Паркер К.. Пробирная палата (Фехтовальщик - 3)

   Ветриз нахмурилась:
   - Только не забывай, что если бы Город не пал, то Бардасу не пришлось бы завоевывать для Империи Ап-Эскатой.
   - А, перестань. - Венарт пожал плечами. - Как ни крути, все бы тем же и закончилось. Не будь его, нашелся бы кто-то другой. Вопрос только во времени. То есть я хочу сказать, что равных Империи теперь нет, это твердо установленный факт. - Он сделал несколько глотков из кружки и откинулся на спинку стула. - А теперь пришла пора и Темраю отведать собственного снадобья. Не могу сказать, что я очень уж огорчен, как ни суди, он просто кровожадный мерзавец. И все-таки трудно избавиться от жалости к тому, за кого взялась Империя. Наверное, это примерно то же, что и знать, что у тебя смертельная болезнь.
   - Не надо. - Ветриз поежилась, словно от озноба. - Все это ужасно, я даже думать ни о чем не хочу. Я говорю о людях. А тут ты еще утверждаешь, что все бесполезно.
   - Понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Венарт. - Рано или поздно так должно было случиться, и какая разница, сделают ли это варвары Темрая или Империя? С географией не поспоришь. Раз уж ты простофиля, раз уж тебе выпало жить в стратегически важном пункте, с Империей под боком, то надо быть слепым и глухим, чтобы не понимать простой истины: у тебя мало шансов до конца дней жить в мире и покое. Я лишь утешаюсь тем, что мы оказались на крохотном островке посреди моря.
   Ветриз подняла голову:
   - И ты считаешь, нам повезло?
   - Конечно,- Венарт зевнул.- У Империи, к счастью, нет флота, поэтому им и приходится нанимать корабли. Что бы ни случилось, до нас они не доберутся. Так что волноваться не о чем, все в порядке.
   - Да, - сказала Ветриз и сменила тему разговора.
   - Алексий? - позвал Бардас, но его, похоже, никто не услышал.
   Ему снился ставший уже привычным сон. Тот, в котором он ползал по подземным галереям. Но потом, совершенно неожиданно и беспричинно, стена вдруг обрушилась, и Бардас оказался в самом конце главного лекционного зала Академии Города в Перимадее (в месте, где он ни разу не бывал, хотя прожил там немало лет; при этом он прекрасно представлял, где именно находится). На трибуне перед громадной толпой слушателей стоял его старинный друг Патриарх Алексий, облаченный в академическую мантию.
   - Я говорю сейчас о падении Ап-Эскатоя, событии, несомненно, знакомом всем вам. Вы, конечно, помните, что в те времена Империя еще не вышла к западному морю и, разумеется, не преодолела северные проливы. Я понимаю, что представить себе такое сейчас нелегко, но постараться нужно, - важно иметь в виду, что весь мир, каким мы знаем его ныне, обрел форму в результате действий одного человека в поворотный момент истории.
   Бардас нахмурился, силясь понять, что происходит. Он знал - и не испытывал ни малейших сомнений, - что это не сон. Он стоял в зале Академии (представляющем сейчас собой груду мусора, окруженного почувствовавшими волю сорняками), но где-то в будущем, а на трибуне красовался Алексий, почему-то совсем не мертвый, а очень даже живой, вопреки всем свидетельствам обратного.
   - Один человек, - продолжал Алексий. - Один ничем не примечательный человек, если судить объективно, и определенно непримечательный в глазах своих современников. Человек, бывший счастливым лишь тогда, когда он ставил забор или чистил канаву в хозяйстве отца в Месоге, когда делал луки на Сконе, когда проверял качество нагрудников в Ап-Калике. Кто бы назвал его избранником судьбы? Никто. Но подумайте: если бы Бардас Лордан случайно не попал в главную вражескую галерею под Ап-Эскатоем и не вызвал обрушение стен, что случилось бы тогда? Давайте представим, что осада затянулась бы еще на год или на два, а потом какое-то событие - бунт в отдаленной провинции, смена администрации в финансовом управлении или политическая грызня придворных фракций - привело бы к снятию осады. Итак, Ап-Эскатой устоял - и мир совершенно другой. Один человек. И поворот в развитии мира, случившийся в мгновение ока. Это, господа, и есть Закон. В тот момент, во мраке подземного лаза - а там действительно царил мрак, могу вас в этом уверить - изменилось все. Все рухнуло. Поломалось, съежилось настолько, что вполне уместилось в узкий, тесный лаз, в котором с трудом разворачивался один человек, как круги по воде. Вот вам действие Закона, его эффект. Устраняющий все измерения, место, где сходятся все мосты, крошечная булавочная головка в конце и начале, в которую все входит и из которой все выходит...
   Бардас обнаружил, что ничего больше не слышит, его уши словно залило воском. Он видел, что Алексий продолжает говорить, но не мог разобрать ни слова. Когда Бардас поднялся, чтобы крикнуть: "Эй, говорите погромче! Нам сзади здесь не слышно!", то ударился головой о потолок шахты, и тут стены начали рассыпаться и обваливаться, как попавшая под колеса чашка.
   - Сержант Лордан?
   Он вскинул голову:
   - Извините. Я отвлекся.
   - Как я уже говорил, - бросив на него суровый взгляд, продолжал адъютант, - ситуация в этой части света стабильно ухудшается. Возникают все новые и новые угрозы интересам Империи. Мы больше не в состоянии гарантировать безопасность наших граждан. В связи с этим центральное командование разрабатывает различные планы на тот случай, если военное вмешательство станет неизбежным.
   - Понятно, - сказал Бардас, не имевший ни малейшего представления, о чем говорит адъютант. - Это... тревожно.
   - Вот именно. - Адъютант положил руки на крышку стола и слегка подался вперед. - Как вы понимаете, для планирования будущих операций очень важно ознакомиться с опытом людей, лично принимавших участие в военных кампаниях. Нас интересует их мнение как по тактическим вопросам, так и по задачам стратегического уровня. Учитывая, что вы сражались в нескольких войнах против... Боги! Они собираются напасть на Темрая.
   - Да, я понимаю.
   Адъютант кивнул.
   - В настоящий момент, - продолжал он, - вам приказано находиться в состоянии готовности и готовиться к подробному отчету перед высшим командованием. Я нисколько не сомневаюсь, что как только ситуация изменится, вам будет определена более активная роль в войне. Возможно, - поспешно добавил он, - и дальнейшее продвижение по службе, что будет зависеть от характера обязанностей, которые будут возложены на вас.
   Продвижение по службе, ну и ну!
   - А пока? - поинтересовался Бардас.
   - Как я уже сказал, сейчас вы должны ожидать дальнейших распоряжений и находиться в постоянной готовности. Я бы посоветовал вам завершить все текущие дела здесь и подготовиться к передаче должности тому, кто в свое время прибудет вам на замену.
   Бардас поднялся:
   - Конечно, я займусь этим прямо сейчас.
   Непонятно только, почему меня не вышвырнули из армии?- думал он, возвращаясь в свою "келью" по длинным, бесконечным коридорам. Непочтительный, недисциплинированный, полный разгильдяй, но... я же захватил Ап-Эскатой. И теперь мне предстоит взять Перимадею.
   Бардас остановился.
   - Так ты собираешься взять Перимадею, да? - спросил кто-то.
   Бардас плохо его видел, всего лишь темное пятно между двумя подсвечниками, не различал черт лица, но зато хорошо чувствовал запах. Кориандр. У него вдруг перехватило дыхание. Наверное, сработал инстинкт.
   - Они так хотят, - ответил он. - Я сделаю лишь то, что мне скажут. Если все пройдет хорошо, я смогу получить гражданство.
   - Ты сможешь получить гражданство, - повторил незнакомец. - Ну, разве это не замечательно. Представь только, ты - гражданин. Бардас Лордан, нигде в мире нет цивилизованного общества, которое приняло бы тебя в число своих граждан.
   Бардас нахмурился:
   - Извините, я вас знаю?
   - Мы встречались. Мы были здесь раньше, здесь или где-то поблизости. Не уходи от темы. Ты собираешься взять Перимадею. Почему это я не удивлен? Тебе нравится твоя работа, правда?
   Бардас ненадолго задумался.
   - Нет. Ну, впрочем, как посмотреть. В свое время я много чем занимался. Что-то было лучше, что-то хуже.
   - Например?
   - Шахты, - ответил Бардас. - Там мне совсем не нравилось. И служба у Максена по большей части тоже...
   - Довольно справедливо, - сказал незнакомец. Он не двигался. Бардас тоже стоял на месте. - А как насчет обороны Перимадеи? Ты ведь отвечал за нее. Нравилось тебе это или нет?
   - Нет, не нравилось. Я знал, что не подхожу для этого дела. Я сделал все, что мог, но, возможно, кто-то другой спас бы город. И вообще, все было ужасно.
   - Понимаю. А карьера фехтовальщика? Тебя ведь это возбуждало, да? Ты ведь испытывал нечто особенное, когда тебе бросали вызов, не так ли? Тебе, наверное, было приятно, когда ты побеждал?
   - Я чувствовал облегчение, - ответил Бардас. - И радовался, что остался жив. Но я занимался этим, потому что у меня неплохо получалось и удавалось заработать на жизнь. Мне были нужны деньги, добытые мечом, чтобы отослать их домой, братьям.
   - Они их, разумеется, промотали, - сказал мужчина. - Так что ты зря старался. Итак, остается работа на земле, обучение фехтованию, изготовление луков и то, чем ты занимаешься сейчас. Как насчет всего этого? Полагаю, этим ты более доволен?
   - Да, - ответил Бардас. - Жизнь в деревне тяжелая, но я был рожден, чтобы работать на земле. Обучать фехтованию было лучше, чем драться самому, а деньги получались те же. Я мог бы с удовольствием заниматься этим и дальше. То же и с луками - та жизнь была по мне, мне не надо много денег, их хватало, и я делал что-то своими собственными руками. Примерно так же и здесь: наверное, я был бы доволен, если бы нашел что-то такое, что мог бы делать сам. Опять же, никто не пытается меня убить, так что я в более выгодном положении.
   Незнакомец рассмеялся:
   - Какой же ты простой парень, если копнуть глубже. Все, что тебе нужно от жизни, это каждодневная тяжелая работа и справедливая плата, а вместо этого ты уничтожаешь племена, защищаешь и разрушаешь города, сотнями убиваешь людей. Скажи, как, по-твоему, после всех этих схваток не на жизнь, а на смерть, после всех поединков, в которых один из двоих должен погибнуть, почему все они, твои противники, умерли, а ты все еще жив? В чем тут дело? В твоем искусстве, в быстроте рук? Было бы интересно услышать твое мнение.
   - Я предпочитаю не думать об этом, - ответил Бардас. - Не обижайся, но какое тебе дело?
   - Никакого, - ответил незнакомец. - Если не считать, что я, как и большинство людей, любопытен. Мне лишь хотелось понять, каков ты на самом деле. Когда читаешь или слышишь рассказы о великих исторических деятелях, легко убедить себя в том, что все они совершенно не похожи на нас, остальных, что они живут по каким-то абсолютно другим правилам. Разговаривая с тобой, я вижу, что все не так. Теперь мне понятно, что по большей части ты просто понятия не имел, что делаешь. Но я никогда бы не понял этого, если бы держался за то, о чем говорят книги, или за то, что говорил нам дедушка, когда мы были детьми. Что ж, думаю, это все. Прощай.
   - Подожди, - сказал Бардас, но тот, к кому он обращался, стал уже полутенью.
   - Ах да, еще одно... напоследок, - прозвучал голос из темноты, где только что были человек и запах кориандра. - Спасибо.
   - Пожалуйста, - ответил Бардас, и тут ноги у него подогнулись, и он грохнулся на пол.
   Когда он снова открыл глаза, то сначала прищурился от невыносимо яркого света, а потом увидел кольцо склонившихся над ним голов.
   - Наверное, от жары, - говорил Сын Неба. - Чтобы к ней привыкнуть, надо время. Он ведь приехал сюда из холодных краев, где всегда идет дождь.
   - Возможно, побочные эффекты погребения заживо, - сказал кто-то другой, стоящий на самой границе поля зрения. - В случаях сильного сотрясения мозга симптомы проявляются иногда спустя несколько недель. Может быть, с этим связаны и галлюцинации.
   - Их можно объяснить и тепловым ударом, - заметил Сын Неба. - Вообще, когда человек слышит воображаемые голоса и разговаривает с теми, кого здесь нет, то это скорее указывает на тепловой удар, чем на черепно-мозговую травму, хотя, здесь я согласен с вами, симптомы характерны для обоих указанных состояний.
   - По-моему, он очнулся, - произнес еще один голос. - Сержант Лордан, вы слышите меня?
   Бардас открыл рот, язык и горло были сухими и одеревенелыми, как кожа, которую просушили, но не смазали жиром.
   - Кажется, да. Вы... реальные?
   Сын Неба вроде бы оскорбился, услышав вопрос, но другой человек, тот, который только что обращался к Лордану, улыбнулся и сказал:
   - Да, мы реальные; по крайней мере достаточно реальные для вас. Вы можете вспомнить, что случилось?
   - Я упал, - ответил Бардас.
   - Черепно-мозговая травма, - пробормотал человек, выдвинувший теорию о заживо погребенном. - Обратите внимание на некоторую афазию и явную потерю памяти. Очень типично.
   - Это мы знаем, - снова сказал тот, который первым заметил, что Лордан очнулся. Он говорил медленно и вкрадчиво, как будто имел дело с умирающим или дурачком. - Вы упали, ударились головой... ничего серьезного. Но раньше. Что случилось до этого?
   Бардас задумался.
   - Я с кем-то разговаривал.
   Похоже, его ответ пришелся по вкусу незнакомому мужчине, потому что он позволил себе улыбнуться.
   - Ага... а вы можете вспомнить, с кем разговаривали?
   - С моим командиром, - прохрипел Бардас. - Он обещал мне повышение.
   Неверный ответ?
   - Я имею в виду после этого? После разговора с адъютантом, но до того, как вы упали. Вы с кем-то говорили?
   Бардас попытался покачать головой, но она отказалась подчиниться, и ему пришлось шевельнуть языком.
   - Нет.
   - Уверены?
   - Да... по крайней мере... насколько помню.
   - Он что-то скрывает, - пробормотал Сын Неба. - Уклончивость, легкая паранойя. Очевидный тепловой удар.
   - Мы врачи, - снова сказал самый терпеливый. - Мы здесь, чтобы помочь вам. Вы уверены, что ни с кем не разговаривали?
   - Уверен, - ответил Бардас, а когда лицо врача сложилось в гримасу разочарования, добавил: - Конечно, мне показалось, что я разговаривал с кем-то, но это было... ну, не наяву. Галлюцинация или что-то в этом роде.
   Разочарование сменилось раздражением.
   - Неужели? А почему вы так в этом уверены? Можете объяснить?
   - Легко. - У него ужасно разболелась голова. - Сначала он попытался убедить меня в том, что он кто-то, кого я убил в шахтах, потом стал выдавать себя за исследователя истории из далекого будущего. И еще... он слишком много знал обо мне. Должно быть, мне все привиделось.
   - Понятно. - Сторонник черепно-мозговой травмы заметно оживился. - И часто вы разговариваете с воображаемыми людьми?
   - Да, - сказал Бардас, и врачи исчезли.
   Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что находится там же, но один. Теперь здесь было темно, и он чувствовал запах лука и розмарина, крови, сладкого майорана и мочи. Какое-то время все было тихо, как в могиле, потом неподалеку застонал мужчина.
   Наверное, я в больнице, подумал Бардас.
   Голова все еще раскалывалась от боли, хотя боль стала теперь другой. Он прислушался к ней, вобрал в себя, стараясь определить ее по текстуре и интенсивности. Если черепно-мозговая травма это медицинский термин, означающий удар по башке, то, пожалуй, у него именно та самая травма. Ему много раз доставалось по голове, и ощущения были схожие.
   - Бардас?
   - Ш-ш, - прошептал он. - Людей разбудишь.
   - Извини.
   - Все в порядке. Кстати, как ты?
   - Не жалуюсь, - ответил Алексий.
   Бардас закрыл глаза. Он ясно видел Патриарха во тьме, за опущенными веками.
   - Ну, чем ты там занимаешься? Что случилось?
   - Сам не знаю, - признался Бардас. - То я шел по коридору, то вдруг оказался здесь. Может быть, у меня черепно-мозговая травма, а может быть, тепловой удар.
   - Черепно-мозговая травма?
   - Да, это когда тебя треснут по башке. Правда, в последнее время меня вроде бы и не били, но, похоже, ее последствия проявляются не сразу. В общем, это все, что я знаю.
   - Да уж, не повезло,- сочувственно сказал Алексий,- Надеюсь, скоро поправишься.
   - Спасибо. - Боль вдруг усилилась и почти сразу ослабла. - Ты чего-то хотел или просто заскочил поболтать? Не хочу показаться невежливым, но сейчас...
   - Конечно. Мне просто стало интересно, где ты, вот и все. Когда я услышал об Ап-Эскатое, то очень обеспокоился; быть погребенным заживо - это, должно быть, ужасно.
   Бардас улыбнулся.
   - Я мало что помню, - ответил он. - Отключился, как свет, а потом меня откопали, и я очнулся в полевом лазарете. Как ты? Чем теперь занимаешься?
   - Не поверишь, но я снова преподаю. Почти как в старые времена. Приятно заниматься чем-то полезным, а не просто болтаться без дела.
   - Рад за тебя. И где же ты преподаешь?
   - Бредит, - произнес мужской голос, невидимый, но громкий. - Довольно распространенный эффект в случаях с черепно-мозговой травмой. Ваши предложения?
   Бардас открыл глаза. Светло. Свет был мягкий, как после рассвета, когда земля еще не прогрелась. Кто-то высокий - Сын Неба? - стоял над ним. Немного в отдалении - группа внимательно прислушивающихся молодых людей.
   - Пусть отдохнет, - сказал кто-то из них. - Это все, что можно сделать, не так ли?
   - Хороший ответ, - сказал Сын Неба, - но я думаю, у нас есть кое-что получше. Кто?
   Один из молодых людей осторожно откашлялся.
   - Дать что-нибудь успокоительное. Маковый сок, например, и пусть спит, пока не поправится. А от боли настой ивовой коры.
   - Но только не то и другое вместе, - укоризненно заметил Сын Неба, иначе он может уснуть и не проснуться. Кроме того, если он уснет, то ему ничего не понадобится от боли. Очень хорошо. Ладно, пойдемте дальше.
   - Посмотрите.
   Кто-то из студентов заметил, что Бардас открыл глаза, и кивнул в его сторону. Сын Неба оглянулся.
   - Он очнулся? Замечательно. Но давайте не будем переутомлять больного. Покороче. Итак, как мы себя чувствуем сегодня?
   - Ужасно, - прохрипел Бардас. - Где я?
   Сын Неба наклонился и прижал к его голове подушечки больших пальцев.
   - Больно? А так?
   - У-у, - простонал он.
   - Как я и думал. Череп слишком мягкий, имеются выпуклости и впадины, которые нужно убрать. - Он отвернулся и посмотрел на одного из студентов. Рихтовочный молоток номер один и овальную наковальню, пожалуйста.
   Прежде чем Бардас успел что-то сделать или возразить, Сын Неба заставил его открыть рот и сунул в него что-то. Это была стальная штуковина, которую подкладывали под обрабатывающуюся деталь. Потом Сын Неба взял у студента молоток и начал постукивать по голове Бардаса. Удары были быстрые, размеренные, короткие, словно работал дятел.
   - Цель этой операции заключается в том, чтобы подгладить уже законченную деталь. Кроме того, рихтовка выполняет еще две дополнительные функции: сжать металл и закрыть его поверхностные поры. При этом важно не переусердствовать, чтобы металл не стал слишком тонким или слишком твердым, другими словами, хрупким. Если уж из-за чрезмерного рвения деталь все же обретет хрупкость, ее следует прокалить огнем и обработать заново, как снаружи, так и изнутри.
   Бардас хотел крикнуть. Но во рту сидела железяка, голова вибрировала и гудела от быстрых ударов, эхо которых билось о стенки черепа. Он снова попытался закрыть глаза, но заклепки на веках сплющились и мешали...
   Бардас открыл глаза.
   Он сидел на кровати в своей крохотной комнате в верхней задней галерее.
   - Успокойтесь, - прозвучал голос сидевшего у него в ногах мужчины. Приснилось что-то?
   Бардас закрыл рот, челюсти сошлись, словно повернулись на металлической оси и при этом не заскрипели. Впрочем, это было бы абсурдно.
   - Извините.
   - Все в порядке. - Мужчина оказался Сыном Неба, стариком Анаксом, работавшим в Пробирной палате. За его спиной маячила громадная фигура его помощника Болло. - Хотя должен признаться, вы изрядно напугали нас, когда закричали. Ладно, как вы себя чувствуете?
   Бардас поежился и осторожно опустился на матрац. Голова болела.
   - Извините, если вам это покажется странным, но... вы реальные?
   Анакс улыбнулся:
   - У вас проблемы с этим, да? Трудно отделить реальность от вымысла. Знаю, у меня такое тоже бывает. Да, мы реальные. По крайней мере, насколько это возможно. Все из-за этого места, да?
   Бардас подумал и кивнул:
   - Что со мной случилось? Последнее, что я помню, это как шел по коридору...
   - Да, вы, очевидно, упали, - усмехнулся Анакс. - Когда вас нашли, вы были без сознания, никак не могли привести вас в чувство. Били по щекам, толкали, пинали, даже вылили на голову кувшин воды. Потом послали за нами. Наверное, решили, что ответственность за вас лежит на наших плечах. В общем, мы притащили вас сюда, то есть это сделал Болло.
   - А вы тяжелый, - сказал Болло. - Особенно, если нести наверх.
   - Понятно. Я долго лежал без чувств?
   Анакс задумался.
   - Давайте посмотрим. Полдня, прошлую ночь и это утро, получается примерно двадцать четыре часа, чуть больше или чуть меньше. Не знаю, продолжал он. - Обмороки в вашем возрасте... Это скорее годится старикам и юным девушкам, которые мало едят.
   - Может быть, тепловой удар, - предположил Бардас. - Или черепно-мозговая травма.
   - Черепно... что?
   - Травма. Удар по голове.
   - О! И кто же стукнул вас по голове?
   Бардас пожал плечами:
   - Насколько мне известно, никто. Но, возможно, все дело в запоздалой реакции на то, что произошло со мной раньше, в шахтах.
   - Нет. - Анакс покачал головой. - Это же было несколько недель назад. Впрочем, сейчас вы, кажется, в порядке, а это самое главное. И вот что я вам скажу: полежите день-два, пока не почувствуете, что поправились. Я пришлю Болло или кого-нибудь еще из литейного, чтобы присмотреть за вами, а то еще умрете или рехнетесь. Я бы сам остался, но у меня много работы, которая не продвинется, если я буду сидеть здесь и смотреть, как вы спите.
   Когда они ушли, Бардас изо всех сил старался не уснуть. Ему удалось продержаться около часа. Потом он в панике очнулся и обнаружил Болло, который стоял над ним с миской соленой каши и деревянной ложкой.
   Глава 8
   Когда огонь разведен, говорилось в отчете, его нужно поддерживать на определенном уровне жара. Для получения 8 тонн чугуна требуется примерно 24 груза древесного угля.
   Эйтли закрыла глаза, потом снова открыла их. Было уже поздно, и ей хотелось спать. Но отчет лежал на столе уже два дня, и она знала, что потом времени не будет - на завтра намечены несколько встреч, а потом предстоит проверить бухгалтерские книги. Эйтли нашла нужное место и попыталась сконцентрироваться.
   При переплавке чугуна в сталь теряется одна тонна из восьми. Из пяти центнеров стали получается 20 кирас, соответствующих установленному в Империи стандарту, с наплечниками. Из четырех центнеров стали можно изготовить 40 кирас без наплечников. 16 центнеров стали дадут 20 наборов кавалерийских доспехов по стандарту Империи.
   Четверо рабочих могут получить за неделю 37 центнеров стали, следовательно, один отливает в неделю 9 с четвертью центнеров, или полтора центнера в день, используя угольную печь. Там, где топливом служит древесный уголь или древесина, ежедневный выход вряд ли превысит один центнер.
   Эйтли зевнула. На первый взгляд предложение выглядело вполне заманчивым. То здесь, то там вспыхивали войны. Империя не собиралась останавливаться на достигнутом, соседи паниковали, генералы и тыловики рыскали повсюду, надеясь изыскать возможность обновить снаряжение, и в этих условиях вложение денег в военное производство здесь, на Острове, или в Коллеоне, где рабочая сила ничего не стоила, а сырье было под рукой, представлялось хорошей инвестицией.
   Но Эйтли, чья осторожность возрастала день ото дня, попросила библиотекаря из Торговой палаты, обязанного ей кое-чем, посмотреть, нет ли какой информации по этому вопросу, и он нашел старый отчет начальника городского арсенала, составленный еще лет тридцать назад. Библиотекарь сделал для нее копию и переслал свиток, завернутый в шелк и перевязанный широкой голубой лентой. Все это было весьма любезно с его стороны, но никак не увеличивало шансов бедняги, если он рассчитывал на большее. С другой стороны, после всех его трудов она могла хотя бы ознакомиться с полезными сведениями.
   Она снова попыталась сосредоточиться, но взгляд лишь скользнул по странице, словно жеребенок, переходящий замерзшую реку. Какая скука... Впрочем, чего другого ожидать от отчета о работе арсенала, не любовных же излияний? Ну же, приказала себе она. Возьмись за дело - это полезно.
   Если один рабочий отливает в день полтора центнера стали, а из пяти центнеров получается 20 кирас с этими... - как же их! Да, наплечниками... ну и словечко, - расходуя каменный, а не древесный уголь, то из 24 грузов древесного угля получается 8 тонн, из которых одна тонна теряется.
   Черт, но сколько же угля в этом самом "грузе"?
   Она нахмурилась.
   Наверное, это просто совпадение, что Бардаса отправили служить именно в арсенал Ап-Калика.
   Эй, а почему бы мне самой не отправиться туда и не порасспросить обо всей этой чепухе вместо того, чтобы убиваться над книгой? Прекрасная мысль. Нет, спасибо. Нет. Даже если он разбирается в кирасах и наплечниках и знает, сколько тонн в "грузе". Нет.