О`Бэньон Констанс. Соловьиная ночь

   — Ты ведь и сама знаешь. Ты нездорова, а кроме того, приближается время родов, помощь может понадобиться тебе в любую минуту, — уклончиво сказал Рейли.
   — Ты меня не убедил, Рейли, — сказала Кэссиди. — Я знаю, что ты от меня что-то скрываешь, и я хочу знать, что именно.
   Он изобразил удивление.
   — Что это тебе пришло в голову?
   — Не отпирайся! — настаивала Кэссиди. — Я не потерплю никаких тайн! Всем вокруг все известно — кроме меня!
   Рейли попытался отшутиться.
   — Этот прелестный ротик не должен произносить таких серьезных речей! — улыбнулся он.
   Кэссиди поежилась под одеялом и поудобнее устроилась на подушках.
   — Я, наконец, разозлюсь на тебя, Рейли! — пригрозила она. — Неужели ты не понимаешь, что я буду лишь сильнее волноваться из-за этой таинственности и воображать себе Бог знает какие ужасы. Будет лучше, если ты мне все расскажешь.
   Он присел на край кровати, и та жалобно скрипнула. Потом Рейли задул свечу, и комната озарялась лишь огнем, пылающим в камине.
   — Я действительно кое-что скрывал от тебя, Кэссиди. Я боялся, что это тебя расстроит.
   — Теперь расскажи мне об этом, — потребовала она.
   Он немного помедлил, не зная, что именно ей следует рассказать, а о чем лучше умолчать.
   — Я так хочу спать, Кэссиди, — пробормотал он. — Давай поговорим обо всем завтра?
   — Нет, — сказала она. — Расскажи мне все сейчас.
   — Ты что, хочешь превратиться в сварливую жену?
   — Не уклоняйся от ответа!
   Рейли слегка коснулся кончиком пальца ее губ.
   — Ты и правда рассердилась на меня?
   — Да нет… пока еще не очень!
   Он приподнялся, и его глаза насмешливо заблестели.
   — Теперь, когда я это знаю, я могу спокойно уснуть!
   — Я не дам тебе спать, Рейли! — воскликнула Кэссиди. — Я хочу знать, почему меня никогда не оставляют без присмотра!
   Он нетерпеливо вздохнул.
   — Ну хорошо, Кэссиди, — проговорил он и привлек ее к себе, словно хотел этим смягчить дурные новости. — Ты помнишь, Хью приходил повидаться со мной?
   — Еще бы, конечно, помню!
   — Он приходил предупредить меня о Лавинии. Она помешалась.
   — Это не все! — сказала Кэссиди.
   — Лавиния вбила себе в голову, что герцогом должен быть не я, а Хью.
   Кэссиди задрожала. Ей было известно, какими бесами одержима мачеха Рейли.
   — И ты веришь Хью? — спросила она.
   — Нельзя сказать, что я ему верю во всем, но тут он, кажется, был правдив, — сказал Рейли. — Он и сам выглядел испуганным.
   — Насколько я смогла заметить, приняты все меры, чтобы защитить меня от нее. А как насчет тебя, Рейли?
   — Мне ничто не угрожает.
   Вдруг глаза Кэссиди расширились от ужаса, и она инстинктивно закрыла ладонями живот.
   — Она охотится за нашим ребенком! — прошептала Кэссиди. — Она решила, что должна его…
   Тут она умолкла, не в силах продолжать. Рейли крепко обнял Кэссиди.
   — Клянусь, я не допущу, чтобы она навредила тебе! — заверил он. — Неужели ты мне не веришь?
   — Я тебе верю, Рейли, — прошептала она. — Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы защитить меня… Но я боюсь за нашего ребенка!
   Она уткнулась лицом в его плечо, изо всех сил стараясь не расплакаться. Она должна быть сильной. Должна! Наконец, Кэссиди подняла голову и взглянула на мужа.
   — Я скорее умру, чем позволю ей навредить ребенку!
   — Приняты все меры, чтобы разыскать ее, — сказал Рейли.
   Он взял Кэссиди за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.
   — Обещай мне, что, выходя из замка, всегда будешь очень осторожна! Никуда не отлучайся без Элизабет, Аткинса или Оливера.
   — Обещаю, Рейли…
   Он погладил ее волосы.
   — Прежде чем добраться до тебя, Кэссиди, ей придется иметь дело со мной! — сказал он. — Даже если бы она была самим дьяволом, ей со мной не сладить!
 
   Изменив свою внешность до неузнаваемости, Лавиния снова появилась в деревне Равенуорт. На ней было простое домотканое платье, грубые чулки и тяжелые, неудобные башмаки, какие носят крестьянки. Ее волосы были спрятаны под рваным платком. Никто не подозревал, кто она такая, и Лавиния смогла без труда смешаться с местными жителями.
   Чтобы добраться до жены Рейли, она решила использовать фермера Томаса Крига. Томас Криг был крестьянином, который по субботам возил в замок сливки и масло. Ей легко удалось убедить простофилю в том, что перед ним бедная вдовушка по имени Бетти Дэниэлз, впавшая в отчаянную нужду. За еду и ночлег она нанялась к нему в работницы.
   Лавиния не страшилась никакой тяжелой работы. Ради того, чтобы добиться своего, она была готова на любые жертвы. Она стирала и шила. Она скребла полы и готовила пищу, а также присматривала за крестьянскими детьми и за женой фермера, которая была беременна шестым ребенком.
   Руки Лавинии покрылись кровоточащими мозолями, но она была готова стерпеть и не такое. Она решила пойти на все, чтобы осуществить свой план.
   Когда она воцарится в замке, слуги будут ползать перед ней на коленях. Придет день, и она сделается там полновластной хозяйкой.
   Лавиния смотрела на замок из чердачного окошка, и из ее горла вырывался безумный смех.
   — Тебе никогда не найти меня здесь, Рейли! — говорила она, и ее глаза сверкали сумасшедшим блеском.
 
   Когда Габриэлла Канде вылезла из кареты перед воротами Равенуортского замка, ее сердце взволнованно забилось. Она уже смирилась с тем, что никогда в жизни не увидит Рейли, как вдруг от него пришло письмо, в котором он умолял ее немедленно приехать в замок и рассыпался в заверениях своей любви и преданности.
   Габриэлла чувствовала себя на седьмом небе от счастья и сгорала от желания поскорее выяснить, что побудило Рейли пригласить ее в свое родовое гнездо. При этом она даже не вспомнила о его жене. Он позвал ее, и Габриэлла немедленно откликнулась на его призыв.
   Дворецкий, открывший ей дверь, был вежлив, но очень сдержан.
   — Прошу прощения, мисс, — сказал он, — но его светлость не поставил меня в известность, что ждет гостей. Если вы подождете здесь, я доложу ему о вашем приезде…
   И он пригласил Габриэллу в гостиную.
   Габриэлла огляделась. Комната была декорирована в солнечно-желтых тонах. Все здесь дышало стариной и благородством.
   Неужели Рейли предложит ей стать частью этого мира? От этой счастливой мысли у нее перехватило дыхание. Она была уверена, что он больше никогда ее не бросит. Может быть, Рейли попросит, чтобы она оставила сцену и принадлежала только ему, и Габриэлла, конечно, с радостью согласится.
 
   Рейли удивленно смотрел на Амброуза, решив, что, наверное, ослышался.
   — Как имя этой женщины? — пробормотал он.
   — Эта леди назвалась Габриэллой Канде, — ответил дворецкий, в растерянности разводя руками.
   Рейли порывисто прошел мимо него.
   — Если это чья-то шутка, то очень неудачная! — гневно бросил он через плечо.
   Когда Рейли вошел в гостиную, Габриэлла бросилась к нему с распростертыми объятьями.
   — Рейли! — воскликнула она. — Я спешила, как только могла! Я так счастлива, что ты скучал обо мне, ведь я тоже по тебе скучала!
   Он схватил ее за плечи и встряхнул.
   — Что это за чушь, Габриэлла? Зачем ты здесь? Она задрожала, и у нее на глазах заблестели слезы.
   — Но твое письмо… — пробормотала Габриэлла. — Я думала, что ты…
   Рейли отвернулся.
   — Я не посылал тебе никакого письма! Габриэлла схватила свою шубку и торопливо направилась к двери.
   — Наверное, я ошиблась, — проговорила она, смахивая слезы. — Больше я не стану тебе докучать!
   Рейли удержал ее за руку. Его сердце сжалось от жалости к этой женщине, над которой так жестоко посмеялась Лавиния.
   — Подожди немного, Габриэлла, — сказал он. — Расскажи мне об этом письме, и я попытаюсь объяснить тебе, что произошло.
   Она лишь замотала головой, готовая провалиться сквозь землю от стыда и унижения.
   — Уже по твоему лицу я поняла, что ты не посылал никакого письма, — прошептала она. — Но кому понадобилось так шутить надо мной?
   Рейли подвел ее к камину, снял с нее шубку и положил на стул.
   — Одна сумасшедшая женщина решила использовать тебя, чтобы досадить мне, — сказал он.
   — Твоя мачеха? — воскликнула Габриэлла.
   — Как ты догадалась, что это она? — удивился Рейли.
   — Потому что миссис Винтер приходила ко мне сразу после твоей свадьбы. Судя по всему, она пылала ненавистью к тебе, и я почувствовала, что она хочет, чтобы я помогла ей разделаться с тобой.
   — Но ты отказалась?
   — Конечно, Рейли! Я бы никогда не пошла на такое. Несмотря на то, что в тот момент сама была готова тебя растерзать.
   Рейли чувствовал, что повинен в унижении Габриэллы.
   — Как твои финансовые дела, Габриэлла? — спросил он.
   Она подняла на него заплаканные глаза.
   — Неважно, Рейли, — призналась Габриэлла, горько улыбнувшись. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как она страдает от разлуки с ним. — Теперь я не могу работать. Я съехала из дома и сняла квартирку в пригороде Лондона. Наверное, я вернусь во Францию…
   Рейли отвел глаза. Он обязан ей помочь. Было очевидно, что она сидела без денег, а теперь еще и Лавиния так ее унизила.
 
   Возвращаясь из конюшни, Кэссиди увидела у ворот замка незнакомую карету. «Кто бы это мог быть?» — недоумевала она. Элизабет распахнула перед ней дверь, и, войдя в прихожую и отдав шапку дворецкому, Кэссиди поинтересовалась:
   — У нас гости, Амброуз?
   — Да, ваша светлость, — сказал тот, не подозревая о том, что говорит лишнее. — Приехала мисс Габриэлла Канде. Она в гостиной с его светлостью.
   Кэссиди в ярости бросилась по направлению к гостиной. Как любовница Рейли осмелилась явиться в Равенуортский замок?!
   С порога Кэссиди увидела, что Рейли обнимает актрису. А когда она услышала, что он говорит ей что-то мягким голосом, у нее похолодело сердце.
   — Я отдам все необходимые распоряжения, чтобы ты могла вернуться в дом на Экшн-стрит, — сказал Рейли. — Я хочу, чтобы все устроилось, как ты пожелаешь. Пришли мне свои счета, и я прослежу, чтобы по ним заплатили.
   — Ах, Рейли, — воскликнула Габриэлла, — ты такой добрый!
   Кэссиди слушала их и не могла пошевелиться. Потом она оглянулась и жалобно посмотрела на Элизабет. Ирландка молча помогла ей подняться по лестнице.
   — Не говори моему мужу, что я застала его с этой женщиной, — сказала Кэссиди.
   — А кто она? — недоуменно спросила Элизабет. Кэссиди вошла в спальню и присела на край кровати.
   — Это актриса Габриэлла Канде. Она любовница Рейли. Я думала, что он давным-давно с ней порвал. Кажется, я ошибалась…
   Элизабет была уверена, что герцог никогда бы не решился привести любовницу в замок, — ведь он так искренне заботился о здоровье Кэссиди. Что-то здесь было не так.
   — Я успела проникнуться уважением к его светлости, — сказала она, — и он ни за что бы не пригласил любовницу к себе в дом. Да еще при беременной жене! Этому должна быть какая-то причина.
   Кэссиди прилегла на кровать и стала смотреть в потолок. Она чувствовала себя преданной и уничтоженной. Пусть Рейли ее не любил — она это знала, — но он должен был ее, по крайней мере, уважать! Что бы ни случилось, честный человек не стал бы поступать так, как поступил сегодня ее муж.
   — Ты ведь сама видела, что он обнимал ее, Элизабет! — сказала Кэссиди.
   Элизабет кивнула, чувствуя боль Кэссиди, как свою собственную.
   — Это правда, ваша честь… — пробормотала она.
   — Ты слышала, что он обещал вернуть ей дом и оплатить ее счета.
   — Да, я это слышала…
   — О чем же тут говорить?
   — Вы должны объясниться с его светлостью! Я уверена, у него были причины позвать сюда эту женщину. Может быть, он вообще не знал, что она сюда явится!
   Кэссиди села на постели и пристально посмотрела на Элизабет.
   — Тогда почему он ее обнимал? — спросила она.
   — Вы знаете, ваша светлость… — пробормотала Элизабет и замолчала, не находя слов, чтобы объяснить поступок герцога.
   — Вот видишь! — прошептала Кэссиди, чувствуя, что ее сердце разрывается от боли и тоски.
 
   Когда Рейли вошел, в спальне было совсем темно. Думая, что Кэссиди уже заснула, он осторожно подошел к кровати. Он думал застать жену у себя в спальне, но Элизабет сказала ему, что мадам пошла спать к себе. Рейли пришлось также ужинать в одиночестве, поскольку Кэссиди велела передать ему, что ляжет спать пораньше.
   — Рейли, — сказала Кэссиди, услышав, что он подошел к кровати, — я всю неделю очень плохо спала. Я так устала, что подумала, будет лучше, если я проведу эту ночь в своей спальне.
   Она радовалась тому, что в комнате темно и он не заметит ее слез.
   Но Рейли не спешил уходить.
   — А если вернутся ночные кошмары? — поинтересовался он.
   — Я уже давно забыла о них, так что могу спать и одна.
   Рейли заметил в ее голосе холодок и сразу понял, в чем его причина.
   — Ты видела Габриэллу, Кэссиди? — спросил он. Он сел на кровать и взял ее за руку. Но она тут же отдернула руку.
   — Это совсем не то, что ты подумала, Кэссиди, — сказал Рейли. — Я понимаю, ты решила, что…
   — Мне абсолютно безразличны твои отношения с любовницей, Рейли, — заявила Кэссиди. — Единственное, о чем я прошу, это то, чтобы ты назначал ей свидания в каком-нибудь другом месте. Ее появление в замке слишком унизительно для меня.
   Он поднялся и беспомощно развел руками.
   — Черт возьми, Кэссиди, ты глубоко ошибаешься! Позволь все тебе объяснить…
   Она отвернулась, и ее голос задрожал.
   — Пожалуйста, оставь меня, Рейли! Я очень устала.
   Чтобы она опомнилась, ему захотелось взять ее за плечи и встряхнуть, но он не решился утомлять ее еще больше. Будет лучше, если он расскажет ей о письме обо всем завтра — когда она немножко остынет.
   — Я оставлю дверь открытой, — сказал Рейли, — чтобы услышать, если тебе что-нибудь понадобится.
   Она ничего не ответила, и Рейли пошел к себе. Без Кэссиди его спальня была такой холодной и пустой! Он снял рубашку и брюки и прилег на постель. Кэссиди успела сделаться для него необходимой. Он взял ее подушку и, положив себе под голову, вдыхал ее чудесный аромат.
   Рейли невольно улыбнулся. Он и сам не заметил, как всем сердцем привязался к Кэссиди и уже не мыслил без нее своей жизни. Она превратила его в своего мужа, между тем как эта роль была для него всегда так ненавистна — он терпеть не мог мужчин, попавших жене под каблук.
   Ему вспомнилось, как он убеждал Кэссиди, что никогда не полюбит ее. Однако он любил ее — глубоко и сильно. Это чувство не покидало его ни днем, ни ночью.
   Даже его желание иметь сына тускнело по сравнению с любовью к Кэссиди. Даже если она не подарит ему наследника, его любовь не станет от этого меньше. «Да, — уверенно подумал Рейли, — завтра утром все объясню Кэссиди».

Глава 34

   Поздно ночью Рейли разбудил взволнованный Оливер.
   — Аткинс просит вас немедленно прийти на конюшню, ваша светлость! — воскликнул слуга.
   Рейли сел на постели и замотал головой, чтобы стряхнуть с себя сон. Он знал, что Оливер никогда бы не решился его разбудить, если бы на то не было серьезных причин.
   — Он не сказал, в чем дело? — пробормотал Рейли.
   — Аткинс вне себя. И все из-за одной из ваших лошадей, ваша светлость!
   Рейли быстро оделся и пошел вслед за Оливером по освещенному свечами коридору. Когда они подошли к конюшне, у дверей их встретил Аткинс.
   — Ваша новая арабская кобыла… — воскликнул Аткинс. — Та, что должна была вот-вот ожеребиться!
   — Что с ней?
   Аткинс виновато опустил глаза.
   — Кажется, я недоглядел, ваша светлость. Мне и в голову не могло прийти, что случится такое. Я должен был быть более внимательным!
   — Расскажи, что произошло, Аткинс, — приказал Рейли.
   — Ей перерезали шею, ваша светлость… — пробормотал слуга. — Еще у нее из живота вырезали жеребенка, и ему тоже перерезали шею… — Аткинс задыхался, и его глаза расширились от ярости. — Я услышал ужасное ржание кобылы, но пока одевался, она уже истекла кровью… — Было видно, что страшная картина все еще стоит у конюха перед глазами. — Кто мог сделать такое, ваша светлость?
   Рейли побежал в стойло, а Аткинс держал факел. Зрелище, представшее перед ними, заставило Рейли содрогнуться. Уму непостижимо, что у кого-то могла подняться рука, чтобы убить такое великолепное животное и еще не родившегося жеребенка…
   Глаза Рейли блеснули гневом.
   — Клянусь Богом, за это ответят! — вскричал он. — Я найду того, кто это сделал, и он пожалеет о своем злодействе!
   Аткинс протянул Рейли записку, написанную кровью.
   — Кажется, здесь ответ на все вопросы, ваша светлость! Эта записка была приколота к двери ножом, которым, по-видимому, и зарезали кобылу с жеребенком…
   Рейли начал читать и сразу понял, кто совершил это преступление.
 
   «Вот так же я расправлюсь с твоей женой и ребенком. И никто меня не остановит!»
 
   Рейли смял записку.
   — Аткинс, вы не видели здесь никого подозрительного? — спросил он.
   — Нет, ваша светлость, никого!
   — Я хочу, чтобы вы позвали из деревни десяток мужчин, которым можно доверять. Пусть они днем и ночью дежурят около замка. Они не должны пропускать в замок никого, с кем незнакомы лично! Вы поняли меня?
   — Вы думаете, здесь замешана миссис Винтер, ваша светлость? — спросил Аткинс.
   — Я в этом уверен. Она очень опасна и пытается добраться до герцогини.
   — Можете положиться на меня, ваша светлость, — заверил Аткинс.
   Рейли кивнул в сторону стойла.
   — Надеюсь, ничего подобного больше не произойдет!
   Аткинс снова потупился.
   — Да, ваша светлость!
   — На рассвете мне потребуется экипаж. Я еду в Лондон. Мне очень не хочется оставлять герцогиню одну, но нужно сообщить властям о том, что творит моя мачеха, — его взгляд потемнел. — Я также хочу сделать соответствующие распоряжения о моей жене и ребенке на тот случай, если со мной что-нибудь случится.
   Оливер и Аткинс обменялись встревоженными взглядами, но не проронили ни слова.
   — О том, что произошло этой ночью, никто не должен знать! — сказал Рейли.
   Слуги поспешно кивнули.
 
   Когда на следующее утро Кэссиди спустилась вниз из своей спальни, то сразу заподозрила что-то неладное. Все молчали, но Кэссиди чувствовала, что надзор за ней стал еще строже, и слышала, как слуги за ее спиной о чем-то перешептываются.
   Когда же ей сообщили, что Рейли без предупреждения уехал в Лондон, то Кэссиди уже не сомневалась, что тут замешана Габриэлла Канде и слуги лишь из жалости к хозяйке ни о чем ей не рассказывают.
   Она вернулась к себе в комнату. Как ей прожить эти несколько последних недель, оставшихся до рождения ребенка? Каждую минуту она старалась посвятить Арриан, которая была ее единственной радостью. Любые мысли о собственной судьбе были невыносимы.
   Прошло два дня. Потом еще день. Рейли все не возвращался. Когда он собирался вернуться назад, Кэссиди и предположить не могла.
   Но однажды, когда Кэссиди сидела в детской и читала Арриан книжку, дверь раскрылась и вошел Рейли.
   — Как поживают мои любимые девочки? — ласково спросил он.
   Арриан слезла с колен Кэссиди и со смехом бросилась целовать Рейли.
   — Вы так стремительно уезжаете и возвращаетесь, ваша светлость, — сказала Кэссиди, откладывая книгу. — Как только за вами поспевает бедняга Оливер?
   Она заметила, что даже Элизабет обрадовалась появлению Рейли.
   — Очень жаль, что пришлось так срочно выехать в Лондон, — сказал Рейли, — но дело не терпело отлагательств.
   Кэссиди поднялась и вышла из комнаты. Рейли отдал Арриан няне и последовал за женой.
   — Я прекрасно понимаю, Рейли, какое дело было у тебя в Лондоне, — проговорила Кэссиди, когда они остались наедине. — Я не такая дура, чтобы этого не понять…
   — Черт возьми, Кэссиди, — возмутился Рейли, — ты обвиняешь меня, даже не пожелав выслушать?!
   Она круто обернулась, и ее зеленые глаза гневно сияли.
   — Ты сам все решил, Рейли, — сказала она. — Делай так, как считаешь нужным, а меня оставь в покое.
   Кэссиди отправилась к себе в спальню и закрыла за собой дверь, а Рейли решил выдержать характер и оставить ее ненадолго, чтобы она успокоилась. Он хорошо понимал, что приход Габриэллы ее обидел и она думает о нем Бог весть что. Вероятно, ему нужно было рассказать о недавних угрозах Лавинии. Он бы так и поступил, если бы не боялся, что это еще больше испугает Кэссиди. Он был женат совсем недавно и чувствовал себя в роли мужа очень неуверенно.
   Рейли пошел на конюшню, оседлал лошадь и поскакал в деревню. С тех пор как беременной Кэссиди стало трудно выходить из замка, Рейли взял на себя заботы о местном фарфоровом промысле. Посуда из Равенуорта пользовалась большим спросом, и деревня стала процветать.
   Он пришпорил лошадь и направил ее по пожухлой траве прямо через луг. Сознание того, что Кэссиди становится в его жизни самым главным, продолжало крепнуть в Рейли день ото дня. Благодаря жене он стал смотреть на мир совершенно иными глазами. И, что самое важное, благодаря ей он получил то, чего ему всегда недоставало — тепло семейного очага.
   Но его угнетало, что какая-то умалишенная желает ее смерти и, чтобы добиться своего, не остановится ни перед чем.
 
   С некоторых пор Лавиния успела примелькаться в Равенуорте, и на нее смотрели как на свою. Она носила в замок сыр, который делал фермер, а оттуда сыр отвозили в Лондон.
   Ее тошнило от бесконечных разговоров о щедрости и доброте молодой герцогини, благодаря которой деревня стала процветать. Она скрипела зубами от злости, когда слышала, как крестьянки судачат о предстоящих родах. Но больше всего Лавикию бесили любые упоминания о Рейли.
   Она долго и тщательно вынашивала планы, как побольнее навредить ему. Наконец, у нее созрел окончательный замысел. Она хотела поразить его в самое сердце. Уничтожив его жену и еще не родившегося ребенка, она уничтожит и его.
   Но нужно было спешить. Лавиния должна осуществить задуманное до того, как Кэссиди родит. Рейли очень беспокоился за жену, и Лавиния это хорошо понимала. Как легко ей удалось обвести вокруг пальца людей, которых он поставил охранять замок, и зарезать его любимую племенную лошадь и еще не родившегося жеребенка! Совершив это злодейство, Лавинии удалось безнаказанно улизнуть из замка. Никто даже ничего не заподозрил.
   Вдруг Лавиния увидела в конце улицы знакомую фигуру пасынка. Она отвернулась и сделала вид, что рассматривает витрину магазинчика. Рейли Винтер проскакал мимо, даже не взглянув в ее сторону.
   Адская усмешка тронула ее губы. Она терпеливо дожидалась, когда наступит желанный час. Наконец, ей удалось убедить Томаса Крига, чтобы тот взял ее с собой, когда в очередной раз повезет сливки и масло в Равенуортский замок.
   Телега, запряженная мулами, въехала в ворота замка. Сторож приветливо помахал рукой Томасу Кригу, не обратив никакого внимания на приехавшую вместе с ним сгорбленную старуху в крестьянском платье, которая привезла сыр.
   Скрипучая телега застучала колесами по мощеному двору и подкатила к дверям кухни.
   Телега остановилась, и Лавиния удовлетворенно усмехнулась. Главный повар открыл дверь и жестом пригласил ее зайти.
   — Нечего тут рассиживаться, уважаемая, — сказал он. — Несите свой сыр. Он мне как раз понадобился!
   Опустив голову, Лавиния поднялась по ступенькам и вошла в кухню. Ее глаза победно засверкали. Наконец-то ей удалось проникнуть в замок!
 
   Кэссиди сидела за столом, рассеянно помешивая ложкой в тарелке.
   — Неужели тебе в тягость обедать со мной, Кэссиди? — расстроенно спросил Рейли.
   — Вовсе нет, Рейли. Просто я не голодна, — ответила она, поднимая глаза. — Не о чем беспокоиться. Я немного устала и чувствую себя разбитой.
   Ему показалось, что она бледна, однако доктор уверял, что Кэссиди вполне здорова. Он уже давно не видел, чтобы она улыбалась. Большую часть времени Кэссиди проводила у себя в комнате или в детской с Арриан.
   — Кэссиди, ты так добра к нашим слугам и деревенским жителям. Почему ты не можешь уделить немного внимания и мне? — вздохнул Рейли.
   Она не знала, что ему ответить. Он, конечно, чувствовал, что жена все еще сердится на него.
   — Разве я когда-нибудь сделала тебе что-то плохое, Рейли? — пробормотала она.
   — Нет, — покачал головой он. — Но я не это имел в виду.
   — Чего же ты хочешь от меня? — поинтересовалась Кэссиди.
   Рейли резко отодвинул свою тарелку и пристально взглянул на жену.
   — Я хочу, — наконец сказал он, — чтобы ты родила здорового ребенка. И ничего больше!
   — Я приложу для этого все усилия, ваша светлость, — произнесла она, зло прищурившись.
   — Не представляю, как с тобой быть, Кэссиди, — признался Рейли. — Может быть, когда ты родишь, мы сможем…
   Она порывисто встала и, не дав ему закончить, сказала:
   — Когда родится ребенок, я вправе считать, что выполнила свою часть нашего договора и могу быть свободна!
   Представив себе, что при этом она должна будет покинуть ребенка, Кэссиди почувствовала, как у нее сжалось сердце.
   Ей хотелось расплакаться, но, конечно, она не доставит Рейли такого удовольствия.
   — Кэссиди!.. — начал Рейли.
   Но она поспешно вышла из комнаты.
 
   Кэссиди прогуливалась по саду. На клумбах уже начали распускаться алые тюльпаны, но она была слишком подавлена своими мыслями, чтобы замечать их красоту. С какой стати ей переживать о том, что Рейли ее не любит, рассуждала она. Ее больше волновало, сможет ли она оставить ребенка и уехать в Лондон. Кэссиди была готова разрыдаться, когда думала, что ей придется уехать из Равенуортского замка и она лишится возможности быть рядом с Рейли.