Орлов Антон. Чужое тело

   — Кто это такие и почему они на нас напали?
   — Местные бандиты. Тина, я гуманный и законопослушный… человек, вот уже четыре года человек. Я никого не трогаю и соблюдаю все савайбианские законы. Почему напали — сложный вопрос… Потому что у них такой образ жизни!
   — Ага, как обычно, — кивнула Тина. — Сначала ты никого не трогаешь, а потом все они за тобой гоняются.
   — Именно. — Лиргисо пригубил прозрачное вино. — Ты уловила суть.
   Трель терминала. Хозяин отеля просит господина Мерлея о приватном разговоре. Лучше безотлагательно.
   — Зайдите через полчаса, — небрежно бросил Лиргисо и, выключив связь, вернулся к предыдущей теме: — Я много лет учился этому искусству. Не обошлось без жертв, но любое искусство требует жертв… Оно включает приемы, позволяющие причинить противнику тяжелейшие травмы, и приемы, вызывающие сильную боль без всяких телесных повреждений. Помнишь, как я Тлемлелха тогда отделал? И вершина этой техники — смертоносные удары. Это даже не сила, это просто власть над чужой жизнью. В том числе над твоей, великолепная Тина…
   — Ошибаешься. — Тина говорила холодно и равнодушно. — Нельзя иметь власть над тем, чего нет. Моя жизнь закончилась на Незе, а то, что происходит сейчас, — не жизнь.
   Лиргисо несколько секунд молча смотрел на нее, потом с силой швырнул об стенку бокал, превратившийся в кучку ледяных осколков на полу.
   — После всего, что сегодня было, ты еще и настроение мне испортила! — прошептал он с неподражаемо горькой театральной усмешкой. — Спасибо! Тебе же хуже — когда я злой, я кусаюсь.
   — По-моему, ты в любом настроении кусаешься.
   — Сегодня ночью я тебя покусаю, чтобы ты почувствовала себя живой! Покойники не боятся укусов. Я тебе такое тело нашел, а ты недовольна…
   Он обвел взглядом комнату, словно выискивая, что бы еще расколотить.
   — Вот, пожалуйста. — Тина подвинула к нему свой бокал с нетронутым вином.
   Лиргисо молча взял, выпил вино и поставил бокал на стол. Потом взглянул на золотистое с черными цифрами табло часов на стене, присел перед столиком, где были разложены косметические принадлежности, и начал красить левый глаз.
   — Хвала Флассу, что моя косметика уцелела… — промурлыкал он себе под нос. — Тина, знаешь, зачем к нам придет хозяин отеля?
   — Зачем?
   — Чтобы уговорить меня отсюда съехать.
   — Здравомыслящий человек, — одобрила Тина.
   У Лиргисо действительно был срыв или он разыграл перед ней представление? Тина не могла остановиться ни на том, ни на другом варианте — пятьдесят на пятьдесят, Впрочем, возможен еще и третий: срыв с примесью игры.
   — За что тебя хотели убить?
   — За мою доброту. — Он усмехнулся и сделал паузу, тщательно обрисовывая глаз удлиняющим черным контуром. — Как отметил какой-то умник из вашей расы, великодушные поступки наказуемы… Год назад, когда я впервые посетил Савайбу, я арендовал дом в поселке, где «Кристалон» вел строительные работы, и ко мне забрался грабитель. Здесь много банд, они живут грабежом и прячутся в кавернах рахад — власти утверждают, что ловить их там бесполезно, однако вылавливать и не надо… Перекрыть каверны и нанести одновременные удары по близлежащим узлам рахад — внутри начнется пульсация с газовыми выбросами, к тому же сила излучения возрастет настолько, что никакие шлемы не спасут. Все! Даже трупы выносить не придется, рахады все утилизуют. Красивое решение, я бы так и сделал, но местные власти почему-то не хотят.
   Коричневые складчатые массивы Савайбы, с воздуха похожие на горы, представляли собой гигантские конгломераты колоний живых организмов — рахады (название гинтийское). Сложнейшие биосистемы, способные принимать новых симбионтов. Уникальная, пользующаяся спросом на многих планетах сельскохозяйственная продукция. Вполне благоприятные условия для жизни в полостях и кавернах, если не считать генерируемого некоторыми колониями высокочастотного излучения, но от него защищает экранировка.
   За прошедшие дни Тина просмотрела достаточно материалов по рахадам и заодно узнала, что такое «Рипарол»: сообщество ученых, выступающее за постепенное, искусственно спровоцированное видоизменение рахад, результатом которого должно стать вымирание излучающих организмов. Свое название «Рипарол» получил в честь покойного основателя, известного рахадолога.
   Закупорить каверны на отдельном участке и устроить мор находящимся внутри симбионтам — эта идея не относилась к разряду неосуществимых.
   — К тебе забрался грабитель, и что было дальше?
   — Я задержал его. Это был парнишка из местной банды… или из местного племени, обитающего в кавернах. Они живут одичавшими племенами, но власти Савайбы не любят об этом распространяться — сей факт роняет престиж правительства. — Лиргисо закончил с макияжем и повернулся к Тине, состроив уже изрядно надоевшую ей насмешливую гримасу. — Через две недели неудачливый вор от меня сбежал — ему помогла повариха, которую я нанял в том же поселке. Чтобы я после этого еще раз связался с живой местной прислугой! Она великолепно знала савайбианскую кухню, вот я и соблазнился. Воришка благополучно вернулся к своим, и племя решило, что мне надо отомстить. К ним присоединились еще две такие же шайки… С тех пор я нахожусь в состоянии войны сразу с тремя бандами. Фласс, они спят и видят, как бы заполучить мою голову!
   — И при чем тут твоя доброта?
   — Если бы я прикончил вора, ничего бы не было, но я пощадил его. Теперь я со всех сторон пострадавший — меня чуть не ограбили, я остался без поварихи, на меня открыли сезон охоты…
   — А повариха куда делась? Сбежала вместе с грабителем?
   — Нет, я убил ее. Сгоряча, сам потом жалел… Готовила она выше всяких похвал.
   — Н-да… — Тина прищурилась. — Знаешь, почему-то я тебе не сочувствую.
   Лиргисо хотел что-то сказать, но его прервала трель вызова — пришел хозяин отеля. Энергичный, решительный и в то же время немного растерянный, словно не знал, как подступиться к делу. Ему еще не приходилось выгонять из своего заведения солидных и платежеспособных постояльцев. Он не хотел обсуждать щекотливый вопрос в присутствии Тины, однако Лиргисо заявил, что это его секретарь-референт, можно при ней.
   Хозяин вежливо справился о самочувствии господина Мерлея и начал осторожными маневрами подбираться к проблеме. Лиргисо постоянно его сбивал, да еще отпустил замечание насчет безвкусного сочетания цветовых оттенков в интерьере номера, из-за чего оппонент совсем расстроился. Наконец Лиргисо позволил ему заговорить о главном. Порядочно деморализованный к этому моменту хозяин принялся сбивчиво перечислять причины, почему господину Мерлею нельзя оставаться в отеле: налетчики могут вернуться в любую минуту, и тогда не избежать новой перестрелки; он, как собственник заведения, не имеет права подвергать риску жизнь других клиентов и своих работников; некоторые из номеров пострадали настолько, что нуждаются в срочном ремонте, а переселить телохранителей господина Мерлея некуда; заведению нанесен ущерб, значительно превышающий сумму, которую господин Мерлей уплатил за проживание… Лиргисо слушал с насмешливой скучающей улыбочкой, изредка поглядывая на Тину из-под отливающих фиолетовым блеском полуопущенных век — словно предлагал присоединиться к развлечению.
   Тине хотелось взять «господина Мерлея» за шиворот и пинком выбросить на улицу, чтобы хозяин воочию увидел, как надо поступать с такими клиентами. Мечты… Конечно, генерального директора компании «Кристалон» никто отсюда силком не вышвырнет. Будут уговаривать и упрашивать до бесконечности.
   — Крис, где мы ночуем — здесь или в другом отеле? — сквозь зубы спросила Тина.
   Хозяин замолчал. Лиргисо поднял веки и ухмыльнулся:
   — Я-то все ждал, когда ты взорвешься… Дождался наконец!
   — Ты не ответил на мой вопрос. Бандиты могут вернуться, а твоим людям нужен отдых.
   — Леди, вам нельзя здесь оставаться! — повернулся к ней хозяин и начал по второму разу излагать те же аргументы. Видимо, решил, что главная здесь она.
   — Ладно, хватит, — оборвал его Лиргисо, вытаскивая передатчик. — Вы мне возвращаете деньги — и мы отсюда уходим.
   — Какие деньги?! Я понес убытки…
   — Пусть бандиты возмещают убытки. Или ваше правительство, которое не хочет от бандитов избавиться, хотя способы есть. Вы свободны.
   — Господин Мерлей, отелю нанесен колоссальный ущерб…
   — Я вас больше не задерживаю, — улыбнулся Лиргисо.
   Когда дверь закрылась, он утомленно оперся о подлокотник, прижал к уху передатчик и справился у кого-то, готов ли транспорт. Потом отдал команду роботу, до этого неподвижно стоявшему в нише, и тот начал собирать с туалетного столика косметические принадлежности.
   — Великолепная Тина, до чего же ты любишь командовать… Я сразу решил сменить отель, но почему бы не поразвлечься напоследок?
   — Хозяин отеля прав.
   — Что значит — прав? Не существует никакой правоты, есть только бесконечные столкновения разнообразных интересов. Правота — это одна из милых человеческих иллюзий… Тина, не надо злиться, через полтора часа мы с тобой ляжем в постель в другом отеле.
   — За что тебе хотят отомстить?
   Лиргисо встал с кресла и начал натягивать поданный роботом черный бронекостюм с серебряными голографическими пауками, которые то появлялись, то исчезали. Наверняка сделано на заказ. Второй такой же он бросил на диван.
   — Надевай. Если тебя убьют, это убьет меня наповал, прости за тавтологию.
   — Меня уже убили.
   — Тогда мы примем меры против рецидива, — ухмыльнулся Лиргисо. — Одевайся. И если ты вынашиваешь планы договориться с моими врагами, можешь сразу скормить их Флассу. Савайбианские бандиты разговаривать с тобой на равных не станут. Ты для них будешь… С чем бы сравнить? — Он прищелкнул пальцами. — Существо-раб, что-то вроде нега или чливьяса на Лярне, пока там не упразднили рабство. В этих племенах отношение к твоему полу хуже, чем на Манокаре.
   Человек объяснил бы короче. Лиргисо, переселившись в человеческое тело, продолжал мыслить как энбоно, иногда это прорывалось в его рассуждениях и формулировках. Если он не морочит ей голову, с теми ребятами в оранжево-коричневых комбинезонах договариваться бесполезно. Учтем.
   — Ты так и не объяснил, почему они за тобой гоняются. Что ты сделал с грабителем?
   — Ничего такого, из-за чего за мной стоит гоняться. Он вернулся к своим в полном порядке, за исключением нескольких пустяковых травм. Видишь ли, этот сброд на Савайбе считается гордым и независимым… — Лиргисо насмешливо сморщил нос. — Тина, однажды ты назвала меня снобом, но снобизм Живущих-в-Прохладе, или тергаронской военной аристократии, или вообще любой цивилизованной элиты — ничто по сравнению со снобизмом какого-нибудь малочисленного полудикого народца! Всех остальных они презирают и считают быдлом. Когда этот воришка полез за моим имуществом и вдобавок попытался меня зарезать — по меркам своего племени он проявил доблесть. После того как я шутя отобрал у него нож, он растерялся, но тут же встал в позу: он сын гордого народа, а я — инопланетный раб, он меня презирает и так далее… Тина, если уж тебя поймали при попытке грабежа, ты по крайней мере будь вежлив с победителем! М-м, прости за несовершенный оборот, я говорю не о тебе. — Он улыбнулся и развел руками в извиняющемся жесте. — До сих пор иногда путаюсь, в языке энбоно такие двусмысленности невозможны. Мне стало интересно, сколько этот дикарь продержится…
   Его прервал сигнал передатчика. Начальник охраны справлялся у босса, как быть с Люшем.
   — Он поедет с нами.
   — Сказали, что он может остаться в отеле, — разобрала Тина приглушенную реплику.
   — Возьмем его с собой, — возразил Лиргисо. — Лучше, чтобы журналист был на глазах. — И продолжил, повернувшись к Тине: — У меня этот сын гордого народа сломался на четвертый день. Я даже был немного разочарован… К середине второй недели он безропотно выполнял самые унизительные мои требования. Меня раздражала его дикарская спесь, поэтому я обращался с ним грубо. Но кого я не понимаю, так это повариху! Это была старая женщина, жительница поселка. Она не любила бандитов — те когда-то убили ее семью, и у нее не было оснований на меня обижаться — я хорошо оплачивал ее услуги. Однако она выпустила моего пленника, да еще заявила в оправдание, что не могла терпеть это ужасное бесчеловечное непотребство… Нонсенс, как выражается Ольга. Наверное, повариха была сумасшедшая, а я этого не заметил, когда нанимал ее. По-твоему, великолепная Тина, я был не прав?
   — Очень хороший вопрос! — усмехнулась Тина. — После того как ты уверял меня, что правоты не существует…
   — Фласс, иногда ты бываешь невыносимой. И охота тебе постоянно выискивать противоречия!
   История из тех, где обе стороны друг друга стоят. И надо же попасть в неприятности из-за такой истории… Тина поморщилась, не скрывая досады. Зато бронекостюм сидел на ней как влитой — видимо, Лиргисо заказал его по меркам.
   Хозяин отеля, уже не энергичный, а хмурый и осунувшийся, принес деньги — наверное, он и лишнее доплатил бы, лишь бы поскорее выпроводить Лиргисо и никогда больше его не видеть. После этого начались блуждания по Инегбону, смахивающие то ли на фильм, в котором абсурдная ситуация длится и длится и не может прийти к завершению, то ли на сон, в котором никак не удается попасть туда, куда хочешь попасть. Еще все это напоминало нравоучительный детский стишок, написанный на каком-то из древних земных языков, Тина видела его перевод в двести сорок седьмом томе «Антологии докосмической эры»; вполне платежеспособного героя этого стишка тоже не пускали ни в один из отелей в чужом городе.
   Инегбон находился в гигантской полости рахады, под сводами, облепленными колониями лаколарий, поэтому день и ночь здесь не слишком отличались друг от друга. Лаколарии светились постоянно, разве что небо в разрывах менялось: то белесое, то розовое, то асфальтово-темное. И еще менялся стиль жизни, по ночам Инегбон становился пустынным и довольно опасным городом.
   Они рыскали по улицам на двух бронированных вездеходах, оснащенных антигравами. Подниматься в воздушное пространство над савайбианскими городами без специального разрешения нельзя, а Лиргисо дорожил имиджем законопослушного бизнесмена, так что правил они не нарушали. И все равно их никуда не пускали. Вас, господа, слишком много, нет мест… Лиргисо, Тина, три десятка закованных в броню вооруженных охранников и в придачу корреспондент «Ниарской сетевой бомбы» в своей нелепой куртке с собачьими мордами — он единственный был без бронекостюма. Как будто в Инегбоне высадился десант. Никто не хотел с ними связываться!
   Вездеходы, как хищные рыбы, скользили по опустевшим улицам, озаренным золотистым сиянием лаколарий. Просветы в куполе словно закупорены — время близится к полуночи. Охранники заподозрили, что за машинами ведется слежка, и приготовили к бою бортовые бластеры, но пока все было спокойно. Лиргисо выглядел опасно злым, что не мешало ему кривить губы в привычной иронической усмешке. Тина откинулась в кресле и смотрела на проплывающие мимо дома: вечный полумрак Инегбона и неоновые отсветы скрадывали изъяны, и все же она заметила, что облицовка многих зданий не в порядке. Плиты либо чем-то изъедены, либо покрыты выпуклыми наростами, причем цвет наростов каждый раз совпадает с цветом основы. По стенам ползали небольшие роботы на присосках — они отскабливали наросты, терли и полировали плиты своими манипуляторами.
   Разглядывая всю эту савайбианскую экзотику, Тина одновременно размышляла о делах. О своих делах, пока что безнадежных. Сейчас главное — не сломаться и не впасть в депрессию. Если начнется депрессия, можно упустить шанс, можно его просто не заметить… Надо находиться в постоянной готовности, чтобы воспользоваться первым же случаем, когда он подвернется. Хорошо, если это произойдет завтра. А если через месяц, через два, через полгода? Сохранять готовность к действию в течение настолько долгого срока — реально это для нее или нет? Не исключено, что следующая попытка окажется неудачной, как и предыдущая. Несмотря на это, сохранять готовность и не меняться, и не принимать навязанные правила игры…
   Еще один отель. «Радушное королевство». Название многообещающее, однако в этот пятизвездочный замок с балконами, башенками и белоснежными голографическими облаками над крышей их тоже не пустили.
   — Я проведу журналистское расследование, — сердито пробормотал Люш. — Выясню, почему к нам здесь так относятся, и сделаю матерьялец для «Сетевой бомбы»…
   — Нет необходимости, — мрачно сказал Лиргисо (только этого ему, конечно, и не хватало!). — Савайба — нецивилизованная планета, это все объясняет, а матерьялец ты сделаешь, какой я тебе скажу.
   — Я напишу про беспредел преступников и про эти отели, двери которых закрыты для порядочных людей! — не хотел сдаваться Люш. — Так напишу, что с Ниара никто больше сюда не прилетит! Безобразие, переночевать негде…
   Видимо, он не знал о той истории с грабителем. Лиргисо раздраженно бросил, что, мол, не пристало журналисту-профессионалу опускаться до критики заурядных бытовых мелочей, потом достал свой черный в алмазных искрах комп и отвернулся.
   За иллюминаторами теперь маячило что-то обветшалое, выщербленное, вспученное шишковатыми наростами. Грязные тротуары. Ржавый суставчатый манипулятор какого-то автомата валяется под стеной, изуродованной экземой. Их занесло в трущобы.
   — Крис, твои полтора часа истекли, — заметила Тина. — Даже больше. Предлагаю захватить какой-нибудь бомжатник и там переночевать.
   — В бомжатнике? — испуганно округлил глаза Люш. — Там же всякие паразиты…
   — А больше нас никуда не пустят.
   — Тина, тебе не придется ночевать в бомжатнике. — Голос Лиргисо звучал мягко, проникновенно и терпеливо — сразу ясно, что его обладатель самоотверженно заботится об окружающих, слишком черствых, чтобы это оценить. — Не знаю, обрадует тебя это или огорчит, учитывая твои странные вкусы… Я связался через Сеть с фирмой, которая торгует недвижимостью, и сейчас покупаю виллу. Петер, — это было сказано уже не Тине, а в передатчик, — едем на Второй Докторский проспект!
   Вилла на окраине Инегбона была выставлена на продажу, но там жили — часть постройки арендовал эксцентричный турист с Земли, которому понравился окружающий ландшафт. Поднятый с постели брокер предупредил, что объект может быть продан только при согласии покупателя на пункт, разрешающий квартиранту оставаться на вилле в течение всего оплаченного им срока. Лиргисо махнул на это рукой и с обаятельной улыбкой протянул брокеру пластиковый конверт с пачкой денег: пусть этот небольшой подарок поспособствует немедленному заключению сделки. Сонный брокер приободрился и полез в карман за передатчиком, чтобы разбудить еще кого-то.
   Небо в прорехах живого купола начало светлеть, когда вездеходы подъехали к вилле. Та и правда стояла на самой окраине. Дальше простиралась сумеречная равнина с напоминающими искривленные застывшие смерчи перемычками между куполом и основанием полости. В золотистом свете лаколарий виднелись растения, похожие на мотки проволоки и многоярусные грибы, вдали как будто блестела вода. Тина почувствовала слабое дуновение теплого ветра, пахнущего какой-то синтетикой… скорее, это запах местной органики. И в отеле, и в машинах работали кондиционеры, там не ощущалось никаких посторонних запахов.
   — Своеобразная картинка, — усмехнулся Лиргисо. — Непохоже на Лярн, но есть некое сходство в настроении… Помнишь закат над Флассом? И там, и здесь присутствует гнетущее очарование смерти.
   — Почему смерти? Насчет Фласса понятно, он жрал все что ни попадя. А здесь?
   — Излучение. Попробуй снять шлем, и твой конец будет весьма печальным… Лучше не пробуй снять шлем, Амеик не позволит тебе это сделать.
   — Я похожа на самоубийцу?
   — Мало ли, что ты выкинешь ради того, чтобы лишний раз досадить мне! — устало вздохнул Лиргисо и повернулся к охранникам.
   Те уже начали сканировать на предмет взрывчатки приземистое, слепленное из нескольких кубических блоков здание виллы с квадратными балконами и двумя террасами. Окраина — удобное место для нападения… И для обороны; здесь можно дать бой без риска, что потом придется оплачивать ремонт окрестных построек.
 
   — Черная вдова — это такой паук. Водится на Земле, по-моему в тропиках.
   — Черная Вдова — это привидение, — убежденно прошептала Ивена. — У нее клыки и черная шерсть на лице и на руках, и еще хвост как у черта. Она может съесть твое сердце, если поймает. Ночью нельзя выходить из дома — она там, снаружи, ходит и плачет… А к нам на чердак не заберется, потому что мы в доме.
   В Приюте кротких вдов было свое привидение. Судя по описанию, оно обладало достаточно сволочным характером. Правда, Поль ни разу его не видел, хотя на всякий случай вдоль и поперек изучил прилегающую территорию. Там, за стенами корпуса, была довольно-таки примитивная система ночного слежения, которую без проблем ослеплял изготовленный Стивом приборчик, была осенняя слякоть, были вереницы бледных фонарей и их дрожащие отражения в бездонных черных лужах — но не было никакой Черной Вдовы.
   Ивена уткнулась в Поля, как котенок, и пробормотала:
   — Поль, я не хочу всю жизнь тут прожить. У меня… мама… была хорошая… — Ее голос начал дрожать, как всегда, когда она вспоминала родителей. — А потом меня дедушка с бабушкой хотели забрать, но меня не отдали и привезли сюда, потому что папа был преступником. Послезавтра День ответственности… Я лучше убегу на улицу, и пусть Черная Вдова съест мое сердце.
   — Что такое День ответственности?
   — Ты не знаешь? — Ивена шмыгнула носом. — Это когда все отвечают. Нас соберут в Судном зале и будут говорить, что мы не должны брать пример со своих родителей. А потом всех новеньких высекут, чтобы запомнили этот день. Мне рассказали, я тоже раньше не знала…
   Поль напрягся, его мышцы окаменели.
   — Дерьмо! — процедил он на общегалактическом.
   — Что ты сказала? — удивилась Ивена.
   — Так, ничего особенного. Ивена, я что-нибудь придумаю, чтобы этого не произошло.
   — Как ты придумаешь? Здесь каждый год бывает День ответственности, его никогда не отменяют.
   — Раз я сказала, что придумаю, — значит, придумаю.
   Вечерний звонок, голосистый и пронзительный, хотя и приглушенный перекрытием.
   — Вот, мне уже идти, — вздохнула Ивена, изо всех сил прижалась напоследок к Полю, вдруг отстранилась и удивленно спросила: — А ты что-то прячешь там, да?
   — Ну, иногда приходится что-нибудь прятать… — промямлил Поль.
   Он предвидел, что рано или поздно кто-нибудь здесь задаст ему такой вопрос. Бабушка, а почему у тебя такие большие уши? Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы? Бабушка, а это у тебя что?.. Хорошо хоть, на чердаке темно и Ивена не видит его покрасневшей физиономии.
   Она почти неслышно пробралась к выходу, тихонько скрипнула дверью. Выждав с полчаса, Поль тоже покинул чердак.
   Юная вдова Полина Вердал скользящей походкой шла по коридору вдоль стены, перед ее лицом подрагивала сетчатая вуаль. Другие кроткие вдовы, особенно те, кто принадлежал к уровням выше четвертого, поглядывали на нее с выражением брезгливого превосходства. Поль почти гордился собой: добиться за столь короткий срок настолько паршивого внутригруппового статуса — это надо суметь! К кишащей в воздухе информационной нежити они с Полиной уже привыкли и разве что слегка морщились, когда проходили сквозь особенно густые скопления «ваты» или «инфузорий».
   Эмфида Турнав была у себя. Две смежные комнаты, в несколько слоев задрапированные кружевами, с кружевными накидками на стульях и свисающими с потолка декоративными кружевными фонариками. Изделия воспитанниц, преподнесенные старшей администратор-воспитательнице. Похоже, кружева были красивые, но Полина никак не могла рассмотреть их из-за туманных клочьев «ваты», вяло шевелящейся неряшливой «бахромы» и прочей призрачной флоры приюта. Жилище Эмфиды заросло этими странными штуками, как давно не чищенный аквариум.
   — Полина, милочка, послезавтра тебя ждет работа! — сообщила Эмфида строгим и одновременно приторно-покровительственным тоном. — Ко мне заглянет на чашечку чаю очень важная гостья! И я на тебя, милочка, рассчитываю! Поможешь, ладно? Там что-нибудь подать, принести…
   Вообще-то служанка пятого или шестого уровня справится с этим куда лучше, чем неловкая Полина Вердал, но Эмфиду одолевало тщеславие: она личность настолько значительная, что даже вдова чиновника второго уровня не считает для себя зазорным ей прислуживать! На это Поль и сделал ставку.
   — Неужели сама госпожа вдова президента? — широко раскрыв глаза, спросила Полина восторженным шепотом.
   — Мы с Меей Ришсем приятельницы, — величаво улыбнулась Эмфида. — Милочка Мея так скорбит о своей потере, так скорбит… Она приходит сюда за словами утешения. Но это секрет.
   — А в каком корпусе она живет? — прошептала наивная Полина.
   — Это тоже секрет. — Эмфида погрозила пухлым пальцем.
   — Как я благодарна вам за доверие и за утешение, госпожа Эмфида! А что такое День ответственности, который будет послезавтра?
   — Это для воспитания девчонок. А, ты же не возишься с этими сиротами… Это делается, чтобы очистить их от скверны, которой они нахватались от своих непутевых родителей, и привить им истинные ценности. Ох, я и забыла… Приедут инспектора из министерства нравственного попечения, но мы с Меей успеем выпить по чашечке чаю до того, как все начнется.