Страница:
Кто за, прошу сказать «да».
Последовало одиннадцать «да» и два «нет». Кобурн и Эджертон. Лорен улыбнулся.
— Предложение принято, — он откинулся на спинку стула, взял сигарету, закурил.
Младший вскочил еще до того, как изо рта Лорена вырвалась первая струйка дыма.
— Я обвиняю председательствующего в превышении его полномочий и других нарушениях, нанесших ущерб благополучию компании, и требую его отставки!
Все замерли. Лорен же улыбнулся. Положил сигарету в пепельницу.
— Председательствующий с удовольствием рассмотрит требование мистера президента, если тот внесет его, как и положено, в форме предложения, — он смолк, но лишь на секунду, и продолжил, не давая Младшему открыть рта. — А тем временем председательствующий предлагает совету директоров посетить сборочный конвейер номер три, а уж потом переходить к другим делам.
Кобурн поддержал предложение председателя. Его примеру последовал Эджертон. Любопытство склонило чашу весов в их пользу. Против проголосовали лишь Младший и Уоррен.
— Предложение принято, — Лорен поднялся. — Заседание будет продолжено после посещения сборочного конвейера номер три. Следуйте за мной, господа.
Дункан пристроился рядом с ним, как только они вышли из административного корпуса.
— Шагайте медленно, — процедил он, едва шевеля губами. — Первый автомобиль должен сойти с конвейера лишь через десять минут.
Лорен кивнул. И повел директоров кружным путем. К конвейеру номер три они подошли ровно через девять минут.
Лорен повернулся к директорам.
— Полагаю, господа, все вы умеете водить машину?
Те покивали.
— Хорошо, — улыбнулся Лорен и повернулся к сборочной линии. По ней к ним медленно приближался автомобиль. — А теперь я хочу объяснить, чем обусловлено мое приглашение прогуляться сюда.
Автомобиль прошел последний участок контроля и подкатил к ним, темно-синий, блестящий.
— Это первый «бэби сандансер», сошедший с конвейера. Он будет продаваться менее чем за пятьсот долларов и составит серьезную конкуренцию дешевым моделям «Форда», «Крайслера», «Шевроле».
Тут Лорен выдержал паузу.
— Мистер Джон Дункан, наш главный конструктор, отгонит первый автомобиль, его погрузят на железнодорожную платформу и отправят в один из автосалонов, торгующих нашей продукцией. Если каждый из вас будет садиться за руль сходящего с конвейера автомобиля, вы все сможете оценить, сколь хорошо он работает и как послушен в управлении. На территории склада вас будет ждать автобус, чтобы доставить к административному корпусу.
Дункан сел за руль, включил двигатель. Автомобиль плавно тронулся с места, и тут же с конвейера скатился второй. На этот раз темно-вишневый.
Лорен тронул за руку кого-то из директоров.
— Давайте, отгоните его на склад.
Тот влез в кабину, повернул ключ зажигания. Далее все пошло как по маслу. Директора не могли дождаться своей очереди. Они напоминали детей, получивших новую игрушку. Машины одна за другой выезжали из цеха. Скоро у конвейера остались лишь Лорен, его сын и Уоррен.
— Все равно тебе не вывернуться! — бросил Младший.
Лорен улыбнулся.
— Я уже вывернулся, сынок, — он достал из кармана пачку сигарет. — Давай взглянем правде в глаза. Ты проиграл. В тот момент, когда они начали садиться в машину, — Лорен закурил. — Мой тебе совет — отгони следующий автомобиль на склад и прими поздравления директоров. Другого ты там не услышишь.
Младший колебался. Посмотрел на Уоррена.
— Решай, да побыстрее. С конвейера сходит очередная машина. Или на ней поеду я.
Ярко-желтый «бэби сандансер» остановился рядом с ними. Лорен-младший молча сел за руль и уехал.
Прибыл следующий автомобиль, черный. Уоррен вопросительно посмотрел на Лорена. Тот на секунду замялся.
— Это тринадцатый по счету, — наконец сказал он.
— Я не суеверен, — ответил Уоррен.
Лорен пожал плечами. Под его взглядом Уоррен выехал из ворот. А в пятистах ярдах от цеха автомобиль взорвался.
Грохот взрыва пролетел над заводом. В воздухе повисло облако пыли. Когда оно рассеялось, стало ясно, что от новенькой машины осталась груда искореженного металла.
Лорен повернулся и зашагал к административному корпусу. Перед ним к заводским воротам шли трое механиков в белых комбинезонах с большими синими буквами «В. М. К.» на спине.
Самый низкорослый из них отстал, подождал Лорена.
Вместе они молча дошли до административного корпуса.
Тут Лорен повернулся к своему спутнику.
— Я предупредил его, что автомобиль по счету тринадцатый. Он ответил, что не суеверен.
Карие глаза невысокого мужчины всматривались в лицо Лорена из-под кустистых бровей.
— Человек без веры все равно что без души.
Лорен ответил не сразу.
— Я вот думаю, что бы произошло, сядь в машину я.
В голосе его собеседника послышался упрек.
— Мои парни — профессионалы. Вам бы не позволили завести мотор.
Лорен кивнул. Улыбнулся.
— Приношу свои извинения. Как я мог даже подумать об этом?! До свидания, мистер Перино.
— До свидания, мистер Хардеман.
И невысокий мужчина заспешил вслед за двумя идущими к воротам механиками. Охранник заранее отвернулся, чтобы не видеть, как они выходят с территории завода.
В холле административного корпуса к Лорену подбежала одна из секретарш.
— Мистер Хардеман! — воскликнула она. — У сборочного конвейера номер три взорвалась машина.
— Я знаю, — он подошел к лифту и нажал на кнопку вызова кабины.
— Интересно, кто в ней был? — спросила она, когда двери раскрылись.
Лорен вошел в кабину, нажал кнопку второго этажа.
— Один несчастный подонок.
Глава 12
Глава 13
Последовало одиннадцать «да» и два «нет». Кобурн и Эджертон. Лорен улыбнулся.
— Предложение принято, — он откинулся на спинку стула, взял сигарету, закурил.
Младший вскочил еще до того, как изо рта Лорена вырвалась первая струйка дыма.
— Я обвиняю председательствующего в превышении его полномочий и других нарушениях, нанесших ущерб благополучию компании, и требую его отставки!
Все замерли. Лорен же улыбнулся. Положил сигарету в пепельницу.
— Председательствующий с удовольствием рассмотрит требование мистера президента, если тот внесет его, как и положено, в форме предложения, — он смолк, но лишь на секунду, и продолжил, не давая Младшему открыть рта. — А тем временем председательствующий предлагает совету директоров посетить сборочный конвейер номер три, а уж потом переходить к другим делам.
Кобурн поддержал предложение председателя. Его примеру последовал Эджертон. Любопытство склонило чашу весов в их пользу. Против проголосовали лишь Младший и Уоррен.
— Предложение принято, — Лорен поднялся. — Заседание будет продолжено после посещения сборочного конвейера номер три. Следуйте за мной, господа.
Дункан пристроился рядом с ним, как только они вышли из административного корпуса.
— Шагайте медленно, — процедил он, едва шевеля губами. — Первый автомобиль должен сойти с конвейера лишь через десять минут.
Лорен кивнул. И повел директоров кружным путем. К конвейеру номер три они подошли ровно через девять минут.
Лорен повернулся к директорам.
— Полагаю, господа, все вы умеете водить машину?
Те покивали.
— Хорошо, — улыбнулся Лорен и повернулся к сборочной линии. По ней к ним медленно приближался автомобиль. — А теперь я хочу объяснить, чем обусловлено мое приглашение прогуляться сюда.
Автомобиль прошел последний участок контроля и подкатил к ним, темно-синий, блестящий.
— Это первый «бэби сандансер», сошедший с конвейера. Он будет продаваться менее чем за пятьсот долларов и составит серьезную конкуренцию дешевым моделям «Форда», «Крайслера», «Шевроле».
Тут Лорен выдержал паузу.
— Мистер Джон Дункан, наш главный конструктор, отгонит первый автомобиль, его погрузят на железнодорожную платформу и отправят в один из автосалонов, торгующих нашей продукцией. Если каждый из вас будет садиться за руль сходящего с конвейера автомобиля, вы все сможете оценить, сколь хорошо он работает и как послушен в управлении. На территории склада вас будет ждать автобус, чтобы доставить к административному корпусу.
Дункан сел за руль, включил двигатель. Автомобиль плавно тронулся с места, и тут же с конвейера скатился второй. На этот раз темно-вишневый.
Лорен тронул за руку кого-то из директоров.
— Давайте, отгоните его на склад.
Тот влез в кабину, повернул ключ зажигания. Далее все пошло как по маслу. Директора не могли дождаться своей очереди. Они напоминали детей, получивших новую игрушку. Машины одна за другой выезжали из цеха. Скоро у конвейера остались лишь Лорен, его сын и Уоррен.
— Все равно тебе не вывернуться! — бросил Младший.
Лорен улыбнулся.
— Я уже вывернулся, сынок, — он достал из кармана пачку сигарет. — Давай взглянем правде в глаза. Ты проиграл. В тот момент, когда они начали садиться в машину, — Лорен закурил. — Мой тебе совет — отгони следующий автомобиль на склад и прими поздравления директоров. Другого ты там не услышишь.
Младший колебался. Посмотрел на Уоррена.
— Решай, да побыстрее. С конвейера сходит очередная машина. Или на ней поеду я.
Ярко-желтый «бэби сандансер» остановился рядом с ними. Лорен-младший молча сел за руль и уехал.
Прибыл следующий автомобиль, черный. Уоррен вопросительно посмотрел на Лорена. Тот на секунду замялся.
— Это тринадцатый по счету, — наконец сказал он.
— Я не суеверен, — ответил Уоррен.
Лорен пожал плечами. Под его взглядом Уоррен выехал из ворот. А в пятистах ярдах от цеха автомобиль взорвался.
Грохот взрыва пролетел над заводом. В воздухе повисло облако пыли. Когда оно рассеялось, стало ясно, что от новенькой машины осталась груда искореженного металла.
Лорен повернулся и зашагал к административному корпусу. Перед ним к заводским воротам шли трое механиков в белых комбинезонах с большими синими буквами «В. М. К.» на спине.
Самый низкорослый из них отстал, подождал Лорена.
Вместе они молча дошли до административного корпуса.
Тут Лорен повернулся к своему спутнику.
— Я предупредил его, что автомобиль по счету тринадцатый. Он ответил, что не суеверен.
Карие глаза невысокого мужчины всматривались в лицо Лорена из-под кустистых бровей.
— Человек без веры все равно что без души.
Лорен ответил не сразу.
— Я вот думаю, что бы произошло, сядь в машину я.
В голосе его собеседника послышался упрек.
— Мои парни — профессионалы. Вам бы не позволили завести мотор.
Лорен кивнул. Улыбнулся.
— Приношу свои извинения. Как я мог даже подумать об этом?! До свидания, мистер Перино.
— До свидания, мистер Хардеман.
И невысокий мужчина заспешил вслед за двумя идущими к воротам механиками. Охранник заранее отвернулся, чтобы не видеть, как они выходят с территории завода.
В холле административного корпуса к Лорену подбежала одна из секретарш.
— Мистер Хардеман! — воскликнула она. — У сборочного конвейера номер три взорвалась машина.
— Я знаю, — он подошел к лифту и нажал на кнопку вызова кабины.
— Интересно, кто в ней был? — спросила она, когда двери раскрылись.
Лорен вошел в кабину, нажал кнопку второго этажа.
— Один несчастный подонок.
Глава 12
Снег, падающий мягкими хлопьями, уже залепил огромный ярко освещенный купол Капитолия, когда она выглянула из окна маленького домика в Вашингтоне, в котором они прожили полтора последних года. Был уже десятый час. Вновь он задерживается допоздна.
Она вернулась к софе перед горящим камином. Пламя согревало ее, успокаивало. Сколько вечеров она ждала его на этой софе или в кресле. В Вашингтоне всегда возникало что-то срочное.
— В государстве кризис, — сказал он как-то раз, придя домой особенно поздно. — Для тебя тут веселья мало.
— Я не жалуюсь, — и она говорила искренне. Детройт казался другим миром. Вернее, мирком, начинающимся передним и заканчивающимся задним бампером. — Я даже не хочу возвращаться.
Лорен посмотрел на нее, но промолчал.
— И детям здесь нравится, — добавила она. — Няня каждый день водит их в новое место, дышащее историей;
Представляешь себе, сколько они здесь узнали? Они растут вместе с взрослеющей на их глазах страной.
— А тебе не одиноко? — спросил он. — Вдали от друзей?
— Каких друзей? В Детройте я общалась лишь с женами тех, кто работал в «Вифлеем моторс» или в таких же компаниях. Там мне было куда более одиноко. В Вашингтоне, если мы идем на вечеринку, говорят не только об автомобилях.
Хлопнувшая входная дверь прервала ее размышления. Она поднялась и пошла в холл. Дворецкий уже взял у Лорена засыпанные снегом шляпу и пальто и вешал их в шкаф.
— Извини, что задержался, — Лорен поцеловал ее в щеку.
Губы его совсем заледенели.
— Пустяки. Пойдем к камину, ты быстро согреешься.
Он тяжело рухнул на софу, вытянул руки к огню. Никогда она не видела его таким уставшим. Брови его изогнулись от головной боли, не покидавшей его ни на минуту.
— Позволь налить тебе виски.
Она прошла к комоду, плеснула в бокал виски, добавила льда, содовой. Вернулась, села рядом. Он протянул руку, взял у нее бокал, пригубил. Салли молчала, и Лорен повернулся к ней.
— Все кончено, — выдохнул он.
Она недоуменно взглянула на Лорена.
— В каком смысле?
— Ты не слушала выпуск новостей?
Салли покачала головой.
— Я читала книгу. И не включала радио.
— Верховный суд признал неконституционным «Билль возрождения нации».
— И что это означает?
На его губах заиграла улыбка.
— Во-первых, я теперь безработный. Так же, как многие другие, — он вновь отпил виски и улыбнулся. — Интересно, какое пособие полагается человеку, получающему доллар в год?
— Может, два доллара? — предположила она.
Лорен рассмеялся.
— Во всяком случае, президент и не обещал мне постоянной работы.
— Ты с ним виделся?
— Нет. Но я говорил с Хью Джонсоном. Генерал вне себя от ярости, клянет всех и вся в полной уверенности, что теперь, когда его отстранили от руля, страна обречена на катастрофу.
— Что же будет? — спросила Салли.
— Не знаю, — Лорен пожал плечами. — Насколько я уяснил себе, в мире политики побежденный свертывает свой шатер и молча исчезает под покровом ночи.
— Все так неожиданно, что я не могу в это поверить.
— Ты бы поверила, увидев клерков и секретарей, собирающих свои пожитки.
— Когда ты узнал?
— Утром, сразу после заседания Верховного суда.
Что тут началось. Все ходили кругами, только усиливая всеобщую сумятицу, — неожиданно он рассердился. — А самые плохие новости из Детройта. Они там посходили с ума. Разве что не объявили сегодняшний день праздником. Чертовы дураки!
Он допил виски.
— И никто, похоже, не понимает, что без «БВН» они отдадут всю отрасль в руки Большой тройки[19]. «Нэш», «Студебекер», «Уиллис», «Гудзон», «Паккард» — все они обречены. И лишь вопрос времени, когда останется не у дел каждый из самостоятельных автостроителей.
— Они не могут этого не понимать, — возразила она.
— Они не способны видеть дальше собственного носа, — с горечью ответил Лорен. — Думают, что смогут и теперь, после снятия жесткого контроля, конкурировать с «Фордом», «Дженерал моторс» и «Крайслером». У них нет ни единого шанса. Большие компании будут производить быстрее, а соответственно дешевле и продавать.
— А как насчет «бэби сандансера»? — спросила она.
— Он выполнил свою роль. Помог нам продержаться, пока покупались только дешевые автомобили. Но теперь цены растут, и мы не можем конкурировать с другими. Я полагаю, уже в следующем году ситуация настолько улучшится, что нам придется остановить его производство.
Салли задумалась.
— Жаль. Мне нравился этот малыш.
— Маленький гибрид, — улыбнулся Лорен. — Слепленный из ошметков других автомобилей, он получился непохожим на своих родителей.
Дворецкий постучал, прежде чем войти в гостиную.
— Обед подан, миссис.
Уже за полночь он оторвался от стола в своем маленьком кабинете. Собрал бумаги, сложил их в брифкейс. Закрыл его. Работа закончена. Ушла в прошлое. И осталось лишь отнести утром брифкейс с документами.
Лорен встал, выключил свет, поднялся по темной лестнице в спальню. Уже собирался включить свет, когда ее голос, донесшийся с кровати, остановил его.
— Лорен! Не зажигай свет!
Он осторожно закрыл за собой дверь.
— Почему?
— Я плакала. И теперь ужасно выгляжу.
Он пересек спальню, глаза его привыкали к темноте.
Она сидела, подложив подушки под спину.
— Слезами тут не поможешь. Толку от них мало.
— Я знаю. Но здесь мы были счастливы.
Он затянулся сигаретой. Салли протянула руку.
— Можно мне?
Молча он протянул ей сигарету. Красный кончик разгорелся, освещая ее лицо.
— Лорен?
— Да?
— Назад я не вернусь. Ты это знаешь, не так ли?
— Да.
— Но я хочу быть с тобой.
— Тогда поедем в Детройт. В особняке Хардеманов места хватит. Мы сможем…
— Нет, Лорен, — прервала его Салли. — Там все будет не так. Детройт — не Вашингтон. Здесь меня принимают.
Я — твоя невестка, выполняющая роль хозяйки в доме свекра. Там я по-прежнему жена твоего сына, живущая с тобой, когда его дом в нескольких милях. Ничего не получится.
— Так разведись с ним, — предложил Лорен. — И мы сможем пожениться.
— Нет. В Детройте я уяснила одно — там могут принять убийство, но не развод. Ты все еще должен банкам двадцать миллионов долларов. Один открытый скандал, и ты потеряешь все, на что положил жизнь.
Он молчал.
— Ты знаешь, что я права, Лорен. Я могла бы попросить тебя уехать со мной, но знаю, что ты должен следовать своему призванию. Строить автомобили. И если тебя оторвать от этого, ты скорее всего умрешь.
Лорен отошел к окну. Снег прекратился, небо очистилось, высыпали звезды.
— Что ты собираешься делать?
— Пока побуду здесь. Потом, наверное, перееду в Нью-Йорк. Детям скоро в школу. В Нью-Йорке широкий выбор хороших школ.
— Мне будет их недоставать.
— Им тоже. Они очень привязались к тебе.
На глазах у него выступили слезы, звезды затуманились.
— Смогу я приезжать к ним?
— Конечно. И я надеюсь, что вы будете видеться часто.
Он начал раздеваться. Аккуратно сложил одежду на стул и направился в ванную. Она позвала его, и он остановился.
— Лорен, пожалуйста, обойдемся сегодня без пижамы. Я хочу, чтобы мы спали голыми.
— Могу я почистить зубы? — улыбнулся Лорен.
— Да, но поспеши. Я хочу, чтобы ты был со мной.
— Тогда чего ждать? — он шагнул к кровати.
Ее ноги поднялись, чтобы обхватить его за талию, сильные руки Лорена схватили ее за ягодицы, когда он овладел ею.
— О боже! — в отчаянии выкрикнула она. — Как же я смогу прожить без тебя?
Она вернулась к софе перед горящим камином. Пламя согревало ее, успокаивало. Сколько вечеров она ждала его на этой софе или в кресле. В Вашингтоне всегда возникало что-то срочное.
— В государстве кризис, — сказал он как-то раз, придя домой особенно поздно. — Для тебя тут веселья мало.
— Я не жалуюсь, — и она говорила искренне. Детройт казался другим миром. Вернее, мирком, начинающимся передним и заканчивающимся задним бампером. — Я даже не хочу возвращаться.
Лорен посмотрел на нее, но промолчал.
— И детям здесь нравится, — добавила она. — Няня каждый день водит их в новое место, дышащее историей;
Представляешь себе, сколько они здесь узнали? Они растут вместе с взрослеющей на их глазах страной.
— А тебе не одиноко? — спросил он. — Вдали от друзей?
— Каких друзей? В Детройте я общалась лишь с женами тех, кто работал в «Вифлеем моторс» или в таких же компаниях. Там мне было куда более одиноко. В Вашингтоне, если мы идем на вечеринку, говорят не только об автомобилях.
Хлопнувшая входная дверь прервала ее размышления. Она поднялась и пошла в холл. Дворецкий уже взял у Лорена засыпанные снегом шляпу и пальто и вешал их в шкаф.
— Извини, что задержался, — Лорен поцеловал ее в щеку.
Губы его совсем заледенели.
— Пустяки. Пойдем к камину, ты быстро согреешься.
Он тяжело рухнул на софу, вытянул руки к огню. Никогда она не видела его таким уставшим. Брови его изогнулись от головной боли, не покидавшей его ни на минуту.
— Позволь налить тебе виски.
Она прошла к комоду, плеснула в бокал виски, добавила льда, содовой. Вернулась, села рядом. Он протянул руку, взял у нее бокал, пригубил. Салли молчала, и Лорен повернулся к ней.
— Все кончено, — выдохнул он.
Она недоуменно взглянула на Лорена.
— В каком смысле?
— Ты не слушала выпуск новостей?
Салли покачала головой.
— Я читала книгу. И не включала радио.
— Верховный суд признал неконституционным «Билль возрождения нации».
— И что это означает?
На его губах заиграла улыбка.
— Во-первых, я теперь безработный. Так же, как многие другие, — он вновь отпил виски и улыбнулся. — Интересно, какое пособие полагается человеку, получающему доллар в год?
— Может, два доллара? — предположила она.
Лорен рассмеялся.
— Во всяком случае, президент и не обещал мне постоянной работы.
— Ты с ним виделся?
— Нет. Но я говорил с Хью Джонсоном. Генерал вне себя от ярости, клянет всех и вся в полной уверенности, что теперь, когда его отстранили от руля, страна обречена на катастрофу.
— Что же будет? — спросила Салли.
— Не знаю, — Лорен пожал плечами. — Насколько я уяснил себе, в мире политики побежденный свертывает свой шатер и молча исчезает под покровом ночи.
— Все так неожиданно, что я не могу в это поверить.
— Ты бы поверила, увидев клерков и секретарей, собирающих свои пожитки.
— Когда ты узнал?
— Утром, сразу после заседания Верховного суда.
Что тут началось. Все ходили кругами, только усиливая всеобщую сумятицу, — неожиданно он рассердился. — А самые плохие новости из Детройта. Они там посходили с ума. Разве что не объявили сегодняшний день праздником. Чертовы дураки!
Он допил виски.
— И никто, похоже, не понимает, что без «БВН» они отдадут всю отрасль в руки Большой тройки[19]. «Нэш», «Студебекер», «Уиллис», «Гудзон», «Паккард» — все они обречены. И лишь вопрос времени, когда останется не у дел каждый из самостоятельных автостроителей.
— Они не могут этого не понимать, — возразила она.
— Они не способны видеть дальше собственного носа, — с горечью ответил Лорен. — Думают, что смогут и теперь, после снятия жесткого контроля, конкурировать с «Фордом», «Дженерал моторс» и «Крайслером». У них нет ни единого шанса. Большие компании будут производить быстрее, а соответственно дешевле и продавать.
— А как насчет «бэби сандансера»? — спросила она.
— Он выполнил свою роль. Помог нам продержаться, пока покупались только дешевые автомобили. Но теперь цены растут, и мы не можем конкурировать с другими. Я полагаю, уже в следующем году ситуация настолько улучшится, что нам придется остановить его производство.
Салли задумалась.
— Жаль. Мне нравился этот малыш.
— Маленький гибрид, — улыбнулся Лорен. — Слепленный из ошметков других автомобилей, он получился непохожим на своих родителей.
Дворецкий постучал, прежде чем войти в гостиную.
— Обед подан, миссис.
Уже за полночь он оторвался от стола в своем маленьком кабинете. Собрал бумаги, сложил их в брифкейс. Закрыл его. Работа закончена. Ушла в прошлое. И осталось лишь отнести утром брифкейс с документами.
Лорен встал, выключил свет, поднялся по темной лестнице в спальню. Уже собирался включить свет, когда ее голос, донесшийся с кровати, остановил его.
— Лорен! Не зажигай свет!
Он осторожно закрыл за собой дверь.
— Почему?
— Я плакала. И теперь ужасно выгляжу.
Он пересек спальню, глаза его привыкали к темноте.
Она сидела, подложив подушки под спину.
— Слезами тут не поможешь. Толку от них мало.
— Я знаю. Но здесь мы были счастливы.
Он затянулся сигаретой. Салли протянула руку.
— Можно мне?
Молча он протянул ей сигарету. Красный кончик разгорелся, освещая ее лицо.
— Лорен?
— Да?
— Назад я не вернусь. Ты это знаешь, не так ли?
— Да.
— Но я хочу быть с тобой.
— Тогда поедем в Детройт. В особняке Хардеманов места хватит. Мы сможем…
— Нет, Лорен, — прервала его Салли. — Там все будет не так. Детройт — не Вашингтон. Здесь меня принимают.
Я — твоя невестка, выполняющая роль хозяйки в доме свекра. Там я по-прежнему жена твоего сына, живущая с тобой, когда его дом в нескольких милях. Ничего не получится.
— Так разведись с ним, — предложил Лорен. — И мы сможем пожениться.
— Нет. В Детройте я уяснила одно — там могут принять убийство, но не развод. Ты все еще должен банкам двадцать миллионов долларов. Один открытый скандал, и ты потеряешь все, на что положил жизнь.
Он молчал.
— Ты знаешь, что я права, Лорен. Я могла бы попросить тебя уехать со мной, но знаю, что ты должен следовать своему призванию. Строить автомобили. И если тебя оторвать от этого, ты скорее всего умрешь.
Лорен отошел к окну. Снег прекратился, небо очистилось, высыпали звезды.
— Что ты собираешься делать?
— Пока побуду здесь. Потом, наверное, перееду в Нью-Йорк. Детям скоро в школу. В Нью-Йорке широкий выбор хороших школ.
— Мне будет их недоставать.
— Им тоже. Они очень привязались к тебе.
На глазах у него выступили слезы, звезды затуманились.
— Смогу я приезжать к ним?
— Конечно. И я надеюсь, что вы будете видеться часто.
Он начал раздеваться. Аккуратно сложил одежду на стул и направился в ванную. Она позвала его, и он остановился.
— Лорен, пожалуйста, обойдемся сегодня без пижамы. Я хочу, чтобы мы спали голыми.
— Могу я почистить зубы? — улыбнулся Лорен.
— Да, но поспеши. Я хочу, чтобы ты был со мной.
— Тогда чего ждать? — он шагнул к кровати.
Ее ноги поднялись, чтобы обхватить его за талию, сильные руки Лорена схватили ее за ягодицы, когда он овладел ею.
— О боже! — в отчаянии выкрикнула она. — Как же я смогу прожить без тебя?
Глава 13
Когда пришел отец, Мелани сидела за кухонным столом и читала вечернюю газету. Заглянув через ее плечо, он посмотрел на заголовки.
«ОТКРЫТАЯ ПРОБА СИЛ НА „ФОРДЕ“.
ДИАБОРН РАЗРЕШАЕТ ПАР[20]
РАСПРОСТРАНЯТЬ ЛИСТОВКИ ВНЕ РИВЕР-РУЖ».
Расстегивая серый форменный китель службы безопасности «Форда», он направился к леднику. Достал бутылку пива, открыл, одним глотком ополовинил ее. Поставил на стол, рыгнул.
Мелани не подняла головы, перелистывая газету.
— Можешь сказать своему боссу, души не чающему в комми, что завтра он увидит, как настоящая компания ведет дело с профсоюзом, — отец снял китель, развязал галстук, вновь взялся за бутылку.
— О чем ты говоришь? — Мелани глянула на него.
— Завтра узнаешь, — он заговорщически улыбнулся. — Можешь лишь сказать ему, что мы готовы встретить этих комми. Они еще пожалеют, что получили «добро» от суда Диаборна.
— Вы ничего не сможете сделать, — она вновь уткнулась в газету. — На их стороне закон.
— «Форд» имеет право защищать свою собственность. И то, что твой босс сдался и позволил организовать у себя профсоюз, не означает, что все последуют его примеру.
— Мистер Хардеман полагает, что рано или поздно вся отрасль будет охвачена профсоюзным движением.
— Это он так думает, — хмыкнул отец. — Завтра он поймет, что это не так, — отец допил пиво. — Почему ты в городской одежде?
— Я работаю вечером. После обеда мистер Хардеман проводит у себя заседание исполнительного комитета компании. Я буду вести протокол.
Отец усмехнулся.
— Неудивительно, что ты пользуешься теперь служебным автомобилем. В последнее время тебе часто приходится работать ночью.
Мелани не ответила.
— А где мать?
— Придет через пару минут. Спустилась к миссис Макманус.
Отец взял новую бутылку пива и уселся на стул напротив Мелани. В голосе появились доверительные нотки.
— Ты можешь сказать своему старику. Он в этом разбирается. Что там происходит между тобой и Номером Один?
— Ничего.
Отец открыл бутылку.
— Ничего. Ты слишком умная девушка, чтобы твой папочка в это поверил, — он глотнул пива. — Как и в то, что у тебя ничего не было и с Джо Уорреном.
Мелани не ответила.
— Я все об этом знаю, — продолжал он. — И не виню тебя. Если б не ты, сотня девиц с удовольствием ухватились бы за этот шанс.
Мелани почувствовала, что краснеет. Встала.
— Откуда у тебя такие грязные мысли?
Отец расплылся в ухмылке.
— У «Форда» со мной работает один парень. Раньше он был телохранителем у Джо Уоррена. Его зовут Майк.
Помнишь его?
Лицо Мелани уже горело, она обмерла.
— Он не знает, что ты — моя дочь. Имена ничего для него не значат, он их пропускает мимо ушей. Но он помнит, как однажды привозил девушку в больницу к Джо Уоррену. Он также помнит, что она там делала, — отец опять выпил пива. — Так что не след тебе изображать со мной мисс Невинность, не ожидай, что я тебе поверю. Такие девушки, как ты, не получают служебных машин и пятьдесят долларов в неделю только за то, что печатают распоряжения босса.
Она попыталась ответить, но слова застряли у нее в горле.
Отец расхохотался.
— Я просто думаю, что ты продаешь себя слишком дешево. Номер Один известен тем, что не экономит на своих бабах. Майк говорит, что он трахал собственную невестку, а потом дал ей миллион долларов, чтобы та спокойненько разошлась с мужем в прошлом году и не слишком разевала рот.
Мелани резко развернулась и убежала в свою комнату. Захлопнула за собой дверь и расплакалась. А сквозь тонкую стену до нее долетал смех отца.
Вернувшись домой, Лорен нашел на столе в библиотеке письмо. Он узнал почерк на конверте, волнистую линию под словом «Лично». Взял его. Отправили письмо из Нью-Йорка, двадцать третьего мая.
Серебряным ножичком Лорен вскрыл конверт. Последний раз он получил от нее весточку более года назад.
С той поры они договорились более не видеться. У него возникло предчувствие, что он знает содержание письма.
И он не ошибся.
«Дорогой Лорен!
Давным-давно ты сказал мне, что я не из тех женщин, которые могут жить в одиночестве, и придет день, когда я встречу мужчину, которого полюблю, но я тебе не поверила. Если помнишь, я ответила, что тебе легко говорить. Ты — мужчина и знал много женщин, возможно, по-своему любил их. Я также сказала, что со мной все будет иначе, и я скорее всего уже не полюблю другого мужчину.
Я ошибалась, и ты знал это с самого начала. В следующий вторник я выхожу замуж за капитана ВМС Хью Скотта. Он командует авианосцем, базирующимся в Пенсаколе, штат Флорида, где мы и будем жить.
Письмо это я пишу лишь потому, что хочу, чтобы ты узнал о нашем бракосочетании от меня, а не из газет.
Дети здоровы и счастливы, как и я. Если ты хочешь что-нибудь пожелать мне — пожелай…
С любовью. Салки».
Лорен сложил письмо и засунул в конверт. Мелькнула мысль, а не позвонить ли в Нью-Йорк. Но звонок ничего бы не изменил. Страница перевернута. Медленно он порвал письмо на мелкие клочки и бросил их в корзинку для мусора.
Мелани приехала, когда он заканчивал обед. Он поднял голову, когда дворецкий ввел ее в столовую.
— А вы пообедали?
— Да, — ответила Мелани. — Я приехала из дома.
— Тогда присядьте и выпейте со мной кофе.
Дворецкий усадил ее, принес и поставил перед ней чашечку кофе и вышел из столовой. Мелани пригубила кофе.
Молчание длилось недолго. Лорен улыбнулся.
— Ты сегодня какая-то смурная, Мелани.
— Я думаю, мой отец знает о наших отношениях.
Лорен посмотрел на нее.
— Знает или догадывается? Это большая разница.
— Для моего отца это одно и то же.
— А если и знает? — спросил Лорен. — Что он может сделать?
— Вам — ничего. А меня он замордует.
— Так почему бы тебе не переехать в отдельную квартиру? Он теперь работает, так что ты можешь тратить свои деньги на себя.
— Я не могу сделать этого из-за матери. Вы не знаете моего отца. Его волнует только он сам. Если б не я, он бы свел ее с ума.
— Я прибавлю тебе зарплату. Тогда ты сможешь давать им деньги.
— Дело не только в деньгах, а в нем. Он — низкий человек. И особенно это проявилось после того, как он начал работать у Беннетта на «Форде».
— А при чем тут его работа? — удивился Лорен.
— Вы знаете, что там делается. Беннетт и его банда терроризируют целый завод Ривер-Руж, и моему отцу нравится состоять в штурмовых отрядах Беннетта, как они себя называют.
— Что-то я тебя не понял. Эдзель не такой человек.
Он бы этого не потерпел.
— Эдзель не имеет к этому никакого отношения, — ответила Мелани. — Отец говорил мне, что старик Форд прислушивается только к Беннетту, а мнение Эдзеля игнорирует.
— Генри еще пожалеет об этом. Он дождется взрыва.
— Он может произойти завтра.
Лорен посмотрел на нее.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы видели вечерние газеты?
Лорен кивнул.
— Мой отец говорит, что Беннетт готовит профсоюзу сюрприз. Громилы Беннетта только и ждут появления профсоюзных активистов.
— Но они ничего не смогут сделать, если те не ступят на территорию завода, то есть на землю, принадлежащую Форду.
— А если они появятся на мосту над Миллер Роуд перед воротами номер четыре?
— И что? Это общественный пешеходный мост. На нем всегда толпятся мелкие торговцы и продавцы мороженого, особенно между сменами.
— Беннетт, по словам отца, утверждает, что мост — собственность Форда, потому что его построила компания.
Лорен задумался, потом кивнул.
— Да, может выйти неувязочка. Соедини меня с Ричардом Франкенстином или с одним из братьев Рейтер. Я не хочу, чтобы там началась драка. Это будет черным пятном на всей отрасли. Я попрошу их держаться подальше от моста.
Она прошла к телефону на маленьком столике, набрала номер. Коротко переговорила, повернулась к нему, зажав микрофон рукой.
— Они все на митингах. И никто не знает, когда они вернутся.
— Попроси, чтобы они перезвонили мне. Это очень важно.
Мелани передала просьбу Лорена и положила трубку.
Вернулась к столу, но вместо того, чтобы сесть, наклонилась к Лорену и поцеловала его.
— Это не входит в секретарские обязанности, — улыбнулся он.
— Мне все равно. Вы мне нравитесь.
Он поднял руку и коснулся пальцем кончика ее носа.
— Я дам тебе возможность доказать это, как только закончится заседание.
Мелани взяла его руку, поцеловала.
— Скорее бы.
— Младший, садись рядом со мной, — распорядился Лорен. — Ты, Уолт, Тед и Скотти — напротив.
Молча они заняли свои места. Мелани пристроилась за маленьким столиком. Раскрыла блокнот.
Лорен посмотрел на нее.
— Вести протокол не обязательно, мисс Уолкер. Это неофициальное заседание.
Мелани закрыла блокнот.
— Вы хотите, чтобы я присутствовала на заседании, мистер Хардеман?
— Разумеется.
И повернулся к остальным.
— Ну что вы такие серьезные? Ничего ужасного не произойдет.
Напряжение чуть спало. Все наклонились вперед, приготовились слушать.
— Я буду краток. Я намерен изложить вам свои мысли касательно будущего управления и операций нашей компании, — он помолчал. — Я начну с того, что вам, несомненно, известно и так. С сегодняшней выплатой последнего взноса нашему банку, двух миллионов и ста тысяч долларов, я вновь получил право распоряжаться принадлежащими мне акциями компании.
— Слышали, слышали! — покивал Дункан.
Лорен улыбнулся шотландцу.
— Я тебя понимаю, потому что люблю банкиров никак не больше, чем ты. Одновременно я получил письма об отставке от четырех директоров, представлявших их интересы.
— Слышали и об этом, — тут Дункан не сдержал эмоций и захлопал в ладоши.
Мгновение спустя к нему присоединились и остальные.
Лорен поднял руку, и аплодисменты смолкли.
— Теперь о моем плане, — чуть заскрипели стулья.
Мужчины откинулись на спинки. — Мне принадлежит девяносто процентов акций. Моему сыну — десять. К тому же мне пятьдесят девять лет и в следующем году стукнет шестьдесят, после чего я намерен отказаться от активного участия в делах компании.
Он замолчал, и над столом сгустилась тишина.
— Поэтому я решил заранее перераспределить принадлежащие мне акции. Мои внуки, Лорен Третий и Энн Элизабет, получат по пять процентов каждый. Голоса по этим акциям до их совершеннолетия будут принадлежать их отцу. Будут отданы соответствующие распоряжения на случай безвременной смерти кого-либо из них, чтобы защитить интересы оставшихся в живых и компании.
Лорен повернулся к Мелани.
— Мисс Уолкер, вас не затруднит принести мне стакан воды и две таблетки аспирина?
Молча она прошла к бару и вернулась с водой и аспирином. Мужчины не разговаривали, пока он пил таблетки. Эту процедуру они видели неоднократно.
Лорен поставил стакан на стол.
— Одновременно я решил учредить благотворительный фонд, он будет называться «Фонд Хардемана», с передачей ему тридцати девяти процентов акций. Цель фонда — использование накапливаемых в нем средств на благо общественности. Право голоса по этим акциям я оставляю за собой. После моей смерти это право перейдет к попечителям фонда, которые будут отобраны с особой тщательностью среди самых образованных и движимых заботой о благе общества наших сограждан. Мой сын и я автоматически становимся пожизненными попечителями фонда.
На лице Младшего отразилось удивление.
— Яне…
Лорен остановил его взмахом руки.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, дай мне закончить.
Младший согласно кивнул и вновь откинулся на спинку стула.
— У меня все еще останется сорок один процент акций. В завещании я укажу, как их следует поделить после моей смерти между родственниками, фондом, другими людьми и некоторыми социально значимыми проектами.
«ОТКРЫТАЯ ПРОБА СИЛ НА „ФОРДЕ“.
ДИАБОРН РАЗРЕШАЕТ ПАР[20]
РАСПРОСТРАНЯТЬ ЛИСТОВКИ ВНЕ РИВЕР-РУЖ».
Расстегивая серый форменный китель службы безопасности «Форда», он направился к леднику. Достал бутылку пива, открыл, одним глотком ополовинил ее. Поставил на стол, рыгнул.
Мелани не подняла головы, перелистывая газету.
— Можешь сказать своему боссу, души не чающему в комми, что завтра он увидит, как настоящая компания ведет дело с профсоюзом, — отец снял китель, развязал галстук, вновь взялся за бутылку.
— О чем ты говоришь? — Мелани глянула на него.
— Завтра узнаешь, — он заговорщически улыбнулся. — Можешь лишь сказать ему, что мы готовы встретить этих комми. Они еще пожалеют, что получили «добро» от суда Диаборна.
— Вы ничего не сможете сделать, — она вновь уткнулась в газету. — На их стороне закон.
— «Форд» имеет право защищать свою собственность. И то, что твой босс сдался и позволил организовать у себя профсоюз, не означает, что все последуют его примеру.
— Мистер Хардеман полагает, что рано или поздно вся отрасль будет охвачена профсоюзным движением.
— Это он так думает, — хмыкнул отец. — Завтра он поймет, что это не так, — отец допил пиво. — Почему ты в городской одежде?
— Я работаю вечером. После обеда мистер Хардеман проводит у себя заседание исполнительного комитета компании. Я буду вести протокол.
Отец усмехнулся.
— Неудивительно, что ты пользуешься теперь служебным автомобилем. В последнее время тебе часто приходится работать ночью.
Мелани не ответила.
— А где мать?
— Придет через пару минут. Спустилась к миссис Макманус.
Отец взял новую бутылку пива и уселся на стул напротив Мелани. В голосе появились доверительные нотки.
— Ты можешь сказать своему старику. Он в этом разбирается. Что там происходит между тобой и Номером Один?
— Ничего.
Отец открыл бутылку.
— Ничего. Ты слишком умная девушка, чтобы твой папочка в это поверил, — он глотнул пива. — Как и в то, что у тебя ничего не было и с Джо Уорреном.
Мелани не ответила.
— Я все об этом знаю, — продолжал он. — И не виню тебя. Если б не ты, сотня девиц с удовольствием ухватились бы за этот шанс.
Мелани почувствовала, что краснеет. Встала.
— Откуда у тебя такие грязные мысли?
Отец расплылся в ухмылке.
— У «Форда» со мной работает один парень. Раньше он был телохранителем у Джо Уоррена. Его зовут Майк.
Помнишь его?
Лицо Мелани уже горело, она обмерла.
— Он не знает, что ты — моя дочь. Имена ничего для него не значат, он их пропускает мимо ушей. Но он помнит, как однажды привозил девушку в больницу к Джо Уоррену. Он также помнит, что она там делала, — отец опять выпил пива. — Так что не след тебе изображать со мной мисс Невинность, не ожидай, что я тебе поверю. Такие девушки, как ты, не получают служебных машин и пятьдесят долларов в неделю только за то, что печатают распоряжения босса.
Она попыталась ответить, но слова застряли у нее в горле.
Отец расхохотался.
— Я просто думаю, что ты продаешь себя слишком дешево. Номер Один известен тем, что не экономит на своих бабах. Майк говорит, что он трахал собственную невестку, а потом дал ей миллион долларов, чтобы та спокойненько разошлась с мужем в прошлом году и не слишком разевала рот.
Мелани резко развернулась и убежала в свою комнату. Захлопнула за собой дверь и расплакалась. А сквозь тонкую стену до нее долетал смех отца.
Вернувшись домой, Лорен нашел на столе в библиотеке письмо. Он узнал почерк на конверте, волнистую линию под словом «Лично». Взял его. Отправили письмо из Нью-Йорка, двадцать третьего мая.
Серебряным ножичком Лорен вскрыл конверт. Последний раз он получил от нее весточку более года назад.
С той поры они договорились более не видеться. У него возникло предчувствие, что он знает содержание письма.
И он не ошибся.
«Дорогой Лорен!
Давным-давно ты сказал мне, что я не из тех женщин, которые могут жить в одиночестве, и придет день, когда я встречу мужчину, которого полюблю, но я тебе не поверила. Если помнишь, я ответила, что тебе легко говорить. Ты — мужчина и знал много женщин, возможно, по-своему любил их. Я также сказала, что со мной все будет иначе, и я скорее всего уже не полюблю другого мужчину.
Я ошибалась, и ты знал это с самого начала. В следующий вторник я выхожу замуж за капитана ВМС Хью Скотта. Он командует авианосцем, базирующимся в Пенсаколе, штат Флорида, где мы и будем жить.
Письмо это я пишу лишь потому, что хочу, чтобы ты узнал о нашем бракосочетании от меня, а не из газет.
Дети здоровы и счастливы, как и я. Если ты хочешь что-нибудь пожелать мне — пожелай…
С любовью. Салки».
Лорен сложил письмо и засунул в конверт. Мелькнула мысль, а не позвонить ли в Нью-Йорк. Но звонок ничего бы не изменил. Страница перевернута. Медленно он порвал письмо на мелкие клочки и бросил их в корзинку для мусора.
Мелани приехала, когда он заканчивал обед. Он поднял голову, когда дворецкий ввел ее в столовую.
— А вы пообедали?
— Да, — ответила Мелани. — Я приехала из дома.
— Тогда присядьте и выпейте со мной кофе.
Дворецкий усадил ее, принес и поставил перед ней чашечку кофе и вышел из столовой. Мелани пригубила кофе.
Молчание длилось недолго. Лорен улыбнулся.
— Ты сегодня какая-то смурная, Мелани.
— Я думаю, мой отец знает о наших отношениях.
Лорен посмотрел на нее.
— Знает или догадывается? Это большая разница.
— Для моего отца это одно и то же.
— А если и знает? — спросил Лорен. — Что он может сделать?
— Вам — ничего. А меня он замордует.
— Так почему бы тебе не переехать в отдельную квартиру? Он теперь работает, так что ты можешь тратить свои деньги на себя.
— Я не могу сделать этого из-за матери. Вы не знаете моего отца. Его волнует только он сам. Если б не я, он бы свел ее с ума.
— Я прибавлю тебе зарплату. Тогда ты сможешь давать им деньги.
— Дело не только в деньгах, а в нем. Он — низкий человек. И особенно это проявилось после того, как он начал работать у Беннетта на «Форде».
— А при чем тут его работа? — удивился Лорен.
— Вы знаете, что там делается. Беннетт и его банда терроризируют целый завод Ривер-Руж, и моему отцу нравится состоять в штурмовых отрядах Беннетта, как они себя называют.
— Что-то я тебя не понял. Эдзель не такой человек.
Он бы этого не потерпел.
— Эдзель не имеет к этому никакого отношения, — ответила Мелани. — Отец говорил мне, что старик Форд прислушивается только к Беннетту, а мнение Эдзеля игнорирует.
— Генри еще пожалеет об этом. Он дождется взрыва.
— Он может произойти завтра.
Лорен посмотрел на нее.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы видели вечерние газеты?
Лорен кивнул.
— Мой отец говорит, что Беннетт готовит профсоюзу сюрприз. Громилы Беннетта только и ждут появления профсоюзных активистов.
— Но они ничего не смогут сделать, если те не ступят на территорию завода, то есть на землю, принадлежащую Форду.
— А если они появятся на мосту над Миллер Роуд перед воротами номер четыре?
— И что? Это общественный пешеходный мост. На нем всегда толпятся мелкие торговцы и продавцы мороженого, особенно между сменами.
— Беннетт, по словам отца, утверждает, что мост — собственность Форда, потому что его построила компания.
Лорен задумался, потом кивнул.
— Да, может выйти неувязочка. Соедини меня с Ричардом Франкенстином или с одним из братьев Рейтер. Я не хочу, чтобы там началась драка. Это будет черным пятном на всей отрасли. Я попрошу их держаться подальше от моста.
Она прошла к телефону на маленьком столике, набрала номер. Коротко переговорила, повернулась к нему, зажав микрофон рукой.
— Они все на митингах. И никто не знает, когда они вернутся.
— Попроси, чтобы они перезвонили мне. Это очень важно.
Мелани передала просьбу Лорена и положила трубку.
Вернулась к столу, но вместо того, чтобы сесть, наклонилась к Лорену и поцеловала его.
— Это не входит в секретарские обязанности, — улыбнулся он.
— Мне все равно. Вы мне нравитесь.
Он поднял руку и коснулся пальцем кончика ее носа.
— Я дам тебе возможность доказать это, как только закончится заседание.
Мелани взяла его руку, поцеловала.
— Скорее бы.
— Младший, садись рядом со мной, — распорядился Лорен. — Ты, Уолт, Тед и Скотти — напротив.
Молча они заняли свои места. Мелани пристроилась за маленьким столиком. Раскрыла блокнот.
Лорен посмотрел на нее.
— Вести протокол не обязательно, мисс Уолкер. Это неофициальное заседание.
Мелани закрыла блокнот.
— Вы хотите, чтобы я присутствовала на заседании, мистер Хардеман?
— Разумеется.
И повернулся к остальным.
— Ну что вы такие серьезные? Ничего ужасного не произойдет.
Напряжение чуть спало. Все наклонились вперед, приготовились слушать.
— Я буду краток. Я намерен изложить вам свои мысли касательно будущего управления и операций нашей компании, — он помолчал. — Я начну с того, что вам, несомненно, известно и так. С сегодняшней выплатой последнего взноса нашему банку, двух миллионов и ста тысяч долларов, я вновь получил право распоряжаться принадлежащими мне акциями компании.
— Слышали, слышали! — покивал Дункан.
Лорен улыбнулся шотландцу.
— Я тебя понимаю, потому что люблю банкиров никак не больше, чем ты. Одновременно я получил письма об отставке от четырех директоров, представлявших их интересы.
— Слышали и об этом, — тут Дункан не сдержал эмоций и захлопал в ладоши.
Мгновение спустя к нему присоединились и остальные.
Лорен поднял руку, и аплодисменты смолкли.
— Теперь о моем плане, — чуть заскрипели стулья.
Мужчины откинулись на спинки. — Мне принадлежит девяносто процентов акций. Моему сыну — десять. К тому же мне пятьдесят девять лет и в следующем году стукнет шестьдесят, после чего я намерен отказаться от активного участия в делах компании.
Он замолчал, и над столом сгустилась тишина.
— Поэтому я решил заранее перераспределить принадлежащие мне акции. Мои внуки, Лорен Третий и Энн Элизабет, получат по пять процентов каждый. Голоса по этим акциям до их совершеннолетия будут принадлежать их отцу. Будут отданы соответствующие распоряжения на случай безвременной смерти кого-либо из них, чтобы защитить интересы оставшихся в живых и компании.
Лорен повернулся к Мелани.
— Мисс Уолкер, вас не затруднит принести мне стакан воды и две таблетки аспирина?
Молча она прошла к бару и вернулась с водой и аспирином. Мужчины не разговаривали, пока он пил таблетки. Эту процедуру они видели неоднократно.
Лорен поставил стакан на стол.
— Одновременно я решил учредить благотворительный фонд, он будет называться «Фонд Хардемана», с передачей ему тридцати девяти процентов акций. Цель фонда — использование накапливаемых в нем средств на благо общественности. Право голоса по этим акциям я оставляю за собой. После моей смерти это право перейдет к попечителям фонда, которые будут отобраны с особой тщательностью среди самых образованных и движимых заботой о благе общества наших сограждан. Мой сын и я автоматически становимся пожизненными попечителями фонда.
На лице Младшего отразилось удивление.
— Яне…
Лорен остановил его взмахом руки.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, дай мне закончить.
Младший согласно кивнул и вновь откинулся на спинку стула.
— У меня все еще останется сорок один процент акций. В завещании я укажу, как их следует поделить после моей смерти между родственниками, фондом, другими людьми и некоторыми социально значимыми проектами.