Паркер К.. Пробирная палата (Фехтовальщик - 3)

   Горгас рассмеялся:
   - Ничего подобного. Да и кому они были нужны? Имейте в виду, здесь нет городов, нет даже деревень, только крестьянские хозяйства. Каждое хозяйство - это семья. Если возникала потребность в какой-то власти, то ее применял сам крестьянин, глава семьи.
   - Ясно. - По комнате, выскочив из угла, пробежала крыса. У стола она остановилась, критически посмотрела на Полиорциса, как будто он был криво повешенной картиной, и исчезла за бочкой. - А споры между соседями? Распри? Месть? Драки?
   - Конечно, случается всякое,- согласился Горгас. - Обычно ничего серьезного, да и в любом случае это никого не касается. Кроме того, у большинства нет ни времени, ни энергии на посторонние забавы.
   Полиорцис покачал головой:
   - Итак, остается всего один вопрос. Зачем кому-то могло понадобиться такое вот место?
   - Это моя родина, - ответил без колебания Горгас, - мой дом. А после падения Города образовалась как бы пустота: ни помещиков, ни управляющих, ничего. Люди хотят знать, что их ожидает, каково их положение. Без этого жизнь становится невозможной.
   - Думаю, я видел достаточно, - сказал Полиорцис. - И дождь почти прекратился. Вернемся в Торнойс?
   - Я думал, что мы могли бы отправиться ко мне, - предложил Горгас. Здесь недалеко. Переночевали бы там, а уже утром возвратились бы в Торнойс.
   - Хорошо, - согласился Полиорцис. - А там есть, на что посмотреть?
   Горгас покачал головой:
   - Нет. Обычное крестьянское хозяйство. Когда я в отъезде, за всем приглядывают мои братья. Они ведь всегда жили здесь. На одном месте.
   В его голосе было что-то неуловимое, какая-то особенная нотка, но Полиорцис решил не докапываться до сути и оставить что-то на потом.
   Через полчаса они добрались до моста, точнее, до того, что осталось от него. Средний из трех пролетов отсутствовал.
   Горгас выругался:
   - Проклятие. Придется возвращаться к броду. - Он нахмурился. - Досадно. Наверное, кому-то понадобились камни, вот и разобрали мост. Я пришлю починить переправу, но, конечно, не сегодня.
   Возле брода стояла виселица с покачивающимся на веревке телом. Горгас воздержался от комментариев, а у Полиорциса не возникло желания задавать вопросы. Тело выглядело так, словно провисело пару недель.
   - Когда у меня появится время, - сказал Горгас, выезжая на берег, обязательно займусь дорогами. Ожидать, что люди сделают все сами, бессмысленно, они только переругаются из-за того, кто за что отвечает. Я знаю, что у вас, в Империи, есть специалисты по прокладке дорог, люди, которые ничем другим не занимаются, я бы с удовольствием нанял несколько человек.
   Примерно через час пути дорога свернула к усеянному ячменем полю, которое являло собой печальную картину. Дождь прибил колосья к земле. А кружившие стаи голубей и грачей не позволяли надеяться, что после них здесь останется хоть что-то. Горгас вздохнул и проехал напрямик к высокой и колючей "живой" изгороди. Старые, покосившиеся ворота заросли шиповником и терновником.
   - Давно не подъезжал с этой стороны, - сказал Горгас. - Теперь вы понимаете, почему здесь так нужны нормальные дороги.
   Он спрыгнул с лошади и принялся рубить кусты, но шиповник плохо поддавался мечу, который лишь скользил по упругим, пружинящим веткам.
   - Извините, придется объехать с другой стороны. Ну уж я выскажусь насчет этих ворот!
   Полиорцис устало вздохнул.
   - Как скажете, - пробормотал он. - По-моему, дождь снова собирается.
   К тому времени, когда они подъехали наконец к дому, было уже темно, и Полиорцис смог различить лишь силуэт крыши и неясную паутину ветвей на фоне неба. Он услышал, как зацокали по камню копыта, как крикнул что-то Горгас, дверь открылась, в узкую щель нехотя пролился бледный, желтоватый свет, какой дают обычно густой свиной жир и экономно наструганные лучины. Пахло здесь так, как и подобало пахнуть в крестьянском хозяйстве. Спешившись, Полиорцис угодил в лужу. Он вытер лицо успевшим промокнуть рукавом и последовал за Горгасом к свету.
   - Ничего особенного здесь, конечно, нет, - бодро сообщил Горгас.
   Горгас был прав: ничего особенного здесь не было. Не было вообще ничего: тусклый свет лампы, заправленной жиром, не давал возможности рассмотреть то, что лежало под ногами, но, вероятно, это были старые, сырые плетеные тростниковые коврики, издававшие далеко не самый приятный запах. В большой комнате, куда его привел хозяин, стоял большой, незатейливо сколоченный стол, уставленный деревянными и оловянными блюдами с какими-то корками. За столом сидели двое мужчин; перед каждым из них стояла большая кружка из рога. На Полиорциса они не обратили никакого внимания.
   - Мои братья, - объявил Горгас. - Слева - Клефас, а справа - Зонарас. Мужчины не шевельнулись, лишь немного повернули головы, посмотрели на гостя и снова уставились друг на друга. - Извините их и не обижайтесь, они устали после трудного дня. Сейчас у нас много работы: срезаем тростник у реки и делаем сыр для сидра.
   Не дождавшись никакой реакции от Клефаса и Зонараса, Полиорцис осторожно опустился на трехногую табуретку и опасливо положил руки на не менее грязный край стола. Горгас, забравшись на стул, искал что-то на стропилах.
   - Как дела с тростником? - спросил он, обращаясь к братьям.
   - Плохо, - ответил Зонарас. - Слишком сыро. Придется подождать неделю, может быть, вода спадет. Хотя может и дождь пойти. В общем, я бы особенно не рассчитывал...
   То, что искал под крышей Горгас, оказалось сеткой с большой головкой сыра, обмазанной чем-то серым.
   - Клефас, у нас есть свежий хлеб?
   - Нет, - ответил Клефас.
   - Вот как? Ну, ладно, обойдемся без него. А сидр в кувшине еще остался?
   - Нет.
   Горгас вздохнул.
   - Хорошо, я принесу из подвала, - сказал он, забирая кувшин. - Сейчас вернусь.
   За время его отсутствия - а оно показалось Полиорцису довольно долгим ни один из братьев не шелохнулся. Когда Горгас вернулся, в руках у него был не только кувшин с сидром, но и буханка твердого на вид хлеба.
   - Не мешало бы подбросить в огонь еще дровишек, - заметил Горгас, но никто не откликнулся.
   В доме было не только холодно, но и сыро.
   - В общем, - сказал Горгас, нарезая хлеб собственным ножом, - вы хотели увидеть Месогу, и это довольно типичная картина. Вот. - Он протянул гостю тарелку с хлебом и сыром. - Сейчас дам вам кружку и налью сидра.
   - Нет, спасибо, - запротестовал Полиорцис, но было уже поздно. Рассмотреть напиток как следует он не мог, но на поверхности плавало что-то, подозрительно похожее на солому.
   - Спать ляжете в моей комнате, а я как-нибудь устроюсь с Зонарасом.
   Зонарас хмыкнул.
   - Ну, вот. - Горгас сел наконец на стул и, отломив хлеба, обмакнул его в сидр. - Это и есть дом. Кому-то нравится, кому-то нет. Лично я считаю, что вам далеко до Месоги по части доброго, старомодного гостеприимства.
   Полиорцис напомнил себе, что он дипломат, и промолчал. За день он успел изрядно проголодаться, так что теперь даже отважился проглотить кусочек сыра, оказавшегося очень крепким, пахучим и отвратительным. Горгас спросил у братьев, осталось ли сало. Сала не осталось.
   - Надо бы посмотреть крышу сарая, - сказал Клефас. - Времени не будет, пока не заготовим сено. Если с тростником ничего не получится, придется покупать. Если будет у кого.
   - Хорошо, - сказал Горгас.
   - И яблоки надо убрать, - продолжал Клефас. - Становится сыро, как бы не потерять все. У меня на это времени нет, - добавил он.
   - Не смотри на меня, - пробурчал Зонарас. - Чем, по-твоему, я занимался всю неделю, задницу просиживал?
   Горгас вздохнул:
   - Не спорьте. Я пришлю кого-нибудь. Вам надо будет только сказать им, что делать, они сами всем займутся.
   - Что нам нужно, так это чтобы кто-нибудь прогнал грачей с ячменя, оживился Клефас. - На днях я насчитал сто четыре этих твари. Если и дальше так пойдет, то и убирать будет нечего.
   - В любом случае хорошего ждать не стоит, - указал Зонарас. - Слишком уж сыро. Требуется никак не меньше десяти ясных солнечных дней, чтобы хоть что-то поспело. Лучше бы посеяли горох, как я говорил.
   - Мы уже сеяли горох в прошлом году, - возразил Клефас. - Земля ослабла, без удобрений ничего не растет. Может, стоит запахать все, чтобы и не мучиться.
   Полиорцис с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, но Горгас Лордан, этот самопровозглашенный князь Месоги, лишь кивал с умным видом и делал серьезное лицо. Разыгрывает из себя крестьянина, решил Полиорцис, но получается не очень хорошо. Судя по всему, Горгас примерял на себя самые разные платья - крестьянина, князя, дипломата, профессионального, закаленного в боях солдата-ветерана, - но все получалось у него только наполовину, он не вникал в суть дела. Интересно, кто он в действительности? Возможно, Горгас Лордан и сам этого не знает.
   Комната Горгаса - спальня хозяина, где, как сообщил "князь", обычно спал отец после того, как умерла мать - обернулась чердаком, к которому вела короткая, в несколько ступенек, лестница. Полиорцис обнаружил кровать, матрац, набитый старым, истершимся в труху камышом, отсутствие подушки, одно древнее одеяло, заботливо отвернутое к тому времени, когда он начал бриться, - само одеяло сшила для матери Нисса Лордан, занимавшаяся рукоделием, прежде чем увлечься финансами. Полиорцис стянул мокрые сапоги, улегся на кровать и погасил лучину. По крыше кто-то пробежал. Дождь? Нет, не дождь, потому что расставленные по комнате в стратегических местах сковороды оставались пустыми, в них ничего не капало. Кошки? Белки, если они гуляют по ночам? А может быть, кролики, ведь крыша упирается одним скатом в холм. В общем, что бы это ни было, шуму получалось столько, что уснуть Полиорцис не мог, несмотря на давящую усталость.
   Союз между Империей и этими клоунами - смешно уже то, что он даже допускает такую возможность. В самом лучшем случае Горгас мог поставить... сколько? Тысячу человек? Возможно, меньше. А сколько понадобится - будем реалистичны - людей, чтобы оторвать этих крестьян от их участков и заставить подчиниться требованиям дисциплины? Что ж, вот оно, еще одно грустное доказательство его собственной доверчивости: потратить впустую столько времени и узнать то, что не имеет никакой ценности. Можно, пожалуй, утешать себя тем, что он познакомился с весьма любопытным племенем, Лорданами, взглянул на них в их естественной среде обитания. Интересно, как удалось этим людям оказать столь сильное влияние на дела и политику Империи? Ворочаясь на кочковатом матраце, прилаживаясь к его рельефу, он размышлял над странным феноменом, старался разобраться в его сути.
   Нисса Лордан, например, оказавшаяся нынче не у дел, была в свое время настолько опасной, что сумела дестабилизировать банк Шастела, а ничтожная крохотная армия, оплаченная ею и обученная Горгасом, уничтожила несколько тысяч алебардщиков Ордена. Сейчас эта женщина была вне игры, как, впрочем, и Горгас. Что ж, пусть эта кучка бандитов поддерживает Месогу в ее нынешнем состоянии, убогом и жалком, на протяжении грядущих лет, не дает ей, так сказать, скатиться в полную дикость, а там, возможно, власти провинции и сочтут необходимым прибрать ее к рукам. Надо признать, что Торнойс мог бы стать удобной базой для эскадры галер, если Империя когда-нибудь построит настоящий флот и перестанет называть Имперским Флотом неорганизованную кучку нанятых и захваченных кораблей. Горгас не контролировал Торнойс, а если бы и попытался играть мускулами, то подписал бы себе приговор.
   Оставался Бардас Лордан, некогда полковник, ныне сержант, герой Ап-Эскатоя, последний защитник Перимадеи. Ангел смерти, как называли его обитатели равнин. Лежа в темноте, Полиорцис нахмурился; когда-то он изучал основы теории случайности, но почти ничего в ней не понял. В конце концов пришлось сдаться: он дипломат, а в Империи достаточно метафизиков, чтобы обойтись без его вклада в этот предмет. Но даже ему, полагающемуся лишь на разрозненные, застрявшие в памяти обрывки лекций, прослушанных на двухнедельных курсах в военной академии Ап-Саммаса, было ясно, что здесь есть над чем поработать, прежде чем браться за долгосрочное стратегическое планирование, и информация, собранная им здесь, возможно, могла бы принести немалую пользу на данной стадии. Мысль об этом успокоила его. Наставник Полиорциса любил повторять одну максиму: первая и наиболее важная стадия в любой работе состоит в том, чтобы уяснить, какую именно работу ты выполняешь. Что ж, теперь он знал. Уяснил. Его задача - изучить патологию Бардаса Лордана. Так что все в порядке.
   В конце концов Полиорцис все же уснул, и если в ту ночь, на той кровати, в том доме ему снились плохие сны, то, по всей вероятности, лишь из-за съеденного сыра.
   Ветриз Аузелл сидела на крылечке своего дома, наблюдая за играющим на улице мальчиком. Собрав внушительную кучку камешков, он бросал их в декоративную "живую" изгородь у дома напротив. В доме давно уже никто не жил, несколько лет, и пустовал он лишь только потому, что его пытался купить Венарт. В свойственном ему стиле Венарт избирал самые контрпродуктивные, изощренные способы достижения цели, используя неких несуществующих посредников, которые якобы сбивали цену, срывали уже почти достигнутые договоренности и мешали друг другу. Вся эта игра стоила ему больших денег, но зато давала возможность чувствовать себя хитрым, в чем и состоял главный и единственный смысл. Чувствуя, что, швыряя камни, маленький мальчик поступает плохо, нарушая некие общепризнанные принципы и понимая, что у нее, как у взрослой и ответственной женщины, есть полное право остановить его, Ветриз никак не могла заставить себя сделать это. Она не понимала, что именно заставляет ребенка метать камни с такой необъяснимой целеустремленностью. В конце концов любопытство достигло уровня самоистязания, и она спустилась по ступенькам и спросила мальчика, во что он метит.
   - В пауков, - ответил он.
   - В пауков?
   - Да.
   Мальчик протянул руку, и точно, в кустах, в густом сплетении веток, Ветриз увидела настоящий квартал паучьей паутины: в центре каждой сети сидел здоровенный, жирный паук. Неподвижные и какие-то угрюмые, они напоминали Ветриз торговцев на рынке в "мертвый" день; хмуро застывшие у прилавков, они молча ждали возможных покупателей.
   - Ну и как, удачно? - спросила Ветриз.
   Она не переносила пауков. Когда-то, когда она была маленькой девочкой, ее чувства к ним не шли дальше пассивной неприязни, но теперь, у взрослой, они развились в нечто более воинственное.
   - Пока что на моем счету четыре, - с гордостью ответил мальчик. - Я считаю только убитых. Если они просто падают и уползают, я их не считаю.
   Это было уже чем-то вроде приглашения, даже вызова, а большего ей и не требовалось. Ветриз взяла из кучки камешек, прицелилась и метнула...
   Как требушеты в Перимадее. Похоже.
   - Мимо, - сказал мальчик, идеально выразив одним лишь тоном голоса то беспредельно-вечное презрение, которое питают мужчины к неспособности и непригодности женщин вести боевую стрельбу. - Моя очередь.
   Он поднял камешек, посмотрел на него, потом на выбранного им паука и запустил снаряд.
   - Мимо, - сказала Ветриз.
   - Я и не говорил, что это легко, - хмуро ответил ее соперник.
   На этот раз Ветриз применила научный подход. Она мысленно представила траекторию полета камня, ее завершающую дугу, определенную победой массы над приложенной силой. Когда вся картина отпечаталась в мозгу с такой четкостью, словно была выгравирована на внутренней стороне век, она подняла руку и... разжала пальцы.
   - Вообще-то нельзя этого делать, - раздраженно сказала Ветриз. - Пауки не сделали нам ничего плохого. Это жестоко.
   - Они ядовитые, - ответил мальчик. - Если укусят, ты распухнешь, почернеешь и умрешь.
   - Неужели? Никогда не слышала.
   - Правда, - уверил ее мальчик. - Мне друг рассказал.
   - Ну, если друг... - Ветриз подобрала еще один камешек. - Тогда это наш долг. - Она размахнулась. - Вот... прямое попадание.
   - Не считается. Очередь была моя.
   Ветриз улыбнулась:
   - А ты просто неудачник, не умеющий проигрывать. И хватит, пока я не рассказала твоей матери.
   Мальчик посмотрел на нее почти с ненавистью, его глаза обвиняли ее в предательстве первой степени. Потом он пнул по камням и медленно побрел прочь. Довольная собственной ловкостью, Ветриз вернулась на крыльцо, где якобы проверяла расходную книгу. Впрочем, уйти далеко ей не удалось - на страницу упала тень. Ветриз подняла глаза.
   - Ветриз Аузелл?
   Она кивнула и быстро отвела взгляд, чтобы не таращиться на незнакомца, но это было слишком трудно, выше ее сил. В конце концов, перед ней впервые стоял Сын Неба.
   - Я ищу вашего брата, Венарта, - сказал мужчина. - Он дома?
   Ветриз покачала головой:
   - Очень жаль, но он уехал. По делам. Я могу вам чем-нибудь помочь?
   Незнакомец улыбнулся, снисходительно, словно предложение исходило от шестилетней девочки.
   - Спасибо, но нет. У меня дело к нему.
   Все друзья Ветриз прекрасно знали, что так с ней обращаться нельзя.
   - Тогда вам нужна я, - с милой улыбкой произнесла она. - Пожалуйста, входите. Могу уделить вам четверть часа.
   Незнакомец посмотрел на нее, но возражать не стал. Она провела его в бухгалтерию, где в это время дня никого не было, потому что служащие находились либо на складе, либо в таверне.
   - Прошу прощения за беспорядок. - Ветриз повела рукой, предлагая посетителю сесть за безукоризненно чистый стол. - А теперь... что я могу для вас сделать?
   Она опустилась на стул за столом Венарта. Стол этот, огромный, украшенный резьбой и невыразимо вульгарный, достался Венарту в качестве трофея, и брат Ветриз ненавидел его всей душой.
   - Садитесь, пожалуйста, - сказала она, прекрасно зная, что предлагаемый гостю стул слишком низок, и над столом будет торчать лишь голова незнакомца.
   Однако Сын Неба лишил ее такого удовольствия, оказавшись невообразимо высоким.
   Неужели они все такие длинные?- подумала она.
   - Спасибо. - Мужчина заерзал, пытаясь устроиться поудобнее, что на крохотной табуретке было принципиально невозможно. - Меня зовут Мойзин Шел, я представляю власти провинции. Нас интересует вопрос о найме нескольких кораблей.
   Ветриз кивнула с таким видом, будто услышала нечто привычное.
   - Понятно. Какого рода корабли вам нужны, сколько и на какой срок?
   Мойзин Шел посмотрел на нее, слегка подняв бровь.
   - У вас есть корабль под названием "Белка". Насколько нам известно, это двухмачтовое судно с прямым парусным вооружением, способное идти на шести узлах при попутном ветре, в каботажном плавании оно может идти в крутой бейдевинд при боковом ветре. И, если я не ошибаюсь, "Белка" берет на борт по меньшей мере сто тридцать тонн?
   - О, легко, - ответила Ветриз, не имевшая ни малейшего понятия, о чем идет речь. - Какой груз вы намерены перевозить?
   Мойзин Шел, похоже, не слышал ее.
   - Прежде чем перейдем к следующему пункту, давайте уточним кое-какие технические детали. Прошу меня извинить, если вам это покажется излишним, но мы должны быть уверены, что ваш корабль отвечает всем требованиям нашей стороны, а уж потом заключать соглашение. Вы можете ответить на такие вопросы, или же мне нужно дождаться вашего брата?
   - Никаких проблем, - твердо ответила Ветриз. - Задавайте.
   - Очень хорошо. - Гость сомкнул пальцы пирамидкой. - Скажите, а как крепятся шпангоуты к флору и, если вам не трудно, из какого материала у вас бимс?
   Надо отдать должное, Ветриз сумела сохранить бесстрастное выражение.
   - "Белка" рабочий торговый корабль, господин Шел, а не яхта для увеселительных прогулок. Уверяю, вам не стоит беспокоиться из-за таких мелочей.
   Сын Неба снова кивнул:
   - И как я полагаю, форштевень и ахтерштевень врезаны в киль, да? Извините, что приходится говорить о деталях. Как я уже сказал, мне не доставляет удовольствия расспрашивать вас о таких вещах, но у нас уже возникали разного рода проблемы с недобросовестными гражданскими судовладельцами, так что некоторый печальный опыт заставляет проявлять осторожность.
   - Я... - Ветриз глубоко вздохнула. - Мне трудно вот так сразу вспомнить все детали. Полагаю, что наш корабль удовлетворяет вашим требованиям. В конце концов, мой отец занимался перевозкой тканей из Коллеона в Скону еще тогда, когда вы только учились ходить. Если "Белка" за это время не рассыпалась, то можно полагать, что держится она не только за счет клея и вощеной бумаги. Однако, - добавила она поспешно, заметив, что Сын Неба сделал нетерпеливый жест, - все подтверждения я смогу получить сразу же после ее возвращения. Если желаете, можете осмотреть корабль сами. Давайте исходить из предположения, что судно отвечает вашим требованиям, и перейдем к другой стороне вопроса. Вы сказали, что корабль нужен вам для... для чего?
   Губы Мойзина Шела едва заметно дрогнули.
   - Я ничего не говорил, - ответил он. - Что ж, полагаю, будет разумно, если я сам, как вы предложили, осмотрю судно, когда оно возвратится. Вы можете сказать, когда это случится?
   - У меня нет точных данных. - Ветриз уже решила для себя, что гость ей не нравится. - Через неделю, может быть, две. Это зависит, видите ли, от нескольких обстоятельств, в том числе...
   - Конечно. - Мойзин Шел поднялся. - Я буду здесь примерно через три недели и, если "Белка" к тому времени возвратится, свяжусь с вами. Спасибо, вы были очень любезны. Извините, что оторвал вас от дел.
   - Угу. - Ветриз вскочила со стула. - Если вы скажете, где вас можно будет найти, то как только корабль придет, я сразу же...
   - Не утруждайте себя, - сказал Шел. - Я узнаю. И обязательно приду. До свидания.
   Когда гость ушел, Ветриз откинулась на спинку стула и выругалась, что делала не очень часто. Будучи настоящей островитянкой и считая себя деловой женщиной, она знала, что должна бы радоваться перспективе заключения выгодной сделки (по крайней мере она считала, что условия должны быть хороши, хотя вопрос о деньгах и не затрагивался), но в этом Мойзине Шеле было нечто такое, от чего Ветриз пробирал неприятный холодок. Нет, тут же уверила она себя, Венарт не справился бы с делом лучше. Конечно, он улыбался бы и расшаркивался перед возможным клиентом, как идиот, но у нее не было ни малейших сомнений в его полной некомпетентности в вопросе оснастки или грузоподъемности, а шпангоуты и бимсы для него были бы такой загадкой, как и для нее.
   Ладно, если только этот омерзительный тип еще вернется, пусть им занимается Вен. Пусть договаривается сам. Пожалуйста. Она покачала головой, вышла из бухгалтерии и прошла в комнату поменьше, служившую когда-то кабинетом отцу. Если только память не подводила ее очень сильно, в этой комнате должна быть книга по кораблестроению, и пусть сейчас она ничего не знает о проклятых шпангоутах, бимсах и флорах, но к тому времени, когда брат вернется, она будет это знать и с улыбкой, как будто растолковывая очевидное младенцу, скажет: "Неужели ты не знаешь, Вен? Мне казалось, что это известно всем".
   Книга нашлась, и вскоре Ветриз получила нужные сведения, хотя само чтение не доставило ей ни малейшего интереса. Ну и скукотища, подумала она, повторяя про себя, что шпангоут - это поперечное ребро жесткости бортовой обшивки судна.
   Когда брат пришел домой, она поспешила ввести его в курс дела, не преминув щегольнуть осведомленностью.
   - Ну и ну, - сказал Венарт. - Почему бы не называть вещи своими именами? Зачем придумывать все эти дурацкие названия? И что такое ахтерштевень и этот, как его... Нет-нет, не объясняй. Знать не желаю. Если мне действительно потребуется что-то, я просто-напросто загляну в папину книгу, как это сделала ты.
   Ветриз нахмурилась:
   - Ладно, но ты все же скажи, что об этом думаешь?
   Выражение досады на лице Венарта сменилось хитрой усмешкой.
   - Деньги за хлам. Хорошие деньги, если уж на то пошло. Если они заплатят по четвертаку за тонну в неделю, то это все равно что найти серебряную жилу под полом на кухне.
   Ветриз удивленно вскинула брови.
   - Вот как? Похоже, это куча денег, да?
   - "Белка" принимает на борт двести пятнадцать тонн, - сияя улыбкой, объяснил Венарт. - Вот и считай. А насчет всех этих технических тонкостей забудь. Они возьмут все, что плавает. Даже пустые бочки. Как ты думаешь, почему я так быстро вернулся?
   Оказывается, как рассказал Венарт, повсюду, от Ап-Иматоя до Коллеона, все только и говорят, что о намеченном походе провинции против Темрая. Дело будто бы уже решенное: главные силы будут доставлены через пролив Скона в Перимадею морем, что позволит избежать долгого и опасного перехода по суше и не дать Темраю возможности прибегнуть к его излюбленной тактике внезапных наскоков. Одним из последствий принятого плана станет необходимость примирения с Шастелом, через воды которого придется пройти флоту. В этой связи Венарт упомянул о грузе закупленной в Нагие пшеничной муки, приобретенной на основании предположения о скором запрете шастелским купцам торговать с Берлией; сделка, несомненно, хорошая... в средне- или долгосрочном плане.
   - Если не удастся столкнуть все на рынок, - продолжал Венарт, - то я просто оставлю груз в бухте или даже выброшу. В конце концов, по сравнению с тем, что нам даст Империя, несколько мешков муки - сущая мелочь. К тому же я мог бы предложить ее пивоварам на Южном причале, они используют...
   - Империя готовится атаковать Перимадею? - оборвала брата Ветриз. - С каких это пор?
   Венарт снисходительно улыбнулся и налил себе выпивки, добавив, вероятно, по случаю хорошего настроения - ложку меда.
   - Если хочешь заниматься торговыми операциями, надо держать ухо востро, - наставительно произнес он. - Подумай сама. Все было завязано на Ап-Эскатое, и любой мало-мальски сообразительный человек мог предусмотреть такой ход событий еще несколько лет назад. Благодаря нашему другу Бардасу да благословят его боги! - Империя достигла наконец того, к чему стремилась с того времени, когда мы были еще детьми. Она получила выход к западному побережью. Теперь они здесь, и им ничего не мешает. Любопытно... Даже если бы Бардас и Город отбились от Темрая с его ордой, они столкнулись бы сейчас с угрозой полномасштабного вторжения Империи; додуматься до этого можно было и раньше.