О`Бэньон Констанс. Соловьиная ночь

   — А как вы объясните то, что мои похитители упоминали вас? — спросила Кэссиди.
   Его лицо омрачилось.
   — Если бы захотели меня выслушать, я бы мог вам это объяснить.
   Кэссиди закрыла лицо руками.
   — Я иногда перестаю понимать, что происходит, — проговорила она. — Мои ночные кошмары так похожи на реальность…
   — В тот день, когда вы оставили мне ребенка, — сказал Рейли, — мы оба, сами того не ведая, сделались жертвами недоразумения. Я подумал, что вы — мать ребенка, а вы — что я его отец.
   — Теперь я это понимаю, — безразличным голосом проговорила она.
   — Верите вы мне или нет, — продолжал Рейли, — но я хочу помочь вам, мисс Марагон. Для меня нет ничего важнее вашего благополучия.
   Кэссиди заметила, что герцог красив, а его взгляд буквально завораживает. Скорее всего он привык к тому, что женщины повинуются ему с полуслова… Но что ему нужно от нее?
   — Злодеи может иметь приятную наружность, но он все равно остается злодеем, — сказала она после долгой паузы.
   Внезапно его глаза весело заблестели.
   — Так вы находите мою наружность приятной?
   — Под красивой внешностью может скрываться черная душа! — выпалила Кэссиди.
   — А что, если бы я предложил вам попробовать исправить мои недостатки, мисс Марагон? — улыбнулся он.
   — Я бы предложила вам обратиться к кому-нибудь другому. К тому, кому не безразличны ваши недостатки. Что касается меня, то мне нет дела до вашей души. Рейли заметил, что его вопрос задел ее за живое.
   — Однако я все же рискну сделать вам это предложение, — сказал он. — Тем более что я собирался просить вашей руки.
   Кэссиди обомлела.
   — Что вы сказали?! — воскликнула она., ей показалась, что она ослышалась.
   Рейли встал. Он был так высок, что ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза.
   — Я прекрасно сознаю, что мне не следовало бы так спешить и что я могу показаться вам смешным, — начал он, — но у меня нет времени на церемонии и ухаживания. Я очень занят делами своего загородного имения… — он чувствовал, что поступает опрометчиво, но уже не мог остановиться и продолжал говорить: — И я хочу сделать вам предложение, мисс Марагон, выйти за меня замуж…
   — Я что, похожа на сумасшедшую? — удивилась Кэссиди. — Да как вы только осмелились предложить мне подобное?! — возмутилась она.
   Удивленное выражение на лице Рейли уступило место смущению.
   — Мне казалось, что это скорее комплимент, чем оскорбление, — пробормотал он.
   — Наверное, вы думали, что, женившись на мне, заставите меня молчать и свет не узнает о преступлениях вашего брата?
   Герцог присел в кресло около нее.
   — Я и сам считаю его негодяем.
   Кэссиди отвернулась, пытаясь побороть рыдания, которые готовы были вырваться из ее груди.
   — Вы говорили, что уйдете, если я вас об этом попрошу, — с трудом проговорила она. — Так вот я вас прошу — уйдите! Я больше никогда не хочу вас видеть!
   Рейли переполняла жалость к этой девушке. Она казалась ему такой маленькой и беззащитной. Он чувствовал себя глубоко виноватым в том, что с ней произошло, — ведь именно его семья заставила ее так страдать. Ему хотелось защищать ее, заботиться о ней.
   Он хотел взять ее за руку, но решил, что этот жест может напугать ее.
   — Я прошу дать мне еще минуту, чтобы я мог еще кое-что объяснить!
   Кэссиди окинула его ледяным взглядом.
   — Нам не о чем больше говорить, — заявила она, — и ваше предложение неприемлемо. Как только вы могли подумать, что я соглашусь выйти замуж за человека, брат которого самым подлым образом соблазнил мою сестру и бросил ее в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась?
   Рейли мужественно выдержал взгляд Кэссиди и немного помедлил, обдумывая ее слова. Разве можно допустить, что Хью женился на Абигейл Марагон и об этом не знали ни Лавиния, ни он, Рейли? И леди Мэри, и, по-видимому, мисс Марагон считали именно так.
   — Что говорила вам сестра? — спросил Рейли.
   — Умирая, сестра просила меня отвезти ребенка герцогу Равенуорту, своему мужу. Поскольку вы герцог, я и приняла вас за ее супруга в тот злополучный день.
   Рейли охватила ярость. Так, значит, Хью снова принялся за свои старые мерзости — он соблазняет девушек, прикрываясь титулом, который ему не принадлежит!
   — Поверьте хотя бы тому, — горячо произнес он, — что честь моей семьи для меня священна. Единственное, чего я желаю, это вернуть ваше уважение к фамилии Винтер!
   Сама не понимая почему, Кэссиди поверила, что он говорит искренне.
   — Это правда, что вы сражались под Ватерлоо? — поинтересовалась она.
   — Да, мисс Марагон. Пять лет я был за границей и только недавно возвратился…
   — Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти страшные тюремные ночи на соломенном тюфяке, который кишел насекомыми. Вы не можете заставить меня забыть ужасное варево, которое мне приходилось есть. Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти ужас и отчаяние, которые я тогда чувствовала… А также многое другое. Нет, ваша светлость, предложением жениться на мне вы не исправите того, что было. И я не хочу иметь к вашей семье ни малейшего отношения!
   Рейли не мог найти слов, чтобы успокоить несчастную девушку, и его сердце болезненно сжалось.
   — Увы, я не в состоянии ни смягчить ваши страдания, ни избавить вас от ужасных воспоминаний, — кивнул он. — Но, мисс Марагон, мы тем не менее крепко связаны — желаем мы того или нет…
   — Ошибаетесь, ваша светлость, между нами нет ничего общего! — запальчиво воскликнула Кэссиди.
   — Вы не правы, — мягко продолжал Рейли. — Ребенок моего брата и вашей сестры и есть эта связь. Вы задумывались о будущем, которое ожидает малышку? Кэссиди напряженно выпрямилась в кресле.
   — Так вы угрожаете мне?
   — Да нет же, нет! — проворчал он. — Я лишь хотел сказать, что если бы мы поженились, то у нее была бы нормальная семья.
   — Но я не хочу выходить за вас замуж. С какой стати? Я до сих пор не уверена в том, что вы не были замешаны в моем похищении!
   Рейли устал защищаться.
   — Буду с вами совершенно искренен, мисс Марагон. Вас похитили двое мужчин, которых наняла моя мачеха. Она полагала, что вы Абигеил Маратом, и рассчитывала таким образом избавить своего сына от нежелательного брака.
   — Как она могла решиться на подобное? — изумилась Кэссиди. — Вы себе не представляете, что…
   — Уверен, мы не в состоянии предвидеть, что еще взбредет ей в голову, — мрачно заметил Рейли. — Но хочу вас уверить, что больше она не принят зла ни вам, ни ребенку. Отныне вы оба не представляете для нее никакого интереса.
   — Я никогда не соглашусь выйти за вас замуж ради того, чтобы успокоить вашу совесть.
   — Я надеялся, что вы воспримете мое предложение иначе.
   — У меня есть более высокие цели в жизни, ваша светлость, чем брак без любви, — заявила она, сверкнув глазами. — И у меня тоже есть гордость. Пусть Марагоны не так богаты и могущественны, как Винтеры, но эта фамилия ничем себя не запятнала!
   — Я это знаю, — кивнул Рейли. — Неужели вы думаете, что я просил бы вашей руки, если бы был о вас другого мнения? Даже чувство вины не заставило бы меня передать титул герцогини недостойной женщине!
   Кэссидн горько рассмеялась.
   — Но я вынуждена отказаться от подобной чести!
   — Прошу вас, подумайте, какую пользу принесет наш союз вашей маленькой племяннице! Если бы вы согласились на мое предложение, то малышка приобрела бы такое состояние и титул, что никто бы не посмел смотреть на нее свысока!
   Кэссиди ответила ему гордым взглядом.
   — Мне не нужны ваши деньги. Я сама смогу о ней позаботиться.
   — Значит, «нет» — ваше последнее слово? Внезапно Кэссиди вспомнила о том, что сделал с ней грязный тюремщик, когда она находилась без сознания, и задрожала от ужаса. Теперь она никогда не сможет выйти замуж за порядочного человека. И уже, конечно, не за такого высокомерного господина, как этот!
   — Теперь я хочу, чтобы вы ушли, ваша светлость, — сказала она, избежав конкретного ответа на его вопрос. — Больше нам не о чем разговаривать.
   .Рейли поднялся и пристально взглянул ей в глаза.
   — Очень жаль. Мне кажется, мы бы могли прекрасно с вами ужиться, мисс Марагом.
   Она была так смущена его словами, что не знала, как отвечать.
   — Я ухожу, — продолжал Рейли, — но мое предложение остается в силе.
   Кэссиди почувствовала в его голосе не только тоску, но и муку одиночества. Впрочем, возможно, она и ошибалась. Скорее всего он старался лишь задеть в ее душе струны жалости.
   — Если я вам понадоблюсь, мисс Марагон, — сказал он на прощание, — в течение двух недель вы сможете застать меня в моем лондонском доме. Потом я возвращаюсь в Равенуорт.
   Кэссиди смотрела ему вслед и с удивлением чувствовала, что потеряла что-то очень важное.

Глава 19

   Леди Мэри поспешно вошла в спальню Кэссиди. В ее глазах светилось беспокойство.
   — Дорогая моя, мне сообщили, что приходил герцог Равенуорт и ты приняла его. Зачем ты это сделала? Нужно было просто не принимать его.
   — Я и так обошлась с ним невежливо, тетушка Мэри, — вздохнула Кэссиди.
   Леди Мэри поправила подушку за спиной племянницы.
   — Даже если ты была с ним не слишком учтива, то это еще не конец света, милая моя! Выбрось это из головы!
   — Боюсь, что не смогу, — прошептала Кэссиди.
   — Тебе вредно волноваться. Попробуй вообще не думать о герцоге! — посоветовала тетушка.
   — Ах, тетя Мэри, я сама не знаю, что я наделала… Леди Мэри заметила в глазах племянницы страх.
   — Он говорил, что хочет просить твоей руки, — сказала она. — Именно это тебя потрясло?
   — Ты знала, что этот человек собирается сделать подобное нелепое предложение, и даже не предупредила меня! — с укоризной воскликнула Кэссиди.
   — Я пыталась с тобой поговорить, но ты запрещала мне даже упоминать его имя.
   — Мне и в голову не приходило, для чего он пришел.
   — Он просил у меня разрешения поговорить с тобой о женитьбе. Нельзя сказать, чтобы я очень удивилась. Я была уверена, что ты ему откажешь.
   — Я должна была отказать, тетя Мэри. Но теперь мне кажется, что я совершила ужасную ошибку.
   — Ну-ну, моя дорогая! Успокойся! Я не хочу, чтобы ты снова заболела.
   Кэссиди начала бить дрожь. Она протянула тетушке письмо.
   — Вот что взволновало меня, — сказала она, беспомощно всплеснув руками. — Только что принесли письмо от Генри. Завтра он будет здесь и заберет меня домой. Возможно, мне следовало бы принять предложение герцога.
   Стараясь ободрить племянницу, леди Мэри улыбнулась.
   — Мне не хотелось, чтобы ты выходила замуж только для того, чтобы избавиться от опеки Генри, — сказала она. — Когда твой брат приедет, я уговорю его, чтобы ты и Арриан остались здесь.
   — Генри никогда на это не согласится, — прошептала Кэссиди.
   — Предоставь это мне. Надеюсь, с помощью дяди Джорджа нам удастся его убедить, — с оптимизмом произнесла леди Мэри.
   Кэссиди едва верилось, что такое возможно, однако она улыбнулась.
   — Я была бы счастлива, если бы можно было остаться с тобой и дядей Джорджем!
   Леди Мэри присела на кровать и взяла Кэссиди за руку.
   — Давай не будем говорить о Генри. Лучше расскажи мне поподробнее об этом красавце герцоге и о том, как ты решилась указать ему на дверь, хотя любая девушка в целой Англии сочла бы за великое счастье оказаться на твоем месте…
   — Он действительно показался мне совсем не таким, каким я его себе представляла. Он рассказал мне о своем брате и мачехе. Если только герцог не притворяется, то, по-видимому, он человек с понятиями о чести и достоинстве. К тому же у него, наверно, добрая душа.
   — И, несмотря на это, ты все же отказала ему?
   — Он меня пугает… — призналась Кэссиди.
   — Может быть, не пугает, а интригует! — улыбнулась тетушка, пристально вглядываясь в Кэссиди.
   — Увы, — призналась та. — И это хуже всего. Меня тянет к нему, хотя я и сама не понимаю почему. Я почувствовала это в тот день, когда впервые увидела его. Мысль о нем не оставляла меня ни на минуту. Я вспоминала о нем в Ньюгейте… Даже сейчас, стоит мне закрыть глаза, я вижу его словно наяву!
   — Ах, моя дорогая, — воскликнула леди Мэри, прижимаясь щекой к щеке Кэссиди, — ты только начала превращаться в женщину! Твое сердце ждет любви. В твоей душе зарождаются женские мечты… И не нужно этого пугаться! Должна уверить тебя в том, что даже взрослая и опытная женщина была бы покорена обаянием Рейли Винтера.
   — Так, значит, его зовут Рейли… Я не знала этого, — проговорила Кэссиди, задумчиво рассматривая узор на рукаве своего платья. — Я удивляюсь самой себе, — призналась она. — Конечно, нельзя так быстро перейти от ненависти к любви, но я ловлю себя на том, что думаю о нем без враждебности. Он даже вызывает во мне интерес… Скажи, тетушка, а ты сразу привязалась к дяде Джорджу?
   — Если честно, то да. Но Джордж совсем другой человек, чем Рейли Винтер. Джордж похож на большую спокойную реку, которая всегда течет в одном направлении. А Рейли Винтер скорее напоминает бурное море. Он из тех мужчин, которым нужна женщина, способная внести покой и умиротворение в их жизнь.
   — Да, я тоже это почувствовала. Он показался мне таким одиноким и заброшенным.
   — Быть может, ты окажешься именно той женщиной, которая внесет в его жизнь мир и покой, — предположила тетушка.
   — Нет, тетя Мэри, — вздохнула Кэссиди, — к сожалению, ею буду не я…
   — Давай на время забудем о Рейли Винтере и подумаем о том, как нам справиться с твоим братом, — предложила тетушка.
 
   Когда Генри на другой день появился в доме на Перси-стрит, он был настроен весьма воинственно.
   — Я приехал забрать мою сестру и без нее не уеду! — заявил он. — Прошу вас немедленно собрать в дорогу ее и… ребенка.
   — Будь благоразумен, Генри, — попыталась уговорить его леди Мэри. — Кэссиди еще слишком слаба, чтобы отправиться в дорогу. Позволь ей остаться здесь, пока она не окрепнет.
   — Самое лучшее лекарство сейчас для твоей сестры — покой и заботливый уход, — в тон жене прибавил Джордж. — Кэссиди пришлось многое пережить.
   — Именно! — воскликнул Генри. — Если бы она сидела дома, то ничего бы подобного с ней не случилось!
   Леди Мэри внимательно посмотрела на племянника.
   — Если я смогу оставить у себя Кэссиди на законных основаниях, то непременно этим воспользуюсь.
   Но Генри лишь криво улыбнулся. Он знал, что тетушка никогда не подаст на него в высший суд, и не слишком с ней считался.
   — Она поедет со мной домой, — заявил он.
   — Что за жизнь ее там ожидает? — проворчала тетя Мэри. — Она снова станет твоей рабой и будет нянчить твоих детей? А что будет с дочерью Абигейл — ты позволишь ей остаться с Кэссиди?.. Я требую ответа на эти вопросы!
   Кэссиди стояла в дверях, ухватившись за дверную ручку, чтобы не упасть.
   — Не стоит беспокоиться, тетя Мэри, — слабо сказала она. — Я готова поехать с моим братом.
   Генри торопливо подошел к Кэссиди и придирчиво ее оглядел.
   — Ты даже не поздороваешься со мной, дорогая сестра?
   — Здравствуй, Генри, — тихо произнесла она. Генри грубо схватил Кэссиди за руку и повернулся к тете и дяде.
   — Вот видите, — сказал он, — моя сестра готова покинуть ваше уютное гнездышко и вернуться в лоно родной семьи!
   Леди Мэри решительно подошла к ним и обняла Кэссиди за плечи.
   — Права на твоей стороне, и, к сожалению, я должна тебе уступить, — проговорила она, — но имей в виду, я не брошу ее и очень скоро приеду убедиться в том, что Кэссиди и ее племянница находятся в добром здравии и с ними хорошо обращаются!
   Генри поморщился. Он знал, что, в отличие от его покойной матери, у тетушки твердый характер.
   — Я знаю свои права, — сказала леди Мэри, — и, если понадобится, приму все меры… Мужайся! — с грустью добавила она, обращаясь к племяннице. — Ты неодинока в этом мире!
   — Да, я знаю, — ответила Кэссиди, пряча слезы. — У меня есть крошка Арриан.
 
   В тот же день экипаж уносил Кэссиди с племянницей и братом из Лондона. Все дорогу Генри был хмур и неразговорчив. Кэссиди знала, что он затаил против нее злобу и обязательно даст ей выход.
   Завернувшись в плед, Кэссиди откинулась на сиденье и тоже молчала.
   Кормилица, которую нанял Генри, сидела с ребенком напротив них, но равнодушный брат даже ни разу не взглянул на малышку.
   В конце концов Кэссиди не выдержала и, взяв ребенка, протянула его брату.
   — Генри, полюбуйся на свою племянницу. Я назвала ее в честь нашей мамы — Арриан. Думаю, маме было бы это приятно.
   Он безразличным взглядом окинул девочку.
   — Отдай ее кормилице, — проворчал он. — Не разумно так баловать ребенка!
   Кэссиди обеспокоенно взглянула на брата. Что он хотел этим сказать? Неужели он намерен не допускать ее к малышке? Но она не стала затевать разговора при кормилице и решила поговорить с Генри позже — когда они остановятся на ночлег.
   Спустя час экипаж подъехал к убогой почтовой станции. Сначала Кэссиди убедилась, что кормилица с Арриан удобно устроились, а затем направилась в комнату Генри. Ее сердце сжалось от страха, когда она постучала в его дверь. Генри был не из тех людей, которые способны забывать обиды, и она знала, что он ненавидит ее. Кэссиди предвидела, что сегодня вечером он даст выход накопившемуся гневу.
   Генри распахнул дверь и указал Кэссиди на жесткий стул. Когда же она присела, кротко сложив руки на коленях, он принялся расхаживать взад-вперед по комнате, словно обдумывая что-то важное.
   Наконец он остановился и, раскачиваясь на каблуках, произнес:
   — Ну-с, Кэссиди, видишь, какие неприятности ты обрушила на свою голову! Если бы вы с Абигейл меня слушали, твоя сестра была бы сейчас жива, а ты не запятнала бы честь нашей семьи своим поведением.
   Она была слишком слаба, чтобы спорить. Дорога лишила ее физических и моральных сил. Все тело у нее ныло, и временами она едва не теряла сознание.
   — Ты все правильно говоришь, Генри, — прошептала Кэссиди, надеясь смягчить брата.
   — Ты забыла еще о том, что слишком долго находилась без надежного надзора, — напомнил он. — Теперь ни один порядочный мужчина не возьмет тебя замуж.
   В ее душе вскипела ярость, но она не призналась брату, что знатный герцог толькочто просил ее руки.
   — Я приношу тебе мои глубочайшие извинения, Генри, — сказала она. — Что я еще могу сделать? Если бы я была в состоянии предвидеть, что столько времени проведу в Ньюгейте, то, конечно, взяла бы с собой добродетельную и строгую дуэнью.
   — Я был уверен, что ничего, кроме дерзостей, от тебя не услышу. Я и сам удивляюсь, что так ношусь с тобой. От тебя ведь одни неприятности.
   — Пожалуй, ты прав насчет того, что теперь ни один порядочный человек не возьмет меня замуж. Хотя ты даже не знаешь, что мне пришлось пережить в Ньюгейте…
   Он долго смотрел на нее, и его кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
   — Что, черт возьми, произошло с тобой там? — спросил Генри.
   Сгорая от стыда, Кэссиди опустила голову.
   — Я не хочу говорить об этом! — воскликнула она.
   — Ты никогда не хотела поговорить со мной по-человечески! Мне следовало бы бросить тебя на произвол судьбы. Пусть бы с тобой произошло то, что произошло с Абигейл!
   — Не трогай Абигейл, Генри!
   — Ты говоришь — не трогай! Однако ты принесла в мой дом ее отпрыска и хочешь посадить мне на шею!
   — Я сама позабочусь об Арриан. У тебя не будет с ней хлопот, — заверила брата Кэссиди.
   Генри сунул руки в карманы и, отойдя к окну, задумался. Потом он снова повернулся к Кэссиди.
   — Что бы там ни говорила тетя Мэри, я уверен, что Хью Винтер не был женат на Абигейл.
   Кэссиди больно ранили эти слова. Она и сама пришла к такой мысли, однако не хотела ему в этом признаться.
   — Абигейл говорила, что они поженились.
   — Если бы она вовремя обратилась ко мне за советом, ничего этого бы не произошло…
   — Как ты можешь так говорить, Генри, — возмутилась Кэссиди. — Неужели ты не понимаешь, что сам виноват во всем происшедшем с Абигейл? Она не пришла к тебе и не попросила совета, потому что ты был слишком строг с нами. Ты никогда не разрешал ей приводить в дом гостей и вообще не разрешал дружить со сверстниками… Вот она и влюбилась в первого мужчину, который обратил на нее внимание…
   — Но ты могла удержать ее от того, чтобы она сбежала с ним! — упрекнул ее Генри.
   — Наверное, могла, — вздохнула Кэссиди, — и теперь виню себя за то, что не сделала этого… Но, по крайней мере, эти несколько месяцев Абигейл была счастлива, Генри! Сотой доли этого счастья она не видела в твоем доме за всю свою жизнь.
   Генри сверкнул глазами.
   — И ты, негодная, еще осмеливаешься говорить мне подобное?!
   — Я вообще не хочу с тобой разговаривать, Генри, — сказала Кэссиди, поднимаясь. — Я иду спать.
   — Иди и спи спокойно! — проворчал брат. — Но перед сном хорошенько подумай обо всем. Я уже сделал распоряжения, чтобы поместить Арриан в воспитательный дом в Брайтоне.
   Кэссиди не верила своим ушам.
   — Ах нет, Генри! — воскликнула она. — Я никогда не позволю забрать у меня ребенка! Как ты только мог уготовить малышке такую участь — ведь она тебе не чужая!
   — Мы с Патрицией обсудили все еще до моего отъезда в Лондон и сошлись на том, что наши дети недолжны общаться с незаконнорожденным ребенком!
   — Но ведь мы точно не знаем, была ли Абигейл обвенчана! Я вообще не понимаю, чем невинное дитя может кому-то помешать.
   — Мне пришлось приложить немало сил, чтобы уговорить Патрицию на твое возвращение. Она убеждена, что ты будешь дурно влиять на наших детей.
   — Не считай меня дурой, Генри, — возмутилась Кэссиди. — Патриция только счастлива, что снова заполучила бесплатную служанку!.. И как ты посмел разрешить ей распоряжаться моей судьбой?!
   — Мне казалось, ты обязана с большим уважением говорить о женщине, которая дала тебе кров, когда умерли твои родители!
   — Если бы ты разрешил мне остаться в Лондоне, тетушка Мэри была бы счастлива, чтобы я и Арриан жили у нее в доме…
   — Решение уже принято, Кэссиди, — оборвал сестру Генри. — Ты поедешь со мной, а ребенка отправят в Брайтон.
   У Кэссиди задрожали колени. Она едва держалась на ногах и была близка к обмороку… Но она усилием воли прогнала слабость. Ради ребенка она должна быть сильной!
   — Я не позволю забрать у меня Арриан и буду бороться с тобой, Генри! — твердо сказала Кэссиди. Он окинул ее презрительным взглядом.
   — Твоего мнения вообще никто не спрашивает, — проворчал он.
   Кэссиди увидела, что на его губах заиграла довольная улыбка. Он наслаждался тем, что может мучить ее.
   — Неужели ты так ненавидишь меня, Генри, что заберешь у меня существо, которое я люблю больше всего на свете? — удивилась она.
   — Я рад, что у меня есть возможность хоть как-то влиять на тебя, — признался он. — Ты всегда была очень упрямой и своевольной. Я говорил, что заставлю тебя подчиняться, и добьюсь этого.
   Ее глаза сверкали, как два изумруда.
   — Ты не сделаешь этого, Генри! — продолжала она. — Не тебе со мной тягаться!
   Внезапно он переменил тон, и его взгляд потеплел. С нежностью, которая изумила Кэссиди, Генри коснулся ее щеки.
   — Мы не должны разговаривать друг с другом подобным образом, Кэссиди, — сказал он.
   Кэссиди не знала, что и подумать. Он никогда не говорил с ней таким тоном. Может быть, он пьян?.. Но ведь Генри в рот не брал спиртного! Тогда почему он так странно ведет себя?
   Его рука коснулась ее волос и стала играть золотистым локоном.
   — Всегда, когда ты делала мне наперекор, это одновременно и восхищало меня и возбуждало желание наказать тебя, — продолжал Генри. — С тех пор как ты исчезла, я не переставал искать тебя, а когда узнал о смерти Абигейл, даже не огорчился, потому что куда больше беспокоился за тебя.
   Кэссиди оттолкнула его руку и поспешно отступила назад. Она была так поражена его поведением, что все еще не могла говорить.
   Генри снова протянул руку и погладил ее волосы. В его глазах блеснули слезы.
   . — Ты сводишь меня с ума, и я ненавижу тебя за это. Ты воплощение греха. Ты сама вожделение!
   Кэссиди бросилась к двери.
   — Господи Боже! — прошептала она. — Ты с ума сошел, Генри! Ведь я твоя сестра!
   — Да, — согласился он, закрывая лицо ладонями. — Но ты сама довела меня до этого!
   Кэссиди была близка к обмороку.
   — Ни до чего я тебя не доводила, — сказала она. — Я тебя вообще терпеть не могу.
   В его глазах снова засверкала злость.
   — Убирайся, Кэссиди! Иди в свою комнату! — крикнул он. — Но знай, что ребенок и кормилица уже на пути в Брайтон.
   Кэссиди распахнула дверь и выбежала в коридор.
   — Арриан! — шептала она.
   Она бросилась в комнату, где оставила кормилицу с ребенком, но комната оказалась пуста.
   Тогда Кэссиди опрометью кинулась по лестнице вверх, чтобы из верхнего окна гостиницы посмотреть на дорогу. Она увидела, что кормилица с ребенком на руках садится в экипаж, и у нее из груди вырвался крик отчаяния. Но никто не услышал Кэссиди. Цепляясь за перила, на непослушных ногах, она спустилась по лестнице вниз.
   Когда она наконец добралась до крыльца, то увидела, что экипаж уже пылит вдали. Она беспомощно смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.