Рау Александр. Ястреб на перчатке

   – Плевал я на твои слова, колдун! – Боскан сжал кулачищи, став еще больше похож на владыку леса.
   Мага это не испугало.
   – Вы умный человек, Хуан. Не стройте из себя деревенского дурачка. Я предложу соглашение, а вы решайте. Вы уже один раз приняли предложение о сдаче в плен, хотя могли умереть вместе с товарищами в лесной засаде. Выбор тот же. Упорство – смерть, согласие – жизнь и свой кусок мирного пирога. А вы хотите жить, – Гийом говорил ровно и спокойно.
   Агриппу эта манера восхищала и бесила. Таким же тоном он сообщил ему самому о смерти брата, а потом предложил мир.
   Боскан тяжело и шумно дышал, уставившись в пол. Гийом, видя его колебания, продолжил:
   – Вы проиграете, Хуан. Я знаю, вы уже жалеете, что ввязались в эту авантюру, будучи завлеченным влиятельными соседями. Вы хотели богатства и славы, но вышло иначе. Однако еще не поздно все переменить. Вернитесь к королю – и мечты отчасти сбудутся. Вы ведь в глубине души завидуете Санчо и Кардесу, их влиянию, богатству. Король даст вам это, отняв у побежденных. В противном случае вы лишитесь всего, включая голову.
   – Я не предам, – выдохнул Боскан.
   – Этого и не требуется. Вы просто сдадите войско, – почти ласково разъяснил ему маг.
   – Старший – Санчо, после него Ла Клава и Кардес. Лишь потом я и Кундера. Это невозможно. – Боскан, еще сам того не зная, становился предателем.
   – Вы будете старшим. Вы, – медленно ответил маг, – спасете войско и Маракойю от полной гибели.
   – А как же?.. – Боскан не договорил, побледнел.
   – Это моя работа. – Маг улыбнулся.
   Боскан побледнел еще больше.
   – Одно слово: да или нет? – Маг больше не улыбался.
   – Да, – выдавил из себя Боскан.
   – Идите. Завтра мы обменяем вас на королевского наместника в Вильене. – Маг отослал его небрежным жестом.
   – Предатель. Ничтожество, – презрительно поморщился Агриппа, когда Боскан вышел.
   – Не спорю. Но все же лучше твоего Жофре, – лениво ответил маг, откинувшись в кресле.
   Агриппа возмутился:
   – Да как ты смеешь? Сравнивать верного слугу короля и этого…
   – Мы еще на «ты» не переходили, – перебил его маг. – Вы так кичитесь дворянским воспитанием, так соблюдайте его. Сравнивать? Могу. Оба предают. В чем разница? Твой хуже – бьет в спину благодетелям, метит на их место. Мой – слаб и алчен, но сам до этого не дошел.
   Агриппа стиснул зубы, успокаивая себя тем, что однажды он убьет Гийома.
   – Я убью лидеров, Боскан сдаст армию – жертв будет минимум. Король намекнул мне, что не хочет большой крови, – сменил тему маг.
   Агриппа не стал его слушать и резко вышел из палатки. Снаружи почти наступила ночь. В небе, затянутом облаками, все же пробивался свет всходящих лун.
   Как бы не так, подумал он. Кровь будет. Много. Мятеж должен быть подавлен. Подавлен так, чтобы потом никто не осмелился даже думать о рокоше! Еретикам, сумевшим взбунтовать почти пятую часть королевства в тот час, когда алькасарцы вот-вот нападут, – нет пощады! Кровь вильенских и саттинских рыцарей жаждет отмщения. Король намекнул магу, а герцог Гальба открыто сказал: «Камоэнсу нужен кровавый урок!» Герцог сумеет убедить Хорхе в своей правоте.
   Сдаст Боскан войско или нет – умрут все. И еретики-маракойцы, и мятежные бароны из других графств, и наемники-скайцы.
   Все!
   Агриппа д'Обинье – полководец короля Хорхе, прозванный Мечом Камоэнса, – поежился. Было весьма прохладно.
 
   – Вот здесь мы и встретим Агриппу завтра утром, – весело объявил Карл де Санчо.
   Риккардо де Вега, граф Кардес, оглядел место будущей битвы, куда только что въехал их арьергард.
   Слева – река, справа – Ведьмин лес, рассеченный холмами. На широких заливных лугах посередине – достаточно места для ратных многотысячных игрищ тяжелой конницы.
   Погода пока стоит хорошая – легкий морозец, снежок весело хрустит под ногами, но уже через неделю наступит весна, а с ней и слякоть.
   Ретроград Карл по-прежнему оставлял за конницей решающий удар. У них под началом девять тысяч рыцарей, да столько же пехоты, но ей Карл отводит лишь роль резерва. «Мы их растопчем», – смеется он.
   У Агриппы всего лишь семь тысяч конницы – все, что смог собрать. Но из них десять сотен – гвардейцы, будут драться до последнего, еще две тысячи – вильенцы и саттинцы – пуганые, но лютые. Остальные – дворяне из центральных провинций близ Мендоры. Плюс – наемная лагрская пехота, ничем не уступающая скайцам, – их немного, тысячи две.
   – Риккардо, посмотри – хорошее место для лагеря, – вывел его из раздумий Ла Клава.
   – Нет, мы встанем дальше. Ближе к лесу, там местность повыше. Легче обороняться.
   – Граф Кардес, что за паникерские настроения? – возмутился Карл, он уже предчувствовал победу.
   – Осторожность никогда не помешает. Лагерь укрепим. Фортуна изменчива. – Риккардо не разделял его радости. Уже который день – с казни отравительницы Анны – без причины болела рука под наручем. – Карл, может, не нужно торопиться с первым ударом? Пусть Агриппа атакует, мои кардесцы и скайцы остановят пиками его разбег, утыкают стрелами – тогда и бей.
   – Нет, Риккардо. Есть опасность того, что они прорвут пехоту. Здесь равнина, и при всем уважении к твоей пехоте гвардию ей не осилить. Вот когда схватка завяжется, тогда подтягивай стрелков под прикрытием пик. – Карл был непреклонен. С ним соглашались Кундера и Боскан, обмененный и тем самым вызволенный вчера из плена. Ла Клава держал нейтралитет. Так что Риккардо оставалось только смириться.
   – Хорошо. Но я все же выстрою их заранее, вдруг вас погонят назад.
 
   Следующим утром лагерь разбудила долгожданная весть: дозоры, высланные вперед, заметили королевскую конницу.
   Оруженосцы помогли Риккардо облачиться в тяжелые доспехи. Лагерь шумел, готовясь в битве. Карл и Ла Клава каким-то образом управляли этим хаосом.
   Первой выстроилась конница под предводительством Санчо, Ла Клавы и Боскана. Позади ее порядков – пехота. Риккардо и Кундеру, молодых и неопытных, оставили в резерве.
   Скайцы оказались восприимчивы к порядкам де Веги, за такие деньги он и сам бы выучил любые команды. Заняли позицию сразу перед лагерем – палатки, обнесенные стеной из повозок, одной стороной опираются на лес, другой – на овраг.
   Наемники составили один строй с кардесцами. Середина – пикейщики, по бокам арбалетчики, потом опять пикейщики. Рыцарей Агриппы встретит шквал тяжелых болтов. В случае опасности копейщики прикроют стрелков.
   В резерве тысяча рыцарей да его лучники-паасины.
   Конница – она ночевала отдельно – уже выстроилась.
   – Ну да поможет нам Единый! – торжественно произнес Карл.
   – Да будет так! – склонил голову Кундера.
   – Да будет так! – с вызовом произнес Ла Клава.
   – Да будет так! – буркнул Боскан.
   – Да будет так! – согласился Риккардо.
   – По местам, сеньоры, Агриппа нас уже заждался! – Карл опустил забрало.
   Почти семь тысяч рыцарей одновременно тронули поводья, направляя коней. Земля задрожала, хотя лошади пока шагали, только готовясь перейти на рысь.
   Риккардо прикусил губу, рука совсем разболелась. Только бы не подвела в схватке, подумал он. Дурное предчувствие лишь усилилось, но изменить что-то было уже невозможно. Остается одно – ждать.
 
   – Монсеньор! – взволнованно сказал оруженосец. – Командиры волнуются, спрашивают, что мы медлим?
   Агриппа д'Обинье постарался скрыть внутреннее напряжение и ответил уверенно:
   – Так нужно. Передай – скоро дам приказ.
   Они с магом выехали впереди строя замершей конницы. Лошадь Гийома нервничала, тянула поводья. Маг почти совсем не умел держаться в седле.
   – Скоро! – позволил себе сорваться Агриппа, когда оруженосец ушел. – Еще чуть-чуть – и будет поздно. Не успеем набрать разбег – нас просто сомнут.
   Полководец чувствовал дрожь земли.
   – Сейчас. – Маг был невозмутим, но отвечал так, словно ему трудно дышать. Он сидел, широко разведя в стороны поднятые руки. – Знамя Санчо – Единорог?
   – Да, вот он впереди, скачет прямо на нас!
   – Прекрасно. – Маг выдохнул и с силой, будто бы ему что-то мешало, свел руки вместе, сложил замком, вывернул ладонями наружу, прижал к груди и оттолкнул.
   Там, где только что развевался на ветру посреди атакующего клина стяг де Санчо, бушевало море огня.
   Гийом откинулся в седле. Закрыл глаза. По лицу его тек пот.
   – Ваш ход, – сказал он.
   Агриппа не стал медлить. Взмахнул мечом – трубач продудел сигнал, и королевская конница устремилась навстречу лишившимся предводителя и растерянным мятежникам.
 
   Жофре де Монтеха, чей полк находился на левом фланге атакующего клина, вздрогнул, когда де Санчо и окружавшие его рыцари вспыхнули, как сухие дрова, но быстро справился с собой.
   Его полк в ожидании условленного сигнала замедлил рысь, чуть отстал от общего строя.
   Трубач подал сигнал. Дудка. Особая дудка. Жофре поморщился – звук ужасный, но его ни с чем не спутаешь.
   Вестовой от де Санчо подоспел как раз к тому моменту, когда Карла не стало.
   – Почему отстаете?! – вестовой запнулся и оглянулся назад. – Господи!
   – Не поминай его всуе! – Жофре ударил его латной перчаткой в лицо, благо забрало было поднято.
   Железный кулак вогнал нос в череп и выбил один глаз. Вестовой упал под копыта лошадей.
   Жофре тут же забыл о нем, командуя разворачивать строй вправо. Он знал, что предательство, как и все ответственные поступки, нужно доводить до конца.
 
   Франческо, сидевший на огромном, под стать ему самому, рыжем жеребце, казался конной статуей. Старый рыцарь хотел бы быть сейчас рядом с де Санчо, но раз его воспитанник остался в резерве, то и его место рядом с ним.
   Риккардо чуть отвлекся, невольно залюбовавшись грозной фигурой наставника.
   – Раздери меня бес! Клянусь бородой Единого – колдовство! – Рыцарь едва не подпрыгнул в седле.
   Риккардо повернул голову.
   Посреди заснеженного луга полыхал пожар. Пламя поднималось выше человеческого роста.
   Карл! Пришла страшная догадка. Магия.
   Риккардо сжал кулаки. Ему хотелось выть.
   Значит, Хорхе рискнул и пошел против алькасарцев без мага, маг здесь, и он сжег Карла.
   – Они останавливаются! Эти бакланы останавливаются, раздери меня медведь! Их же сейчас сомнут! – голос Франческо вернул его к жизни.
   Граф Кардес видел, как клин замедляет движение и распадается. Расчет мага был точным. Лидер убит – паника. Ла Клава и Боскан не успевают привести строй в порядок.
 
   – Есть, встали. – Маг освещал обстановку на поле битвы, поднятый на огромном осадном щите. – Сбились в одну кучу. Левый фланг оголен, правый – ослаб.
   – Дай сигнал – сместить удары на фланги, центр – лишь держать их. Возьмем в кольцо, – скомандовал Агриппа, зная – победа близка.
   Чертов маг еще раз доказал свою незаменимость, облегчив ему задачу и спасши жизнь сотням храбрых рыцарей. Жаль, он, Агриппа, сейчас не в первых рядах гвардии. Долг полководца – руководить.
   В небе над полем битвы вспыхнули две красные стрелы, указывая командирам на изменение первоначальной диспозиции. Эту идею Хорхе подал Гийом два года назад, перед битвой с остийцами.
 
   Риккардо видел стальную лаву королевских войск, стрелы в небе – направления удара. Видел и то, что полк Жофре не бежит, как сначала казалось, а заходит в тыл.
   Предательство!
   – Франческо, выводим конницу! Кундера и Ханрик, принимайте командование!
   Переспрашивать не стали, всем и так было ясно – Жофре замыкал котел, в котором вот-вот окажутся их товарищи.
   Пикейщики расступились, освобождая дорогу коннице резерва.
   Красавчик всхрапнул недовольно, но с ходу перешел на рысь. Хороший конь.
   Граф Кардес сжал зубы. Впереди предатель. Самый опасный враг. У Жофре тысяча. Тысяча рыцарей в голубых плащах. Столько же и у него. Но они с Франческо победят, иначе умрут Ла Клава и Боскан.
   Риккардо снял с крепления у седла тяжелую секиру, вспомнив уроки Франческо. Щит он не взял, будет бить двумя руками.
   Жофре разворачивал своих. Сквозь узкую прорезь забрала обзор плохой, но голубые плащи ни с чем нельзя было спутать.
   Двадцать шагов. Десять.
   – А-а! – закричал Риккардо, ударяя голубого рыцаря. Тот, отбив взмах секиры, пошатнулся. Франческо рядом, просто выбив своего врага из седла, помог – ударил по шее. Голубой упал.
   Еще один. Риккардо даже и не попытался защититься, полагаясь на крепость доспехов. Плечо онемело, но ответный взмах секиры прорубил врагу шлем вместе с головой.
   – Кардес! Король!
   Секира опустилась на голову ни в чем не повинной лошади. Нечестно, противоречит рыцарским кодексам, но к черту правила! Раненая лошадь дернулась, противник раскрылся. Взмах секиры превратил плечо в сплошную рану, доспех не помог. Держится. Еще удар – шлем слетел. Окровавленное лицо. Что-то кричит. К черту! Секира расколола русую голову, как орех.
   Кровь брызнула в забрало. Мгновение ничего не видно.
   Удар. Еще один. Уже по нему. Доспех трещит, но держит.
   – Сдохни! Умрите! – Граф Кардес не знал, кричал он это или лишь открывал рот.
   Карл сгорел. Ла Клава и Боскан погибают.
   – Сдохни, ублюдок!
   Взмах. Еще один «голубой» валится с седла под лошадиные копыта.
 
   – Жофре разбит. Его полк разорван в центре. – Маг спокоен, как будто бой его совсем не волнует.
   Голос ледяной. Это бесит. Но Агриппа знает: чувства потом.
   – Как фланги? – спрашивает он.
   – Фланги? Мятежники бегут по всему фронту. В центре, правда, еще пытаются обороняться.
   – Дай сигнал – освободить дорогу на Вильену. Пусть мятежники бегут – потом догоним и вздернем. Как там их пехота?
   – Стоит. Расступается, пропуская бегущих рыцарей. Строй смешанный. Пики и арбалеты. Скайцы и кардесцы. Будет много крови.
   – Их крови. Путь центр расступится. Ввожу резервы! – Агриппа дал знак командирам, и запасные сотни вильенцев и саттинцев пошли в бой.
   Полководец знал: эти особенно злы на кардесскую пехоту – разотрут ее в порошок.
 
   Мартин Гейнс, арбалетчик, участвовал в трех военных кампаниях, поэтому знал: если дрогнут – их сомнут.
   Они стояли в четыре ряда, защищенные спереди рогатками, с флангов пикейщиками.
   Два ряда перезаряжали, два стреляли. Один стоя. Другой с колена.
   – Господи, не оставь нас – слуг твоих грешных, – он, как и все товарищи, громко читает слова древней скайской молитвы.
   Промахнуться невозможно. Сплошная стена из брони неотвратимо мчится на них, грозя острыми жалами копий.
   Залп. Падают лошади и всадники.
   – Защити, охрани и помоги убить всех врагов! – дружно щелкают арбалеты.
   Залп. Конники падают, их топчут свои же, но они все ближе и ближе.
   Залп.
 
   – Расступитесь. Живее! Мать вашу! – Граф Кардес грудью коня расталкивал своих кардесских пикейщиков.
   Избитая конница бежит, нещадно коля лошадей кинжалами в крупы.
   Успеть. Оказаться по ту сторону стены пик, прежде чем на нее обрушится удар свежих сотен Агриппы д'Обинье.
   Риккардо видел: рыцари короля все ближе и ближе. Последние союзники проскакивают сквозь импровизированные ворота в живой стене.
   – Сомкнуть ряды. Пики товьсь! Держись, Кардес! – командовал он, отсекая товарищей: тех, кто не успел, чей конь оказался ранен или слаб.
   Он не бог.
   «Короли» все ближе и ближе. Земля дрожит. Черно-желтые плащи гвардейцев, голубые жофревцев, траурные – напоминающие о мести – вильенцев и саттинцев. Стальная лава. Ударит, сметет, растопчет, изрубит.
   Навстречу им взметнулся лес пик, слепя рыцарей тысячами блестящих на солнце наконечников. Арбалетчики били до последнего, отступая за пикейщиков. Паасины стреляли из-за строя, поверх голов.
   Риккардо, возвышался на коне сразу позади своих кардесцев. Франческо в это время собирал уцелевших рыцарей в кулак, чтобы ударить во фланг «королям».
   Надо было отступать в лагерь, за линию сцепленных повозок, мелькнула запоздалая мысль. Поздно.
   – Кардес! Стоим! А-а!
   – Король! Вильена! За Анну! Убивай!
   Рыцари врезались в строй. Копья их первых рядов – наиболее защищенных рот – разили без жалости. У пикейщиков нет щитов. Лошади хоть и умерили бег перед стеной пик, но все же просто растоптали первые ряды солдат.
   Кардесец упал, роняя длинную гизарму, копье рыцаря снесло ему голову. Кровь хлестнула на товарищей. Рыцарь в черно-желтом плаще ударил вновь, прикрываясь щитом, пронзил еще одного ополченца в грудь.
   Но тут его конь встал на дыбы, пораженный сразу двумя пиками. Гвардеец свалился на землю. На него сразу же обрушился град ударов.
   Мартин Гейнс разрядил арбалет прямо в голову «королю». Болт вошел точно в переносицу. Всадник раскинул руки и упал.
   Скайские арбалетчики возвели перед собой стену из людских и конских трупов, но рыцари шли по телам товарищей.
   Конь, потерявший седока, обезумев, пробил Мартину голову специально подкованным копытом. В коня тут же вогнали десяток болтов. Животное рухнуло замертво.
   Какому-то всаднику удалось подобраться вплотную. Длинный меч опустился на голову одному стрелку, другому. Рыцаря стащили с седла. Но рядом уже десятки его товарищей. Скайские стрелки – беззащитные в ближнем бою – истреблялись нещадно.
   Ла Клава в изрубленных доспехах во главе отряда рыцарей бросился на помощь, но слишком поздно. От пятисот арбалетчиков осталось едва пятьдесят. Его отряд лишь заткнул прорыв.
   «Короли» давили, не считаясь с потерями. Скайцы и кардесцы еще держались, зная, что, если побегут, погибнут все до единого.
   Граф Кардес бился в первом ряду пикейщиков. Пеший. Красавчика убили. Махал длинной алебардой с большим крюком на конце, стараясь подцепить «короля» за доспех и стащить на землю.
   Рыцари давно бросили копья. Били палицами, секирами, мечами. Ими так удобно рубить сверху вниз, вкладывая в удар всю силу. Так, чтобы голова в шлеме разлеталась, брызжа мозгами.
   Но им мешали стрелы паасинов, сыплющиеся с неба на дальние ряды, и арбалеты скайцев, умудрявшихся бить из строя пикейщиков, что держат главный удар.
   Скайцы, вооруженные клевцами, крушили рыцарей, с легкостью протыкая узкими наконечниками самые прочные доспехи. Часть кардесцев отбивалась боевыми цепами и молотами, без разбора разбивая и конские и людские головы.
   Наплечник панциря треснул, но выдержал. «Король», стащенный с седла, упал. Риккардо приложил его алебардой. Рыцарь сумел встать и выпустить мечом кишки ближайшему пикейщику. Но сразу же получил по шлему боевым цепом. Шлем выдержал, но «король» упал. Цеп – страшное оружие, легко выбивает мозги.
   Риккардо не замечал, как падали товарищи, их место сразу же занимали новые. Он просто дрался, стараясь убить как можно больше врагов. Это все, что он, граф Кардес, мог сделать в этой бойне для своих людей. Драться рядом и умереть вместе с ними.
   Убитых было столько, что живым становилось трудно двигаться. Мертвые, раненые, агонизирующие люди и лошади мешали защитникам, но еще больше нападающим. Кони не могли перебраться через такую преграду.
   Давка. Раненых просто втаптывали в холодную землю.
   В сплочении сила защитников – одинокий рыцарь тоже не так опасен.
   Снег растаял. Его растопила горячая кровь. Под ногами чавкала темная лужа.
   Внезапно убивать стало некого. Рыцари вдруг откатились назад, не выдержав потерь. Отступили, чтобы перестроиться на расстоянии, недоступном для стрел, и ударить опять.
 
   – Граф Кардес! Вы живы!
   Риккардо обернулся и откинул забрало.
   Оруженосец. Испуганный. Потеряли, наверное.
   Вышел из строя. Дали коня. Голова шумела, раскалывалась, сказывался пропущенный удар.
   Франческо. Ханрик Оланс, ему перевязывают голову. Боскан. Ла Клава. Кундеры нет. Убили.
   – Отступаем к лагерю. Пока есть время. Там обороняться легче. Быстро, но строй не ломать. – Голос чужой, язык ему повинуется плохо. А вот люди – хорошо. Не стали переспрашивать.
   Лагерь. Из него они сегодня выходили, уверенные в победе. Но все повернулось иначе.
   – Телеги. Сцепить их. Встать позади, как за стеной. Стрелки в первые ряды. Быстрее, они вновь атакуют! – Риккардо хрипит, он уже сорвал голос. Но есть кому повторить его слова.
   Риккардо перезаряжает арбалет. В первые ряды ему уже лезть ни к чему.
   «Короли» опоздали. Им бы добить сразу, а теперь он, граф Кардес, еще может сопротивляться.
 
   Налетели, уже без прежнего азарта и силы. Натиск ослабили и трупы, что замедлили разбег конницы, и шквал коротких арбалетных болтов.
   Широкие походные телеги с высокими бортами дали обескровленным пикейщикам прекрасную защиту. Копья «королей» собрали гораздо меньшую добычу, чем в прошлый раз, а хозяева их гибли так же часто.
   Агриппа подтянул стрелков-наемников, но мятежники находились в более выгодном положении. Обмен шел равный. Отогнать пикейщиков от телег не удалось.
   Когда рыцари вновь отступили, солнце уже садилось. Риккардо облегченно вздохнул: на сегодня битва закончена.
   Вечером на совете Франческо огласил потери.
   – В пехоте убит каждый третий. Осталось примерно четыре с половиной тысячи бойцов. Рыцарей у нас осталось шестнадцать сотен, – мрачно констатировал он. – У Агриппы, считая предателей, тысяч пять конницы и две-три пехоты.
   – Что сеньор намерены делать? – прямо спросил Ханрик Оланс. – Нас запереть здесь, в лагере, как мыш в норе? Стрел есть мало. Солдат волноваться.
   Ла Клава и Боскан молчали. Риккардо понял, что принимать решение придется ему.
   – Что делать? Драться. Сдаться – нас перевешают как мятежников. Запасы еды есть, река рядом, лес тоже. Не замерзнем и с голоду не помрем. Отбиваться в лагере. Как в крепости. Мы – зубастая мышь. У Агриппы сил тоже не так много. Драться. Стрелы – собирать в поле.
   – Зубастый мыш? – Ханрик хищно улыбнулся, показывая крепкие зубы. – Хорошо! Будем драться! Вы есть хороший наниматель, сеньор Кардес, мы честно отрабатывать ваше золото.
   – Риккардо! Лагрские наемники! – Хуан де Боскан разбудил графа Кардеса, когда тот только уснул.
   Риккардо выбежал из палатки. Взглянул на поле битвы в увеличительную трубу, переданную ему Босканом.
   «Короли» атаковали вновь, едва дождавшись рассвета. Точнее, не совсем «короли»…
   По залитому кровью и скованному легким морозом полю, перешагивая через застывшие тела бойцов, медленно двигались шеренги наемной лагрской пехоты.
   Лагрцы шли четко, как на параде, под звуки горна. Опытные воины, облаченные в подбитые мехом камзолы в белую и черную клетку поверх кольчуг. Шеренги их ощетинились длинными пиками.
   – Тысячи две, – подсказал Боскан. – Глубина строя, я насчитал, двадцать рядов. После шести шеренг пикейщиков одна с алебардами. По флангам – стрелки.
   Риккардо прикусил и без того израненную губу. Так же строились кардесцы, останавливая конницу. Пики хороши против конницы. Пехоту ими не остановишь, начнется взаимное истребление.
   Королевский полководец – прославленный Агриппа д'Обинье – решил сломать пехоту пехотой. Связать боем. Лагрцы прорвутся за телеги. Силы равны. А потом… потом рыцари довершат разгром.
   – Лагрцев надо остановить! – сказал он наконец.
   – Я это знаю. Но как? – спросил Боскан. – Мне вывести уцелевших рыцарей?
   – Нет, они вас отобьют. Что же делать? Моим кардесцам, как и скайским алебардистам, лагрцев не разбить. Что же делать?
   Граф Кардес вновь внимательно смотрит на ровно шагающих лагрцев, за которыми в отдалении следует рыцарская конница.
   – Думай, Риккардо, думай, – вслух повторяет он. – Лагрцы – пики, пики. Их сила, как и наша, – их слабость. Щитов нет. Пики и мечи. Шлемы не у всех.
   – Говори быстрее, Риккардо, лагрцы уже близко. Я вывожу рыцарей. – Риккардо видел, что у Боскана сдают нервы.
   – Выводи рыцарей, друг, но только пешими. У вас хорошие доспехи, прорветесь сквозь пики, а там, там лагрцы будут беззащитны. Я с вами.
   – Нет, Риккардо, оставайся здесь. Ты теперь наш полководец, вождь, – Боскан остановил его порыв. – И еще… – Хуан замялся, – дай мне свой шлем, мой вчера разбили.
   – Конечно, – согласился граф Кардес.
   Хуан де Боскан стоял за телегой и смотрел, как лагрцы подходят все ближе и ближе. Он выжидал. Наконец решил – время пришло.
   – За мной! – закричал он и перелез через телегу.
   В полном доспехе это сделать было трудно. Но Хуан справился. Он взял с собой в поле три сотни рыцарей, самых крепких и сильных.
   До лагрцев оставалось шагов сто. Рыцари перебрались все.
   Хуан взмахнул мечом и повел их прямо на лагрцев.
   Ему предстояла тяжелая рубка. Битва, где все ясно: или ты – или тебя. Где нет места сомнениям и темным мыслям, что подточили его душу.
   Боскан хотел крови. Кто-то должен был заплатить за его муки.
   Лагрцы остановились, когда их отделяло шагов тридцать. Дружно выставили вперед пики. Много пик. Все две тысячи. Их арбалетчики были заняты перестрелкой со скайскими и ничем помочь пикейщикам не могли.
   Двадцать шагов. Десять.
   Хуан обернулся, взмахнул мечом и пригнулся к земле, как и все его рыцари.
   Первые ряды лагрцев повалились как снопы, сметенные шквалом стрел.
   Боскан встал и бросился на лагрцев так быстро, как позволил доспех. Две пики отвел щитом. Еще три безвредно скользнули по кирасе. Его клинок рассек голову одному лагрцу – они даже не имели шлемов, – описал дугу и обрушился на другого.
   Боскан был демоном смерти, вторгшимся в порядки наемников. Он бросил щит. Рубил открытые головы и шеи, не обращая внимания на слабые встречные удары. Если его взмах парировали, бил левой рукой врага в лицо, благо латную перчатку венчали три шипа.