Страница:
— Я не собираюсь тебя унижать, — категорически заявил Лиргисо. — Двадцать пять лет назад… тебе было десять лет, и ты жила на Манокаре. Имею представление, я там побывал. Я Живущий-в-Прохладе — чтобы я стал вести себя как манокарец… Абсурд!
— Кто пустил тебя на Манокар?
— Туда пустили целую группу ниарских бизнесменов. Покойный президент Ришсем, в рамках своей программы «Ограниченный контакт ради процветания Манокара», которую он потом свернул. — Лиргисо ухмыльнулся, ехидно и многозначительно. — Бедный Ришсем такой контакт получил, что потом чуть не плакал… не в переносном смысле, а в буквальном. — Ухмылка исчезла, и он уже серьезным тоном продолжил: — Я тебе тоже кое-что обещал, помнишь? Когда я не был уверен, что смогу сбежать от вас, я начал готовиться к самоубийству. Был риск, что валгрианские власти отправят меня на Лярн, где меня ждала позорная и мучительная казнь. Помнишь, ты принесла мне маленький посеребренный флакон? Я тогда сказал, что никогда не причиню тебе сильной боли, даже если мы поменяемся ролями. Тина, предлагаю обмен: я сдержу свое слово, а ты — свое.
— Хорошо.
Такой обмен ее устраивал. За неимением лучшего.
Столовая с белыми стенами. Бар, кофейный автомат, терминал для связи с кухней, робот-официант, холодильник. Круглый стол и стулья черного дерева. Зонтиковое дерево в черной кадке. Скатерти на столе нет, и штор нет. Значит, придется принести в жертву одно из кресел в гостиной.
— Лиргисо, ты знаешь о том, что люди — потомки землян?
— Я слышал об этом.
Он снова обнял ее. Иногда его ладони перемещались — поглаживающие движения с легким нажимом. Вряд ли он этим ограничится, но Тине было все равно. Это не ее тело. Раньше оно принадлежало убитой девушке с Кутакана, а теперь… наверное, ничье. Тина воспринимала все телесные ощущения отстраненно, словно смотрела виртуальный фильм с эффектом присутствия.
— На древней Земле было очень развито искусство блефа. Настолько, что интриги Живущих-в-Прохладе по сравнению с интригами древних землян на порядок проще. Не веришь? Тогда посмотри материалы об истории Земли докосмической эпохи. На Земле родилась игра в покер, в ней есть понятие блефа. В покер играют даже дети. У прямых потомков древних землян умение блефовать в крови, а я — прямой потомок.
— Еще одна неумелая попытка блефа, — насмешливо отметил Лиргисо, усилив объятие. — Как меня это трогает! Хочешь сказать, что прямые потомки древних землян — манокарцы? Ты успела забыть о том, что я был на Манокаре и видел, какое это убожество!
— Прямые потомки древних землян рассеяны по всей Галактике, они есть и среди манокарцев. Ты уверен, что мое неумение блефовать, в свою очередь, не является блефом? А вдруг вот это мое признание — тоже блеф?
Лиргисо призадумался. Все-таки удалось немного сбить с него спесь.
— Не очень-то верится, но от тебя можно ждать чего угодно, великолепная Тина. Смотри, это библиотека. Если здесь не найдется того, что тебе нужно, — попроси меня, я закажу. Каталог в этом компьютере. Доступа в Сеть у тебя, разумеется, не будет.
Она и не надеялась. Библиотека — это единственное, что ей здесь понравилось. У Тины уже накопился довольно длинный список непрочитанных книг, на которые никак не оставалось времени.
— Я не хочу, чтобы у тебя пропало желание жить, — рассмеялся вдруг Лиргисо. — Помнишь?
— Помню.
Когда снова вышли в коридор. Тина спросила:
— Зачем тебе понадобилась Ольга?
— Как самый надежный источник информации о тебе. Это она сказала, что ты обязательно прилетишь на дизайнерский форум. Кроме того, я решил, что непременно возьму все, что ты не позволила мне получить четыре года назад — в том числе Ольгу.
— Странно, что тебе удалось заморочить ей голову. Обычно она хорошо чувствует фальшь.
— Знаешь, как удалось? — Он улыбнулся. — Никакой фальши не было. Мое теплое отношение к Ольге меня самого забавляет. Когда ты притащила меня в человеческий мир, как якобы преступника, она первая оценила меня должным образом, несмотря на все твои рекомендации, поэтому с ней я добр и нежен без всякого притворства. Иногда я бываю и таким. Под настроение, в небольших дозах. Мы, Живущие-в-Прохладе, не столь упрощенные натуры, как люди либо даже другие энбоно. Я не морочил голову Ольге, но я позволил ей видеть лишь одну из граней моей личности.
— И ты вовсю пользуешься этой гранью, чтобы вводить других в заблуждение?
За новой дверью — полость перламутровой раковины с радужными переливами. Ванна, душ, массажный автомат, стиральный автомат. Стеклянный стеллаж с россыпью разноцветных флаконов, баночек и пластиковых туб. Зеркальная стена.
— Почему бы и нет, великолепная Тина? Это одна из составляющих моего обаяния. Посмотри, есть ли здесь все необходимое. Я, конечно, изверг, но не настолько, чтобы изводить тебя отсутствием бытовых удобств. Сам я всегда устраиваюсь с максимальным комфортом. Вот парадокс: энбоно куда лучше, чем люди, умеют ценить комфорт, однако люди лучше умеют его обеспечивать.
— Этого более чем достаточно. Не понимаю только, зачем здесь стиральный автомат?
— Ты права, он тебе не понадобится. — Лиргисо вернул ей едкую усмешку. — Но его привезли и установили вместе со всем остальным — видишь, это комплект.
В соседнем помещении находился бассейн, рядом туалет и солярий.
— Оставь Ольгу в покое. Раз она отнеслась к тебе хорошо…
— Не беспокойся. Ольге я ничего плохого не сделаю, хотя ей придется смириться с тем, что Поля она потеряет. Мы с ней и дальше будем вести дела… Возможно, позже сольемся в одну фирму, я хотел бы закрепиться на Незе. Романтические воспоминания, знаешь ли.
Смысл сказанного дошел до Тины с задержкой. Словно она все еще очнулась не до конца.
— Значит, это ты заказал покушение на Поля в Элакуанкосе? Я поймала нож в дюйме от его живота, а твоего кутаканца арестовали.
— Тина, какой нож, какого кутаканца? Фласс, за кого ты меня принимаешь?!
Постоянное театральничанье Лиргисо уже начало Тину доставать. Он и четыре года назад был таким, но мимика энбоно, в которой непременно участвуют слуховые отростки, отличается от человеческой, и тогда его выразительные гримасы с обязательной примесью иронии не казались Тине преувеличенными.
— Сейчас тебя запросто можно принять за воплощение оскорбленной добродетели. Ты же только что проболтался, что хочешь убить Поля!
— Разве я сказал — убить? Да еще ножом в живот, какая мерзость… Я не стал бы убивать Поля таким неэстетичным способом. Фласс, надо же так превратно истолковать мои слова! Не могу выразить, как меня удручает твое примитивное представление обо мне.
Небольшой спортзал с тренажерами. Здесь тоже были зеркала, отразившие Тину и Лиргисо. Шокированная мина респектабельного бизнесмена, обвиненного в краже одноразовой чашки из забегаловки. В его густо подведенных синих глазах возмущение — похоже, на сей раз не наигранное — постепенно уступало место насмешке.
— Тина, ты не должна так обо мне думать! Поль — слишком интересная и редкая игрушка, чтобы его убить. Я рад, что ты поймала нож, меня бы опечалила смерть Поля. Я надеюсь заполучить его живым. Похитить его перед отлетом с Неза я не рискнул: учитывая наши взаимоотношения, я буду в числе первых подозреваемых. Сам того не зная, он себя обезопасил — на некоторое время… Я нанял людей, которые позже захватят его и доставят ко мне. Сейчас он куда-то пропал — говорят, лег в больницу. Тем лучше, если он немного подлечит нервы. Крепкие нервы ему понадобятся, я намерен получить удовольствие по полной программе.
— Тебя все равно заподозрят.
Вырваться отсюда и послать сообщение на Нез. Анонимно. Если подписать своим именем, сочтут за розыгрыш — ее ведь убили и похоронили.
— Мои наемники инсценируют несчастный случай, я их проинструктировал. Когда здесь появится Поль, тебе будет не так скучно: сможете обмениваться впечатлениями обо мне. — Лиргисо засмеялся. — Он все время требовал, чтобы я дрался по-настоящему, — пожалуй, с этого я и начну. Его стоит проучить. Он меня ненавидит, а я не люблю, когда меня ненавидят. Наше знакомство началось с отвратительной драки. Я приехал к Ольге для переговоров, мы сидели и пили кофе, Поль тоже присутствовал. Глядя на него, я почувствовал желание. Вдруг он повернулся, несколько секунд молча смотрел мне в глаза, а потом вскочил и бросился на меня. Я не ждал атаки, так что он сумел нанести мне довольно болезненный удар. Джеральд попытался разнять нас, тогда Поль и с ним чуть не сцепился. Меня восхищает его интуиция: он сразу угадал, что я для него опасен! Вначале я боялся, что он телепат, но потом убедился, что это не так. С тех пор он при каждой встрече лезет в драку, мне это начало действовать на нервы. Из-за него мне пришлось гулять на форуме с телохранителями. Я дерусь намного лучше, но для директора солидной компании эти драки — сомнительный актив.
— Ты сохранил умение драться, которое приобрел в прежнем теле?
Важный момент. Очень важный.
— Я мог бы заморочить тебе голову, но скажу правду. — На мгновение Лиргисо сжал ее так, что стало больно. — Сохранил. На то, чтобы заставить тело Криса Мерлея в полной мере пользоваться этим умением, ушло около года. Думаю, ты тоже сохранила все, что умела раньше. Однако лярнийская школа боя — это истинное искусство, а ты могла разве что пробить кулаком кирпичную кладку. Если ты очень хорошо попросишь, я мог бы обучить тебя лярнийской технике… но это произойдет не раньше, чем я начну тебе нравиться.
— Думаешь, ты когда-нибудь начнешь мне нравиться? Твоего самомнения хватит на сотню Живущих-в-Прохладе.
— Через два-три года я напомню тебе эти слова, — усмехнулся Лиргисо. — Вы оба, и ты, и Поль, будете меня обожать — потому что я так хочу. Интересно, кто из вас сломается раньше? Смотри, это медпункт.
Небольшая комната с кушеткой и медавтоматом — дорогая многофункциональная модель.
— Как тебя твои подчиненные в «Кристалоне» терпят?
— Я плачу им зарплату, в том числе за терпение.
— Когда меня занесло на Лярн, Тлемлелх предлагал мне поработать киллером. Зря я тогда отказалась от хорошего заказа.
— Фласс, и это награда за мою доброту? Вы с Полем еще оцените, как вам повезло! Я открою для вас область утонченных переживаний, которые знакомы лишь избранным натурам. Я научу вас получать удовольствие от вещей, которые пока для вас недоступны. Поверь, я уже не раз проделывал это и с энбоно, и с людьми.
— С моим новым телом что-то не в порядке. Похоже, у него отсутствует рвотный рефлекс, раз меня до сих пор не тошнит.
— Меня это расстраивает, но я не сержусь, — великодушно обронил Лиргисо.
— Тебя расстраивает, что меня не тошнит?
— Нет, я имею в виду твою по-человечески примитивную реакцию на мой подарок. Здесь твоя спальня.
Довольно уютно. Гелевая кровать, термоконверт с автоматической регулировкой температуры. Жаль, что нет простыней и одеял, из которых можно сделать одежду — вероятно, Лиргисо предусмотрел такой вариант. На небольшом стеллаже белого дерева расставлено несколько шкатулок — асимметрично, в согласии с неким изломанным пространственным ритмом.
— Эти светлые пастельные тона — не то, что мне нравится, но я решил, что для тебя это на первое время будет подходящий интерьер. — Ироническая улыбка Лиргисо относилась, надо полагать, к интерьеру. — Сможешь тут расслабляться… А это вместо одежды. — Он указал на шкатулки.
Тина шагнула к стеллажу, открыла одну. Переливчатая россыпь.
— Думаешь, я буду носить эти безделушки?
— Ты будешь носить их, потому что я так хочу. Еще ты будешь ходить с макияжем и с подобающе ухоженными ногтями, как у меня. — Он взглянул на свою холеную кисть. — Но оставим это на потом. Идем, покажу тебе последнюю комнату.
Ее рука непроизвольно дернулась — ударить, — но Тина вовремя остановила движение. Она не киборг. Пока. Если удастся избавиться от Лиргисо, связаться со Стивом, вновь получить доступ к своим банковским счетам, можно будет сделать операцию в одной из знаменитых на всю Галактику подпольных клиник на Рубиконе. А сейчас, в этом теле, нет смысла затевать драку с более сильным противником.
— О, у тебя все-таки есть выдержка, — прокомментировал Лиргисо. — Отрадно это видеть, великолепная Тина.
Он распахнул соседнюю дверь. Овальная алая комната с громадным ложем и цветными витражами. У энбоно алый цвет считается непристойным.
— Прошу! Наша экскурсия завершена. Нравится?
— Мечта коммуниста… — пробормотала Тина.
— Коммунисты заблуждаются. Алый — цвет секса, а не их странного учения. — Глядя на нее с многозначительной завораживающей улыбкой, Лиргисо начал медленно расстегивать рубашку.
— Кто-то говорил, что не собирается унижать меня, — скрестив на груди руки, напомнила Тина.
— Это говорил я, великолепная Тина. — Он сбросил черную рубашку на темно-красный ворсистый пол. — Если бы ты видела, как я унижаю, ты бы воздержалась от таких замечаний. Когда я был твоим пленником, ты отказывала мне в сексе, но я добрее, чем ты, — я всецело в твоем распоряжении.
— Я бы как-нибудь обошлась без твоей хваленой доброты.
Крис Мерлей был красивым, хорошо сложенным, умеренно мускулистым парнем. Существо, присвоившее тело Криса, смотрело на Тину из глубины его глаз с неистовым ликованием. Словно тварь, обитающая в аквариуме с замутненной водой, еле видимая, но выдающая свое присутствие бликами и движением.
— Тина, не омрачай мое торжество. — Лиргисо говорил почти просительно. — Я четыре года ждал этого дня! Иногда мне это снилось… Ты внушила мне страсть еще на Лярне, когда мы принадлежали к разным расам. Из-за этого я не смог тебя убить.
— Это не мое тело. — Происходящее казалось ей не вполне реальным, и она не пыталась преодолеть эту нереальность — пусть так и остается. — Делай с ним что хочешь, мне все равно,
— Теперь твое.
Лиргисо опрокинул ее на ложе и впился, в губы. Потом, отстранившись, засмеялся:
— Это больше похоже на поцелуй, чем то, что было перед моей вылазкой в бункер. Но целоваться ты не умеешь, придется всему тебя учить. В отличие от Живущих-в-Прохладе люди редко бывают по-настоящему искусны в любви.
Острая боль в плече. Тина с трудом удержалась от крика.
— Надо понимать это так, что я теперь свободна от своего обещания? — прошипела она с яростью, когда Лиргисо разжал зубы.
— Нет. — Он ухмыльнулся. — Просто мое обещание на секс не распространяется. Забыл предупредить, извини. Можешь и ты меня укусить, мне это понравится. Если будешь кричать, мне это тоже понравится.
— Мне нужна сыворотка от бешенства, — процедила Тина. — Срочно, понял? Я не хочу от тебя заразиться!
— Судя по зверскому выражению твоего прелестного лица, бешенство тебя уже настигло. Между прочим, самое страшное впереди: прежняя хозяйка этого тела была девственницей. А теперь лежи спокойно, я хочу укусить шею, где сонная артерия, — как в человеческих фильмах про вампиров. Меня это безумно возбуждает! Не дергайся, чтобы я не задел сосуд. Наверное, я был вампиром в каком-то из своих прежних существований.
— Будь у меня под рукой осиновый кол…
Не договорив. Тина содрогнулась от новой боли. «Чтобы какая-то сволочь меня покусала и вдобавок изнасиловала… Ну, сейчас ты получишь! Терять мне вроде бы нечего».
Координация движений все еще далека от идеала (все еще — или это навсегда?), но Тина сумела нащупать то, что надо, и с вывертом сжала. В первый момент Лиргисо конвульсивно стиснул зубы. Потом закричал. Тина отпустила его, и он откатился в сторону; несмотря на боль, тут же сгруппировался, приготовившись защищаться, — сказывалась многолетняя подготовка. Он побледнел, зрачки расширились, лицо скривилось в страдальческой гримасе.
— Не смей больше кусать меня, понял?
Она приподнялась и замерла, тоже готовая к обороне. Укушенные места болели, капли крови падали и расплывались темными пятнами на алом бархате обивки. Тело выполняло команды нехотя, с задержкой — неужели вот это и есть нормальная для человека скорость реакции?.. Тина вдруг осознала, что не хочет умирать, хотя еще минуту назад ей было все равно.
— Я могу тебя убить, — хрипло произнес Лиргисо.
Его неописуемая гримаса понемногу уступала место изумлению и злости.
— Я тоже могла тебя убить. Еще немного — и наступил бы шок, а потом я проломила бы тебе висок вон той штукой. — Тина показала на черную напольную вазу в углу. — Ты жив только потому, что спас людей на Валгре и я связана обещанием.
Он растянулся на ложе, перед этим предупредив:
— Не приближайся ко мне!
Его мускулы оставались напряженными.
— Я к тебе приставать однозначно не собираюсь, — усмехнулась Тина. — Зря беспокоишься.
— Твоя жестокость даже меня иногда ошеломляет, — бросил Лиргисо.
— У нас этому приему самозащиты учат девочек в школах.
— Теперь я понимаю, почему люди так нуждаются в одежде. Человеческое тело несовершенно и уязвимо. Я бы не взял на работу дизайнера, который его проектировал!
Для энбоно, и тем более для Живущего-в-Прохладе, самое главное — при любых обстоятельствах сохранить лицо. Именно это он и пытался сделать. В Могндоэфре, где Тина побывала четыре года назад, без этой способности невозможно достичь высокого статуса, а Лиргисо до своего краха принадлежал к верхушке общества. Человек на его месте изрыгал бы ругательства, но Лиргисо был озабочен прежде всего тем, какое впечатление он произведет — пусть рядом и нет других зрителей, кроме Тины.
— Я настолько добр, что не стану убивать тебя за эту омерзительную выходку, — сообщил он, глядя в потолок.
— Ты действительно считаешь себя добрым?
— Я добрый, за что и расплачиваюсь. — Лиргисо мученически вздохнул. — Некто из вашей расы заметил, что доброта никогда не остается безнаказанной. Мудрое наблюдение. Я не стал надевать на тебя наручники — и оказался жертвой твоей извращенности. Совсем как несчастный прохожий, который решил искупаться в обольстительном водоеме, где поджидает добычу суллам.
— Я ведь предупреждала насчет человеческого коварства и блефа. Тебе не приходило в голову для начала поинтересоваться, хочу ли я лечь с тобой в постель?
Лиргисо приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Тину, словно впервые увидел:
— Значит, ты хочешь, чтобы я добивался твоего расположения в изощренной галантной игре, как будто ты тоже принадлежишь к числу Живущих-в-Прохладе? Что ж, в этом есть своя прелесть… Помню, за Тлемлелхом я ухаживал несколько лунных циклов, прежде чем услышал обрадовавший меня ответ. Фласс, как это было давно! Целую вечность назад. Но почему же ты сразу не дала понять? Попытка оторвать жизненно важный орган — это слишком грубый намек!
— Я хочу бластер, чтобы тебя пристрелить. И денег на билет до Неза, а там уж я решу свои проблемы.
— Можешь грезить о чем угодно, великолепная Тина. — Он сел, морщась, потом встал. — В следующий раз я тебя сначала обездвижу… а сейчас пойду лечиться. Фласс, у меня ведь сегодня вечером совещание с топ-менеджерами в «Кристалоне»!
— Представляю, как ты достал домогательствами всех своих сотрудников.
— Не всех. Только тех, на кого у меня есть компромат, — огрызнулся Лиргисо.
Он осторожно нагнулся, собрал с пола одежду и нетвердой походкой вышел.
От алой комнаты до медпункта всего-то полтора десятка метров, но Тина преодолела это расстояние медленно с трудом, словно на ней был неудобный и неисправный тяжелый скафандр. Если тело — что-то вроде скафандра для жизни в этом мире, то так оно и есть… Потом она лежала на кушетке, а манипуляторы медавтомата обрабатывали следы укусов. Боль исчезла, зато осталась слабость. Кремовый потолок с зигзагообразными светильниками норовил сняться с места и куда-то уплыть.
«Как я ненавижу это тело! А моего больше нет… — Ее охватила пронизывающая печаль, и это было хуже, чем непривычная физическая боль. — Самое время применить на практике все то, чему учил Стив. Что я должна сделать? Взять под контроль или сломать „цербера“, убраться отсюда, в первую очередь — отправить предупреждение на Нез, насчет Поля. Тренироваться начну сейчас. — Она уставилась на один из светящихся зигзагов на потолке, но ощутила головокружение. — Нет, завтра. Сейчас надо отдохнуть. А ведь Лиргисо не врет, когда объясняется мне в любви, — только любовью он называет нечто отталкивающее, с примесью сумасшествия. Могло ли со мной случиться что-нибудь похуже? Могло. Хорошо, что я не на Манокаре!»
Глава 7
— Кто пустил тебя на Манокар?
— Туда пустили целую группу ниарских бизнесменов. Покойный президент Ришсем, в рамках своей программы «Ограниченный контакт ради процветания Манокара», которую он потом свернул. — Лиргисо ухмыльнулся, ехидно и многозначительно. — Бедный Ришсем такой контакт получил, что потом чуть не плакал… не в переносном смысле, а в буквальном. — Ухмылка исчезла, и он уже серьезным тоном продолжил: — Я тебе тоже кое-что обещал, помнишь? Когда я не был уверен, что смогу сбежать от вас, я начал готовиться к самоубийству. Был риск, что валгрианские власти отправят меня на Лярн, где меня ждала позорная и мучительная казнь. Помнишь, ты принесла мне маленький посеребренный флакон? Я тогда сказал, что никогда не причиню тебе сильной боли, даже если мы поменяемся ролями. Тина, предлагаю обмен: я сдержу свое слово, а ты — свое.
— Хорошо.
Такой обмен ее устраивал. За неимением лучшего.
Столовая с белыми стенами. Бар, кофейный автомат, терминал для связи с кухней, робот-официант, холодильник. Круглый стол и стулья черного дерева. Зонтиковое дерево в черной кадке. Скатерти на столе нет, и штор нет. Значит, придется принести в жертву одно из кресел в гостиной.
— Лиргисо, ты знаешь о том, что люди — потомки землян?
— Я слышал об этом.
Он снова обнял ее. Иногда его ладони перемещались — поглаживающие движения с легким нажимом. Вряд ли он этим ограничится, но Тине было все равно. Это не ее тело. Раньше оно принадлежало убитой девушке с Кутакана, а теперь… наверное, ничье. Тина воспринимала все телесные ощущения отстраненно, словно смотрела виртуальный фильм с эффектом присутствия.
— На древней Земле было очень развито искусство блефа. Настолько, что интриги Живущих-в-Прохладе по сравнению с интригами древних землян на порядок проще. Не веришь? Тогда посмотри материалы об истории Земли докосмической эпохи. На Земле родилась игра в покер, в ней есть понятие блефа. В покер играют даже дети. У прямых потомков древних землян умение блефовать в крови, а я — прямой потомок.
— Еще одна неумелая попытка блефа, — насмешливо отметил Лиргисо, усилив объятие. — Как меня это трогает! Хочешь сказать, что прямые потомки древних землян — манокарцы? Ты успела забыть о том, что я был на Манокаре и видел, какое это убожество!
— Прямые потомки древних землян рассеяны по всей Галактике, они есть и среди манокарцев. Ты уверен, что мое неумение блефовать, в свою очередь, не является блефом? А вдруг вот это мое признание — тоже блеф?
Лиргисо призадумался. Все-таки удалось немного сбить с него спесь.
— Не очень-то верится, но от тебя можно ждать чего угодно, великолепная Тина. Смотри, это библиотека. Если здесь не найдется того, что тебе нужно, — попроси меня, я закажу. Каталог в этом компьютере. Доступа в Сеть у тебя, разумеется, не будет.
Она и не надеялась. Библиотека — это единственное, что ей здесь понравилось. У Тины уже накопился довольно длинный список непрочитанных книг, на которые никак не оставалось времени.
— Я не хочу, чтобы у тебя пропало желание жить, — рассмеялся вдруг Лиргисо. — Помнишь?
— Помню.
Когда снова вышли в коридор. Тина спросила:
— Зачем тебе понадобилась Ольга?
— Как самый надежный источник информации о тебе. Это она сказала, что ты обязательно прилетишь на дизайнерский форум. Кроме того, я решил, что непременно возьму все, что ты не позволила мне получить четыре года назад — в том числе Ольгу.
— Странно, что тебе удалось заморочить ей голову. Обычно она хорошо чувствует фальшь.
— Знаешь, как удалось? — Он улыбнулся. — Никакой фальши не было. Мое теплое отношение к Ольге меня самого забавляет. Когда ты притащила меня в человеческий мир, как якобы преступника, она первая оценила меня должным образом, несмотря на все твои рекомендации, поэтому с ней я добр и нежен без всякого притворства. Иногда я бываю и таким. Под настроение, в небольших дозах. Мы, Живущие-в-Прохладе, не столь упрощенные натуры, как люди либо даже другие энбоно. Я не морочил голову Ольге, но я позволил ей видеть лишь одну из граней моей личности.
— И ты вовсю пользуешься этой гранью, чтобы вводить других в заблуждение?
За новой дверью — полость перламутровой раковины с радужными переливами. Ванна, душ, массажный автомат, стиральный автомат. Стеклянный стеллаж с россыпью разноцветных флаконов, баночек и пластиковых туб. Зеркальная стена.
— Почему бы и нет, великолепная Тина? Это одна из составляющих моего обаяния. Посмотри, есть ли здесь все необходимое. Я, конечно, изверг, но не настолько, чтобы изводить тебя отсутствием бытовых удобств. Сам я всегда устраиваюсь с максимальным комфортом. Вот парадокс: энбоно куда лучше, чем люди, умеют ценить комфорт, однако люди лучше умеют его обеспечивать.
— Этого более чем достаточно. Не понимаю только, зачем здесь стиральный автомат?
— Ты права, он тебе не понадобится. — Лиргисо вернул ей едкую усмешку. — Но его привезли и установили вместе со всем остальным — видишь, это комплект.
В соседнем помещении находился бассейн, рядом туалет и солярий.
— Оставь Ольгу в покое. Раз она отнеслась к тебе хорошо…
— Не беспокойся. Ольге я ничего плохого не сделаю, хотя ей придется смириться с тем, что Поля она потеряет. Мы с ней и дальше будем вести дела… Возможно, позже сольемся в одну фирму, я хотел бы закрепиться на Незе. Романтические воспоминания, знаешь ли.
Смысл сказанного дошел до Тины с задержкой. Словно она все еще очнулась не до конца.
— Значит, это ты заказал покушение на Поля в Элакуанкосе? Я поймала нож в дюйме от его живота, а твоего кутаканца арестовали.
— Тина, какой нож, какого кутаканца? Фласс, за кого ты меня принимаешь?!
Постоянное театральничанье Лиргисо уже начало Тину доставать. Он и четыре года назад был таким, но мимика энбоно, в которой непременно участвуют слуховые отростки, отличается от человеческой, и тогда его выразительные гримасы с обязательной примесью иронии не казались Тине преувеличенными.
— Сейчас тебя запросто можно принять за воплощение оскорбленной добродетели. Ты же только что проболтался, что хочешь убить Поля!
— Разве я сказал — убить? Да еще ножом в живот, какая мерзость… Я не стал бы убивать Поля таким неэстетичным способом. Фласс, надо же так превратно истолковать мои слова! Не могу выразить, как меня удручает твое примитивное представление обо мне.
Небольшой спортзал с тренажерами. Здесь тоже были зеркала, отразившие Тину и Лиргисо. Шокированная мина респектабельного бизнесмена, обвиненного в краже одноразовой чашки из забегаловки. В его густо подведенных синих глазах возмущение — похоже, на сей раз не наигранное — постепенно уступало место насмешке.
— Тина, ты не должна так обо мне думать! Поль — слишком интересная и редкая игрушка, чтобы его убить. Я рад, что ты поймала нож, меня бы опечалила смерть Поля. Я надеюсь заполучить его живым. Похитить его перед отлетом с Неза я не рискнул: учитывая наши взаимоотношения, я буду в числе первых подозреваемых. Сам того не зная, он себя обезопасил — на некоторое время… Я нанял людей, которые позже захватят его и доставят ко мне. Сейчас он куда-то пропал — говорят, лег в больницу. Тем лучше, если он немного подлечит нервы. Крепкие нервы ему понадобятся, я намерен получить удовольствие по полной программе.
— Тебя все равно заподозрят.
Вырваться отсюда и послать сообщение на Нез. Анонимно. Если подписать своим именем, сочтут за розыгрыш — ее ведь убили и похоронили.
— Мои наемники инсценируют несчастный случай, я их проинструктировал. Когда здесь появится Поль, тебе будет не так скучно: сможете обмениваться впечатлениями обо мне. — Лиргисо засмеялся. — Он все время требовал, чтобы я дрался по-настоящему, — пожалуй, с этого я и начну. Его стоит проучить. Он меня ненавидит, а я не люблю, когда меня ненавидят. Наше знакомство началось с отвратительной драки. Я приехал к Ольге для переговоров, мы сидели и пили кофе, Поль тоже присутствовал. Глядя на него, я почувствовал желание. Вдруг он повернулся, несколько секунд молча смотрел мне в глаза, а потом вскочил и бросился на меня. Я не ждал атаки, так что он сумел нанести мне довольно болезненный удар. Джеральд попытался разнять нас, тогда Поль и с ним чуть не сцепился. Меня восхищает его интуиция: он сразу угадал, что я для него опасен! Вначале я боялся, что он телепат, но потом убедился, что это не так. С тех пор он при каждой встрече лезет в драку, мне это начало действовать на нервы. Из-за него мне пришлось гулять на форуме с телохранителями. Я дерусь намного лучше, но для директора солидной компании эти драки — сомнительный актив.
— Ты сохранил умение драться, которое приобрел в прежнем теле?
Важный момент. Очень важный.
— Я мог бы заморочить тебе голову, но скажу правду. — На мгновение Лиргисо сжал ее так, что стало больно. — Сохранил. На то, чтобы заставить тело Криса Мерлея в полной мере пользоваться этим умением, ушло около года. Думаю, ты тоже сохранила все, что умела раньше. Однако лярнийская школа боя — это истинное искусство, а ты могла разве что пробить кулаком кирпичную кладку. Если ты очень хорошо попросишь, я мог бы обучить тебя лярнийской технике… но это произойдет не раньше, чем я начну тебе нравиться.
— Думаешь, ты когда-нибудь начнешь мне нравиться? Твоего самомнения хватит на сотню Живущих-в-Прохладе.
— Через два-три года я напомню тебе эти слова, — усмехнулся Лиргисо. — Вы оба, и ты, и Поль, будете меня обожать — потому что я так хочу. Интересно, кто из вас сломается раньше? Смотри, это медпункт.
Небольшая комната с кушеткой и медавтоматом — дорогая многофункциональная модель.
— Как тебя твои подчиненные в «Кристалоне» терпят?
— Я плачу им зарплату, в том числе за терпение.
— Когда меня занесло на Лярн, Тлемлелх предлагал мне поработать киллером. Зря я тогда отказалась от хорошего заказа.
— Фласс, и это награда за мою доброту? Вы с Полем еще оцените, как вам повезло! Я открою для вас область утонченных переживаний, которые знакомы лишь избранным натурам. Я научу вас получать удовольствие от вещей, которые пока для вас недоступны. Поверь, я уже не раз проделывал это и с энбоно, и с людьми.
— С моим новым телом что-то не в порядке. Похоже, у него отсутствует рвотный рефлекс, раз меня до сих пор не тошнит.
— Меня это расстраивает, но я не сержусь, — великодушно обронил Лиргисо.
— Тебя расстраивает, что меня не тошнит?
— Нет, я имею в виду твою по-человечески примитивную реакцию на мой подарок. Здесь твоя спальня.
Довольно уютно. Гелевая кровать, термоконверт с автоматической регулировкой температуры. Жаль, что нет простыней и одеял, из которых можно сделать одежду — вероятно, Лиргисо предусмотрел такой вариант. На небольшом стеллаже белого дерева расставлено несколько шкатулок — асимметрично, в согласии с неким изломанным пространственным ритмом.
— Эти светлые пастельные тона — не то, что мне нравится, но я решил, что для тебя это на первое время будет подходящий интерьер. — Ироническая улыбка Лиргисо относилась, надо полагать, к интерьеру. — Сможешь тут расслабляться… А это вместо одежды. — Он указал на шкатулки.
Тина шагнула к стеллажу, открыла одну. Переливчатая россыпь.
— Думаешь, я буду носить эти безделушки?
— Ты будешь носить их, потому что я так хочу. Еще ты будешь ходить с макияжем и с подобающе ухоженными ногтями, как у меня. — Он взглянул на свою холеную кисть. — Но оставим это на потом. Идем, покажу тебе последнюю комнату.
Ее рука непроизвольно дернулась — ударить, — но Тина вовремя остановила движение. Она не киборг. Пока. Если удастся избавиться от Лиргисо, связаться со Стивом, вновь получить доступ к своим банковским счетам, можно будет сделать операцию в одной из знаменитых на всю Галактику подпольных клиник на Рубиконе. А сейчас, в этом теле, нет смысла затевать драку с более сильным противником.
— О, у тебя все-таки есть выдержка, — прокомментировал Лиргисо. — Отрадно это видеть, великолепная Тина.
Он распахнул соседнюю дверь. Овальная алая комната с громадным ложем и цветными витражами. У энбоно алый цвет считается непристойным.
— Прошу! Наша экскурсия завершена. Нравится?
— Мечта коммуниста… — пробормотала Тина.
— Коммунисты заблуждаются. Алый — цвет секса, а не их странного учения. — Глядя на нее с многозначительной завораживающей улыбкой, Лиргисо начал медленно расстегивать рубашку.
— Кто-то говорил, что не собирается унижать меня, — скрестив на груди руки, напомнила Тина.
— Это говорил я, великолепная Тина. — Он сбросил черную рубашку на темно-красный ворсистый пол. — Если бы ты видела, как я унижаю, ты бы воздержалась от таких замечаний. Когда я был твоим пленником, ты отказывала мне в сексе, но я добрее, чем ты, — я всецело в твоем распоряжении.
— Я бы как-нибудь обошлась без твоей хваленой доброты.
Крис Мерлей был красивым, хорошо сложенным, умеренно мускулистым парнем. Существо, присвоившее тело Криса, смотрело на Тину из глубины его глаз с неистовым ликованием. Словно тварь, обитающая в аквариуме с замутненной водой, еле видимая, но выдающая свое присутствие бликами и движением.
— Тина, не омрачай мое торжество. — Лиргисо говорил почти просительно. — Я четыре года ждал этого дня! Иногда мне это снилось… Ты внушила мне страсть еще на Лярне, когда мы принадлежали к разным расам. Из-за этого я не смог тебя убить.
— Это не мое тело. — Происходящее казалось ей не вполне реальным, и она не пыталась преодолеть эту нереальность — пусть так и остается. — Делай с ним что хочешь, мне все равно,
— Теперь твое.
Лиргисо опрокинул ее на ложе и впился, в губы. Потом, отстранившись, засмеялся:
— Это больше похоже на поцелуй, чем то, что было перед моей вылазкой в бункер. Но целоваться ты не умеешь, придется всему тебя учить. В отличие от Живущих-в-Прохладе люди редко бывают по-настоящему искусны в любви.
Острая боль в плече. Тина с трудом удержалась от крика.
— Надо понимать это так, что я теперь свободна от своего обещания? — прошипела она с яростью, когда Лиргисо разжал зубы.
— Нет. — Он ухмыльнулся. — Просто мое обещание на секс не распространяется. Забыл предупредить, извини. Можешь и ты меня укусить, мне это понравится. Если будешь кричать, мне это тоже понравится.
— Мне нужна сыворотка от бешенства, — процедила Тина. — Срочно, понял? Я не хочу от тебя заразиться!
— Судя по зверскому выражению твоего прелестного лица, бешенство тебя уже настигло. Между прочим, самое страшное впереди: прежняя хозяйка этого тела была девственницей. А теперь лежи спокойно, я хочу укусить шею, где сонная артерия, — как в человеческих фильмах про вампиров. Меня это безумно возбуждает! Не дергайся, чтобы я не задел сосуд. Наверное, я был вампиром в каком-то из своих прежних существований.
— Будь у меня под рукой осиновый кол…
Не договорив. Тина содрогнулась от новой боли. «Чтобы какая-то сволочь меня покусала и вдобавок изнасиловала… Ну, сейчас ты получишь! Терять мне вроде бы нечего».
Координация движений все еще далека от идеала (все еще — или это навсегда?), но Тина сумела нащупать то, что надо, и с вывертом сжала. В первый момент Лиргисо конвульсивно стиснул зубы. Потом закричал. Тина отпустила его, и он откатился в сторону; несмотря на боль, тут же сгруппировался, приготовившись защищаться, — сказывалась многолетняя подготовка. Он побледнел, зрачки расширились, лицо скривилось в страдальческой гримасе.
— Не смей больше кусать меня, понял?
Она приподнялась и замерла, тоже готовая к обороне. Укушенные места болели, капли крови падали и расплывались темными пятнами на алом бархате обивки. Тело выполняло команды нехотя, с задержкой — неужели вот это и есть нормальная для человека скорость реакции?.. Тина вдруг осознала, что не хочет умирать, хотя еще минуту назад ей было все равно.
— Я могу тебя убить, — хрипло произнес Лиргисо.
Его неописуемая гримаса понемногу уступала место изумлению и злости.
— Я тоже могла тебя убить. Еще немного — и наступил бы шок, а потом я проломила бы тебе висок вон той штукой. — Тина показала на черную напольную вазу в углу. — Ты жив только потому, что спас людей на Валгре и я связана обещанием.
Он растянулся на ложе, перед этим предупредив:
— Не приближайся ко мне!
Его мускулы оставались напряженными.
— Я к тебе приставать однозначно не собираюсь, — усмехнулась Тина. — Зря беспокоишься.
— Твоя жестокость даже меня иногда ошеломляет, — бросил Лиргисо.
— У нас этому приему самозащиты учат девочек в школах.
— Теперь я понимаю, почему люди так нуждаются в одежде. Человеческое тело несовершенно и уязвимо. Я бы не взял на работу дизайнера, который его проектировал!
Для энбоно, и тем более для Живущего-в-Прохладе, самое главное — при любых обстоятельствах сохранить лицо. Именно это он и пытался сделать. В Могндоэфре, где Тина побывала четыре года назад, без этой способности невозможно достичь высокого статуса, а Лиргисо до своего краха принадлежал к верхушке общества. Человек на его месте изрыгал бы ругательства, но Лиргисо был озабочен прежде всего тем, какое впечатление он произведет — пусть рядом и нет других зрителей, кроме Тины.
— Я настолько добр, что не стану убивать тебя за эту омерзительную выходку, — сообщил он, глядя в потолок.
— Ты действительно считаешь себя добрым?
— Я добрый, за что и расплачиваюсь. — Лиргисо мученически вздохнул. — Некто из вашей расы заметил, что доброта никогда не остается безнаказанной. Мудрое наблюдение. Я не стал надевать на тебя наручники — и оказался жертвой твоей извращенности. Совсем как несчастный прохожий, который решил искупаться в обольстительном водоеме, где поджидает добычу суллам.
— Я ведь предупреждала насчет человеческого коварства и блефа. Тебе не приходило в голову для начала поинтересоваться, хочу ли я лечь с тобой в постель?
Лиргисо приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Тину, словно впервые увидел:
— Значит, ты хочешь, чтобы я добивался твоего расположения в изощренной галантной игре, как будто ты тоже принадлежишь к числу Живущих-в-Прохладе? Что ж, в этом есть своя прелесть… Помню, за Тлемлелхом я ухаживал несколько лунных циклов, прежде чем услышал обрадовавший меня ответ. Фласс, как это было давно! Целую вечность назад. Но почему же ты сразу не дала понять? Попытка оторвать жизненно важный орган — это слишком грубый намек!
— Я хочу бластер, чтобы тебя пристрелить. И денег на билет до Неза, а там уж я решу свои проблемы.
— Можешь грезить о чем угодно, великолепная Тина. — Он сел, морщась, потом встал. — В следующий раз я тебя сначала обездвижу… а сейчас пойду лечиться. Фласс, у меня ведь сегодня вечером совещание с топ-менеджерами в «Кристалоне»!
— Представляю, как ты достал домогательствами всех своих сотрудников.
— Не всех. Только тех, на кого у меня есть компромат, — огрызнулся Лиргисо.
Он осторожно нагнулся, собрал с пола одежду и нетвердой походкой вышел.
От алой комнаты до медпункта всего-то полтора десятка метров, но Тина преодолела это расстояние медленно с трудом, словно на ней был неудобный и неисправный тяжелый скафандр. Если тело — что-то вроде скафандра для жизни в этом мире, то так оно и есть… Потом она лежала на кушетке, а манипуляторы медавтомата обрабатывали следы укусов. Боль исчезла, зато осталась слабость. Кремовый потолок с зигзагообразными светильниками норовил сняться с места и куда-то уплыть.
«Как я ненавижу это тело! А моего больше нет… — Ее охватила пронизывающая печаль, и это было хуже, чем непривычная физическая боль. — Самое время применить на практике все то, чему учил Стив. Что я должна сделать? Взять под контроль или сломать „цербера“, убраться отсюда, в первую очередь — отправить предупреждение на Нез, насчет Поля. Тренироваться начну сейчас. — Она уставилась на один из светящихся зигзагов на потолке, но ощутила головокружение. — Нет, завтра. Сейчас надо отдохнуть. А ведь Лиргисо не врет, когда объясняется мне в любви, — только любовью он называет нечто отталкивающее, с примесью сумасшествия. Могло ли со мной случиться что-нибудь похуже? Могло. Хорошо, что я не на Манокаре!»
Глава 7
Деревья с ярко-желтой листвой и длинными черными шишками обрамляли все аллеи, площадки и лестницы в Воспитующем парке. Посетители блуждали сквозь водяной кисель, подолгу задерживались перед скульптурными группами на площадках. Народу было много, несмотря на затяжной моросящий дождь: граждане низших уровней, направленные сюда в наказание либо ради совершенствования морального облика; группы школьников в сопровождении взрослых; принадлежащие к привилегированно уровням любители одиноких осенних прогулок. Говорят, нередко здесь можно увидеть безутешную госпожу Люану Ришсем, одну из кротких и плодородных вдов его превосходительства президента Ришсема, убитого врагами великого Манокара.
Двое администраторов третьего уровня, в темно-зеленых с оранжевыми лампасами мундирах ведомства тяжелой промышленности, неторопливо шли по аллее, тихо переговариваясь между собой. Наверное, они прилетели в столицу из тропиков — об этом свидетельствовал загар, каким не могли похвастаться окружающие. Один из них, высокий, с незапоминающимся лицом, оглядывал встречных изучающе и цепко — такой пронизывающий взгляд пристал скорее агенту госбезопасности, нежели простому чиновнику. Те, у кого мелькала эта мысль, сразу же начинали демонстрировать свою лояльность: устремлялись к ближайшей скульптуре и замирали перед ней, излучая должные чувства.
Спутник высокого, совсем еще мальчишка, худощавый, черноволосый, по-кошачьи гибкий, озирался так, словно страдал от зубной боли. Иногда его лицо, довольно красивое, но излишне живое для дисциплинированного молодого чиновника третьего уровня, неприязненно кривилось — обычно это происходило, если он задерживал взгляд на ком-нибудь из встречных. Поскольку он находился в компании предполагаемого агента госбезопасности, замечаний невоспитанному юнцу никто не делал.
Шелест дождя глушил их голоса, и все равно они умолкали, приближаясь к другим посетителям. Оно и понятно: манокарский язык Стив и Поль выучили по так называемому «методу прямой загрузки», но акцент все равно выдавал их, а не здешняя речь в общественном месте — для Манокара это шок. Первый признак конца света. Если на Незе или на Ниаре посреди людной улицы сядет чужой военный корабль, оттуда выскочат десантники и начнут расстреливать прохожих, эффект будет примерно тот же.
— Здесь все обложено грязной ватой, — морщась, процедил Поль. — И люди, и сама планета… Знаешь, такая серая вата, пропитанная всяким дерьмом, а потом ее использовали для герметизации.
— Это не вата. — Стив, как всегда, выслушал внимательно, однако никаких эмоций не выказал. — Постарайся не подменять то, что ты воспринимаешь, материальными объектами. Это явления разной природы.
— А ты сам эту вату… я не знаю, как еще ее называть… воспринимаешь?
— Я — нет. Наверное, когда-то раньше мог… До того как стал Стивом Баталовым. Но сейчас у меня это заблокировано.
Они замолчали — навстречу семенили, держась за руки, малыши лет семи-восьми в одинаковых курточках с капюшонами, их сопровождали мужчины в мундирах учителей. Поля передернуло: детей тоже окутывала «вата». Пока еще тонкий слой, с прорехами — но она есть, и с течением времени эти малыши будут надежно упакованы. Ему казалось, что все население Манокара похоронено заживо. Или оплетено паутиной невидимых плотоядных тварей, как в фильме ужасов.
Слева — полукруглая площадка. Несколько посетителей созерцали скульптуру из цветного пластолита. Похожий на пациента психушки тощий тип в одной руке держал кисть, длинную, как для малярных работ, но с заостренным концом, а в другой почему-то скрипку. Надпись на постаменте гласила:
Ты, художник, не пашешь, не жнешь.
Без опеки ты будешь хорош!
Поль и Стив молча прошли мимо этого шедевра воспитующего искусства. Только потом Поль хихикнул.
— Эй, на нас смотрят, — одернул его Стив. — Лучше придай лицу глубокомысленное выражение. И кстати, когда мы куда-то вламываемся, совсем не обязательно кричать: «Незийская полиция!»
— Я растерялся, — виновато сознался Поль. Это было вчера ночью, когда им понадобились данные о внешнеторговых связях Манокара. Глобальной Сети здесь нет, все, что можно, засекречено, и за данными пришлось лезть в статистическое управление. Наткнуться там на припозднившегося чиновника Стив и Поль не рассчитывали.
Двое администраторов третьего уровня, в темно-зеленых с оранжевыми лампасами мундирах ведомства тяжелой промышленности, неторопливо шли по аллее, тихо переговариваясь между собой. Наверное, они прилетели в столицу из тропиков — об этом свидетельствовал загар, каким не могли похвастаться окружающие. Один из них, высокий, с незапоминающимся лицом, оглядывал встречных изучающе и цепко — такой пронизывающий взгляд пристал скорее агенту госбезопасности, нежели простому чиновнику. Те, у кого мелькала эта мысль, сразу же начинали демонстрировать свою лояльность: устремлялись к ближайшей скульптуре и замирали перед ней, излучая должные чувства.
Спутник высокого, совсем еще мальчишка, худощавый, черноволосый, по-кошачьи гибкий, озирался так, словно страдал от зубной боли. Иногда его лицо, довольно красивое, но излишне живое для дисциплинированного молодого чиновника третьего уровня, неприязненно кривилось — обычно это происходило, если он задерживал взгляд на ком-нибудь из встречных. Поскольку он находился в компании предполагаемого агента госбезопасности, замечаний невоспитанному юнцу никто не делал.
Шелест дождя глушил их голоса, и все равно они умолкали, приближаясь к другим посетителям. Оно и понятно: манокарский язык Стив и Поль выучили по так называемому «методу прямой загрузки», но акцент все равно выдавал их, а не здешняя речь в общественном месте — для Манокара это шок. Первый признак конца света. Если на Незе или на Ниаре посреди людной улицы сядет чужой военный корабль, оттуда выскочат десантники и начнут расстреливать прохожих, эффект будет примерно тот же.
— Здесь все обложено грязной ватой, — морщась, процедил Поль. — И люди, и сама планета… Знаешь, такая серая вата, пропитанная всяким дерьмом, а потом ее использовали для герметизации.
— Это не вата. — Стив, как всегда, выслушал внимательно, однако никаких эмоций не выказал. — Постарайся не подменять то, что ты воспринимаешь, материальными объектами. Это явления разной природы.
— А ты сам эту вату… я не знаю, как еще ее называть… воспринимаешь?
— Я — нет. Наверное, когда-то раньше мог… До того как стал Стивом Баталовым. Но сейчас у меня это заблокировано.
Они замолчали — навстречу семенили, держась за руки, малыши лет семи-восьми в одинаковых курточках с капюшонами, их сопровождали мужчины в мундирах учителей. Поля передернуло: детей тоже окутывала «вата». Пока еще тонкий слой, с прорехами — но она есть, и с течением времени эти малыши будут надежно упакованы. Ему казалось, что все население Манокара похоронено заживо. Или оплетено паутиной невидимых плотоядных тварей, как в фильме ужасов.
Слева — полукруглая площадка. Несколько посетителей созерцали скульптуру из цветного пластолита. Похожий на пациента психушки тощий тип в одной руке держал кисть, длинную, как для малярных работ, но с заостренным концом, а в другой почему-то скрипку. Надпись на постаменте гласила:
Ты, художник, не пашешь, не жнешь.
Без опеки ты будешь хорош!
Поль и Стив молча прошли мимо этого шедевра воспитующего искусства. Только потом Поль хихикнул.
— Эй, на нас смотрят, — одернул его Стив. — Лучше придай лицу глубокомысленное выражение. И кстати, когда мы куда-то вламываемся, совсем не обязательно кричать: «Незийская полиция!»
— Я растерялся, — виновато сознался Поль. Это было вчера ночью, когда им понадобились данные о внешнеторговых связях Манокара. Глобальной Сети здесь нет, все, что можно, засекречено, и за данными пришлось лезть в статистическое управление. Наткнуться там на припозднившегося чиновника Стив и Поль не рассчитывали.