермонтова, Ахматовой или Высоцкого, пусть не удивляется:
в Настоящей Поэзии Все Возможно.
Как заканчивал свою книгу
Кристофер Милн: "Я склоґнен думать, что Пух понял. Надеюсь, что теперь поймут и
остальные" [Milne 1976:169}. Мы тоже на это надеемся.
AЛAH АЛЕКСАНДР МИЛН
WINNIE
ПУХ. ЕЙ1
Рука об руку
мы идем, Кристофер Робин и я, Чтоб положить эту книгу тебе на колени. Скажи, ты
удивлена?
Скажи, она тебе нравится? Скажи, это ведь как раз
то,
чего ты хотела? Потому что она твоя -- Потому что
мы тебя любим.
<![if !supportEmptyParas]> <![endif]>
Интродукция2
Если вам приходилось
читать другую книгу о Крисґтофере Робине3, то, может, вы вспомните,
что у него когґда-то был лебедь (или он был когда-то у лебедя, теперь уже не
припомню точно, кто у кого был) и что он назыґвал этого лебедя Пух4.
Было это давно, и, когда лебедь ушел от нас, мы его имя оставили себе,
поскольку мы считали, что оно лебедю больше не понадобится. Ладно, а когда
Эдуард Бэр5 сказал, что ему, мол, нравятся все захватывающие имена,
то Кристофер Робин как-то поґраскинул мозгами и решил его назвать Winnie Пух. Так он и стал называться. Ладно, поскольку я
объяснил, как обстояло дело с Пухом, теперь объясню все остальное.
Лондон такой город, что в нем
нельзя долго прожить и не пойти в Зоопарк. Бывают люди, которые начинают
осматривать Зоопарк с самого начала, которое называґется WAYIN (ВХОДНАПРАВО), а потом быстро-быстґро, так быстро, как
только могут, пробегают все клетки, пока не подойдут к последней, которая
называется WAYOUT (ВЫХОД НАЛЕВО). Но настоящие
посетиґтели сразу идут к своим любимым животным и подолгу возле них остаются. И
вот когда Кристофер Робин идет в Зоопарк, он сразу проходит к тому месту, где
живут Белые Медведи и что-то шепчет третьему -- сторожу слева, и тогда двери
открываются, и мы пробираемся сквозь темные проходы и поднимаемся по крутым
лест-
59
ницам, пока наконец не попадаем к
особой клетке. И клетка открывается, и оттуда спешит кто-то коричнеґвый и
меховой, и с радостным криком "О, Медведь!" Кристофер Робин бросается ему в
объятья.
Теперь этого
медведя зовут Winnie, что само по себе показывает,
насколько хорошо такое имя подходит к медведю, но при этом забавно, что мы уже
не можем вспомнить: Winnie назвали потом Пухом или
Пуха наґзвали потом Winnie. Одно время мы знали, но
теперь заґбыли.
Я как раз
дописал до этого места, когда выглянул Поґросенок и говорит своим писклявым
голоском: "А как же Я?" "Мой дорогой Поросенок", говорю, "да вся книґга о
тебе". "Но она же о Пухе", пищит он. Видите, что творится. Он завидует, думает,
что Большая Интродукґция целиком принадлежит Пуху. Конечно, Пух -- люґбимчик,
бесполезно это отрицать, но Поросенок годится во многих хороших делах, которые
Пуху приходится пропускать. Потому что ты не можешь взять Пуха в школу так,
чтобы никто об этом не узнал, а Поросенок такой маленький, что помещается в
кармане, где его очень удобно чувствовать, когда ты не вполне уверен, сколько
будет дважды семь -- двенадцать или двадцать два. Иногда он вылезает и
заглядывает в чернильницу, и в этом плане он гораздо в большей мере охвачен
образоґванием, чем Пух, но Пух не берет в голову. У кого-то есть мозги, у
кого-то нет, так уж устроено.
А теперь все
другие говорят: "А как же Мы?" Так что, может, лучше всего перестать писать
Интродукцию и приступить к самой книге.
А. А. М.
60
Глава 1.
ПЧЁЛЫ
Это -- Эдуард Бэр, в данный момент спускаюґщийся по
лестнице, -- bump, bump, bump, -- затыґлочной частью своей головы, позади Кристофера Робина. Это, насколько
он знает, единственный способ спускаться вниз; правда, иногда он чувстґвует,
что на самом деле можно найти другой споґсоб, если только остановиться,
перестать на секунґду делать bump и сосредоточиться. А иногда ему кажется, что, возможно, иного пути нет.
Тем не меґнее, он уже внизу и рад с вами познакомиться. Winnie Пух.
Когда я впервые услышал его имя, я сказал, точґно
так же, как вы теперь собирались сказать: "Но я думал, он мальчик?"
"Ну да", говорит Кристофер Робин.
"Тогда ты не можешь называть его Winnie"8.
"Не могу".
"Но ты сказал___ "
"Его зовут
Winnie-ther-Пуx. Ты
что, не знаешь, что значит ther?"9
"А, да, теперь да", быстро говорю я и, надеюсь, вы
тоже, потому что других объяснений все равно больше не будет.
61
Иногда Winnie Пуху нравится игра -- спуск по лестнице, --
а порой он любит тихо посидеть перед камином и послушать истории.
В тот вечер__
"Как насчет истории", говорит Кристофер Роґбин.
"Насчет какой истории?", говорю.
"Не может ли твоя светлость рассказать Winnie Пуху одну?"
"Может, и может", говорю, "а
какого рода истоґрии ему нравятся?"
"О нем самом. Потому что он
ведь у нас тот еще Медведь!"
"О, понимаю!"
"Так что не могла бы твоя светлость?"
"Попробую", говорю.
Итак, я попробовал.
Однажды,
давным-давно, вероятно, в прошлую Пятницу, жил-был Winnie Пух, жил он в Лесу сам по себе под именем
Сандерс.
"Что
значит 'под именем'?", говорит Кристофер Робин.
"Это значит, что имя было написано у него на двери золотыми буквами, а
он под ним жил".
"Winnie Пух в этом не вполне уверен", говорит
Кристофер Робин.
"Все
нормально", говорит ворчливый голос. "Тогда я продолжаю", говорю.
62
Однажды во время прогулки по
Лесу он подоґшел к открытому месту на середине Леса, а в сереґдине этого места
стояло огромное дубовое дерево и с верхушки дерева раздавалось громкое гудение.
Пух сел у подножья дерева,
положил голову на лапы и стал думать.
Прежде всего он сказал себе:
"Это гудение что-то да значит. Нельзя просто вот так гудеть, гудеть и гудеть
без всякого смысла. Если оттуда раздается гудение, значит, это кто-то гудит, и
я знаю только одну причину, которая заставила бы меня гудеть, -- это если бы я
был пчелой".
Он еще довольно долго
размышлял и после этоґго сказал: "А единственный резон быть пчелой, коґторый я
знаю, состоит в том, чтобы делать мед".
И тогда он встал и сказал: "А
единственный реґзон делать мед состоит в том, чтобы я мог его есть". Итак, он
начал карабкаться на дерево.
Он лез, и лез, и лез, и по
мере того, как он лез, он пел самому себе небольшую песню. Там было приґмерно
так:
Не забавно ли?
Медведю подавай мед.
Зачем он ему!10
Затем он
вскарабкался немного дальше... и еще немного дальше... и затем еще немного
дальше. Но в это время он придумал уже другую песню:
Забавно, что будь мы, Медведи,
Пчелой,
То мы бы спилили деревья пилой.
И, лакомым медом влекомы,
Не лазали б так далеко мы.
63
Тогда бы Пчела (а она же
Медведь!), Уставши все время летать и гудеть, Построила тихо берлогу
И в ней бы жила понемногу11.
К тому времени он
начал уставать, потому-то он и пел ЖАЛОБНУЮ ПЕСНЮ. Он уже был бы почґти на
месте, если бы только успел встать во-н на ту ветку...
Crack!
"Ox, на помощь!", сказал Пух, скользнув по
ветґке на десять футов вниз.
"Если бы я
только не__", сказал он, подпрыгґнув на следующей ветке двадцатью футами ниже.
"Дело в
том, что__", объяснил он, переворачиґваясь и врезаясь в другую ветку тридцатью
футами ниже, "что я имел в виду__"
"Конечно,
это было с моей стороны__", заметил он, быстро скатываясь по шести последним
веткам.
"Полагаю,
что все это от того__", решил он и попрощался с последней веткой, перевернулся
три раза в воздухе и грациозно свалился в куст утёсника, "все это происходит от
слишком большой любґви к меду. Ох, на помощь!"
Он выполз
из куста утёсника, вынул колючки из носу и снова задумался. И первый человек, о
котоґром он подумал, был Кристофер Робин.
("Неужели обо мне", говорит Кристофер Робин благоговейным шепотом, с
трудом отваживаясь в это поверить.
"О
тебе".
64
Кристофер
Робин ничего не говорит, только глаґза у него становятся большие-пребольшие, а
лицо делается пунцовым.)
Итак, Winnie Пух отправился к своему другу Кристоферу
Робину, который жил за зеленой дверью на другом конце леса.
"Доброе утро, Кристофер Робин", говорит.
"Доброе утро, Winnie-ther-Пух", говорит Крисґтофер Робин.
"Я вот думаю, нет ли у тебя
такой вещи, как возґдушный шар?"
"Воздушный шар?"
"Да, я только что иду и говорю
себе, проходя миґмо твоего дома: "Вот интересно, есть ли у Кристофеґра
Робина такая вещь, как воздушный шар?""
"Зачем тебе воздушный шар?", говоришь ты.
Тут Winnie Пух огляделся, не подслушивает ли их кто,
и говорит замогильным шепотом: "Мед!"
"Но ты не можешь достать мед
при помощи возґдушного шара".
"Я могу", говорит Пух.
Ладно, тут как раз случилось,
что ты был за день до этого на вечеринке в доме своего друга Поросенґка и там
дарили воздушные шарики. Тебе достался большой зеленый шар, а один из
друзей-и-родственников Кролика получил большой синий; но он не смог его
получить, так как был на самом деле еще слишком молодым, чтобы ходить на
вечеринки; и тогда ты принес домой и зеленый, и синий.
"Какой выбираешь?" спрашиваешь ты у Пуха.
65
Тот обхватил голову лапами и глубоко задумался.
"Ведь тут какое дело",
говорит. "Когда идешь за медом с воздушным шаром, самое главное не дать пчелам
понять, что ты пришел. Теперь смотри, если у тебя зеленый шар, они могут
подумать, что это просто часть леса, и тебя не заметят, а если у тебя синий
шар, то они могут подумать, что это часть неґба, и опять-таки тебя не заметят.
И вот вопрос: что на что больше похоже?"
"А если они тебя
заметят под шаром?", спрашиґваешь ты.
"Могут заметить, а могут и
нет", говорит Winnie Пух, "о
пчелах ничего нельзя сказать заранее". Он подумал с минуту и говорит: "Я
попробую выглядеть небольшой черной тучей. Это их собьет с толку".
"Тогда тебе лучше взять синий
шар", говоришь ты. Ну, и вопрос был решен.
Ладно, вы оба пошли с синим
шаром, и ты взял с собой свое ружье, просто на всякий случай, как ты всегда
делаешь, a Winnie Пух наведался в самое грязное место в
Лесу, которое он только знал, и так вывалялся в грязи, что стал совершенно
черным. И когда шар надули и он стал большим пребольшим, ты и Пух придерживали
его за веревочку, и ты вдруг как отпустишь его -- и Медведь Пух грациозґно
взлетел под небеса и остановился аккурат на уровне верхушки дерева,
приблизительно в двадцаґти футах от него.
Тут ты как заорешь: "Ура-а-а!"
A Winnie Пух тебе сверху кричит: "На что я поґхож?"
66
"Ты похож", говоришь ты, "на Медведя, держаґщего
воздушный шар".
"Да нет", говорит Пух несколько тревожно, "а на
небольшую черную тучу в синем небе?"
"Не очень сильно".
"А, ну, может, отсюда это выглядит по-другому. И
потом, как я уже говорил, о пчелах заранее ничеґго не скажешь".
Не было ветра, который прибил бы его ближе к дереву,
так он и висит: видит мед, чует его, а достать не может.
Спустя некоторое время он зовет тебя.
"Кристофер Робин!", говорит он громким шеґпотом.
"Хэлло".
"Я думаю, пчелы что-то заподозрили!"
"Что именно?"
"Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что они
стали подозрительны!"
"Может, они думают, что ты пришел за их меґдом?"
"Может, и так. О пчелах заранее ничего не скаґжешь".
Следует непродолжительное молчание, и потом он
зовет тебя опять:
"Кристофер Робин!"
"Да?"
"У тебя дома есть зонтик?"
"Думаю, есть".
"Я бы хотел, чтобы ты поглядывал на меня время от
времени и говорил: "Тц-тц-тц, похоже на дождь".
67
Я думаю, если бы ты так сделал, это бы помогло обґмануть
пчел".
Ладно, ты про себя посмеялся, мол, "глупый стаґрый
Медведь!", но вслух ничего не сказал, уж очень ты его любил, и идешь себе домой
за зонтиком".
"О, где ты там!", зовет Пух, как только ты возґвращаешься
к дереву. "Я в тревоге, так как я сделал открытие, что пчелы теперь определенно
Подозриґтельны".
"Мне зонтик раскрыть?", говоришь ты.
"Да, но подожди минутку. Надо быть практичґными.
Самое главное, сбить с толку Королевскую Пчелу. Ты видишь снизу Королевскую
Пчелу?"
"Нет".
"Жаль. Ладно, теперь, если ты прогуливаешься с
зонтиком, говори: Тц-тц-тц, похоже на дождь', а я сделаю то, что в моих силах,
-- спою небольшую Песнь Тучи, какую может петь туча... Начали!"
Итак, пока ты ходишь туда-сюда и интересуґешься,
не пахнет ли дождем, Winnie
Пух поет свою Песнь:
Сладко спит на небе Туча
В Голубом Краю!
Я тебе погромче песню
Завсегда спою.
"Сладко спать мне, Черной Туче,
В Голубом Краю!"
Горделивой черной тучей
Завсегда лететь12.
А пчелы гудят себе и гудят все так же
подозриґтельно. Некоторые из них даже покидают на время
68
свои гнезда и облетают вокруг тучи, и, как раз когґда
начался второй куплет, одна пчела взяла да и сеґла ненадолго туче на нос и
сразу опять улетела.
"Кристофер -- Оу -- Робин", -- зовет туча.
"Да?"
"Я только что подумал и пришел к важному заґключению.
Это пчелы не того сортам.
"В самом деле?"
"Совершенно не того сорта. Поэтому я склонен
думать, они и мед делают не того сорта, как ты дуґмаешь?"
"Кто бы мог подумать?"
"Да. Так что я думаю, надо мне спускаться?"
"Как?", спрашиваешь ты.
Winnie Пух об этом еще не думал. Если он выпуґстит
веревку, он упадет -- bump! -- и ему это явно
придется не по вкусу. Итак, он долго думает и затем говорит:
"Кристофер Робин, ты должен прострелить шар из
ружья. Ты взял ружье?"
"Конечно, взял", говоришь ты, "но если я его
прострелю, это его испортит".
"А если ты этого не сделаешь", говорит Пух, "мне
придется отпустить веревку, и это меня испортит".
Когда он так повернул вопрос, ты видишь, что дело
серьезное, тщательно прицеливаешься в шар и стреляешь.
"Оу!", говорит Пух.
"Я что, промахнулся?", спрашиваешь ты.
"Ты не то чтобы промахнулся",
говорит Пух, "но ты промахнулся в шар".
69
"Извини, старик", говоришь ты
и опять стреляґешь и на этот раз попадаешь в шар. Воздух выходит из него, и Winnie Пух приземляется. Но его руки, онемевшие