Орлов Антон. Чужое тело

   В остальных сообщениях ничего любопытного. Вести с плантаций, спорт, галактические новости… «Пляска рахады» в Сивииннэ прекратилась так же внезапно, как началась. По официальным данным, погибших нет, за медицинской помощью обратилось шестнадцать кудонцев, трое гинтийцев и два человека. Пригородная резиденция Ангхту Me Ано частично разрушена; установлено, что эпицентр находился прямо под ней. Ученые выясняют, почему приборы не зафиксировали никаких признаков приближающегося катаклизма. Интересно, Люш успел что-нибудь заснять или примчался в Сивииннэ к шапочному разбору?
   Тина выключила терминал и долго сидела перед ним, прикрыв глаза. Напряженное, почти лихорадочное оцепенение. Как перед взрывом. Если это тело взорвется — не жалко. Она уйдет в пустоту, которая находится по ту сторону реальности. Только там не будет ни Стива, ни Ольги, ни Поля, ни Ли, ни Тлемлелха, ни Джеральда… Никого. Все они останутся здесь.
   На табло часов под темным омутом экрана мигали цифры. Уже вечер? Она выпала из потока времени и теперь, очнувшись, не сразу смогла вновь приспособиться к его ритму.
   Всплеск оживленных голосов в коридоре. Вернулся… Тина была к этому готова и почти не ощутила привкуса разочарования. Ей никогда ничего не доставалось просто так. С чего она взяла, что на этот раз будет иначе?
   Материалы у Лиргисо. Тина поняла это по блеску его глаз, по торжествующему выражению лица. Зато вид потрепанный, на лбу и под левым виском прилеплены куски пластыря телесного цвета.
   Он прикоснулся к настенному регулятору, заставив протянутые под потолком гирлянды светильников засиять в полную силу, подошел к Тине, взял ее за подбородок и пытливо уставился в глаза. Это продолжалось несколько секунд, потом Тина оттолкнула его руку и спросила:
   — Ты в первый раз меня видишь?
   — Я хочу понять, какие чувства ты испытываешь. Фласс, жалко, что я не телепат… Хотелось бы надеяться, что ты обрадовалась и стараешься это скрыть под вуалью иллюзорного разочарования. Теперь Стив будет мне ноги целовать — или, по крайней мере, оставит меня в покое! Тексты на кудонском, придется заказывать перевод. Это я, с твоего позволения, заберу… — Лиргисо взял со стола пакет с документами и банкнотами. — Не возражаешь?
   — Это ты вызвал катастрофу в Сивииннэ?
   — Тина, большинство рахадологов считает, что это невозможно. Они посмеялись бы над твоим вопросом. А на самом деле… — Он ухмыльнулся, отчего пластырь на скуле слегка отклеился. — Да, это я заставил рахаду сплясать! Мне помог в этом один неортодоксальный рахадолог, до безобразия спившийся. Как мы это сделали, не скажу. Вдруг тебе опять взбредет в голову меня подставить? Великолепная разочарованная Тина… Я всю дорогу мечтал о том, как непристойно мы с тобой отпразднуем это событие, но сейчас я с ног валюсь от усталости. Пришлось наглотаться боевых стимуляторов, после них наступает истощение. Отложим веселье на завтра.
   Он ушел к себе, задвинул дверь — кажется, даже запереть забыл, щелчков не было, но чего ему опасаться, если рядом Амеик? Тину тоже клонило в сон, и она свернулась на постели.
   Разбудила ее трель терминала. Кто-то пытается с ней связаться? Здесь, на Савайбе?
   Наверное, звонят прежним хозяевам виллы.
   Терминал не унимался. Негромкие, настойчивые переливы.
   — Амеик, свет, — потребовала Тина. Раз эта электронная тварь ее сторожит, пусть хотя бы свет потрудится включить!
   «Цербер» не отреагировал. Вон он, выделяется темным пятном на фоне светлой стены. Оранжевой точкой дрожит индикатор. Оранжевой?.. Обычно индикатор у него голубой.
   Ориентируясь на светящиеся цифры часов, Тина подошла к терминалу, нащупала кнопку. Вспыхнул экран, в комнате стало чуть светлее. Граф Морис Анатолиди, смуглый, с лаковой полоской усиков и встревоженными, беспокойно моргающими прозрачно-серыми глазами.
   — Кристина, приглушите звук! — Голос тоже звучал встревоженно.
   Тина убавила звук, но вопросов задавать не стала. Раз уж он вышел на связь посреди ночи, пусть сам объясняется…
   — Мерлей спит?
   — Да.
   — Тише! — прошипел граф. — Кристина, вилла окружена, здесь люди рахад. Знаете, кто они такие, да? Мерлей для них хуже дьявола, но они обещали сохранить вам жизнь, если вы подчинитесь и выполните их требования. Им нужен Крис Мерлей, вас не тронут.
   — А охрана где?
   — Охраны больше нет. — Под правым глазом Анатолиди мелко задергалась какая-то мышца, он заговорил быстрее: — Люди рахад захватили всю виллу, кроме того сектора, где живете вы с Мерлеем. Они не могут туда проникнуть. Автоматику они заблокировали вяжущей глушилкой. Извините, так называется одно устройство…
   — Я знаю, что такое вяжущая глушилка. Дальше?
   Граф растерянно смотрел на нее, как будто что-то в ее поведении казалось ему неправильным, неадекватным.
   — Надо, чтобы Мерлей не смог подать сигнал на резервные блоки и переключить автоматику в боевой режим. Тогда люди рахад успеют взломать двери. Его уже несколько раз загоняли в угол, а он уходил от них. Он совершил страшное преступление против члена племени, оскорбил их обычаи…
   — Я в курсе.
   Опять она его сбила. Анатолиди замолчал, потом открыл рот, но Тина опередила:
   — Граф, за что убили ребят из охраны? В отличие от Криса это не преступники.
   — Понимаете, здешние обычаи…
   — Мне наплевать на обычаи. Я знаю, что Крис нахамил вам, но это не повод, чтобы истреблять его подчиненных. Гости проникли на виллу с вашей помощью?
   — Кристина, я хочу вас спасти! — взмолился граф. — Они мне обещали, что вы не пострадаете. Я не беспринципный человек, но я признаю их правоту. У охранников профессия такая, вы же знаете, а вы — женщина, вам сохранят жизнь. Вот что вам надо сделать, слушайте! Мерлей употребил какие-то наркотики и сейчас должен находиться в отключке. Заберите у него все пульты, какие попадутся, и куда-нибудь спрячьте, хоть в унитаз спустите. Будьте умницей! Если ломать двери, вдруг Мерлей от грохота проснется, тогда он разблокирует своих электронных псов, и неизвестно, чем это кончится… Он очень хитер и жесток, люди рахад считают его отродьем дьявола. Кристина, такая славная девушка не должна находиться под его влиянием! Вы останетесь живы, клянусь честью. Вы сделаете, что я сказал?
   — Где гарантии, что я не потеряю свободу?
   — Я же поклялся честью! — Не то искреннее, не то показное возмущение.
   «Дурак ты, граф», — подумала Тина, а вслух сказала:
   — За себя. Вы знаете, что на Савайбе существует рабство? Мне сохранят жизнь, а как насчет остального? Меня не прельщает перспектива превратиться в товар с наклеенным на задницу ярлыком.
   — Кристина, я уверен, что вам бояться нечего! — Несмотря на энергичное заявление, Анатолиди выглядел несчастным, почти больным. Тина заметила, как покраснели у него глаза, как устало кривится рот.
   «Значит, уверен?.. Глядя на твою физиономию, не очень-то сориентируешься».
   — Граф, где вы находитесь?
   — Здесь… — пробормотал Анатолиди. Не сразу, словно ответ вызвал у него затруднения.
   — Здесь — это где?
   — У себя в комнатах. На первом этаже.
   — Пусть к терминалу подойдет кто-нибудь из руководителей атакующих.
   Граф отступил в сторону. Тина увидела белую стену, такую же, как в ее комнате, и кусок спинки стула. Потом обзор заслонило бледное бородатое лицо мужчины средних лет, в шлеме с красно-сине-зеленой эмблемой.
   — Женщина, сделай что тебе сказали. — Он говорил повелительно и резко, с незнакомым Тине акцентом. — Забери пульты, иначе умрешь вместе с дьяволом Мерлеем. Ты — его женщина? По обычаю ты должна умереть, но мы тебя простим, если нам поможешь. Поторопись, женщина!
   «Хорошее начало. Столько женщин на один квадратный сантиметр…»
   — Ты можешь обещать, что я беспрепятственно уйду, если выполню ваше условие, и никто из твоих людей не задержит меня и не попытается убить? — глядя ему в глаза, спросила Тина.
   Выражение гнева. Шевельнулись брови, крупные ноздри слегка раздулись.
   — Женщина, уйми свой язык! Все вы рабы! Если выполнишь условие, останешься жить, это мое слово.
   Голос невидимого Анатолиди, который попытался вмешаться в разговор. Собеседник Тины отмахнулся, но потом прислушался и бросил:
   — Да, тебя не задержат и не убьют. Все, женщина! Делай как тебе сказано.
   — Вы слышали, Кристина, он подтвердил, — произнес занявший его место Анатолиди. — А теперь будьте умничкой, действуйте! Когда будет готово, свяжитесь со мной, кабельная связь работает. Мой внутренний код один-четыре-шесть.
   «Парни, почему-то я вам не верю. Вы меня не убедили, хотя очень старались».
   Экран погас. Нашарив на стене выключатель, Тина включила свет. Сколько у нее времени? На пару минут — в туалет (у человеческого организма своя специфика, и это не всегда проявляется вовремя), потом надеть черный с серебристыми вспышками-пауками бронекостюм — двойник костюма Лиргисо, плюс обязательный на Савайбе шлем. А дальше?.. В одиночку ей отсюда не выбраться. Будь она киборгом, она бы переключилась в ускоренный режим и прошла сквозь атакующих как нож сквозь масло — но это осталось в прошлом.
   Тина взглянула на «цербера»: тот по-прежнему пребывал в трансе, мигал оранжевым глазом и смотрел недоступные людям оранжевые сны.
   Представление о людях рахад она более-менее составила. Поверхностное, неполное и наверняка неточное в деталях… однако вполне достаточное для того, чтобы не доверять им. Тина перебрала в памяти все моменты разговора с графом Анатолиди и предводителем атакующих, Она хочет избавиться от Лиргисо — и вот жизнь сама подсовывает решение, все за тебя сделают другие, от тебя требуется только согласие… Зеркало в резной псевдодеревянной раме, до сих пор Тина ни разу к нему не подходила, ее взгляд натренированно огибал покрытую амальгамой стеклянную плоскость в половину человеческого роста. Вообще-то стоит туда заглянуть: завораживающе красивая девушка с нарисованной вокруг глаз черно-сине-серебряной лярнийской полумаской и серебристыми с синим отливом губами. Убитая Лиргисо шестнадцатилетняя иммигрантка с Кутакана была похожа на прекрасную галлюцинацию, искусно выполненный несмываемый макияж усиливал впечатление до почти нестерпимого. Где гарантия, что после развязки она не станет живым имуществом какого-нибудь уважаемого всеми сородичами человека рахад и не застрянет навсегда на Савайбе? Разделаться с Лиргисо — оно, конечно, хорошо бы, но не такой ценой.
   «Это все равно, что благополучно выбраться из емкости с кислотой, чтобы тут же утонуть в выгребной яме. Не хочу я в вашу выгребную яму, живите там без меня. Возможно, я сейчас сделаю ошибку, о которой буду очень долго жалеть… но я именно это и сделаю».
   Тина оглянулась на безучастного «цербера» и рывком отодвинула скользящую дверь, включила в соседней комнате свет. Лиргисо спал, с головой укрывшись серым шелковым одеялом. Тина усмехнулась: вот уж не подозревала за ним такой привычки. Забрать на всякий случай свои документы и кудонские материалы? Впрочем, он ведь не под подушкой их прячет… У стены ловил электронный кайф, прерывисто мерцая оранжевым глазом, робот-сейф, дальний родственник Амеика. На столике у изголовья низкого и просторного ложа лежало сразу два карманных пульта — из тех, что граф Анатолиди настоятельно советовал спустить в унитаз.
   Тина сдернула с Лиргисо одеяло. Тот застонал, но не проснулся. Дать ему пинка, она давно об этом мечтала… Только не по ребрам, со сломанными ребрами он будет плохим бойцом. Бронированный ботинок (прилагается в комплекте к бронекостюму) соприкоснулся с телом Живушего-в-Прохладе ниже поясницы. Пинок был профессиональный, достойный киборга. На секунду Тина почувствовала себя счастливой, а Лиргисо взвыл и принял сидячее положение.
   — Тина?.. — Его мышцы напряглись, синие глаза беспомощно щурились. — Фласс… Ты что?..
   — Вставай, мерзавец, — сказала Тина. — Сейчас начнется атака.
 
   Чаепитие протекало чинно и неторопливо. А каким еще может быть чаепитие почтенной пожилой дамы, занимающей пост старшей администратор-воспитательницы в Приюте кротких вдов, и скорбящей вдовы манокарского президента, безукоризненно воспитанной и элегантной Меи Ришсем? Обе откинули черные сетчатые вуали и с подобающей грустью смотрели на столик, уставленный золочеными розетками с разнообразными лакомствами. Обе держали миниатюрные чашечки, белые с золотыми звездами, в которых дымился ароматный красноватый чай. На Полину Вердал обе не обращали внимания.
   Полина стояла в стороне, около пузатого, украшенного блестящей филигранью автомата для кипячения воды. По правилам хорошего тона, вдовам государственных мужей первого уровня полагалось бы пригласить к столу вдову администратора второго уровня, но Эмфида этого делать не собиралась, а Мея вскользь взглянула на рыжеволосую молодую женщину с привлекательным, хотя и чересчур мальчишеским лицом, и тут же о ней забыла. Мею не интересовало, кто ей прислуживает.
   Полина видела их сквозь грязноватый кисель «ваты». Величественный профиль Эмфиды Турнав с тройным подбородком и кокетливым жемчужным шариком на мочке дряблого уха. Точеный, как на камее, профиль Меи Ришсем — из тех, что называют «античными». При жизни президента Ришсема искусстводелы утверждали, что глава государства владеет «самым гордым и прекрасным цветком на Манокаре», под коим подразумевалась Мея. После трагической кончины супруга Мея из гордого и прекрасного цветка превратилась в никому не нужною бездетную вдову: сами по себе манокарки мало что значили.
   Зимняя иллюминация в Аркатаме. Двуслойный шепс (Поль не сразу понял, что речь идет о ткани) и его сравнительные достоинства. Чьи-то родственники, которые донельзя избаловали свою старшую дочь и теперь никак не могут пристроить ее замуж. Изредка Эмфида и Мея умолкали, чтобы сделать по глотку чая. Когда чашки со звездами опустели, хозяйка слегка повернула голову в сторону Полины Вердал и небрежно окликнула:
   — Милочка, позаботься…
   Разговор опять вернулся к двуслойному шепсу. Никто не смотрел, что там делает Полина, никто не заметил, как она бросила в каждую чашку по крохотной капсуле. Ни привкуса, ни запаха, ни осадка. Здоровый полуторачасовой сон гарантирован.
   Поль пытался рассмотреть напоследок затейливый текстильный интерьер Эмфидиной комнаты, но не мог разобрать, где кончается «бахрома» и сцепившиеся друг с дружкой «инфузории», принадлежащие к потустороннему миру, и начинаются сплетенные воспитанницами кружева. То и другое сливалось, срасталось, беззастенчиво предавалось мимикрии. Поль начал разглядывать край салфетки, свисающей с подставки для терминала, а потом вдруг заметил, что «салфетка» шевелится и вообще просвечивает… но, если присмотреться, под этой призрачной пакостью, притаившейся возле вычурного манокарского прибора, как будто лежит настоящее кружево.
   Он бросил это занятие и перевел взгляд на объект. Вовремя. Вдова президента всем корпусом покачивалась, тщетно пытаясь удержать чашечку в расслабленных пальцах. Еще чуть-чуть — и свалится на пол. Эмфида поступила практичней, словно ей уже доводилось отключаться во время чаепитий: откинулась на спинку стула и начала тихонько похрапывать.
   Поль шагнул к ним, прислонил обмякшую Мею к спинке стула. Сунул обе чашки из-под чая со снотворным в карман своего вдовьего платья. Запер дверь — замки здесь механические, удобно. Отключил кипятильный агрегат.
   Послал сигнал Стиву, и через секунду посреди комнаты вырос столб ослепительного радужного пламени. Ошеломленная Полина, которую не успели вовремя свернуть, увидела, как исчезают в этом пламени «бахрома», «инфузории» и все остальное, как съеживается и отползает более живучая «вата». Под конец Полине все-таки довелось посмотреть на кружева, а потом ее свернули, чтобы не путалась под ногами у базовой личности.
   — Слушай, вся эта информационная нежить рядом с тобой сгорает! — обрадованно сообщил Поль. — Раз — и нету! Классно, ты бы видел!
   Стив выслушал, кивнул (поскольку он не мог это увидеть, бурного интереса новость у него не вызвала), взял на руки Мею, бросил Полю: «Держись за меня», и они оказались в салоне яхты.
   В кармане у Поля звякнули чашки. Он выложил их на стол и сказал:
   — Теперь давай в темпе обратно. Эта фигня скоро начнется.
   — Подожди, сначала я Мею в медотсеке устрою.
   Стив вышел из салона, Поль следом за ним, на ходу сдергивая пришпиленную к прическе вуаль. «Тысячеликий мираж» вместе с другим реквизитом, включая метровый отрезок кабеля, ждал в каюте: вчера решили, что гримироваться лучше на яхте, так оно спокойней.
   За четверть часа Полина Вердал превратилась в мифическую Черную Вдову с красными глазами, клыками, черной шерстью на лице и болтающимся сзади мохнатым хвостом. На правую руку привидению надели перчатку с шокером, какие незийская полиция использует крайне редко, лишь по специальному разрешению высшего руководства, для пресечения особо злостных беспорядков в многолюдных местах. Применять шокер без санкции начальства нельзя, подсудное дело, и вообще его следовало оставить дома в сейфе, а не тащить с собой на Манокар. Но начальство далеко и ничего не узнает… Сверху шокер маскировала черная шерсть, а желтоватые загнутые когти на пальцах Вдовы отвлекали внимание от шишкообразного утолщения на тыльной стороне кисти.
   — Поль, готов?
   — Ага.
   Стив тоже загримировался под вдову — не призрачную, обыкновенную. Жилистая дылда, лицо прикрыто густой вуалью, покрой и материал платья указывают на принадлежность к шестому уровню. Крепкие мозолистые руки служанки, привыкшей к тяжелой работе. Швабра и пластиковое ведро, на треть наполненное водой, завершали образ.
   — Телепортируемся к Эмфиде, — предложил Поль. — Она дрыхнет, а больше там никого. Давай, они скоро начнут.
   — Погоди. За ночь я кое-что просчитал… Если мы просто сорвем сегодняшнее мероприятие, ничего не изменится — они проведут его послезавтра или через неделю. Мы ведь не собираемся остаться на Манокаре и присматривать тут за порядком? Значит, мы должны запугать их настолько, чтобы эта традиция исчезла, чтобы одно упоминание о Дне ответственности вызывало у них панику.
   — Так и сделаем.
   — Задержимся еще на полчаса. — Черная Вдова протестующе нахмурилась, но Стив договорил: — Усвоишь кое-какую рабочую информацию.
 
   Холл на втором этаже не имел ничего общего с тем чистеньким помещением, которое Тина видела три дня назад, когда Лиргисо разрешил ей прогуляться по вилле в сопровождении «цербера». Белые оштукатуренные стены обезображены дырками от пуль и темными рубцами. Паркет, совсем недавно до блеска отполированный, изрыт оспинами, покрыт слоем белесой пыли. Лампа, опоясывающая потолок по периметру, монотонно гудит и мигает, заливая нервным светом баррикаду перед входом в коридор. В воздухе плавает, не желая оседать на пол, мельчайшая взвесь штукатурки.
   На баррикаду пошла вся мебель, какая нашлась в комнатах и в холле. Тина сидела за ней скорчившись и сквозь прицел армейского «кермара» смотрела на дверной проем напротив.
   Темный прямоугольник на полу посреди холла — бронированная дверь, установленная после первого налета рабочими из филиала «Кристалона». Осаждающие сначала пытались ее выбить, потом догадались подорвать. Взрывной волной дверь швырнуло вперед, однако до баррикады она не долетела.
   Круглые окровавленные предметы. Можно подумать, что это просто шлемы — если не рассматривать их, если сосредоточиться на проеме. Это и есть шлемы, только с отрезанными человеческими головами внутри. Залитое кровью лицо одного из охранников Тина узнала. Люди рахад забросили их в холл, рассчитывая запугать противника, но Тина после этой демонстрации почувствовала, что начинает звереть. Раньше она просто отстреливалась, выполняла тактическую задачу — оттянуть на себя внимание атакующих, чтобы дать Лиргисо возможность выбраться наружу, захватить аэрокар и вернуться за ней (насчет последнего пункта у Тины чем дальше, тем больше крепли сомнения, хотя Лиргисо клятвенно уверял, что не бросит ее). А теперь она азартно ловила в перекрестье прицела все, что шевелилось за проемом, и била на поражение. Реакция у нее в этом теле не такая плохая, как она опасалась. Судя по выкрикам на лестничной площадке, уже удалось кого-то подстрелить.
   …После того как она пинком разбудила Лиргисо, тот встал, распахнул дверцу стенного шкафчика — с таким выражением на лице, словно являлся средоточием всех страданий во Вселенной, — извлек аптечку и проглотил сразу несколько цветных капсул. Скорбно пробормотал: «Фласс, какая же будет ломка…» Потом уже вполне осмысленно посмотрел на Тину и спросил, что случилось.
   Тина вкратце изложила факты. Про Анатолиди сказала, что он попал в руки к бандитам и те используют его как посредника. Возможно, так оно и есть. Ей казалось маловероятным, чтобы граф сам разыскал людей рахад и предложил им союз, лишь бы отомстить наглому покупателю виллы, а Лиргисо наверняка захочет расквитаться, если заподозрит злой умысел.
   Лиргисо схватил со столика оба пульта и отдал какие-то команды. Индикатор робота-сейфа снова стал голубым; в соседней комнате завозился вырванный из транса Амеик — обнаружил, что охраняемый объект исчез, и запаниковал. Спустя три-четыре секунды он появился на пороге, зафиксировал присутствие Тины, успокоился. Лиргисо тем временем оделся, рассовал по внутренним карманам бронекостюма документы и деньги из сейфа, передатчик, свой черный в алмазной пыли комп, пристегнул к поясу рядом с кобурой аптечку. Все это в бешеном темпе — стимуляторы начали действовать. За стенами послышались вопли, шум: очнулась сторожевая автоматика.
   Никто из охраны на вызов не отвечал, передатчики не работали, терминалы тоже не работали — осталась только кабельная связь внутри виллы. На миниатюрных экранчиках пультов сменяли друг друга какие-то данные. Губы Лиргисо зло сжались в линию, на скулах рельефно проступили желваки. Амеик и робот-сейф чувствовали себя неважно, их индикаторы становились то оранжевыми, то голубыми. Во время очередного «голубого» промежутка Лиргисо присел перед сейфом, открыл дверцу нижнего, более вместительного отделения и спросил через плечо:
   — Тина, какое оружие ты предпочитаешь? «То, из которого можно тебя пристрелить» — это будет эффектный ответ, но неуместный. Что тебе нужно для боя?
   — А что у тебя есть?
   — Смотри. — Он отодвинулся, позволяя ей заглянуть в оружейный сейф.
   — «Кермар».
   — И ты его поднимешь?
   Удивленная ироничная мина. Даже сейчас Лиргисо не мог обойтись без своих обычных ужимок.
   — Поднять-то подниму, но на весу долго не удержу, — холодно ответила Тина. — Давай тогда что-нибудь полегче. Бластер Заммера подойдет, у него боезапас большой.
   Армейский «кермар» весит пятнадцать кило. Раньше Тина могла перебрасывать его из руки в руку, стрелять от бедра или на бегу… Раньше.
   — Бери бластер. «Кермар» тоже пригодится, установим на распорках.
   Похоже, что людей рахад пришло много, целая армия. Они несли потери, зато и сторожевых роботов выводили из строя одного за другим с помощью кумулятивных снарядов. Глушилка тоже продолжала работать. Лиргисо попытался ее пережечь, но потом процедил, что сможет это сделать, только если ее увидит. Робот-сейф окончательно впал в ступор, однако «цербер», с его заэкранированными резервными блоками, все еще сохранял способность к активным действиям. С его помощью Лиргисо и Тина соорудили в холле баррикаду, спрятав под нагромождением мебели «кермар». Дверь гудела, как гонг, возвещающий о наступлении Судного дня. Или там был не гонг, а что-то другое?
   Лиргисо сказал, что переберется на первый этаж через аварийный люк, соединяющий верхнюю и нижнюю ванные комнаты, найдет аэрокар и вернется за Тиной. Сейчас он ее с собой не берет, чтобы не подвергать лишнему риску. Главное, чтобы она продержалась до его возвращения и отвлекла бандитов.
   Именно этим Тина и занималась. Амеик то присоединялся к ней, то патрулировал территорию — проверял, не пытается ли кто-нибудь взломать запертый стальной люк, через который ушел Лиргисо, или бронированные ставни на окнах. Все чаще он проваливался в оранжевую летаргию и застывал на месте, но потом его единственный глаз опять наливался голубым цветом. «Кермар» мог стрелять одиночными зарядами либо очередями, короткими и длинными. Тина контролировала ощеренный неровными краями дверной проем, и пока что люди рахад прорваться не могли. Ничья. Время от времени Тина включала плеер, который лежал рядом на полу, и в холле звучал голос Лиргисо — достаточно громко, чтобы за проемом услышали. Гранат мстители не бросали: хотели взять Лиргисо живым.
   В его возвращение Тина не очень-то верила — скорее всего, он уже смылся. Не имеет значения. Дралась она не за Лиргисо, а за себя. Так получилось, что противник у них общий, а все остальное не имеет значения. Мир сузился до размеров холла с баррикадой и дверного проема напротив, больше в нем ничего не осталось.
   Посторонний звук. Лязг позади, в коридоре. Тина оторвалась от прицела «кермара», выхватила из кобуры бластер и обернулась. Ставни на ближайшем окне медленно раздвигались. «Цербер» бездействовал, словно так и надо — значит, получил сигнал от хозяина. Первой реакцией Тины было безмерное удивление. Хотя чему тут удивляться… Для Лиргисо она — единственное связующее звено с его лярнийским прошлым, с ней он может быть самим собой, а не Крисом Мерлеем. Ради этого стоило рискнуть.