Неизвестен Автор. Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)

СОСЛУЖИВЦЕВ НАДЗИРАТЕЛЕЙ ПРИНИМАЕТ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ДВОРЦОВОЙ ГВАРДИЕЙ ЧЖУ МЯНЬ

 

   Ночью боем будил боевой барабан,
   Утром кутаюсь, прячусь от стужи.
   Дальний путник, от шири бескрайней я пьян,
   Высь небесная голову кружит.
   Нет, узорные стены тепла не хранят,
   На коне верховой леденеет…
   Государь, будто солнце, лучами богат,
   Благодатью своей обогреет.

 
   Итак, Симэнь Цин с тех пор порвал с Ли Гуйцзе, но не о том пойдет рассказ.
   Тем временем гонец, посланный за новостями в Хуайцин, доскакал до тысяцкого Линя. Тот достал выпуск «Столичных ведомостей» с указами о повышении в чинах, запечатал его и передал гонцу вместе с пятью цянями серебра на дорогу. Гонец мчался день и ночь, а по возвращении вручил пакет обоим надзирателям. Тут же, в зале присутствия, Ся Лунси вскрыл пакет, и они с Симэнем углубились сперва в чтение официального доклада о результатах инспекции лиц чиновного звания личной гвардии Его Величества, в каковой оба состояли. А напечатано было следующее:

   «Доклад Военного ведомства.
   Во исполнение мудрого повеления произвели тщательнейшую инспекцию, дабы выявить достойных и пресечь нерадивых и тем прославить правление Вашего Величества.
   Считаем первым долгом указать на заслуги Главнокомандующего войсками Вашего Величества телохранителей и карателей, Генерального полицеймейстера Империи, пестуна Государева и Пестуна Наследника престола [1]Чжу Мяня, изложение коих составило особое представление.
   Исключая высших должностных лиц дворцовой охраны, кои поднесли Вашему Величеству личные доклады, нами была учинена ревизия деятельности всех местных тюремных начальников, глав сыскной полиции и органов следствия, правителей Столичного округа, надзирателей судебно-уголовных управ в Столичном округе и на местах, квартальных надзирателей, тысяцких, сотников и прочих чиновного звания лиц карательной службы.
   После тщательной проверки всех свидетельств на занимаемые должности, документов о наследовании и дарении постов и рангов, о служебных перемещениях, повышениях в чинах за личную доблесть и заслуги предков и прочего удалось выявить даровитых и неспособных и выдвинуть беспристрастные предложения как о достойных на повышение, так и о подлежащих наказанию, о чем доводится до сведения Вашего Императорского Величества и испрашивается Высочайшее повеление.
   Ниже излагаются предложения относительно перемещения, повышения, понижения и разжалования должностных лиц по вышеуказанному ведомству, кои также представляются на Высочайшее усмотрение.
   Удостоились Высочайшего повеления.
   «К сведению Военного ведомства. Принять к исполнению. Быть по сему!
   Копии разослать всем органам данного ведомства. Оценку заслуг Главнокомандующего Чжу принять к сведению и действовать сообразно прежним постановлениям, ибо сей муж отдаст поистине всего себя преданному служению Трону, и ревизия, им возглавленная, явила полное беспристрастие. У всех состоящих на службе должностных лиц были проверены свидетельства на занимаемые посты, выявлены личные достоинства, и на основе подлинных фактов, а не сугубых пристрастий было вынесено единодушно согласованное мнение, в чем и обнаружились в полной мере высокие качества сего мужа – лица, нам близкого, о чести и достоинстве Отечества радеющего. Предложения о наградах должностных лиц в зависимости от степеней и рангов, четкое и последовательное выявление усердных и нерадивых – все служит поощрению верноподданнических чувств и достойно широкого обсуждения. О чем бы некоторые ни разглагольствовали, решение о наградах и наказаниях остается исключительной прерогативой Двора и выпускается в форме указа, в ожидании коего все обязаны руководствоваться ныне действующими положениями. Так и будет!
   Только справедливая ревизия усмиряет страсти, искореняет излишества чиновных лиц и предостерегает от оных. Повелеваю действовать так и впредь. Быть по сему!»
   В списке значатся:
   Ся Яньлин [2], старший тысяцкий судебно-уголовной управы в Шаньдуне, умудренный опытом ветеран, приобрел известность незаурядными способностями и превосходной репутацией. Раньше в Столичном округе, когда им правил Ся Яньлин, всюду, в густонаселенных кварталах и в глухих захолустьях, царили мир и покой. Теперь на посту судебного надзирателя в землях Ци [3]он снискал еще более широкую славу, а посему в качестве поощрения заслуживает особого повышения и может быть рекомендован в состав эскорта Государева.
   Симэнь Цин, его помощник, младший тысяцкий, известен своим рвением на служебном поприще и похвальной деловитостью. Бравый и мужественный, Симэнь Цин вместе с тем прост и общителен; состоятельный и процветающий, он тем не менее не алчен и с усердием служит пользе Отечества. Нельзя умолчать о его исключительно бескорыстном содействии возведению Горы [4]и государевым перевозкам [5]. Симэнь Цин строг в соблюдении государственных законов и жители земель Ци взирают на него с надеждой и почтением, а посему он подлежит возведению в чин старшего тысяцкого с назначением на пост главного судебного надзирателя.
   Линь Чэнсюнь [6], старший тысяцкий судебно-уголовной управы в Хуайцине, хотя и молод годами, но обладает большой ученостью, выдержал экзамен по военным наукам и, наследуя чины от предков, подает большие надежды. Тщательно вникая в дела, несет службу с похвальной исправностью. Линь Чэнсюнь отличается усердием и отзывчивостью, строго пресекает излишества и помогает страждущим, а посему в качестве поощрения заслуживает рекомендации на пост.
   Се Энь, младший тысяцкий, на прежней службе в войсках еще справлялся с обязанностями, но на посту помощника судебного надзирателя в свои преклонные годы проявлял непростительную мягкотелость, а посему подлежит смещению с поста и увольнению».

   Возведение в чин старшего тысяцкого и назначение главным судебным надзирателем очень обрадовало Симэня. А Ся Лунси, узнав, что его переводят в командный состав императорского эскорта, даже побледнел и словно воды в рот набрал.
   Потом они развернули доклад Ведомства работ и опять углубились в чтение. А напечатано было следующее:

   «Доклад Ведомства работ.
   Завершены перевозки, Государев мрамор и лес доставлены в Стольный град, отчего возликовали Небо и живущие на земле. Ваше Величество, умоляем Вас, явите Высочайшую милость, облегчите тяготы народные и распространите повсюду щедрые благодеяния Мудрого правления.
   Удостоились Высочайшего повеления.
   «Возрадовались Мы окончанию перевозок и воздвижению горы Гэнь-юэ в Нашей обители, чему споспешествовало само Небо. Усердие и почтительность выказали вы, помощники Наши, в сих трудах великих и дивных, Нашему сердцу столь любезных. Да! Пострадал народ Наш, где вы проезжали. Но были посланы в те места военные губернаторы и ревизоры для проведения инспекции, и поземельные подати были снижены в текущем году наполовину. Ваше ведомство поручило особым лицам вместе с ревизорами надзирать за восстановлением разрушенных плотин и шлюзов, а по окончании работ придворный сановник Мэн Чанлин выезжал туда на молебствие с принесением жертв.
   Наши советники Цай Цзин, Ли Банъянь, Ван Вэй, Чжэн Цзюйчжун и Гао Цю, полностью поддержав Двор, свершили блестящие подвиги, за что Цай Цзин удостаивается почетного титула Наставника Государева, Ли Банъянь – Оплота Империи и Наставника Наследника престола, Ван Вэй – Попечителя Государева, Чжэн Цзюйчжун и Гао Цю – Пестуна Государева, и представляются к награде в размере пятидесяти лянов серебра и четырех кусков узорной парчи каждый. Один из сыновей Цай Цзина за заслуги отца возводится в чин смотрителя дворцовых зал.
   Империи Наставник Линь Линсу в неустанных молитвенных бдениях, обращенных к Небу, помог Нам в управлении Империей и распространении просвещения, в успешном завершении дальних перевозок мрамора и леса и в усмирении северных варваров, угрожавших грабежами и разбоем, а посему удостаивается титулом графа [7]Преданности и сыновней почтительности, содержанием в размере тысячи даней риса, облачением, расшитым драконами о пяти когтях, правом въезда во Дворец в малом паланкине и возводится в сан Патриарха Нефритовой Истины [8]с дарованием титулов Истинносущего, исполненного широчайшей благодати и постигшего сокровенные глубины чудесных тайн, Оперенного даоса [9]Золотых Врат и Наставника, проникшего в чудесные тайны духа.
   Чжу Мянь и Хуан Цзинчэнь, руководившие перевозками, проявили преданность Трону и усердие, а посему подлежат поощрению: Чжу Мянь удостаивается титулов Попечителя Государева и Попечителя Наследника престола, а Хуан Цзинчэнь – постов Главнокомандующего Дворцовой стражи и Командующего Императорскими сухопутными войсками и флотилией. По одному из сыновей каждого, наследуя их заслуги, возводятся в чин старшего тысяцкого войск Нашей личной охраны.
   Придворные смотрители Ли Янь, Мэн Чанлин, Цзя Сян, Хэ И Лань Цунси приглашаются в свиту Дворца Пяти блаженств, награждаются облачениями, расшитыми драконами о четырех когтях, и поясами с нефритовыми бляшками, а один из племянников каждого, состоящий ныне на службе, наследуя их заслуги, возводится в чин помощника тысяцкого.
   Начальник Ведомства церемоний Чжан Банчан, левый советник и академик Цай Ю, правый советник Бай Шичжун, начальник Военного ведомства Юй Шэнь и начальник Ведомства работ Линь Шу награждаются титулом Пестуна Наследника престола, сорока лянами серебра и двумя кусками узорной парчи каждый.
   Чжан Гэ, военный губернатор Чжэцзяна, возводится в чин правого советника Ведомства работ; Хоу Мэн, военный губернатор Шаньдуна, – в чин старшего церемониймейстера.
   Инь Далян и Сун Цяонянь, ревизоры Чжэцзяна и Шаньдуна, Ань Чэнь и У Сюнь, управляющие водными путями Империи, повышаются в ранге и награждаются двадцатью лянами серебра каждый.
   Вэй Чэнсюнь, Сюй Сян, Ян Тинпэй, Сы Фэнъи, Чжао Юлань, Фу Тяньцзэ, Симэнь Цин и Тянь Цзюгао, тысяцкие, помогавшие в перевозках, повышаются в чине. Придворный смотритель Сун Туй и командир гарнизона Ван Ю награждаются десятью лянами серебра каждый, чиновник управы Сюэ Сяньчжун – пятью лянами серебра и полицейский Чан Юй – двумя кусками шелка, о чем и довести до означенных управ».

   Закончив чтение, Симэнь и Ся Лунси разъехались по домам.
   После обеда от Вана Третьего прибыли слуга Юндин и тетушка Вэнь. Они вручили коробку, в которой лежало крепленое золотом сложенное пополам приглашение, извещавшее, что благодарный Ван устраивает у себя одиннадцатого в честь Симэнь Цина пир. Симэнь принял приглашение с едва скрываемым ликованием, рассчитывая, что ему удастся овладеть женою барича.
   Десятого к вечеру неожиданно пришло распоряжение столичного секретариата, в котором доводилось до сведения судебных надзирателей на местах, чтобы они без промедления прибыли в столицу к Зимним торжествам [10]и выразили благодарность императору за оказанные милости. Опоздавшим грозило наказание.
   На другой же день Симэнь обсудил распоряжение с Ся Лунси, и они отпустили гонца, но не о том пойдет речь.
   Вернувшись по домам, они стали готовить в дорогу вещи и подарки, с тем чтобы сразу же пуститься в путь. Симэнь наказал Дайаню передать через тетушку Вэнь баричу Вану, что в виду Высочайшей аудиенции ему не придется быть на пиру.
   – Раз у почтенного дядюшки такое дело, – сказал Ван, – я пошлю приглашение по возвращении.
   Симэнь вызвал Бэнь Дичуаня и, выдав пять лянов серебра на домашние расходы, объявил, что тот будет сопровождать его в столицу. Присматривать за домом оставили Чуньхуна. Сопровождать хозяина должны были также Дайань и Ван Цзин. Воевода Чжоу по просьбе Симэня выделил для эскорта четырех вооруженных всадников. Были готовы вьюки с подношениями, теплый паланкин, кони и носилки с вещами, которые должны были нести солдаты. Ся Лунси сопровождал Ся Шоу. У обоих набралось более двух десятков сопровождающих.
   Двенадцатого они выступили из уездного города Цинхэ. Стояла зима и темнело рано. Двигались и днем и ночью. В Хуайцине узнали, что тысяцкий Линь уже отбыл в столицу. В холодную погоду они садились в паланкины, а когда согревало солнце, ехали верхами. Так, с утра выходили на чуть светлевшую тропу и вечером продвигались в бурой пыли, а ночи коротали либо на почтовых станциях, либо на постоялых дворах.
   Да,

 
От волненья – в лохмотьях шатер,
В спешке плетку о круп перетер.
 

   Скоро сказка сказывается… Прибыли они, наконец, в Восточную столицу. Когда миновали Ворота Долголетия, у Симэня было намерение остановиться в буддийской обители Первого министра, но Ся Лунси все же удалось зазвать его к своему родственнику секретарю Цую. Симэнь решил перед встречей послать визитную карточку.
   Секретарь Цуй оказался дома. Он тотчас же вышел навстречу прибывшим и проводил их в залу. После обмена взаимными приветствиями и дружескими любезностями гости стряхнули с себя дорожную пыль и сели за чай.
   – Позвольте узнать ваше почтенное прозвание, сударь, – сложив руки, обратился к Симэню хозяин.
   – Мое скромное прозвание Сыцюань, – отвечал Симэнь и спросил: – А как позволите вас величать, почтеннейший сударь?
   – Я, видите ли, по самому складу своего характера люблю простоту, – отвечал Цуй, – за пристрастие к жизни безмятежной ношу скромное имя Шоуюй [11], а прозываюсь по жилищу обитателем из Кабинета Уединенного. Родич Лунси давно мне говорил о ваших высоких достоинствах, сударь, и он вполне полагается на ваше высокое покровительство. Ведь нет ничего дороже душевного согласия и взаимного доброжелательства!
   – Что вы, сударь! – возразил Симэнь. – Это мне приходилось постоянно обращаться за наставлениями к моему почтенному начальнику, тем более я обязан его сиятельству теперь, когда он удостоен столь щедрых милостей, чему нельзя не порадоваться.
   – К чему вы меня так величаете, сударь? – изумился Ся. – Как говорится: «Мотыга – хорошо, но подходящее время еще лучше» [12].
   – Но Сыцюань тоже прав, – заметил Цуй. – Так положено, ежели ваши ранги неравны.
   Они засмеялись.
   Немного погодя внесли багаж. Время клонилось к вечеру, и хозяин велел мальчику-слуге накрыть стол. Появились фрукты, вино и всевозможные закуски, описывать которые нет надобности. У секретаря Цуя оба и заночевали, а на другой день, приготовив подношения и визитные карточки, они в сопровождении слуг утром отправились на поклон к императорскому наставнику Цаю.
   Цай Цзин был еще в императорском дворце, а у его резиденции перед запертыми воротами, как муравейник, копошилась и, как улей, гудела толпа чиновников.
   Симэнь и Ся Лунси протянули привратнику два узелка с серебром и попросили передать визитные карточки. Вышел дворецкий Чжай и провел их в отдельную постройку снаружи. Первым отвесил поклон Ся Лунси, потом Симэнь поприветствовал Чжая, и они, обменявшись общими фразами, сели.
   Первым вручил визитную карточку Ся Лунси. В ней перечислялись подношения: два куска золотого атласа, расшитого журавлями в облаках [13], два куска пестрого атласа и десять лянов серебра для дворецкого Чжая. Симэнь подносил кусок ярко-красной ткани с вытканными цветными нитями драконами о четырех когтях, купон черной ткани для халата с круглым воротом и с квадратными нашивками спереди и сзади, на которых цветными нитями были вытканы драконообразные коровы-доуню [14]два куска столичной выработки атласа, а также лично для дворецкого Чжая кусок темно-зеленой расшитой облаками шерстяной ткани и тридцать лянов серебра.
   Чжай Цянь кликнул слуг.
   – Отнесите это в резиденцию его превосходительства и зарегистрируйте, – распорядился он, указывая на предназначенные Цай Цзину шелка.
   Дворецкий принял только шерстяную ткань у Симэня.
   – Что вы! – воскликнул он, глядя на тридцать лянов Симэня и десять лянов Ся Лунси. – Как можно?! Мы же свои! – Он распорядился накрыть стол и продолжал: – Нынче по завершении Высочайше одобренного сооружения дворца Драгоценных реестров царства Высшей Чистоты [15]на горе Гэнь-юэ водружалась вывеска. Молебствие и жертвоприношение возглавлялись его превосходительством Цаем. Вернулись они только после обеда и тотчас же отбыли с его сиятельством Ли к императорскому родственнику Чжэну на пир. Думаю, вам не дождаться. Только время потеряете. Как только его превосходительство освободятся, я о вас доложу. Так что прошу вас не волноваться.
   – Мы вам будем очень признательны, сватушка, – говорил Симэнь.
   – Это было бы самое лучшее.
   – А где вы остановились, сватушка? – спросил Чжай.
   – У родственника Ся Лунси, – отвечал Симэнь.
   Вскоре был накрыт стол, на котором в огромном блюдах и чашах аппетитно дымились, как и полагается у кравчего, изысканное жаркое и редчайшие яства. После третьего кубка приезжие стали откланиваться, но хозяин уговаривал их остаться. – Наполните кубки! – приказал он слугам.
   – Не могли бы вы сказать, сватушка, когда мы можем надеяться на Высочайшую аудиенцию? – спросил Симэнь.
   – Вам, сватушка, придется потерпеть, – заметил Чжай Цянь. – Раньше вас удостоится аудиенции почтеннейший господин Ся. Как придворному его сиятельству Ся теперь оказывается особая честь. Вы же, сватушка, предстанете перед Его Величеством вместе с вашим новым сослуживцем Хэ Юншоу, племянником старшего дворцового евнуха-смотрителя Хэ И, поскольку вы назначаетесь на пост главного судебного надзирателя, а он в чине младшего тысяцкого будет вашим помощником. Его сиятельство Ся обождет вашей аудиенции, и вы вместе получите свидетельства на должности. Так что держите связь с ним.
   Ся Лунси не проронил ни слова.
   – А позвольте узнать, – обратился к свату Симэнь. – Как вы думаете, удастся мне получить аудиенцию сразу по возвращении Его Величества после поклонения Небу по случаю Зимних торжеств?
   – Думаю, нет, – отвечал Чжай Цянь. – Потому что Его Величество по возвращении будут принимать поздравительные адреса от высших особ Поднебесной, а потом устраивают пир Счастливого Свершения. Чем ждать, лучше зарегистрируйтесь пока в Церемониймейстерстве, а завтра пойдете на аудиенцию. Домой же отправитесь, как только вам выправят свидетельства.
   – Как я вам обязан, сватушка, за советы! – проговорил благодарный Симэнь и собрался было откланяться, но Чжай Цянь отвел его в другую комнату.
   – Сват, я ж тебя предупреждал в письме, чтоб никому ни слова, а особенно сослуживцу! – упрекал он Симэня. – Зачем же ты рассказал Ся Лунси? Он ведь к Его высокопреосвященству истинносущему Линю с просьбой обращался, а тот перед главнокомандующим Чжу ходатайствовал. И вот приходит главнокомандующий к его превосходительству Цаю и докладывает: Ся Лунси, мол, не желает в императорский эскорт, а хочет остаться еще на три года в надзирателях. Хорошо матушка государыня Лю – она же фаворитка двора Ань – поддержала просьбу Хэ И, лично обратившись к Цай Цзину и Чжу Мяню, объявила Высочайшую волю: младшим надзирателем в Шаньдуне будет назначен Хэ Юншоу, племянник Хэ И. Так недоразумение и уладилось, но его превосходительство Цай оказался в крайне неловком положении, и мне пришлось его долго упрашивать. Если б не я, он наверняка удовлетворил бы ходатайство истинносущего Линя, а ты остался бы без назначения.
   – О! Я прямо не знаю, как я вам благодарен и обязан, сватушка! – бия челом, лепетал напуганный Симэнь. – Но откуда он мог знать?! Я ж ему не говорил ни слова.
   – Кто не хранит тайны, тот накликает беду – так исстари ведется, – говорил Чжай, – так что будь впредь осторожней!
   Симэнь как только мог благодарил свата, а потом они откланялись и вместе с Ся Лунси направились к секретарю Цую. Бэнь Дичуань был отправлен в Церемониймейстерство для регистрации.
   На другой день предстояла аудиенция. Симэнь Цин в чиновничьей шапке, в темном парадном халате с поясом направился к императорскому дворцу вместе с Ся Лунси. Когда они вручили благодарственные адреса-поздравления перед главными вратами внутренних покоев, у западных ворот им повстречался человек, одетый в темное платье.
   – Могу я видеть почтеннейшего господина Симэня, судебного надзирателя в Шаньдуне? – приблизившись к ним, спросил незнакомец.
   – А ты кто будешь? – поинтересовался Бэнь Дичуань.
   – Я от его сиятельства Хэ, старшего дворцового евнуха-смотрителя, – отвечал подошедший. – Его сиятельство приглашает вас, сударь.
   Не успел он сказать, как появился сам старший дворцовый евнух-смотритель. На нем были расшитый драконами о четырех когтях ярко-красный халат, шапка придворного с тремя высокими отрогами и черные сапоги на белой подошве. Он следовал по главной дворцовой тропе.
   – Почтенный господин Симэнь, приветствую и прошу вас! – произнес он решительным голосом.
   Симэнь отошел от Ся Лунси, и Хэ И, взяв его за руку, ввел в светлое помещение рядом. В жаровнях ярко горел уголь и было совсем тепло. На столе стояло множество коробов с кушаньями. Хэ И отвесил гостю поклон. Смущенный Симэнь тотчас же пал ниц перед придворным.
   – Вы, сударь, вероятно не знаете вашего покорного слугу, – заговорил хозяин. – Я старший дворцовый евнух-смотритель Хэ И. Служу в четвертом дворце Вечного Покоя при особе матушки-государыни Ма, фаворитки Дуань Праведной. По окончании строительства дворцовых сооружений был удостоен милостей Его Императорского Величества. Мой племянник Хэ Юншоу возводится в чин младшего тысяцкого левого гарнизона войск Его Величества телохранителей и карателей и будет служить вашим помощником. Так что вы коллеги.
   – О! – воскликнул Симэнь. – Ваше сиятельство Хэ! Прошу покорно простить, не знал.
   Симэнь снова поклонился.
   – Простите, что при Дворе не положено воздавать почести, какие полагаются вашему сиятельству, – заметил Симэнь. – Надеюсь воздать вам должное во время визита в вашу резиденцию.
   Они обменялись приветствиями и сели. На ярко-красных отделанных золотом подносах подали чай, потом открыли стоявшие на столе короба. Сразу аппетитно запахло горячими кушаньями, рисом и разными яствами. Подали приборы.
   – Надеюсь, вы не откажетесь от большой чарки? – говорил хозяин. – Не помешает после Двора в такой холодный день. А за скромное угощение не посетуйте! Может, хоть червячка заморите.
   – Не беспокойтесь, ваше сиятельство, умоляю вас! – упрашивал хозяина гость.
   Хэ И наполнил большой кубок и поднес его Симэню.
   – Благодарю за высокую честь, мне оказанную вашим сиятельством, – говорил Симэнь, принимая кубок. – Но мне предстоят еще официальные визиты и встречи… Как бы, чего доброго, не зардеться, неудобно будет.
   – С холоду чарку-другую пропустить – ничего страшного не случится, – заверил его Хэ И и продолжал: – Мой племянник еще молод и в судебном деле не разбирается. Ради меня, прошу вас, сударь, не оставьте его как коллегу своими наставлениями.
   – Что вы, ваше сиятельство! – воскликнул Симэнь. – Напрасно вы умаляете достоинства вашего почтенного племянника. Он молод годами, не спорю, но прекрасно воспитан и высоко одарен. Освоить службу при таких способностях, само собою, не составит большого труда.
   – Так-то оно так, – не унимался хозяин. – Однако, говорят, век учись, а дураком помрешь. Всего на свете не постигнешь. Казусов не меньше, чем на быке шерсти. Сам Учитель Конфуций и тот, говорят, познал только шаг одной ноги. Так что если будут у племянника какие затруднения, прошу вас, почтеннейший, ради меня, будьте настолько добры, пособите ему.
   – С величайшим удовольствием! – успокоил его Симэнь. – Позвольте узнать, где располагается ваша резиденция, ваше сиятельство. Я бы хотел засвидетельствовать свое почтение коллеге.
   – Я проживаю в квартале Изящного слога, к востоку от моста Небесной реки, – пояснял Хэ И. – Два льва у подъезда. А где вы изволили остановиться, сударь? Я бы направил к вам племянника, чтобы прежде он воздал своему начальнику положенные почести.
   – Я остановился пока у секретаря Цуя.
   Симэнь осушил большой кубок и стал откланиваться. Хэ И вышел его проводить.
   – Так не забудьте, о чем мы с вами говорили, – сложив руки, просил Хэ. – Прошу вас, сударь. Вы уж вместе с моим племянником ко двору представьтесь, тогда и свидетельства получите, а он вас обождет.
   – Хорошо, ваше сиятельство! Не беспокойтесь! – заверил его Симэнь.
   Покинув дворец, Симэнь направился в Военное ведомство, где и встретился с Ся Лунси. Нанеся визиты служащим ведомства, секретариата и чинам своего гарнизона, они до аудиенции главнокомандующего Чжу подали доклады о прохождении службы, чтобы по ним получить свидетельства на должности.
   Наступил предвечерний час. Переодетый в парадный халат придворного, Ся Лунси предстал перед Чжу Мянем, и тот не дал ему бить челом. Ся доложил ему о счастливом дне его вступления на новый пост и откланялся.
   Симэнь ждал его снаружи, но идти рядом с Ся Лунси, как тот ни настаивал, все же не решался. «Ваше сиятельство» не сходило с уст Симэня, все время предлагавшего ему первым сесть на коня.
   – Ну к чему такое величанье, Сыцюань? – недоумевал Ся. – Ведь мы только что вместе служили…