Паркер К.. Пробирная палата (Фехтовальщик - 3)

   Конечно, в подземном лабиринте преимущества всегда создают риск. Все, что помогает, является и опасным. Толстые куски войлока на коленях и подошвах приглушают звуки движения почти абсолютно, что мог бы подтвердить плотник, проверивший эту истину на собственной шкуре, но они же практически лишали Лордана возможности ощущать прикосновение - он не чувствовал, что у него под ногами, где кончаются доски и начинается земля.
   Первого метельщика Лордан обнаружил по концу багра, который при резком движении назад ударил ему в грудь. Разумеется, метельщик почувствовал, что что-то не так, что черенок багра остановился слишком резко, не пройдя привычного расстояния. Но сделать что-то ему уже не хватило времени. Техника не изменилась: левая рука вперед - закрыть рот врага, не дать ему вскрикнуть и откинуть голову так, чтобы обнажить то самое углубление у горла, самое верное место для удара. Сделав дело, Бардас молча пошевелил губами, принося врагу благодарность, оттащил тело назад и аккуратно, будто выглаженное платье, положил на землю.
   Второй метельщик заметил, что что-то изменилось, но пока до него дошло, что суть перемены в тишине, которая наступила там, где должен был быть звук, Лордан успел найти и его. Тем не менее метельщик выронил крюк, потянулся за ножом и даже смог его выхватить, задев при этом левую руку врага. Он умер раньше, чем смог понять, в чем дело, а Бардас ловко подхватил нож, не дав ему упасть на землю и вызвать тревогу.
   - Моаз? Моаз, скотина, почему остановился?
   Один из брыкунов, раздосадованный нерасторопностью метельщика, похоже, слез с крестовины.
   "Плохо, - подумал Лордан, - так мне его не найти. Но с другой стороны, ему найти меня не легче, а за мной еще и кое-какое преимущество".
   Он переложил нож в левую руку, ту, из которой теперь сочилась кровь. Капля ее, упавшая на шею врага, когда он потянется к его лицу, уже не будет другом, она спугнет противника, заставит отшатнуться, и тогда Бардас промахнется, совершит ошибку, которую уже не исправишь - как говаривали торговцы на рынке Перимадеи до того, как город пал, и все они были убиты. Неудобство заключалось и в том, что его правая рука не привыкла к маневру, совершаемому обычно левой. Еще один переменный показатель в уравнении, которое и без того достаточно сложное.
   - Здесь кто-то есть, - сказал голос. - Моаз? Левка? Скажите же что-нибудь.
   Лордан нахмурился. Голос давал ему преимущество, потому что позволял определить позицию врага, но если пойти напрямик, можно попасть впросак, так как именно с этого направления его и ждут. Если же попытаться зайти сбоку, то есть риск либо наткнуться на кого-то из других землекопов, либо зацепиться за кучку мусора, которая превратится во врага. Для того чтобы голос оставался другом, нужно было избрать какой-то другой подход.
   - Помоги, - прохрипел Бардас. Тишина. Затем:
   - Моаз? Это ты?
   Он издал стон, настоящее произведение искусства.
   - Оставайся там, - сказал голос. - Я иду. Ты его схватил?
   Голос приближался с большим шумом. Лордан почувствовал на своем лице растопыренные пальцы, произвел необходимые расчеты и ударил снизу вверх. Нечего и сомневаться - у него был талант к такой работе.
   - Спасибо, - сказал он вслух и тут же откатился в сторону и вжался в стену.
   - Какого черта? Что там такое? - сердито спросил другой голос. - Моаз? Ян? А, чтоб вас... кто-нибудь, сходите за светом.
   - Держись, - отозвался еще кто-то. - У меня с собой.
   Лордан услышал шорох, похоже, открывали коробку с трутом. Этого только не хватало.
   - Подожди, - окликнул он и, оттолкнувшись ногами от стены, как пловец прыгнул вперед, на голос. Чутье не подвело, его выброшенная рука задела чье-то ухо. Где ухо, там обычно рядом и горло, что подтвердилось и в данном случае.
   Но хотя Лордан и не промахнулся, маневр, навязанный обстоятельствами, получился неудачный. Выбрасывая ноги, он почувствовал удар в спину, достаточно сильный, чтобы сбить дыхание, и резкую боль левее ключицы, куда ткнулось лезвие. Бардас быстро схватил руку с ножом - если его противник правша, то попасть в цель будет нетрудно - и рванул ее вверх. Есть. Пятеро вне игры.
   Шестой умер, попытавшись протиснуться мимо. Седьмой расстался с жизнью из-за того, что, потеряв ориентацию, повернулся не туда, куда следовало.
   Работа сделана.
   Теперь, когда работа была сделана, делать было нечего. Попробовав стену лопатой, Лордан понял, что перед ним действительно плотный слой. Даже если главная галерея действительно шла параллельно этому ходу, разделяющая их перемычка явно ему не по силам. Бардас прислонился к столбу, опустил голову, думая, как объяснить только что убитым им людям, что все было напрасно.
   - Ничего, - сказали они - закрыв глаза, Лордан впервые смог увидеть их. - Ты же не знал.
   - Мне легче оттого, что вы считаете именно так, - ответил он.
   - Тебе же ничего другого не оставалось, - сказали они. - Это был твой шанс, и ты сделал все, что мог. Ты здесь не виноват.
   Они улыбались ему.
   - Я только лишь старался остаться в живых. Вот и все.
   - Мы понимаем. На твоем месте мы сделали бы то же самое.
   Лордан отогнал голоса, зная, что они существуют только в его голове, но не сказал этого вслух, боясь оскорбить их чувства. Едва увидев лица убитых, он понял, что они всего лишь фантазия, некая проекция его собственных мыслей. Все, что можно увидеть своими глазами в шахтах, не существует. По определению.
   - Включая меня?
   - Включая тебя, Алексий. Но ты слишком стар и некрасив, чтобы говорить тебе такое.
   - О, ладно, не буду тебе больше досаждать. Спасибо за хлеб и молоко.
   - Всегда пожалуйста. И ты мне не досаждаешь. Вообще-то я рад компании.
   Алексий улыбнулся:
   - Знаешь, мне почему-то вспомнился один из моих наставников. Это было давно, когда я еще только учился. Обычно он постоянно бормотал что-то себе под нос. Однажды меня подговорили спросить у него, в чем тут дело. Я и спросил: "Почему вы разговариваете сами с собой?" "Да потому что это единственная возможность найти разумного собеседника", - ответил он. Хороший ответ.
   Лордан покачал головой:
   - Книжная мудрость. Иногда мне кажется, что вы все, люди академического склада, только тем и занимаетесь, что пытаетесь заманить друг друга в заранее приготовленные словесные ловушки. На мой взгляд, странное поведение для взрослых мужчин.
   Алексий кивнул:
   - Почти столь же странное, как ползать по узким, темным тоннелям. Но не совсем.
   - Алексий?
   - Да?
   Лордан открыл глаза.
   - Есть ли еще какая-то возможность выбраться отсюда? Или на этот раз я пропал?
   Он уже не видел своего собеседника, но голос его слышал ясно и отчетливо.
   - Не знаю. Всю свою жизнь я объяснял людям одно и то же. Я ученый, а не предсказатель. Не знаю.
   - Мне кажется, - сказал Лордан, - что голос у тебя совсем другой, не такой, как у того Алексия, которого я знавал. Более молодой. И мысли тоже.
   - В этом-то и преимущество воображаемого существования. Я могу быть любого возраста. Какого захочу. Мне больше всего нравилось быть сорокасемилетним.
   Лордан кивнул:
   - Я всегда придерживался той теории, что каждый рожден для определенного оптимального возраста, возраста предназначения, и когда мы его достигаем, то останавливаемся. Мысленно, конечно. Лично я всегда был двадцатипятилетним. В двадцать пять я был хорош.
   Алексий вздохнул.
   - Тебе повезло, ты нашел свой настоящий возраст тогда, когда еще осталось время насладиться им, - сказал он. - А представь, что это было бы сорок семь... боюсь, ты и не доживешь.
   - Мне сорок четыре.
   - Нет, тебе сорок шесть. Ты сбился со счета.
   - Неужели? - Лордан пожал плечами. - Наверное, из-за того, что засиделся здесь. Теперь, полагаю, и останусь тут навсегда.
   - По крайней мере твоим друзьям не придется тебя хоронить. Подумай, как им было бы тяжело.
   - Верно. Только я вот надеялся, что меня не похоронят, пока я еще жив.
   - Надо признать, обычно сначала умирают. Но, однако, в твоем случае, похоже, сделали исключение.
   - Я, пожалуй, вздремну. - Лордан картинно зевнул. - Последнее время мне что-то не спится.
   - Как хочешь.
   Он снова закрыл глаза. Есть ли лучшая смерть, подумал он. Чем упокоиться в мире и тишине, в окружении друзей?
   Вот они все, пришли проститься (или встретить, в зависимости от того, как на это посмотреть); они заполняют ряд за рядом, рассаживаясь на скамьях в публичной галерее, протянувшейся до самого зала суда. Вот и Бардас Лордан выбирает оружие из мешка, предложенного писцом. Ему даже не надо поднимать голову, чтобы узнать своего оппонента.
   - Горгас.
   Он слегка поклонился.
   - Привет, - ответил брат. - Давно не виделись.
   - Более трех лет. Впрочем, ты совсем не изменился.
   - Спасибо за доброе слово, но, полагаю, это не вполне так. Сверху поубавилось, в середине раздалось. А все из-за той доброй, простой, богатой крахмалом пищи, которую подают в Месоге. Я уж и позабыл, как она мне нравится.
   Горгас поднял меч, длинный, узкий Хабреш, стоящий кучу денег. Бардас обнаружил, что выбрал Гюэлэн, свой любимый в судейских разборках, тот самый, который он сломал несколько лет назад в этом самом суде. Слишком старый, редкий, годный больше для коллекции, хотя и не столь ценный, как Хабреш последней модели.
   - Уверен, что нам надо это делать? - жалобно спросил Горгас. - Не сомневаюсь, что если бы мы только потолковали и обговорили...
   Бардас усмехнулся:
   - Боишься?
   - Конечно, - хмуро ответил Горгас. - Я просто в ужасе оттого, что могу ранить тебя. Только скажи, и я брошу этот дурацкий меч и дам тебе убить себя. Только ведь ты этого не сделаешь, верно?
   - Убить безоружного человека, стоящего передо мной на коленях? Нет. Но, пожалуй, в твоем случае я готов сделать исключение.
   Клинки сошлись - Горгас сделал выпад, Бардас отразил удар.
   - Я так и знал, что с этим ты справишься без труда, - заметил Горгас. Если бы я думал иначе, никогда не нанес бы такой удар.
   - Не надо, Горгас, - предупредил брата Бардас. - Я в этом деле намного лучше.
   - Конечно, ты лучше, я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Если бы сомневался, никогда бы не стал драться с тобой.
   Бардас нанес ответный удар, повернув кисть так, чтобы острие ушло вниз, но Горгас без труда парировал выпад. Рука его двигалась с небывалой быстротой.
   - Я практикуюсь.
   - Это заметно.
   Бардас видел, куда направлен клинок брата, разгадал его уловку и без труда устранил угрозу, после чего сделал шаг назад и в сторону, чтобы изменить угол, и нанес короткий, мощный удар в лицо. Горгас едва успел отбиться, но острие, словно лезвие бритвы, все же прочертило неглубокую линию над его ухом.
   - Очень красиво, - похвалил Горгас. - Сегодня ты неплохо выглядишь. Кстати, я не сказал, что Нисса умерла? То есть, не наша Нисса, а моя дочь Нисса.
   - Я ее не видел, - ответил Бардас. - Только ее брата.
   - Воспаление легких, подумать только. Бедняжка, ей было всего девять.
   - Тебе никто не говорил, что неприлично отвлекать противника разговорами?
   Меч Горгаса просвистел у него над головой, и Бардас отпрыгнул назад.
   - Расслабься, - сказал брат, - это ведь воображаемый бой. Тебе все только кажется.
   - Это еще не повод, чтобы вести себя невоспитанно. Если собираешься драться, то дерись по правилам.
   Горгас вздохнул:
   - Сколько помню, ты всегда устанавливал собственные правила. Просто ужас наводил дома. - Он явно изготовился для удара в пах, и Бардас знал, что у него будут большие проблемы, если брат это сделает. Но Горгас не стал спешить, дав ему возможность перегруппироваться. - И так с самого начала, с детства. Как только понимал, что проигрываешь, так сразу и возникало новенькое правило.
   - Неправда, - запротестовал Бардас, - возможно, в профессиональном смысле меня и можно в чем-то упрекнуть, но я никогда не жульничал. А вот ты постоянно хныкал и бегал жаловаться отцу: "Нечестно, нечестно!" И он всегда становился на твою сторону.
   - Ты так думаешь? Мне почему-то казалось, что обычно случалось наоборот.
   Горгас сделал еще один выпад, короткий, быстрый, точный. Ни при каких обстоятельствах Бардас не смог бы противопоставить ему ничего. Он почувствовал...
   ...он почувствовал, как по столбу пробежала легкая вибрация, и резко открыл глаза. Кто-то шел по галерее. Быстро.
   - Черт! - подумал Бардас. - Как ни думай, что ты готов, но ко всему не приготовишься.
   Он пошарил рукой по ноге, но ножа не было. Лордан усмехнулся. За три года в шахтах он ни разу не терял свое единственное оружие. Совпадение? И оно тоже.
   Бардас закрыл глаза и сосредоточился. Кто бы они ни были, но со скоростью у них все в порядке. Так мчаться на четвереньках могут разве что представители какой-то новой, странной расы. Лордану пришло в голову, что если их единственная цель убить его, то делают они это явно неуклюже. Чтобы сделать работу как должно, не нужно никаких кавалерийских атак. Человек узнаёт, что он мертвец, только тогда, когда слышит благодарность убийцы. А если им требуется что-то другое, то зачем вообще нестись сюда? Будь это новая смена, они тоже не скакали бы во весь опор. Тогда... а что, если они не спешат к нему, а убегают от чего-то? От чего? От обрушивавшегося врага или собирающегося осесть потолка?
   Впрочем, что бы там ни было, но люди направляются сюда, и когда они найдут его, то, конечно, убьют.
   Бардас пошарил вокруг, нашел одного из мертвых друзей и взял себе его нож. В обычных обстоятельствах обирать убитых считается дурным вкусом, но в данном случае - он был в этом уверен - возможно исключение.
   - Внимание! - крикнул кто-то - то ли Алексий, то ли один из семи мертвецов, - и в этот момент вся галерея содрогнулась, словно ее встряхнули.
   Пыль моментально набилась в нос и рот, и тут же второй толчок заставил его стать на колени, а затем третий обрушил на него потолок.
   - Камуфлет, - произнес кто-то. - Большой, большой камуфлет. Мы взорвали их галерею, ура!
   - Чудесно, - громко сказал Бардас, и тут пыль, словно хлынувший из песочных часов песок, заполнила все пространство.
   Глава 2
   - ...доблестный чертов герой войны. Откапывали мерзавца, как какой-нибудь трюфель. Думали, это один из них, пока кто-то не заметил сапоги.
   Бардас Лордан открыл глаза, и свет ослепил его. Он зажмурился, но недостаточно быстро. Боль и страх заставили его вскрикнуть.
   - Эй, посмотрите, он приходит в себя, - сказал чей-то голос.
   Невероятно, как живые существа могут переносить этот безжалостный, ослепляющий блеск; такого просто не может быть, он нереальный, это галлюцинация.
   - Вот чудеса. Парень просто не должен был выжить, его должно было убить.
   Что ты знаешь? Как можно убить того, кто уже умер и погребен?
   Бардас попытался пошевелиться, но все его тело болело. Свет обжигал глаза даже сквозь веки.
   - Сарж? Сарж, ты меня слышишь?
   Голос был смутно знаком, что показалось ему странным. Как назывались те маленькие ящерицы, жившие в огне? Саламандры. Откуда, черт возьми, он узнал о саламандрах, и почему это существо называет его Саржем?
   - Все нормально, - сказал еще один голос. - Просто на него свалился город: неудивительно, что у парня немного кружится голова.
   Этот голос тоже был знаком. Две саламандры.
   - Алексий? Алексий, это ты? Перестань дурачить этих недоумков и погаси чертов свет.
   - Сарж? Эй, смотрите, он очнулся. Кто такой Алексий? Вы знаете?
   - Кто ты? Я не вижу тебя, поэтому ты должен быть реальным. Неужели я убил тебя только сейчас, в галерее?
   - Боги! - Это уже третий голос. - Он совсем рехнулся. Спятил. Наверное, мозги отшибло.
   - Я ж сказал, ему на башку рухнул весь Ап-Эскатой, чего ты еще хочешь? Через пару дней будет как огурчик.
   Никуда не денешься, рано или поздно, так или иначе, но глаза придется открывать. Все равно свет просачивается под веки, проникая в мозг.
   - Может быть, я тоже умер и превратился в саламандру, а, Алексий? Ты должен был меня предупредить.
   Он открыл глаза.
   Поначалу Бардас различал лишь некую форму: большой коричневый овал, нависший над ним. Должно быть, такими видит людей карп из пруда.
   - Сарж? - сказал овал. - Это я, Малишо. Капрал Малишо. Помнишь?
   Лордан покачал головой - получилось больно.
   - Не смеши меня, - пробормотал он. - Ты совсем на него не похож.
   - Да это же я, Сарж. Приглядись. Эй, Доллус, скажи ему, что это я.
   В поле зрения Бардаса появился второй овал, еще одна саламандра.
   - Подумай, Малишо. Он же ни разу тебя не видел. Если уж на то пошло, не видел никого из нас. И мы его тоже не видели. Подумай.
   - Тогда откуда нам знать, что это действительно он? - спросил кто-то еще. - Может, это один из них. Эй, не надо так на меня смотреть, я только говорю, что это возможно.
   - Это он, - твердо сказала саламандра по имени Малишо. - Я где хочешь этот голос узнаю. Сарж, очнись. Все в порядке, это мы. Седьмая смена, то, что от нее осталось. Ты поправишься. Мы откопали тебя после того, как взорвался камуфлет. Война окончена. Всё. Мы победили.
   Трудно было держать глаза открытыми - веки ползли вниз, и он чувствовал, как рвутся удерживающие их мышцы. Как прохудившаяся ткань.
   - Победили?
   - Точно. Свалили их чертов бастион, ворота рухнули, и мы взяли город штурмом. Мы победили.
   - О! - Что это еще за война? О чем он говорит? Я не помню никакой войны. - Хорошо. Отлично.
   - Парень понятия не имеет, о чем ты говоришь, - сказала саламандра. Хватит, Малишо, дай бедолаге немного отдохнуть.
   Легат сумел распознать корицу, гвоздику, легкий привкус имбиря, фиалковое масло, нотку жасмина. Однако один, особенный ингредиент никак не поддавался идентификации, и это бесило легата.
   - Семья, - говорил полковник, - довольно известная. Была сестра, управлявшая банком на Сконе...
   - Скона. - Легат осторожно опустил на поднос крохотную серебряную чашечку. - Кажется, я где-то слышал это название. Там не было войны?
   - Небольшая, - ответил полковник. - Но на торговлю повлияла, хоть и ненадолго. Есть еще брат, какой-то мелкий военачальник в местечке, называемом Месогой. Ну и, конечно, наш герой командовал последней обороной Перимадеи.
   - Да уж. - Жимолость? Нет, здесь сладость немного другая, не такая сухая. - Славная семейка.
   - Вообще-то нет, - ответил полковник, улыбаясь. - Их отец был всего лишь арендатором. Но это уже не важно. Замечательный человек, учитывая его положение. Надо что-то сделать. Как-то его отметить. Армии это понравится.
   Легат едва заметно наклонил голову.
   - Придется подумать, - сказал он. - Грань между признанием заслуг и поощрением личности в таких случаях опасно тонка. Что касается политической стороны вопроса... - Мед, это, конечно, мед, приправленный чем-то. Неудивительно, что аромат столь неуловим. - Так вот, что касается политической стороны вопроса, то сейчас мы предпочитаем делать акцент на командные усилия и групповые достижения, и, насколько я понимаю, в данном конкретном случае дело обстоит именно так.
   Полковник кивнул.
   - Конечно, - сказал он. - До определенной степени, именно так, и мы должны работать в этом направлении. Но в армии сержант Лордан стал чем-то вроде легенды. Если мы откажем ему в официальном признании, то контрпродуктивным может стать и признание заслуг целой части. Солдаты всегда твердо стоят за своих, в этом, собственно, их сила.
   - Вы правы. - Легат не нахмурился, но ему совсем не понравилось то, что он услышал. Тем не менее вопрос не столь уж и важен. - Хорошо, - сказал он, снова поднимая чашку. - Не думаю, что кому-то повредит, если мы позволим этому человеку испытать свой момент славы. Лавровый венок и почетное место в парадном марше, если он успеет встать в строй. Ну и продвижение по службе.
   Полковник кивнул в знак того, что предложение его устраивает. Повышение означает перевод, а значит, он окажется вдали от солдат, избравших его своим объектом преданности.
   - Гражданство? Или, может быть, нет. Хотя, конечно, прецеденты уже случались.
   - С этим мне придется обратиться в службу управления провинции, сказал легат. - Прецедент не есть то же самое, что правило или даже обычай. И тот факт, что когда-то что-то произошло однажды и было признано официально, не означает, что так должно быть и дальше.
   Полковник промолчал, показав тем самым, что вопрос остается, не снимается с повестки. У легата свои хозяева-политики, но у него армия, нуждающаяся в мотивации, и, в конце концов, он только взял Ап-Эскатой.
   - Простите, - сказал вдруг легат, - но мне просто необходимо кое-что узнать. Это мед?
   Полковник улыбнулся.
   - Вы очень разборчивы, - сказал он. - Да, верно, это мед, весьма редкая, характерная только для этого района разновидность. И он не местный, его привозят издалека, с севера. Больше такого нигде нет. Это вересковый мед.
   - Вересковый, - повторил легат таким тоном, будто полковник упомянул о морских змеях.
   - Пчелы собирают нектар с цветов вереска, - объяснил полковник, - и это придает меду столь выраженный аромат. Сам по себе он ничего особенного не представляет, но смешанный в нужной пропорции с другими ингредиентами дает неплохой эффект, вы не думаете?
   Вересковый мед, подумал легат, что дальше? Он, пожалуй, даже пошел бы на уступку в вопросе о гражданстве, но в центре его бы не поняли. Пока еще.
   - Ваш сержант... вот что я сделаю. Мы дадим ему испытательный срок. Если он прослужит столько-то лет, то получит полное гражданство. Я бы сказал, такое решение устанавливает нужный баланс между признанием и побуждением, согласны?
   Полковник улыбнулся:
   - Вот и отлично. Уверен, это самым чудесным образом скажется на моральном духе. - Он поднял серебряный кувшин и наполнил чашку легата. Очень важно, так я всегда считал, не упустить победу из рук.
   На известие о падении Ап-Эскатоя, последовавшего после трех лет осады, купцы острова отреагировали с характерной быстротой и решительностью. Они тут же подняли цены на изюм (на четверть за бушель), шафран (на шесть четвертей за унцию), индиго, корицу и свинцовые белила. В результате рынок выровнялся, а не отправился в свободное падение, и заемный процент банка Шастела установился в конце дня на уровне, превышающем прежний на полпроцента. Кто-то, конечно, потерял, но большинство получили прибыль, и по завершении торгов уже можно было с уверенностью сказать, что долговременного урона удалось избежать.
   - И все же, - сказал Венарт Аузелл, наливая себе еще одну чашку крепкого вина, - должен признаться, что беспокойств хватало. Мы были в ужасном положении. Нам всем следует радоваться и благодарить судьбу за то, что не произошло самого худшего.
   - Худшее впереди, - пробормотала Исъют Месатгес, утирая губы тыльной стороной ладони. Новый наряд - такой же, как у принцессы воинов в позапрошлом году, только поменьше золота и побольше перьев - был ей к лицу, но в нем не нашлось места для носового платка. - У нас нет абсолютно никаких оснований полагать, что они там и остановятся. Если только их кто-то не заставит, - твердо добавила она. - Они нам мешают, и что-то надо с этим делать. Не знаю, Гидо, чему ты так радуешься. Если императорская армия решит идти вверх по побережью, а не вниз, как все предполагают, то ты не сможешь раздать концессии на перец, о которых мы так много слышали.
   Венарт нахмурился:
   - Ну, это вряд ли. То есть я хочу сказать, что цель всего этого предприятия в том, чтобы укрепить западную границу. Если они пойдут на север, а не на юг, то только растянут ее, а следовательно, ослабят.
   - О боги! Вен, какой же ты наивный, - раздраженно бросила Исъют. Укрепление границ... Черта с два! Мы имеем дело с обычной, примитивной, старой как мир экспансией, о чем тебе сказал бы каждый, у кого еще остались мозги, три года назад. Нет, мы должны были остановить их у Ап-Эскатоя, а еще лучше у Ап-Эси или даже - черт бы их побрал - до того, как они перешли границу. Чем дальше они проникнут, тем хуже, и это простой, не требующий доказательств факт.
   Гидо Глайа зевнул и зачерпнул пригоршню оливок.
   - Если вы просто выслушаете меня, то поймете, что я вовсе не не согласен с вами. Я считаю, что они хуже чумы, что они представляют собой серьезную опасность, и слава богам, что мы живем на острове. Вы лишь ошибаетесь, думая, что мы можем что-то с этим поделать. - Он открыл рот и сплюнул в ладонь косточку. - Сейчас, возможно, мы... и Шастел, и банда головорезов Горгаса Лордана, орудующая в Месоге, и люди вождя Темрая - если кому-то надо беспокоиться, так это им; если бы я управлял провинцией, то знал бы, что должно стоять на первом месте в списке приобретений, - если все мы сейчас сплотимся, перестанем сосать палец, встанем за Ап-Сени и скажем им: "все, хватит, ни шагу дальше"... - Он пожал плечами. - Да, получиться может и так, и эдак, все зависит от того, что еще потребуется властям провинции -этого мы просто не знаем, хотя и должны были бы знать... разве не скандал, что нам ничего не известно? Но давайте посмотрим фактам в лицо, этого не будет. Нет, единственное, что мы можем, это начать мягкие переговоры с властями провинции о договоре о ненападении, о тарифах, о предоставлении статуса торгового предпочтения. Знаете, они ведь не дикари. Если мы научимся любить равнинных жителей, то сможем просто прекрасно вести дела с этими скотами.
   Сестра Венарта, Ветриз, лежавшая на диване, притворно зевнула и поднялась.
   - Вы шутите, Гидо, - сказала она. - Скажите еще, что нам надо спать с этими неотесанными мужланами. И это после того, что они сделали с Городом?
   Гидо ухмыльнулся:
   - Мы ведем с ними торговлю. И вы с ними торгуете. Даже банк Шастела ведет с ними дела, а уж все знают, что если у кого-то и есть причины таить на них обиду, то это у нее. - Он подался вперед и почесал подъем стопы. Кстати, где Эйтли? Я думал, она будет здесь.