Одом Мэл. Бродяга

   — Король Амальрин был красивый эльф, — сказал Вик. — У него были густые рыжие волосы…
   — Как у тебя? — спросила эмбир.
   Вик смутился. Это было очень странное ощущение, при том, что он был до смерти перепуган.
   — У короля были необыкновенные волосы. Говорили, что они были как пламя. Он носил небольшую бородку…
   — Она закрывала только подбородок, но не щеки, — вставила эмбир. — А глаза у него были темно-зеленые, как изумруды. — В ее голосе чувствовалось волнение, лицо смягчилось. На губах заиграла легкая улыбка.
   Наблюдая за преображением эмбир, Вик с трудом заставлял себя помнить, что она была самым смертоносным существом, какое только упоминалось в книгах. Ведь теперь он видел таившегося внутри нее ребенка…
   — Говорят, у короля был легкий характер, он всегда готов был посмеяться и делил свою жизнь с другими, в отличие от остальных королей. Историки пишут, что он был королем по крови, но правителем по воле народной.
   Эмбир снова сосредоточила взгляд на Вике.
   — Расскажи про королеву. Она была красивая?
   — Очень красивая, — уверил ее Вик. — Волосы у нее были светлые, почти белые. Лицо ее было нежным, молочно-белым, потому что эльфы страны Радужных Водопадов предпочитали жить в тенистых лесах Картиг, а гулять в лунные ночи, а не под солнцем.
   О любви короля Амальрина и королевы Н'Риа было написано множество книг и множество поэм, и Вик читал кое-какие из них.
   — Как они встретились? — Огненные шары пульсировали в безумном полете вокруг головы эмбир.
   — Эльфийские кланы делили между собой реку Беллинг, — ответил Вик. — Хотя их земли и отстояли друг от друга на сотню миль, корни деревьев, в которых жили эльфы Облачных Холмов, питались от той же реки, которой пользовались эльфы Радужных Водопадов. Два эльфийских клана знали друг о друге, но только изредка встречались, чтобы продать друг другу что-нибудь. Каждый клан сохранял независимость. Древесные эльфы не понимали, почему эльфы Радужных Водопадов живут на земле, как люди и гномы, а эльфы Радужных Водопадов считали, что эльфы Облачных Холмов живут на деревьях, чтобы доказать свое превосходство.
   — Но они никогда не воевали, — сказала эмбир.
   — Друг с другом не воевали, — согласился Вик. — Но кроме общей реки у них был и общий враг. Когда гоблины покинули Долину Серебряных Листьев, изгнанные мечами и копьями отважных воинов короля Амальрина, то кое-кто из них вторгся в богатые долины Радужных Водопадов, рассчитывая изгнать эльфов и поселиться там. Леди Н'Риа была старшим ребенком своего отца. Поэтому она настояла на том, чтобы обучаться воинскому делу. Большинство эльфийских женщин обучаются искусству боя, но не как воины. Леди Н'Риа, однако, носила латы и сражалась рядом с отцом. В глазах эмбир вспыхнули искры.
   — Отец не мог отказать ей.
   — Именно. Упрямство леди Н'Риа стало легендой клана Радужных Водопадов. Однако гоблины придумали хитрый план. Они хорошенько потрудились и создали каменные завалы в самой узкой части реки Беллинг, там, где она проходила через подножия Рубленых гор. Вода стала подниматься, выходя из берегов, а всего через неделю — как отлично знали гоблины — должен был начаться сезон дождей.
   Прекрасное лицо эмбир исказилось от боли. Она покачала головой.
   — Пожалуйста, рассказывай побыстрее. Я боюсь, что скоро все забуду.
   Вик взглянул на эмбир и заметил, как в горящих глазах мелькнуло страдание. Она что-то вспомнила. Несмотря на исходящий от эмбир жар, у библиотекаря мурашки пробежали по коже — он ведь знал, сколько еще нужно рассказать.
   — Во время сезона дождей река Беллинг раздулась и затопила лежавшие в верхнем течении земли эльфов Радужных Водопадов, залив берега и создав болота там, где стояли их дома. А ниже по течению эльфам Облачных Холмов грозила засуха, подобной которой еще не бывало.
   Оснастка «Одноглазой Пегги» тревожно заскрипела. Халекк сидел на корточках в гнезде наблюдателя, захваченный историей Вика. Боцман, похоже, забыл, что они смотрели в лицо самой смерти.
   — Это было страшно и невероятно, — продолжал Вик, — но Долина Серебряных Листьев начала увядать. Листья падали с деревьев, усыпая землю. Какое-то время даже поговаривали, что Кирик, эльфийская богиня, отвернулась от клана Облачных Холмов. Но король Амальрин собрал армию и пошел вверх по течению. Тем временем новость об успехе гоблинов достигла их сородичей, которые были только рады вступить в войну с эльфами.
   — Гоблины всегда завидовали эльфам, — вставила эмбир, — завидовали их красоте.
   — Да, верно, — согласился двеллер и продолжил: — К этому времени лорд Харрион уже начал войну против нашего мира. Он отовсюду собирал магические предметы и созывал армии. Не все гоблины верили в него, но они знали о чудовище, которое называли Предводителем Гоблинов. Так что гоблины собрались у Рубленых гор, чтобы сразиться с эльфами Облачных Холмов и Радужных Водопадов. И там-то король Амальрин и встретил принцессу Н'Риа. Битва за реку Беллинг в Рубленых горах шла несколько месяцев. Гоблины зарылись в горы, используя уже существовавшие пещеры и туннели, и выкопали новые, зная, что эльфы придут сюда.
   Глаза эмбир снова вспыхнули, из них полетели искры.
   — Но гоблины не победили эльфов.
   — Нет. Эльфы любили свои земли, а во время долгой битвы король Амальрин полюбил принцессу Н'Риа, и она полюбила его. Их любовь и стала той силой, в которой нуждались их народы, чтобы выиграть битву. В конце ее гоблинов изгнали из Рубленых гор, а река Беллинг снова стала свободной.
   — А потом король и принцесса поженились.
   — Судя по многим книгам, — сказал Вик, полный печали от того, что лежало впереди, — они были счастливейшей семьей, какую кто-либо когда-либо видел. Любовь короля и королевы друг к другу и к своим детям не только объединила их собственные кланы, но и привела под их знамя другие кланы эльфов. Тридцать лет король и королева руководили Западной империей, а на юго-востоке тем временем гоблины копили силы под руководством лорда Харриона.
   — Эльфы боялись лорда Харриона, — тихо сказала эмбир.
   — А лорд Харрион боялся короля и королевы. Он продвигал свои армии вперед, уничтожая все и вся на своем пути, а король Амальрин и королева Н'Риа посылали войска и средства городам, нуждавшимся в помощи. Люди, оставшиеся без крова, находили новый дом в Западной империи. Их армия росла, и король с королевой могли высылать все больше воинов против гоблинов лорда Харриона. И наступил день, когда Предводитель Гоблинов больше не мог не обращать внимания на растущую Западную империю.
   «Одноглазую Пегги» трясло на волнах и постепенно разворачивало бортом к ветру. Посмотрев вниз, Вик увидел, что капитан Фарок сам встал у штурвала. Матросы собрались небольшими группами, переговариваясь между собой и с испугом поглядывая наверх.
   — Лорд Харрион ударил без предупреждения, — продолжил библиотекарь. — Король Амальрин и королева Н'Риа не успели оглянуться, как перед Облачными Холмами появилась орда кровожадных гоблинов, ведомых самим лордом Харрионом. Тринадцать дней бушевала битва за Облачные Холмы. Воины Западной империи сражались храбро, но их силы были слишком рассеяны. Многие подразделения старались спасти что возможно из разграбленных городов, и их не успели вовремя отозвать. Через тринадцать дней лорд Харрион вошел в янтарную крепость Облачных Холмов как ее новый хозяин.
   Эмбир вздрогнула и обхватила себя руками. Потом сложила огненные крылья, прикрыв ими свое хрупкое тело, как будто ей внезапно стало холодно и она пыталась согреться, накинув на себя пылающий плащ.
   Двеллера захлестнула волна жалости. Эмбир вдруг показалась ему маленькой, слабой искоркой, храбро горящей в ночной тьме.
   — А король и королева? — спросила она еле слышным шепотом.
   — Лорд Харрион решил, что на их примере он даст урок всем остальным, — тихо ответил Вик. — Он связал их и заставил смотреть, как его воины казнили их сыновей.
   — Пожалуйста, — хрипло прошептала эмбир. По ее нечеловечески прекрасному лицу тек жидкий огонь слез.
   Вик замолчал, на мгновение заколебавшись.
   — Если хотите, леди, я могу остановиться. — Ему было трудно дышать. Если он сейчас остановится, вспомнит ли она о том, что хотела сжечь корабль?
   — Нет, — сказала она, — не останавливайся. Я должна выслушать все. Я уже почти вспомнила.
   Но вспоминать ей явно не хотелось. Вик и рад был бы найти другой путь, но его просто не существовало.
   — Убив сыновей короля Амальрина и королевы Н'Риа, лорд Харрион взялся за девятерых принцесс. Целый месяц он готовил страшные заклинания, а потом вывел короля, королеву и их дочерей из темных пещер на берегах реки Беллинг, где держал их в плену. Вся семья целый месяц не виделась, и они очень боялись друг за друга.
   Туман снова подобрался к «Одноглазой Пегги», потому что его больше не отгонял жар эмбир.
   Вик собрался с духом, вспоминая картинки в читанных им книгах.
   — Король Амальрин и королева Н'Риа были прикованы к полу янтарного дворца. Они не могли коснуться ни друг друга, ни дочерей. Потом принцесс так же приковали к полу вокруг лорда Харриона. Старшей из них было двадцать пять лет. Младшую звали Джессалин. Ей было восемь.
   — Джессалин, — хрипло прошептала эмбир. — Джес-салин. — Горящие глаза посмотрели на Вика. — Я забыла. Я столько всего забыла.
   — Я знаю, — сказал Вик, удивляясь комку в собственном горле. Голос его сорвался, когда он заговорил снова, а при порыве ветра почувствовал, как на щеках остывают горячие слезы. Он не хотел продолжать, но знал, что выбора у него нет. — Применив собранные им злые заклинания, лорд Харрион лишил принцесс их сущности, заставил забыть о том, кем они были и что с ними случилось. Несмотря на боль и муки превращения, принцессы остались в живых.
   — Нет, — яростно сказала эмбир, — они не остались живыми. Они просто существовали. — Огненные глаза встретились с глазами Вика. — Как ты думаешь, почему они это сделали?
   Сердце Вика разрывалось от страха и неожиданной боли из-за потери, случившейся много лет назад. Он посмотрел прямо на эмбир, прекрасно понимая, что она одним взглядом может превратить его в золу. И все равно двеллер не мог отвести от нее глаз, не мог отвернуться от ее откровенной боли.
   — Некоторые говорят, что в принцессах все еще жила надежда, — тихо сказал он.
   — Не может быть, — ответила эмбир. — Слишком много они потеряли.
   — Король и королева, — сказал двеллер, — при рождении даровали каждому из своих детей величайший из даров.
   — Или величайшее проклятие.
   — Каждому из их детей, — сказал Вик, — было даровано стремление к будущему. Каждого при рождении король и королева благословляли заклинанием Прежних. Легенда гласит, что каждому из детей предстояла великая судьба, каждый должен был навсегда оставить свой след в истории.
   Эмбир подняла голову, и он увидел ее залитые пламенем щеки и загадочные глаза.
   — Ты не запятнан злом.
   Вик медленно покачал головой:
   — Надеюсь, нет.
   — И ты не заслуживаешь моего гнева, — сказала эмбир.
   — Надеюсь, нет, — повторил Вик с некоторым облегчением. Через минуту она вполне могла забыть о своем решении.
   Эмбир медленно развернула крылья. Ветер наполнил их, как паруса, раздувая огненные языки.
   — А что стало с лордом Харрионом?
   — Его уничтожили, — сказал Вик.
   — Если лорд Харрион мертв, разве не должно его заклятие утратить силу? — спросила эмбир.
   — Не знаю, — ответил Вик. — Предводитель гоблинов использовал очень старые и мощные заклятья. Ты и твои сестры были заколдованы, чтобы стать его герольдами. Лорд надеялся, что вы будете сеять смерть и разрушение среди всех, кто противостоял ему.
   — И мы так и сделали?
   Вик нервно сглотнул. Он не хотел отвечать, зная, что это только причинит ей боль. Но ответить пришлось.
   — Да.
   — Должно быть, мы творили ужасные дела.
   Вик знал из книг, что они и вправду натворили много чудовищного, но у него не хватило духа рассказать о деталях.
   Огненная женщина посмотрела вниз, на палубу.
   — Эти люди меня боятся. — Она остановила свой огненный взор на нем. — И ты меня боишься.
   Библиотекарь молча кивнул, не в силах скрыть правду.
   — Ужасно, когда тебя боятся, — эмбир выдохнула, и из ее рта вылетело пламя. — Если мы снова встретимся, я тебя не узнаю, так ведь?
   — Так.
   Она гордо вскинула голову и на мгновение встретилась взглядом с Халекком, потом снова посмотрела на Вика.
   — Я могла бы уничтожить весь корабль.
   — Да, — согласился Вик, — могла бы.
   — Я могла убить тебя до того, как ты расскажешь эту историю.
   Библиотекарь вздрогнул.
   — Я рад, что ты этого не сделала.
   Эмбир еще шире раскинула крылья. Ветер проносился сквозь пелену огня и гнал жар на двеллера.
   — Мне пора уходить, пока я все не забыла. Я хочу помнить достаточно долго, чтобы улететь подальше. Тогда я не вернусь. И при этом мне надо забыть, что ты и твой корабль здесь.
   — Да, так будет лучше, — согласился Вик.
   Эмбир повернулась и легко пошла к концу нока, прочь от библиотекаря. Потом она остановилась, и, когда повернулась к Вику, в ее огненном взгляде чувствовалось беспокойство.
   — Ты говорил, что принцесс было девять.
   Вик кивнул, боясь вопроса, который она наверняка должна была задать.
   — А ты не знаешь, которая из них я? — тихо спросила она.
   — Нет, не знаю, принцесса. Мне очень жаль. — Вик с грустью посмотрел на нее. Она была так юна, и ей пришлось перенести столько горя!
   — Никто из нас ничего не помнит?
   — Я не знаю.
   Эмбир отвернулась.
   — А тебя как зовут? Я не помню, спрашивала я или нет. Если спрашивала, то извини.
   — Я Эджвик Фонарщик, библиотекарь третьего уровня в Хранилище Всех Известных Знаний. Друзья зовут меня Вик.
   — Можно мне тоже звать тебя Вик, пока я тебя помню?
   — Конечно.
   — Ты бы не сделал мне одолжение, Вик?
   — Если смогу.
   Эмбир снова подошла к нему. Огненные слезы текли по ее лицу.
   — Помни меня, Вик. Помни, что, несмотря на то зло, которое заставляют меня делать чары, я не всегда была злой.
   — Я запомню, — пообещал Вик. Его собственные глаза снова наполнились слезами при виде боли и смятения на ее ярком и прекрасном лице. Эмбир потянулась к нему, и пламя отступило с ее рук. Вик неуверенно взял ее пальцы в свои и почувствовал, какие они маленькие и холодные.
   Эмбир отвела руки, и пламя вернулось на них.
   — Прощай, Вик. — Она повернулась, пробежала по ноку и, не останавливаясь, взлетела. Ее крылья развернулись и вспыхнули пламенем преисподней. Она помчалась во тьму прочь от «Одноглазой Пегги», как огненный снаряд из катапульты.
   — Прощайте, принцесса, — крикнул Вик, борясь с застрявшим в горле комом. Он стоял на смотровой площадке, больше не обращая внимания на высоту, и наблюдал за тем, как тускнеет ее свет. Внезапно собственная тоска по дому вызвала у него ощущение вины. У эмбиров не было дома. У них не было даже друг друга или самих себя.
   Халекк положил руку ему на плечо.
   — Пойдем, малыш. Здесь ты больше ничего не сделаешь.
   — Я причинил ей боль, — прошептал Вик. — Я сказал ей, кто она такая. Я напомнил ей о потерянной семье.
   — Она забудет, малыш. Через пять минут она не вспомнит даже твоего имени. Если нам повезет, она вообще забудет, что мы тут были.
   — Когда я последний раз видел отца, — сказал Вик, — перед тем как я невольно отправился в это путешествие, мы поспорили. Я помогал отцу приводить в порядок набор фонарей, над которым он тогда работал. Ни мы, ни их владелец не знали, откуда они взялись. Но я подумал, что мог бы заглянуть в справочники и выяснить их происхождение. — Вик умолк, не в силах продолжать.
   — И что, твоему папаше это не понравилось?
   Мерцающий огонек исчез за горизонтом, и Вик внезапно почувствовал себя одиноким, неуверенным и замерзшим.
   — Он сказал мне, что не все в жизни можно узнать, что даже библиотекари не могут и не должны знать все. — Он посмотрел на Халекка. — По-моему, он был прав. Ей не надо было знать все то, что я ей сказал.
   Халекк почесал подбородок и задумался.
   — Знаешь, малыш, если бы ты не знал, кто она такая, и не рассказал бы ей об этом, то вся команда «Одноглазой Пегги» была бы уже мертва. Зло сотворил Предводитель Гоблинов. Ты просто попытался справиться с последствиями этого зла и с тем, что с нами сегодня приключилось.
   Вик устремил взгляд к горизонту, невидимому за клубами тумана, окружавшими пиратский корабль.
   — А теперь давай поспешим вниз, узнаем, не нужно ли что-нибудь капитану.
   Усталый и расстроенный Вик вылез из наблюдательного гнезда и пополз за гномом вниз, боясь, что не удержится на вантах — так дрожали его руки и ноги.
 
   На следующее утро Вика разбудил скрип двери. Лежа в гамаке, он уставился на деревянную палубу над ним. Сквозь иллюминатор прорывались ослепительные лучи солнца.
   Солнце? Двеллера охватила паника. Он замахал руками, отчаянно пытаясь откинуть одеяло. Гамак затрясся, и, не успев сообразить, что к чему, Вик с грохотом вывалился на пол.
   — Эй, малыш! — озабоченно воскликнул Халекк. — Ты в порядке или голову ушиб? — Он вошел и помог Вику встать.
   — Я проспал, — торопливо объяснил Вик. Он посмотрел на солнечный свет, расплескавшийся по переборке за двумя гамаками. Когда капитан Фарок накануне вечером успокоил наконец команду и стало ясно, что эмбир не вернется, Халекк предложил Вику устроиться у него, сказав, что взволнованные вахтенные будут слишком много болтать и Вик не сможет уснуть на палубе. Вик начал торопливо одеваться.
   — Достанется мне от Бурды за то, что я опоздал на камбуз.
   — Ничего он тебе не сделает, — засмеялся Халекк и прислонился к переборке, сложив мощные руки на груди.
   Вик удивленно заморгал.
   — Ему нравится меня мучить.
   — Может быть, — согласился Халекк. — Но с этим покончено.
   — Как это?
   — Приказ капитана. Я ему рассказал, как ты спас «Одноглазую Пегги», и он решил, что тебя следует наградить.
   — Мне не надо идти на камбуз? — недоверчиво спросил Вик.
   Халекк поднял руку.
   — Я тебе обещаю, малыш, что больше ты не почистишь ни одной картофелины и не выскребешь для Бурды ни одного горшка. — Он пожал плечами. — Если не наделаешь глупостей и не разозлишь капитана. А теперь пошевеливайся. Капитан хочет тебя видеть в своей каюте.
   Радость Вика омрачилась оттенком сомнения.
   — Он хочет меня видеть?
   — Да. И он сегодня добрый — сказал, чтобы сначала я дал тебе выспаться. Но я знал, что ему быстро надоест ждать, так что решил зайти и посмотреть, не проснулся ли ты.
   — А зачем я понадобился капитану?
   — Чтобы как следует отблагодарить тебя за спасение «Пегги», конечно. И дать тебе подписать устав.
   — Подписать устав?
   Халекк радостно кивнул.
   — Ага. Капитан наконец внял моим доводам и решил, что можно тебя включить в экипаж. Вот принесешь клятву и станешь настоящим пиратом!

8. НАСТОЯЩИЙ ПИРАТ

   Настоящий пират! Эти слова не выходили у Вика из головы, пока он выбирался из каюты Халекка на палубу «Одноглазой Пегги». Все повышения в Хранилище Всех Известных Знаний он заработал годами упорной работы. А тут его за восемь дней из чистильщика картофеля произвели в настоящие пираты!
   Работавшие на палубе пираты побросали дела и уставились на библиотекаря.
   — Кончайте пялиться, дармоеды, делом занимайтесь! — взревел Халекк. — Если у вас сегодня маловато работы, я сейчас вернусь и найду для вас много чего!
   Пираты с повышенным усердием вернулись к работе, а Вик пошел за Халекком к каюте капитана. Боцман постучал в дверь.
   — Войдите, — приказал Фарок. Халекк впустил Вика внутрь.
   Капитан сидел за столом, без улыбки глядя на Вика.
   — Бурная у тебя была ночь, половинчик.
   — Да, сэр, — ответил Вик.
   — Так точно, сэр, — шепотом поправил Халекк.
   — Так точно, сэр, — повторил Вик.
   Фарок недовольно пробурчал что-то и спросил:
   — Страшно тебе было лезть наверх, к огненному чудовищу?
   Вик хотел сказать, что эмбир никакое не чудовище, но он знал, что спорить с капитаном нет смысла, потому что мнение начальства всегда правильное.
   — Да, сэр. Я очень боялся.
   Фарок кивнул, но вид у него все равно был недовольный.
   — Ты храбро поступил, половинчик.
   — Так точно, сэр.
   Капитан наклонился вперед.
   — Мне вообще-то нравится, когда пираты скромно держат себя с капитаном. А иначе мне сразу начинает казаться, что они меня недостаточно боятся.
   — Ой, капитан Фарок, — с жаром ответил Вик, — да я вас боюсь больше, чем вся остальная команда вместе взятая!
   Капитан снова что-то буркнул, потом наклонился и достал из-под койки большой стеклянный кувшин. В наполнявшей его прозрачной жидкости вертелось что-то лилово-красное. Горло кувшина было запечатано желтым воском. Капитан со стуком поставил кувшин на стол.
   — Боцман Халекк рекомендует зачислить вас в полные пираты с оплатой и довольствием.
   Вик, словно загипнотизированный, следил, как красно-лиловая штука в кувшине перестала вращаться. Она резко повернулась к нему, и библиотекарь обнаружил, что смотрит в большой темно-зеленый глаз шириной в фут. Внезапно глаз мигнул, и Вик отскочил к двери, прикрываясь руками. Он попытался крикнуть, но сумел издать только слабый писк.
   Капитан Фарок громко засмеялся и хлопнул по столу, отчего чудовищный глаз в кувшине снова моргнул.
   — Ну и героя ты определяешь в команду, Халекк! Он глаза испугался, глаза в бутылке, который ничего плохого ему не сделает!
   — Я ему ничего не говорил про глаз монстра, капитан, — возразил Халекк. — Вы его врасплох застали.
   — Ну так вот, мы пираты, — взревел капитан, ударяя кулаком по столу. — Мы самые злые и опасные пираты в Кровавом море! Пирату нужно что-то, на чем можно клясться в верности, и на борту «Одноглазой Пегги» это глаз морского чудовища, который Пегги лично выбила столько лет назад. — Он повернулся к Вику. — Ты понимаешь, половинчик?
   — Так точно, сэр.
   — Теперь подойди сюда, половинчик, и покончим с этим, пока я не передумал. — Капитан Фарок вытянул свою морщинистую руку, схватил Вика за плечо и подтащил ближе к кувшину, потом положил ладонь библиотекаря на воск, которым был запечатан кувшин с глазом чудовища. — А сейчас ты принесешь мне торжественную клятву; настолько торжественную, насколько вообще способен половинчик!
   Вик кивнул, уставившись на глаз чудовища.
   — С этого момента, — сказал капитан, — ты считаешься членом экипажа «Одноглазой Пегги». Ты будешь подчиняться приказам офицеров, пусть даже Кровавое море вокруг будет кипеть. Согласен?
   Вик глянул на Халекка, и тот кивнул. Библиотекарь вспомнил похожее место из «Таурака Блейза и сорока пиратов», когда могучий воин-двеллер пустился в плавание, чтобы вернуть утраченное сокровище. Он вспомнил ответ Таурака.
   — Согласен. — Вряд ли, впрочем, у Таурака при этом сорвался голос.
   — Если ты украдешь что-нибудь у другого пирата с «Одноглазой Пегги», тебя высадят на берег или перережут глотку, — сказал капитан Фарок. — Чужие корабли в счет не идут. Согласен?
   — Согласен, — ответил Вик, чувствуя, что увязает все глубже. Мысли о возвращении в Рассветные Пустоши потускнели.
   — Ты не будешь убегать от ответственности перед кораблем. Иначе тебя высадят на необитаемом острове с бутылкой питьевой воды и ножом. Согласен?
   Тут Вик заколебался, но яростный взгляд капитана и уставившийся на него глаз чудовища заставили его поспешно ответить:
   — Согласен.
   — А если внесешь в трюм открытое пламя, то будешь наказан плетьми. Согласен?
   — Согласен. — Вик продолжал давать обеты и поклялся никогда не убивать пиратов своего корабля и всегда заботиться о своем оружии. Еще он обещал быть храбрым в битве за намеченную добычу или в схватках с другими пиратами, если уж до того дойдет дело. Вик не знал, как он со всем этим справится, но не дать обещания старому капитану не мог.
   Наконец капитан Фарок выпустил руку Вика.
   — Приветствую тебя в качестве нового пирата на «Одноглазой Пегги», половинчик. Халекк проследит за твоим обучением.
   — Так точно, сэр, — ответил Вик. — Спасибо, капитан. — Он гадал, что сказал бы Великий магистр Лудаан, который назначил Вика библиотекарем, узнав, что он стал пиратом. Не говоря уже о его родителях, братьях и сестрах. Решат ли они, что сын и брат в пиратах — это куда лучше, чем библиотекарь?
   Капитан Фарок хлопнул рукой по крышке кувшина. Глаз чудовища моргнул в ответ.
   — Наверняка ты кое-чего не знаешь про этот глаз, половинчик.
   — Сэр?
   — Когда старушка Пегги выковырнула его у чудища, которое откусило ей ногу, то одна колдунья бросила на него чары. По легенде, чудище видит то, что видит этот глаз, и ему известно все, что происходит на корабле. Если гном — или даже половинчик, а то и человек — клянется на глазу, а потом нарушает клятву, то в каком бы углу Кровавого моря корабль ни находился, чудовище придет за ним. За все те годы, что я командую «Одноглазой Пегги», еще ни один пират с нее не сбежал. Но я слышал, что за пару лет до меня двое пытались удрать. Больше о них никто ничего не слышал.
   Вик моргнул, и глаз моргнул в ответ. Может быть, эти двое просто не вернулись в Кровавое море. Халекк говорил, что не уверен, жив ли монстр до сих пор. Но, глядя в кувшин, Вик понял, что у него нет ни малейшего желания проверять эту теорию. Однако если он не сбежит с «Одноглазой Пегги» при первом же удобном случае, то как он вернется домой?