Паркер К.. Пробирная палата (Фехтовальщик - 3)

   Бардас толкнул дверь рукой - она не поддалась, он толкнул сильнее, потом надавил плечом - дверь уступила, совсем немного, но и этого хватило, чтобы вдохновить его на продолжение борьбы.
   - Немного туговато, - сказал голос, когда Бардас ввалился в холодную, наполненную эхом комнату. - Но мы все равно ее закрываем... из-за шума. Кто вы?
   Здесь по крайней мере было светло, на выступе над дверью стоял целый ряд масляных ламп. От сквозняка их тонкие язычки пламени задрожали, заколыхались, словно пустившись в танец. По комнате запрыгали тени.
   - Меня зовут Лордан, - ответил Бардас, стараясь рассмотреть человека, с которым разговаривал. - Я назначен сюда...
   - А, герой,- произнес голос- Входите. И закройте дверь.
   Бардас толкнул дверь спиной, она закрылась. Он огляделся. Комната была уставлена большими каменными плитами, а стены образовывали высокую арку. В середине, прямо на полу, высилась груда всевозможных доспехов: нагрудников, шлемов, латных воротников, кирас, рукавиц, наплечников. Все это было брошено кое-как, покорежено, погнуто, побито, изуродовано и истерзано. Голос, казалось, шел из-за кучи, и когда Бардас посмотрел туда, то увидел маленького старика, Сына Неба, и здоровенного парня лет восемнадцати. Оба были обнажены по пояс; у старика из-под кожи торчали кости, а у парня перекатывались упругие мускулы. Между ними на наковальне лежал шлем. Старик держал его длинными клещами, его напарник был вооружен громадным молотком.
   - Ну, - сказал старик, - вы все-таки нас нашли. Возьмите какой-нибудь шлем и садитесь.
   В комнате было холодно, но мужчины обливались потом. Длинные, песочного цвета волосы юноши прилипли ко лбу, как будто его окунули в жир. У старика волос не было вообще, и капельки пота блестели на вытянутом наподобие яйца черепе. Бардас огляделся, увидел кучку шлемов, вытащил один и уселся на него.
   - Я - Анакс, - представился старик. - А это Болло. - Он улыбнулся, показав полный набор ослепительно белых зубов. - Добро пожаловать в Пробирную палату.
   - Спасибо, - сказал Бардас.
   Анакс вежливо кивнул. Болло промолчал, будто и не заметил появления чужака.
   - Вы не возражаете, если мы продолжим? - Как у настоящего Сына Неба, голос у него был чистый, ясный. - У нас сегодня еще много работы, как вы и сами можете видеть.
   - Да, конечно, продолжайте, пожалуйста, - сказал Бардас, и Болло тут же поднял молоток над головой и с силой опустил его на верхушку лежащего на наковальне шлема.
   Лязгнуло так, что Бардас подпрыгнул. Шлем свалился с наковальни и покатился по каменному полу.
   - Плохо, - уныло пробормотал Анакс. - Ты слышал? Дребезжит. Мусор. Хлам. - Он с видимым усилием наклонился, подобрал шлем и снова положил его на наковальню. На левой стороне металлического колпака появилась небольшая вмятина. - Все можно определить по звуку.
   Он снова нагнулся- похоже, это причиняло ему изрядную боль - и поднял другой шлем, на взгляд Бардаса, идентичный первому. Потом Анакс снова зажал его клещами, а Болло нанес очередной удар.
   - Ну, слышал? - спросил старик. - Совсем другое дело, да? Хороший шлем. Хороший шов. А вот заклепки никуда не годные.
   Бардас посмотрел на хороший шлем, на нем тоже имелась небольшая вмятина.
   - Извините, но я не понимаю...
   - Неужели? - Анакс кивнул, и Болло снова опустил молоток. Звон металла ударил по ушам. - Слышишь? Звук совсем иной - чище, выше, светлее. Он, конечно, немного вялый, но это из-за ржавых заклепок. Вот, попробуем на кирасе. Здесь отличие заметнее. - Старик со стоном потянулся к груде доспехов, вытащил серый, тусклый нагрудник и, сбросив на пол оба шлема, положил его на их место. - Слушайте высокую ноту. Она должна прозвучать вполне отчетливо. Вы не ошибетесь.
   Болло стиснул рукоять молотка и нанес по нагруднику пять мощных ударов, по два с каждой стороны и один посередине, по соединительному шву. В ушах Бардаса все слилось в ужасный грохот.
   - Да, слышу, - сказал он, моргая. - Вы правы, звук совсем другой.
   Старик рассмеялся:
   - Я вас обманул. Это тоже мусор. Впрочем, теперь все уже не важно. Я проверил и забраковал целую партию, тем не менее ее отправят в продажу. Только на каждом изделии будет клеймо НП. Не прошло проверку. Чудесно, не так ли?
   Бардас откашлялся.
   - Я вас задерживаю. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания и продолжайте.
   Анакс снова рассмеялся:
   - Не беспокойтесь. Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы научиться определять качество по звуку. А до тех пор я просто колотил их, пока они не рассыпались, и сам не понимал, что делаю. Сейчас, конечно, я могу определить разницу мгновенно. Но, как видите, мы все равно продолжаем работать по старинке, потому что в этом заключается наша работа.
   На наковальню положили пару похожих на раковины моллюсков латных рукавиц, тускло-серых, с пятнами ржавчины.
   Болло сокрушил их семью ударами, выбив заклепки и расплющив пластины. Все то время, пока он орудовал молотком, в комнате стоял невозможный грохот.
   - Хорошо, - сказал Анакс, делая пометку на деревянном столбике. Отложи их. Возьми наплечник.
   Бардас не знал, что такое наплечник, но, увидев, сразу понял, что эта часть доспехов предназначена для защиты плеча и сделана таким образом, чтобы не сковывать свободное движение руки.
   Как ни старался Болло, изделие выдержало все испытания. Но Анакс все равно остался недоволен.
   - Брак, - проворчал он. - Глухой звук. Что-то с металлом: кусочки меди, кокса, песка, в общем, всякая грязь. А все из-за того, что приходится пользоваться тем, что дают. - Старик замолчал. - Знаю! - Его глаза вдруг вспыхнули. - Болло, принеси Железного Человека. Покажем нашему гостю кое-что поинтереснее.
   Болло выпустил из пальцев молоток, с глухим стуком упавший на пол, и скрылся за еще одной грудой покореженных доспехов. Когда он появился из-за нее, то тащил за собой тележку, на которой стояла сделанная из железа фигура человека. Она вся покрылась красным налетом ржавчины.
   - Если следовать инструкциям, - сказал Анакс, - то мы должны пользоваться Железным Человеком постоянно. Но ему уже сто двадцать лет, и бедняга стал немного хрупковат. Представляете, столько лет его колотили почем зря. Как дела, приятель? - Он похлопал манекен по бедру. - Видите? Нет левой руки. Просто-напросто отвалилась. Ее уже не приваришь. Если по металлу долго бить, он твердеет, а когда твердеет, то становится хрупким, а когда становится хрупким... все, конец. Хорошо, Болло, давай воспользуемся топором номер четыре, покажем нашему уважаемому гостю, как это делается.
   Болло хмыкнул, вытер лоб тыльной стороной ладони - Бардас заметил, что у него на руке совсем не осталось волос - и, наклонившись, стал рыться в длинном металлическом ящике. Тем временем Анакс осторожно прикреплял к железной фигуре различные доспехи, аккуратно застегивая пряжки и подтягивая крепления.
   - Все должно быть, как надо, - объяснил он, - чтобы нигде никакого зазора, иначе такая проверка лишается всякого смысла.
   Через какое-то время Железный Человек был полностью облачен в стальные доспехи. Бардас, как ни приглядывался, не смог обнаружить ни единой щели или зазора. Сталь скрыла ржавчину, и посторонний, войди он в этот момент в комнату, мог бы принять стоящего на тележке манекена за живого человека в полном защитном облачении.
   - Порядок, - удовлетворенно пробормотал Анакс, отряхивая с ладоней рыжеватую пыль. - Отойдите подальше, - сказал он Бардасу. - Иногда кусочки разлетаются по всей комнате. Конечно, все зависит от того, кто бьет и кого бьют. А теперь, Болло, начинай. Только медленно, ты не на соревнованиях. Помни, это работа, а не забава.
   Интересно, как бы он ударил ради забавы? - подумал Бардас, вовремя отходя в сторону.
   Болло поднял громадный топор, занес его над головой и ударил, согнув при этом колени и вложив в удар не только силу рук, но и весь свой вес. Бардас ожидал услышать оглушающий лязг, но звук получился совсем другой, более высокий, но короткий, как будто он весь, вместе с силой удара, прошел через тонкую сталь наколенника в массивную железную опору. То, что услышал Бардас, скорее напоминало пульсирующую ноту некоего музыкального инструмента. Топор отскочил - на месте удара осталась глубокая зарубка, но сталь выдержала.
   - Плохо. - Анакс повернулся к Бардасу. - Попробуйте запомнить этот звук. Еще раз, Болло.
   Следующий удар пришелся на левый локоть, и звук действительно вышел иным, а вот повреждение оказалось куда более очевидным - сталь вогнулась и треснула. Но Анакс выглядел довольным.
   - Хорошо. Как раз то, что надо. Подумайте сами. Вы бьете со всей силой, куда эта сила должна пойти, в сталь или в вас? То-то. Хорошая броня принимает удар на себя, плохая передает его силу. Все просто.
   - Хорошая броня принимает удар, - повторил Бардас. - Плохая передает. Так вот чем вы здесь занимаетесь, да?
   Анакс усмехнулся:
   - Знаю, вам кажется, что это весьма забавный способ зарабатывать на жизнь. Но вы же умный человек, это ясно, вы многое повидали, были на войне... да, конечно, я и забыл, что вы герой. Посмотрите. - Он показал на один деформированный кусок стали, потом на другой, пострадавший ничуть не меньше. - Вы, конечно, думаете, что они одинаковые, что они оба бракованные. Ошибаетесь. Здесь ведь, понимаете ли, целая философия. - Старик вытер нос тыльной стороной ладони. - Понимаете, полной гарантии не дает никакая броня. В мире нет таких доспехов, которые выдержали бы удар Болло и большого боевого топора. Дело не в том, уступает броня или не уступает, а в том, как она уступает. И вот эту простую истину они никак не могут понять. - В его бледных глазах блеснула злость. - Почему? Да потому что, пока вы не станете на мое место, пока не поработаете здесь с десяток лет, пока не посвятите этому всю жизнь, день за днем занимаясь одним и тем же, сокрушая то, что создавали самые разные мастера, вы не поймете, что есть два способа взломать этот лом. Плохой и хороший. - Он перевел дыхание. - Ваши генералы и чиновники говорят одно: нам нужен материал, который все выдержит. Точка. Я отвечаю им: хорошо, я знаю, как сделать такую броню, я знаю, что для этого требуется, все условия. Но вы же сами завопите, что это слишком дорого, что никто и никогда не сможет никогда носить такие доспехи. А ведь вам нужна надежная и практичная броня, так что давайте договариваться со мной, Болло и топором номер четыре. И каждый раз топор превратит ее в лом.
   Бардас кивнул с видом человека, понявшего если не все, то хотя бы главное.
   - И вы говорите, что определить все можно по звуку, да? Старик только махнул рукой:
   - Это лишь один из способов. У каждого теста свой критерий. Поверьте, мы не только проверяем ее прочность топорами и молотками. Нет-нет. Мы стреляем по ней из луков, арбалетов, мы пропускаем ее между зубчатыми валами. Есть испытания на прочность, на эластичность, на твердость, на устойчивость к холоду. Вы даже представить себе не можете, какими способами мы проверим вещь, если уж это понадобится. Но я хочу, чтобы вы поняли одно рано или поздно она все равно уступит, а если не уступит, то, значит, и сам тест никуда не годится. Мы здесь работаем на пределе, господин герой, иначе во всем этом нет ни малейшего смысла.
   Анакс замолчал, глядя на что-то.
   - В чем дело? - спросил Бардас.
   - Бракованные медные заклепки, - проговорил Анакс таким тоном, будто заметил трещину в небе, на которую никто не обращал внимания. - Посмотрите сюда, видите? - Он ткнул длинным, ломким на вид пальцем в чашечку наколенника. - Посмотрите на заклепки. Их сорвало.
   Бардас посмотрел, но ничего особенного не увидел.
   - Да, вижу. И что это означает?
   Старик огорченно вздохнул:
   - У медных заклепок есть одно важное качество. Медная заклепка, когда вы подвергаете ее чрезмерной нагрузке, растягивается, вот так, как здесь. Он ткнул валявшуюся на полу латную рукавицу. - В этом весь смысл их применения. А теперь полюбуйтесь на этот вот наколенник. Видите? Головки заклепок сорвало. Значит, вся партия никуда не годится. Но ведь никого не интересует, почему это произошло. Выбрасывать надо все, возможно, тысяч сто заклепок. Если мы их забракуем, то кому-то придется за это отвечать. Какому-то чиновнику. А отвечать ему не хочется, да и в любом случае мне никто не поверит. Так что все мои жалобы бесполезны.
   Стоявший чуть поодаль Болло, похоже, потерял терпение. Вскинув топор, он неожиданно резко развернулся и обрушил свое оружие на плечо Железного Человека.
   - Лязгнуло, - сказал Бардас. - Плохо?
   - Ужасно, - уныло ответил Анакс. - Но они знают, что делать. Двойная подкладка под наколенник. Не выход, но кое-что. По крайней мере тот, кто позаботится об этом, обойдется без раздробленной ключицы. Но это неправильно. И я это знаю.
   - Да, конечно, - согласился Бардас.
   - В том-то и дело, - сказал Анакс. - Я всегда все знаю.
   Теудас Морозин нашел-таки корабль, то есть поговорил с одним дельцом, занимающимся оптовыми поставками миндаля, который общался примерно неделю с каким-то капитаном, упомянувшим, что как только он найдет покупателя на свой груз, балясины из черного дерева для балюстрады (откуда у него взялись эти самые тридцатидюймовые балясины, он не знал, как не знал ни цены на них, ни того, есть ли вообще спрос на подобного рода товар), то сразу же купит 700 мешков прекрасных утиных перьев, заказ на которые ему сделал один человек в Ап-Хелидоне; только проблема заключалась в том, что за этими самыми перьями ему еще придется идти в Перимадею - точнее, туда, где когда-то была Перимадея.
   - Хотя, - сказал капитан, - возможно, дело не такое уж и выгодное, потому что никто не знает, насколько велик или мал этот мешок.
   Тот человек, с которым разговаривал Теудас, спросил, почему же никто не поинтересовался, насколько большие эти мешки, но капитан ответил, что это не имеет такого уж большого значения, поскольку даже если мешки окажутся на самом деле меньшими, чем обычно, то все равно перьев будет очень много.
   - Понятно, - сказал Геннадий, когда племянник объяснил ему все это. - И ты надеешься, что когда человек, занимающийся перьями, явится за своим грузом, то он заберет с собой нас.
   - Да, - сказал Теудас. - И тогда мы вернемся домой. А вы что думаете?
   Геннадий помолчал, обдумывая ответ.
   - Трудно сказать. Если мешки маленькие, то он, возможно, не станет их брать. А если большие, то нам может не хватить места на корабле. И кроме того, ты ведь сам сказал, что ему еще надо найти покупателя на черное дерево, на эти ступеньки или что там еще.
   - На балясины, - поправил Теудас. - Ну вот, а я-то думал, что вы обрадуетесь.
   Геннадий почесал нос.
   - Я лишь пытаюсь сказать, чтобы ты не питал больших надежд, вот и все. И потом... Ты, кажется, упомянул, что этот человек прибудет из Ап-Хелидона, да? Но никто не говорит, что он собирается везти перья на Остров, когда... если он их вообще заберет. Откровенно говоря, я не хочу отправляться в Ап-Хелидон, если только этого можно избежать. Если я не ошибаюсь, и Ап-Хелидон находится там, где я думаю, то это часть Империи. Лучше уж остаться здесь.
   - Нет, нет! - запротестовал юноша, складывая руки на груди и отводя глаза. - Куда угодно... только не оставаться здесь. Здесь - это нигде.
   По ту сторону палатки запели. Пел мужчина, а еще кто-то подыгрывал ему на дудке и некоем струнном инструменте. Слова песни были довольно незатейливы:
   На веточке тонкой кузнечик сидел, На веточке тонкой кузнечик сидел, На веточке тонкой кузнечик сидел, цыпленок кузнечика взял да и съел.
   А вот музыка, быстрая и веселая, радовала слух, да и исполнитель, похоже, получал от пения истинное удовольствие. Во всяком случае, эти бодрые звуки немного отвлекли Геннадия от других, куда менее приятных, гвоздем сидевших у него в голове.
   - Рано или поздно, - сонно пробормотал он, - какой-нибудь корабль будет. Надо лишь набраться терпения, вот и все. Не стоит принимать поспешных решений. Нам ни к чему приближаться к западному берегу. Активность ради активности - пустое занятие. А кроме того, если я умру, как ты объяснишь это Эйтли?
   Слова дяди вызвали у Теудаса вспышку раздражения.
   - Не понимаю, при чем тут это? И что за разговоры о смерти? Чушь! Вы не столько больны, сколько просто ленивы и не хотите ничего делать.
   Геннадий улыбнулся:
   - Наша сиделка не согласилась бы с твоим заявлением. Она утверждает, что мне нужен отдых. После всех испытаний, выпавших на нашу долю...
   - Вот как? И что же это за испытания такие? Назовите хоть одно. Что-то я не помню ничего ужасного. То есть я хочу сказать, что мы же все время были вместе, но я ведь не валяюсь и не жалуюсь.
   - Ладно, - смеясь, ответил Геннадий, - ладно. Если твой приятель с утиным пером все же появится, если нам будет с ним по пути и если у него на корабле найдется место для нас, то мы отправимся с ним. Думаю, и плавание будет не лишено приятности, мы уляжемся на эти мешки и...
   Теудас поднялся.
   - Пойду прогуляюсь, - сказал он. - Боюсь, с вами у меня не выдержат нервы.
   Было тепло, так тепло, что жизнь, казалось, замерла. Все, кому повезло отыскать хоть какое-то укрытие от солнца, лежали в тени. Трое музыкантов слава богам! - перестали терзать слух Теудаса своим ужасным пением и укрылись за большой деревянной рамой с большим кувшином, который передавали друг другу, и чашкой с орехами.
   - Эй, - окликнул Теудаса один из рабочих, - как чувствует себя твой друг?
   Юноша остановился.
   - У него все в порядке, - ответил он, не зная, что еще сказать.
   - Хорошо. - Незнакомец поманил его к себе. Проигнорировать призыв было трудно, но подойти еще труднее. Вспомнив совет Геннадия, Теудас заставил себя приблизиться и сесть рядом с тремя незнакомцами. - Это правда, что о нем говорят?
   Теудас напрягся.
   - Не знаю, - сказал он. - А что о нем говорят?
   Мужчина рассмеялся и передал юноше кувшин.
   - Говорят, что он колдун. Один из шастелских колдунов. Так что, это правда?
   Теудас кивнул:
   - Вообще-то никакие они не колдуны. Никаких колдунов нет и не бывает, они просто ученые.
   - Как ни называй. - Похоже, разница между колдунами и учеными не казалась незнакомцу такой уж значительной. - Должно быть, это все же правда. Я имею в виду то, что слышал. - Он немного помолчал. - Шастелские колдуны собираются помочь нам победить в войне.
   Теудас недоуменно нахмурился:
   - В какой войне?
   - В войне против Империи. Вождь Темрай договорился с шастелскими колдунами о союзе, так что, когда Империя нападет на кого-то, на них или на нас, то другой тоже вступит в войну. Пора бы уже. Я хочу сказать, смех смехом, но пора бы кому-нибудь взяться за это дело всерьез.
   Теудас нахмурился еще больше:
   - Я и не знал, что скоро будет война.
   - Конечно, будет. Обязательно, - вступил в разговор второй мужчина, тот, который играл на дудке. - Ведь они же захватили Ап-Эскатой. Теперь пойдут на нас. Мы - их следующая цель.
   - Мы или Шастел, - добавил третий.
   - Или Шастел, верно, - согласился дудочник. - Вот потому-то нам и нужен союз с колдунами. В конце концов, никто больше нам не поможет. Да никого уже и не осталось.
   Теудас вернул кувшин дудочнику, надеясь, что никто не заметил, что он так и не попробовал предложенного напитка. Наверное, сидр, решил юноша, тот самый ненавистный сидр, который он терпеть не мог еще с детства. В Перимадее ничего другого и не пили, а теперь и эти жители равнин тоже пристрастились к сидру.
   - А что вы тут делаете? - спросил он, надеясь сменить тему разговора.
   Мужчины переглянулись.
   - А, перестаньте, - сказал один из них. - Какая разница, узнает парень или нет. Кроме того, любой, кто в этом разбирается, легко поймет все с одного взгляда. Это требушет. Вроде тех, которыми пользовались при взятии города. Конструкция такая же. Тогда эти штуки поработали неплохо, будем надеяться, что и против Империи они тоже пригодятся.
   - Требушет, - повторил Теудас. Он помнил день, когда появились требушеты, день, когда полчища вождя Темрая подступили к стенам по ту сторону узкого пролива. Все видели, как на баржах врага собирали какие-то странные громоздкие орудия, но никто не знал, считать ли их реальной угрозой или средством устрашения. - И это все из-за Ап-Эскатоя, - задумчиво добавил он.
   Мужчина, игравший на гитаре, кивнул:
   - Да, все из-за того мерзавца Лордана. Это он все придумал.
   Теудас вскинул голову:
   - Лордан? Вы имеете в виду Бардаса Лордана?
   Гитарист кивнул:
   - Ну да. Всем известно, что это он все придумал, все спланировал. Перешел на сторону Империи и взял Ап-Эскатой. Из-за него теперь очередь дошла и до нас. Вот кого следует по-настоящему опасаться. О боги, как же он, должно быть, нас ненавидит.
   Воцарилось неловкое молчание. Потом человек, певший о кузнечике, сказал:
   - Что ж, справедливо. Это же мы сожгли его город, вот он и хочет поквитаться.
   - Но мы-то сожгли его город из-за того, что он сделал с нами, возразил дудочник. - Он и его дядя Максен. Поэтому Темраю ничего другого и не оставалось. И вот теперь Лордан снова против нас. Только на этот раз вместе с Империей. Не уймется, пока не перебьет нас всех, вот увидите.
   Теудас упорно смотрел в землю. Странно, но ему казалось, что они видят его лицо, знают. И еще он испытывал ужасное, острое до боли чувство вины. Люди, сидевшие рядом с ним, говорили о Бардасе страшные вещи, а ведь он совсем не такой. Они изображали его кем-то вроде ангела смерти, а он другой, спокойный, одинокий человек, желающий лишь одного - держаться подальше от неприятностей. Однако неприятности, беды и несчастья следовали за ним неотступно, подобно псу, обнюхивающему ноги торговца мясом. И все же Теудас знал, что меньше всего Бардас хочет поквитаться с кем-то, что во всем случившемся нет его вины.
   - Мне надо идти, - сказал он, поднимаясь. - Спасибо за угощение.
   - Не беспокойся, - крикнул ему вслед человек, игравший на банджо. - И не бойся. Он же еще не достал нас. И не достанет, можешь не сомневаться.
   - Знаю, - бросил через плечо Теудас и зашагал прочь.
   Глава 7
   - Ну, - сказал Горгас Лордан. - Что-то вы приумолкли. Как вам понравилось?
   Полиорцис задумчиво кивнул:
   - Прекрасно. Очень много зелени.
   - Зелень, - повторил Горгас. - Знаете, я как-то и не думал об этом раньше. Да, верно, очень много зелени.
   Дождь стихал, обычный летний дождик. Вполне естественный для этого времени года в Месоге. Струйки воды стекали с тростниковой крыши старой избушки, у стен которой они нашли убежище. Строение было старое, ветхое, простоявшее в таком виде, вероятно, уже не одну сотню лет. Грязный ручей нашел дорогу через открытую дверь внутрь домика, где вода собиралась в большую лужу у дальнего угла. Все внутри, от стен до потолка, покрылось мхом.
   - Вот так все и получилось, - продолжал Горгас. - Моя работа в Сконе закончилась, и я сделал все, что мог, но по-моему не вышло. Что ж, не сходить же из-за этого с ума, верно? И я вернулся домой.
   Полиорцис кивнул:
   - С армией. Вернулись и захватили власть. И стали... кем? Извините, я не хочу быть грубым, просто трудно найти подходящее слово. Королем? Нет, не подходит. Военачальником? Тоже не то, с этим понятием связаны такие ужасные ассоциации. Может быть, военный диктатор или...
   Горгас улыбнулся.
   - Князь, - сказал он. - По крайней мере мне нравится считать себя таковым. Князь Месоги. Вы правы, для королевства эта страна слишком мала. Я подумываю взять себе титул герцога, но ведь герцоги вроде подчиняются кому-то. - Он зевнул, потом откусил немного сыра. - А значит, у меня княжество. Масштаб вполне достаточный. Больше, чем графство, меньше королевства. В самый раз. Как вы полагаете?
   - Решайте сами, мне все равно, - ответил Полиорцис. Бочка, на которой он сидел, уже довольно давно была мокрая (как, впрочем, и все остальное в этом... княжестве). А теперь хочу спросить вас напрямик... есть одно обстоятельство, которого я никак не могу понять. Почему вы почти не встретили никакого сопротивления? Только, пожалуйста, поймите меня правильно...
   Горгас, похоже, уже отказался от связывающих его приличий дипломатического этикета.
   - Нет, все в порядке, - сказал он, не удосужившись прожевать.
   - Благодарю вас. Видите ли... ох, эти языковые тонкости! Весьма любопытно, как удалось простому авантюристу, вроде вас, имевшему в своем распоряжении лишь несколько сотен солдат, взять власть в стране, где никогда не было ни настоящего правителя, ни правительства. Впрочем, теперь, когда я посмотрел своими собственными глазами...
   Горгас кивнул:
   - Апатия. Можно назвать это фатализмом или деморализацией (хотя последнее предполагает, что когда-то было противоположное состояние, а его, насколько мне известно, никогда не существовало); короче, все дело в том, что им на все наплевать. Видите ли, - продолжал он, отрывая пальцами полоску сухого мяса, - вся эта земля, с того самого времени, когда ее только заселили, была поделена на поместья между богатыми семьями Города, перимадейцами. Сами эти землевладельцы здесь, разумеется, не жили, а бедные крестьяне, жившие тут и работавшие, были всего лишь арендаторами или наемными работниками, так что ни о какой традиции владения землей говорить не приходится. Функции управления принадлежали бейлифам, то есть они приезжали сюда, говорили, что вам нужно делать, и вы это делали. Впрочем, особым рвением они не отличались, иногда мы не видели их годами. Если не считать этих кратких и редких визитов, мы были предоставлены сами себе.
   - Понятно, - сказал Полиорцис. - И те государственные учреждения, как, например, суд или...