Роббинс Гарольд. Бетси

   — Второй?
   — Она тоже положила на тебя глаз. И отнюдь не как будущая теща.
   — О ней можешь не беспокоиться, — быстро ответил Анджело. — Она охотится за деньгами и только что подстрелила крупного зверя.
   — Из-за этого она не станет пренебрегать мелкой дичью. На машину она даже не посмотрела. А вот на тебя поглядывала постоянно.
   Анджело обернулся. Бобби стояла одна, Лорен и Бетси склонились над двигателем. Она терпеливо ждала, когда же отец и дочь удовлетворят свое любопытство.
   — Да ты же трахал ее! — воскликнула Синди и, не дожидаясь ответа, добавила:
   — Вот, значит, в чем дело. Как же я сразу не догадалась.
   Анджело не повернул головы.
   — Ты совсем чокнулась.
   — Черта с два! — огрызнулась Синди. — Не забудь, я тоже побывала в твоей постели, и могу отличить тех, кто подлезал под тебя.

Глава 5

   Яркая лампа освещала чертеж на его столе. Анджело пристально смотрел на него. Место, вечная проблема места. На этот раз речь шла о багажнике. Большая выхлопная труба, обусловленная самой конструкцией турбинного двигателя, уменьшала свободный объем чуть ли не вдвое по сравнению с общепринятым в Америке. А запаска сводила на нет место для багажа.
   Он двинул габаритку по чертежу. Вроде бы единственный выход — перенести двигатель назад, а багажник — под капот. Тем более что из-за малых размеров двигателя там и так хватало свободного объема.
   Жаль, конечно, что запаски перестали устанавливать на крыльях автомобиля. Это решило бы все проблемы.
   Ему вспомнились «олдс викинг» выпуска 1929 года, на котором отец возил его ребенком, дедов «дузенберг» 1931 года. Запаски на крыльях придавали автомобилю спортивный облик. Но экономика и дизайн решили их судьбу.
   Одна запаска стоила меньше, чем две.
   А тем временем палец его передвинул габаритку под капот, к правому крылу. Пожалуй, места хватало. Но возникала другая проблема.
   Турбина работала при очень высокой, порядка тысячи градусов Цельсия, температуре. Сильно разогревался и сам двигатель. Ни одно колесо не выдержало бы такого нагрева в течение длительного времени. Следовательно, требовались изоляция, вентилирование, а может, и принудительное охлаждение. Анджело сделал пометку в блокноте. Пусть конструкторы обсосут его идею, как технически, так и по затратам.
   Зазвонил телефон.
   — Слушаю.
   — Анджело? — знакомый голос Бобби.
   — Да, Бобби?
   — Что ты делаешь?
   — Работаю, — ответил он.
   — Не хочешь ли выпить?
   Он удивился.
   — А где ты находишься? Я думал, ты на испытательном кольце, вместе с остальными.
   — Яне пошла с ними.
   — Что-нибудь случилось? У тебя странный голос.
   — Нет. Не знаю. Это и неважно. Извини, что побеспокоила тебя.
   В трубке раздались гудки отбоя. Анджело подержал ее в руке, потом положил на рычаг. Хотел было перезвонить, но передумал и вместо этого плеснул в бокал виски, добавил воды, льда.
   Телефон зазвонил вновь.
   — Да, Боб..
   Но его прервал голос Руарка.
   — Анджело, я выяснил, кто это. Марк Симпсон. Из «Независимого агентства безопасности автомобилей».
   НАБА. Находится оно в Детройте. Ты что-нибудь знаешь о них?
   — Об организации — нет, — ответил Анджело. — Но вот Симпсон…
   Звякнул дверной звонок.
   — Подожди минуту. Мне надо открыть дверь.
   Анджело пересек комнату. Опять звякнул звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Бобби.
   Она посмотрела на него.
   — Я помешала?
   — Нет, — он покачал головой. — Заходи. Я говорю по телефону.
   Он вернулся к столу и взял трубку, она же закрыла за собой дверь.
   — Парень этот скользкий. Мнит себя вторым Ральфом Надером, но все это чушь. Издает еженедельную газетенку, в которой вроде бы дается информация для узкого круга о новых автомобилях. В Детройте ходят разговоры, что кто-то ему платит, но конкретных фамилий не называют.
   — Почему он прицепился к нам? — спросил Руарк.
   — Это хороший вопрос. Раньше, насколько мне известно, он и близко не подходил к «Вифлеем моторс». Значит, кто-то направляет его.
   — Ну, я сделал все, что мог. Детройт — твой город.
   — Я с этим разберусь, — пообещал Анджело. — Благодарю за помощь.
   Он положил трубку и посмотрел на Бобби. Она так и стояла у двери.
   — Раз уж ты добралась до моего номера, можешь и войти.
   Она шагнула к нему, взгляд ее пробежался по заваленному бумагами столу, по шкафам у стены, ломящимся от папок с чертежами.
   — Ты действительно работаешь.
   — А что, ты думала, я делаю?
   Она не ответила. Прошествовала к маленькому столику с бутылкой виски и льдом. Наполнила бокал.
   — Я не знала, что ты превратил одну комнату в кабинет.
   — Пришлось, — ответил Анджело. — Дня не хватает.
   — Я не хотела беспокоить тебя.
   — Я это уже слышал, — напомнил он.
   — Знаю, — она поставила бокал на стол, даже не пригубив. — Извини. Я ухожу.
   — А зачем ты приходила?
   Бобби повернулась к нему.
   — Заревновала. Думала, что ты с этой девчонкой.
   Глупо, не правда ли?
   Он не ответил.
   — Я тебя люблю, — продолжила Бобби. — Я думала…
   — Не думай, — он внезапно охрип. — Мы это уже проходили.
   — Я допустила ошибку. Казалось, я знала, чего хочу.
   Но еще не поздно.
   — Слишком поздно. Ты выходишь замуж на следующей неделе, не забывай об этом.
   — Я помню, — она подошла вплотную, заглянула ему В глаза. — Но ведь мы найдем время. Сможем изредка видеться.
   Он не шевельнулся. Лишь на виске запульсировала жилка.
   — Сейчас ты думаешь тем, что у тебя между ног.
   Мне бы хотелось, чтобы ты использовала для этого голову.
   Бобби положила руки ему на плечи, прижалась к нему.
   — А ты скажи, что не хочешь меня, — прошептала она.
   Анджело, не мигая, смотрел ей в глаза.
   — Скажи мне! — повторила она с ноткой триумфа в голосе. Она опустила руку, быстро расстегнула молнию, сунула руку в ширинку. — Скажи мне, когда я держу твоего молодца, твердого и горячего, в своей руке!
   Бобби начала опускаться на колени, когда раздался стук в дверь и мгновением позже она распахнулась.
   — Анджело! Это фантастическая машина! — тут Бетси увидела их.
   На мгновение все остолбенели. Потом Бобби едва не упала, поднимаясь на ноги. Анджело отвернулся, поправляя брюки. Бетси побледнела как полотно.
   — Я знаю, это трудно осознать, — пролепетал он.
   — Ничего не говорите. Пожалуйста, — голос ее звенел, как натянутая струна. Она посмотрела на Бобби. — Папа пошел к вам в номер. Вы лучше отправляйтесь в бар, а потом скажете, что ждали его там, потому что туда он собирается вас привести, чтобы выпить за новый автомобиль.
   Бобби глянула на нее, потом на Анджело. Тот кивнул.
   Мимо Бетси она выскользнула из номера. Ее шаги эхом отозвались в коридоре.
   Молча они смотрели друг на друга, пока шаги не стихли. Потом он взял со стола бокал.
   — Полагаю, все истории, которые я слышала о вас, — правда. Вы нехороший человек, мистер Перино.
   Он держал бокал в руке, не поднося ко рту. Глаза его не покидали ее лица. Он молчал.
   — Не думайте, что я делаю это ради вас. Только ради отца. Он так любит ее. Если он узнает, у него разорвется сердце. Он совсем не такой, как вы. Очень наивный. Далекий от жизни.
   Анджело по-прежнему ничего не говорил.
   — Вы могли бы быть честным со мной. И не нести этой чуши насчет того, что мы должны лучше узнать друг друга.
   — Это правда.
   — Нет! — с горечью воскликнула Бетси. — И я никогда не поверю вам! Почему вы не трахнули меня, когда я так этого хотела?
   Анджело не ответил.
   — Потому что думали, что я недостаточно искушена для великого мистера Перино?
   — А вот теперь вы говорите, как маленький ребенок.
   Она шагнула к нему, забарабанила кулачками по груди.
   — Я ненавижу вас, мистер Перино! Ненавижу!
   Он поймал ее руки, сжал в своих. Она подняла голову, посмотрела ему в глаза, затем припала к груди и заплакала.
   — Я сожалею о случившемся, мисс Элизабет. Искренне сожалею.
   — Я чувствую себя такой дурой, — всхлипнула она.
   — И напрасно.
   — Оставьте меня! — она отпрянула. — Не нужна мне ваша опека.
   — У меня и в мыслях такого не было.
   — Прощайте, мистер Перино, — холодно бросила она.
   Он ответил после короткой паузы.
   — До свидания, мисс Элизабет.
   Она подняла голову — по ее щекам вновь покатились слезы, потом повернулась и вылетела в коридор, едва не натолкнувшись на инвалидное кресло Номера Один.
   — Бетси! — воскликнул тот.
   Она не остановилась.
   — Не сейчас, прадедушка, — и помчалась дальше.
   Номер Один вкатился в номер, пристально посмотрел на Анджело.
   — Что тут, черт побери, происходит? — раздраженно осведомился он. — Подъезжаю к лифту, из кабины выскакивает невеста Лорена, вся расстроенная. Поднимаюсь сюда — из твоего номера вылетает заплаканная Бетси.
   — О господи! — выдохнул Анджело.
   А Номер Один заулыбался. Подкатил кресло к двери, закрыл ее.
   — Такое впечатление, что тебя застукали со спущенными штанами.
   Анджело отхлебнул виски.
   — Ах-х! Дерьмо!
   Номер Один громко расхохотался. Времена меняются, но все остается прежним. Он хорошо помнил, как такое случилось с ним в последний раз.
   Более тридцати лет назад.

Глава 6

   Мерно урчал мощный двигатель большого черного «сандансера» выпуска 1933 года с номерным знаком «ЛХ I», когда автомобиль повернул с Вудвард-авеню на Фэктори Роуд в трех с половиной кварталах от заводских ворот. На тротуарах с обеих сторон мостовой под нудным мартовским дождем мокли люди.
   — Что происходит? — спросил шофера Лорен, сидевший на заднем сиденье.
   — Не знаю, сэр, — ответил тот. — Я никогда не видел ничего подобного, — он начал притормаживать. У заводских ворот толпа стала гуще, места на тротуарах ей уже не хватало, так что стоявшие прихватили и часть мостовой.
   — Включи радио, — попросил Лорен. — Может, узнаем что из выпуска новостей…
   Знакомый голос Колтерборна наполнил кабину.
   — В заключение я хотел бы повторить всем американцам слова президента Рузвельта, произнесенные им вчера на церемонии инаугурации в Вашингтоне: «Единственное, чего мы должны бояться, так это самого страха». Их действительно стоит запомнить. Вы слушали Ха Ви Колтерборна из Нью-Йорка.
   Из динамика послышался другой голос.
   — На этом мы заканчиваем выпуск новостей. Следующий слушайте в двенадцать часов дня.
   До ворот оставалось совсем немного.
   — Выключи, — махнул рукой Лорен.
   Шоферу пришлось подать сигнал, так как проехать уже не было никакой возможности. Люди раздались в стороны, пропуская автомобиль. Два охранника открыли ворота и тут же закрыли, едва их миновал задний бампер.
   Лорен опустил стекло.
   — Что случилось, Фред?
   Старший из охранников подошел ближе.
   — Мы дали объявление, что нам требуются шесть токарей, мистер Хардеман.
   — Шесть токарей? — Лорен оглянулся на закрытые ворота. — Но там по меньшей мере двести человек.
   — По-моему, никак не меньше тысячи, мистер Хардеман.
   — Мы уже наняли их?
   — Нет, сэр. Отдел кадров начинает работу с девяти.
   Лорен взглянул на часы. Самое начало восьмого.
   — То есть им стоять еще два часа под дождем?
   — Да, сэр, — кивнул охранник. — А многие провели здесь всю ночь. Пришли, как только прочитали наше объявление в вечернем выпуске газет.
   Лорен посмотрел на охранника.
   — Позвони в столовую и распорядись, чтобы прислали фургон с горячим кофе и пирожками.
   — Не могу этого сделать, сэр, — замялся охранник — Это против правил.
   — Каких правил? — от изумления Лорен даже не рассердился.
   — Отдела кадров. Они говорят, если мы начнем их кормить, то очереди будут собираться каждое утро, независимо от того, есть у нас свободные места или нет.
   Лишь бы получить бесплатный завтрак.
   Лорен молча смотрел на него.
   — Кто дал такое распоряжение отделу кадров?
   — Говорят, оно поступило из секретариата президента, — охранник тактично не упомянул имени его сына.
   — Ясно, — Лорен поднял стекло. — Поехали, — приказал он шоферу.
   Они обогнули административный корпус, и шофер притормозил у подъезда, предназначенного только для президента компании. Лорен выскочил из машины, не дожидаясь, пока шофер откроет ему дверцу. По лестнице поднялся на второй этаж, прошел длинным коридором. Распахнул дверь и мимо остолбеневших секретарей ворвался в кабинет Лорена-младшего.
   Младший как раз опускал на рычаг телефонную трубку. Голос его вибрировал от волнения.
   — Я только что говорил с Вашингтоном. Президент собирается незамедлительно объявить о закрытии банков.
   Лорен-старший хмуро смотрел на него.
   — Ты сегодня завтракал?
   Брови его сына изумленно поползли вверх.
   — Разве ты не слышал, что я сказал? Президент намерен закрыть банки! Ты понимаешь, что это для нас означает?
   — Ты сегодня завтракал? — повторил Лорен.
   — Разумеется, завтракал, — раздраженно ответил Младший. — И какое это имеет отношение к тому, что я тебе только что сказал? Если он закроет банки, мы станем на грань анархии, на следующий день разразится революция и коммунисты захватят страну!
   — Дерьмо собачье? — взорвался Лорен. — Лучше подойди к окну.
   Младший встал, шагнул к окну. Лорен указал на толпу за воротами.
   — Видишь их?
   Младший кивнул.
   — Ты подписал приказ, запрещающий столовой давать им кофе и пирожки?
   — Нет. Это приказ Уоррена.
   — Это означает, что ты его одобрил. Уоррен — твой человек.
   — Отец, — голос Младшего звучал успокаивающе, — сколько раз я говорил тебе, что Джо более всего заботится о наших интересах. Если б не он, эти мерзкие похитители схватили бы Энн и Лорена Третьего. И ты должен признать, что с его появлением у нас нет больше проблем с наемными рабочими. Разумеется, я утвердил его приказ, но не только мы ввели это правило. Половина компаний Детройта поступает точно так же. Беннетт, исполнительный вице-президент «Форда», говорит, что они сметут нас, если мы не проявим твердость.
   — Кто сметет? — саркастически усмехнулся Лорен. — И с каких это пор Беннетт стал крупным специалистом в таких делах? Он всего лишь бывший моряк.
   — Джо говорит, что в Ривер-Руж он играет первую скрипку. Мистер Форд полностью доверяет ему, а Эдзеля держит как ширму.
   — Значит, старику пора в дом престарелых. У Эдзеля больше мозгов, чем у десятка Беннеттов. Я хочу, чтобы эти люди получили кофе и пирожки.
   — Нет, отец, — заупрямился Младший. — Сожалею, но твое желание выполнено не будет. Поверь мне, я знаю, что делаю.
   — Ах ты засранец! — взревел Лорен. — Если ты хочешь оставаться президентом этой компании, немедленно вызови сюда этого прохвоста Уоррена, и пусть тот лично проследит, чтобы все те, кто стоит за воротами, получили кофе и пирожки.
   Младший побледнел.
   — Нет, отец.
   Лицо Лорена окаменело.
   — Тогда через десять минут я жду от тебя заявление об отставке, — и он направился к двери.
   Голос Лорена вернул его обратно.
   — Я не собираюсь писать его, отец.
   — Тогда ты уволен! — рявкнул Лорен.
   — Ты не можешь этого сделать, отец, — в голосе Младшего слышались нотки триумфа. — В тех бумагах, что ты подписал, чтобы мы получили банковские кредиты, есть пункт, согласно которому ты передаешь право голоса тресту, образованному банками, до тех пор, пока деньги не будут выплачены. А банки вполне устраивает моя работа.
   Лорен молча смотрел на сына.
   — И если у тебя нет тридцати миллионов наличными, чтобы разом расплатиться за кредиты, отец, то тебе придется свыкнуться с мыслью, что компанией руковожу я.
   Лорен по-прежнему молчал.
   — А если тебе это не по нраву, я могу предложить лишь новый вояж в Европу с твоей французской шлюхой.
   — Это все, что ты хотел сказать? — промолвил наконец Лорен.
   — Не совсем, — чувствовалось, что Младший очень уверен в себе. — Я не собирался затрагивать этой темы, но раз уж мы говорим откровенно, коснемся и ее. За те три года, что ты отсутствовал, мы управлялись очень неплохо. А теперь, когда ты вернулся с идеей приступить к производству дешевого автомобиля, хочу уведомить тебя, что этот вопрос тщательно изучался как советом директоров, так и банками, И мы пришли к общему мнению, что делать этого не следует. Ни у кого нет желания вкладывать двадцать миллионов долларов в сомнительный эксперимент в то время, когда по всей стране продается лишь полтора миллиона машин в год. Наоборот, мы нашли более целесообразным переключиться на изготовление отдельных узлов и агрегатов для других фирм, в частности, для «Форда». Беннетт дал нам крупный контракт, так как у него возникли трения с Бриггсом.
   Впервые за два года отделение автостроения даст прибыль, и всех это очень радует.
   — Ты не изменился, так? — прорычал Лорен. — Маленьким мальчиком ты прятался за мамины юбки, теперь — за Гарри Беннетта?
   — Просто это хороший бизнес. Мы гарантируем прибыль, не рискуя ни центом, — возразил Младший.
   — Ты также отдаешь свою компанию в руки Беннетта.
   Скоро он будет диктовать тебе, что делать, а потом и вовсе сможет закрыть нас, не давая заказов, — голос Лорена выровнялся. — Даже ты должен это понимать. Для нас единственный шанс выжить — оставаться независимыми.
   Младший рассмеялся.
   — Боюсь, что ты потерял связь с реалиями, отец. Видишь эти очереди? Я наблюдаю за ними уже три года. Ты думаешь, кто-то из них может купить себе наш автомобиль?
   Лорен хмуро смотрел на сына.
   — Извини, Младший, — и с видимой неохотой он начал расстегивать кожаный брючный ремень. — Я вижу, ты еще ребенок, и буду относиться к тебе соответственно.
   Вытащив ремень, Лорен сложил его вдвое и шагнул к Младшему.
   Тот в ужасе отпрянул.
   — Ты не посмеешь!
   Лорен улыбнулся.
   — Смотри внимательно, — и взмахнул рукой.
   — Нет, — выкрикнул Младший, шмыгнул за стол, нажал кнопку. — Ты не посмеешь ударить меня! Я — президент компании! — он все жал и жал на кнопку.
   — Ты еще и мой сын, — холодно напомнил Лорен, следуя за ним.
   Дверь в соседний кабинет отворилась, вошел Джо Уоррен.
   — Да, Мла…
   Младший юркнул за него, Уоррен оказался лицом к лицу с Лореном.
   — Джо! Не позволяй ему бить меня, Джо! — Младший сорвался на визг. — Он сошел с ума!
   — Давайте все успокоимся, мистер Хардеман, — научал переговоры Уоррен. — Я не знаю, в чем причина ссоры, но мы можем найти решение, как цивилизованные люди.
   Что-то в его голосе подсказало Лорену, что Уоррен как раз все и знает. Он глянул на аппарат внутренней связи на столе сына: клавиша над фамилией Уоррен вдавлена. Тот слышал каждое слово, произнесенное в кабинете. Лорен повернулся к Уоррену.
   — Не встревайте, Уоррен. Это семейное дело.
   Он шагнул вперед и остановился, ибо в руке Уоррена неожиданно появился револьвер.
   — Может, теперь-то вы успокоитесь, мистер Хардеман?
   Лорен заглянул в глаза Уоррена. В них проблескивали искры победы.
   — Вы не посмеете нажать на спусковой крючок. Не захотите провести остаток жизни в тюрьме, — и он приблизился к Уоррену.
   Тот злобно сверкнул глазами.
   — Не провоцируйте меня, мистер Хардеман. Оставайтесь, где стоите.
   Рука Лорена двинулась неуловимо быстро. Ремень поймал запястье Уоррена, вырвал револьвер из пальцев.
   С грохотом он упал на пол. Уоррен нырнул за оружием, Младший с криком метнулся в соседний кабинет.
   Пальцы Уоррена уже сомкнулись на рукояти револьвера, когда нога Лорена тяжело опустилась на его руку между кистью и локтем. Кость треснула, как спичка. В ужасе Уоррен уставился на Лорена.
   — Это научит вас не лезть в семейные дела, — пояснил тот.
   Уоррен увидел, как нога Лорена летит к его голове, но поделать ничего не мог. Мир взорвался белыми звездами.
   И наступила темнота.
   Лорен взглянул на мужчину, лежащего у его ног. Головой Уоррен уткнулся в стол Младшего. Изо рта и носа текла кровь. Лорен повернулся и направился к двери в соседний кабинет.
   Она была закрыта на ключ и засов. Отойдя на полшага, Лорен ударом ноги сшиб дверь с петель. Его встретила пустая комната. Распахнутая дверь в дальней стене подсказала ему, что Младший давно удрал. Лорен вернулся в кабинет.
   Уоррен, постанывая, пытался сесть. Лорен пересек комнату, открыл дверь в приемную. Обе секретарши, прижавшиеся к ней ушами, чуть не ввалились в кабинет.
   — Уберите всю грязь, — распорядился Лорен, проходя мимо них.

Глава 7

   Поднявшись на третий этаж, он прошел в свой кабинет через отдельный вход. Серый свет дождливого утра лишь разгонял мрак. Первым делом Лорен щелкнул настенным выключателем, затем направился к столу, нажал клавишу аппарата внутренней связи.
   — Слушаю, мистер Хардеман, — ответил ему голос секретаря.
   — Я хочу, чтобы столовая направила два фургона с кофе и пирожками к воротам номер три.
   — Хорошо, мистер Хардеман.
   — Потом пригласите ко мне Кобурна и Эджертона.
   — Да, мистер Хардеман.
   Лорен прошел к окну. У ворот все так же теснились люди, прижимаясь друг к другу, словно овцы в загоне. Он вернулся к столу и сел.
   Боль запульсировала в висках. Он чуть не застонал.
   Только этого сейчас и не хватало. Очередного приступа мигрени. Как же бестолковы эти доктора. Ничего, мол, сделать не можем. Избегайте волнений и пейте аспирин.
   Он вновь нажал клавишу интеркома.
   — Принесите мне три таблетки аспирина и чашку черного кофе.
   — Сию минуту, мистер Хардеман.
   Он откинулся на спинку стула. Аспирин снимет боль, а доктор из Швейцарии говорил ему, что кофеин ускоряет действие аспирина.
   Открылась дверь, и в кабинет вошла девушка с серебряным подносом. Поставила его на стол. Чашка и блюдце, кофейник, серебряные вазочки с сахаром и сливками Рядом флакон с аспирином и стакан воды. Высыпала ему на ладонь три таблетки.
   Проглотив их и запив водой, Лорен посмотрел на нее.
   — Вы здесь новенькая, не так ли?
   — Да, мистер Хардеман.
   Он отдал ей пустой стакан.
   — Как вас зовут?
   — Мелани Уолкер, — она взялась за кофейник. — Вам черный?
   — Да. Ни сахара, ни сливок.
   Он пригубил кофе.
   — Вам по вкусу?
   — Да, благодарю. А что случилось с девушкой, что была здесь на прошлой неделе?
   — Мисс Гарриман?
   — Так и не смог запомнить ее фамилию.
   — Она вернулась к обычной работе в отделе кадров.
   — Ясно, — он вновь отпил кофе. — А вы из какого отдела?
   — Отдела кадров.
   Он помолчал.
   — Там вы обычно и работаете?
   — Да. В бюро стенографисток. Мы заменяем отсутствующих секретарей.
   — И сколько вам за это платят? — из любопытства спросил Лорен.
   — Двадцать два с половиной доллара в неделю.
   Он отдал Мелани пустую чашку.
   — Благодарю.
   — Рада вам услужить, мистер Хардеман, — она подхватила поднос и направилась к двери.
   — И пригласите ко мне мистера Дункана, — бросил он ей вслед.
   — Хорошо, мистер Хардеман.
   Дверь захлопнулась. Да, Уоррен хорошо все организовал. Бюро стенографисток — вот центр повального шпионажа, позволяющий следить за всеми и за каждым в отдельности.
   Дункан пришел первым.
   — Присядь, Скотти. Я жду Кобурна и Эджертона.
   Едва Дункан опустился на стул, как прибыли и остальные. Лорен указал им на стулья, сел сам, пристально оглядел всю троицу. Затем открыл сигаретницу, взял сигарету, закурил. Снаружи донесся слабый вой сирены «скорой помощи».
   Молчание начало тяготить пришедших. Они то переглядывались между собой, то смотрели на Лорена. Лорен спокойно курил.
   Сирена ревела все громче, потом стихла. Лорен подошел к окну. «Скорая помощь» стояла у центрального подъезда административного корпуса, два санитара уже вытаскивали носилки.
   Лорен вернулся к столу, сел.
   — А теперь расскажите мне, что тут происходит, черт побери?
   — Не понимаю, что вы имеете в виду, — быстро ответил Кобурн.
   — Не нужен мне твой адвокатский треп! Тебе абсолютно ясно, о чем я говорю, Тед!
   Они молчали.
   — Чего вы, парни, боитесь? — спросил Лорен. — Вы знаете меня много лет и раньше никогда не стеснялись открывать рот. Тут не тюрьма.
   — Вы многого не понимаете, мистер Хардеман, — разлепил губы Эджертон, крупный мужчина почти такого же роста, как Лорен, менее всего похожий на бухгалтера.
   — Естественно, Уолт, — кивнул Лорен. — Поэтому я и пригласил вас сюда.
   В молчании они вновь переглянулись. Наконец Кобурн встал, обошел стол Лорена, склонился над аппаратом внутренней связи.
   Пальцы его прошлись по клавишам, убеждаясь, что включенных нет.
   — Чего ты так волнуешься? — Лорен повернулся к нему. — Нас никто не слышит.
   Кобурн не ответил. Присел и выдернул штекер интеркома из розетки в полу.
   — Береженого Бог бережет, — поднявшись, он посмотрел на Лорена. — А теперь отправьте вашу секретаршу куда-нибудь подальше.
   — Мне показалось, что она — милая девушка.
   — Милая, — кивнул Кобурн. — Слишком милая. Но она служит Уоррену.
   Лорен пристально посмотрел на него, затем молча встал, прошел к двери в приемную, приоткрыл ее.
   Секретарша подняла голову.
   — Да, мистер Хардеман?
   — Идите в столовую и выпейте кофе. Я позову вас, когда вы мне понадобитесь.
   Она встретилась с ним взглядом.
   — Не могу этого сделать, мистер Хардеман. Инструкция запрещает покидать рабочее место без замены.
   — Я только что изменил инструкцию.