Паркер К.. Пробирная палата (Фехтовальщик - 3)

   Солдатам удалось спуститься по склону, но самое сложное ждало впереди. Подъем был не очень высоким, но крутым, а на вершине стоял враг. Почему он не остался на чертовой ферме? Куда легче таскать на спине мешки с зерном, поднимаясь по лестнице на чердак. Каждый шаг отдавался напряжением всех мышц. Казалось, они сейчас вырвутся из-под кожи на коленях и бедрах. Он чувствовал их предел - не очень-то умно, Бардас, ты сам себе вредишь, - а при мысли о том, что, поднявшись на гребень, придется еще и драться, едва не расхохотался вслух. Если кто-то желает с ним сразиться, пусть сначала поможет вползти наверх, как помогают старику, потерявшему костыли и едва держащемуся на ногах.
   Стрелы, ударяясь о броню, отлетали в сторону с огорченным визгом. Но, конечно, хотя угол был не совсем подходящий для ведения огня, не всем везло так, как ему. Каждый подстреленный падал вниз, увлекая за собой двоих или троих, и они катились к подножию холма. Будь противник посмышленее, сверху швыряли бы камни и сбрасывали бревна. Скорость подъема упала, как будто время остановилось, и все равно ничего не оставалось, как заставить себя сделать очередной шаг, потом еще один. Теперь даже дышать стало невозможно. Вот так проигрываются сражения, так случаются катастрофы: из-за груды хлама, кучи частей, не выдержавших испытания.
   Бардас смотрел прямо на пару сапог. Это были старые сапоги, поношенные, со сбитыми мысками. Когда-то у меня были такие же, подумал он, и только успел вспомнить, что снял их с мертвеца после сражения на равнине, как владелец сапог пнул его в лоб. Вопреки всему Бардас не удержался от ухмылки - смеяться он не мог, потому что не хватало воздуха - и тут же услышал взвизг боли. В следующий момент - он по-прежнему не видел ничего, кроме ног стоящего выше мужчины - Бардас, подавив боль, рванулся вперед вместе со своей пикой, тяжеленной сумкой, взятой неизвестно для чего и пока еще не пригодившейся.
   Бой. Ну что ж, это нам знакомо. По крайней мере здесь я знаю, что и как делать.
   Не теряя инерции рывка, Бардас выбрался на гребень, переступил через мертвеца с торчащей из живота пикой и шагнул вперед. Кто-то, кого он не видел, ударил по его плечу - напрасные старания. Бардас не остановился, не повернул головы, словно стал объектом приставания уличного пьянчуги - а кому охота тратить силы на пьяницу? - и прошел мимо. Он попытался вздохнуть, втянуть в себя весь воздух мира. Но горло перехватило, будто в нем застряло целое яблоко. Какой-то идиот попытался ткнуть в него пикой, но Бардас лишь поднял и опустил руку. Ее веса вполне хватило, чтобы придать мечу достаточную силу - лезвие разрубило кость и плоть, броня сделала все необходимое, человек внутри нее не имел к происходящему почти никакого отношения.
   Вот оно и случилось, подумал Бардас, вытаскивая меч из рассеченной ключицы. Я оброс броней, и только она, стальная часть меня, жива.
   Его испытывали, чем только могли: мечами, копьями, алебардами, в него швыряли камни, били дубинками. Но броня не поддавалась. Им было далеко до Болло с его кувалдой. В свою очередь их плоть и кости оказались полным браком, проверку не прошел никто. Когда рубка закончилась и Бардас огляделся, вокруг валялись руки и ноги, головы и туловища. Ничего удивительного, подумалось ему, ведь они все сделаны из совсем другого материала, а вступать в сражение, не будучи самому стальным, полное безумие.
   Когда конница прибыла наконец к месту действия, все было уже решено. Никто этому не обрадовался, как и тому, что армия перешла под командование чужеземца, да еще и сержанта пехоты. Капитаном конницы оказался перимадеец по имени Алетриас Саравин. Бардас попытался передать командование ему, но из этого ничего не вышло.
   - Черта с два, - сказал Саравин. - Прошлый раз вы все напутали, теперь у вас есть возможность исправиться.
   Бардасу показалось, что спорить с ним бесполезно, так что он отказался от всяких попыток и приказал капитану взять три роты и провести разведку, обращая особое внимание на возможное присутствие поблизости значительных групп лучников. Саравин ускакал, а Бардас распорядился разбить лагерь на ночь.
   Через некоторое время нашли и принесли тело Эстара. На полковнике не было никаких отметин, если не считать следов ног. Судя по всему, он упал с лошади и умер от сердечного приступа, пытаясь подняться без посторонней помощи и во всем боевом облачении.
   - Можно попробовать зайти в "Честь и славу", - предложила Исъют Месатгес. - Сейчас там не должно быть слишком тесно, а суп у них вполне сносный.
   Ветриз кивнула. Ее не очень интересовало, где сесть. Главное - сделать это побыстрее. Она уже совершила серьезную ошибку, надев новые сандалии жесткий кожаный ремешок и двухдюймовые каблуки, как требовалось новой модой, - и только теперь поняла, что их следовало бы хорошенько разносить.
   Рыбный суп оказался в итоге довольно-таки средним, не помогло и то, что повара оставили мидии и устриц в раковинах.
   - Вероятно, это означает свежесть и простоту, - заметила Исъют, пытаясь утопить упорно всплывающую мидию, - но, по-моему, все дело в том, что повара просто не хотят возиться с раковинами. Должна сказать, что я с ними полностью согласна. Грязная и неприятная работа. Но, с другой стороны, когда на тарелке лежит целая груда вскрытых раковин, аппетита это тоже не добавляет.
   Ветриз рассеянно улыбнулась; у нее болела голова, и не было настроения выслушивать рассуждения Исъют Месатгес.
   - Тогда оставь их в покое и просто ешь суп.
   - Что? А как быть со всем остальным, за что уже уплачено?
   - Ну уж нет! - Исъют скорчила гримасу и разломила раковину мидии. Хуже всего эти маленькие розовые штучки, свернувшиеся в комочки. Мне они напоминают личинок, а чтобы вскрыть панцирь, требуются лом и молот.
   В комнату кто-то вошел, лысый затылок и разворот широких плеч показался Ветриз знакомым.
   - Знаешь, - сказала она, - я вообще-то не голодна. Пожалуй, пойду домой.
   - Ох, не глупи. Послушай, если тебе не нравится рыбный суп, давай закажем что-нибудь другое. Как насчет баранины с соусом карри?
   - Нет, я действительно не хочу есть.
   Ветриз поймала себя на том, что говорит громче, чем обычно.
   Несколько человек, включая широкоплечего мужчину, посмотрели на нее. Его взгляд задержался на лице Ветриз. Он усмехнулся и направился к столику у окна. Ветриз откинулась на спинку стула, чувствуя себя так, словно уже съела что-то несвежее.
   - Дело ведь не в супе, верно? - спросила Исъют.
   - Нет, не в супе.
   Исъют проводила взглядом удаляющуюся спину.
   - Это не мое дело?
   - Ты права. Это не твое дело.
   - Ну что ж, по крайней мере откровенно. Если ты не будешь есть, то, надеюсь, я могу отщипнуть у тебя хлеба?
   Горгас Лордан остановился и огляделся, отыскивая в полупустом зале того, кто был ему нужен. Не заметить эти худые, всегда приподнятые плечи было невозможно. Он подошел ближе и протянул руку.
   Исъют Лордан вздрогнула и едва не подскочила, но, увидев, кто дотронулся до ее плеча, заметно расслабилась, хотя взгляд остался настороженным.
   - Дядя Горгас, - сказала она.
   - Я получил твое письмо. - Он подтянул скамейку и уселся рядом с ней. В этом обычном, ничем не примечательном местечке его крупная фигура казалась немного неуместной. - Оно пришло как раз в тот момент, когда я собирался сюда на встречу с одним человеком. Вот я и подумал, что заодно и тебя подвезу.
   Исъют улыбнулась:
   - Как замечательно! Спасибо.
   - Не за что. Вообще-то мне уже давно следовало пригласить тебя, но я не был уверен, как это воспримет твоя мать. Суп, похоже, неплохой.
   - Вот вы его и съешьте, - сказала Исъют. - Мне он совсем не понравился.
   Горгас пожал плечами:
   - Кстати, это правда, что ты едва не убила солдата? Левой рукой, ну и ну. Так у тебя и впрямь талант к фехтованию?
   - Должно быть, фамильная черта, - безо всякого выражения ответила она. - Так вы уже обо всем знаете?
   - М-м. - Горгас уже принялся за суп. На стол легли первые две раковины. - По-моему, это все грязные штучки. Понимаешь, у меня есть кое-что, что им нужно, но платить мою цену они не хотят. Я считаю, что это глупо, ведь цена совсем невелика, а товар может и испортиться. И все-таки они решили сделать мне контрпредложение, захватив тебя и твою мать. Печально, что с властями провинции нельзя вести дела без того, чтобы твоих родственников не превратили в заложников. Если бы не твоя мать, которая сейчас у них в руках, я бы плюнул на все и послал их к черту.
   Он поднес тарелку ко рту и выпил остатки супа.
   - Я знаю, что им нужно от вас, - сказала Исъют, - но не была уверена, что мы можем так вас подводить.
   Горгас нахмурился. Некоторое время он молча жевал, похрустывая чем-то, потом проглотил и вздохнул.
   - Не надо так говорить. Мы - семья. Важнее семьи нет ничего на свете. Но я все же обманул их... точнее, я так думал. Отдал им Месогу.
   Исъют удивленно посмотрела на него:
   - Что? Вы отдали им?..
   - Да, отдал им Месогу и ничего не потребовал взамен. - Он усмехнулся. Их посол... посмотрела бы ты на него. Этот жирный ублюдок вытаращился так же, как ты сейчас, как будто проглотил каштан, а он оказался ежиком. Сейчас я думаю, что вы понадобились им как залог обеспечения сделки, гарантия того, что я не пойду на попятную. В любом случае не на того нарвались. Если они действительно хотят заполучить своего пирата, то так или иначе освободят Ниссу и дадут мне то, что я просил с самого начала. Вообще-то, - он слегка нахмурился, - ты подала мне интересную идею. Поездка может оказаться даже более полезной, чем я полагал.
   Исъют улыбнулась:
   - Рада, что смогла помочь. Послушайте, я не хочу вас торопить, но если ваши дела здесь затянутся, то мне, пожалуй, лучше убраться отсюда. Конечно, у солдат есть обязанность поважнее, чем ловить сбежавших заложников, но мне отчего-то не по себе.
   Горгас кивнул:
   - Ты удивишься, но это так. Что им совсем не нравится, так это терять то, что они уже считают своим. Так что у тебя есть основания для беспокойства. Самое лучшее - это посадить тебя на мой корабль и увезти с Острова. А за мной вернуться попозже.
   - Вы уверены? Я не хочу садиться вам на шею или болтаться под ногами.
   Горгас посмотрел на нее:
   - Послушай, нам ни к чему играть друг с другом. Перестань, будь откровенна, ведь я же твой дядя. Я тот, на кого ты наплевала, когда сидела в тюрьме на Сконе. Потому-то мы и поладили: у нас нет иллюзий друг относительно друга. Так и должно быть в семье.
   Исъют нахмурилась, бросила на него сердитый взгляд, потом покачала головой:
   - Извините. Я не хотела вас обидеть.
   - Ладно, хватит. Я не обидчивый, этим меня не проймешь. - Горгас улыбнулся. - Послушай, я буду с тобой откровенен и хочу, чтобы ты тоже говорила все напрямик. Мне нужно спрятать тебя от имперских ищеек. Не хочу, чтобы у них был еще один заложник. Если для этого мне понадобится провести здесь не два дня, а пять, то ничего страшного: по крайней мере успею обделать все свои делишки. Ты подала мне интересную мысль, и я у тебя в долгу. Вот и воспользуйся моим предложением. Оба довольны - вот и хорошо. А теперь, если ты закончила с обедом, я отведу тебя на пристань. Нужно что-то взять или ты уже готова?
   - Готова, как всегда, - ответила Исъют. - Полагаю, вы не собираетесь сказать, что за идею я вам подала?
   - Нет, не собираюсь. Пошли. Кстати, супчик оказался вовсе не плох. Надо запомнить местечко. Выйдем через заднюю дверь.
   Когда они проходили мимо стола, за которым сидела Ветриз, Горгас остановился, вежливо поклонился и прошел дальше.
   - Кто это? - спросила Исъют.
   - Знакомая твоего дяди Бардаса.
   - О!
   Тем временем Исъют Месатгес, уже оправившись от удивления, наклонилась к подруге.
   - Ну же, кто он?
   - Я ведь сказала, - сердито ответила Ветриз, - это не твое дело.
   - Ты расстроилась из-за того, что с ним девушка. Совсем молоденькая, в дочери ему годится. Знаешь, на мой взгляд, он тебе не пара...
   - Помолчи, ладно?
   - Все, больше ни слова. Но, по-моему, ты никак не можешь забыть этого Бардаса Лордана; героя Ап-Эскатоя...
   - Исъют!
   - Извини. - Исъют усмехнулась и подняла руки. - Сменим тему. Не хочу совать нос в твои личные дела. Только, знаешь, ты в этом смысле такая скучная, никто тебя не интересует... Не обижайся, но я... ладно, все, добавила она, поймав свирепый взгляд подруги. - Поговорим о другом. Ты купила туфли, о которых мне рассказывала? Я попробовала походить в них, так ремешок чуть не разрезал мне подъем. Настоящий пыточный инструмент: куда там всем этим раскаленным железякам и гвоздям, которые загоняют под ногти. Мне хватило пяти минут в моих новых сандалиях, чтобы...
   Избавившись в конце концов от Исъют, Ветриз отправилась прямиком домой и заперла за собой дверь. Она понимала, что это бессмысленно, что Венарт придет в ярость, обнаружив, что его не пускают, но ей необходимо было побыть одной. Ветриз вышла на балкон, села за занавеску и стала наблюдать за улицей, пока не стемнело.
   Что касается Исъют, то она посетила торги по шерсти, где делать было абсолютно нечего, купила кое-что по мелочам на рынке и зашла к ювелиру узнать, не починили ли ее брошь. Брошь не починили, и тогда она пошла домой.
   На крыльце ее ждали двое мужчин. Один из них оказался - весьма некстати - Сензом Лаузетом, разбогатевшим на рыбьем жире. Имени другого Исъют не знала, хотя его лицо уже было ей знакомо.
   Впрочем, этот недочет был быстро устранен. Укорив ее за опоздание, Сенз представил своего спутника. Его звали Горгас Лордан, и у него было к ней деловое предложение.
   Глава 13
   - Было бы странно, если бы я не испугался, - сказал Темрай, выпуская ручку пилы и опускаясь на бревно. - И вот теперь мы занимаемся тем, что строим укрепления и ждем, пока Бардас Лордан заявится сюда и устроит осаду. - Он вытер прилипшие к лицу опилки, моргнул и продолжал: - В детстве мы, бывало, играли в плохих и хороших парней. Меняясь по очереди ролями. Похоже, я сбился со счета и не знаю, кто мы сейчас, плохие или хорошие.
   Они уже почти достигли Серой Реки, когда получили известие о том, что армия Сидрокая уничтожена, а командование вражеской колонной после смерти имперского полковника перешло в руки Бардаса Лордана.
   - Такова моя судьба, - заметил вождь, узнав о таком повороте событий. Мы убили полковника, и вот что из этого вышло.
   Темрай тут же приказал остановиться (в лапы смерти - да; в руки Бардаса Лордана - нет) и выслал разведчиков с заданием подыскать подходящее для строительства крепости место. Он знал, что схватка с извечным противником неизбежна.
   Оказалось, что нужное место находится совсем рядом, как будто специально подготовленное именно для такого случая. Примерно в часе езды разведчики обнаружили крутое плато, возвышающееся посредине сухой, плоской равнины, окруженное с одной стороны лесом, а с другой омываемое небольшой, но полноводной рекой. Взглянув на плато в первый раз, вождь не удержался от улыбки - со временем здесь можно было бы воссоздать Тройной Город.
   - По крайней мере у нас есть образец для подражания, - заявил он своим инженерам. - Нам всего лишь нужно сотворить копию за то время, которое есть у нас в распоряжении. Думаю, если все возьмемся за дело, то успеем.
   Никто не стал с ним спорить: если кочевники и умели что-то делать, так это работать. Никто не выдвигал никаких возражений, когда он представил военному совету первую фазу своего плана: прокопать канал и повернуть реку таким образом, чтобы она окружила лагерь со всех сторон. Убрать лес, чтобы враг не смог подобраться незаметно. Устроить бастионы по периметру плато и возвести платформы для артиллерии. В общем, он собирался построить новую Перимадею, и никто не заявил, что это очень трудно, а точнее, невозможно.
   Человек, пиливший вместе с ним бревно - дальний родственник по имени Моросай, - был невысокого роста, преклонных лет, лысый и невероятно выносливый. Воспользовавшись паузой, он зевнул и передал вождю бутылку с водой.
   - Все идет хорошо.
   - Ты тоже так думаешь? Пожалуй, даже лучше, чем я ожидал.
   - Люди рады, что им есть чем заняться, - сказал Моросай. - Когда человек что-то делает, он не чувствует себя таким беспомощным. Я бы даже сказал, что чем тяжелее работа, тем лучше.
   Темрай пожал плечами:
   - Жаль, что я этого не чувствую.
   - А-а. Здесь особый случай. - Моросай закивал с видом умудренного жизнью старца. - На тебя это не действует, потому что ты знаешь секрет.
   - Вот как? - Вождь еще раз протер глаза. - Но я впервые об этом слышу.
   - Ты знаешь, - не слушая его, продолжал Моросай, - что если мы начнем войну с Империей, то у нас нет ни малейшей надежды на успех. Даже если мы разобьем их, это принесет больше вреда, чем пользы. Такая уж у них политика: убьешь одного, а вместо него получишь пятерых. Вот почему вы и пустились наутек, пока он не остановил.
   Темрай раздраженно потер щеку.
   - Ну и что? Я знаю это.
   - Конечно, знаешь. - Моросай словно не замечал, что его речи не по вкусу вождю. - Нисколько в этом не сомневаюсь. Я бы оскорбил тебя, предположив, что ты не знаешь.
   - Ладно. А знаю ли я, как выпутаться из этой ситуации? Ведь все закончится тем, что нас перебьют, другого исхода и быть не может.
   Моросай кивнул:
   - Конечно, ты был бы дураком, если бы не видел выхода.
   Темрай поднялся и взялся за щеку.
   - Давай поработаем руками, а не языками. Вот уж они-то точно не устают, а нам положено подавать пример.
   - Это ты обязан подавать пример, - поправил вождя Моросай. - Я уже стар, мне извинительно заниматься чем-то полегче. Но без меня ты бы с этим бревном не справился.
   Теперь Темрай вспомнил, что в детстве всегда недолюбливал своего родственника Моросая.
   - Ты прав. Ладно, готов? Начинаем.
   Они пилили еще какое-то время, пока пилу не стало зажимать.
   - Осторожнее, - предупредил Моросай. - Ты ее сломаешь, если будешь рассчитывать только на силу.
   Вождь опустил руки и прислонился к бревну.
   - Ну, что нам теперь делать?
   - Ничего. Подожди, пока я не освобожу пилу.
   Старик начал загонять клин. Работал он легко и непринужденно, как будто у него не болели ни руки, ни спина.
   - Ну, давай же, - начал Темрай. - Расскажи мне, в чем этот очевидный выход, который, по-твоему, я должен видеть.
   - Надо сдаться, - ответил Моросай, продолжая заниматься делом и не поднимая головы. - Им нужна земля, ну и отдай ее. Тогда мы сможем вернуться в степь, где нам и положено жить. Подумай, это то самое, к чему ты всегда стремился. Темрай задумчиво кивнул:
   - Ты предлагаешь свернуть лагерь и уйти. А полковник Лордан будет стоять и смотреть, как мы проходим мимо, и даже пальцем не шевельнет. Извини, но мне в это не верится.
   В планы Темрая входило перебросить через реку мост, для этого, по расчетам инженеров, требовалось около сотни девятифутовых досок. Из березы, которую распиливали они с Моросаем, должно было выйти несколько досок, но пока, после трех часов упорной работы, не вышло еще ни одной.
   - Если хочешь, я стану наверху, - предложил Моросай.
   Он находился в яме, куда по традиции ставили юношу-ученика, тогда как опытный мастер оставался наверху. От вождя не укрылся скрытый смысл предложения старика.
   - Будет еще лучше, - продолжал родственник, - если тебя заменит кто-нибудь другой. Знаю, ты стараешься изо всех сил, но у тебя и впрямь не очень-то получается.
   Темрай вздохнул:
   - Ладно. Намек понял. Но все-таки ответь на мой вопрос, хорошо? Почему ты думаешь, что Бардас Лордан позволит нам уйти с миром?
   - Потому что ему прикажут, - ответил Моросай. - Префект воевать не хочет, он делает это только в силу необходимости. Мертвые мы ему ни к чему, если только он не изыщет способ использовать человеческую кожу или не станет перерабатывать наши кости на муку. Префекту нужна наша земля. Если эта земля достанется ему достаточно дешево, он будет только рад. И даже если полковник Лордан действительно горит желанием перебить нас всех - во что мне плохо верится, - он подчинится приказу и отойдет в сторону. Все просто. Ты все делал правильно, пока был молод, но потом сошел с верного пути и принялся играть в солдатиков. Но ведь ты и сам понимаешь, что я прав.
   - В общем-то я с тобой согласен, - сказал вождь, поднимаясь и стряхивая опилки. - Но я не могу рисковать.
   - Жаль, правда?
   Отыскав для Моросая подходящего напарника, Темрай поднялся на самое высокое место на плато и огляделся, стараясь представить, как все здесь будет выглядеть, когда работа закончится. Вскоре на этом месте воздвигнется крепость, цитадель, отделенная от остальной части плато рвом и валом с частоколом. Другой частокол окружит все плато, по углам встанут башни с лучниками и катапультами. На середине склона появятся бастионы с требушетами, установленными на платформах из крепко связанных бревен. В том месте, где единственная тропинка выходит на равнину, через реку перебросят разводной мост. Там же будет и водокачка, точнее ведра на канатах, что станут доставлять наверх воду. И мост, и водокачка - это слабые пункты в системе обороны, а потому их следует совместить и надежно прикрыть, обнеся последнюю забором и построив по обе стороны от первого сторожевые башни. Конечно, будь у него достаточно времени, он превратил бы уязвимые пункты в сильные, обнеся их кирпичной или даже каменной стеной - так голову, наиболее уязвимую часть тела, защищают шлемом, изготовленным из самой прочной стали.
   Да, в теории все было замечательно. Что же получится на практике, когда лагерь подвергнется реальному испытанию, еще предстояло увидеть. Конечно, Моросай прав: возлагать все надежды на фортификацию, броню, доспехи неверно и бессмысленно. Какой бы сильной, крепкой и прочной ни была сталь, она все равно не устоит перед тяжелым молотом. Но согласиться на то, чтобы выйти навстречу врагу, навстречу Бардасу Лордану, надеясь на возобладание здравого смысла и целесообразности, Темрай не мог. И очень жаль, как сказал Моросай. Потому что армия и стоящий во главе ее человек, сокрушивший стены Ап-Эскатоя, вряд ли столкнутся с большими трудностями, когда упрутся в заборчики, наспех возведенные за несколько дней.
   Я здесь, Бардас Лордан, разоритель городов, я жду тебя. А ведь совсем недавно это я был Темрай, разоритель городов, свято веривший в то, что даже стены Перимадеи недостаточно прочны для меня и моего большого молота.
   Можно верить во что угодно, но вера не стоит и выеденного яйца, пока не пройдет проверку, настоящее испытание, а до этого дело пока еще не дошло. И пока еще есть время, можно помечтать, поразвлечься.
   Темрай спустился по тропинке и, остановившись на полпути, стал наблюдать за тем, как его люди копают ров, бросая землю в ту сторону, где должен был подняться вал, вторая линия обороны. Большинство работали молча, что было необычно для кочевников, но кое-где пели, и до вождя доносились обрывки старинных песен, нестройные голоса, наплывающие один на другой. Ров уже был глубоким, и корзины с землей поднимали на веревках, с помощью лебедок, которые устанавливали мастера-плотники. От леса к плато тянулись повозки с бревнами, которые опасно шевелились, грозя вот-вот разорвать сплетенные из травы веревки и раскатиться.
   Где-то там, у моста, женщины - вообще-то ими командовала Тилден, не сплетшая за свою жизнь ни одной веревки и не особенно переживавшая по этому поводу - стирали руки, изготавливая канаты из лозы и стеблей трав. Темрай слышал, как стучат молотки по наковальням в наспех устроенных кузнях, где делали гвозди и кирки, топоры и ободы, лопаты и крючья, алебарды и наконечники для стрел. Рядом с кузнями, не обращая внимания на грохот, работали корзинщики, ловко и споро перебирая ивовые прутья, тут же бегали дети, приносившие охапки веток. Неподалеку устраивали площадку для требушета. Лишнюю землю уже срыли, и теперь двое мужчин загоняли в песок столб, по очереди поднимая и опуская внушительных размеров молоты.
   Немного дальше пилили бревно, сталь отбрасывала солнечные лучи, и разлетавшаяся древесная пыль на мгновение становилась золотой, прежде чем осесть на землю еще одним серо-желтым слоем. Столько активности, столько усилий, столько мысли, изобретательности, ловкости, умений; Темраю невольно вспомнился первый день, проведенный им еще мальчишкой в Перимадее. Тогда, идя по улицам города, он был поражен стремительной пульсацией жизни, которую наблюдал в бесчисленных мастерских, лавках, магазинах... Тогда он подумал, что хотел бы, чтобы и его народ стал таким.
   И вот он стал. Благодаря своему вождю.
   - Извините, - сказал Геннадий, - вы случайно не ждете гуся?
   Человек обернулся:
   - Так вы его привезли? Отлично. - На нем была шляпа, поэтому Геннадий и не узнал его со спины. - Вы ведь доктор Геннадий, не так ли? Конечно, вы вряд ли помните меня...
   - Горгас Лордан.
   - Ага, так, значит, вы все помните. - Горгас улыбнулся. - Я польщен. Что ж, это приятный сюрприз. Пожалуйста, садитесь, я угощу вас чем-нибудь.
   Геннадий нервно усмехнулся.
   - Вообще-то... - начал он, но было уже поздно. Горгас поставил на стол большой кувшин с сидром и настойчиво подталкивал в его сторону чашку.
   - Не вполне соответствует стандартам Города, - говорил он, - но пить все-таки можно. В любом случае вам надо попробовать, что мы здесь, в Месоге.
   - Я всегда думал, что вы специализируетесь на пиве, - ответил Геннадий, которому не было абсолютно никакого дела до того, что пьют в Месоге. Значит, это ваше нововведение?
   Горгас покачал головой:
   - Мы всегда делали сидр. Помню, когда я был мальчишкой, у меня порой буквально кружилась голова от запаха сыра. Но кое в чем вы правы: я действительно поддерживаю тех, кто этим занимается, надеюсь, мы сможем продавать сидр за границу. Сейчас поблизости расселилось немало бывших жителей Города, привыкших употреблять хороший сидр, и я хочу, чтобы именно мы поставляли им этот напиток. Ваше здоровье.