Неизвестен Автор. Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

   - Сейчас договоримся, - говорил Хан, и через несколько минут все гуськом за ним заходили в какой-нибудь фешенебельный кабак.
   Даже, когда все было нормально, без сложностей, Хан все равно создавал иллюзию трудностей, которые для него преодолеть, мол, все равно, что "два пальца обоссать". А если Хан все-таки просасывал где-нибудь, он тут же выкладывал пять тысяч аргументов об абсолютной невозможности достичь "положительного эффекта". Дескать, это не реально даже, если папа у вас зав. отделом ЦК.
   3 февраля 1984 года Хан связал себя узами Гименея со студенткой института иностранных языков Родионовой Ариной (Картиной), о которой я могу сказать лишь то, что она производит впечатление, подобное Маяковскому, - может либо явно нравиться, либо явно нет, но равнодушной не оставляет. Прошел год со дня лишения Хана холостяцкой свободы, а он уже поставил во главу угла своей жизненной позиции воинствующий консерватизм и стабильность. Типичный пример американца-южанина добропорядочный семьянин, консерватор и патриот.
   Помимо этого, постоянным кредо моего друга был яркий прагматизм. Понимание истины с точки зрения ее полезности стало для Хана чем-то вроде классовой борьбы для марксистов.
   Но, вообщем-то, Хан был не дурак, а это главное. И не явная скотина, как все остальные.
   7-го ноября Хан последний раз рискнул фраернуться. Накупив вместе с майором Пятницей на его крутой цековской базе ликеров рублей на триста, Хан занялся приготовлением коктейлей. Кровавая Мэри с пивом и Амаретто с коньяком. Хан, вероятно, вспомнив, как учил в школе комбинаторику, перепробовал все возможные сочетания, добавив в качестве еще одного ингредиента какой-то очень вкусный бельгийский мандариновый ликер. Приехал Забор с женой, и мы напились до чертиков~ Вдруг я ощутил приступ гипоглекимии, которым страдала Наташа из ремарковских "Теней в раю", когда она стояла ночью голая у холодильника, пожирая все припасы. Я тоже умял все, что нашел съестного на хановских сковородках и в его "Розенлеве". Любящая, но пока еще не имеющая детей Катя возилась с ребенком, а мы вспоминали нашу бурную молодость. В конце концов я не выдержал и обозвал Шкатулку скотиной за то, что она видит, как я люблю ее, и не ценит этого. После чего добавил: "С-с-обака!" Все смеялись, вероятно, оценив самобытную простоту моего признания. В глубине души я, конечно, понимал, что она меня простит, хотя бы потому, что я ведь на самом деле ее люблю. Но мне было не до смеха.
   Я провожал ее по такому знакомому маршруту, что если меня разбудить ночью и спросить, я буду, как рефрен, повторять: "Здесь нет левого поворота, поэтому чуть дальше Марьинского нужно будет развернуться в обратную сторону и въехать в переулок направо. Да, да, вот здесь. Теперь налево и еще раз направо. Вот здесь у подъезда прижмите."
   Я еще раз десять повторил, что люблю ее, на что она ответила, что ей очень приятно слышать это. Вот дура! Мне, например, было бы совсем неприятно, если бы мне о своей любви говорила какая-нибудь пьяная идиотка, которую я не люблю.
   ???
   На следующий день я уехал в Минск, а оттуда во Львов и Моршин. Пять дней я сочинял Шкатулке письмо, обложившись Уайльдом, Моруа и путеводителем по Западной Украине.
   24 ноября, вечер. Уезжаю из Львова, чтобы через Коростень попасть в Жлобин, на Белорусский металлургический завод - символ советско-австрийского сотрудничества.
   Обычно я беру в дорогу одну сумку, которую можно повесить через плечо. Спортивного типа. И всегда, когда куда-нибудь приезжаю, и у меня есть несколько часов свободного времени, я оставляю ее в камере хранения. Терпеть не могу таскаться с вещами и уж тем более сидеть с ними на грязном вокзале. Оставалось несколько минут до отхода, я быстро набрал в ячейке привычный код (он связан с моей первой любовью и первой самостоятельной поездкой в Крым), забрал сумку и пошел к поезду. На мне была синяя дутая куртка, свитер (подарок моей Анечки), очки американской фирмы Rayban вьетнамского происхождения и кепка Levis. Только я собирался войти в вагон, как меня остановил патруль, 4 человека.
   - Ваши документы? - голос лейтенанта звучал так, будто он репетирует роль Холтоффа из "Семнадцати мгновений весны" на украинской сцене.
   Я показал.
   - Куда едете?
   Я ответил.
   - Это Ваша сумка? Что у Вас в ней?
   Тут мне показалось, что любознательность полицейского зашла слишком далеко, и я спросил, какого черта.
   - Вы очень похожи на одного преступника, которого мы ищем, Полиция тупо смотрела на меня.
   Я сдался.
   - Когда я открою сумку, сверху будет лежать Герберт Уэллс.
   Открыл, достал, предложил почитать, извинения не принял, сел в поезд и уехал.
   27-го ноября австрийская фирма "Voest-Alpine", в лице моей полу подружки Клары, и я как частное лицо, совершили интеллектуальный товарообмен, после чего я, уверовав в советскоавстрийскую дружбу, уехал, нагруженный австрийским кофе, "моцартовыми" конфетами, молочным шоколадом и сигаретами Marlboro. Взамен я оставил Евтушенко и Розенбаума.
   Один из подарков даже непосредственно повлиял на мое местожительство. Это было мюнхенское издание ранней неизданной прозы М. Булгакова. Булгаковский экстаз "Москва! Я вижу тебя в небоскребах!" и рассказ "Москва 20-х годов" вернули меня на Малый Каретный переулок.
   Кстати, через три дня, когда я вернулся в Москву и передарил все эти подарки Кате на ее двадцатилетие, она тоже увлеклась Булгаковым, и ей с ее изысканно-утонченным вкусом понравилась особняком стоящая "Красная корона". Или она действительно полная дура, или пределы ее чувства прекрасного недосягаемы для меня/
   ???
   Вот уже семь лет, как я и дня не могу прожить без соседей. Такого понятия, как своя кухня для меня не существует. Кухня должна быть общей. Точно так же, как ванная, туалет, телефон и тараканы.
   Квартира на Малом Каретном уникальна. Более бардачной хаты нет во всей Москве! В одной комнате живет хозяйка - Манька, 37 лет. Она бывает либо пьяная, либо с любовником. А бывает еще пьяная с любовником. Это хуже Страшного суда! Она, когда напьется, совершенно отключается. Ходить-то ходит (я бы сказал, носится по квартире, как угорелая), с вестибулярным аппаратом у нее все нормально, но что касается остальной части мозга, то у нее там происходит какая-то трансформация, - видно что-то разлагается, а после отрезвления восстанавливается, но каждый раз все меньше и меньше. А иногда мне кажется, что у нее в голове рак. Если бы вы только послушали, что она говорит, когда напьется, вы бы ошалели! Большей абракадабры нельзя себе представить! Когда ко мне приходят друзья или девочки, она относится к этому более, чем снисходительно. Бывает даже, что она из себя разыгрывает владелицу притона. Приходит со мной ничего не подозревающая девушка на Каретный, а Манька вдруг ни с того ни с сего возьмет и ляпнет:
   - Ваша комната - последняя.
   Подведет, откроет, застелет при тебе постель - белье у нее всегда белоснежное, отдаст ключи - развлекайтесь, мол, ребята. Точьв-точь - мадам Воке. Я еще выйду на минутку - будто расплачиваюсь. К тому же дом старый, квартира тусклая, впечатление мрачное. Девицы так обалдевали, что отдавались сходу, без разговоров.
   Во второй комнате живет Ива - Манькина дочка. Ей только семнадцать, но акселерация сказалась на ней во всей красе. Она уже не первая из моих знакомых молодых девиц Нового поколения, которое не работает, не учится, ложится спать, когда засыпает, и встает, когда просыпается. (Еще были Конакоша, Треска и Манана-кайфуша, бывшая подружка Казимира Алмазова, которая вообще в жизни ни разу не вставала раньше двух и звонок в полдень воспринимала, как личное оскорбление. Ложилась она тоже около двух, но чаще все же около ОДНОГО).
   Отношения между мамой и дочкой были вполне дружеские, но иногда возникали "дискуссии" по второстепенным вопросам. Однажды во время одной из таких "дискуссий" Манька решила, что самым веским аргументом для непослушной дочери будет стул. Она схватила его за низ ножки и с силой, достойной Фаины Мельник, швырнула его в Иву. Но Ива умирать не хотела и, как пантера Багира, ловко отскочила в сторону. Стул пробил окно и со свистом вылетел на улицу метрах в десяти от дома. Ивиным ответом на мамины радикальные меры явилась перебитая посуда. Абсолютно вся!
   И вот теперь в третьей комнате живу я.
   В квартире у нас весело, никто не скучает. Но это еще ерунда! Когда я снимал эту квартиру первый раз, пять лет назад, помимо меня, Ивы и Маньки там еще жил Даниель - негр из Ганы. Вся квартира была завалена импортной аппаратурой, банками из-под голландского пива, иллюстрированными журналами и красными лампами. Так вот, самый улет бывал тогда, когда девочки, пришедшие первый раз, выходили из комнаты в ванную или на кухню. Открывают дверь - а оттуда негр!
   Если у вас крепкие нервы и вам скучно, приходите ко мне в гости.
   ???
   С 3-го декабря у меня наконец-то новая работа. Работа мне понравилась, и я старался снабдить необходимым оборудованием родной комбинат. Работа у меня разъездная, практически каждый день я в новом месте. Если меня не стимулировали материально, то фактор времени сыграл не меньшую роль: быстрее сделаешь - быстрее освободишься. Ну а время, как известно - деньги. Во всяком случае, явным показателем отношения к своей работе я всегда считал восприятие рабочего времени. Так, например, когда я работал мастером, я спрашивал "который час" через каждые пять минут. Не думаю, чтобы это говорило о страстной увлеченности. Теперь же, когда день проходил быстрей и интересней, мне некогда было смотреть на часы.
   Ну, а с моей пассией мы встречались в декабре лишь в институте и, может быть, несколько раз у нее дома.
   Я даже пару раз сидел с ней на лекции. Смех! Большего идиотизма нельзя себе представить! Мне, окончившему этот чертов институт раньше, чем она узнала о его существовании, казалось, что меня оставили на второй год. А тут она еще в перерыве заявляет:
   - Да, кстати, Дима, ты знаешь, я замуж выхожу, - так, мимолетом говорит, как если бы ей, например, завтра в ателье надо было.
   Перед глазами у меня появились олимпийские кольца и медленно поплыли. Я никак не мог понять, на что это было похоже. И вдруг я вспомнил волка из "Ну погоди!" в момент, когда штанговый блин "возвратился" ему на голову. Волчьи глаза двигались асинхронно по очень замысловатой орбите на фоне популярной песни 6О-х годов на слова -Евтушенко "Не спеши".
   Слава Богу, -говорю, -баба с возу - кобыле легче.
   Но с лекции я ушел. На всякий случай.
   24-го декабря, в день перед Рождеством, я был в институте, встретил Шкатулку и стоял с ней у окошка рядом с кафедрой. Она ела апельсин и выглядела отвратительно - заспанная, с растрепанными, явно не сегодня мытыми волосами и пустым взглядом. Помимо этого, на ней была дурацкая то ли красная, то ли розовая кофта и юбка, которая ее полнит.
   Я сказал, что она похожа на святую Инессу, - за что гениальный испанец? меня растерзал бы. Катя повернула голову и посмотрела сквозь меня своим стекленеющим взглядом:
   - Неужели еще что-то осталось? - спросила она.
   В ее голосе была грусть и беспомощность.
   ???
   Конец декабря отмечен прежде всего приездом Чмони (105 армянских кило). Мы встречались каждый день и успели натворить массу всяких бед. И если нам не удалось раздолбать молодую ячейку советского общества - Хановскую семью, то их голубую ванну мы подпортили основательно. Небезуспешно в этом нам помогала моя тогдашняя подружка - Ира Соболевская из Плешки. Мы не на шутку перепугались после поездки к вышеупомянутому манекенщику Пьеру с Манькиной дочкой Ивой и ее подружкой Ксеней, которым вместе было 32 года, успели проштудировать весь уголовный кодекс и узнали, что у нас, оказывается, не поощряется совращение несовершеннолетних. В перерыве между развратом, достигшим невероятных размеров, мы забежали в институт и вместе с Португальцем и Казимиром Алмазовым встретили улыбающуюся Катю, которая в числе первых в институте приветствовала замену рабочего времени на аэробику. Стройненькая, худенькая, она вышла танцующей походкой из спортзала и была похожа на школьницу.
   Святая невинность. Ангел без крыльев.
   Аббат Прево со своей "Манон Леско" и Чмоня с его клеенками (он этих скатертей-клеенок привез штук сто и раздавал их направо налево) помогли нам выразить наше признание.
   Предновогодние дни отмечены растущей напряженностью. Дней пять потребовалось Кате, чтобы в конце концов отказать всем моим друзьям - Хану, Пятнице и Чмоне. Она тянула вплоть до 30 декабря, не говоря ничего конкретного, - не отказывая и не соглашаясь. Я сам ее никуда не приглашал, свалил на друзей (обманул кондуктора - взял билет и не поехал). Единственное, что я сказал, так это то, что "где бы я ни был, ты должна быть со мной. Это Новый год, и я не уступлю. Твой отказ равнозначен разрыву".
   30-го вечером звонит Пятница и сообщает о Катином официальном и однозначном отказе.
   Мне показалось, что я - в армии, так как у меня зашевелился большой палец правой ноги. От возмущения. Я позвонил Кате и прослушал еще раз то же самое. Слова били в самую точку. Сухо, раздраженно, жестоко и без каких бы то ни было объяснений. Я был спокоен, как Макферсон перед казнью.
   - Если ты хочешь забрать Ницше, то можешь заехать, закончила Катя, и я положил трубку.
   Холодный, свистящий ветер постепенно приводит меня в чувство, пока я ловлю такси.
   Когда я зашел, Кати уже не было. Ее очаровательная мама призывает меня к снисходительности. Я подумал, что был бы более снисходительным, если бы был ее братом. И вдруг как снег на голову является Катя и говорит:
   - Дима! Поехали со мной в цирк.
   Так и говорит. Как ни в чем не бывало.
   Я был поражен, услышав собственный голос:
   "Поехали.'
   Мы никак не могли найти подходящее вино, которое она хотела взять с собой в цирк. Если бы не мое упрямство, она согласилась бы и на розовый портвейн.
   (Меня, например, совсем не удивляло, что все балетные девки, выступающие в Континентале на Красной Пресне, почти каждый день собирались после работы и, доставая из сумок какую-то бормоту, пили его в парке маленковскими стаканами. Но Катю, распивающую "Арбатское" и заедающую его икрой минтая, я смогу представить не скорей, чем себя активным членом "Братьевмусульман". А все потому, что я сделал из Кати культ. Культ Кати Мороз. - Катя взглянула! Катя сказала! Катя ушла!..)
   Денег у меня не было, она дала мне десятку, и я купил ей шампанское в магазине, который в легендарные времена назывался Елисеев. В десятом часу мы были уже в цирке.
   Суматоха! Вы не можете себе представить. Девки-балерины бегают в своих дурацких нарядах, все куда-то спешат, и до нас никому нет дела. Она уже тысячу раз пожалела, что пригласила меня.
   А тут я еще есть хочу - сдохнуть можно! Шкатулка отвела меня в цирковой буфет, заказала все, что я попросил, и расплатилась. Я чувствовал себя мальчишкой, которого родители поручили на вечер дальней родственнице.
   "Надо уехать, надо уехать. И как можно быстрее", - говорю я себе.
   Но иногда я бываю ужасно нерешительным.
   После буфета Катя решила, что все проблемы можно одолеть одним махом. И со спокойной совестью. Она посмотрела на меня так, будто не совсем поняла, как я очутился в цирке, и тактично заметила:
   - Ты знаешь, Дима! Было бы лучше, если б ты уехал.
   Я вспомнил о прямопропорциональной зависимости между стрессами и нервотрепками с одной стороны и ишемической болезнью сердца и язвой желудка с другой, неслышно поскрипел зубами, попросил принести мне куртку, поздравил Катю с Новым годом и уехал. Домой я вернулся только утром. Ива сообщила, что только что звонила Катя. И хотя других Кать у меня не было, я попросил мою семнадцатилетнюю соседку набрать телефон и послушать голос.
   Голос был тот же.
   Звонить я не стал.
   ???
   4-го января 1985 года я уезжал в Таганрог. Провожала меня Венера, к сожалению, не Милосская. Это была моя первая командировка, и я понял, что познавать новые города за чужой счет гораздо приятнее, чем за собственный. Это чем-то сродни науке. Наука тоже доставляет немалое наслаждение. Ею занимаешься за счет государства, да еще получаешь при этом материальное вознаграждение. Так что я не прочь заниматься наукой, а в свободное время путешествовать.
   Два дня я прожил в одноместном номере гостиницы "Таганрог". Было тепло, как весной. Раньше погода никогда не влияла на мое настроение. Я сделал зарядку, перестирал все шмотки, обработал ногти, постригся, побрился, сходил в баню, поел в ресторане и вернулся в гостиницу. И тут звонок.
   Вообще-то я приветствую телефонные знакомства, правда, в тех случаях, когда инициатива исходит от меня.
   Голос в трубке был молодой, вкрадчивый и хорошо поставленный, а речь показалась мне отрепетированной, как легенда у шпиона. Каким-то образом ей удалось втянуть меня в беседу~ Я не мог говорить с ней серьезно и старался все переводить на юморную нотку, что вызвало недовольство трубки, пропевшей мне о том, что я не создаю "интеллектуально-психологического комфорта". Когда она пришла, я обалдел! Она была старше меня лет на десять, и ее внешность была так же далека от ее голоса, как действия пакистанских властей от их принципов. Я тогда не читал еще "Над пропастью во ржи" и не знал, как вести себя с гостиничными проститутками. Я делал все возможное, чтобы эта дура поняла, что я ей не отдамся. Мне потребовался час, потому что, несмотря на свою эрудицию, в этом отношении она оказалась чрезвычайно тупа. Наконец, она ушла. Я заперся на два оборота и проверил все ли на месте.
   Остальные дни я гостил у Инниных родителей. С девочкой Инной у меня был в Москве маленький романчик. Но это было два года назад, и с тех пор она успела выйти замуж и родить ребенка. (Я поразился терпимости и гостеприимству ее мужа, хотя, может, он просто ни черта не знал). Меня развлекали, как зарубежную делегацию. Я обошел все чеховские места, посмотрел Таганрогскую картинную галерею и "Брак по-итальянски" с Лорен и Мастрояни. Потом я просто тихо прибалдел, когда муж -поклонник английского рока 70-х - предложил мне послушать моего любимого Эмерсона (Emerson, Lake & Palmer), сумасшедшую группу King Crimson и органиста Rick Wakeman'a. На стенке в это время появлялась стилизованная смерть а-ля Босх, которая поигрывала на скрипочке. Лампочки светомузыки помещались прямо на складках одежды этой уважаемой дамы, на черепе и на смычке.
   Я послушал "The Six Wives of Henry VIII" Рика Вэйкмана, "Картинки с выставки" Мусоргского-Эмерсона и впал в религиознонаркотический экстаз.
   В эту ночь мне приснился Сон.
   Сны мне перестали снится с тех пор, как я встаю каждый день вместе с гимном. Не представляю, как человек может видеть сны, если он спит по пять-шесть часов. Я сплю, как убитый. Но когда я высыпаюсь, сны мне снятся каждую ночь. Обычно сновидения бывают хорошие и исключительно цветные. Ни разу не снились черно-белые. Плохие же сны настолько выводят меня из строя, что я потом хожу весь день, как пришибленный.
   Этот сон был ужасный.
   "Властитель тьмы подал мне знак И за собой увел во мрак..."
   Катя в районе ВДНХ останавливает красное такси и кудато меня везет. Я не могу понять, где мы едем. Москвы не узнаю, скорее всего, это какой-то западный город; вероятно, из-за обилия неоновой рекламы~ Наконец, мы останавливаемся около дома на набережной, и Катя открывает передо мной дверь. Типичный советский дом высшей категории. Молодая и привлекательная консьержка здоровается с Катей, как со своей подругой и смотрит на меня, как на очередную жертву.
   Весь сон какой-то пурпурный.
   -А ведь ты меня совсем не знаешь, - в черных Катиныхглазах появляется наглая усмешка.
   Из квартиры, куда мы входим, гремит музыка. Что-то вроде "Круиза". Катя, не раздеваясь, проходит в комнату и захлопывает дверь. Я успеваю увидеть на полу медвежьи шкуры, а на стенах рога. Меня останавливают какие-то двое незнакомых юнцов. Обычно в самых невероятных сочетаниях мне все-таки снятся знакомые лица, а этих я видел впервые.
   - Ты ее знаешь? - спросил один из них. Таким я представлял себе Лукавого из "10-ти лет во сне" Джетты Хамбер.
   - Да так, немного, - мне показалось, что сейчас меня будут проверять на детекторе лжи.
   - Она проститутка, кисло процедил сквозь зубы второй.
   Я решил дать ему по роже.
   Не стоит, - мягко сказал Лукавый.
   Каким-то образом эти двое читали мои мысли. И вдруг они взахлеб, перебивая друг друга, стали мне рассказывать, как они трахали Катю. Убейте меня, если я что-нибудь соображал. Я жутко хотел выдаться отсюда, но ватные ноги держали меня на месте. Тогда я ответил:
   Ну что ж, прекрасно -своя девочка. Сейчас развлечемся.
   Потом все прервалось. Только пурпурная сфера и все.
   Наконец, я оказался на Звездном бульваре. Фарцовщик с Кудринки предлагает мне купить за трешник фотоаппарат "Зенит Е". Я торгуюсь, требуя еще и вспышку.
   Опять провал.
   И снова я в подъезде "номенклатурного" дома. Дверь распахнута. Захожу в одну комнату за другой, но никого не вижу. И вдруг слышу какие-то приглушенные голоса. Ногой открываю очередную дверь. Комната была маленькая, и старинная арабская кровать занимала почти всю площадь. На полу валялись опрокинутые бутылки, подсвечники, раздавленные окурки и все то, что называют предметами женского туалета. В постели была Катя с высоким белокурым мужчиной. Во всяком случае, мне он показался высоким и похожим на римского легионера. Я достал фотоаппарат и стал щелкать с таким остервенением, будто расстреливал врагов народа. Шкатулка кривлялась перед объективом, у нее были длинные пышные волосы и такая кожа, будто ее сто часов продержали под ультрафиолетом. Потом все пропало, и на следующий день я встречаю мою любимую перед нашим институтом. Она здоровается со мной, и вдруг в ее глазах возникает непривычное злобное выражение, а по губам пробегает презрительная усмешка:
   -Теперь ты понял, кто я такая.. Все мое окружение всегда сбудет считать меня паинькой, - она усмехнулась, - а я плевать на них хотела!
   Между нами проехало красное такси, и Катя исчезла.
   Я проснулся и решил быстрее встать. Окна были зашторены. Ничего не видя и вскакивая по инерции в другую сторону, я с такой силой трахнулся головой о батарею, что у меня на самом деле глаза на лоб полезли.
   ???
   Из Таганрога я вернулся 10-го января. Заехал домой, принял душ, переоделся, выбежал на Самотеку, остановил такси и через пять минут был у Кати. Она не удивилась, но, по-моему, обрадовалась. Ее мама, вероятно, используя этиловый спирт не только в научных целях, приготовила из него ликер, добавив туда концентрированного молока, сахара и кофе. Русский Irish cream. К часу ночи от него не осталось и следа. Шкатулка была возбуждена, доброжелательна, откровенна, и у меня опять стал появляться проблеск надежды. Я рассказывал ей второй том "Унесенных ветром", и мы вместе читали последние страницы романа - расставание Скарлетт и Ретта. Она была без ума от книги. Меня просто убивала ее сентиментальность. Что касается героев, то мы были по разную сторону баррикад. Читая последние диалоги Скарлетт О'Хара и Ретта Батлера, я подсознательно чувствовал, что не хочу, чтобы Скарлетт удалось вернуть Ретта. Катя же надеялась на компромисс. В этой книжке есть такие моменты, что рыдать хочется. И если бы меня спросили, кто больше всего сблизил меня с Катей, я ответил бы - Margaret Mitchell
   Правда, в начале беседы она успела ляпнуть ни к селу, ни к городу, что ее бросил любовник. Я понял, что большей дуры я в жизни не встречал, и захотел с ней сделать то, что сделал слуга графа Робера Артуа с Маргаритой Наваррской...?
   Шкатулка говорила о романе и параллельно высказывала свои консервативные взгляды на нравственность. Говорила она убежденно, и этим, как бы косвенно, заставляла меня верить в ее принципиальность. Она говорила о своем неприятии пошлой действительности и о сплетнях на кафедре, о дружбе с простой девочкой Машей и об одной своей подруге, от которой в некотором аспекте она отмежевалась не менее категорично, чем ЮАР от действий группировки УНИТА.
   Я понимал относительность и условность ее излияний. Я понимал, что видимость всегда будет для нее важнее сущности. Я думал, что уж лучше она была бы полностью безнравственна, чем так желеобразно псевдонравственна. Ни одной из сказанных фраз она не сможет отстоять, если на нее надавить, потому что на самом деле она просто слабохарактерная дура. Но я любил ее, и в глубине души верил, что она не способна на предательство.
   Катя не способна на предательство! Вот умора!
   Каждый раз, когда появлялось что-нибудь более интересное, чем мог предложить я, Катя без объяснений уходила. В этом отношении она была абсолютно раскомплексована. Нет, вру, иногда она говорила: "Завтра позвоню, все объясню! А сегодня я очень спешу!" Ни разу я с ней не встречался просто так. Каждый раз я должен был что-нибудь придумать: театры, "Космос", видео, дни рождений, поездки на дачу, обмен книгами, забытые вещи и т. д. О том, чтобы позвонить и сказать: "Катя! Я хочу тебя видеть!" не могло быть и речи.
   В недалеком будущем Катя произнесет не одну "антипредательскую" тираду в отношении "счастливого поклонника на Рижской", но у меня это уже не вызовет сочувствия. Однако об этом позже.
   ???
   Я сумел договорится со своим самолюбием по поводу разрыва с Катей Мороз. Причиной тому послужила замена новогодней ночи на вечер 13-го января и замена дачи майора Пятницы в Переделкино на его квартиру. ."Катя, мы встречаемся каждый день. Почему мы не можем быть вместе на Новый Год.." - взмолился я. "Потому, что Новый Год -это ночь", - отрезала Катя.. У меня просто не хватает слов, чтобы описать это самонаебательство! Это была такая замена Нового года, как если бы вам в каком-нибудь фешенебельном ресторане вместо чашечки espresso принесли стакан разбавленного и холодного к о ф е й н о г о напитка "Арктика"!..