Неизвестен Автор. Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

   Дверь распахнулась, и Юлька увидела на полу комнаты разодранный в клочья плакат, на котором гордо восседал маленький белый котенок и хрипло мяукал. - Да ты ж моя радость! Спасибо, Ник, портрет Армена Григоряна на стене мне очень нравился. Юль, захлопни дверь.
   Маша уронила с плеча рюкзак (Юлька даже немного испугалась за судьбу двухлитровой бутылки "Очаковского"), схватила белый пушистый мяукающий комочек, который вертелся у нее под ногами, и притиснула его к себе: - Свинья ты этакая! Любимая моя свинья. Его зовут Ник, - и она протянула "свинью" по имени Ник Юльке.
   Юлька осторожно взяла это чудо в руки и поднесла поближе. Ник, вытаращив голубые глазенки и задрав хвост, робко пискнул. Он почти умещался на Юлькиной ладошке. - У ти лапонька! - умилилась Юлька. - Располагайся, осматривайся, я пойду яичницу жарить, - сказала Кара и ушла на кухню. Юлька скинула ботинки, посадила Ника себе на плечо (тот старательно вцепился в несчастную рубашку) и прошла в комнату.
   Комната была примерно наполовину оклеена веселенькими зелеными обоями. Там, где обоев не было, радовали глаз вырезанный из газеты портрет Башлачева и верхняя часть плаката с Арменом Григоряном, до которой Ник, видимо, не добрался.
   На стене над кроватью висело несколько рисунков. На одном из них Юлька узнала Башлачева. Худое нервное лицо будто вырастало из косых линий дождя... "Здорово, - подумала Юлька. - Неужели Машка?".
   Скользя взглядом дальше по рисункам, она вдруг увидела Тина. Это был определенно он, хотя одежда его больше напоминала средневековую и он стоял у полуразрушенной стены какого-то старинного замка. Очень здорово Тин смотрелся в такой обстановке. Длинные черные волосы, серые - как стальные - глаза, и смотрит куда-то вдаль, в ветер... Все это слишком напоминало какую-то давно забытую сказку про принца.
   И тут Ник с победным мявом обрушился с Юлькиного плеча на ее ботинки. - Свинья ты копилка! - сказала Юлька с укором, и взгляд ее переместился на шкаф. И она несколько секунд смотрела на него в состоянии ступора, а потом расхохоталась; Ник даже перепугался. Просто очень контрастным был переход: на стене - Башлачев, на шкафу - "Иванушки international"... - Ты чего? - Кара вернулась с шипящей сковородкой. - А-а... Великий любитель попсы Маша Алексеева. Не пугайся. Посмотри внимательнее.
   Юлька посмотрела внимательнее и увидела, что у одного из "Иванушек" (явно стараниями Джокера) появились вампирьи клыки, Кристина Орбакайте окружена крысами, а шикарные волосы Димы Маликова "облиты" чем-то из нарисованной бутылки "Head & Shoulders". - Извращенцы. - Не извращнешься - не порадуешься... Воткни магнитофон. Юлька воткнула вилку в розетку, и зазвучал, разумеется, "Крематорий": На моих шузах лежит пыль многих городов, Я раньше знал, как пишутся буквы, я верил в силу слов. Я писал стихи, но не стал поэтом, И слишком часто был слеп... Мое грядущее - горстка пепла, Мое прошлое - пьяный вертеп...
   Кара тем временем смахнула все с табуретки, которая изображала стол, и поставила туда сковородку с яичницей и тарелку с хлебом. - Где же вторая вилка?.. - задумчиво сказала она. - А!.. В холодильнике. А вторая чашка?.. С чашкой оказалось сложнее, но скоро и ее обнаружили среди кучи книг, одежды и кассет. - Ну вот. Кушать подано, извольте жрать. Ник, это я не тебе. Убирайся со стола, тебе говорят! Морда ты противная. Хочешь сардельку?
   Ник был не против и бодро припрыгал к своей чашке, где, задрав хвост и радостно урча, вгрызся в кусок сардельки. - Правильно, сардельку мы жрем, а вот суп вчера не пожелали. Ну ладно Зато теперь несколько секунд можно жить спокойно. За это стоит выпить.
   Они подняли кружки с пивом, многозначительно посмотрели друг на друга и погрузились в сладостное ощущение ячменного напитка внутри себя... - ...Была совершенно зачудительная история, - рассказывала Юлька. - Наша кошка родила очень славную дочурку, белую и пушистую. Через две недели это чудо превратилось в белый и пушистый шарик, у которого лапы по бокам торчали исключительно для красоты. То есть она не ходила совершенно. Она просыпалась, кушала, засыпала снова, потом просыпалась et setera. Когда ей исполнилось три недели, мама решила, что ей пора ходить. Кошечку вытащили в комнату, на ковер в буквальном смысле. Она лежала посреди комнаты, слабо передвигая передними лапками. Задними она не шевелила вообще. Тогда мама сделала такую вещь. Это была картинка с выставки: по ковру, медленно передвигая задние лапы, ползет котенок, а сзади на четвереньках ползет мама и передвигает котенку задние лапы!
   Маша, сидевшая на полу, упала на спину и с полминуты просто стонала от смеха. Ник заинтересованно смотрел на такое дело, а потом решил продолжить грызню сумки. - У меня была примерно такая же реакция, - сказала Юлька, когда Маша отсмеялась. - Когда мама и кошка сделали полный круг по ковру, я уже не могла смеяться. Я тихо умирала от смеха. У меня едва хватило сил попросить маму прекратить это дело. И потом целую неделю кошечку вытаскивали в комнату и проделывали с ней эти гимнастические издевательства. Через неделю она уже ходила сама, но эта неделя осталась в моей памяти навечно. - У тебя дивная мама, - сказала Маша. - Да, - задумчиво произнесла Юлька. - За такие вот моменты в жизни я ее и люблю. Почему ты молчишь, что у тебя чашка пустая? - она открутила крышку с бутылки и налила Маше пива. Ник, отвлекшись от грызни сумки, завороженно наблюдал за этим процессом. - Что, радость моя? Ты хочешь пива? - спросила его Маша. - Этот кот ест сырую картошку и пьет чай с сахаром. Может, угостить его пивом? - По-моему, он все-таки не хочет. - А придется, - Маша осторожно налила пива в крышку от бутылки и взяла кота за шкирку. - Aut bibat, aut abeat, - она поднесла крышку к носу Ника. Ник принюхался, потряс головой и внезапным точным ударом задней лапы вышиб крышку из Машиных пальцев. Крышка, описав замечательную дугу, упала на кровать, пиво по дороге разлилось по ковру. - Собака ты сутулая! Пугало аэродромное! - Не ругайся, Маш. Ты подумай, какой у тебя замечательный кот. Он не пьет. Он человек принципиальный. - Он не человек. Он даже не кот. Он свинтус! Но зато он умещается на моей ладошке. Мой любимый размер, как говорится. ...Кстати, о размерах. Тебе почитать что-нибудь? - А куда ты денешься, - усмехнулась Юлька почти небрежно, но в душе она прыгала от радости. Это же можно заказывать все, что хочешь!.. - Я недавно где-то читала твое стихотворение, там что-то такое... "Человек уходил навек"... - А-а, да. Есть такая буква в этом слове.
   Маша посмотрела куда-то поверх Юлькиной головы. Не смежить мне усталых век. Не забыть никогда, никак Человек уходил навек, Человек уходил во мрак. И ложился под ноги снег, И деревья сплетались в сеть. Человек уходил навек, Человек уходил совсем. Этот день я запомню так, Словно памяти больше нет. Человек уходил во мрак, Погасив за собою свет. Через тысячи долгих зим Я поверю в твою вину Как посмел ты уйти один И оставить меня - одну?! - Здорово, - прошептала Юлька. Она смахнула с ресниц слезы и внезапно поняла, куда Маша так сосредоточенно смотрит. За спиной Юльки висел портрет Тина. - Это о нем? - Это для него , - Маша помолчала. - Ты, может, слышала: был такой человечек, ее звали Клетка. - Что-то слышала. - Она порезала себе вены. А он ее любил.
   ...Он пришел во двор старенькой пятиэтажки, где жила - для кого-то Лена Ремизова, для кого-то Клетка, - где стояли угрюмой, настороженной толпой родственники и друзья и все ждали, когда вынесут гроб. Люди негромко переговаривались, кто-то плакал, какой-то дедушка скрипучим голосом говорил о том, что Леночка попала в плохую компанию и они довели ее до самоубийства, говорил, совершенно не замечая того, что "плохая компания" в полном составе присутствует тут же. Кто-то из ребят собирался затеять склоку и "объяснить" дедушке, что он неправ, кто-то кого-то успокаивал... Тин стоял в общей толпе и молчал. Он словно отгородился от всех окружающих своим молчанием и глухой стеной отчаяния, и Каре было очень страшно. Она боялась - каждую секунду, - что Тин сейчас не выдержит и закричит.
   Но он молчал. Молчал, когда дядя Клетки, суровый бородатый мужчина, глядя на Леночку, судорожно сглотнул и рука его дрожала, когда он гладил племянницу по щеке. Молчал, когда Джокер, который мрачно крутил серебряную печатку на пальце, вдруг развернулся и быстро пошел прочь, расталкивая людей.
   А когда уже собрались ехать на кладбище и те, кто не ехал, подходили ближе к гробу - прощаться, - Тин все так же молчал и смотрел на Клетку; и тогда Кара не выдержала. - Тин... - она подошла к нему и тронула за рукав. - Костя...
   Он словно очнулся, внимательно посмотрел на нее и спросил: - Что?
   И вот тогда Маше стало действительно страшно. Во-первых, от его взгляда, слишком внимательного для такой мелочи, как ее слова. А во-вторых, от его голоса. Он спросил, как бы удивляясь, что можно вообще говорить о чем-то. Что-то осталось в этом мире? Что-то, стоящее внимания?
   И Маша поняла, что если он будет смотреть вот так, то она просто разревется и убежит. И она выдавила из себя фразу: - Ты не едешь на кладбище?
   Тин мотнул головой, взял Кару за руку, и они пошли к реке. Там они долго сидели на поваленном дереве и смотрели на тот берег, и Тин опять молчал. Он часто отворачивался от Маши и, разглядывая индустриальный пейзаж вокруг, делал вид, что он совсем даже и не плачет... А Кара чувствовала огромное облегчение от того, что теперь он не просто молчал.
   ... - Это было ровно год и три месяца назад, девятого июня. Неделю назад он спросил меня, не знаю ли я такую девочку Юлю с филфака. Я очень долго вспоминала весь филфак, а про свою бывшую группу как-то забыла. Но когда я поняла, что это ты, я даже обрадовалась. Ты замечательный человечек, Юлька, и в тебе есть силы. Ты сможешь сделать его счастливым, как ни банально это звучит.
   Кара замолчала. Юлька сидела, придавленная свалившейся на нее информацией, уставившись на Ника, который тоже замер и уставился на нее. - Не грузись, - Маша легонько щелкнула Юльку по носу. - Давай лучше песни петь.
   Она выключила магнитофон, взяла гитару и села по-турецки на кровати. Минуты две настраивала гитару, потом задумалась, прикусив нижнюю губу. Потом улыбнулась и подмигнула Юльке: - Мы будем петь веселые песни! В замок к благородному рыцарю без имени Приехал один человек. Он оставил слуге ключи от "шевроле", А сам протопал наверх. Они с рыцарем выпили нектара, Что вчера приносил Гермес, И человек сказал: "Для тебя есть работа Надо ехать в Сиреневый лес. Там стоит замок, на вид как твой, Но раза только в два грозней. В замке живет, как это ни банально, Великан, людоед и злодей. Он держит в плену прекрасную принцессу, Издеваясь жестоко притом: Он запрещает ей звонить по межгороду, Не дает вышивать крестом"...
   Неожиданно в дверь постучали. - Ого, - Маша отложила гитару. - Извини.
   Она открыла дверь. Юлька из-за шкафа не видела, кто пришел, но, судя по содержанию разговора, это были соседи: - Маша, только эти книги нужно в понедельник вернуть. - Хорошо, нет проблем. - А ко мне друг пришел в гости, можно, я его с вами познакомлю? - Спасибо, не надо. Я обязательно верну в понедельник книги.
   Маша закрыла дверь, положила книги на стол и снова уселась на кровать. - Это соседи. Они временами приходят дружить. - Ну и как? - Плохо получается, - Маша взяла гитару. - Мы не закончили. Продолжаем или снова? - Снова, - попросила Юлька. Она слышала эту песню второй раз в жизни и очень хотела запомнить.
   Маша провела пальцем по струнам, и тут в дверь снова постучали. - Так. А это что? - удивилась Маша. - Наплыв посетителей какой-то. Загадочно.
   Это был все тот же сосед. Он решил познакомить-таки своего друга с Машей. - Это Володя. А это Машенька. - Царь, очень приятно, - без энтузиазма произнесла Маша. - Извините ради бога, у меня гости, - и она захлопнула дверь. - Дивные вещи! У этого соседа, между прочим, жена есть. А он хочет все сразу и на дому. Сейчас он узнает про народный прибалтийский праздник "обломайтис"... Вот уже сейчас он о нем узнает, - прошипела Кара сквозь зубы: раздался очередной стук. - И часто тебя знакомят с такими Володями? - Ты знаешь, сегодня день какой-то особенно... бурный. Я все-таки допою эту песню.
   Маша решительно взяла гитару. Стук временно прекратился, и она без помех спела песенку про рыцаря. После этого стали петь "Крематорий", потом "Чижа". Потом Кару, что называется, "прибило", и она спела "Ой, цветет калина...". А Юлька предложила еще "Ой, мороз, мороз...". Потом их окончательно переклинило на "русское-народное", и соседи смогли насладиться разложенной на два голоса "Огней так много золотых...".
   Допев, Кара посмотрела на свою пустую кружку и сказала: - Мы будем оправдывать изречение "Сколько пива ни бери, все равно бежать за второй"? - Я думаю, на полтора литра наскребем, - "обреченно" кивнула Юлька, и они стали надевать ботинки. Сосед и Володя оживились. - Я вас слушаю внимательно, - Кара снова открыла дверь. - Что вы имеете сообщить на этот раз? - А давайте посидим теплой дружеской компанией!.. Какой у вас замечательный котик, - Володя, стоя в дверях, наклонился, чтобы погладить замечательного котика. Котик решил воспользоваться моментом и выскочить в коридор. Маша, собираясь предотвратить выскакивание кота, сказала: "Извините, у меня кот убегает" и резко захлопнула дверь. Точнее, попыталась это сделать, потому что между дверью и косяком была голова Володи, которую Маша не заметила. Володя и Маша сказали: "Ой!", потом Маша добавила: "Простите" и все-таки захлопнула дверь. И тут они с Юлькой расхохотались. - А не слабо ему прилетело-то! - сквозь взрывы хохота выговорила Кара. - Я же довольно сильно хлопнула... Ну, идем, что ли. Может, они уже отстанут?.. - со слабой надеждой произнесла она.
   "Они" не отстали. Сначала проявляли горячее желание проводить, потом пообещали ждать, а когда Маша и Юлька вернулись, у крыльца их действительно ждали Володя и сосед, с бутылкой шампанского. - Девчонки, может, все-таки пустите в гости? - не унимался сосед. - Да нет, знаете, у нас чисто женская компания, нам и так хорошо.
   Юлька и Маша очень быстро поднялись по лестнице, одновременно отшивая непрошеных гостей. Наконец захлопнув дверь перед самым носом жаждущих общения мужчин, Кара простонала: - Это же надо же! - Бедная, как ты тут живешь?! - ужаснулась Юлька. - Да я говорю, это первый раз такое. Дивно, аж жуть... Нету никого, все ушли на фронт, - сказала она двери, в которую опять стучали. - Сейчас мы будем петь что-нибудь... жизнеутверждающее. - "Гражданскую Оборону", - подсказала Юлька. - Можно и так. ... - А как насчет спать? - поинтересовалась Юлька, когда было уже около двух ночи. - Насчет спать все просто. Эта кровать раскладывается на два матраса. Ты будешь спать, как белый человек - на простыне. Я ее даже постирала недавно. Помоги, пожалуйста.
   Они с комфортом расположились на двух матрасах. Потом долго не могли поделить Ника. Потом рассказывали анекдоты и снова делили Ника.
   Уже почти засыпая, Юлька услышала: - Вон тому человечку на стене, который рядом с замком, - ему очень не хватает в жизни солнца. Он живет в себе. У меня не получилось вытащить его оттуда. А у тебя получится.
   Ранним утром они разом проснулись от звонка будильника. Маша пошарила рукой там, где он предположительно находился. Будильника там не было. Но он трезвонил вовсю.
   Будильник нашла Юлька. Он стоял почему-то рядом с ней. После долгих сонных размышлений они с Машей пришли к выводу, что это работа Ника. - Мы идем на первую пару? - тоскливо спросила Кара. - Надо. Надо, Федя, надо, - пробормотала полусонная Юлька. Она стащила со стула свой джинсовый сарафан и потрясла головой, прогоняя остатки сна. Сон почти ушел, зато пришло нечто другое. - Ой, мама, мама, больно мне! - простонала Юлька строчку из БГ. - Чего ж так голова-то болит?.. - Объяснить? - проворчала Кара, прыгая на одной ноге и влезая в джинсы. - С кем поведешься - с тем и наберешься...
   Юлька, периодически наступая на Ника, который вертелся под ногами, добралась до зеркала. - Как зовут тебя, лошадь безобразная?.. - она схватилась за голову и поморщилась.
   Кара рассмеялась: - Зачудительная фраза. Дивная, я бы сказала. Можешь взять со стола маркер и написать эту фразу на зеркале. Мне веселее будет вставать по утрам. - Оптимистичнее, я бы сказала, - улыбнулась Юлька.
   Она пошла за маркером и, возвращаясь, задержалась у портрета Тина. - Ты еще помнишь, что я говорила тебе вчера? - спросила Кара, тоже подходя к портрету.
   Юлька сосредоточенно кивнула. - Он немного замкнутый. По нему не сразу видно, что он чувствует. Так что ты не отчаивайся, если на лице его не будет написано бесконечное счастье при виде тебя. Это совсем не значит, что он не рад тебя видеть. Скорее, это значит, что он немного боится безответности... - А что мы все обо мне да обо мне? Ты почему-то ничего не рассказала... про Рэйна, - рискнула спросить Юлька. - Не надо про Рэйна. Это все мрачно и неэротично... Мне только очень жаль Альку. Я пыталась ей объяснить, но она почему-то решила, что я учу ее жить, и мы почти поссорились... А еще мне очень жаль его жену. Анюта - такая милая девочка. Мне хочется верить, что она на самом деле ни о чем не догадывается. Может, он еще одумается и поймет, что за чудо досталось ему в жены... - Кара вытащила из шкафа полотенце. - Вообще-то меня не надо слушать. Рэйн - очень хороший человек. Только он сам не знает, чего хочет, - и Кара пошла умываться.
   Юлька немного постояла, собирая в кучу обрывки мыслей. Потом посмотрела на Ника, который терся о ее ногу и громко требовал еды. - Вот кто точно знает, чего хочет, - поняла Юлька и открыла холодильник. * * * * * Когда Тину в третий раз вежливо сообщили, что Юли нет дома, он повесил трубку и пожаловался Кельту: - Опять не судьба. А счастье было так возможно... - ...И так возможно, и вот так... - добавил Кельт. - Ну что же, Костя, ты не отчаивайся, все еще впереди! - Всенепременно. Ну ладно. Спасибо тебе за гостеприимство, я бы даже сказал за костеприимство, спасибо за кофе со сливками, но я пошел. Если сейчас уже девять часов, это значит, что меня уже часа два ждет под окнами моей квартиры Тигра. Он, наверное, уже вспомнил весь свой запас матерных выражений и придумал новые. - Ой, прости, пожалуйста, что я тебя так задержал, - озаботился Кельт. - Он тебя, надеюсь, не убьет и не изуродует? - Какая тебе разница, я же тебе все равно не нравлюсь... - обиженно протянул Тин. - А вообще, наверное, не убьет. Я ему скажу, что я звонил девушке - это для него весомый аргумент.
   Кельт проводил его до прихожей и сказал: - Ну, будете у нас на Колыме... - Нет, уж лучше вы к нам! - откликнулся Тин, пожал ему на прощанье руку и вышел.
   Кельт жил на первом этаже огромного дома в восемнадцать подъездов. Дом хитро изгибался, так что образовывался симпатичный замкнутый дворик.
   Осень была теплая, зеленая с золотыми проблесками. В свете догорающего заката все было видно словно сквозь красное стеклышко. Тин спустился во двор и, побродив немного меж тополей, увидел детские качели. Он сел на них и слегка раскачал. Качели были на удивление нескрипучие, а в душный сегодняшний вечер движение воздуха вокруг Тина создавало иллюзию ветерка. Тин вспомнил про Тигру, но... пятнадцатью минутами больше, пятнадцатью меньше - в контексте двух часов ожидания это не играло большой роли. Тем более что-то такое придумывалось... Тин вытащил записную книжку и щелкнул авторучкой. "Анастасия...". Почему Анастасия? Не все ли равно. Как придумалось... Анастасия - яркий свет ненастных дней.. Анастасия - утри рукой слезы дождей... Анастасия - высокое солнце седых облаков... Ты - королева снов...
   ...- В сущности, ты - мерзкое и отвратительное существо, - мрачно сказал Тигра. Он сидел на скамеечке возле подъезда Тина и смотрел в сторону. - Простите, извините, каюсь, грешен. Виноват, но я не виноват, протараторил Тин. - Я звонил девушке.
   Лицо Тигры немедленно подобрело.
   - Ладно, прощаю. Я же сказал в принципе. Я сам пришел семь минут назад... Да елы-палы, ну нельзя же за это убивать сразу! - прокричал он, защищая руками голову от Тина, который с разъяренным видом стучал по ней кулаками. - Кого ты соблазнял на этот раз? - поинтересовался Тин, беря Тигру за шиворот и ведя его за собой по лестнице. - Я соблазнил? Я соблазнил?!. А, ну да, я соблазнил. - Женское счастье - был бы Тигра рядом... - пропел Тин, открывая дверь. Ужин будешь готовить ты! - Ужин? Зачем ужин? - попытался увильнуть Тигра. - За дверью кухни! - объяснил Тин. - Вперед и с песней. - Кстати, о песнях, - встрепенулся Тигра. - Я тебе еще не пел "Девочку из морга"? Совершенно офигительная песня, обхохочешься... - Евгений Викторович! - угрожающе сказал Тин. - Что, Константин Арсеньевич? - Тигра лучезарно улыбнулся. - Если в ближайшие две минуты вы не начнете приготовление еды, я буду зверствовать! - Тин взял Тигру за плечи и развернул в сторону кухни.
   ...- Слушай, Тигра, может, сделать тебя шеф-поваром? - задумчиво спросил Тин. - У тебя здорово выходит. Ты берешь все подряд, сваливаешь в кучу, а получается очень вкусно. - Это я вспомнил Джерома Джерома и ирландское рагу... Да! Чуть не забыл! закричал вдруг Тигра. Тин едва не подавился. - Я видел Кая, он сказал, чтобы ты приходил завтра к нему на день рождения. Он тебя искал сегодня весь день и раз пять заходил в ваш корпус, как раз после того, как мы разошлись. Где ты был?
   - Ты его слушай больше, "раз пять", как же! Хорошо, если он вообще там был. А я где был?... А, я писал "фанеры" для Дебюта первокурсников. Это было кино и немцы. Прихожу в студцентр, там ко мне подходит девушка. Я вижу, что я ее знаю, но вот откуда?.. А она берет меня за жабры и говорит: "Вы тот самый Константин Васильев, который пишет фонограммы?!. Я говорю, что да, я тот самый... и так далее. Она просит: "Сделайте нам фонограмму Натали "Звезда по имени Солнце"...
   Тигра поперхнулся и закашлялся. Тин заботливо похлопал его по спине и продолжил: - Я тоже сначала не очень хорошо подумал про это создание. Она, наверное, это увидела и сразу давай объяснять: "Понимаете, у нас по сценарию выходит на сцену девочка и начинает петь эту песню типа как Натали. Ее грубо так прерывают и говорят: "А ну, казнить ее, чтоб песню хорошую не поганила!"...
   Тигра хохотнул: - Вот это номер! Елы-палы, хорошие у вас первокурсники... первокурсницы... Это какой факультет? - Тигра!.. - Да я что, я ничего... - Ну вот, а потом она говорит: "Вам привет от Альки", и тут я ее вспомнил. Это же была Люська, Алькина сестра. Ангидрид твою перекись марганца, подумал я. Вот память стала! - Да, знаете ли, бароны стареют, бароны лысеют... Че-то у вас дни рождения зачастили! - Да, у нас же много "сентябрят": Алька, Кай, Кельт, потом еще я... - Спасибо, что напомнил. - Надо что-то дарить Каю. - Бутылку текилы, - предложил Тигра. - Да ну тебя, алкоголик. - Спасибо, черт возьми. - Всегда пожалуйста. А я еще и на машинке могу... - Тин увернулся от летящей в его сторону ложки. - Не ругайся, Женечка, спой лучше песенку. - Не буду, - манерно протянул Тигра. - Вы меня жестоко оскорбили, сударь. Я вызываю вас на дуэль! Выбор оружия предоставляю вам. - Мясорубка, - предложил Тин. - Старо! - Компакт-диски? - Пижонство! - Ну спой, светик, не стыдись! - Я не Светик, я Женечка. ...Эх, елы-палы, отходчивый я человек, - вздохнул Тигра.
   Они перебрались из кухни в комнату Тина. Конечно, обе комнаты были его, но это так называлось: "его комната" и "комната для всех".
   Тигра взял гитару и, усаживаясь на полу, объявил: - "Студенческая голодная". Под небом голубым стоит огромный дом. Туда идут ученые - ученых кормят в нем. Здесь зеркала кругом, хрусталь здесь, как слеза. В зобу дыханье сперла слюнная железа.
   Тебя там встретит франт-официант,
   Подаст бокал французского вина,
   Печеных куропаток на подносе,
   Чей так светел взор незабываемый... Под небом голубым еще один есть дом, Но знай, что академика ты не увидишь в нем. Ужасен дом на вид, ему уж много лет, Туда идет обедать измученный студент.
   Его там встретит сломанный поднос,
   Зеленый хлеб, исполненный очей,
   Невинная яичница с глазами,
   Чей так светел взор незабываемый... - Зашибись! - сказал Тин смеясь. - Это надо же так гнать! - Давай теперь ты будешь петь? - предложил Тигра. - Ну давай... - Тин взял у него гитару. - Чего бы тебе такого спеть?.. А, знаю, я спою серьезное. В общем... Друг у меня ушел служить, и там... чего-то он стрелял. С неба падали желтые листья, Я услышал плачущий выстрел, Собирая в одно свои мысли, Наш боец самостоятельно мыслил. Потерялись годы и дети, Поезда уносились куда-то. Наблюдая события эти, Превращался ребенок в солдата.
   Бесконечная война... Мать готовила свежего хлеба Скоро дети из боя вернутся. Она ждет их каждое лето, Солнце силится ей улыбнуться... Ну а там, где мелькают рясы, Генералы идейных красок, Запивая политику квасом, Превращают солдатов в мясо...
   Бесконечная война... Ну а вы, по ту сторону поля, Ковыряете танками землю, Автоматом, штыком и невольно Рвете в клочья мертвые вены. После этого прыгают с крыши, Убивают невинных мальчишек, Тех, кто ростом да силой не вышел, Тех, кто спрятался тише мыши.
   Бесконечная война... Мать готовила свежего хлеба.
   Солнце силится ей улыбнуться.
   Где же ты - патриот мой с победой?
   Сколько их, которые уже не вернутся...
   Бесконечная война... Губы Тигры искривились в жесткую усмешку. Потом вдруг глаза его яростно блеснули: - Сукины дети!!! У меня одноклассника забрали в Чечню... вернулся оцинкованный. А они... как будто так и надо! Гады все эти политики! Сволочи!!! - Тигра вдруг словно очнулся, посмотрел на Тина: - Коська, прости... Елы-палы, да классная песня просто, вот я и... Извини. - Да нет, это ты меня извини. Меня по ночам тянет на оптимистическое. - Все ништяк. Спой еще. - Как ты относишься к Моррисону? - Люблю. - Ну, тогда... People are strange When you are stranger. Faces look ugly When you`re alone...