Страница:
«Тебе не удалось запугать меня, как ты привык, и теперь ты стараешься придумать что-нибудь новенькое. Хочешь внушить, что по моей вине произошла катастрофа, а ты, несмотря ни на что, меня любишь… Могло бы сработать — если бы я не знала, что ты такое».
— Чтобы я это признала, ты должен это доказать.
— Фласс, какой примитив… — снисходительно усмехнулся Лиргисо. — Типично человеческий подход! Зачем доказывать, если и так ясно?
— Кому ясно?
— Кому угодно, великолепная Тина.
— Только не мне.
Он не ответил, уставился на свой комп.
«Нечем крыть, да?»
— У тебя есть план, как стащить у магната документы?
— Не стащить, а изъять, — поправил Лиргисо.
— Ага, конечно. Живущие-в-Прохладе не воруют, а просто изымают то, что им нужно.
— Ты поняла мою мысль. — Он погладил ее пальцы с переливчатыми ногтями. — План у меня есть, но чтобы я с тобой поделился… Уже было! Теперь мне Фласс знает сколько придется выжидать, чтобы заполучить Поля, — а все потому, что я неосторожно разоткровенничался! Но я тебя уже переиграл, великолепная Тина. Я убедил начальство Поля в том, что тревога ложная, и через полгода вернусь к этой затее.
— Как убедил?
— Чтобы сделать истинную информацию недостоверной, надо утопить ее в потоке сомнительных или абсурдных сообщений на ту же тему. — Он слегка сузил глаза, словно зажмурился от удовольствия. — Я постоянно пользовался этим приемом, еще когда руководил организацией патрона на Лярне. Где тебе играть против меня, великолепная Тина…
— Здесь.
— Что — здесь? — Буквальный ответ на риторический вопрос на мгновение сбил его с толку.
— Здесь, — повторила Тина. — Больше ведь негде.
В его взгляде промелькнуло раздражение, и он опять уткнулся в компьютер.
Помощник пилота сообщил, что яхта входит в атмосферу и космопорт запрашивает список лиц, находящихся на борту. Лиргисо включил установленный в салоне терминал, чтобы слышать переговоры.
Экипаж из пяти человек. Генеральный директор компании «Кристалон» Крис Мерлей с охраной. Секретари-референты господина Мерлея: Филипп Корде и Кристина Верной. Репортер из «Ниарской сетевой бомбы» Янсе Люш.
— Меня ты собираешься протащить на Савайбу контрабандой?
— По документам ты Кристина Верной, мой секретарь-референт.
— А репортер зачем? Будет освещать в СМИ твои подвиги?
— Фласс упаси… Это пассажир. Директор «Сетевой бомбы» попросил подбросить его на Савайбу.
Появился робот, у него на лотке лежали два шлема вроде тех, что носят гонщики и спецназовцы. — Лиргисо надел тот, который был чуть побольше, и кивком указал Тине на второй.
— Надевай. И не вздумай снимать под открытым небом — тут везде излучение, воздействующее на мозг.
— Спят тоже в шлемах?
— Нет, здания обеспечивают экранировку.
Лиргисо шагнул к зеркалу, смерил отражение привычно оценивающим взглядом. Тина отметила, что в шлеме он выглядит привлекательней, чем с налысо эпилированной головой.
В динамике терминала бубнил до минимума приглушенный, но настойчивый голос: офицер фильтрационной службы космопорта требовал, чтобы все вновь прибывшие немедленно явились в зал номер пять для прохождения киберконтроля.
Округлые, расслаивающиеся на ярусы коричневые горы. Порывы теплого ветра. Небо выцветшее, как добела застиранная тряпка. Приземистый, отливающий бронзой купол — крыша спрятанного под землей здания космопорта. Большое желто-оранжевое солнце, ослепительно яркое, режет глаза… Разве что глаза киборга спокойно выдержат такой свет, но киборгов на Савайбу не пускают.
Спохватившись, Тина отвела взгляд. Смотреть на солнце так же, как на любой другой предмет, — это для нее в прошлом.
Небо вначале показалось ей безоблачным, но потом она заметила, что облака все-таки есть, они почти сливаются с белесым фоном. Зато птицы, зонды и аэрокары прорисованы отчетливыми силуэтами.
Охранники в форме с эмблемой «Кристалона» посматривали на небо, словно ждали нападения. Среди роботов, выгруженных из яхты, Тина увидела отремонтированного «цербера» сулламьей масти и четверку самоходных генераторов силового поля. Вот это уже серьезно. Лиргисо опасается покушения?
Экипаж стоял в тени яхты. И еще двое, без формы: худощавый красивый парень с пристегнутыми, к предплечьям наручными компами — Корде, секретарь-референт, а также, вероятно, один из любовников Лиргисо, и румяный, круглый, как колобок, субъект в желтой куртке с голографическими, свирепо оскаленными собачьими мордами. Из-под его шлема выглядывал обруч с глазком видеокамеры, и Тина решила, что это и есть репортер.
— Тина, для всех, кроме тебя, я Крис, — шепнул Лиргисо. — Так и называй меня при посторонних.
Она кивнула. Досаждать ему по мелочам не стоит. Неясно, что такое Савайба, но вдруг подвернется случай сбежать? Сейчас надо выжидать, не размениваясь на мелочи.
Пассажирский кар промчался, оставив хвост ржавой пыли, по полю космодрома, потом нырнул в туннель и высадил их прямо в зале номер пять. После того как фильтрационная служба убедилась, что киборгов среди прилетевших нет, экипаж вместе с несколькими охранниками вернулся на яхту, остальные погрузились в два мощных бронированных «конунга». Встречающие — охранники из местного филиала «Кристалона» — были до зубов вооружены; их руководитель вполголоса доложил о чем-то Лиргисо, тот выслушал с иронической и недовольной гримасой. Видимо, проблемы.
«Конунги» поплыли на юго-запад, скользя над вздымающимися к небесам гигантскими коричневыми складками.
— Никогда не видела таких гор, — пробормотала Тина.
— Да боже мой, какие тут горы! — всплеснул пухлыми руками репортер «Ниарской сетевой бомбы» — его взяли с собой. — Это же савайбианские рахады, девочка! Аналогов нигде нет, «рахады» — это слово и перевести-то невозможно.
Прильнув к иллюминатору, Тина заметила кое-где в складках «гор» довольно широкие трещины, в которых что-то мелькало и двигалось. И еще заметила несколько машин, следующих за «конунгами» на порядочном расстоянии. Лиргисо и охранники вроде бы тоже обратили внимание на эскорт, и вроде бы им это не понравилось,
Щурясь, Тина вглядывалась в белесую бездну с нечетко обозначенными облачными громадами. Будь у нее прежние глаза — те, которые погибли вместе с ее модифицированным телом, — она бы давно уже определила и класс, и марку чужих аппаратов. Предвидится стычка или нет? Мысль о стычке заставила ее ощутить острую досаду: Тина привыкла во время воздушных схваток сидеть в пилотском кресле или перед пультом бортовых орудий, но в салоне, в качестве пассажирки… для нее это почти извращение! А уж отправиться на тот свет из-за промахов охраны Лиргисо, если та позволит противнику подбить машину, — вдвойне досадно… Сама Тина однажды сбила «конунг», находясь за пультом легкого «торнадо»; случилось это на Лярне, когда они с Тлемлелхом похитили Лиргисо и за ними снарядили погоню.
— Крис, — окликнула она, — кто хочет устроить нам трепку?
Тина сопроводила вопрос кивком на иллюминатор.
— Местные головорезы, — усмехнулся Лиргисо. — Не беспокойся, мы выигрываем в скорости.
Корде и репортер заинтересованно повернулись к иллюминаторам.
«Конунг» плавно отрывался, и вскоре чужие машины — Тина насчитала девять объектов — превратились в точки, сгруппированные в белесой пустоте, а потом и вовсе исчезли. Ландшафт внизу изменился: все те же вздыбившиеся статичными волнами коричневые массивы, но теперь из провалов выглядывают одетые в металл купола, крыши, лепестки решетчатых конструкций. Словно забытые гигантские игрушки, полузасыпанные коричневым песком.
— Крис, это похоже на песочницу.
Лиргисо бросил на нее косой взгляд и снова уставился на свой роскошный комп. Тина увидела, что один из прилетевших с Ниара охранников прикладывает героические усилия, пытаясь совладать с выползающей на лицо ухмылкой: наверное, парню доводилось присутствовать при диалогах босса и Глены.
«Конунги» синхронно пошли на снижение. Опускались они прямо в один из провалов. Белизна дневного света сменилась коричневатым полумраком, не слишком густым, как в самом начале сумерек или в зале с приглушенным освещением. Иллюминатор ограничивал обзор. Тина видела проплывающие мимо крыши — по большей части плоские, с надстройками и мебелью на огороженных площадках; фрагменты фасадов более высоких зданий; цветные рекламные голограммы — чаще всего некачественные, размытые; выше — как будто коричневый купол, испещренный золотистыми люминесцирующими пятнами…
Город. Но город под необъятными сводами, оккупированными светящейся плесенью либо каким-то ее савайбианским аналогом. Пятна явно имели естественное происхождение, слишком неупорядоченно они располагались, да и очертания правильными не назовешь. И толстые перемычки между сводами и землей вряд ли были рукотворными: нечеткие текучие формы, отсутствие симметрии. Вдобавок кое-где на их поверхности тоже обосновались колонии золотистых пятен.
Зато город как город, разве что прохожие все поголовно в шлемах. Дома, роботы, неоновые сполохи, наземный и воздушный транспорт… Некоторые высотки исчезали в раскалывающих купол трещинах с белыми лоскутами неба, но большинство построек не превышало десяти этажей. Светлое здание, на площадке перед которым приземлились «конунги», было восьмиэтажным. Отель.
Телохранители встрепенулись. Стремительное движение над крышами. Не такая уж плохая у Лиргисо охрана: те, кто отвечал за силовую защиту, успели включить генераторы до того, как чужая машина умчалась, выбросив нечто прямо на головы компании, высадившейся из двух «конунгов».
В воздухе зыбко мерцала полусфера, обозначившая границы поля, и по ней неторопливо ползло, стекая на тротуар, нечто громадное, пышное, вязкое, бело-розовое… Пешеходы останавливались, с удовольствием глазели на происшествие. Даже неказистый, тронутый ржавчиной робот, который сидел, распластав присоски, на витрине магазина напротив и оттирал какое-то пятно, — и тот замер, словно тоже заинтересовался.
— Торт, — поглядев вверх, определил Люш из «Сетевой бомбы». — Ей-богу, тортец кинули! Такой бы на стол…
— Не убирать поле! — распорядился Лиргисо. — Просканировать на взрывчатку!
— Мы уже, — отозвался кто-то из охраны. — Есть что-то…
Расползающаяся масса начала содрогаться, в стороны полетели куски и белые брызги. Бомж в треснувшем шлеме, подошедший слишком близко — видимо, рассчитывал на кусок тортика, — согнулся и сел на тротуар, прижимая руки к животу, сквозь его пальцы сочилось красное. Завыла сирена.
— С начинкой, так я и думал, — со скучающей усмешкой процедил Лиргисо. — Уже было. До чего люди обожают повторяться…
— Я смотрю, тебя здесь любят, — заметила Тина.
Маленькая серебристая тварь с острым жалом. Она исколола Полю все пальцы, и теперь безутешная вдова Полина Вердал (естественно, кроткая и плодородная) пачкала кровью теплые подштанники для работников шестого уровня, занятых на добыче хлиорита — светящегося зеленоватого минерала, благодаря которому Манокар до сих пор не обанкротился в галактических масштабах. Хлиорит добывали вручную — специфика такая, что роботы не справятся. В это Поль еще мог поверить. Но зачем кустарным способом чинить поношенную одежду шахтеров, в то время как швейные автоматы сделают то же самое быстрее и качественней, — этого он понять не мог. Вообще-то объяснение имелось: чтобы было чем заполнить досуг кротких и плодородных обитательниц приюта. Чтобы те не начали беситься от нечего делать…
Иголку Поль держал в руках первый раз в жизни. Уже через день он обнаружил, что все остальные кроткие вдовы презирают Полину Вердал, которая не умеет шить. Теперь он вдова-аутсайдер, вдова-изгой… Не смертельно, как любит говорить Стив, но работе мешает. Мея Ришсем слишком хорошо спряталась, а собирать информацию, в то время как потенциальные обладатели информации всячески выказывают тебе свое неодобрение, — то еще занятие. Чувствительную Полину Вердал все это доставало, а пользоваться другими ипостасями было нельзя: базовая личность кого-нибудь побьет, Томек кому-нибудь нахамит. Вот Поль и мучился.
Эмфида Турнав, старшая администратор-воспитательница четырнадцатого корпуса, во время совместных скорбных бдений не раз многозначительно намекала на свое знакомство с Меей Ришсем. «Бдения» представляли собой посиделки в траурно оформленном зале. Считалось, что несчастные женщины должны сообща предаваться скорби и подбадривать друг друга, но на деле мероприятие выродилось в обмен сплетнями и перемывание костей кротким вдовам из других корпусов. Главенствовала Эмфида — пожилая дама с кисло-сладкой, будто нарисованной улыбкой и все еще мелодичным манерным голосом. Она говорила, что дружит с Меей, что иногда они вместе пьют чай, что Мея очень благодарна ей за поддержку… Поскольку на бдениях присутствовали все обитательницы четырнадцатого корпуса, исключая сирот-воспитанниц, Поль сделал вывод, что вдова президента живет в другом корпусе.
Произвести благоприятное впечатление на Эмфиду… Это сложно. Старшая администратор-воспитательница в несколько слоев окутана «ватой» и обвешана, как новогодняя елка игрушками, клочьями шевелящейся «бахромы» и туманными комками «инфузорий». Полине Вердал эти образования напоминали паразитов, и она не могла унять отвращение, когда подходила близко, — хорошо еще, что к ней вся эта пакость не липла. Впрочем, ради выполнения задачи все можно стерпеть, особенно если почаще напоминать себе, что никакой осязаемой «пакости» здесь на самом деле нет, есть всего-навсего визуализация информационных явлений… Эмфида смотрела на Полину свысока, с брезгливым недоумением. Жалкий лепет Полины насчет того, что она, мол, разучилась шить и аккуратно причесываться от горя, после скоропостижной кончины супруга, действия не возымел: у всех горе, но никто, кроме тебя, не позорит неумением свое женское естество! Формулировка была именно такая, и у Поля глаза на лоб полезли, за что его обозвали «дурочкой».
После этого Полина Вердал ударилась в откровенный подхалимаж. Наплевать, как это выглядит со стороны, главное — добиться расположения Эмфиды, узнать у нее, где засела вдова президента, а потом — сбросить осточертевший гелевый корсет, обрезать волосы и вернуться к нормальной человеческой жизни.
Поль более-менее приходил в себя только по вечерам, когда встречался на чердаке с Ивеной. Она была дочерью чиновника пятого уровня, забитого насмерть электроплетью за неповиновение начальству. Дело было пустяковое, отец Ивены не выполнил какой-то абсурдный приказ вроде очистки от снега территории перед фасадом учреждения во время снегопада (старайся — не старайся, все равно завалит), за что и поплатился жизнью. Мать Ивены после этого простудилась и умерла, а девочку отправили в приют. Ей было двенадцать лет — чуть больше, чем Поль решил, когда увидел ее впервые при свете фонарика. Обычно они сидели в темноте, прижавшись друг к другу, и Полю не хотелось задумываться о том, что с ней будет, когда он уберется из Приюта кротких вдов.
А уберется он уже скоро… Подхалимаж — великая вещь. Эмфида Турнав начала оттаивать и все чаще разговаривала с Полиной благосклонно. Негоже вдове чиновника второго уровня становиться прислужницей, однако свихнувшаяся Полина Вердал с этим не считалась и ежедневно напрашивалась в помощницы к служанке, которая делала уборку в двухкомнатных апартаментах старшей администратор-воспитательницы. Самолюбию Эмфиды, раздутому, как плавательный пузырь незийской рыбы-подушки, это льстило; она добродушно называла Полину «безрукой неумехой», но не прогоняла. Однажды она обмолвилась, что на днях к ней заглянет на чашку чая «очень дорогая гостья». Мея Ришсем?.. После отбоя Поль связался со Стивом: есть вероятность, что объект на подходе.
Глава 11
— Чтобы я это признала, ты должен это доказать.
— Фласс, какой примитив… — снисходительно усмехнулся Лиргисо. — Типично человеческий подход! Зачем доказывать, если и так ясно?
— Кому ясно?
— Кому угодно, великолепная Тина.
— Только не мне.
Он не ответил, уставился на свой комп.
«Нечем крыть, да?»
— У тебя есть план, как стащить у магната документы?
— Не стащить, а изъять, — поправил Лиргисо.
— Ага, конечно. Живущие-в-Прохладе не воруют, а просто изымают то, что им нужно.
— Ты поняла мою мысль. — Он погладил ее пальцы с переливчатыми ногтями. — План у меня есть, но чтобы я с тобой поделился… Уже было! Теперь мне Фласс знает сколько придется выжидать, чтобы заполучить Поля, — а все потому, что я неосторожно разоткровенничался! Но я тебя уже переиграл, великолепная Тина. Я убедил начальство Поля в том, что тревога ложная, и через полгода вернусь к этой затее.
— Как убедил?
— Чтобы сделать истинную информацию недостоверной, надо утопить ее в потоке сомнительных или абсурдных сообщений на ту же тему. — Он слегка сузил глаза, словно зажмурился от удовольствия. — Я постоянно пользовался этим приемом, еще когда руководил организацией патрона на Лярне. Где тебе играть против меня, великолепная Тина…
— Здесь.
— Что — здесь? — Буквальный ответ на риторический вопрос на мгновение сбил его с толку.
— Здесь, — повторила Тина. — Больше ведь негде.
В его взгляде промелькнуло раздражение, и он опять уткнулся в компьютер.
Помощник пилота сообщил, что яхта входит в атмосферу и космопорт запрашивает список лиц, находящихся на борту. Лиргисо включил установленный в салоне терминал, чтобы слышать переговоры.
Экипаж из пяти человек. Генеральный директор компании «Кристалон» Крис Мерлей с охраной. Секретари-референты господина Мерлея: Филипп Корде и Кристина Верной. Репортер из «Ниарской сетевой бомбы» Янсе Люш.
— Меня ты собираешься протащить на Савайбу контрабандой?
— По документам ты Кристина Верной, мой секретарь-референт.
— А репортер зачем? Будет освещать в СМИ твои подвиги?
— Фласс упаси… Это пассажир. Директор «Сетевой бомбы» попросил подбросить его на Савайбу.
Появился робот, у него на лотке лежали два шлема вроде тех, что носят гонщики и спецназовцы. — Лиргисо надел тот, который был чуть побольше, и кивком указал Тине на второй.
— Надевай. И не вздумай снимать под открытым небом — тут везде излучение, воздействующее на мозг.
— Спят тоже в шлемах?
— Нет, здания обеспечивают экранировку.
Лиргисо шагнул к зеркалу, смерил отражение привычно оценивающим взглядом. Тина отметила, что в шлеме он выглядит привлекательней, чем с налысо эпилированной головой.
В динамике терминала бубнил до минимума приглушенный, но настойчивый голос: офицер фильтрационной службы космопорта требовал, чтобы все вновь прибывшие немедленно явились в зал номер пять для прохождения киберконтроля.
Округлые, расслаивающиеся на ярусы коричневые горы. Порывы теплого ветра. Небо выцветшее, как добела застиранная тряпка. Приземистый, отливающий бронзой купол — крыша спрятанного под землей здания космопорта. Большое желто-оранжевое солнце, ослепительно яркое, режет глаза… Разве что глаза киборга спокойно выдержат такой свет, но киборгов на Савайбу не пускают.
Спохватившись, Тина отвела взгляд. Смотреть на солнце так же, как на любой другой предмет, — это для нее в прошлом.
Небо вначале показалось ей безоблачным, но потом она заметила, что облака все-таки есть, они почти сливаются с белесым фоном. Зато птицы, зонды и аэрокары прорисованы отчетливыми силуэтами.
Охранники в форме с эмблемой «Кристалона» посматривали на небо, словно ждали нападения. Среди роботов, выгруженных из яхты, Тина увидела отремонтированного «цербера» сулламьей масти и четверку самоходных генераторов силового поля. Вот это уже серьезно. Лиргисо опасается покушения?
Экипаж стоял в тени яхты. И еще двое, без формы: худощавый красивый парень с пристегнутыми, к предплечьям наручными компами — Корде, секретарь-референт, а также, вероятно, один из любовников Лиргисо, и румяный, круглый, как колобок, субъект в желтой куртке с голографическими, свирепо оскаленными собачьими мордами. Из-под его шлема выглядывал обруч с глазком видеокамеры, и Тина решила, что это и есть репортер.
— Тина, для всех, кроме тебя, я Крис, — шепнул Лиргисо. — Так и называй меня при посторонних.
Она кивнула. Досаждать ему по мелочам не стоит. Неясно, что такое Савайба, но вдруг подвернется случай сбежать? Сейчас надо выжидать, не размениваясь на мелочи.
Пассажирский кар промчался, оставив хвост ржавой пыли, по полю космодрома, потом нырнул в туннель и высадил их прямо в зале номер пять. После того как фильтрационная служба убедилась, что киборгов среди прилетевших нет, экипаж вместе с несколькими охранниками вернулся на яхту, остальные погрузились в два мощных бронированных «конунга». Встречающие — охранники из местного филиала «Кристалона» — были до зубов вооружены; их руководитель вполголоса доложил о чем-то Лиргисо, тот выслушал с иронической и недовольной гримасой. Видимо, проблемы.
«Конунги» поплыли на юго-запад, скользя над вздымающимися к небесам гигантскими коричневыми складками.
— Никогда не видела таких гор, — пробормотала Тина.
— Да боже мой, какие тут горы! — всплеснул пухлыми руками репортер «Ниарской сетевой бомбы» — его взяли с собой. — Это же савайбианские рахады, девочка! Аналогов нигде нет, «рахады» — это слово и перевести-то невозможно.
Прильнув к иллюминатору, Тина заметила кое-где в складках «гор» довольно широкие трещины, в которых что-то мелькало и двигалось. И еще заметила несколько машин, следующих за «конунгами» на порядочном расстоянии. Лиргисо и охранники вроде бы тоже обратили внимание на эскорт, и вроде бы им это не понравилось,
Щурясь, Тина вглядывалась в белесую бездну с нечетко обозначенными облачными громадами. Будь у нее прежние глаза — те, которые погибли вместе с ее модифицированным телом, — она бы давно уже определила и класс, и марку чужих аппаратов. Предвидится стычка или нет? Мысль о стычке заставила ее ощутить острую досаду: Тина привыкла во время воздушных схваток сидеть в пилотском кресле или перед пультом бортовых орудий, но в салоне, в качестве пассажирки… для нее это почти извращение! А уж отправиться на тот свет из-за промахов охраны Лиргисо, если та позволит противнику подбить машину, — вдвойне досадно… Сама Тина однажды сбила «конунг», находясь за пультом легкого «торнадо»; случилось это на Лярне, когда они с Тлемлелхом похитили Лиргисо и за ними снарядили погоню.
— Крис, — окликнула она, — кто хочет устроить нам трепку?
Тина сопроводила вопрос кивком на иллюминатор.
— Местные головорезы, — усмехнулся Лиргисо. — Не беспокойся, мы выигрываем в скорости.
Корде и репортер заинтересованно повернулись к иллюминаторам.
«Конунг» плавно отрывался, и вскоре чужие машины — Тина насчитала девять объектов — превратились в точки, сгруппированные в белесой пустоте, а потом и вовсе исчезли. Ландшафт внизу изменился: все те же вздыбившиеся статичными волнами коричневые массивы, но теперь из провалов выглядывают одетые в металл купола, крыши, лепестки решетчатых конструкций. Словно забытые гигантские игрушки, полузасыпанные коричневым песком.
— Крис, это похоже на песочницу.
Лиргисо бросил на нее косой взгляд и снова уставился на свой роскошный комп. Тина увидела, что один из прилетевших с Ниара охранников прикладывает героические усилия, пытаясь совладать с выползающей на лицо ухмылкой: наверное, парню доводилось присутствовать при диалогах босса и Глены.
«Конунги» синхронно пошли на снижение. Опускались они прямо в один из провалов. Белизна дневного света сменилась коричневатым полумраком, не слишком густым, как в самом начале сумерек или в зале с приглушенным освещением. Иллюминатор ограничивал обзор. Тина видела проплывающие мимо крыши — по большей части плоские, с надстройками и мебелью на огороженных площадках; фрагменты фасадов более высоких зданий; цветные рекламные голограммы — чаще всего некачественные, размытые; выше — как будто коричневый купол, испещренный золотистыми люминесцирующими пятнами…
Город. Но город под необъятными сводами, оккупированными светящейся плесенью либо каким-то ее савайбианским аналогом. Пятна явно имели естественное происхождение, слишком неупорядоченно они располагались, да и очертания правильными не назовешь. И толстые перемычки между сводами и землей вряд ли были рукотворными: нечеткие текучие формы, отсутствие симметрии. Вдобавок кое-где на их поверхности тоже обосновались колонии золотистых пятен.
Зато город как город, разве что прохожие все поголовно в шлемах. Дома, роботы, неоновые сполохи, наземный и воздушный транспорт… Некоторые высотки исчезали в раскалывающих купол трещинах с белыми лоскутами неба, но большинство построек не превышало десяти этажей. Светлое здание, на площадке перед которым приземлились «конунги», было восьмиэтажным. Отель.
Телохранители встрепенулись. Стремительное движение над крышами. Не такая уж плохая у Лиргисо охрана: те, кто отвечал за силовую защиту, успели включить генераторы до того, как чужая машина умчалась, выбросив нечто прямо на головы компании, высадившейся из двух «конунгов».
В воздухе зыбко мерцала полусфера, обозначившая границы поля, и по ней неторопливо ползло, стекая на тротуар, нечто громадное, пышное, вязкое, бело-розовое… Пешеходы останавливались, с удовольствием глазели на происшествие. Даже неказистый, тронутый ржавчиной робот, который сидел, распластав присоски, на витрине магазина напротив и оттирал какое-то пятно, — и тот замер, словно тоже заинтересовался.
— Торт, — поглядев вверх, определил Люш из «Сетевой бомбы». — Ей-богу, тортец кинули! Такой бы на стол…
— Не убирать поле! — распорядился Лиргисо. — Просканировать на взрывчатку!
— Мы уже, — отозвался кто-то из охраны. — Есть что-то…
Расползающаяся масса начала содрогаться, в стороны полетели куски и белые брызги. Бомж в треснувшем шлеме, подошедший слишком близко — видимо, рассчитывал на кусок тортика, — согнулся и сел на тротуар, прижимая руки к животу, сквозь его пальцы сочилось красное. Завыла сирена.
— С начинкой, так я и думал, — со скучающей усмешкой процедил Лиргисо. — Уже было. До чего люди обожают повторяться…
— Я смотрю, тебя здесь любят, — заметила Тина.
Маленькая серебристая тварь с острым жалом. Она исколола Полю все пальцы, и теперь безутешная вдова Полина Вердал (естественно, кроткая и плодородная) пачкала кровью теплые подштанники для работников шестого уровня, занятых на добыче хлиорита — светящегося зеленоватого минерала, благодаря которому Манокар до сих пор не обанкротился в галактических масштабах. Хлиорит добывали вручную — специфика такая, что роботы не справятся. В это Поль еще мог поверить. Но зачем кустарным способом чинить поношенную одежду шахтеров, в то время как швейные автоматы сделают то же самое быстрее и качественней, — этого он понять не мог. Вообще-то объяснение имелось: чтобы было чем заполнить досуг кротких и плодородных обитательниц приюта. Чтобы те не начали беситься от нечего делать…
Иголку Поль держал в руках первый раз в жизни. Уже через день он обнаружил, что все остальные кроткие вдовы презирают Полину Вердал, которая не умеет шить. Теперь он вдова-аутсайдер, вдова-изгой… Не смертельно, как любит говорить Стив, но работе мешает. Мея Ришсем слишком хорошо спряталась, а собирать информацию, в то время как потенциальные обладатели информации всячески выказывают тебе свое неодобрение, — то еще занятие. Чувствительную Полину Вердал все это доставало, а пользоваться другими ипостасями было нельзя: базовая личность кого-нибудь побьет, Томек кому-нибудь нахамит. Вот Поль и мучился.
Эмфида Турнав, старшая администратор-воспитательница четырнадцатого корпуса, во время совместных скорбных бдений не раз многозначительно намекала на свое знакомство с Меей Ришсем. «Бдения» представляли собой посиделки в траурно оформленном зале. Считалось, что несчастные женщины должны сообща предаваться скорби и подбадривать друг друга, но на деле мероприятие выродилось в обмен сплетнями и перемывание костей кротким вдовам из других корпусов. Главенствовала Эмфида — пожилая дама с кисло-сладкой, будто нарисованной улыбкой и все еще мелодичным манерным голосом. Она говорила, что дружит с Меей, что иногда они вместе пьют чай, что Мея очень благодарна ей за поддержку… Поскольку на бдениях присутствовали все обитательницы четырнадцатого корпуса, исключая сирот-воспитанниц, Поль сделал вывод, что вдова президента живет в другом корпусе.
Произвести благоприятное впечатление на Эмфиду… Это сложно. Старшая администратор-воспитательница в несколько слоев окутана «ватой» и обвешана, как новогодняя елка игрушками, клочьями шевелящейся «бахромы» и туманными комками «инфузорий». Полине Вердал эти образования напоминали паразитов, и она не могла унять отвращение, когда подходила близко, — хорошо еще, что к ней вся эта пакость не липла. Впрочем, ради выполнения задачи все можно стерпеть, особенно если почаще напоминать себе, что никакой осязаемой «пакости» здесь на самом деле нет, есть всего-навсего визуализация информационных явлений… Эмфида смотрела на Полину свысока, с брезгливым недоумением. Жалкий лепет Полины насчет того, что она, мол, разучилась шить и аккуратно причесываться от горя, после скоропостижной кончины супруга, действия не возымел: у всех горе, но никто, кроме тебя, не позорит неумением свое женское естество! Формулировка была именно такая, и у Поля глаза на лоб полезли, за что его обозвали «дурочкой».
После этого Полина Вердал ударилась в откровенный подхалимаж. Наплевать, как это выглядит со стороны, главное — добиться расположения Эмфиды, узнать у нее, где засела вдова президента, а потом — сбросить осточертевший гелевый корсет, обрезать волосы и вернуться к нормальной человеческой жизни.
Поль более-менее приходил в себя только по вечерам, когда встречался на чердаке с Ивеной. Она была дочерью чиновника пятого уровня, забитого насмерть электроплетью за неповиновение начальству. Дело было пустяковое, отец Ивены не выполнил какой-то абсурдный приказ вроде очистки от снега территории перед фасадом учреждения во время снегопада (старайся — не старайся, все равно завалит), за что и поплатился жизнью. Мать Ивены после этого простудилась и умерла, а девочку отправили в приют. Ей было двенадцать лет — чуть больше, чем Поль решил, когда увидел ее впервые при свете фонарика. Обычно они сидели в темноте, прижавшись друг к другу, и Полю не хотелось задумываться о том, что с ней будет, когда он уберется из Приюта кротких вдов.
А уберется он уже скоро… Подхалимаж — великая вещь. Эмфида Турнав начала оттаивать и все чаще разговаривала с Полиной благосклонно. Негоже вдове чиновника второго уровня становиться прислужницей, однако свихнувшаяся Полина Вердал с этим не считалась и ежедневно напрашивалась в помощницы к служанке, которая делала уборку в двухкомнатных апартаментах старшей администратор-воспитательницы. Самолюбию Эмфиды, раздутому, как плавательный пузырь незийской рыбы-подушки, это льстило; она добродушно называла Полину «безрукой неумехой», но не прогоняла. Однажды она обмолвилась, что на днях к ней заглянет на чашку чая «очень дорогая гостья». Мея Ришсем?.. После отбоя Поль связался со Стивом: есть вероятность, что объект на подходе.
Глава 11
Коридор отлично простреливался. Сквозь отверстия в дырчатых стенных панелях сочился едкий дымок: похоже, там горела проводка. На полу валялись куски пластика, упавшее со стены растение с длинными узорчатыми листьями и в придачу два трупа.
Тину интересовали прежде всего трупы: она впервые увидела противника вблизи. Оба бледнокожие и мускулистые, в шлемах с аляповатыми эмблемами и пятнистых коричнево-оранжевых комбинезонах с короткими рукавами. Их настигли отравленные иглы «цербера», умерли они не сразу — около минуты агонизировали, хрипя и корчась.
Заварушка началась внезапно. В отеле Тина пользовалась ограниченной свободой передвижения — то есть могла гулять по коридору левого крыла на седьмом этаже. Она и гуляла, наблюдая за Люшем, который тоже слонялся по коридору и параллельно что-то вполголоса надиктовывал на свой наручный комп. Голографические песьи морды на его желтой куртке щерились, демонстрируя дурной характер, но сам Люш производил впечатление добродушного парня. Лиргисо сказал, что держит около тридцати процентов акций «Ниарской сетевой бомбы» — таким образом, Люш был без пяти минут его подчиненным, и он поселил репортера вместе с остальной своей свитой.
Тина маневрировала, пытаясь приблизиться к Люшу — без всякого далеко идущего умысла, ей просто хотелось с кем-нибудь поболтать, — однако «цербер» всякий раз отсекал ее от репортера, а на небольшом табло, утопленном в его сулламьем корпусе, вспыхивала надпись: «Контакты запрещены!» Это напоминало шахматную партию между человеком и роботом. Тина до того увлеклась поединком с «цербером», что вначале не обратила внимания на посторонний шум. Люш среагировал первым: замер, приоткрыв рот, словно сделал стойку на нечто незримое, но привлекательное, потом сорвался с места, юркнул в свой номер, выскочил оттуда уже в шлеме, без которого на Савайбе никуда, и со скоростью получившего хороший пинок колобка помчался к лифтам. К этому моменту Тина уже поняла, что в отеле происходит нечто. Звон стекла, крики, звуки выстрелов. Грохот совсем близко, по ту сторону дверей — значит, в номерах сейчас небезопасно, коридор более спокойное место.
«Цербер» рассудил так же. Он в мгновение ока запаковал Тину в бронежилет и натянул на нее респиратор, выдрав при этом прядь волос (оба предмета защиты хранились у него в корпусе), развернул прозрачный модульный щит, включил энергетический щит, выдвинул стволы своих орудий (их оказалось больше, чем Тина думала), но в комнату ее не потащил.
Судя по звукам, находившиеся в номерах охранники от кого-то отстреливались. Атакующие ломятся в окна?.. Коридор оставался пустынным, потом из-за угла в него швырнули маломощную гранату. Нарядный пластик пола всколыхнулся и осел хаотичным крошевом, со стены свалилось кашпо с растением. Скорчившуюся в углу Тину прикрыли от осколков щиты «цербера».
Вслед за гранатой в коридор ввалились те двое. «Девку в заложники!» — крикнул один из них, показывая на Тину. Тут-то ее сторож и выпустил свои отравленные иглы. Больше он никому не позволил прорваться в коридор: из-за угла стреляли, он вел ответный огонь. Хороший все-таки робот. Надежный. Если бы он еще и подчинялся Тининым приказам, ему бы цены не было.
Потом наступила тишина — относительная, из-за дверей доносились голоса и стоны. «Цербер» по-прежнему находился в боевой готовности и щиты не убирал. Из-за угла вышел бледный парень в ливрее коридорного, повертел головой, спросил: «Вы не ранены?» — и направился к Тине. Он успел сделать несколько шагов, зашатался и упал.
— Какого черта? — прошипела Тина, стукнув кулаком по корпусу робота. — Это же свой!
«Цербер» вряд ли ее понял.
Из номеров начали выглядывать охранники «Кристалона». Один из них, распахнув дверь, сел на пороге; его рубашка насквозь пропиталась кровью, но бластер он из рук не выпускал.
Появился Лиргисо, в шлеме, озабоченный и с фингалом, как Тина решила вначале. Потом увидела, что это не фингал: видимо, когда произошло нападение, Лиргисо делал макияж — правый глаз накрасил, а левый не успел.
— Твоя тварь убила служащего, — сказала Тина, когда он подошел ближе и «цербер», повинуясь его команде, убрал щиты.
— Разве? — Лиргисо кисло поморщился («Мало мне других неприятностей!»), склонился над коридорным. — Он не убит, а парализован! Сама посмотри.
Тина подошла ближе. Разница есть: глаза коридорного закрыты, лицевые мышцы расслаблены, грудная клетка слабо вздымается и опускается; у парней в пятнистых комбинезонах остекленевшие глаза выпучены, на губах выступила розоватая пена, мускулы напряжены в последней дикой судороге.
— Амеик не убьет кого не надо, — усмехнулся Лиргисо. — У него два режима поражения — «враг» и «посторонний», и он никогда их не путает. Амеик у нас умница!
Тине показалось, что сейчас он начнет гладить своего цепного робота-убийцу, как собаку, тая от умиления, но Лиргисо отошел к охранникам. Она стащила респиратор и бронежилет, протянула «церберу». Тот взял предметы манипулятором с выгравированным на металле изломанным орнаментом и затолкал в нишу, открывшуюся в корпусе.
В отеле были раненые и убитые. Из людей Лиргисо никто не погиб, но двое телохранителей и секретарь-референт Филипп Корде получили ранения настолько серьезные, что их сразу же отправили в частную клинику. Вернулся Люш. Его правая рука была замотана окровавленной тряпкой, зато физиономия сияла, как сверхновая посреди ночного неба. Материал в кармане, даже из отеля выходить не пришлось! Тина услышала, как остановившийся рядом с ним Лиргисо прошептал: «Ты сначала мне свой опус покажешь, а потом уже отправишь на Ниар!» Репортер всплеснул руками и начал протестовать против такой беспардонной цензуры, Лиргисо еле слышно процедил какую-то угрозу — он выглядел раздосадованным и злым.
Тина держала язык за зубами и старалась никому не мешать. Она не хотела, чтобы ее куда-нибудь запихнули и заперли. Ей сейчас нужна информация, как можно больше информации. Кто организовал нападение, с какой целью, могут ли они стать ее союзниками… Пока она не знала ни черта. Скрестив на груди руки, она стояла у стены рядом с «цербером» и впитывала реплики, отмечала детали. От ее экстрасенсорных способностей ничего не осталось, несколько дней непрерывных бесплодных попыток убедили ее в этом — значит, придется опять начинать с нуля.
Трое охранников Лиргисо приволокли парня в шлеме с пестрой эмблемой и коричнево-оранжевом комбинезоне. Пленник хрипло ругался. Его руки были скованы за спиной, но он пытался то пнуть кого-нибудь из конвоиров, то плюнуть в Лиргисо.
«Ясно, кто здесь главный объект покушения. Я и не сомневалась… Теперь бы еще выяснить, чем ты их достал!»
Савайбианские полицейские с зелеными светящимися надписями «Полиция» на шлемах и на куртках. Тина мысленно поздравила их с рекордным сроком опоздания: уже и проводку потушили, и раненых развезли по больницам… Где же вы были, ребята?
Офицер заявил, что задержанного он заберет в участок. Лиргисо начал возражать, его негромкий голос звучал мягко и убедительно. Полицейский непреклонно помотал головой. Похоже, что дальнейшую судьбу пленника они представляли себе по-разному.
— Мы его забираем, господин Мерлей, — сухо сказал офицер. — Он арестован в соответствии с савайбианским законом!
Лиргисо покладисто улыбнулся и развел руками — мол, кто же станет спорить с законом! — и шагнул к пленнику:
— Забирайте, пожалуйста! Надеюсь, ты не отвертишься от суда…
Пленник прорычал что-то оскорбительное и рванулся вперед. Молниеносное движение. Если бы Тина могла, как раньше, переключаться в режим замедленного восприятия, она бы увидела в подробностях, что произошло. Как будто Лиргисо не то заслонился, не то попытался оттолкнуть парня, всего лишь на мгновение до него дотронулся… Пленник обмяк и тяжело опустился на пол.
— По-моему, у него обморок, — повернувшись к полицейским, сказал Лиргисо. Его голос звучал озадаченно. — С чего бы это?
Офицер присел около парня, пощупал пульс, достал карманный меданализатор и наконец произнес, тоже озадаченно:
— Какой там обморок! Он умер.
Полицейские забрали тело и ушли. Выдав охране инструкции, Лиргисо подошел к Тине:
— Идем.
Разгромленный люкс — это все равно люкс. Все, что было безнадежно испорчено, отсюда вынесли; и комната, по-прежнему роскошная, стала вдвое просторней. Дырки от пуль и следы высокотемпературного луча придавали стенным панелям натурального розового дерева налет экстремальной экзотики. Окно в полстены закрывали стальные жалюзи. Лиргисо включил компактное противоподслушивающее устройство и только после этого заговорил:
— Тина, как тебе понравилась демонстрация моих возможностей? Это древняя лярнийская техника боя. Настоящее искусство убивать — это совсем не то, что проломить противнику голову пудовым кулаком в лучших тергаронских традициях. Поль даже не подозревает, сколько раз я мог убить его! Причем таким образом, что всё списали бы на его слабое здоровье. Он вызывает у меня интерес, поэтому я сохранил ему жизнь. Я добрый. — Лиргисо прервался, достал из бара бутылку и бокалы, разлил вино. — Ты сегодня видела один вариант, а есть и другой… Убить так, что жертва будет очень долго агонизировать, для этого надо ударить в другую точку. Я не рискнул проделать это на глазах у полицейских, а жаль… — Он рассмеялся и подвинул к Тине один из бокалов.
Тину интересовали прежде всего трупы: она впервые увидела противника вблизи. Оба бледнокожие и мускулистые, в шлемах с аляповатыми эмблемами и пятнистых коричнево-оранжевых комбинезонах с короткими рукавами. Их настигли отравленные иглы «цербера», умерли они не сразу — около минуты агонизировали, хрипя и корчась.
Заварушка началась внезапно. В отеле Тина пользовалась ограниченной свободой передвижения — то есть могла гулять по коридору левого крыла на седьмом этаже. Она и гуляла, наблюдая за Люшем, который тоже слонялся по коридору и параллельно что-то вполголоса надиктовывал на свой наручный комп. Голографические песьи морды на его желтой куртке щерились, демонстрируя дурной характер, но сам Люш производил впечатление добродушного парня. Лиргисо сказал, что держит около тридцати процентов акций «Ниарской сетевой бомбы» — таким образом, Люш был без пяти минут его подчиненным, и он поселил репортера вместе с остальной своей свитой.
Тина маневрировала, пытаясь приблизиться к Люшу — без всякого далеко идущего умысла, ей просто хотелось с кем-нибудь поболтать, — однако «цербер» всякий раз отсекал ее от репортера, а на небольшом табло, утопленном в его сулламьем корпусе, вспыхивала надпись: «Контакты запрещены!» Это напоминало шахматную партию между человеком и роботом. Тина до того увлеклась поединком с «цербером», что вначале не обратила внимания на посторонний шум. Люш среагировал первым: замер, приоткрыв рот, словно сделал стойку на нечто незримое, но привлекательное, потом сорвался с места, юркнул в свой номер, выскочил оттуда уже в шлеме, без которого на Савайбе никуда, и со скоростью получившего хороший пинок колобка помчался к лифтам. К этому моменту Тина уже поняла, что в отеле происходит нечто. Звон стекла, крики, звуки выстрелов. Грохот совсем близко, по ту сторону дверей — значит, в номерах сейчас небезопасно, коридор более спокойное место.
«Цербер» рассудил так же. Он в мгновение ока запаковал Тину в бронежилет и натянул на нее респиратор, выдрав при этом прядь волос (оба предмета защиты хранились у него в корпусе), развернул прозрачный модульный щит, включил энергетический щит, выдвинул стволы своих орудий (их оказалось больше, чем Тина думала), но в комнату ее не потащил.
Судя по звукам, находившиеся в номерах охранники от кого-то отстреливались. Атакующие ломятся в окна?.. Коридор оставался пустынным, потом из-за угла в него швырнули маломощную гранату. Нарядный пластик пола всколыхнулся и осел хаотичным крошевом, со стены свалилось кашпо с растением. Скорчившуюся в углу Тину прикрыли от осколков щиты «цербера».
Вслед за гранатой в коридор ввалились те двое. «Девку в заложники!» — крикнул один из них, показывая на Тину. Тут-то ее сторож и выпустил свои отравленные иглы. Больше он никому не позволил прорваться в коридор: из-за угла стреляли, он вел ответный огонь. Хороший все-таки робот. Надежный. Если бы он еще и подчинялся Тининым приказам, ему бы цены не было.
Потом наступила тишина — относительная, из-за дверей доносились голоса и стоны. «Цербер» по-прежнему находился в боевой готовности и щиты не убирал. Из-за угла вышел бледный парень в ливрее коридорного, повертел головой, спросил: «Вы не ранены?» — и направился к Тине. Он успел сделать несколько шагов, зашатался и упал.
— Какого черта? — прошипела Тина, стукнув кулаком по корпусу робота. — Это же свой!
«Цербер» вряд ли ее понял.
Из номеров начали выглядывать охранники «Кристалона». Один из них, распахнув дверь, сел на пороге; его рубашка насквозь пропиталась кровью, но бластер он из рук не выпускал.
Появился Лиргисо, в шлеме, озабоченный и с фингалом, как Тина решила вначале. Потом увидела, что это не фингал: видимо, когда произошло нападение, Лиргисо делал макияж — правый глаз накрасил, а левый не успел.
— Твоя тварь убила служащего, — сказала Тина, когда он подошел ближе и «цербер», повинуясь его команде, убрал щиты.
— Разве? — Лиргисо кисло поморщился («Мало мне других неприятностей!»), склонился над коридорным. — Он не убит, а парализован! Сама посмотри.
Тина подошла ближе. Разница есть: глаза коридорного закрыты, лицевые мышцы расслаблены, грудная клетка слабо вздымается и опускается; у парней в пятнистых комбинезонах остекленевшие глаза выпучены, на губах выступила розоватая пена, мускулы напряжены в последней дикой судороге.
— Амеик не убьет кого не надо, — усмехнулся Лиргисо. — У него два режима поражения — «враг» и «посторонний», и он никогда их не путает. Амеик у нас умница!
Тине показалось, что сейчас он начнет гладить своего цепного робота-убийцу, как собаку, тая от умиления, но Лиргисо отошел к охранникам. Она стащила респиратор и бронежилет, протянула «церберу». Тот взял предметы манипулятором с выгравированным на металле изломанным орнаментом и затолкал в нишу, открывшуюся в корпусе.
В отеле были раненые и убитые. Из людей Лиргисо никто не погиб, но двое телохранителей и секретарь-референт Филипп Корде получили ранения настолько серьезные, что их сразу же отправили в частную клинику. Вернулся Люш. Его правая рука была замотана окровавленной тряпкой, зато физиономия сияла, как сверхновая посреди ночного неба. Материал в кармане, даже из отеля выходить не пришлось! Тина услышала, как остановившийся рядом с ним Лиргисо прошептал: «Ты сначала мне свой опус покажешь, а потом уже отправишь на Ниар!» Репортер всплеснул руками и начал протестовать против такой беспардонной цензуры, Лиргисо еле слышно процедил какую-то угрозу — он выглядел раздосадованным и злым.
Тина держала язык за зубами и старалась никому не мешать. Она не хотела, чтобы ее куда-нибудь запихнули и заперли. Ей сейчас нужна информация, как можно больше информации. Кто организовал нападение, с какой целью, могут ли они стать ее союзниками… Пока она не знала ни черта. Скрестив на груди руки, она стояла у стены рядом с «цербером» и впитывала реплики, отмечала детали. От ее экстрасенсорных способностей ничего не осталось, несколько дней непрерывных бесплодных попыток убедили ее в этом — значит, придется опять начинать с нуля.
Трое охранников Лиргисо приволокли парня в шлеме с пестрой эмблемой и коричнево-оранжевом комбинезоне. Пленник хрипло ругался. Его руки были скованы за спиной, но он пытался то пнуть кого-нибудь из конвоиров, то плюнуть в Лиргисо.
«Ясно, кто здесь главный объект покушения. Я и не сомневалась… Теперь бы еще выяснить, чем ты их достал!»
Савайбианские полицейские с зелеными светящимися надписями «Полиция» на шлемах и на куртках. Тина мысленно поздравила их с рекордным сроком опоздания: уже и проводку потушили, и раненых развезли по больницам… Где же вы были, ребята?
Офицер заявил, что задержанного он заберет в участок. Лиргисо начал возражать, его негромкий голос звучал мягко и убедительно. Полицейский непреклонно помотал головой. Похоже, что дальнейшую судьбу пленника они представляли себе по-разному.
— Мы его забираем, господин Мерлей, — сухо сказал офицер. — Он арестован в соответствии с савайбианским законом!
Лиргисо покладисто улыбнулся и развел руками — мол, кто же станет спорить с законом! — и шагнул к пленнику:
— Забирайте, пожалуйста! Надеюсь, ты не отвертишься от суда…
Пленник прорычал что-то оскорбительное и рванулся вперед. Молниеносное движение. Если бы Тина могла, как раньше, переключаться в режим замедленного восприятия, она бы увидела в подробностях, что произошло. Как будто Лиргисо не то заслонился, не то попытался оттолкнуть парня, всего лишь на мгновение до него дотронулся… Пленник обмяк и тяжело опустился на пол.
— По-моему, у него обморок, — повернувшись к полицейским, сказал Лиргисо. Его голос звучал озадаченно. — С чего бы это?
Офицер присел около парня, пощупал пульс, достал карманный меданализатор и наконец произнес, тоже озадаченно:
— Какой там обморок! Он умер.
Полицейские забрали тело и ушли. Выдав охране инструкции, Лиргисо подошел к Тине:
— Идем.
Разгромленный люкс — это все равно люкс. Все, что было безнадежно испорчено, отсюда вынесли; и комната, по-прежнему роскошная, стала вдвое просторней. Дырки от пуль и следы высокотемпературного луча придавали стенным панелям натурального розового дерева налет экстремальной экзотики. Окно в полстены закрывали стальные жалюзи. Лиргисо включил компактное противоподслушивающее устройство и только после этого заговорил:
— Тина, как тебе понравилась демонстрация моих возможностей? Это древняя лярнийская техника боя. Настоящее искусство убивать — это совсем не то, что проломить противнику голову пудовым кулаком в лучших тергаронских традициях. Поль даже не подозревает, сколько раз я мог убить его! Причем таким образом, что всё списали бы на его слабое здоровье. Он вызывает у меня интерес, поэтому я сохранил ему жизнь. Я добрый. — Лиргисо прервался, достал из бара бутылку и бокалы, разлил вино. — Ты сегодня видела один вариант, а есть и другой… Убить так, что жертва будет очень долго агонизировать, для этого надо ударить в другую точку. Я не рискнул проделать это на глазах у полицейских, а жаль… — Он рассмеялся и подвинул к Тине один из бокалов.