Страница:
— Прошу вас, подождите в гостиной, леди. Я доложу его светлости о вашем приходе.
Леди Мэри вошла вслед за дворецким в гостиную. Возможно, письмо, которое она получила, было совершеннейшим вздором. И тем не менее нужно было это проверить. Письмо пришло вчера, когда леди Мэри уже отчаялась найти Кэссиди живой.
Если, конечно, кто-то не задумал сыграть с ней злую шутку, герцог мог помочь приподнять завесу тайны, которой было окутано загадочное и неожиданное исчезновение ее любимой племянницы.
Мужчина, вошедший в комнату, был гораздо моложе, чем представляла себе леди Мэри. Когда он приблизился к ней, в его взгляде читалось удивление, но его манеры были безупречны.
— Леди Мэри, я не имел счастья быть с вами знакомым, однако я очень хорошо знаю вашего мужа Джорджа.
— Джордж сказал мне, что вы служили под началом герцога Веллингтона. Он рассказал мне также о вашем героизме под Ватерлоо и заметил, что парламент высоко оценил ваши подвиги. Мне казалось, что вы должны быть гораздо старше.
— Вы очень добры, леди Мэри, — ответил Рейли, предлагая даме сесть. Когда она села, он устроился в кресле напротив. — Амброуз сообщил мне, что вы приехали по какому-то важному делу.
— Да, — проговорила она, с сомнением покачав головой. — У меня несчастье, и я надеюсь, что вы мне можете помочь. — Она протянула ему письмо. — Может быть, это объяснит вам причину моего появления в вашем замке. Хотя, по правде сказать, сама я ничего не понимаю…
Рейли торопливо пробежал письмо глазами.
«Дорогая мадам!
Если Вы хотите узнать о судьбе вашей племянницы, то Вам надо начать поиски с Равенуортского замка».
Рейли вернул ей письмо.
— Не знаю, как помочь вам. Я ведь даже незнаком с вашей племянницей и уверен, что здесь ее нет. Леди Мэри побледнела.
— Я удивилась этой записке не меньше вашего, — проговорила она. — Вы должны понять, что я очень беспокоюсь о Кэссиди и готова ухватиться за любую ниточку, если она может меня привести к ней!
Рейли увидел, что ее глаза наполнились слезами.
— Вы должны простить меня, — смущенно проговорила леди Мэри, — но Кэссиди мне очень дорога. Она так страдала с тех пор, как умерли ее родители и сестра! Когда она исчезла, мы с мужем искали ее повсюду, но она как сквозь землю провалилась. Ее брат Генри уверен, что ее уже нет в живых. — Она утерла слезы платком. — Вы не представляете себе, как я переживаю. Сначала я потеряла свою старшую племянницу, а теперь Кэссиди! Понимаете, они обе — дочери моей покойной сестры, и я поклялась, что сделаю все, чтобы они были счастливы… Как видите, я не сдержала своего обещания.
Рейли было искренне жаль эту женщину. Он неловко поднялся и налил ей из графина немного шерри.
— Выпейте это, леди Мэри, а потом объясните, как я могу вам помочь, — предложил он.
Она сделала глоток и отодвинула рюмку.
— Пожалуйста, не сердитесь, ваша светлость. Я никогда не позволяю себе так распускаться с незнакомыми людьми. Это потому, что я потрясена случившимся, и мои нервы больше не выдерживают. Кэссиди, такая живая, такая добрая и красивая девушка! Не могу поверить, что ее больше нет!
— Может быть, стоит начать с самого начала? Когда вы в последний раз видели племянницу? — спросил Рейли. — И как ее полное имя?
— Ее зовут Кэссиди Марагон. Она исчезла около месяца тому назад.
Рейли умел прекрасно владеть собой и не один мускул не дрогнул на его лице, когда он услышал это имя.
— Марагон, — повторил он. — При каких обстоятельствах она исчезла?
Леди Мэри задумалась, можно ли во всем довериться герцогу.
— Понимаете, Абигейл умерла сразу после родов, — начала она. — Кэссиди была с ней до самого конца. Вы не представляете, как я кляну себя за то, что не осталась вместе с ней, пока родится ребенок. Но я думала, что роды пройдут без осложнений…
— Как я понял, — перебил гостью Рейли, пытаясь все сразу поставить на свои места, — Абигейл — это сестра Кэссиди?
Леди Мэри грустно покачала головой.
— Ну да, ваша светлость, она была старшей из сестер… Абигейл… умерла. А Кэссиди исчезла…
— А не могло вашей племяннице прийти в голову просто сбежать от вас?
— Уверена, что нет. А может быть, вы подумали, что все наше семейство сошло с ума?
— Вовсе нет, — спокойно сказал Рейли. — Я уверен, что видел вашу племянницу, леди Мэри. Правда, во время нашей встречи я думал, что она Абигейл Марагон. — Он пристально взглянул на собеседницу. — Она приходила сюда, чтобы увидеться со мной. Вам об этом известно?
Леди Мэри удивленно подняла брови.
— Нет! — воскликнула она. — Не представляю себе, зачем Кэссиди это понадобилось? Ведь вы с ней раньше не были знакомы, так?
— Я никогда не встречался с вашей племянницей, пока она не приехала ко мне с младенцем на руках, — Рейли снова взглянул на леди Мэри, чтобы проследить за ее реакцией. — Она оставила девочку мне на попечение, а сама поспешно покинула замок.
Леди Мэри с облегчением покачала головой.
— Слава Богу! Я так беспокоилась о ребенке! Теперь я знаю, что, по крайней мере, девочка в безопасности… — Она вопросительно посмотрела на Рейли. — С ней все в порядке, да?
— Могу вас заверить, что дитя в полном порядке. Девочка находится наверху в детской.
— Но почему Кэссиди оставила вам ребенка? — проговорила леди Мэри, закрыв лицо руками. — Что это значит? Она принесла его вам… Значит, вы… Нет, это какой-то вздор! Я даже не могу этого предположить…
— Могу заверить вас, леди Мэри, что отец ребенка не я, — твердо глядя ей в глаза, сказал Рейли.
Она внимательно посмотрела на этого красивого герцога. Можно себе представить, как влюбляются в него женщины. Однако он, конечно, не сбежавший муж Абигейл. Когда Абигейл забеременела, его вообще не было в стране.
— Просто не знаю, что и подумать, — вздохнула она. — Моя племянница объяснила, почему принесла ребенка именно вам?
— Она настаивала, что я отец девочки. Так, по крайней мере, мне в тот момент показалось. Не хочу вас огорчать, леди Мэри, но она явно была не в себе.
— Очень может быть, — согласилась леди Мэри. — Она так любила сестру, а Абигейл умерла у нее на руках, — она поднялась с кресла. — Я не хочу вас больше беспокоить. Извините за вторжение. Поскольку девочка по недоразумению попала в ваш дом, то я заберу ее с собой. Вы вовсе не обязаны терпеть все эти неудобства…
— Хочу я того или нет, но это дело меня касается. Скажите, леди Мэри, вам известно, кто отец ребенка Абигейл Марагон?
— Н-нет… А вам?
— Полагаю, что да.
— Тогда немедленно говорите! Может быть, это как-то поможет отыскать Кэссиди.
— Нет, — покачал головой Рейли, — он вам в этом не сможет помочь. И я пока не открою вам его имени. Но обещаю, что вы можете рассчитывать на мою помощь.
Леди Мэри почему-то сразу поверила ему.
— Полагаю, будет лучше, если младенец пока останется здесь, он слишком мал для частых путешествий, — продолжал герцог. — Если вы хотите, распоряжусь, чтобы кормилица провела вас в детскую, чтобы вы убедились, что с девочкой все в порядке.
— У девочки все есть? Может, я могу чем-нибудь помочь?
— Она находится под самым бдительным присмотром, — с улыбкой ответил Рейли. — Я даже освободил домоправительницу миссис Фитцвильямс от прочих обязанностей, чтобы она все время посвящала девочке.
Он позвал миссис Фитцвильямс и попросил ее проводить леди Мэри в детскую. Леди Мэри направилась за домоправительницей, которая взахлеб принялась рассказывать о смышленой малышке.
Рейли дал себе слово, что во что бы то ни стало разгадает тайну исчезновения зеленоглазой девушки по имени Кэссиди Марагон.
Глава 13
Глава 14
Леди Мэри вошла вслед за дворецким в гостиную. Возможно, письмо, которое она получила, было совершеннейшим вздором. И тем не менее нужно было это проверить. Письмо пришло вчера, когда леди Мэри уже отчаялась найти Кэссиди живой.
Если, конечно, кто-то не задумал сыграть с ней злую шутку, герцог мог помочь приподнять завесу тайны, которой было окутано загадочное и неожиданное исчезновение ее любимой племянницы.
Мужчина, вошедший в комнату, был гораздо моложе, чем представляла себе леди Мэри. Когда он приблизился к ней, в его взгляде читалось удивление, но его манеры были безупречны.
— Леди Мэри, я не имел счастья быть с вами знакомым, однако я очень хорошо знаю вашего мужа Джорджа.
— Джордж сказал мне, что вы служили под началом герцога Веллингтона. Он рассказал мне также о вашем героизме под Ватерлоо и заметил, что парламент высоко оценил ваши подвиги. Мне казалось, что вы должны быть гораздо старше.
— Вы очень добры, леди Мэри, — ответил Рейли, предлагая даме сесть. Когда она села, он устроился в кресле напротив. — Амброуз сообщил мне, что вы приехали по какому-то важному делу.
— Да, — проговорила она, с сомнением покачав головой. — У меня несчастье, и я надеюсь, что вы мне можете помочь. — Она протянула ему письмо. — Может быть, это объяснит вам причину моего появления в вашем замке. Хотя, по правде сказать, сама я ничего не понимаю…
Рейли торопливо пробежал письмо глазами.
«Дорогая мадам!
Если Вы хотите узнать о судьбе вашей племянницы, то Вам надо начать поиски с Равенуортского замка».
Рейли вернул ей письмо.
— Не знаю, как помочь вам. Я ведь даже незнаком с вашей племянницей и уверен, что здесь ее нет. Леди Мэри побледнела.
— Я удивилась этой записке не меньше вашего, — проговорила она. — Вы должны понять, что я очень беспокоюсь о Кэссиди и готова ухватиться за любую ниточку, если она может меня привести к ней!
Рейли увидел, что ее глаза наполнились слезами.
— Вы должны простить меня, — смущенно проговорила леди Мэри, — но Кэссиди мне очень дорога. Она так страдала с тех пор, как умерли ее родители и сестра! Когда она исчезла, мы с мужем искали ее повсюду, но она как сквозь землю провалилась. Ее брат Генри уверен, что ее уже нет в живых. — Она утерла слезы платком. — Вы не представляете себе, как я переживаю. Сначала я потеряла свою старшую племянницу, а теперь Кэссиди! Понимаете, они обе — дочери моей покойной сестры, и я поклялась, что сделаю все, чтобы они были счастливы… Как видите, я не сдержала своего обещания.
Рейли было искренне жаль эту женщину. Он неловко поднялся и налил ей из графина немного шерри.
— Выпейте это, леди Мэри, а потом объясните, как я могу вам помочь, — предложил он.
Она сделала глоток и отодвинула рюмку.
— Пожалуйста, не сердитесь, ваша светлость. Я никогда не позволяю себе так распускаться с незнакомыми людьми. Это потому, что я потрясена случившимся, и мои нервы больше не выдерживают. Кэссиди, такая живая, такая добрая и красивая девушка! Не могу поверить, что ее больше нет!
— Может быть, стоит начать с самого начала? Когда вы в последний раз видели племянницу? — спросил Рейли. — И как ее полное имя?
— Ее зовут Кэссиди Марагон. Она исчезла около месяца тому назад.
Рейли умел прекрасно владеть собой и не один мускул не дрогнул на его лице, когда он услышал это имя.
— Марагон, — повторил он. — При каких обстоятельствах она исчезла?
Леди Мэри задумалась, можно ли во всем довериться герцогу.
— Понимаете, Абигейл умерла сразу после родов, — начала она. — Кэссиди была с ней до самого конца. Вы не представляете, как я кляну себя за то, что не осталась вместе с ней, пока родится ребенок. Но я думала, что роды пройдут без осложнений…
— Как я понял, — перебил гостью Рейли, пытаясь все сразу поставить на свои места, — Абигейл — это сестра Кэссиди?
Леди Мэри грустно покачала головой.
— Ну да, ваша светлость, она была старшей из сестер… Абигейл… умерла. А Кэссиди исчезла…
— А не могло вашей племяннице прийти в голову просто сбежать от вас?
— Уверена, что нет. А может быть, вы подумали, что все наше семейство сошло с ума?
— Вовсе нет, — спокойно сказал Рейли. — Я уверен, что видел вашу племянницу, леди Мэри. Правда, во время нашей встречи я думал, что она Абигейл Марагон. — Он пристально взглянул на собеседницу. — Она приходила сюда, чтобы увидеться со мной. Вам об этом известно?
Леди Мэри удивленно подняла брови.
— Нет! — воскликнула она. — Не представляю себе, зачем Кэссиди это понадобилось? Ведь вы с ней раньше не были знакомы, так?
— Я никогда не встречался с вашей племянницей, пока она не приехала ко мне с младенцем на руках, — Рейли снова взглянул на леди Мэри, чтобы проследить за ее реакцией. — Она оставила девочку мне на попечение, а сама поспешно покинула замок.
Леди Мэри с облегчением покачала головой.
— Слава Богу! Я так беспокоилась о ребенке! Теперь я знаю, что, по крайней мере, девочка в безопасности… — Она вопросительно посмотрела на Рейли. — С ней все в порядке, да?
— Могу вас заверить, что дитя в полном порядке. Девочка находится наверху в детской.
— Но почему Кэссиди оставила вам ребенка? — проговорила леди Мэри, закрыв лицо руками. — Что это значит? Она принесла его вам… Значит, вы… Нет, это какой-то вздор! Я даже не могу этого предположить…
— Могу заверить вас, леди Мэри, что отец ребенка не я, — твердо глядя ей в глаза, сказал Рейли.
Она внимательно посмотрела на этого красивого герцога. Можно себе представить, как влюбляются в него женщины. Однако он, конечно, не сбежавший муж Абигейл. Когда Абигейл забеременела, его вообще не было в стране.
— Просто не знаю, что и подумать, — вздохнула она. — Моя племянница объяснила, почему принесла ребенка именно вам?
— Она настаивала, что я отец девочки. Так, по крайней мере, мне в тот момент показалось. Не хочу вас огорчать, леди Мэри, но она явно была не в себе.
— Очень может быть, — согласилась леди Мэри. — Она так любила сестру, а Абигейл умерла у нее на руках, — она поднялась с кресла. — Я не хочу вас больше беспокоить. Извините за вторжение. Поскольку девочка по недоразумению попала в ваш дом, то я заберу ее с собой. Вы вовсе не обязаны терпеть все эти неудобства…
— Хочу я того или нет, но это дело меня касается. Скажите, леди Мэри, вам известно, кто отец ребенка Абигейл Марагон?
— Н-нет… А вам?
— Полагаю, что да.
— Тогда немедленно говорите! Может быть, это как-то поможет отыскать Кэссиди.
— Нет, — покачал головой Рейли, — он вам в этом не сможет помочь. И я пока не открою вам его имени. Но обещаю, что вы можете рассчитывать на мою помощь.
Леди Мэри почему-то сразу поверила ему.
— Полагаю, будет лучше, если младенец пока останется здесь, он слишком мал для частых путешествий, — продолжал герцог. — Если вы хотите, распоряжусь, чтобы кормилица провела вас в детскую, чтобы вы убедились, что с девочкой все в порядке.
— У девочки все есть? Может, я могу чем-нибудь помочь?
— Она находится под самым бдительным присмотром, — с улыбкой ответил Рейли. — Я даже освободил домоправительницу миссис Фитцвильямс от прочих обязанностей, чтобы она все время посвящала девочке.
Он позвал миссис Фитцвильямс и попросил ее проводить леди Мэри в детскую. Леди Мэри направилась за домоправительницей, которая взахлеб принялась рассказывать о смышленой малышке.
Рейли дал себе слово, что во что бы то ни стало разгадает тайну исчезновения зеленоглазой девушки по имени Кэссиди Марагон.
Глава 13
Словно зверек, посаженный в клетку, Кэссиди обследовала свою темницу, насколько это позволяла цепь. Больше она не дрожала от страха, слыша шаги снаружи. Тюремщик, бросивший ее в эту камеру, по всей вероятности, никогда не вернется.
Утомившись, Кэссиди прислонилась к стене. Она очень ослабела. Если в ближайшее время не подоспеет помощь, она скоро умрет.
Дважды в день какой-то неизвестный человек, лица которого она не видела, подавал ей через окошко в железной двери воду и пищу. Если, конечно, можно было назвать пищей ту жидкую баланду, которая плескалась в грязной миске. Несмотря на голод, Кэссиди не могла это есть. Она лишь выпивала воду, утоляя жажду.
Кэссиди лежала на соломенном матрасе, не обращая внимания на кишащих в нем насекомых. Ее начало лихорадить. Она то тряслась от холода, то изнывала от жара.
К ночи лихорадка усилилась. У Кэссиди начался бред. Ей казалось, что она видит насмешливые глаза герцога, который находится в камере и чему-то поучает ее. Она кричала от отчаяния, когда вдруг перед ней возникало мертвенно-бледное лицо умершей сестры. Абигейл просила ее позаботиться о ребенке.
Кэссиди хватала ртом воздух. Снова перед ней проплыло лицо герцога, но на этот раз он не улыбался. Его пристальный взгляд словно обещал ей неземное блаженство. Его рука коснулась ее плеча, скользнула вдоль шеи, и она задрожала от этого нежного прикосновения.
— Вы не обманете меня, как обманули мою сестру! — воскликнула она. — Я вам этого не позволю!
Собрав последние силы, Кэссиди попыталась освободиться от ужасного видения. Через мгновение бред прекратился, и она снова увидела себя в камере с голыми каменными стенами. Это он заточил ее сюда и лишил надежды на спасение! Наверное, она умрет здесь, а когда ему сообщат об этом, он лишь рассмеется.
Кэссиди упрямо пыталась побороть бред. Если она хочет выжить, то сама должна о себе позаботиться. Больше рассчитывать не на кого.
Она приподнялась на грязном матрасе и дотянулась до кувшина с водой. Жадными глотками она пила воду, но не могла утолить жажду. Похоже, ей было суждено погибнуть в горячке.
Рейли с улыбкой смотрел на младенца, размахивающего ручонками на коленях экономки.
— Девочка здорова, Фритци? — спросил он. Карие глаза женщины засветились теплом.
— О да, ваша светлость! — сказала она. — Малышка просто прелесть. Ее нельзя не любить. Бедная сиротка! У нее нет даже имени, и мы так и называем ее — наша прелесть.
Рейли осторожно коснулся маленькой ручки, и девочка тут же цепко ухватила его за палец. Он снова улыбнулся.
— Я никогда не думал о детях, Фритци, — признался он. — Но этот ребенок действительно очарователен.
— Еще бы! — согласилась миссис Фитцвильямс. В дверях появился Амброуз и вежливо покашлял.
— Прошу прощения, ваша светлость, но какой-то субъект хочет вас видеть. Он отказался назвать свое имя, но настаивает на встрече.
Рейли осторожно высвободил палец и повернулся к дворецкому.
— Когда это наконец кончится, Амброуз? Столько людей являются сюда поговорить со мной, но почему-то отказываются называть себя.
— Увы, ваша светлость, — развел руками невозмутимый дворецкий.
— Уверен, что этот субъект даже не сообщил о причине своего прихода, — усмехнулся Рейли. — Надеюсь, он не принес с собой еще одного ребенка?
Амброуз старался побороть смущение.
— Нет, ваша светлость, — поспешно заверил он. — Он только сказал, что хочет поговорить с вами об одной молодой леди.
Рейли насторожился.
— Он не назвал ее имени?
— Нет, ваша светлость. Я решил, что вы не пожелаете с ним говорить, и усадил его в большой прихожей.
Рейли отодвинул с дороги изумленного Амброуза и поспешно сбежал вниз.
Джек Бейль разглядывал шелковые гобелены на стенах. Никогда в жизни ему не приходилось видеть подобного великолепия. Он не обратил внимания ни на потертый ковер, ни на запущенность помещения. Он лишь видел, что попал в очень богатый дом, и надеялся, что и ему отсюда кое-что перепадет.
Услышав быстрые шаги, Джек обернулся и взглянул на вошедшего мужчину. Несмотря на то, что дворецкий предупредил, что герцог вряд ли его примет, судя по всему, к нему вышел не кто иной, как его честь, герцог Равенуорт, собственной персоной.
— Пойдемте со мной, — сказал Рейли и жестом пригласил следовать за ним в библиотеку.
Плотно прикрыв за собой дверь, Рейли пристально взглянул на незнакомца.
— Вы не назвали дворецкому своего имени, — сказал он.
— Хватит и того, что я знаком с вашей матерью.
— Моя мать давно умерла.
— Я имел в виду вашу мачеху, эту вдовушку-герцогиню…
— Никакая она не герцогиня. Джек прищурился.
— Я не знаю, какую игру вы затеяли с вашей мачехой, но она наняла меня для одного дела, я его выполнил и хочу, чтобы мне заплатили. Насколько мне известно, еще кое-кто, кроме Винтеров, интересуется нашей маленькой пленницей. И я знаю, кто именно.
Рейли сделалось не по себе, когда до него дошел смысл сказанного. Лавиния наняла этого человека, чтобы упрятать мисс Марагон в подземелье Ньюгейта. Рейли, конечно, догадывался, что мачеха способна на подлость, но никак не ожидал от нее подобной жестокости.
Он решил сделать вид, что ему известны планы Лавинии. Так он рассчитывал побольше выведать у незнакомца.
— Так вы поместили мисс Марагон в Ньюгейт?
— Вообще-то ваша мачеха снабдила нас другими инструкциями, ваша светлость. Я не стал убивать девчонку, как было приказано, но упрятал ее туда, где ее никто не найдет, а это одно и то же. Я хочу получить то, что мне причитается, и больше вы обо мне не услышите.
Рейли едва сдерживал ярость. Этого человека следовало бы немедленно сдать в полицию, однако в этом случае отыскать Кэссиди Марагон не представлялось возможным. Поэтому Рейли ничем не выдал своего гнева и заговорил как ни в чем не бывало:
— А вы хорошо знакомы с моей мачехой?
Джек кивнул.
— У нас с ней договор, — сказал он. — Когда ей нужно кого-нибудь убрать, я всегда к ее услугам.
— Так она нанимала вас и раньше? — мгновенно спросил Рейли.
Джек подозрительно нахмурился.
— Я этого не говорил.
— Итак, моя мачеха пожелала, чтобы мисс Марагон умерла, и вы взялись это устроить?
— Только не за те деньги, которые посулила ваша мачеха, — усмехнулся Джек. — Если вы хотите, чтобы мы убрали девчонку, это будет стоить немного дороже, — он задумчиво потер подбородок. — Честно говоря, я тоже думаю, что ей лучше умереть, чем находиться в этом аду, — признался он.
Испугавшись, что не совладает с собой и бросится на незнакомца, Рейли убрал руки за спину.
— Итак, вместо того, чтобы… убить мисс Марагон, вы упрятали ее в Ньюгейт. Но в этом случае вы должны были воспользоваться чьей-то помощью.
— Если вы нанимаете Джека Бейля, он обо всем позаботится! — вырвалось у Джека. — Но я не уверен, что она все еще там. Понимаете, тюремщик, который должен был ее охранять, собирался продать ее в бордель. Не думаю, что он успел это сделать, поскольку на следующее утро его нашли мертвым. С ножом в сердце.
Рейли хотелось вышибить из негодяя дух, однако нужно было сохранять спокойствие, чтобы узнать побольше.
— Если бы я захотел взглянуть на нее, я бы мог попасть в Ньюгейт?
— Если вы хотите быть уверены, что она не встанет у вас на пути, то можете быть на этот счет совершенно спокойны. Она неженка и долго там не протянет. Может быть, ее уже нет в живых.
— Это вы послали записку тетушке мисс Марагон, леди Мэри?
Джек отвел взгляд.
— Понимаете, — пробормотал он, — я ужасно разозлился на вашу мать, то есть на вашу мачеху за то, что она отказывается платить. Конечно, отправлять письмо не стоило, мне нужно было явиться прямо к вам… Но этой леди неизвестно, где находится ее племянница. Насчет этого можете быть спокойны, — Джек искоса взглянул на Рейли и добавил: — В том случае, конечно, если потрудитесь немного раскошелиться!
— И сколько же моя… мачеха обещала вам?
— Сто фунтов. Когда мой брат встретился с ней, она заявила, что сейчас у нее нет денег. Сами понимаете, как мы разозлились…
Рейли с отвращением посмотрел на Джека.
— А как вы догадались, что эта женщина моя мачеха, ведь она не назвала вам своего имени?
— Джек не такой простофиля, как может кое-кому показаться! Даже если она не назвалась, у меня есть средства узнать, кто она такая. И я рад, что выследил ее. Благодаря этому я смог прийти к вам за деньгами.
— Я тоже рад, что вы пришли ко мне, — сказал Рейли и, отперев ящик, выложил на стол несколько золотых монет.
Потом он протянул деньги Джеку.
— Я заплачу вам еще пятьдесят фунтов сверху, — сказал Рейли, — если вы, когда моя мачеха снова обратится к вам с подобным поручением, немедленно сообщите мне об этом.
Джек расплылся в улыбке.
— Само собой, ваша светлость! — заверил он. — Иметь дело с таким порядочным джентльменом, как вы, одно удовольствие.
Рейли открыл дверь и шепнул Амброузу:
— Проводите этого господина, а затем возвращайтесь сюда. Мне потребуется ваша помощь. Нужно немедленно заложить экипаж.
Утомившись, Кэссиди прислонилась к стене. Она очень ослабела. Если в ближайшее время не подоспеет помощь, она скоро умрет.
Дважды в день какой-то неизвестный человек, лица которого она не видела, подавал ей через окошко в железной двери воду и пищу. Если, конечно, можно было назвать пищей ту жидкую баланду, которая плескалась в грязной миске. Несмотря на голод, Кэссиди не могла это есть. Она лишь выпивала воду, утоляя жажду.
Кэссиди лежала на соломенном матрасе, не обращая внимания на кишащих в нем насекомых. Ее начало лихорадить. Она то тряслась от холода, то изнывала от жара.
К ночи лихорадка усилилась. У Кэссиди начался бред. Ей казалось, что она видит насмешливые глаза герцога, который находится в камере и чему-то поучает ее. Она кричала от отчаяния, когда вдруг перед ней возникало мертвенно-бледное лицо умершей сестры. Абигейл просила ее позаботиться о ребенке.
Кэссиди хватала ртом воздух. Снова перед ней проплыло лицо герцога, но на этот раз он не улыбался. Его пристальный взгляд словно обещал ей неземное блаженство. Его рука коснулась ее плеча, скользнула вдоль шеи, и она задрожала от этого нежного прикосновения.
— Вы не обманете меня, как обманули мою сестру! — воскликнула она. — Я вам этого не позволю!
Собрав последние силы, Кэссиди попыталась освободиться от ужасного видения. Через мгновение бред прекратился, и она снова увидела себя в камере с голыми каменными стенами. Это он заточил ее сюда и лишил надежды на спасение! Наверное, она умрет здесь, а когда ему сообщат об этом, он лишь рассмеется.
Кэссиди упрямо пыталась побороть бред. Если она хочет выжить, то сама должна о себе позаботиться. Больше рассчитывать не на кого.
Она приподнялась на грязном матрасе и дотянулась до кувшина с водой. Жадными глотками она пила воду, но не могла утолить жажду. Похоже, ей было суждено погибнуть в горячке.
Рейли с улыбкой смотрел на младенца, размахивающего ручонками на коленях экономки.
— Девочка здорова, Фритци? — спросил он. Карие глаза женщины засветились теплом.
— О да, ваша светлость! — сказала она. — Малышка просто прелесть. Ее нельзя не любить. Бедная сиротка! У нее нет даже имени, и мы так и называем ее — наша прелесть.
Рейли осторожно коснулся маленькой ручки, и девочка тут же цепко ухватила его за палец. Он снова улыбнулся.
— Я никогда не думал о детях, Фритци, — признался он. — Но этот ребенок действительно очарователен.
— Еще бы! — согласилась миссис Фитцвильямс. В дверях появился Амброуз и вежливо покашлял.
— Прошу прощения, ваша светлость, но какой-то субъект хочет вас видеть. Он отказался назвать свое имя, но настаивает на встрече.
Рейли осторожно высвободил палец и повернулся к дворецкому.
— Когда это наконец кончится, Амброуз? Столько людей являются сюда поговорить со мной, но почему-то отказываются называть себя.
— Увы, ваша светлость, — развел руками невозмутимый дворецкий.
— Уверен, что этот субъект даже не сообщил о причине своего прихода, — усмехнулся Рейли. — Надеюсь, он не принес с собой еще одного ребенка?
Амброуз старался побороть смущение.
— Нет, ваша светлость, — поспешно заверил он. — Он только сказал, что хочет поговорить с вами об одной молодой леди.
Рейли насторожился.
— Он не назвал ее имени?
— Нет, ваша светлость. Я решил, что вы не пожелаете с ним говорить, и усадил его в большой прихожей.
Рейли отодвинул с дороги изумленного Амброуза и поспешно сбежал вниз.
Джек Бейль разглядывал шелковые гобелены на стенах. Никогда в жизни ему не приходилось видеть подобного великолепия. Он не обратил внимания ни на потертый ковер, ни на запущенность помещения. Он лишь видел, что попал в очень богатый дом, и надеялся, что и ему отсюда кое-что перепадет.
Услышав быстрые шаги, Джек обернулся и взглянул на вошедшего мужчину. Несмотря на то, что дворецкий предупредил, что герцог вряд ли его примет, судя по всему, к нему вышел не кто иной, как его честь, герцог Равенуорт, собственной персоной.
— Пойдемте со мной, — сказал Рейли и жестом пригласил следовать за ним в библиотеку.
Плотно прикрыв за собой дверь, Рейли пристально взглянул на незнакомца.
— Вы не назвали дворецкому своего имени, — сказал он.
— Хватит и того, что я знаком с вашей матерью.
— Моя мать давно умерла.
— Я имел в виду вашу мачеху, эту вдовушку-герцогиню…
— Никакая она не герцогиня. Джек прищурился.
— Я не знаю, какую игру вы затеяли с вашей мачехой, но она наняла меня для одного дела, я его выполнил и хочу, чтобы мне заплатили. Насколько мне известно, еще кое-кто, кроме Винтеров, интересуется нашей маленькой пленницей. И я знаю, кто именно.
Рейли сделалось не по себе, когда до него дошел смысл сказанного. Лавиния наняла этого человека, чтобы упрятать мисс Марагон в подземелье Ньюгейта. Рейли, конечно, догадывался, что мачеха способна на подлость, но никак не ожидал от нее подобной жестокости.
Он решил сделать вид, что ему известны планы Лавинии. Так он рассчитывал побольше выведать у незнакомца.
— Так вы поместили мисс Марагон в Ньюгейт?
— Вообще-то ваша мачеха снабдила нас другими инструкциями, ваша светлость. Я не стал убивать девчонку, как было приказано, но упрятал ее туда, где ее никто не найдет, а это одно и то же. Я хочу получить то, что мне причитается, и больше вы обо мне не услышите.
Рейли едва сдерживал ярость. Этого человека следовало бы немедленно сдать в полицию, однако в этом случае отыскать Кэссиди Марагон не представлялось возможным. Поэтому Рейли ничем не выдал своего гнева и заговорил как ни в чем не бывало:
— А вы хорошо знакомы с моей мачехой?
Джек кивнул.
— У нас с ней договор, — сказал он. — Когда ей нужно кого-нибудь убрать, я всегда к ее услугам.
— Так она нанимала вас и раньше? — мгновенно спросил Рейли.
Джек подозрительно нахмурился.
— Я этого не говорил.
— Итак, моя мачеха пожелала, чтобы мисс Марагон умерла, и вы взялись это устроить?
— Только не за те деньги, которые посулила ваша мачеха, — усмехнулся Джек. — Если вы хотите, чтобы мы убрали девчонку, это будет стоить немного дороже, — он задумчиво потер подбородок. — Честно говоря, я тоже думаю, что ей лучше умереть, чем находиться в этом аду, — признался он.
Испугавшись, что не совладает с собой и бросится на незнакомца, Рейли убрал руки за спину.
— Итак, вместо того, чтобы… убить мисс Марагон, вы упрятали ее в Ньюгейт. Но в этом случае вы должны были воспользоваться чьей-то помощью.
— Если вы нанимаете Джека Бейля, он обо всем позаботится! — вырвалось у Джека. — Но я не уверен, что она все еще там. Понимаете, тюремщик, который должен был ее охранять, собирался продать ее в бордель. Не думаю, что он успел это сделать, поскольку на следующее утро его нашли мертвым. С ножом в сердце.
Рейли хотелось вышибить из негодяя дух, однако нужно было сохранять спокойствие, чтобы узнать побольше.
— Если бы я захотел взглянуть на нее, я бы мог попасть в Ньюгейт?
— Если вы хотите быть уверены, что она не встанет у вас на пути, то можете быть на этот счет совершенно спокойны. Она неженка и долго там не протянет. Может быть, ее уже нет в живых.
— Это вы послали записку тетушке мисс Марагон, леди Мэри?
Джек отвел взгляд.
— Понимаете, — пробормотал он, — я ужасно разозлился на вашу мать, то есть на вашу мачеху за то, что она отказывается платить. Конечно, отправлять письмо не стоило, мне нужно было явиться прямо к вам… Но этой леди неизвестно, где находится ее племянница. Насчет этого можете быть спокойны, — Джек искоса взглянул на Рейли и добавил: — В том случае, конечно, если потрудитесь немного раскошелиться!
— И сколько же моя… мачеха обещала вам?
— Сто фунтов. Когда мой брат встретился с ней, она заявила, что сейчас у нее нет денег. Сами понимаете, как мы разозлились…
Рейли с отвращением посмотрел на Джека.
— А как вы догадались, что эта женщина моя мачеха, ведь она не назвала вам своего имени?
— Джек не такой простофиля, как может кое-кому показаться! Даже если она не назвалась, у меня есть средства узнать, кто она такая. И я рад, что выследил ее. Благодаря этому я смог прийти к вам за деньгами.
— Я тоже рад, что вы пришли ко мне, — сказал Рейли и, отперев ящик, выложил на стол несколько золотых монет.
Потом он протянул деньги Джеку.
— Я заплачу вам еще пятьдесят фунтов сверху, — сказал Рейли, — если вы, когда моя мачеха снова обратится к вам с подобным поручением, немедленно сообщите мне об этом.
Джек расплылся в улыбке.
— Само собой, ваша светлость! — заверил он. — Иметь дело с таким порядочным джентльменом, как вы, одно удовольствие.
Рейли открыл дверь и шепнул Амброузу:
— Проводите этого господина, а затем возвращайтесь сюда. Мне потребуется ваша помощь. Нужно немедленно заложить экипаж.
Глава 14
Однажды, когда через окошко в железной двери передали ежедневную баланду, Кэссиди почувствовала, что у нее нет сил даже есть.
Она поднесла миску с похлебкой ко рту, но варево стекало у нее по подбородку, проливаясь на пол. Нужно было во что бы то ни стало набраться сил, и Кэссиди заставила себя съесть остатки и даже облизала миску.
Ни о каких правилах хорошего тона нечего было и вспоминать. Она превратилась в дикое животное, которое заперли в клетке. Единственным ее стремлением было выжить.
Вдруг в замке заскрежетал ключ и дверь отворилась. Кэссиди прижалась к стене, со страхом ожидая дальнейшего. Яркий свет лампы ослепил ее. Через несколько мновении глаза привыкли к свету, и она увидела двух надзирателей. Когда девушка убедилась, что нет того страшного грязного громилы, который запер ее здесь, из груди вырвался вздох облегчения.
— Интересно, за какое преступление эту девчонку законопатили в эту яму? — сказал один из мужчин. — У нее жалкий вид, правда?
Кэссиди пробежала рукой по волосам. Ее всегда называли красивой, а теперь этот мужчина назвал ее жалкой. Когда ее похитили, на ней было ее любимое зеленое платье. Теперь оно сделалось таким грязным, что трудно было даже догадаться о его первоначальном цвете.
— У нас с тобой проблемы, девушка, — продолжал мужчина. — Мы не знаем, кто ты такая и кто заточил тебя в камеру. По нашим спискам тебя вообще не существует.
Кэссиди разбирала пальцами спутанные волосы. Она была слишком смущена, чтобы отвечать, и только покачала головой.
— Если Том Брунсон и знал, кто ты такая, то унес это с собой в могилу.
Кэссиди при этих словах вновь испытала облегчение. Эти люди говорят, что Брунсон мертв? Так вот почему он не вернулся, чтобы мучить ее…
— Она совсем плоха и, если мы не заберем ее отсюда, может умереть, — заметил второй надзиратель. — До тех пор, пока мы не выясним, кто она такая, я переведу ее в женскую камеру.
Кэссиди пыталась понять, о чем говорят эти мужчины. Почему они решили, что она может умереть? Разве она больна? Она хотела подняться, но не могла удержаться на ногах.
Один из надзирателей снял с нее цепи, которые со звоном упали на каменный пол. Кэссиди потерла израненные запястья. У нее в сердце затеплилась надежда. Может быть, они освободят ее?
— Как тебя зовут, девушка? — спросил у нее надзиратель. — Советую тебе не врать!
— Кэссиди Марагон, — с трудом проговорила она, и он записал ее имя в свою книгу. — Я попала сюда по ошибке. Я не сделала ничего дурного. Пожалуйста, выпустите меня отсюда!
Надзиратели расхохотались.
— Все так говорят! Никто не признается, что сделал что-то дурное. Если бы таким, как ты, верили, то преступники разгуливали бы на улицах Лондона, а невиновные сидели в Ньюгейте.
Кэссиди поняла, что ей нечего ждать от них помощи. Они привыкли к ужасам тюрьмы, и их сердца очерствели. Они не считали ее за человека.
Один из надзирателей взял Кэссиди за руки и помог подняться. Она зашаталась и привалилась спиной к стене.
— Если хочешь выйти отсюда, то давай пошевеливайся! — заметил надзиратель. — Мы не собираемся тащить тебя на себе.
Он кивнул ей, чтобы она следовала за ним.
Цепляясь руками за стены, она вышла из камеры, боясь, что они передумают и действительно оставят ее здесь. Ни жива, ни мертва она услышала, как захлопнулась дверь ненавистного застенка.
Шатаясь, Кэссиди поплелась за надзирателями. Они прошли по мрачному сырому коридору и оказались перед лестницей, ведущей наверх. Кэссиди ухватилась за деревянные перила. Каждая ступенька давалась ей с великим трудом.
На полпути силы оставили ее, и она едва не упала с лестницы. Ее успел подхватить надзиратель и грубо прислонил к стене. В его глазах читалось раздражение. Вместо того чтобы помочь, он больно ткнул ее дубинкой под ребра. Кэссиди вскрикнула, а он ударил ее еще раз прямо по голове, и она осела на пол.
Когда надзиратель сделал ей знак подняться, Кэссиди, собрав все силы, поспешно встала. В конце концов ее втолкнули в душную приемную, битком набитую женщинами и детьми.
— Жди здесь, пока мы не выясним, кто ты такая, — приказал ей надзиратель и указал дубинкой в угол. — И сиди отдельно от остальных!
Боясь, что он снова ее ударит, Кэссиди забилась в угол и присела у стены на холодный пол. Ее зубы стучали от холода, а плечи дрожали от озноба.
Все разошлись по своим местам, и никто не обращал на Кэссиди никакого внимания. Она смотрела на открытую дверь и понимала, что слишком слаба, чтобы попытаться бежать. По-видимому, надзиратели тоже это понимали. Она опустила голову на руки и впала в забытье.
Немного погодя к ней снова подошел надзиратель.
— Пойдем, девушка! Мы все еще не выяснили, кто ты такая. Но обязательно узнаем, что ты натворила!
Кэссиди поднялась. Ее ноги были словно деревянные. Надзиратель отпер решетчатую дверь в длинный коридор и отвел Кэссиди в просторную общую камеру, где уже находилось несколько женщин. Втолкнув ее в камеру, надзиратель запер дверь.
Чуть живая, она пересекла камеру и опустилась на один из набитых соломой тюфяков. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это чтобы ее оставили в покое и дали навеки уснуть.
— Меня зовут Элизабет О’Нил, — сказала ей одна из девушек, протягивая плошку с водой.
Благодарно кивнув, Кэссиди напилась и перевела дыхание.
У ирландской девушки были каштановые волосы и веснушчатое лицо. Она была первым человеком, который обошелся с Кэссиди по-доброму в этом ужасном месте, и у Кэссиди на глазах выступили слезы.
— А мое имя Кэссиди Марагов, — сказал она слабым голосом.
— Ты неважно выглядишь, — пробормотала Элизабет и попробовала ладонью лоб Кэссиди. — У тебя жар! — сказала она и поднесла к губам новенькой кружку. — Выпей это. Здесь немного, но должно помочь.
— Большое спасибо, — прошептала та.
— Ты, как я погляжу, нам не ровня, — заметила Элизабет. — Что такого ты натворила, что тебя сюда упекли?
Кэссиди вспомнила о своей наивной попытке объяснить надзирателям, что за ней нет никакой вины. Никому другому она не стала бы ничего рассказывать, но Элизабет решила объяснить все начистоту.
— Я здесь потому, — произнесла она дрожащим от волнения голосом, — что кому-то помешала…
— Ну, за это сюда не сажают, — философски рассудила Элизабет. — Скорее уж ты попала сюда за кражу.
Кэссиди содрогнулась, подумав о Томе Брунсоне. Лучше бы об этом вообще не вспоминать!
— Мне обязательно нужно отсюда выбраться, Элизабет! — прошептала Кэссиди. — Я должна сделать одно дело.
— Если у тебя есть крылья, то можешь лететь отсюда хоть сейчас, — усмехнулась Элизабет. — А поскольку крыльев у тебя нет, то придется тебе отсидеть тот срок, к которому тебя приговорили.
Кэссиди в отчаянии покачала головой.
— Меня не судили! Я вообще не стояла перед судьей, — она взглянула в голубые глаза Элизабет. — Я знаю, что ты мне не поверишь, но это чистая правда.
Помолчав, Элизабет сказала:
— Нет, я тебе верю, — и, понизив голос, спросила: — А давно ты здесь?
— Я… я не знаю, — пробормотала Кэссиди. — Какое сегодня число?
Элизабет наморщила лоб.
— Не то шестое, не то седьмое июля. Что-то около этого, я думаю.
— Господи! — воскликнула Кэссидн и, зарыдав, закрыла лицо ладонями. — Меня похитили двенадцатого мая!.. А сколько ты здесь сидишь, Элизабет? — поинтересовалась она немного погодя.
— Уж почти пять лет, — вздохнула Элизабет. — Но мне кажется, что я сижу здесь всю жизнь. Моя матушка рано овдовела. Ей нужно было кормить нас, семерых детишек. Я помогала ей, продавая на улицах пирожки, а когда подросла, устроилась ученицей к ювелиру. Я и понятия не имела, что этот тип торговал фальшивыми камушками. Впрочем, это мало кого интересовало. В суде решили, что я виновна не меньше, чем он. Мне осталось сидеть три месяца. Скоро я наконец выберусь отсюда!
— Мне не на что надеяться, Элизабет. Наверное, я здесь и умру…
— Никогда не сдавайся! Если потеряешь надежду, то обязательно погибнешь, — строго сказала Элизабет. Вдруг она заметила на виске Кассиди синяк. — Кто это тебя? — спросила она.
— Надзиратель…
Элизабет намочила тряпку и приложила к больному месту.
— Когда я выйду из тюрьмы, я пойду прямо к твоим родным и расскажу обо всем, что с тобой случилось. Они вытащат тебя отсюда.
В душе Кэссиди появилась надежда.
— Ах, Элизабет, почему ты так добра ко мне?
— Это все пустяки. Я еще не то для тебя сделаю.
Ты похожа на мою младшую сестру, а кроме того, я сама угодила в тюрьму без вины и понимаю, что это такое.
Она поднесла миску с похлебкой ко рту, но варево стекало у нее по подбородку, проливаясь на пол. Нужно было во что бы то ни стало набраться сил, и Кэссиди заставила себя съесть остатки и даже облизала миску.
Ни о каких правилах хорошего тона нечего было и вспоминать. Она превратилась в дикое животное, которое заперли в клетке. Единственным ее стремлением было выжить.
Вдруг в замке заскрежетал ключ и дверь отворилась. Кэссиди прижалась к стене, со страхом ожидая дальнейшего. Яркий свет лампы ослепил ее. Через несколько мновении глаза привыкли к свету, и она увидела двух надзирателей. Когда девушка убедилась, что нет того страшного грязного громилы, который запер ее здесь, из груди вырвался вздох облегчения.
— Интересно, за какое преступление эту девчонку законопатили в эту яму? — сказал один из мужчин. — У нее жалкий вид, правда?
Кэссиди пробежала рукой по волосам. Ее всегда называли красивой, а теперь этот мужчина назвал ее жалкой. Когда ее похитили, на ней было ее любимое зеленое платье. Теперь оно сделалось таким грязным, что трудно было даже догадаться о его первоначальном цвете.
— У нас с тобой проблемы, девушка, — продолжал мужчина. — Мы не знаем, кто ты такая и кто заточил тебя в камеру. По нашим спискам тебя вообще не существует.
Кэссиди разбирала пальцами спутанные волосы. Она была слишком смущена, чтобы отвечать, и только покачала головой.
— Если Том Брунсон и знал, кто ты такая, то унес это с собой в могилу.
Кэссиди при этих словах вновь испытала облегчение. Эти люди говорят, что Брунсон мертв? Так вот почему он не вернулся, чтобы мучить ее…
— Она совсем плоха и, если мы не заберем ее отсюда, может умереть, — заметил второй надзиратель. — До тех пор, пока мы не выясним, кто она такая, я переведу ее в женскую камеру.
Кэссиди пыталась понять, о чем говорят эти мужчины. Почему они решили, что она может умереть? Разве она больна? Она хотела подняться, но не могла удержаться на ногах.
Один из надзирателей снял с нее цепи, которые со звоном упали на каменный пол. Кэссиди потерла израненные запястья. У нее в сердце затеплилась надежда. Может быть, они освободят ее?
— Как тебя зовут, девушка? — спросил у нее надзиратель. — Советую тебе не врать!
— Кэссиди Марагон, — с трудом проговорила она, и он записал ее имя в свою книгу. — Я попала сюда по ошибке. Я не сделала ничего дурного. Пожалуйста, выпустите меня отсюда!
Надзиратели расхохотались.
— Все так говорят! Никто не признается, что сделал что-то дурное. Если бы таким, как ты, верили, то преступники разгуливали бы на улицах Лондона, а невиновные сидели в Ньюгейте.
Кэссиди поняла, что ей нечего ждать от них помощи. Они привыкли к ужасам тюрьмы, и их сердца очерствели. Они не считали ее за человека.
Один из надзирателей взял Кэссиди за руки и помог подняться. Она зашаталась и привалилась спиной к стене.
— Если хочешь выйти отсюда, то давай пошевеливайся! — заметил надзиратель. — Мы не собираемся тащить тебя на себе.
Он кивнул ей, чтобы она следовала за ним.
Цепляясь руками за стены, она вышла из камеры, боясь, что они передумают и действительно оставят ее здесь. Ни жива, ни мертва она услышала, как захлопнулась дверь ненавистного застенка.
Шатаясь, Кэссиди поплелась за надзирателями. Они прошли по мрачному сырому коридору и оказались перед лестницей, ведущей наверх. Кэссиди ухватилась за деревянные перила. Каждая ступенька давалась ей с великим трудом.
На полпути силы оставили ее, и она едва не упала с лестницы. Ее успел подхватить надзиратель и грубо прислонил к стене. В его глазах читалось раздражение. Вместо того чтобы помочь, он больно ткнул ее дубинкой под ребра. Кэссиди вскрикнула, а он ударил ее еще раз прямо по голове, и она осела на пол.
Когда надзиратель сделал ей знак подняться, Кэссиди, собрав все силы, поспешно встала. В конце концов ее втолкнули в душную приемную, битком набитую женщинами и детьми.
— Жди здесь, пока мы не выясним, кто ты такая, — приказал ей надзиратель и указал дубинкой в угол. — И сиди отдельно от остальных!
Боясь, что он снова ее ударит, Кэссиди забилась в угол и присела у стены на холодный пол. Ее зубы стучали от холода, а плечи дрожали от озноба.
Все разошлись по своим местам, и никто не обращал на Кэссиди никакого внимания. Она смотрела на открытую дверь и понимала, что слишком слаба, чтобы попытаться бежать. По-видимому, надзиратели тоже это понимали. Она опустила голову на руки и впала в забытье.
Немного погодя к ней снова подошел надзиратель.
— Пойдем, девушка! Мы все еще не выяснили, кто ты такая. Но обязательно узнаем, что ты натворила!
Кэссиди поднялась. Ее ноги были словно деревянные. Надзиратель отпер решетчатую дверь в длинный коридор и отвел Кэссиди в просторную общую камеру, где уже находилось несколько женщин. Втолкнув ее в камеру, надзиратель запер дверь.
Чуть живая, она пересекла камеру и опустилась на один из набитых соломой тюфяков. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это чтобы ее оставили в покое и дали навеки уснуть.
— Меня зовут Элизабет О’Нил, — сказала ей одна из девушек, протягивая плошку с водой.
Благодарно кивнув, Кэссиди напилась и перевела дыхание.
У ирландской девушки были каштановые волосы и веснушчатое лицо. Она была первым человеком, который обошелся с Кэссиди по-доброму в этом ужасном месте, и у Кэссиди на глазах выступили слезы.
— А мое имя Кэссиди Марагов, — сказал она слабым голосом.
— Ты неважно выглядишь, — пробормотала Элизабет и попробовала ладонью лоб Кэссиди. — У тебя жар! — сказала она и поднесла к губам новенькой кружку. — Выпей это. Здесь немного, но должно помочь.
— Большое спасибо, — прошептала та.
— Ты, как я погляжу, нам не ровня, — заметила Элизабет. — Что такого ты натворила, что тебя сюда упекли?
Кэссиди вспомнила о своей наивной попытке объяснить надзирателям, что за ней нет никакой вины. Никому другому она не стала бы ничего рассказывать, но Элизабет решила объяснить все начистоту.
— Я здесь потому, — произнесла она дрожащим от волнения голосом, — что кому-то помешала…
— Ну, за это сюда не сажают, — философски рассудила Элизабет. — Скорее уж ты попала сюда за кражу.
Кэссиди содрогнулась, подумав о Томе Брунсоне. Лучше бы об этом вообще не вспоминать!
— Мне обязательно нужно отсюда выбраться, Элизабет! — прошептала Кэссиди. — Я должна сделать одно дело.
— Если у тебя есть крылья, то можешь лететь отсюда хоть сейчас, — усмехнулась Элизабет. — А поскольку крыльев у тебя нет, то придется тебе отсидеть тот срок, к которому тебя приговорили.
Кэссиди в отчаянии покачала головой.
— Меня не судили! Я вообще не стояла перед судьей, — она взглянула в голубые глаза Элизабет. — Я знаю, что ты мне не поверишь, но это чистая правда.
Помолчав, Элизабет сказала:
— Нет, я тебе верю, — и, понизив голос, спросила: — А давно ты здесь?
— Я… я не знаю, — пробормотала Кэссиди. — Какое сегодня число?
Элизабет наморщила лоб.
— Не то шестое, не то седьмое июля. Что-то около этого, я думаю.
— Господи! — воскликнула Кэссидн и, зарыдав, закрыла лицо ладонями. — Меня похитили двенадцатого мая!.. А сколько ты здесь сидишь, Элизабет? — поинтересовалась она немного погодя.
— Уж почти пять лет, — вздохнула Элизабет. — Но мне кажется, что я сижу здесь всю жизнь. Моя матушка рано овдовела. Ей нужно было кормить нас, семерых детишек. Я помогала ей, продавая на улицах пирожки, а когда подросла, устроилась ученицей к ювелиру. Я и понятия не имела, что этот тип торговал фальшивыми камушками. Впрочем, это мало кого интересовало. В суде решили, что я виновна не меньше, чем он. Мне осталось сидеть три месяца. Скоро я наконец выберусь отсюда!
— Мне не на что надеяться, Элизабет. Наверное, я здесь и умру…
— Никогда не сдавайся! Если потеряешь надежду, то обязательно погибнешь, — строго сказала Элизабет. Вдруг она заметила на виске Кассиди синяк. — Кто это тебя? — спросила она.
— Надзиратель…
Элизабет намочила тряпку и приложила к больному месту.
— Когда я выйду из тюрьмы, я пойду прямо к твоим родным и расскажу обо всем, что с тобой случилось. Они вытащат тебя отсюда.
В душе Кэссиди появилась надежда.
— Ах, Элизабет, почему ты так добра ко мне?
— Это все пустяки. Я еще не то для тебя сделаю.
Ты похожа на мою младшую сестру, а кроме того, я сама угодила в тюрьму без вины и понимаю, что это такое.