Роббинс Гарольд. Бетси

   Алисия, все еще утирая глаза платком, подошла к столу, остановилась у стула, на котором сидел Лорен Третий, взяла трубку.
   — Миссис Алисия Хардеман слушает.
   Из трубки послышался чей-то возбужденный голос.
   Слов, разумеется, мы не разобрали.
   — Да, — промолвила Алисия. — Да, да. Поцелуйте от нас их обоих, — она положила трубку на рычаг. — Лорен.
   Он поднял голову.
   — Да, Алисия, — безжизненный, мертвый голос. — Все-то я испортил. Где только мог.
   — Нет, Лорен. Я не об этом. Звонил Макс.
   — Макс? — повторил он, явно не понимая, о ком речь.
   — Да! — воскликнула Алисия. — Макс. Муж нашей дочери. Он звонил из Швейцарии. Бетси только что родила сына! Оба чувствуют себя хорошо! Лорен, ты только подумай! — от восторга у нее перехватило дыхание. — Мы — бабушка и дедушка!
   И все они вновь стали единой семьей. Поцелуи, слезы, смех, для другого не осталось места.
   Я молча встал, вышел из кабинета Номера Один, зашагал к своему. Оказалось, что столь бурно выражают свои чувства не только итальянцы.
   Полчаса спустя в мой кабинет вкатился Номер Один.
   Захлопнул за собой дверь, уставился на меня.
   Я молча наблюдал за ним.
   — Ты уволен! — возвестил он после короткой паузы.
   — Я знаю. Не сомневался в этом с самого утра, — достал из внутреннего кармана пиджака заявление об отставке, вышел из-за стола, отдал ему.
   Он развернул лист, прочитал, пристально всмотрелся в мое лицо.
   — Клянусь Богом, ты действительно знал.
   Я кивнул.
   — Тебе известна и причина?
   Снова я кивнул.
   — Скажи мне.
   — Победы от меня не ждали. Наоборот, расчет был на мое поражение.
   — Это точно, — мрачно подтвердил он. — Я потерял сына и не хотел терять внука. Но если ты знал, что победителем должен стать он, почему не уступил?
   — Потому что не могу иначе. Сдаваться не в моих правилах.
   — Так ты на меня не сердишься?
   — Разумеется, нет.
   Вновь он всмотрелся в меня.
   — Кстати, и ты на этом деле кое-что приобрел. Твои акции будут стоить двенадцать миллионов долларов, когда в следующем году мы станем акционерным обществом.
   — Разумеется, — я сунул руку в карман. — У меня есть кое-что для вас, — и положил ему на ладонь золотые запонки-»сандансеры».
   Он посмотрел на них.
   — С «сандансером» ты тоже провел меня. Почему изменил название нового автомобиля с «бетси джетстар» обратно на «сандансер»?
   — Потому что долгие годы это был слишком хороший автомобиль, чтобы разом отказаться от него.
   После короткого раздумья Номер Один кивнул.
   — Пожалуй, ты прав.
   Неторопливо он вынул запонки из рукавов, заменил их золотыми «сандансерами». Прежние сунул в карман.
   Вновь посмотрел на меня.
   — Пожалуй, ты прав, — повторил он.
   Я подержал ему дверь, а когда он выкатился в коридор, вернулся к столу, чтобы собрать свои вещи.
   Синди вышла в прихожую, когда я открыл дверь номера.
   — Я поставила портативный «джакузи» и налила в воду твой любимый шампунь.
   Последовала за мной в ванную, взяла одежду.
   — Я все узнала из двенадцатичасового выпуска новостей.
   — Еще бы. Автомобильные новости путешествуют быстро.
   Я оперся о стену. Не так-то легко залезать в ванну со сломанными ребрами.
   — Ты лучше помоги мне.
   Она обняла меня за талию, и я начал опускаться в ванну.
   — Тебе звонили.
   — Интересно, кто? — я коснулся задницей воды.
   — Якокка из «Форда», Коул из «Дженерал моторс»…
   — К чему эти шутки?
   — Я не шучу, — и я шмякнулся в воду, потому что она отняла руку и выскочила из ванной.
   — О, черт! — вырвалось у меня, но она уже вернулась с листом бумаги.
   — Еще звонили от «Крайслера», «Америкэн моторс».
   Даже от «Фиата» из Италии.
   Я включил «джакузи». Тут же забурлила вода. Я откинул голову на край ванны и удовлетворенно вздохнул.
   Хорошо!
   — Что мне с этим делать? — Синди тряхнула листком.
   — Положи на стол. Я же не псих, чтобы сразу впрягаться в работу. В конце концов я имею право насладиться своим богатством.
   Звякнул дверной звонок.
   — Посмотри, кто пришел.
   Она вышла и тут же вернулась.
   — Номер Один хочет повидаться с тобой.
   — Пусть заезжает.
   — Сюда? — удивилась Синди.
   — Куда же еще? Или ты думаешь, что я выберусь из ванны быстрее чем за полчаса?
   На этот раз она вернулась, толкая перед собой его кресло. И тут же ушла, оставив нас наедине.
   — О господи, ну и жарища у тебя, — он глянул ей вслед. — Кто эта крошка?
   — Синди, — по выражению его лица я понял, что имя ему ничего не говорит. — Вы ее знаете, водитель-испытатель.
   — Я ее не узнал. Здесь она совсем другая.
   — Она только что открыла для себя платья.
   — А нельзя ли выключить эту штуковину. У меня больше нет сил кричать.
   Я щелкнул выключателем. Шум стих, вода перестала бурлить.
   — Так лучше?
   — Гораздо, — он уставился на меня. — И ты выглядишь иначе.
   Я улыбнулся.
   — Вернул себе прежнее лицо.
   — Я уже ехал в аэропорт, когда вспомнил, что у меня осталась одна твоя вещь. И завернул в отель, чтобы отдать ее тебе.
   — Да? — я никак не мог припомнить, что же я мог ее оставить у него.
   Из кармана он достал маленький футляр, раскрыл его, протянул мне, — На черном бархате лежали платиновые запонки.
   «Бетси — серебряная фея». Я не мог отвести от них глаз, такие они были красивые. Но я никогда не носил запонки.
   И отвел его руку.
   — Они не мои, а ваши.
   — Наши, — возразил он. — Причем в большей степени твои, чем мои. Оставь их у себя, — и футляр перекочевал в мою руку.
   Он же подкатил кресло к двери.
   — Милая девушка, помогите мне выбраться отсюда.
   Все еще глядя на запонки, я включил «джакузи».
   Произведение искусства, ничего не скажешь. Теперь придется покупать рубашки с манжетами под запонки.
   Я вылез из ванны, обернул полотенце вокруг бедер, не выпуская из руки футляр с двумя платиновыми «серебряными феями».
   — Синди, посмотри, что у меня.
   Она взглянула на запонки.
   — Очень красивые, — она подняла на меня глаза. — И ты тоже красавец. Знаешь, мне не нравилось лицо, с которым ты вернулся из Швейцарии.
   — Мне тоже.
   — Как ты себя чувствуешь? — ее глаза блеснули.
   — Ужасно хочется трахнуться. Пойдем в спальню.
   — Хорошо, — согласилась она.
   В спальне я огляделся.
   — Что-то тут изменилось, — Синди тем временем снимала платье. — Где ты спрятала стерео? Под кроватью?
   — Я его выбросила, — обнаженная, она приникла ко мне. — Все, даже девушки, когда-то взрослеют.
   — Не слишком ли резкий переход? — я пожевал ее мочку.
   — Да нет. Мне уже двадцать четыре.
   — Да ты у нас старушка, — я перешел к ее шее.
   — Во всяком случае, уже не девочка, — она отстранилась, заглянула мне в глаза. — Да тебе и не нужно стерео.
   — Ты уверена? — я легонько поцеловал ее в губы.
   Она сжала мое лицо в своих ладонях.
   — Абсолютно уверена. Я тебя люблю.
   На мгновение я застыл, принимая неизбежное.
   — И я люблю тебя.
   Потом мы поцеловались. Она оказалась права. Мы прекрасно обошлись без стерео.
   Музыка звучала в нас самих.