Страница:
Стараясь не сделать ей больно и не испугать ее, Рейли осторожно продвигался дальше.
— Не бойся меня, — шептал он. — Тебе не будет больно…
— Нет, — задыхаясь, воскликнула она, когда он ринулся вперед, — мне больно!
Ее глаза сверкали ожиданием. Она вдыхала аромат мужского тела, запускала пальцы в его черные волосы, ловила ртом его ищущий язык.
В его глазах появилось недоумение.
— Кэссиди, — прошептал Рейли, — послушай меня. К тебе никогда не прикасался мужчина! Ты и в самом деле была герцогиней-девственницей. Ни один мужчина не проникал туда, где только что побывал я!
Она посмотрела ему в глаза, и с ее сердца упал тяжелый камень.
— Неужели это правда? Ты меня не обманываешь?
— Уверяю тебя, Кэссиди! Я первый мужчина, с которым ты была близка, — радостно откликнулся он. — Вот видишь, все твои страхи были напрасны!
Она все еще боялась поверить тому, что он говорил.
— Ты уверен, Рейли?
Он крепко прижал ее к груди.
— Клянусь памятью матери, что я первый мужчина, который был близок с тобой! — сказал он.
Его губы снова потянулись к ее губам, и он стал целовать жену с нарастающей страстью.
Кэссиди казалось, что уже ничто не может сравниться с тем наслаждением и болью, которые ей только что довелось испытать, однако Рейли вошел в нее еще глубже, и от его ритмичных движений у нее захватило дух.
Рейли брал ее нежно и медленно. А когда он достиг наивысшей точки наслаждения, то подхватил Кэссиди на руки и сжал в объятиях, пока его тело билось в сладких конвульсиях.
Потом Кэссиди долго лежала неподвижно, даже боясь вздохнуть. Теперь она поняла, что такое супружество, которое соединяло мужчину и женщину так крепко, что разлучить их могла лишь смерть.
Но, как ни удивительно, она ощущала себя неудовлетворенной. Кэссиди оглянулась и увидела, что Рейли не сводит с нее взгляда. Его рука пробежала по ее золотым волосам. Он любовался ее зелеными глазами.
— Никогда не стесняйся меня, Кэссиди! — сказал он. — То, что произошло между нами, совершенно естественная вещь. Это будет происходить еще много раз…
— Это и называют любовью? — наивно спросила она.
Ей хотелось устроиться головой у него на груди, свернуться калачиком и вечно лежать в его объятиях. Рейли напрягся.
— То, что ты испытала, это не любовь. — Он улыбнулся. — Нужно назвать это своим именем — это страсть, желание, вожделение…
Эти слова были для нее, словно острый нож, но Кэссиди не подала виду, что ей больно, и смущенно спросила:
— Но разве то, о чем ты говоришь, долговечно?.. А любовь — она ведь не имеет конца! Разве не так?..
— Желание и страсть можно надолго обуздать, — ответил Рейли. — Особенно если сегодня мое семя останется в тебе и ты родишь мне сына.
Сердце Кэссиди болезненно сжалось, но она промолчала. Рейли напомнил о том, что ждет от нее не любви, а наследника.
— Конечно, ты прав, — проговорила она после долгой паузы. — Надеюсь, дело сделано, и мне больше не придется делить с тобой постель…
Рейли чувствовал, что в ней говорит обида, однако у него не поворачивался язык проговорить то, что она хотела от него услышать.
— В таком деле нельзя быть сразу уверенным, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты приходила в мою постель до тех пор, пока мы не убедимся, что ты беременна.
— Надеюсь, ты не забыл, что обещал предоставить мне полную свободу, как только я рожу тебе сына? — усмехнулась она.
Рейли протянул к ней руки и обнял ее неподатливое тело.
— Нет, я не забыл об этом, — сказал он и слегка коснулся губами ее губ. — Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Ведь теперь ты не потребуешь, чтобы я держал свое обещание?
Она все равно не могла ему ответить, потому что он закрыл ее рот горячим поцелуем.
Сама того не желая, Кэссиди чувствовала, что тает под его опытными ласками. Она не хотела вновь превращаться в его собственность, однако понимала, что не сможет сопротивляться. Его поцелуи лишали ее воли. От его прикосновений она дрожала и билась в его руках, словно попавшая в паутину бабочка.
На этот раз Рейли довел ее до экстаза. Кэссиди казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Потом она, переполненная наслаждением, нежилась в его объятиях. «Если это не любовь, — удивленно проносилось у нее в голове, — то что же тогда называется любовью?»
Ей казалось, что если между мужчиной и женщиной происходит подобное, то они должны быть связаны друг с другом на веки вечные.
— Ты имеешь надо мной странную власть, Кэссиди, — пробормотал Рейли ей на ухо. — Мне нужно тебя остерегаться!
Кэссиди посмотрела ему в глаза, стараясь освободиться от своего чувства к нему. Всего за одну ночь ей довелось испытать освобождение от отчаяния, взлет на крыльях наслаждения и, наконец, низвержение в прежнюю тоску.
— Мы с тобой заключили сделку, Рейли, — напомнила она, — и я намерена соблюдать свои обязанности. Но, как только я рожу тебе сына, надеюсь, ты возвратишь мне свободу!
Он слегка приподнял бровь и насмешливо заметил:
— Всего два часа ты провела в моей постели и уже устала от меня!
Кэссиди поднялась с кровати и стояла перед Рейли во всем великолепии, не стыдясь своей наготы.
— Ты волен брать меня в свою постель до тех пор, пока я не забеременею! — заявила она. — Потом ты больше не увидишь меня здесь!
Рейли пристально смотрел на нее. Вдруг до него дошло, как сильно он ее обидел. Но ведь он всего лишь хотел оставаться с ней честным!..
Он быстро поднялся с постели и поспешно оделся. Направившись к двери, Рейли немного помедлил на пороге, отчаянно желая вновь оказаться с Кэссиди в постели, ласкать ее нежную кожу, раствориться в страстном желании, — снова почувствовать жизнь во всей ее полноте.
— Здесь будет твоя спальня, — сказал он. — Сегодня я тебя больше не побеспокою…
Не успев сообразить, что такое на нее нашло, Кэссиди резко бросила ему:
— Ты идешь к той женщине?
И тут же пожалела о своих словах. Рейли нахмурился и сухо сказал:
— Я намерен отправиться в свою спальню, которая находится по соседству с вашей, мадам, и хорошенько выспаться. Советую вам последовать моему примеру. Завтра вам предстоит утомительное путешествие в Равенуорт.
— Я не поеду без Арриан!
— Я не собираюсь разлучать вас. Девочка приедет вместе со слугами.
— Перед тем, как уехать, я хочу попрощаться с тетушкой Мэри и дядей Джорджем.
— Я не возражаю, — кивнул он.
Больше не сказав ни слова, Рейли круто повернулся и вышел из комнаты, а Кэссиди почувствовала себя ужасно одинокой.
Что за жизнь ожидает ее в Равенуортском замке, где она окажется в полной зависимости от воли этого человека? Кэссиди печально улыбнулась. По крайней мере, с ней будет Арриан — единственная родная душа.
Ею овладела задумчивость. Рейли пробудил в ней чувства, которые одновременно и пугали, и манили ее. Она испытала нечто такое, чего никогда в себе не подозревала. Но на сердце у нее было тяжело: Кэссиди ждала от Рейли того, чего он ей никогда не даст. В один прекрасный день он возвратит ей свободу, как тому соловью, который сидел у него на ладони и которому он сказал: «Лети!..»
Глава 26
Глава 27
— Не бойся меня, — шептал он. — Тебе не будет больно…
— Нет, — задыхаясь, воскликнула она, когда он ринулся вперед, — мне больно!
Ее глаза сверкали ожиданием. Она вдыхала аромат мужского тела, запускала пальцы в его черные волосы, ловила ртом его ищущий язык.
В его глазах появилось недоумение.
— Кэссиди, — прошептал Рейли, — послушай меня. К тебе никогда не прикасался мужчина! Ты и в самом деле была герцогиней-девственницей. Ни один мужчина не проникал туда, где только что побывал я!
Она посмотрела ему в глаза, и с ее сердца упал тяжелый камень.
— Неужели это правда? Ты меня не обманываешь?
— Уверяю тебя, Кэссиди! Я первый мужчина, с которым ты была близка, — радостно откликнулся он. — Вот видишь, все твои страхи были напрасны!
Она все еще боялась поверить тому, что он говорил.
— Ты уверен, Рейли?
Он крепко прижал ее к груди.
— Клянусь памятью матери, что я первый мужчина, который был близок с тобой! — сказал он.
Его губы снова потянулись к ее губам, и он стал целовать жену с нарастающей страстью.
Кэссиди казалось, что уже ничто не может сравниться с тем наслаждением и болью, которые ей только что довелось испытать, однако Рейли вошел в нее еще глубже, и от его ритмичных движений у нее захватило дух.
Рейли брал ее нежно и медленно. А когда он достиг наивысшей точки наслаждения, то подхватил Кэссиди на руки и сжал в объятиях, пока его тело билось в сладких конвульсиях.
Потом Кэссиди долго лежала неподвижно, даже боясь вздохнуть. Теперь она поняла, что такое супружество, которое соединяло мужчину и женщину так крепко, что разлучить их могла лишь смерть.
Но, как ни удивительно, она ощущала себя неудовлетворенной. Кэссиди оглянулась и увидела, что Рейли не сводит с нее взгляда. Его рука пробежала по ее золотым волосам. Он любовался ее зелеными глазами.
— Никогда не стесняйся меня, Кэссиди! — сказал он. — То, что произошло между нами, совершенно естественная вещь. Это будет происходить еще много раз…
— Это и называют любовью? — наивно спросила она.
Ей хотелось устроиться головой у него на груди, свернуться калачиком и вечно лежать в его объятиях. Рейли напрягся.
— То, что ты испытала, это не любовь. — Он улыбнулся. — Нужно назвать это своим именем — это страсть, желание, вожделение…
Эти слова были для нее, словно острый нож, но Кэссиди не подала виду, что ей больно, и смущенно спросила:
— Но разве то, о чем ты говоришь, долговечно?.. А любовь — она ведь не имеет конца! Разве не так?..
— Желание и страсть можно надолго обуздать, — ответил Рейли. — Особенно если сегодня мое семя останется в тебе и ты родишь мне сына.
Сердце Кэссиди болезненно сжалось, но она промолчала. Рейли напомнил о том, что ждет от нее не любви, а наследника.
— Конечно, ты прав, — проговорила она после долгой паузы. — Надеюсь, дело сделано, и мне больше не придется делить с тобой постель…
Рейли чувствовал, что в ней говорит обида, однако у него не поворачивался язык проговорить то, что она хотела от него услышать.
— В таком деле нельзя быть сразу уверенным, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты приходила в мою постель до тех пор, пока мы не убедимся, что ты беременна.
— Надеюсь, ты не забыл, что обещал предоставить мне полную свободу, как только я рожу тебе сына? — усмехнулась она.
Рейли протянул к ней руки и обнял ее неподатливое тело.
— Нет, я не забыл об этом, — сказал он и слегка коснулся губами ее губ. — Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Ведь теперь ты не потребуешь, чтобы я держал свое обещание?
Она все равно не могла ему ответить, потому что он закрыл ее рот горячим поцелуем.
Сама того не желая, Кэссиди чувствовала, что тает под его опытными ласками. Она не хотела вновь превращаться в его собственность, однако понимала, что не сможет сопротивляться. Его поцелуи лишали ее воли. От его прикосновений она дрожала и билась в его руках, словно попавшая в паутину бабочка.
На этот раз Рейли довел ее до экстаза. Кэссиди казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Потом она, переполненная наслаждением, нежилась в его объятиях. «Если это не любовь, — удивленно проносилось у нее в голове, — то что же тогда называется любовью?»
Ей казалось, что если между мужчиной и женщиной происходит подобное, то они должны быть связаны друг с другом на веки вечные.
— Ты имеешь надо мной странную власть, Кэссиди, — пробормотал Рейли ей на ухо. — Мне нужно тебя остерегаться!
Кэссиди посмотрела ему в глаза, стараясь освободиться от своего чувства к нему. Всего за одну ночь ей довелось испытать освобождение от отчаяния, взлет на крыльях наслаждения и, наконец, низвержение в прежнюю тоску.
— Мы с тобой заключили сделку, Рейли, — напомнила она, — и я намерена соблюдать свои обязанности. Но, как только я рожу тебе сына, надеюсь, ты возвратишь мне свободу!
Он слегка приподнял бровь и насмешливо заметил:
— Всего два часа ты провела в моей постели и уже устала от меня!
Кэссиди поднялась с кровати и стояла перед Рейли во всем великолепии, не стыдясь своей наготы.
— Ты волен брать меня в свою постель до тех пор, пока я не забеременею! — заявила она. — Потом ты больше не увидишь меня здесь!
Рейли пристально смотрел на нее. Вдруг до него дошло, как сильно он ее обидел. Но ведь он всего лишь хотел оставаться с ней честным!..
Он быстро поднялся с постели и поспешно оделся. Направившись к двери, Рейли немного помедлил на пороге, отчаянно желая вновь оказаться с Кэссиди в постели, ласкать ее нежную кожу, раствориться в страстном желании, — снова почувствовать жизнь во всей ее полноте.
— Здесь будет твоя спальня, — сказал он. — Сегодня я тебя больше не побеспокою…
Не успев сообразить, что такое на нее нашло, Кэссиди резко бросила ему:
— Ты идешь к той женщине?
И тут же пожалела о своих словах. Рейли нахмурился и сухо сказал:
— Я намерен отправиться в свою спальню, которая находится по соседству с вашей, мадам, и хорошенько выспаться. Советую вам последовать моему примеру. Завтра вам предстоит утомительное путешествие в Равенуорт.
— Я не поеду без Арриан!
— Я не собираюсь разлучать вас. Девочка приедет вместе со слугами.
— Перед тем, как уехать, я хочу попрощаться с тетушкой Мэри и дядей Джорджем.
— Я не возражаю, — кивнул он.
Больше не сказав ни слова, Рейли круто повернулся и вышел из комнаты, а Кэссиди почувствовала себя ужасно одинокой.
Что за жизнь ожидает ее в Равенуортском замке, где она окажется в полной зависимости от воли этого человека? Кэссиди печально улыбнулась. По крайней мере, с ней будет Арриан — единственная родная душа.
Ею овладела задумчивость. Рейли пробудил в ней чувства, которые одновременно и пугали, и манили ее. Она испытала нечто такое, чего никогда в себе не подозревала. Но на сердце у нее было тяжело: Кэссиди ждала от Рейли того, чего он ей никогда не даст. В один прекрасный день он возвратит ей свободу, как тому соловью, который сидел у него на ладони и которому он сказал: «Лети!..»
Глава 26
Кэссиди проснулась от того, что служанка раздвинула занавески и в спальню хлынули яркие солнечные лучи.
— Прошу прощения, ваша светлость, — сказала служанка, сделав реверанс. — Меня зовут Полли. Его светлость распорядился помочь вам собраться, чтобы в полдень выехать в Равенуорт.
Кэссиди неохотно встала с постели и окинула взглядом комнату, где прошла ночь, в которую Рейли сделал ее своей женой.
— А где сейчас его светлость? — поинтересовалась Кэссиди.
Полли выдвинула из комода большой ящик.
— Он уехал рано утром сразу после завтрака. Он велел передать, что уже распорядился обо всем, что нужно, и что в дороге вы не испытаете неудобств.
Кэссиди вздохнула с облегчением, узнав, что сегодня утром ей не нужно будет встречаться с Рейли. Впрочем, она также знала, что, возможно, он поехал к любовнице. Что же, решила она, ей нет до этого никакого дела!
Полли разложила на кровати голубое дорожное платье.
— Его светлость прислал утром ваши вещи, — объяснила она, заметив удивленный взгляд Кэссиди. — Он также распорядился передать вашим тете и дяде, чтобы чуть позже они привезли сюда вашу племянницу…
Кэссиди пришлось проглотить обиду. Упрекать служанку было бессмысленно — она лишь выполняла приказ хозяина.
«Похоже, Рейли заранее все предусмотрел!» — с горечью подумала Кэссиди.
— Извините, что беспокою вас, ваша светлость, — замявшись, пробормотала служанка, — но внизу вас дожидается какая-то сомнительная особа. Я бы не стала вас беспокоить, но эта особа утверждает, что знакома с вашей светлостью!
— Как ее зовут?
— Она назвалась Элизабет О’Нил, ваша светлость.
Кэссиди вздрогнула.
— Она не обманывает. Мы действительно с ней знакомы. Немедленно пригласите ее ко мне.
Полли недоверчиво посмотрела на Кэссиди. Неужели у герцогини могут быть такие знакомые?
— Немедленно пригласите ее ко мне! — твердо повторила Кэссиди. — И подайте завтрак на двоих. Да поторапливайтесь!
Служанка выскочила из комнаты, а Кэссиди налила в миску воды из кувшина. Быстро сбросив ночную сорочку, она умылась, а затем поспешно оделась. В дверь постучали.
Кэссиди крикнула Полли, чтобы та входила, но вместо служанки показалась Элизабет, которая, опустив голову, вошла в комнату и застенчиво встала в углу.
— Не думала я, что ты захочешь меня принять, — пробормотала она. — Ведь ты теперь герцогиня! Но я обещала найти тебя, когда меня выпустят, и сдержала слово. Главное, я убедилась, что у тебя все идет как нельзя лучше, и ухожу…
Кэссиди ответила ей приветливой улыбкой.
— Никуда ты не уйдешь, Элизабет! — воскликнула она. — Если бы не ты, я бы просто погибла в тюрьме. Я перед тобой в вечном долгу.
Девушка все еще смущенно жалась к двери.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной .мне… — пробормотала она. — Я просто сделала то, что должна была сделать — и не больше того!
Кэссиди шагнула вперед и взяла Элизабет за руку.
— Ты знакома с обязанностями камеристки?
— Честно говоря, не очень, — призналась девушка.
— Но ты научишься, правда, Элизабет? Ирландке было известно, что служба при знатной даме наиболее завидная должность в доме. Не только все слуги, но даже дворецкий и домоправительница смотрят на камеристку снизу вверх.
В глазах Элизабет засветилась надежда.
— Конечно, ваша светлость, я всему научусь!
— Может, ты собиралась вернуться в свою семью?
— Не думаю, что там мне будут рады, — вздохнула девушка. — Моя мать умерла, а сестры выросли и вышли замуж.
— Тогда поедем со мной в Равенуорт! — воскликнула Кэссиди. — Ты будешь моей камеристкой и подругой.
Элизабет отрицательно покачала головой.
— Я буду верно служить вам до самой смерти, но никогда не смогу быть вам подругой. Мы принадлежим разным мирам. Тут уж ничего не поделаешь!
— Но в Ньютейте мы были подругами, Элизабет! — напомнила Кэссиди.
— Вы тоже отнеслись ко мне по-дружески…
— Ты одна.мне поверила тогда! — сказала Кэссиди. — Ты заботилась обо мне, как только мать может заботиться о своем ребенке. Ты всегда будешь моим другом, и я хочу, чтобы все знали, что ты сделала для меня.
Элизабет побледнела.
— Нет, ваша светлость! Вы никогда не должны так говорить, — пробормотала девушка. — Если узнают, что вы были в тюрьме, это вам здорово повредит. Позвольте я буду вашей служанкой! — попросила она. — Я постараюсь научиться хорошим манерам, чтобы быть достойной вас.
Кэссиди понимала, что Элизабет действительно будет не слишком уютно в роли ее подруги, и поэтому не стала настаивать.
— Тогда будь моей верной служанкой и всегда говори мне правду! — сказала она.
Счастливая, Элизабет кивнула.
— Даю вам слово, ваша светлость! Никто не будет служить вам так честно, как я.
В этот момент в дверь легонько постучали, и Элизабет пошла открывать. Увидев перед собой служанку, она преградила ей дорогу. Элизабет взяла у нее из рук поднос с едой и строго оглядела девушку с головы до ног.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась Элизабет.
Служанка недовольно покосилась на нее, раздумывая, стоит ли вообще отвечать этой особе, но во взгляде ирландки было нечто такое, что заставило ее покориться.
— Полли, — ответила она.
— Ну так вот, Полли, — заявила Элизабет, — с этого момента ее светлости буду прислуживать только я!
Служанка вопросительно взглянула на герцогиню.
— И передай слугам, что теперь Элизабет О»Нил будет моей камеристкой! — властно добавила Кэссиди.
Полли робко кивнула.
— Да, ваша светлость. Я передам, ваша светлость. Кэссиди улыбнулась. Ей было приятно, что она смогла отплатить Элизабет за ее доброту. К тому же в Равенуортском замке у нее будет свой человек.
Сделав Оливеру знак, чтобы тот оставался в карете, Рейли спрыгнул на землю и поднялся на крыльцо дома, где жила Габриэлла Канде. Он занес было руку, чтобы постучать, но потом достал свой ключ и отпер дверь.
Уже в прихожей до него донеслись голоса из гостиной, и он сразу направился туда.
Задержавшись в коридоре, Рейли рассмотрел через открытую дверь гостиной собравшихся там особ.
Габриэлла сидела спиной к двери, а напротив нее в кресле расположился Хью. Кажется, оба они не заметили появления Рейли.
— Дорогой Хью, — говорила Габриэлла, — я была бы счастлива иметь в вашем лице своего покровителя, но ведь у вас, увы, нет денег, и, следовательно, это невозможно. Кроме того, по слухам, Рейли не спит со своей новоиспеченной женушкой, а стало быть, обязательно вернется ко мне.
— Есть вещи поважнее денег, Габриэлла, — уверенно сказал Хью. — Я буду оказывать вам куда больше внимания, чем Рейли, и я никогда не позволю себе оставить вас на такое длительное время!
— Мой брат совершенно прав, — вмешался Рейли. — Есть вещи гораздо важнее денег. Например, верные сердца любимой женщины и брата.
Габриэлла вскочила и, раскрыв объятия, бросилась к Рейли.
— Дорогой Рейли, я знала, что ты придешь! — воскликнула она.
Но герцог решительно отвел от себя ее руки и холодно сказал:
— Я пришел только для того, Габриэлла, чтобы сообщить тебе, что не собираюсь больше играть роль твоего покровителя. Ты вольна выбрать себе другого — будь то богатый джентльмен или мой братец, который сам скоро будет стеснен в средствах.
У Габриэллы вытянулось лицо.
— Нет, не может быть, — пробормотала она и, снова шагнув к нему, взяла его за руку. — Единственным моим желанием было угождать тебе! А если ты разозлился, что застал у меня Хью, то знай — он пришел как друг!
— Мне нет дела до того, с кем ты развлекаешься, Габриэлла. Я лишь хочу сообщить, что, как только сделаешь необходимые распоряжения, я перестану оплачивать твои счета… Кроме того, я позволил себе расплатиться по твоим счетам с мадам Эстеллой.
Она побледнела.
— Значит, ты уже знаешь. Твоя жена тебе рассказала…
Рейли окинул ее ледяным взглядом.
— Неужели ты думала, что я позволю тебе при всех оскорблять мою жену?
Глаза Габриэллы наполнились слезами.
— Я люблю тебя, Рейли! Я ужасно ревновала! — воскликнула она, цепляясь за его плащ. — Как ты не понимаешь? Твоя жена так молода и самоуверенна, что я хотела всего лишь…
Его тяжелый взгляд заставил ее умолкнуть. Он с отвращением отбросил от себя ее руки и повернулся к Хью.
— Дарю ее тебе, — сказал Рейли брату, — но имей в виду, что это очень дорогая игрушка!
Затем герцог направился к двери. Габриэлла хотела бежать за ним и умолять, чтобы он вернулся к ней, но гордость остановила ее, и она бессильно рухнула в кресло. Она прекрасно понимала, что если попытается удержать Рейли, то вызовет у него только новый приступ ненависти.
Габриэлла сдерживала слезы, пока Рейли не скрылся за дверью. Хью поспешил следом за братом. Габриэлла дала волю слезам и зарыдала, чувствуя, что ее сердце разрывается от горя.
Хью догнал Рейли прежде, чем тот успел сесть в карету.
— Итак, братец, где бы ты ни появился, ты повсюду разбиваешь сердца! — воскликнул Хью.
Рейли нахмурился.
— Это наблюдение больше подходит тебе самому, чем мне, — заметил он.
Хью захихикал
— Женившись на этой девушке Марагон, ты оставил меня далеко позади! Что это тебе пришла охота снова спасать честь семьи? — продолжал он, и его взгляд потемнел. — Видит Бог, нелегкую ты взял на себя обязанность искупать мои грехи.
— Никакие грехи я больше искупать не намерен, — проговорил Рейли, начиная терять терпение. — К тому же у меня нет никакого желания стоять посреди улицы и обсуждать дела семейной чести. Если хочешь, садись со мной в карету, а нет — отправляйся к своей даме сердца!
Пожав плечами, Хью сел в карету, а Оливер взобрался на козлы.
— Бедняжка Габриэлла, — сказал Хью. — Ей было бы куда легче, если бы она влюбилась не в тебя, а в меня. Все твое несчастье, Рейли, в том, что у тебя нет сердца!
Рейли забрался в карету и сел напротив брата.
— Пожалуй, ты единственный, братец, кто может поучить меня, как нужно обращаться с женщинами! — сухо заметил он. — Если мне не изменяет память, женщины, которые имели глупость закрутить с тобой роман, либо теряли мужей на дуэли, либо умирали в родах, производя на свет твоего ребенка!
— Я не хочу вспоминать об Абигейл, — обиженно отозвался Хью. — Я любил ее, как мог. Очень жаль, что она умерла…
— А ты думал о ее дочери?
— Честно говоря, не думал.
— Хью, жизнь — это не игра, а ты уже не мальчик. Когда тебе наскучивает одна игрушка, ты хватаешься за другую, не задумываясь о том, что крушишь на своем пути чьи-то судьбы.
— А как же бедняжка Габриэлла? — напомнил Хью. — Ты разбил ее сердце, Рейли. Она безутешна.
— Габриэлла вступила со мной в связь, прекрасно зная, что я могу ей дать. Она сама перешла границы допустимого. Не сомневаюсь, что еще до захода солнца она подыщет мне достойную замену. Конечно, это будешь не ты, Хью. Не строй иллюзий на этот счет, братец. У Габриэллы хорошая хватка. Она всегда будет иметь в любовниках мужчин, которые могут задаривать ее дорогими безделушками… А того, что я даю тебе на жизнь, едва ли хватит ей на чулки!
Напоминание, что он живет, пользуясь добротой Рейли, не доставило Хью особой радости. Он решил в отместку уколоть брата.
— О твоей новой жене, Рейли, рассказывают странные вещи, — сказал он. — Говорят, ты с ней не спишь. Пренебрегать своими супружескими обязанностями — это так не похоже на тебя, Рейли!
Взгляд Рейли угрожающе блеснул в полумраке кареты.
— Скажи, где тебя высадить, — сказал Рейли. — Я распоряжусь, чтобы кучер подвез тебя. Мне некогда, я еще собираюсь заглянуть в клуб.
— Ах, я ненароком задел твое больное место, — усмехнулся Хью. — Скажи, ты женился по любви или из желания поддержать честь семьи? Что собой представляет сестра Абигейл? Сама Абигейл была настоящей красавицей, но всегда утверждала, что гордость семьи — это ее сестра.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой мою жену, но я хотел бы поговорить о твоей дочери, — холодно прервал брата Рейли. — Сомневаюсь, что тебя это интересует, но Кэссиди заботится о ней. К тому же я положил на ее имя определенную сумму, и ее будущее будет обеспечено.
Хью откинулся на сиденье, и в его глазах засветился интерес.
— И сколько же ты положил на счет моей дочери?
— Тебя это не должно волновать. Хью чуть подался вперед.
— Ошибаешься, я не такой уж и плохой человек, — сказал он. — Особенно если дело касается Абигейл. Я никогда не говорил о своей любви к ней, потому что мать запрещала… Видишь ли, я даже был на ней женат. Пока ты кипятился и требовал, чтобы я женился на Абигейл, она уже была моей женой!
Рейли едва не задохнулся от ярости.
— И ты сейчас осмеливаешься говорить об этом?! — воскликнул он. — Мы оба прекрасно знаем, что тебе нет дела до малышки, как в свое время ты бросил ее мать! Тебе не удастся обвести меня вокруг пальца и убедить, что ты действительно был женат на Абигейл Марагов!
— Но это правда, — развел руками Хью. — Признаю, на меня тогда нашло затмение. Видишь ли, если бы мы не оформили все законным порядком, она бы ни за что не согласилась быть моей. В тот момент я готов был пожертвовать ради нее всем… Нет ничего проще, чем доказать факт нашей женитьбы. На этот счет имеется официальная запись.
Рейли стукнул кулаком по стенке, и возница резко остановил карету.
— Убирайся, Хью! — потребовал Рейли. — И не попадайся мне на глаза, пока не поумнеешь!
Хью со смехом выбрался из кареты.
— Ты хочешь сказать, что больше не будешь платить по моим счетам? — поинтересовался он.
Рейли пристально взглянул на брата.
— Я буду продолжать присматривать за тобой до тех пор, пока ты не займешься каким-нибудь делом и не сможешь сам содержать себя.
— Ты хочешь, чтобы я работал? — изумился Хью. — Я никогда не стану этого делать, Рейли. Да и мать этого не допустит.
Рейли сделал знак кучеру, чтобы тот трогал. Утро было испорчено. Возможно, Хью был не так уж далек от истины, утверждая, что у Рейли нет сердца. По крайней мере, он действительно нисколько не жалел о том, что порвал с Габриэллой.
Рейли опустил веки и вспомнил зеленые глаза жены. Она была так не похожа на всех женщин, которых он знал прежде. Это была гордая, независимая душа. Он почувствовал это уже с момента первой встречи. Сегодня утром она уедет в провинцию… Следует ли ему отправиться вместе с ней или выехать немного позже?
Ему было прекрасно известно, как нужно обходиться с любовницами, но — Боже правый! — он совершенно не знал, как обходиться с собственной женой! После минувшей ночи Рейли понимал, что Кэссиди не бросится к нему в объятия, даже если он преподнесет ей дорогие побрякушки.
Кэссиди выглянула в окошко кареты, и на нее повеяло свежим ветром родных полей. Как разительно отличалось это путешествие от первого посещения Кэссиди Равенуортского замка! В тот раз она была так подавлена горем, что даже не заметила красоты окружающих мест. К тому же тогда она тряслась в обыкновенном дилижансе, погруженная в горе после смерти сестры и томимая страхом перед будущим… Теперь в пути ее сопровождали четыре форейтона, кучер и слуга, которые прилагали все усилия, чтобы в дороге у Кэссиди были все удобства.
Когда они подъезжали к деревне, кучер немного придержал лошадей. К удивлению Кэссиди, жители высыпали на улицы, чтобы поприветствовать ее.
— Добро пожаловать, ваша светлость! — кричали они. — Милости просим домой, ваша светлость!
Кэссиди взглянула на Элизабет с недоумением.
— Откуда они узнали, что я собираюсь проезжать через их деревню? — пробормотала она.
— Уверена, их заранее оповестили об этом, — сказала Элизабет. — Кажется, они и правда вам рады!
— Но ведь они даже не знают меня!
— Ну и что из того, — резонно заметила камеристка. — Зато они знают герцога. Его светлость, судя по всему, очень добр к этим людям. Иначе бы они так не радовались приезду герцогини!
Кэссиди лишь покачала головой.
— Мне кажется, я возвращаюсь домой после долгого путешествия… — пробормотала она.
На самой вершине горы величественно красовался старинный замок. Если в деревне Кэссиди действительно чувствовала себя, как дома, то, подъезжая к замку, ей показалось, что она вновь стала пленницей. Кэссиди молилась о том, чтобы поскорее выполнить свою часть их договора и после рождения наследника уехать из замка. Ей в голову пришла мысль, что муж уже находится в замке, и ее сердце взволнованно забилось. Кэссиди взглянула на главную башню и увидела, что на шпиле нет флага. В ту же секунду ею овладела тяжелая тоска. Она поняла, что Рейли нет в замке.
Элизабет опекала свою хозяйку, как самоотверженная мать опекает дитя. Она заметила в глазах госпожи печаль, но не могла понять, в чем ее причина. Возможно, этот брак не из счастливых. Взглянув на замок, Элизабет почувствовала настроение Кэссиди.
— Дорога из Ньюгейта сюда была длинной, ваша светлость, — заметила она. — Но вы проехали по ней очень быстро.
— Ты права, Элизабет. Дорога была очень длинной…
— Вы только посмотрите, как около кареты вьются пташки, ваша светлость! — вдруг воскликнула Элизабет. — Это хорошая примета!
Кэссиди улыбнулась, но замок казался ей мрачным и темным. Что ожидает ее за этими неприступными стенами?
— Прошу прощения, ваша светлость, — сказала служанка, сделав реверанс. — Меня зовут Полли. Его светлость распорядился помочь вам собраться, чтобы в полдень выехать в Равенуорт.
Кэссиди неохотно встала с постели и окинула взглядом комнату, где прошла ночь, в которую Рейли сделал ее своей женой.
— А где сейчас его светлость? — поинтересовалась Кэссиди.
Полли выдвинула из комода большой ящик.
— Он уехал рано утром сразу после завтрака. Он велел передать, что уже распорядился обо всем, что нужно, и что в дороге вы не испытаете неудобств.
Кэссиди вздохнула с облегчением, узнав, что сегодня утром ей не нужно будет встречаться с Рейли. Впрочем, она также знала, что, возможно, он поехал к любовнице. Что же, решила она, ей нет до этого никакого дела!
Полли разложила на кровати голубое дорожное платье.
— Его светлость прислал утром ваши вещи, — объяснила она, заметив удивленный взгляд Кэссиди. — Он также распорядился передать вашим тете и дяде, чтобы чуть позже они привезли сюда вашу племянницу…
Кэссиди пришлось проглотить обиду. Упрекать служанку было бессмысленно — она лишь выполняла приказ хозяина.
«Похоже, Рейли заранее все предусмотрел!» — с горечью подумала Кэссиди.
— Извините, что беспокою вас, ваша светлость, — замявшись, пробормотала служанка, — но внизу вас дожидается какая-то сомнительная особа. Я бы не стала вас беспокоить, но эта особа утверждает, что знакома с вашей светлостью!
— Как ее зовут?
— Она назвалась Элизабет О’Нил, ваша светлость.
Кэссиди вздрогнула.
— Она не обманывает. Мы действительно с ней знакомы. Немедленно пригласите ее ко мне.
Полли недоверчиво посмотрела на Кэссиди. Неужели у герцогини могут быть такие знакомые?
— Немедленно пригласите ее ко мне! — твердо повторила Кэссиди. — И подайте завтрак на двоих. Да поторапливайтесь!
Служанка выскочила из комнаты, а Кэссиди налила в миску воды из кувшина. Быстро сбросив ночную сорочку, она умылась, а затем поспешно оделась. В дверь постучали.
Кэссиди крикнула Полли, чтобы та входила, но вместо служанки показалась Элизабет, которая, опустив голову, вошла в комнату и застенчиво встала в углу.
— Не думала я, что ты захочешь меня принять, — пробормотала она. — Ведь ты теперь герцогиня! Но я обещала найти тебя, когда меня выпустят, и сдержала слово. Главное, я убедилась, что у тебя все идет как нельзя лучше, и ухожу…
Кэссиди ответила ей приветливой улыбкой.
— Никуда ты не уйдешь, Элизабет! — воскликнула она. — Если бы не ты, я бы просто погибла в тюрьме. Я перед тобой в вечном долгу.
Девушка все еще смущенно жалась к двери.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной .мне… — пробормотала она. — Я просто сделала то, что должна была сделать — и не больше того!
Кэссиди шагнула вперед и взяла Элизабет за руку.
— Ты знакома с обязанностями камеристки?
— Честно говоря, не очень, — призналась девушка.
— Но ты научишься, правда, Элизабет? Ирландке было известно, что служба при знатной даме наиболее завидная должность в доме. Не только все слуги, но даже дворецкий и домоправительница смотрят на камеристку снизу вверх.
В глазах Элизабет засветилась надежда.
— Конечно, ваша светлость, я всему научусь!
— Может, ты собиралась вернуться в свою семью?
— Не думаю, что там мне будут рады, — вздохнула девушка. — Моя мать умерла, а сестры выросли и вышли замуж.
— Тогда поедем со мной в Равенуорт! — воскликнула Кэссиди. — Ты будешь моей камеристкой и подругой.
Элизабет отрицательно покачала головой.
— Я буду верно служить вам до самой смерти, но никогда не смогу быть вам подругой. Мы принадлежим разным мирам. Тут уж ничего не поделаешь!
— Но в Ньютейте мы были подругами, Элизабет! — напомнила Кэссиди.
— Вы тоже отнеслись ко мне по-дружески…
— Ты одна.мне поверила тогда! — сказала Кэссиди. — Ты заботилась обо мне, как только мать может заботиться о своем ребенке. Ты всегда будешь моим другом, и я хочу, чтобы все знали, что ты сделала для меня.
Элизабет побледнела.
— Нет, ваша светлость! Вы никогда не должны так говорить, — пробормотала девушка. — Если узнают, что вы были в тюрьме, это вам здорово повредит. Позвольте я буду вашей служанкой! — попросила она. — Я постараюсь научиться хорошим манерам, чтобы быть достойной вас.
Кэссиди понимала, что Элизабет действительно будет не слишком уютно в роли ее подруги, и поэтому не стала настаивать.
— Тогда будь моей верной служанкой и всегда говори мне правду! — сказала она.
Счастливая, Элизабет кивнула.
— Даю вам слово, ваша светлость! Никто не будет служить вам так честно, как я.
В этот момент в дверь легонько постучали, и Элизабет пошла открывать. Увидев перед собой служанку, она преградила ей дорогу. Элизабет взяла у нее из рук поднос с едой и строго оглядела девушку с головы до ног.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась Элизабет.
Служанка недовольно покосилась на нее, раздумывая, стоит ли вообще отвечать этой особе, но во взгляде ирландки было нечто такое, что заставило ее покориться.
— Полли, — ответила она.
— Ну так вот, Полли, — заявила Элизабет, — с этого момента ее светлости буду прислуживать только я!
Служанка вопросительно взглянула на герцогиню.
— И передай слугам, что теперь Элизабет О»Нил будет моей камеристкой! — властно добавила Кэссиди.
Полли робко кивнула.
— Да, ваша светлость. Я передам, ваша светлость. Кэссиди улыбнулась. Ей было приятно, что она смогла отплатить Элизабет за ее доброту. К тому же в Равенуортском замке у нее будет свой человек.
Сделав Оливеру знак, чтобы тот оставался в карете, Рейли спрыгнул на землю и поднялся на крыльцо дома, где жила Габриэлла Канде. Он занес было руку, чтобы постучать, но потом достал свой ключ и отпер дверь.
Уже в прихожей до него донеслись голоса из гостиной, и он сразу направился туда.
Задержавшись в коридоре, Рейли рассмотрел через открытую дверь гостиной собравшихся там особ.
Габриэлла сидела спиной к двери, а напротив нее в кресле расположился Хью. Кажется, оба они не заметили появления Рейли.
— Дорогой Хью, — говорила Габриэлла, — я была бы счастлива иметь в вашем лице своего покровителя, но ведь у вас, увы, нет денег, и, следовательно, это невозможно. Кроме того, по слухам, Рейли не спит со своей новоиспеченной женушкой, а стало быть, обязательно вернется ко мне.
— Есть вещи поважнее денег, Габриэлла, — уверенно сказал Хью. — Я буду оказывать вам куда больше внимания, чем Рейли, и я никогда не позволю себе оставить вас на такое длительное время!
— Мой брат совершенно прав, — вмешался Рейли. — Есть вещи гораздо важнее денег. Например, верные сердца любимой женщины и брата.
Габриэлла вскочила и, раскрыв объятия, бросилась к Рейли.
— Дорогой Рейли, я знала, что ты придешь! — воскликнула она.
Но герцог решительно отвел от себя ее руки и холодно сказал:
— Я пришел только для того, Габриэлла, чтобы сообщить тебе, что не собираюсь больше играть роль твоего покровителя. Ты вольна выбрать себе другого — будь то богатый джентльмен или мой братец, который сам скоро будет стеснен в средствах.
У Габриэллы вытянулось лицо.
— Нет, не может быть, — пробормотала она и, снова шагнув к нему, взяла его за руку. — Единственным моим желанием было угождать тебе! А если ты разозлился, что застал у меня Хью, то знай — он пришел как друг!
— Мне нет дела до того, с кем ты развлекаешься, Габриэлла. Я лишь хочу сообщить, что, как только сделаешь необходимые распоряжения, я перестану оплачивать твои счета… Кроме того, я позволил себе расплатиться по твоим счетам с мадам Эстеллой.
Она побледнела.
— Значит, ты уже знаешь. Твоя жена тебе рассказала…
Рейли окинул ее ледяным взглядом.
— Неужели ты думала, что я позволю тебе при всех оскорблять мою жену?
Глаза Габриэллы наполнились слезами.
— Я люблю тебя, Рейли! Я ужасно ревновала! — воскликнула она, цепляясь за его плащ. — Как ты не понимаешь? Твоя жена так молода и самоуверенна, что я хотела всего лишь…
Его тяжелый взгляд заставил ее умолкнуть. Он с отвращением отбросил от себя ее руки и повернулся к Хью.
— Дарю ее тебе, — сказал Рейли брату, — но имей в виду, что это очень дорогая игрушка!
Затем герцог направился к двери. Габриэлла хотела бежать за ним и умолять, чтобы он вернулся к ней, но гордость остановила ее, и она бессильно рухнула в кресло. Она прекрасно понимала, что если попытается удержать Рейли, то вызовет у него только новый приступ ненависти.
Габриэлла сдерживала слезы, пока Рейли не скрылся за дверью. Хью поспешил следом за братом. Габриэлла дала волю слезам и зарыдала, чувствуя, что ее сердце разрывается от горя.
Хью догнал Рейли прежде, чем тот успел сесть в карету.
— Итак, братец, где бы ты ни появился, ты повсюду разбиваешь сердца! — воскликнул Хью.
Рейли нахмурился.
— Это наблюдение больше подходит тебе самому, чем мне, — заметил он.
Хью захихикал
— Женившись на этой девушке Марагон, ты оставил меня далеко позади! Что это тебе пришла охота снова спасать честь семьи? — продолжал он, и его взгляд потемнел. — Видит Бог, нелегкую ты взял на себя обязанность искупать мои грехи.
— Никакие грехи я больше искупать не намерен, — проговорил Рейли, начиная терять терпение. — К тому же у меня нет никакого желания стоять посреди улицы и обсуждать дела семейной чести. Если хочешь, садись со мной в карету, а нет — отправляйся к своей даме сердца!
Пожав плечами, Хью сел в карету, а Оливер взобрался на козлы.
— Бедняжка Габриэлла, — сказал Хью. — Ей было бы куда легче, если бы она влюбилась не в тебя, а в меня. Все твое несчастье, Рейли, в том, что у тебя нет сердца!
Рейли забрался в карету и сел напротив брата.
— Пожалуй, ты единственный, братец, кто может поучить меня, как нужно обращаться с женщинами! — сухо заметил он. — Если мне не изменяет память, женщины, которые имели глупость закрутить с тобой роман, либо теряли мужей на дуэли, либо умирали в родах, производя на свет твоего ребенка!
— Я не хочу вспоминать об Абигейл, — обиженно отозвался Хью. — Я любил ее, как мог. Очень жаль, что она умерла…
— А ты думал о ее дочери?
— Честно говоря, не думал.
— Хью, жизнь — это не игра, а ты уже не мальчик. Когда тебе наскучивает одна игрушка, ты хватаешься за другую, не задумываясь о том, что крушишь на своем пути чьи-то судьбы.
— А как же бедняжка Габриэлла? — напомнил Хью. — Ты разбил ее сердце, Рейли. Она безутешна.
— Габриэлла вступила со мной в связь, прекрасно зная, что я могу ей дать. Она сама перешла границы допустимого. Не сомневаюсь, что еще до захода солнца она подыщет мне достойную замену. Конечно, это будешь не ты, Хью. Не строй иллюзий на этот счет, братец. У Габриэллы хорошая хватка. Она всегда будет иметь в любовниках мужчин, которые могут задаривать ее дорогими безделушками… А того, что я даю тебе на жизнь, едва ли хватит ей на чулки!
Напоминание, что он живет, пользуясь добротой Рейли, не доставило Хью особой радости. Он решил в отместку уколоть брата.
— О твоей новой жене, Рейли, рассказывают странные вещи, — сказал он. — Говорят, ты с ней не спишь. Пренебрегать своими супружескими обязанностями — это так не похоже на тебя, Рейли!
Взгляд Рейли угрожающе блеснул в полумраке кареты.
— Скажи, где тебя высадить, — сказал Рейли. — Я распоряжусь, чтобы кучер подвез тебя. Мне некогда, я еще собираюсь заглянуть в клуб.
— Ах, я ненароком задел твое больное место, — усмехнулся Хью. — Скажи, ты женился по любви или из желания поддержать честь семьи? Что собой представляет сестра Абигейл? Сама Абигейл была настоящей красавицей, но всегда утверждала, что гордость семьи — это ее сестра.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой мою жену, но я хотел бы поговорить о твоей дочери, — холодно прервал брата Рейли. — Сомневаюсь, что тебя это интересует, но Кэссиди заботится о ней. К тому же я положил на ее имя определенную сумму, и ее будущее будет обеспечено.
Хью откинулся на сиденье, и в его глазах засветился интерес.
— И сколько же ты положил на счет моей дочери?
— Тебя это не должно волновать. Хью чуть подался вперед.
— Ошибаешься, я не такой уж и плохой человек, — сказал он. — Особенно если дело касается Абигейл. Я никогда не говорил о своей любви к ней, потому что мать запрещала… Видишь ли, я даже был на ней женат. Пока ты кипятился и требовал, чтобы я женился на Абигейл, она уже была моей женой!
Рейли едва не задохнулся от ярости.
— И ты сейчас осмеливаешься говорить об этом?! — воскликнул он. — Мы оба прекрасно знаем, что тебе нет дела до малышки, как в свое время ты бросил ее мать! Тебе не удастся обвести меня вокруг пальца и убедить, что ты действительно был женат на Абигейл Марагов!
— Но это правда, — развел руками Хью. — Признаю, на меня тогда нашло затмение. Видишь ли, если бы мы не оформили все законным порядком, она бы ни за что не согласилась быть моей. В тот момент я готов был пожертвовать ради нее всем… Нет ничего проще, чем доказать факт нашей женитьбы. На этот счет имеется официальная запись.
Рейли стукнул кулаком по стенке, и возница резко остановил карету.
— Убирайся, Хью! — потребовал Рейли. — И не попадайся мне на глаза, пока не поумнеешь!
Хью со смехом выбрался из кареты.
— Ты хочешь сказать, что больше не будешь платить по моим счетам? — поинтересовался он.
Рейли пристально взглянул на брата.
— Я буду продолжать присматривать за тобой до тех пор, пока ты не займешься каким-нибудь делом и не сможешь сам содержать себя.
— Ты хочешь, чтобы я работал? — изумился Хью. — Я никогда не стану этого делать, Рейли. Да и мать этого не допустит.
Рейли сделал знак кучеру, чтобы тот трогал. Утро было испорчено. Возможно, Хью был не так уж далек от истины, утверждая, что у Рейли нет сердца. По крайней мере, он действительно нисколько не жалел о том, что порвал с Габриэллой.
Рейли опустил веки и вспомнил зеленые глаза жены. Она была так не похожа на всех женщин, которых он знал прежде. Это была гордая, независимая душа. Он почувствовал это уже с момента первой встречи. Сегодня утром она уедет в провинцию… Следует ли ему отправиться вместе с ней или выехать немного позже?
Ему было прекрасно известно, как нужно обходиться с любовницами, но — Боже правый! — он совершенно не знал, как обходиться с собственной женой! После минувшей ночи Рейли понимал, что Кэссиди не бросится к нему в объятия, даже если он преподнесет ей дорогие побрякушки.
Кэссиди выглянула в окошко кареты, и на нее повеяло свежим ветром родных полей. Как разительно отличалось это путешествие от первого посещения Кэссиди Равенуортского замка! В тот раз она была так подавлена горем, что даже не заметила красоты окружающих мест. К тому же тогда она тряслась в обыкновенном дилижансе, погруженная в горе после смерти сестры и томимая страхом перед будущим… Теперь в пути ее сопровождали четыре форейтона, кучер и слуга, которые прилагали все усилия, чтобы в дороге у Кэссиди были все удобства.
Когда они подъезжали к деревне, кучер немного придержал лошадей. К удивлению Кэссиди, жители высыпали на улицы, чтобы поприветствовать ее.
— Добро пожаловать, ваша светлость! — кричали они. — Милости просим домой, ваша светлость!
Кэссиди взглянула на Элизабет с недоумением.
— Откуда они узнали, что я собираюсь проезжать через их деревню? — пробормотала она.
— Уверена, их заранее оповестили об этом, — сказала Элизабет. — Кажется, они и правда вам рады!
— Но ведь они даже не знают меня!
— Ну и что из того, — резонно заметила камеристка. — Зато они знают герцога. Его светлость, судя по всему, очень добр к этим людям. Иначе бы они так не радовались приезду герцогини!
Кэссиди лишь покачала головой.
— Мне кажется, я возвращаюсь домой после долгого путешествия… — пробормотала она.
На самой вершине горы величественно красовался старинный замок. Если в деревне Кэссиди действительно чувствовала себя, как дома, то, подъезжая к замку, ей показалось, что она вновь стала пленницей. Кэссиди молилась о том, чтобы поскорее выполнить свою часть их договора и после рождения наследника уехать из замка. Ей в голову пришла мысль, что муж уже находится в замке, и ее сердце взволнованно забилось. Кэссиди взглянула на главную башню и увидела, что на шпиле нет флага. В ту же секунду ею овладела тяжелая тоска. Она поняла, что Рейли нет в замке.
Элизабет опекала свою хозяйку, как самоотверженная мать опекает дитя. Она заметила в глазах госпожи печаль, но не могла понять, в чем ее причина. Возможно, этот брак не из счастливых. Взглянув на замок, Элизабет почувствовала настроение Кэссиди.
— Дорога из Ньюгейта сюда была длинной, ваша светлость, — заметила она. — Но вы проехали по ней очень быстро.
— Ты права, Элизабет. Дорога была очень длинной…
— Вы только посмотрите, как около кареты вьются пташки, ваша светлость! — вдруг воскликнула Элизабет. — Это хорошая примета!
Кэссиди улыбнулась, но замок казался ей мрачным и темным. Что ожидает ее за этими неприступными стенами?
Глава 27
Карета затряслась по дороге, которая взбиралась в гору. Вокруг раскинулись пшеничные поля и луга, покрытые сочной травой. Вдруг лошади зацокали подковами по мощеной дороге, ведущей прямо к воротам замка герцога. Карета остановилась перед массивными каменными ступенями. Слуга спрыгнул с запяток и распахнул перед Кэссиди дверцу.
Кэссиди взглянула на замок и увидела, что на лестнице у входа выстроилась вся челядь. Она узнала экономку и тепло ее поприветствовала:
— Рада вас видеть, миссис Фитцвильямс!
— Мы все в восторге, что вы приехали, ваша светлость! — откликнулась та, улыбаясь новой герцогине. — Надеюсь, вы вполне поправились?
— Спасибо, миссис Фитцвильямс, — кивнула Кэссиди. — Я поправилась благодаря вашим неусыпным заботам. — Тут она обернулась к Элизабет, которая держалась чуть поодаль. — А это — моя камеристка Элизабет О’Нил. Мы выехали из Лондона в такой спешке, что она не успела обзавестись форменным платьем. Надеюсь, вы поможете ей обзавестись всем необходимым.
Кэссиди взглянула на замок и увидела, что на лестнице у входа выстроилась вся челядь. Она узнала экономку и тепло ее поприветствовала:
— Рада вас видеть, миссис Фитцвильямс!
— Мы все в восторге, что вы приехали, ваша светлость! — откликнулась та, улыбаясь новой герцогине. — Надеюсь, вы вполне поправились?
— Спасибо, миссис Фитцвильямс, — кивнула Кэссиди. — Я поправилась благодаря вашим неусыпным заботам. — Тут она обернулась к Элизабет, которая держалась чуть поодаль. — А это — моя камеристка Элизабет О’Нил. Мы выехали из Лондона в такой спешке, что она не успела обзавестись форменным платьем. Надеюсь, вы поможете ей обзавестись всем необходимым.