Неизвестен Автор. Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

   Тень от памятника Ленину, под которым сидел Тин, уходила наискось влево, и луна освещала стоящее напротив здание с колоннами - администрация области. С этими нелепыми колоннами Тину всегда хотелось сотворить то же, что сделал в свое время Самсон - толкнуть в разные стороны, чтобы все это развалилось к чертям...
   - ... ... к чертям собачьим! - донеслось справа. Четверо крепких парней в джинсах-"трубах" и спортивных костюмах, громко и нецензурно куря, прошли мимо. Один, краем глаза заметив Тина и две пивные бутылки, определил:
   - Эй, чувак, тебе же много на одного! - Делиться надо, - подтвердили "пацаны", развернувшись в обратную сторону и неторопливо приближаясь.
   - Ты че один сидишь?
   - Настроение такое, - нехотя ответил Тин, определяя: драться хотят или просто так. Он мог и подраться. Тряхнул головой, рассыпав по плечам длинные черные волосы, блеснув серьгой в левом ухе. Иногда в нем просыпалось это бравада не бравада - ну, подходите, братья наши меньшие по разуму, вы правы - я не такой, как все.
   - Оп-па, мужики, глядите - неформал! - радостно воскликнул "пацан", по виду - самый младший. Тин отметил про себя, что остальные не очень-то воодушевились.
   - Короче, чувак, ты прикидываешь: у "моей" денюха сегодня, дак я добрый, сообщил первый. - Давай чисто вместе бутылочку - за ее, как бы, здоровье там, все дела...
   - Я же говорю, настроение не то.
   - Ты че, лох, что ли? - снова не утерпел младшенький.
   - Нет, - Тин неторопливо удовлетворил его любопытство. - И потом, - пробка с чмоком слетела с последней бутылки, - на всех уже все равно не хватит.
   Он спокойно отхлебнул прохладной пенящейся жидкости и уверенно оглядел "пацанов".
   - Пойдемте, короче, че мы паримся, - наконец решил "добрый".
   Они ушли, оставив после себя два окурка. Тин, поежившись от вечернего сентябрьского ветерка, засунул руки в рукава своего пушистого свитера. Потом вытащил руку и поставил одному из окурков щелбан. Тот улетел, захватив по дороге товарища.
   "Живут же... они, - подумал он, не решаясь все же на слово "люди". - Живут себе в свое удовольствие. Не мучаются глобальными вопросами мироздания, не читают Кастанеду, не слушают БГ и не презирают Категорический Императив. Чего ж мы-то вечно не как все? Чего-то надо нам, ищем чего-то... Да кабы нашли, а то не находим и уходим. Майк, Моррисон, Башлачев. Ран, Шаша, Клетка...". Снова прозрачный и будто виноватый Шаша; исковерканный Ран, которому тесно было в этом деревянном ящике, - изломанные пальцы его словно хотели выбраться наружу; и Клетка... Тин торопливо отправил внутрь себя еще несколько глотков, пытаясь залить эту боль, желая, чтобы она пошла паром и исчезла, как почти всегда, но было, видимо, поздно.
   ... Странно было видеть Клетку в платье, тем более белом. Еще более странно было ее лицо: спокойное, умиротворенное какое-то. В изголовье стояла бабка, держа в руках огромную фотографию, где Клетка ослепительно улыбалась. Фотография была сколько-то-летней давности, и Клетка там была еще не Клетка, а Орка - девочка-панк, - и ирокез с зелеными прядями, и булавка в ухе... Но все равно это больше походило на Клетку, чем то, что лежало перед толпой родственников и друзей, перед окаменевшей от горя матерью...
   - Тин... Костя...
   - А?.. Что?.. - он невидящими глазами скользнул по толпе. Маша Кара осторожно теребила его за рукав.
   - Пойдем... Ты же не поедешь на кладбище?
   Тин мотнул головой и потянул Кару в сторону реки.
   Там они сидели и молчали, долго, и Тину легче делалось от того, что можно так сидеть и не говорить ненужных слов. Но чуть только вспоминалось, почему они пришли сюда, и он отворачивался от Маши и старательно разглядывал ржавую трубу, выжидая, пока высохнут глаза...
   - Тин! Да елы-палы, вот это номер! - что-то знакомое, черно-джинсовое, глядело на него сверху вниз и улыбалось. Тин внимательно всмотрелся в эту улыбку, полную золотых зубов, и неуверенно произнес:
   - Тигра..?
   - Да елы-палы, он самый! Тормозишь, всего-то два года прошло. Дай лапу, друг!
   Тин поднялся, с удовольствием тряхнул протянутую руку. Тигра уже что-то увлеченно рассказывал, одновременно развязывая рюкзак. А Тин вспоминал: два года назад к ним в город из Свердловска пришли двое: невысокая девушка с длинными черными волосами и черноглазый парень с полным ртом золотых зубов, редкими усиками и челкой, лихо спадающей на глаза. Вся тусовка им жутко обрадовалась, но выяснилось, что никто не может вписать этих людей. Тин - тогда еще молодой, "зеленый" и восторженно относящийся ко всему, что было связано с тусовкой - поселил пришельцев у себя (его родители и младшая сестра как раз уехали загорать на море, а его оставили - сдавать сессию). Жить стало лучше, жить стало веселей. Пришельцы - Лия и Тигра - травили анекдоты, между делом учили Тина играть на гитаре и пели песни, от которых все хохотали до колик, или другие - от которых сжималось горло и хотелось плакать.
   ...А Тигра ничуть не изменился: такой же худой, усатый и смеющийся.
   - Пиво у вас тут дешевое, у нас же вообще невозможно жить!.. Слушай, я же тебе фотографии привез, - ты просил, помнишь? - вот Раст, а это мы с Лией...
   - Как она-то?
   - Замуж вышла полгода назад, - Тигра хохотнул. - Чего-то мы с ней разбежались. Но остались друзьями... Если я не ошибаюсь, она ждет бэби... А как Леночка, Клетка?
   Тин с трудом проглотил пиво и посмотрел на Тигру. Тот выжидающе улыбался. - А ты... Она умерла год назад. Год и три месяца.
   Тигра замер, и улыбка медленно сползла с его лица.
   - Прости, я не знал, правда... Черт, как же так?
   С полминуты они смотрели друг на друга, потом Тин спросил: - Тебе опять негде ночевать? - Похоже, так. Я думал у Кая вписаться, а его чего-то дома нету. - Да плюнь на него с высокой колокольни, пойдем ко мне. - Твои родичи опять на море? - Тигра усмехнулся. - Почти. У меня теперь свой флэт из двух комнат - полная свобода действий! - Да вы, батенька, буржуй: в таких условиях да одному жить... - "Вот моя деревня", - провозгласил Тин, когда они с Тигрой зашли в уютный дворик, который ограждали две пятиэтажки.
   Дворик этот был редкостью. Там до сих пор сохранились в рабочем состоянии песочницы, качели-карусели и прочий детский инвентарь. А еще там росли березы. Целый двор начинающих золотиться деревьев... - Слушай, а неплохо ты устроился, - удивленно одобрил Тигра. - Почти в центре города - и такой шарман... А каким образом это получилось? - Тут моя тетя жила. А теперь она вот уже почти год как отошла в лучший мир, а перед этим успела завещать любимому племяннику, то есть мне, свою квартиру. Родители решили, что я уже вполне самостоятельная личность, и милостиво повелеть соизволили, чтобы я убирался. - Хорошая тетя... - мечтательно произнес Тигра.
   Они поднялись на третий этаж. На лестнице в них чуть не въехал мальчуган на роликах, но вовремя затормозил, схватившись за перила. Тин сделал страдальческое лицо, а мальчик - торжествующее, и они срепетированным дуэтом продекламировали: - Тормозите лучше в папу,
   Папа мягкий, он простит... - Привет, Петька, - улыбнувшись, добавил Тин. И объяснил остолбеневшему Тигре: - Это ежедневный ритуал. Этот пацан каждый день пытается меня задавить. - Когда-нибудь ему это удастся, я в него верю. - Если ты забудешь, что у меня квартира номер восемь, ты сможешь меня найти по наскальной живописи.
   На стенах возле квартиры No8 было написано много чего. Были поздравления с новым годом и днем рождения Пола Маккартни, были цитаты из великих. Например, из Пржевальского: "А еще я люблю жизнь за то, что в ней можно путешествовать". - Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон!.. - проскрипел Тин голосом Василия Ливанова, открыв дверь, и оглянулся на Тигру: - Ну и ты заходи... - Да ты крут, приятель! - оценил Тигра, осматриваясь. - Елы-палы, всегда мечтал жить в своей собственной квартире!.. А тетя была хорошим человеком? - Ну как тебе сказать... Она была моя вторая мама. Почти. Она многому меня научила. Представляешь, она к пятидесяти трем годам не забыла, как ставится аккорд Em! - Зашибись старушка была. И квартирка симпатичная. Все такое квадратненькое, уютное, прямо прелесть! Наверно, твои девочки мечтают остаться здесь жить... Тигра повернулся от настенного ковра "Утро в сосновом бору" и наткнулся на взгляд Тина. - Женя, - медленно и внятно сказал Тин. - Ты можешь говорить со мной о своих девочках, но не о моих.
   Тигра слегка стушевался, отвел глаза и увидел на столике фотографию Клетки. Он помолчал и сказал сам себе: - Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес. - Да ладно. Но на будущее запомни. Есть хочешь? - Ха, спросил! - облегченно выдохнул Тигра. - Я сегодня только завтракал, и все. - Везет же неграм, а я даже не завтракал... - Да-а, пельмени - это вещь, - удовлетворенно сказал Тигра, насаживая на вилку очередной комочек из теста и мяса. - Слушай, Тин, как здорово, что я тебя встретил! - Как здорово на самом деле, что у меня остались пельмени, - уточнил Тин. Если бы не было еды, все было бы гораздо мрачнее...
   В дверь позвонили. - Интересно. Какую... лицо несет на ночь глядя? - Тин пошел открывать двери и на всякий случай посмотрел в глазок.
   В глазок была видна знакомая бородатая личность в джинсах и тельняшке. - Картина Репина "Не ждали", - извиняющимся тоном пробасил Джокер, заходя в квартиру. - Здорово. Как ты относишься сегодня к гостям? - Терпеливо, - Тин пожал протянутую руку, а из кухни вылетел Тигра и обрадованно закричал: - Джокер! Елы-палы! Сколько лет, сколько зим!.. - Хай, - глаза Джокера слегка потеплели. - В другое время я бы более оживленно тебя поприветствовал, но просто сегодня у меня настроение еще мрачнее, чем обычно. А вообще я даже рад тебя видеть. - Мы можем поделиться пельменями, - сообщил Тин. - К пельменям нужна водка, - рассудительно заметил Джокер. - А может... - Поздняк метаться, - и Джокер вытащил из своей объемистой сумки бутылку. ... - Сплошная коммерциализация, - говорил Джокер. - С той же музыкой. Вот что находит куча людей в "Продиджи"? Может, я темный человек, но я не понимаю, что в этой музыке прогрессивного. Это же и не музыка даже. Тут прогресс только с технической точки зрения, а с музыкальной... И еще такая есть вещь, когда смотрят не на внутреннюю сущность, а на форму. Этот чувак из "Продиджи" - на него смотрит человек и думает: "Во, у него прическа отпадная, и язык проколот, и вообще он, наверно, крутой. И музыка у него, наверно, крутая. Вот я тоже буду слушать эту музыку и стану крутым парнем". То есть идут от личности человека к его творчеству, а не наоборот.
   Я сам сначала был крутым металлистом: обслушался какого-то советского "металла" - и два года "висел" только на нем, ходил весь в железках и прочее. А потом мне стали надоедать однообразные тексты и темы. Мне захотелось чего-то большего. И тогда кто-то поставил мне Егора Летова. Я послушал - и понял: текст. Главное - что поет, а не как. Хотя как тоже важно. И вот я обслушался Летова до потери пульса и лет пять только его и Янку Дягилеву слушал. Во многом именно Летов "подвиг" меня на собственное творчество. Это тоже важный критерий "настоящести". Интересно, на что может подвигнуть та же "Продиджи"? Да нет, это даже не интересно: пойти нажраться вдрабадан, разбить пару фонарей на улице или кому-нибудь морду набить. ...БГ я сначала вообще не воспринимал. А потом дорос и до него.
   До всего в жизни нужно дорасти, и это неизбежно произойдет, если ты хочешь. А если тебя устраивает только оплетать себя феньками с ног до головы... Вот этим отличается нынешнее "пионерье". Раньше "пионеры"-то другие были, они чего-то в жизни искали, вносили какую-то свежую струю в тусовочное болото. Поэтому быстро переставали быть "пионерами". А эти так на всю жизнь и останутся тусовщиками. Как это..? А, вспомнил - asinus manebis in saecula saeculorum, годы учебы на истфаке не прошли для Джокера даром. - Напиться, обкуриться, попрыгать под "Нирвану", а главное - выставить напоказ свою нестандартность. Ничего в душе, и отличие только внешнее от гопников, цивилов и прочих. Я как-то пробовал с ними спорить, объяснять, что есть истина. Говорил: "Ребята, длинные хайры и балахон с Куртом Кобейном - это еще ничего не значит, не это главное. Можно быть бритым налысо, если это нравится, и быть хорошим и вполне нестандартным человеком". Мы так ни до чего и не доспорили, они были упертые, и я тоже. Я разозлился, ушел, пришел в парикмахерскую - а у меня тогда хайры были ниже плеч - и вернулся на тусовку бритый "под ноль". Они офигели, а я сказал: "Видите, дети, и без волос можно жить на свете...". - Меня недавно одна девочка просто убила, - вставил Тин. - Говорит: "Я решила проткнуть вторую дырку в ухе и стать неформалкой. Только музыка, которую они слушают, мне не нравится, поэтому я по-прежнему слушаю "Иванушек"...
   Они расхохотались. Потом Джокер мрачно добавил: - Вот такие, как она, потом плетут феньки на продажу... Их даже можно было бы понять: они как художники, которые продают свои картины. Но фенька - это не ювелирное изделие, это - часть души, и вот чего "пионеры" не могут понять. Конечно, картина - это тоже часть души, но это совсем не то... Продавать феньки - это то же самое, что писать по компьютерному шаблону дружеские письма. Вполне возможно, что они будут одинаково искренними, но... одинаково. А потом вообще пойдет конвейер, и ни о каких чувствах уже не вспомнится... Я знаю, что надо спеть по этому поводу, - Джокер отобрал гитару у Тигры, который все время что-то бренчал. Коммерчески успешно принародно подыхать, О камни разбивать фотогеничное лицо, Просить по-человечески, заглядывать в глаза Добрым прохожим... Украсить интерьеры и повиснуть на стене, Нарушить геометрию квадратных потолков, В сверкающих обоях вбиться голым кирпичом, Тенью бездомной... О, продана смерть моя... * * * * * - Оплотим проезд! - резкий и не по-утреннему бодрый голос кондуктора заполнял собой весь автобус. Юлька попыталась выдернуть руку из хитросплетения людей, курток и сумок. Опять не получилось. Ну вот как в таких условиях достать и гордо предъявить свой проездной? - Передняя площадка, кто еще не обилеченные? - кондуктор активно работала, и Юлька в который раз подумала: "Как они могут в таких экстремальных условиях, когда люди стиснуты и приплюснуты друг к другу, прибиты словно гвоздями, наматывать не один десяток километров и еще не забывать собирать деньги? Тут одна мысль: как бы на ногах удержаться, да еще чтобы эти ноги были по возможности поближе к остальному телу... ну вот. Отдайте ногу. Ногу отдайте, говорю! А-а-а! "Помогите, хулиганы зрения лишают!" ...Уф. Хорошая остановка все выходят. Ну, почти все. Отдайте ногу!.."
   Ногу отдали, и руку тоже, и Юлька наконец добралась до кармана, где лежал проездной. Должен был лежать. Должен!!! Юлька вдруг с ужасом поняла, что оставила проездной дома. Лежит он, такой зелененький, в студенческом билете с красивой обложкой, на столе лежит, рядом с серебряным колечком и часами, которые она тоже забыла. Какая прелесть. "Евпатий Коловрат! - прошептала она. А что же я буду кушать сегодня, если придется отдать полтора рубля?.. Кель кошмар". - Оплотим проезд! - рявкнула кондукторша в самое Юлькино ухо, и Юлька бы даже подпрыгнула от неожиданности, если бы было больше свободного места. - Девушка, что у вас?.. - кондукторша потянула за рукав симпатичное (по крайней мере, со спины) существо. Существо помедлило, потом повернулось лицом к кондукторше (и к Юльке) и... Ну, конечно. Это была вовсе не девушка, а юноша. Это было очевидно. И длинные волосы, и серьга в левом ухе не придавали этому замечательному лицу никакой женственности. Юноша с укоризной посмотрел на кондукторшу. Он, наверное, очень удивился, потому что принять за девушку его, одетого в стального цвета костюм-тройку, было весьма затруднительно. - Извините. Что у вас? - не отступала та. - У меня - прекрасное настроение, - улыбнулся молодой человек. - За проезд рассчитываемся. - Не буду. - Выходим. - Да у меня проездной, - сжалился он и показал заветную бумажку в раскрытом студенческом билете. Юлька с завистью посмотрела на его проездной, одновременно пытаясь выловить пятьдесят копеек, которые упорно не желали покидать кармашек брюк. - А у вас..? - кондукторша посмотрела на нее, не решаясь уже классифицировать по половому признаку. Может, это девочка в белых вельветовых брюках и мужской рубашке, а может, это мальчик такой с прической каре, где одна сторона длиннее. Симпатичный курносый рыженький мальчик. Или все-таки девочка?.. Ну вот, началось... - Отрастили волосьев-то, вот и не обижайтесь, что за девок принимают, бурчала бабулька, сидящая рядом. - Ишь, и серег-то в ушах понавешано, и платки еще теперь носят парни, и красятся... - Это не те парни, - прошептала Юлька, наконец выловив денежку. - Точно, - усмехнулся молодой человек. - Что у вас за проезд? Оплотим, пожалуйста. - Сударь, вы случайно не юрист? - спросила Юлька, протягивая кондукторше то, что у нее было за проезд. - Не знаете, нет ли у нас закона, который разрешает не платить за проезд и вообще - не выполнять требование, если оно высказано неправильно? - Чего это неправильно? Ты язык-то придержи! - вспыхнула кондукторша. Образованная, что ли? - Образованная на филологическом факультете, так что имею право хотя бы намекнуть, что в русском языке нет слова "оплотим", ну ни в одном глазу! - Кайф какой! - шепотом оценил молодой человек, внимательно глядя на Юльку. А вы не знаете, лошади зевают? - Не знаю... - Юлька даже растерялась. Вот это спросил! - Должны, наверное. Кошки и собаки зевают, даже бегемоты и крокодилы. И лошадь, наверное, тоже. Что она, не человек, что ли?
   Юноша рассмеялся. - Сударь, а зачем это вам? - спросила Юлька в тайной надежде, что он не скажет сразу: "Чтобы с тобой познакомиться". Чтобы лучше тебя видеть, Красная Шапочка... - Прибило. Знаете же, бывает такое: свалится с неба какой-нибудь вопрос и прибьет. И вот ходишь и мучаешься. А нас вчера вдвоем прибило - меня и Тигру. - Грандиозно. Только как-то загадочно: я знаю имя вашего друга, но понятия не имею, как зовут вас... - Тин. Или Костя, - и он внимательно посмотрел на Юльку. Юлька совершенно потерялась в его серо-голубых глазах, но собрала волю в кулак и, по возможности не запинаясь, сказала: - Юля. - Ну вот, - улыбнулся Тин. - Теперь мы можем нормально общаться. Помните фразу из "Мастера и Маргариты": "Никогда не разговаривайте с неизвестными"? А мы теперь знакомы и можем разговаривать со спокойной совестью. Кстати, у вас есть Совесть? - Да, - гордо сказала Юлька. - У меня есть Совесть, Внутренний Голос и Интуиция в одном флаконе - это некто Алька, если вы ее знаете. - Знаю, года два уже. А еще?..
   - А еще Голос Разума - Вика, моя однокурсница...
   Автобус сильно тряхнуло. Тин - движением человека с хорошей координацией перехватился крепче за поручень, одновременно придержав Юльку за плечо. Юлька, которая в это время чуть не упала на сердитую бабульку, тоже поудобнее взялась за поручень и поблагодарила Тина. - Работа такая, - серьезно ответил он. - Если я правильно услышал, вы филолог. - Мы? - Юлька решила выяснить этот вопрос. - Ты, - улыбнувшись, тут же откликнулся Тин. - Ну так как? - Ага. Филолог я, журналист. - Здорово. Знаешь Машу Кару? - Знаю. - Как она живет?
   - Ой... В общем, она с трудом выбила себе академ, потом попыталась начать учиться, но, по-моему, ничего хорошего из этого не получилось. И вообще, я ее последний раз видела под Новый год. - Надо же, как все запущенно...
   Юлька подумала то же самое. Она слегка удивилась, услышав, что этот вполне цивильный - если не считать серьги в левом ухе - молодой человек интересуется Карой. Нет, Юлька ничего против нее не имела, просто очень уж загадочный человек была Маша Кара. Кто лучше всех умел анализировать стихотворения? А писать портретные зарисовки? А стихи, в конце концов? Она, Маша Кара. И - кто мог напиться до состояния готовальни или обкуриться марихуаны до говорящих кактусов? Тоже она. Правда, эти две ее личности сочетались почти в равных пропорциях, так что, наверное, это не так уж плохо. Наверное, в этом есть особый кайф - приходить примерно к третьей паре мрачной, как сто погостов, и на вопросы о самочувствии отвечать: "На букву "Х", и не думай, что "хорошо". Похмелье дичайшее...". И, в общем, это даже и создает тот самый ореол загадочности и романтичности, который... Ну, люди, не обязательно же так пихаться!..
   Народ брал штурмом уже набитую людьми "гармошку", как Зимний дворец. Юлька вернулась к реальности. - Так ты все-таки не юрист? - спросила она. - Физик я, - значительно ответил Тин. - Что мне нравится на физфаке - это декан и дни факультета. - Наши Дни Физики - это наша гордость, лучшее, что создано нами как факультетом... - Это говорил Горький про литературу! - возмутилась Юлька. - Да, - сказал Тин. И опять посмотрел на нее так же внимательно. Юльке показалось, что он имел в виду что-то другое, когда сказал "да", но она решила не льстить себе. И вообще, им через остановку выходить. - Значит, ты физик. А ты знаешь Кельта? - Ну еще бы, мы в одной группе. А что? - Да так, вспомнилось. - Именно "вспомнилось", слово в среднем роде. Мне вспомнилось Кельт...
   Тин и Юлька рассмеялись. "Хорошо смеется. Классно смеется", - подумала Юлька и сказала: - Ну, сам понимаешь, обозначать Кельта мужским родом... ввиду его несколько нестандартной ориентации... Хотя в остальном он очень славный мальчик. - Всенепременно. Мы с ним вот уже четвертый год замечательно дружим. - А мы с ним неделю назад поженились. - По приколу? - после недолгой паузы уточнил Тин. - Ну конечно. Я стала его двенадцатой женой. Первые девять мест зарезервированы под мальчиков, десятая - Алька, а одиннадцатой я быть не захотела. - Так ты теперь через него с Рэйном породнилась, - уважительно заметил Тин. - Серьезно? - обрадовалась Юлька. - А как? - А просто. Алька и Кара составляют Единое Целое. А Кара в глубокой своей и бесшабашной юности "вышла замуж" за Рэйна. Так что...
   - Сухаревой башни двоюродный подсвечник, - определила Юлька.
   Тин снова рассмеялся. "Умница, дочка", - похвалила себя Юлька и тут же спохватилась: - Нам выходить. - Точно, - Тин аккуратно постучал в плечо здоровенного "шкафа", на котором забавно смотрелась шапочка с помпончиком. - Сударь, вы сейчас выходите? - Выхожу, - прогудел "шкаф". Он степенно вышел из автобуса, за ним выпрыгнул Тин и еще успел подать руку Юльке. "Зашибись, - подумала она. - Это вам не пуп царапать грязным пальцем", и посмотрела на часы. - Ну, мне направо. - А мне налево, - подмигнул Тин. - А сколько у тебя сегодня пар?
   "Неужели получилось?!" - изумилась Юлька, но все счастье разом померкло, когда она вспомнила, что ее сегодня ждет. - Костя, у меня весь день расписан по часам. Все пары важные, потом я иду на репетицию дебюта к первокурсникам, потом у меня ребенок... - What`s? - Тин непонимающе уставился на нее. - Ну, я репетитором работаю, - объяснила Юлька. - По русскому и литературе... Потом репетиция группы "Кошачий Глаз", а потом рок-кафе. А потом поздно. - Я, возможно, тоже пойду в кафе. Открытие все-таки. Так что... еще увидимся. - Обязательно. Всенепременно, - Юлька улыбнулась, помахала на прощанье рукой и пошла к своему корпусу.
   "Ну и что в нем такого? - спросила она себя. - Симпатичный. Глаза... Руку подает, понимаешь. Как мало человеку надо для счастья!..". * * * * * - Юль, не забудь - сегодня, в шесть! - и Алька умчалась вверх по лестнице родного универа, звеня колокольчиками в косичках. Люди недоуменно оборачивались на странную звенящую девушку в странной рубашке, больше похожей на одеяние какого-нибудь Робин Гуда. "Сэконд-хэнд - великая вещь! - подумала Юлька, усевшись на диван и доставая "Идиота" Достоевского. - Спасибо, Алька, что предупредила - сейчас всего четыре часа. Есть почти два в запасе, чтобы подумать, что же подарить тебе на день рождения...". Выбор подарков - это страшная вещь. И Достоевский тут скорее мешает. Юлька с наслаждением запихнула "Идиота" обратно в рюкзак и пошла гулять по магазинам.
   - Совесть у тебя есть? - укоризненно спросила Алька, открыв дверь. - Тебе сказали - в шесть, а сейчас уже пять минут седьмого! Ты подумала о том, что через пятьдесят минут начнет приходить куча народу, а у меня еще ничего не готово, а ты мне даже не помогла?.. Ну вот как это называется?! - Каюсь, признаю, прошу дать возможность загладить, искупить. Поздравляю с Днем Варенья, желаю много-много счастья, Пух, - с этими словами Юлька вручила Альке маленький керамический горшочек и положила туда воздушный шарик. "Входит и выходит...". - "...Замечательно выходит"! Дай я тебя поцелую.- Алька радостно чмокнула ее в щеку. - Пойдем на кухню, будем слушать БГ, резать салаты, а я буду рассказывать тебе дивные вещи... - ...Точнее, так, - с опаской предположила Юлька, входя на кухню и глядя на горы вареной картошки, огурцов, капусты и прочего добра. - Я буду резать салаты, а ты будешь рассказывать "вещи". - Примерно так, - и Алька положила на Юлькину ладонь огромный нож, будто посвятила в рыцари. - Капусту резать в эту миску. Не вздыхай так, моя прелес-с-сть, - представь, с каким наслаждением ты будешь ее есть!
   "Кого есть - миску?" - подумала Юлька. - "Умру ли я?" - пропела она, всадив нож в красивый белый, плотный кочан. Ну, так какие дивные вещи ты хотела мне поведать?
   Алька включила магнитофон, и он сейчас же сообщил голосом БГ: Вчера я пил и был счастливый, Сегодня я хожу больной... - Слушай, это фишка! Вчера вечером приходит Люська - сестра моя - в мою комнату и говорит: "В коридоре из розетки бежит вода". Я, грешным делом, подумала, что у нее был бурный вечер, и предложила пойти отдохнуть. Но она настаивала, что из розетки бежит вода, и приглашала посмотреть. - И как? - заинтересовавшись, спросила Юлька. - Феерично! Когда я пришла в коридор, вода бежала уже не только из розетки, но и из выключателя!
   Они расхохотались. - Евпатий Коловрат! - воскликнула Юлька. - Я из-за тебя палец порезала. - Из-за меня?! - Алька повернулась к воображаемым зрителям. - Что я могу сказать по этому поводу? Не размахивай ножом, моя прелес-с-сть! - Ладно, что дальше было? - Дальше была песня!.. Ну что мы могли сделать - две хрупкие девушки, живущие одни, без родителей и мужчин? Мы поприкалывались маленько, потом вода побежала уже с потолка. Мы слегка задумались над своей дальнейшей судьбой, и тут пришел сосед и сказал: "Дайте лопату". Мы удивились и сказали: "Нет у нас лопаты. А тебе зачем?". Он объяснил, что за лопатой пришли соседи, которые напротив, чтобы расчистить водосток на крыше. А то у нас дождик шел только в коридоре, а у бедных соседей напротив - во всех комнатах такой ливень!